В этой главе мы попытаемся представить уже не фантастическое, а реальное будущее. Конечно, воссоздать связную картину грядущего мира во всем его многообразии я не в состоянии, так как более простая система (современный человек и современное общество) не может детально промоделировать такую более сложную конструкцию, какой является общество будущего. Но мы все же предпримем эту попытку, отметив, что речь идет не о детальной, а о приблизительной модели – скорее даже, о ее фрагментах, позволяющих решить проблему, сформулированную в главе 3. Напомню, что мы хотим выяснить, почему пришельцы не вступают с нами в контакт. Мы проявляем интерес к земному будущему, имея в виду, что какие-то детали в поведении, обычаях, мировоззрении наших потомков, более близких к пришельцам, чем мы, позволят объяснить нежелание чужих контактировать с человечеством. Иными словами, нам нет необходимости видеть весь пейзаж – достаточно разглядеть стебелек, пару травинок и пару листков, чтобы стало ясно: все они зеленого цвета.

Если же говорить о сравнительной сложности обществ, имея в виду мир нынешний и мир грядущий, то человек, быть может, устроен сложнее, чем эти системы. Не потому ли развивается наша технология, совершенствуется культура, свершаются открытия? Ведь каждый миг мы моделируем более сложную систему, чем существующая, и создаем ее практически – это и есть движение в будущее через настоящее.

Итак, окрыленные надеждой, попробуем кое-что выяснить, но перед тем было бы неплохо убедиться, что будущее у нас вообще существует. В данный исторический период мы, все земное человечество, находимся в бутылочном горлышке или, если угодно, в суживающемся коридоре. Из-за наличия ряда губительных конфликтов горлышко может закончиться пробкой, а коридор – тупиком, и это будет означать конец цивилизации и, вероятно, жизни на Земле. К такому исходу может привести любое из глобальных противоречий, перечисленных в главе 7, так как все они – политические, расовые, социальные, демографические – приводят, в конечном счете, к экологическому конфликту между человеком и окружающей средой.

Насколько вероятен летальный исход? К сожалению, мы не владеем таинственными уравнениями Хари Селдона, которые придумал Азимов, и не можем рассчитать, станет ли горлышко таким узким, что в него уже не проскользнешь, или у нас все же имеются шансы на выживание. С одной стороны, хочется верить, что человек, будучи существом себялюбивым, эгоистичным и очень хитроумным, как-нибудь вывернется, но с другой, происходящее в мире не внушает оптимизма, и вера тут утешение слабое. Наша популяция чрезмерно велика и слишком давит на земную экосистему – ведь каждого человека надо накормить, одеть, обеспечить жильем, развлечь (туризм, охота, шоу-бизнес, спиртное, наркотики и т.д.) и защитить (военные разработки, расходы на армию, полицию, судебную и пенитенциарную системы). Возможно, планета стерпела бы такое разорительное общество, будь нас два или три миллиарда, но население Земли гораздо больше и продолжает расти – точь в точь как у племени дикарей, жирующих в богатых охотничьих угодьях. Что до механизма, регулирующего численность населения в общепланетном масштабе, то его не существует, и даже разговоры на эту тему не ведутся.

Я написал роман на тему «бутылочного горлышка», действие которого приурочено к нашим дням. Роман появится в «Лениздате» под названием «Заклинатель джиннов». Следуя ему, расскажу, как видится мне фантастическое решение проблемы «горлышка».

Мой герой, талантливый математик и программист, работает в Петербургском университете, занимаясь проблемой классификации и распознавания образов [32]. Поскольку зарплата у него нищенская [33], он также трудится на некую частную фирму, создавая программы для выявления поддельных банкнот. В результате этих увлекательных занятий герой вступает в контакт с интеллектом, зародившимся в компьютерной Сети. Этот разум нельзя считать искусственным; искусственной является среда его обитания (Сеть, интернет), созданная людьми, но сам разум (Джинн, как называет его мой герой) является продуктом стремительной эволюции программных и электронных систем, объединенных в рамках мировой компьютерной Сети. Джинн обладает невероятным могуществом, ибо ему доступны любая информация и любое устройство, до которого можно дотянуться по линиям связи, энергетическим кабелям или с помощью радиосигналов – от телевизоров и стиральных машин до боевых лазеров, ядерных ракет и психотронного оружия. Однако разум Джинна не похож на человеческий (это, в частности, полиморфная многопроцессорная структура). Сетевой интеллект иначе воспринимает мир, и люди для него – загадка; на первом этапе своего существования он не считает их разумными существами, и лишь контакт с моим героем позволяет Джинну отчасти «очеловечиться».

