1

Роман Чарлза Роберта Метьюрина «Мельмот Скиталец», вышедший в свет в 1820 г., представляет собою яркое явление английской литературы романтической поры. Будучи последним и одним из лучших образцов в ряду так называемых готических романов (или романов тайны и ужаса), широко распространенных в английской литературе на рубеже XVIII и XIX вв., «Мельмот Скиталец» превосходит их не только увлекательностью своего сюжета, но прежде всего серьезной философской мыслью, лежащей в его основе и облеченной в самые неожиданные и фантастические образы и формы. Запутанный сюжет, перенесение места действия из одной страны в другую, притом в разное историческое время, усложненные приемы повествования с перемежающими друг друга вставными повестями разного стиля и назначения, многочисленные действующие лица, находящиеся между собою в таинственных и не до конца раскрытых отношениях, — составляют исторические особенности этого сложного романа как одного из очень характерных произведений английской романтической прозы. Популярность «Мельмота Скитальца» и та роль, которую роман сыграл в западноевропейских литературах XIX в., конечно, основаны были не только на увлекательности его сюжета. Уже первых своих читателей роман Метьюрина увлек также одушевляющим его романтическим неприятием действительности, идеей рокового господства зла в различных сферах общественной жизни современного ему мира, в гневных обличениях которого писатель достиг большой силы: таковы в особенности те части романа, в которых представлены картины городской и сельской Англии или Ирландии, изнанка жизни испанских католических монастырей, устрашающие характеристики судилищ и тюрем Инквизиции.

Судьба «Мельмота Скитальца» в западноевропейских литературах была, однако, довольно своеобразной. Это было не первое и не последнее произведение Метьюрина (являвшегося и поэтом, и драматургом, и беллетристом-прозаиком), но единственное оставившее о себе измять во всех литературах Европы и Америки, даже заглавие которого особенно запомнилось и стало нарицательным. Хотя и в Англии «Мельмот Скиталец» имел множество читателей и поклонников (несмотря на то что второе издание его появилось здесь почти три четверти века спустя после первого), но именно у себя на родине роман подвергся самой суровой критике и осуждению — за «вольнодумство», «кощунственные» речи действующих лиц и т. д. В середине XIX в. казалось даже, что Метьюрин забыт в Англии и Ирландии прочно и навсегда [1]. Однако в последнем десятилетии XIX в. былая слава произведений Метьюрина — как видного писателя, современника Байрона и В. Скотта, — была возрождена здесь заново. Большое и разнообразное литературное наследие, оставленное Метьюрином несмотря на его короткую и печальную жизнь, подверглось обновлению и полной переоценке; в особенности это относится к «Мельмоту Скитальцу». Новейшие переиздания этого романа на разных европейских языках подтвердили высокую оценку, данную некогда этому произведению младшими современниками Метьюрина, и яснее определили его историческое значение. Началось более тщательное и многостороннее изучение творчества Метьюрина в целом, основанное на публикации новых рукописных и архивных данных об истории его жизни, раскрывшее с новых сторон его творческую личность и его наследие. Для правильного понимания «Мельмота Скитальца» мы должны хотя бы вкратце представить себе историю жизни писателя и написанных им произведений.

Чарлз Роберт Метьюрин родился в г. Дублине, в Ирландии, 25 сентября 1780 г. [2] Он был родом из семьи французских протестантов, бежавших из Франции в самом конце XVII в. (после 1685 г., когда был отменен Нантский эдикт, провозглашавший свободу вероисповедания). Предки писателя нашли себе пристанище в Ирландии. По легенде, пущенной в оборот самим писателем и сохраненной с незначительными отличиями во всех старых биографиях Метьюрина, родоначальником этой семьи был Габриэль Матюрен, «подкидыш», которого некая благородная дама нашла в Париже на улице Матюренов (Rue des Mathurins), взяла к себе домой и усыновила, дав ему фамилию от названия той улицы, где он был обнаружен ею, проезжавшей мимо в своей карете. Богатая одежда, в которой он был оставлен неизвестными на улице, служила косвенным подтверждением того, что он увидел свет в аристократическом доме. «Подкидыш» являлся, несомненно, как это было легко предположить, «сыном любви», т. е. незаконным ребенком. Поэтому, по обычаю того времени, жизнь его должна была быть посвящена церкви. В положенное время его отправили в монастырь для подготовки к пострижению. Однако его беспокойная и нервная натура восставала против всякого принуждения, и он возвратился в мир, тайно покинув монастырь. Едва успел он опомниться, как был посажен в Бастилию. В это время ему исполнилось двадцать лет. Вскоре он оставил Францию и бежал в Ирландию.

Такова вкратце легенда о родоначальнике ирландского семейства Метьюринов, как ее изложил со слов самого писателя один из его современников [3]. Заметим попутно, что, рассказывая об этом, Метьюрин оставался в убеждении, что богатая парижанка, усыновившая Габриэля Матюрена, на самом деле являлась его настоящей матерью и что находка мальчика на улице была и задумана, и удачно инсценирована ею для того, чтобы скрыть тайну его происхождения.