Герой, обнаружив Джинна, испытывает глубокий шок, но вскоре ему удается справиться с этим состоянием, и их отношения начинают интенсивно развиваться. После всевозможных авантюр и приключений герой убеждается, что стал едва ли не повелителем мира; в его распоряжении – электронный Джинн, и он способен творить с его помощью зло и добро, уничтожить человечество или облагодетельствовать великими открытиями. Единственное, чего Джинн не может, – изменить человеческую природу (сделать «плохих» «хорошими»); он также не собирается становиться Богом или надсмотрщиком при неразумном человечестве и не желает вмешиваться в сферу человеческих чувств.

Как истинный российский интеллигент, мой герой озабочен не столько собственным благополучием, сколько вечными вопросами о смысле жизни и предназначении человека. Размышляя над обретенным даром всемогущества, он приходит к выводу, что его контакт с Джинном следует использовать на благо миру. «Благо» он понимает в точности так, как мы с вами, дорогой читатель; это период долгого и стабильного развития нашей цивилизации и разрешения всех конфликтов, политических, экономических, экологических. Воодушевленный этой идеей, он предлагает Джинну такую задачу: составить долгосрочный прогноз развития земного общества – иными словами, базируясь на всей сумме информации о человечестве, которой располагает Джинн, предсказать его будущее [34].

Сетевой интеллект справляется с этой проблемой, и мой герой опять в шоке, ибо во всех вариантах прогноза человечество регрессирует и гибнет. Срок – от пятидесяти до ста лет, причины разнообразные: экологическая катастрофа, пандемия, уничтожительная война, неспособность мировых держав противостоять напору сравнительно слабых, но агрессивных и фанатичных стран, создавших ядерное оружие. Ужаснувшись, герой ставит перед Джинном новую задачу: спасение цивилизации и жизни на Земле. В результате электронный разум создает трансгрессор – устройство для мгновенного перемещения материи, которое открывает перед человечеством миры Галактики. При этом трансгрессор важен не сам по себе, а как средство разрешения земных противоречий: любой народ, социум или группа лиц получают возможность обитать в собственном мире, перебравшись туда со всеми своими городами, промышленными предприятиями, памятниками культуры и так далее. Это не решение всех существующих конфликтов, однако у человечества появляется запас времени в несколько сотен или тысяч лет, чтобы превратиться в по-настоящему стабильную и процветающую цивилизацию.

Утешительная история, не так ли? Но в реальности мы не можем рассчитывать на джиннов, Господа Бога или инопланетных пришельцев; наше спасение – дело нашего разума и наших рук. Ни я и никто другой не способны предвидеть, что ожидает нас через сотню лет: гибель в тупике или расширение коридора и новый этап позитивного развития. Несомненный парадокс! Мы не в силах прогнозировать сравнительно близкое будущее, но нам удастся кое-что различить в туманной дымке далекого грядущего – конечно, подпирая наши гипотезы всевозможными «если», «при условии», «в том случае, когда…»

Итак, примем в качестве постулата, что наш мир не погибнет, что коридор, пройдя критическую точку, все же начнет расширяться, что мы, рано или поздно, построим общество, которое можно назвать «счастливым завтра» или «автоэволюционной цивилизацией». Если этого не сделать, все дальнейшие рассуждения бессмысленны.

В предыдущем разделе было озвучено важное замечание: есть близкое и далекое будущее. Обратившись к прошлому, мы видим, что за пять тысячелетий письменной истории человечества различные формации неоднократно сменяли друг друга, и существует множество «прошлых времен»: эпоха Шумера и Древнего Царства в Египте, эллинистический мир, эры Древнего Рима, Древнего Китая, Древней Индии, время расцвета культур Месоамерики, Европейское Средневековье и Возрождение, период арабской экспансии, эпоха Великих Географических Открытий и так далее, вплоть до наших дней. Пять тысячелетий вмещают десятки, если не сотни «исторических слоев», когда в определенном ареале планеты доминировала та или иная культура, то или иное государственное образование, и потому, обращаясь в прошлое, мы всегда указываем время, географические координаты и название интересующей страны. Прогнозируя будущее – скажем, на ближайшие десять тысяч лет – мы столкнемся с той же «слоистостью» грядущих эпох; совершенно ясно, что говорить о будущем вообще не имеет смысла, так как через сто, пятьсот, тысячу и пять тысяч лет наступят разные будущие.

Однако хронологическая привязка тоже бессмысленна, и в этом коренное отличие будущего от прошлого. В прошлом мы знаем датировку важнейших событий, определивших исторические слои – например, время монгольских завоеваний или эпоха процветания культуры индейцев майя, а что мы можем сказать о двадцать пятом веке? Возможно, человечество освоит ресурсы Солнечной системы, но полеты к звездам останутся еще мечтой; возможно, такие полеты уже осуществлятся; возможно, будут колонизированы десять или пятьдесят миров; возможно, произойдут другие неведомые нам события. Датировать их мы не в состоянии, и значит, говоря о разных будущих, надо привязывать их не к каким-то хронологическим рамкам, а к конкретным достижениям в социально-политической, научной и технологической сферах.

Какое же будущее мы с вами пытаемся исследовать? Это, безусловно, не миры Полдня, «Магелланова облака» или «Туманности Андромеды», а гораздо более далекая эпоха, когда человек станет почти всемогущим. Я попытался представить этот мир в «Ливийце» (см. предыдущую главу); если же перейти от фантастики к реальности и использовать классификацию Кардашева, то речь идет о том будущем, когда человеческое общество вступит в длительную стабильную фазу, достигнув рубежа между цивилизациями II и III типов. Перечислю характерные черты этой грядущей Ойкумены:

1. Полное материальное благополучие – на уровне доступной всем роскоши. Изобилие продуктов питания и потребительских товаров, автоматизированные космические производства, экологически чистые технологии, полный контроль окружающей среды, изобилие энергии.

2. Отсутствие централизованной государственной власти. Некое подобие власти в ее современном понимании сохраняется только на муниципальном уровне, а также в творческих и научных коллективах, в дальних экспедициях – то есть там, где она необходима или целесообразна. Армии нет, преступности нет; генетический фонд человечества очищен от мусора прошлых эпох.

3. Свободное перемещение в пространстве с помощью Врат в масштабах Галактики (за неимением лучшего термина это можно назвать трансгрессией или телепортацией).

4. Победа над старостью и болезнями, практическое бессмертие (неограниченный срок жизни); клонирование или создание искусственных тел, в которые способен переместиться разум. Преобразование организма, перестройка его метаболизма и энергетики. Разделение любовного акта и функций воспроизводства потомства (искусственное выращивание плода).

5. Отсутствие семьи и семейных связей. Вместо этого – группы лиц, объединенных узами любви, дружбы и общих творческих или жизненных интересов.

6. Создание наряду с реальной жизнью иллюзорного существования путем непосредственного воздействия на мозг (вероятно, погружение в виртуальное компьютерное пространство). Использование иллюзорной жизни с целью развлечения или познания.

7. Максимальная свобода индивида, ограниченная лишь универсальным нравственным законом: не причинять вреда другой личности. Жизненная цель – максимальное самовыражение, творчество, любовь, развлечения, счастье.

Это далеко не близкое будущее, и трудно сказать, когда оно наступит – через три тысячелетия?.. через пять?.. через десять?.. Может показаться, что вообще никогда – в том смысле, что ряд перечисленных выше достижений в принципе нереализуемы, ибо в природе существует система запретов [35]. Что ж, не будет этого, будет что-то другое, совсем для нас неожиданное! Для подтверждения этой мысли я приведу пару примеров из области «реальных чудес», которые готовит нам наука.

Пример 1. Лет десять назад мне подарили две книги, написанные американскими журналистами, специализирущимися в области науки. Со временем их удалось перевести и выпустить в свет в серии «Эврика» издательстве «Амфора». Труд Джона Хоргана «Конец науки» [25] посвящен исследованию вопроса о конечности или бесконечности познания. До настоящего момента накопление информации о Вселенной шло по экспоненте, но сохранится ли в будущем столь быстрый темп? Возможно, вскоре мы познаем все, что вообще способен познать человеческий разум, и реализуем наши знания практически, в различные технологии, которые максимально удовлетворят потребности общества и человека? Тогда дальнейшее развитие таких наук, как астрономия, физика, биология, медицина, кибернетика, прекратится, а с ними встанет на мертвый якорь и философия… Понятно, что это исключительно важный и сложный вопрос, и Хорган привлек к его разрешению лучшие умы человечества, взяв интервью у философа Карла Поппера, физиков Шелдона Глешоу, Эдварда Виттена и Роджера Пенроуза, астрофизиков Фреда Хойла и Стивена Хокинга, биологов Ричарда Докинса, Стивена Гоулда, Френсиса Крика и других великих людей [36]. Эти лучшие умы тоже размышляли о пределах познания и высказались в том смысле, что науке, возможно, придет конец – а возможно, и нет.

Думаю, что вторая часть этого половинчатого мнения больше соответствует реальности. Я убедился в этом, читая книгу Джеймса Глейка [26], которая посвящена такой нетривиальной проблеме, как изучение природных феноменов, порожденных хаосом, лишенных регулярности и устойчивости [37]. К ним относятся турбулентное течение жидкости и газа, колебание популяций животных, растений и цен на бирже, конфигурация кровеносных сосудов, форма облаков и разряда молнии – словом, масса реальных явлений, начиная от метеорологии и физики и кончая экономикой и медициной. Может быть, мой читатель, вы гуманитарий, а не техник, но и в этом случае вам известны такие термины, как интеграл, производная, градиент, и названия дисциплин – аналитическая геометрия, топология, вариационное исчисление. Но в теории хаоса понятия совсем другие: аттрактор Лоренца, бифуркация, ковры и набивки Серпински, фрактальная геометрия Мандельбро. Нелинейная динамика развивается уже более тридцати лет и являет пример неисчерпаемости науки. Во всяком случае, говорить о пределах познания явно рано.

Пример 2. Недавно, на семинаре в Петербургском университете, я выслушал интереснейший доклад профессора Демкова. Можно предполагать, что в кристалле есть протяженные области (так называемые «каналы»), в которых пучок протонов распространяется практически свободно, не рассеиваясь сразу же на атомах кристаллической решетки. При этом в определенных областях происходит сверхфокусировка протонного пучка – то есть частицы собираются в плотное облако, сечение которого намного меньше размеров атома. В результате в сотни раз возрастает эффективность ядерных реакций, и если пустить навстречу друг другу два таких пучка, то в точке их соприкосновения выделится гигантская энергия. Пока неясно, как ее контролировать, и что покажет эксперимент (доклад был чисто теоретический), но возможным следствием такого феномена будет источник ядерной энергии размером с гречишное зерно. О прочих «научных чудесах», о «струнной» теории, червоточинах в ткани Вселенной, тайнах космологии, загадочных всплесках рождаемости, фрактальных свойствах человеческого организма и тому подобном вы можете прочитать в книгах Хокинга [27], Глейка [26] и других авторов. А посему не будем считать, что мы близки к разгадке всех секретов Мироздания.

Говоря о столь далеком будущем, как заявленное выше, я не отрицаю наличия в нем конфликтов. Более того, конфликты должны быть всегда, ибо они необходимы не только при сочинении романов, но, в первую очередь, являются движущей силой развития цивилизации. Однако примитивные противоречия наших дней отомрут или трансформируются в нечто более сложное и глубокое, в нечто такое, что мы не способны представить или над чем боимся задуматься. Вместо этого мы (чаще всего – писатели-фантасты) придумывает мнимые конфликты, реальность которых весьма сомнительна. Тем не менее рассмотрим их, чтобы не оставить лазеек для нелепых домыслов.

1. Обострение и доведение до абсурда конфликтов, существующих в нашу эпоху: политических, социальных, расовых, религиозных, противоречий между полами, поколениями и т.д. В рамках общества далекого будущего эта ситуация невозможна в принципе; такие конфликты годятся только для «космических опер», антиутопий и других фантастических романов.

2. Конфликт между людьми и искусственным интеллектом (компьютерами, роботами, киборгами, андроидами). Он основан на том, что искусственный интеллект будет умнее своего творца, что плоть андроида будет сильнее, красивее, долговечнее человеческого тела, и значит раса «искусственных людей», задуманная как слуги (рабочие, воины, рабы) человечества, превзойдет нас по всем статьям и, рано или поздно, пустит в расход [38]. Нелепое предположение, ибо есть более реальные пути, чем создание автономных и независимых «кибер-умников», и мы на эту тропу мы уже вступили. Я имею в виду создание электронно-биологических интерфейсов, вживляемых имплантов и тому подобных устройств, которые позволят соединить человеческий интеллект с вспомогательным искусственным напрямую, а не с помощью клавиатуры, монитора и пакета примитивных программ. Полагаю, что в будущем разрешится проблема переноса разума и человеческой индивидуальности на иные субстраты, чем мозговая ткань, и человек будет представлен разнообразными формами, не зависящими от его тела и конкретного обличья – то есть сотрется грань между человеком в его сегодняшнем понимании и киборгом (см. по этому поводу «Сумму технологии» Станислава Лема [28]). Если же ученые будущего сконструируют когда-нибудь интеллект ab initio (из «первых принципов»), и он будет равен человеческому, то его и признают человеком со всеми вытекающими отсюда правами.

Примечание. Доводилось мне знакомиться с романами, где сначала сотворяли искусственный интеллект, а потом мучались совестью, так как получившийся человеческий разум желал перебраться из электронного застенка в человеческую плоть, что было невозможным. Конечно, это придумано для драматизации сюжета. Если данный эксперимент осуществится в реальности, то лишь при таком развитии технологии, когда искусственный разум можно будет перенести на любой подходящий субстрат, в любое тело.

3. Конфликт между людьми и мутантами, произошедшими от человеческой расы – телепатами, телекинетиками, бессмертными существами и т.д. К этому случаю применимы соображения, высказанные в пункте 2. Собственно, с нашей точки зрения все люди далекого будущего – мутанты, а мы для них – дикари. Разница такая же, как между нами и неандертальцами. Для этих полуразумных созданий мы – несомненные мутанты.

4. Конфликт между людьми и инопланетянами или между человеческими расами с различных миров. Это аналог международного конфликта нашего времени (политического, военного, религиозного, расового, биологического), перенесенный в космос. Как любой другой конфликт, он возможен лишь в том случае, если для него есть причины. Я их не вижу. Конфликты такого рода возникают из-за территориальных претензий, споров из-за сырья, либо вследствие несовместимости рас и народов, вынужденных, в силу ограниченности мест обитания, проживать рядом друг с другом. Но ресурсы Галактики столь огромны, а расстояния в ней столь велики, что вряд ли имеется повод для столкновений между высокоразвитыми расами – такими, как наши нынешние инопланетные гости и наши далекие потомки. Подчеркну еще раз, что речь идет о цивилизациях II типа, владеющих техникой межзвездных перелетов. Их отношение к варварским культурам, подобным нашей сегодняшней, совсем другой вопрос. Именно эту проблему мы и пытаемся выяснить, но не будем забегать вперед; отметим лишь, что акты агрессии со стороны варваров возможны. Но, в силу технического превосходства высшей цивилизации, они не ведут к масштабным конфликтам.

Примечание. Было бы ошибкой полагать, что отсутствие межзвездных столкновений автоматически влечет за собой партнерство и тем более дружбу между различными расами. Их отношения скорее будут нейтральными. Обмен техническими достижениями вряд ли необходим, если обе цивилизации находятся на одинаковой стадии развития, что же до культурных сокровищ, то ценности одной расы могут казаться другой весьма странными, нелепыми и непонятными. Причины – биологические и психологические различия.

5. Наконец, предполагается возможным развитие первого этического конфликта – помогать или не помогать братьям по разуму в неблагополучных мирах, и если помогать, то как. Это конфликт Прогрессоров, и мы его разберем в главе 12.

Итак, я перечислил мнимые конфликты, приписываемые обществу будущего, но что можно сказать о конфликтах реальных? Тут мы вступаем на зыбкую почву догадок, предположений и гипотез, которые нельзя проверить. Возможно, сохранится любовный конфликт, а также те, которые были названы интеллектуальными: между бесконечностью Мироздания и конечностью человеческих возможностей, неполнотой познания природы и ее законов; между амбициями личности и недостатком таланта для их удовлетворения. Возможно, интеллектуальные противоречия примут новый вид, который я назвал бы конфликтом всемогущества [39]. Представим себе, что имеется техническая возможность для осуществления какого-то проекта, совершенно невероятного с нашей точки зрения, но посильного для людей грядущего. Но последствия проекта сомнительны, или их трудно прогнозировать, или в одном отношении результат хорош, а в другом плох. Быть или не быть проекту?

Казалось бы, ответ прост: малейшее сомнение должно трактоваться в качестве запрета. Но это ложная посылка, так как всякое действие имеет негативную сторону, а если не совершать вообще ничего, то цивилизация превратится в кладбище, населенное покойниками. Приведу в качестве примера акт творения: как оценить божественный проект по созданию людей и дальнейшую директиву Господа: плодитесь и размножайтесь? С одной стороны, Творец даровал нам жизнь, и это хорошо;с другой, жизнь бывает препоганой штукой, если вспомнить о бедах и горестях, подстерегающих нас, о болезнях и неизбежной смерти. Конфликт, который таится в подобном проекте, вовсе не связан с религией; высшая цивилизация может сыграть роль божества, засеяв жизнью ряд планет или подтолкнув какой-то вид животных к разумному существованию. И кто будет отвечать за муки этих несчастных, когда у них появятся рабство, концлагеря и водородная бомба?

Перечисленные выше противоречия имеют корни в нашем времени и могут рассматриваться в качестве гипотез, чью вероятность мы не в силах оценить. С большей долей уверенности можно говорить о принципиально новом конфликте, связанном с изменением биологической природы человека. В седьмой главе мы уже касались этой проблемы, рассуждая о радикальной трансформации в «нейтринное божество», всемогущее, бессмертное, самодостаточное и независимое от внешней среды. Тогда я отметил, что мысль о подобном изменении способна вызвать у нас шок, но у грядущих поколений могут быть свои резоны по этому поводу.

С резонами мы разберемся ниже, а сейчас представим, что такая метаморфоза возможна. При осознании преимуществ нового положения и практически божественного статуса конфликт все-таки неизбежен; это одна из ситуаций, способная вызвать у человека будущего подсознательный страх, подобный тому, который мы испытываем перед небытием. Более точной аналогией будут чувства верующих людей; ведь атеиста ничего не утешает в преддверии кончины, а религиозный человек, проживший праведную жизнь, надеется на посмертное существование в райских кущах. Однако и он трепещет, ожидая Азраила, ибо инстинктивный ужас перед смертью свойственен любому живому созданию. В будущем это конфликт между желанием обрести бессмертие, всеведение и другие божественные атрибуты и страхом потерять свою человеческую сущность. Что весьма возможно, когда преобразуешься в существо высшей цивилизации III типа.

Такой конфликт приводит нас к мысли, что цели, задачи и проблемы грядущего общества существенно отличаются от наших. Мы боремся за существование, за кров и хлеб насущный, и, по большому счету, все подчиняется этой глобальной задаче – наша политика, технология, наука, искусство и религиозные воззрения. Но граждане будущего мира, чьи характерные особенности мы перечислили во втором разделе данной главы, не знают бедности, старости, болезней и пользуются максимальной свободой. Тогда закономерен вопрос: чем же они занимаются в своем «счастливом завтра»?

Если обратиться к футурологическим произведениям великих мастеров, Ефремова, Лема и Стругацких, то кажется, что люди будущего большей частью летают в космос, преследуя три цели: туризм, изучение Галактики и оказание помощи братьям по разуму. У англо-американских фантастов они еще воюют, интригуют, грабят колониальные миры и угнетают автохтонов, что совсем уж нереально. Если взять самый позитивный вариант будущего, утопический, то иногда в нем упоминаются занятия обычных людей, не склонных к астронавтике; эти, как правило, творят в сферах науки, инженерии и искусства или занимаются воспитанием подрастающего поколения. Но если говорить о главном, о том, что определяет утопические миры, то вывод будет таков: экспансия в космос с благородными намерениями.

Наивность таких представлений обусловлена, в первую очередь, гнетом идеологии, которая делала запретными ряд интересных и важных тем: модели социальных структур и религий будущего, распад семейных связей, исчезновение авторитарной власти, искусственный интеллект, биологические метаморфозы гомо сапиенс и, разумеется, секс. Открытия и технологии будущего должны были носить физический и инженерный характер: звездолеты, средства дальней связи, космические станции, оружие, роботы (конечно, без всякого намека на интеллект). Биологические изыски не поощрялись, а предсказания о прогрессе в сферах истории, социологии и религиозных воззрений являлись безусловным табу.

Полагаю, что история, в самом ее широком понимании, от археологии до жизнеописаний великих людей, станет в будущем одной из главных дисциплин – или, если угодно, видов деятельности. История, в отличие от естественных наук, более подвержена фальсификациям и субъективной трактовке, так что желание реставрировать ее в истинном свете вполне понятно. Можно надеяться, что будут восстановлены утерянные шедевры искусства и архитектуры, воссозданы картины прошлого и древние города во всех их исторических периодах (вероятно, не в реальности, а в виртуальном пространстве), собраны и оценены объективные факты, смоделирована психология предков во всем многообразии народов и рас. Не знаю, как это будет сделано, но думаю, что методы окажутся совсем иными, чем у нас; возможно, путешествия во времени, как это описано в «Ливийце» и многих других книгах, или извлечение информации из артефактов прошлого [40]. Так ли, иначе, но о нашей эпохе потомки будут знать не меньше нас, а, скорее всего, намного больше. Это означает, что наши пороки, о которых говорилось в главе 5, тайной не останутся – все извлекут на свет и взвесят, как Сорок Судей у престола Осириса. Судить нас не станут, не дело истории судить, но общедоступная информация о минувшем и о зверствах прошлого сформирует определенное мнение о нашей эпохе.

Какое же? Пожалуй, отвращение. Собственно, я даже уверен в этом – отвращение, отвращение, ОТВРАЩЕНИЕ! Такое же, какое мы, нормальные люди, питаем к пожирателям человечины и извращенцам, творящим насилия над женщинами и детьми. Видимо, это чувство будет проистекать не из-за обычных жестокостей нашей эпохи, под которыми я разумею войны, геноцид, угнетение расовых меньшинств, смерть от недугов и голода; историческая неизбежность таких явлений ясна нашим потомкам. Первопричиной отвращения станут бытовые зверства, предмет частной сексопатологии вкупе с нашим способом воспроизводства потомства, рабским положением детей и женщин, сексуальными извращениями. Этот вывод представляется мне настолько важным, что его необходимо сформулировать в виде теоремы.

Теорема 3. Наиболее сильное отвращение потомки будут испытывать к людям нашей эпохи.

Доказательство (от противного):

Предположим, что к какому-то из минувших времен потомки будут питать еще большее отвращение. К какому именно?

1. В первобытные времена бытовых зверств, подобных описанным в главе 5, большей частью не было. В примитивном социуме питекантропов, неандертальцев, кроманьонцев носители экстраординарного зверства либо не появлялись вообще, либо уничтожались, ибо представляли опасность для существования стада. (Это, в частности, доказано современными наблюдениями над приматами).

2. В античную эпоху, в эпохи средневековья и раннего капитализма бытовые зверства существовали в полный рост – их породила бесконтрольная власть господина над рабом, считавшимся вещью или домашней скотиной. Но имеется оправдание: человек тех времен, за исключением редких выдающихся мыслителей, не ощущал себя в полной мере человеком, носителем такого уникального свойства, как разум.

3. Массовое осознание своей человеческой сущности связано с научным, техническим и культурным прогрессом, который начался в XIX веке и достиг сейчас апогея: компьютеры, атомные реакторы, полеты в космос, высокий уровень образования и т.д. В такую эпоху все население планеты несет ответственность за суперзверства.

Примечание. Мое доказательство страдает одним недостатком: возможно, текущий и следующий века продемонстрируют более высокий уровень зверских преступлений, что вызовет у наших далеких потомков большее отвращение к потомкам ближним.

К теме отвращения мы еще вернемся, однако неприязнь к предкам, как и подвиги в космосе, не самый важный элемент грядущего. Прогресс цивилизации связан с раскрытием тайн, загадок природы, человека и общества, но есть тайны и Тайны. В последнем случае я подразумеваю информацию, которую условно можно обозначить как Великую Тайну Бытия. Мыслители задумывались над ней издревле, задолго до того, как появились квантовая механика, атомная физика и теория относительности. В чем состоит предназначение человека? Возник ли он в результате естественного развития или был создан Высшей Силой? Если эта Сила не миф, и в Мироздании есть некий Высший Разум, то постижим ли он? В чем его суть? К этим вопросам можно добавить другие, не менее актуальные и загадочные: что находится за гранью земного существования?.. гибнет ли индивидуальность вместе с телесной смертью?.. замкнута ли Вселенная?.. если нет, то как понимать ее бесконечность в пространстве и времени?..

На эти вопросы мы до сих пор не знаем ответов. Мы даже не приблизились к их решению – ведь нельзя же считать таковым наивные представления земных теологий и спекуляции экстрасенсов! Правда, есть различные гипотезы, и с одной из них, изложенной в книге Ш.Д.Мэлори «Тайна «Ангара-18». Доля ангелов» [29], я вас познакомлю.

Мэлори полагает, что мы используем свой мозг только на несколько процентов его возможностей, и что большая часть нашего «мыслительного пространства» является латентной, скрытой, отделенной от человеческого самосознания ментальным барьером и потому недоступной для ощущения. Эти латентные части всех разумных – и, возможно, неразумных – обитателей Вселенной напрямую используются Высшим Разумом или Абсолютом, если следовать терминологии Мэлори. Собственно, эти части и образуют Высший Разум. Мэлори пишет [29], что Абсолют «существует и физически локализован в латентной области живого мозга – во всех латентных областях всех живых существ Мироздания. Таким образом, Абсолют использует резервы нашего «пространства мышления» или избыточную часть наиболее высокоорганизованной во Вселенной материи – ту ее частицу, которая не нужна ее носителям для функционирования и выживания. Абсолют является совокупностью латентных частей мозга всех живых созданий, объединяет их друг с другом и с самим собой». На основании этой гипотезы Мэлори объясняет различные загадки человеческой психики (паранормальные феномены, гениальность, озарения и откровения), и, если отбросить его бредни насчет биополей и торсионных взаимодействий, этим теориям не откажешь в последовательности. Во всяком случае, он не сомневается, что Абсолют не божество в религиозном понимании, а такое же явление природы, как мы с вами. При такой постановке вопроса Абсолют, независимо от места его обитания, может рассматриваться нами как цивилизация III типа или продукт ее деятельности.

Но это такая же гипотеза, как высказанная Мэлори, а поиск истинных ответов и создание теории, раскрывающей Великую Тайну Бытия, – дело грядущего. Я полагаю, что именно этим в первую очередь займутся наши потомки, ибо лишь то общество, которое руководствуется подобной теорией, может считаться зрелым, осознающим свои цели и предназначение.

Есть по крайней мере два момента, инициирующих такие исследования:

1. Необходимость подтвердить или опровергнуть существование Бога. По мнению Стивена Хокинга, с этой проблемой можно разобраться только на основе теории, объясняющей все аспекты строения Вселенной. «Какое место в ней займет Создатель?» – спрашивает Хокинг. И сам же отвечает: «У него нет места» [25]. Замечу, что Хокинг не единственный гений современности, который хотел бы прояснить все вопросы, связанные с Творцом. Естественно, любая серьезная попытка такого рода относится к штурму Тайны Бытия.

2. Достижение пределов познания. Мысль о том, что этих пределов не существует, что научный прогресс безграничен, по меньшей мере наивна. Я согласен с Хорганом, который пишет в [25], что «конечным пределом науки является не космос, а разум». Не в космосе, не в микромире и не в других реальных сущностях проходит рубеж, за который нам не дано шагнуть, а в нашем мозге, возможности которого не беспредельны. Несомненно, будет найден способ повысить «мыслительную мощь» за счет прямого контакта с искусственным интеллектом, но сознание своей ограниченности подтолкнет к более радикальным решениям – к той трансформации в «нейтринное божество», о которой мы говорили выше. Расширение дара к познанию – вот та причина, по которой люди, если не все, то многие, могут отринуть свою человеческую сущность.

Со временем человек привыкает ко всему. Сегодня нас шокирует мысль о потере своих драгоценных телес, о превращении в разумное плазменное облако или иную сущность, завтра это кажется возможным, а послезавтра – вполне естественным. Сегодня женщины считают, что выносить ребенка и родить его – их право и священная обязанность, но по прошествии сотни лет это уже не так очевидно, а через тысячу кажется дикостью. За примерами таких метаморфоз далеко ходить не надо: на наших глазах свершается распад семьи и семейных связей. В западных странах, то есть в наиболее богатом и технологически развитом обществе, это уже никого не удивляет.

Тысячелетиями, с начала исторических времен и до двадцатого века, существовала патриархальная семья, общность десятков, а иногда и сотен человек, где каждый член семьи обладал многочисленными вертикальными и горизонтальными связями – со своим поколением, а также со старшим и младшим. Масса ближних и дальних родичей, обильное потомство у семейных пар, признанный глава клана, в чьих руках сосредоточено владение имуществом, а значит, реальная власть – вот ее особенности. Такая семья в наше время разрушена, о чем говорят статистика разводов, ослабление родственных связей и малое число детей. На смену патриархальной семье пришла семья современная, небольшая, включающая, собственно, двух супругов и их прямое потомство, причем дети считаются членами семьи примерно до 18–20 лет, а затем уходят, чтобы основать собственные семьи. Еще одна деталь современных семейных отношений – простота разводов. Едва ли не половина людей за свою жизнь вступает в брак дважды, трижды или большее число раз, что можно считать последовательной полигамией.

Но в своей глубинной основе семья еще не претерпела значительных перемен. Если не касаться физиологии и сферы чувств (любовь, взаимное уважение супругов, сексуальное удовлетворение – что, кстати, не требует оформления в виде брака), семья по-прежнему базируется на двух факторах. Первый – владение имуществом, в той или иной степени общим для супругов и их детей-наследников. Второй обусловлен тем, что семья является самой мелкой ячейкой общества, а семейная граница – последней линией обороны человека в окружающем мире.

Вообще говоря, таких оборонительных рубежей насчитывается немало. Во-первых, граница своего народа, языка и страны, отделяющая нас от чужих народов, стран и языков; во-вторых, покровительство власти, государства и закона, которые охраняют нас внутри национальной общности; в-третьих, ареал социального класса – общности людей примерно такого же, как у нас, имущественного положения, образования, культуры; в-четвертых, сфера профессиональных интересов; в-пятых, родственники, друзья, знакомые, соседи; и, наконец, в-шестых, мельчайшая ячейка, семья. Граница семьи – это оборона против всех: против друзей, родственников, соседей, коллег по работе, собратьев по классу, против давления власти и подозрительных иностранцев. Кроме того, семья – защита от одиночества.

Нужда в такой обороне вызвана несовершенством нашего общества, наличием в нем конфликтов, указанных в главе 7. Что же именно защищает семья – вернее, юридический институт брака? Это давно и хорошо известно: не любовь и светлые чувства, которые не нуждаются в защите, а в первую очередь свое имущество. Данный вывод, сделанный мыслителями древности, и классиками марксизма, и буржуазными социологами, кажется мне совершенно ясным. Его подтверждают законы, традиции и обычаи наследования, принятые во всем мире.

Но если в счастливом изобильном завтра имущество потеряет свою ценность, если не станет власти, исчезнут понятия «свой» и «чужой», если обороняться не от кого, то зачем семья? Тем более, что любовь и секс возможны без физического контакта. Так, во всяком случае, считает Фредерик Пол, а к его мнению стоит прислушаться – в когорте фантастов-футурологов Пол не последний человек.

«Поднявшись к трехсотому ярусу Башни, я изучил экспозицию. Час разглядывал, не меньше, гуляя по залам с высокими сводами; кукол в них не счесть, а я – клиент разборчивый. Были там маленькие и покрупней, рыжие, блондинки и брюнетки, с желтой, розовой и смуглой кожей, тощие и пышные, с разнокалиберной кормой, грудями и остальным хозяйством, с имитацией пупка, с раскраской и с татуировкой. Черные тоже нашлись, и мне не соврали: правда, спецзаказ! В ГенКоме черных лепят без затей, меняя при клонировании пигментацию кожи, но эти были натуральными: волосы колечком, губастые и плосконосые. Сразу виден редкий генетический материал, какой, пожалуй, только в Африке и остался.

Я выбрал рыжую с зелеными глазами и одну из черных, стройную, высокую и в теле. Рыжая умела ахать и хихикать и обошлась мне в две монеты, а черная – так в целых пять! Но стоила того. С ними я позабыл о Джизаке и щеляках, убитых мной, которых, надо полагать, уже перемололи на компост. Забыл и о времени. Чтобы забыть, монет не жалко; монеты – прах, а вот дурные мысли… Лучшее средство от них – широкая постель и пара одалисок плюс «веселушка» или еще какая оттопыровка… ну, хорошая еда, приятели, беседа… Еще бы ребра посчитать кому-нибудь или заехать под дых…»

(Михаил Ахманов «Среда обитания»)