Хотя эта легенда в различных редакциях получила широкое распространение и встречается до сих пор во всех сколько-нибудь подробных биографиях Чарлза Роберта Метьюрина, она все же лишена правдоподобия, как, впрочем, и большинство тех легенд, которыми постоянно окружал себя сам писатель. Современники его и потомки верили в историю о найденыше, вероятно, потому, что ее не опровергали ни члены его семьи, ни ближайшие родственники. Однако в настоящее время принято считать, что эта история была вымыслом самого Метьюрина. Важнейший ее источник справедливо усматривают в массовой английской беллетристике конца XVIII и начала XIX в., в которой Метьюрин был широко начитан: во многих романах того времени нередко встречались эпизоды о подкинутых и найденных детях, запутанные повествования о загадках и тайнах их происхождения [4]. Помимо этого, Метьюрин любил объявлять и себя, и своих предков жертвами религиозных преследований. Этой навязчивой мыслью внушены многие страницы его произведений, в которых постоянно варьируются мотивы о невинно гонимых; таков в «Мельмоте Скитальце» рассказ о незаконном сыне герцога, которого заключают в монастырь для принудительного пострижения (см. «Рассказ испанца»), представляющий явные аналогии с легендой о французском предке Метьюринов. Но в романе все является вполне соответствующим исторической действительности, тогда как в вымышленной легенде о предке-католике, воспитанном во Франции и бежавшем оттуда в полукатолическую Ирландию для того, чтобы стать протестантским священником, все в достаточной мере неправдоподобно.

В область более достоверных фактов мы вступаем тогда, когда из одного архивного документа узнаем, что сын Габриэля Матюрена Пьер (или Питер Джеймс) в 1699 г. числился капелланом полка, состоя при французской конгрегации собора св. Патрика и Марии в Дублине [5], а затем получил приход в Киллале, небольшом городке северо-западной Ирландии; Питер Джеймс Метьюрин упомянут в «Мельмоте Скитальце» (гл. I). Достоверно также, что Питер Джеймс умер в 1746 г. Сын его, Вильям вопреки семейным традициям не стал духовным лицом, но получил место в ирландском почтовом ведомстве. После реорганизации почт парламентом он был повышен в должности и с этих пор мог считать себя довольно обеспеченным человеком. Он был женат на Фиделии Уотсон, и от этого брака в 1780 г. родился Чарлз Роберт Метьюрин — будущий писатель.

Вильям Метьюрин имел в Дублине многих друзей, жил открыто, принимал деятельное участие в общественной жизни этого города в течение двух последних десятилетий XVIII в. и мог дать Чарлзу Роберту весьма хорошее воспитание; по семейным преданиям, Вильяму Метьюрину не были чужды и литературные интересы; в юности он даже мечтал о том, чтобы стать профессиональным литератором.

Во всяком случае, в отцовском доме Чарлз Роберт провел счастливое детство; с ранних лет он увлечен был театром, мечтая даже в будущем сделаться актером. В положенное время он был отдан в школу, а по окончании ее в ноябре 1795 г. поступил в Тринити колледж, занимался здесь ревностно и с успехом и закончил его со степенью бакалавра. Он перестал мечтать о театральной деятельности, обратил на себя внимание своими поэтическими опытами, занятиями риторикой, ирландскими древностями (в «Историческом обществе», вскоре закрытом английскими властями «за национализм и неблагонадежность»). Однако, будучи в Тринити колледже, Метьюрин наибольшее внимание уделял изучению протестантской теологии, так как твердо решил стать пастором и добиваться собственного прихода. Трудно сказать, чем вызвано было это решение. Возможно, что на этот выбор оказали воздействие старые семейные традиции, тем более что гражданская служба отца внезапно прервалась и благополучие семьи сменилось все возраставшими материальными затруднениями. Для Ирландии это время было смутным: пора надежд и реформ сменялась жестокой реакцией и репрессиями, впоследствии отразившимися и в произведениях писателя. Метьюрин мечтал о спокойной и обеспеченной жизни, в значительной мере отданной литературным трудам; жизнь в провинциальной местности среди природы и немногочисленных прихожан, вдали от треволнений большого города, в то время, когда ему предстоял выбор поприща, представлялась ему тихой заводью у берега бурного моря. Впрочем, идиллическая картина, мечтавшаяся ему, на деле оказалась обманчивой и не оправдала себя ни с какой стороны.

В 1803 г., когда Метьюрину исполнилось двадцать три года, он женился на Генриетте Кингсбери, молоденькой девушке, происходившей из старой и уважаемой дублинской протестантской семьи. Все биографы Метьюрина обычно ссылаются на то, что родным дедом его жены был тот доктор Кингсбери, к которому Джонатан Свифт обратился с последними словами приязни, перед тем как его сознание померкло навсегда. Брак Метьюрина и Генриетты Кингсбери был счастливым. Она блистала молодостью и красотой, считалась в Дублине одной из лучших певиц, учившихся у знаменитой Каталани. Любовью к музыке и пению отличался и сам писатель.

В том же 1803 г. Метьюрин принял священство и получил место приходского викария в небольшом городке, затерявшемся в глуши графства Гелуэй на западе Ирландии. После Дублина, большого и оживленного города, жизнь в сельской местности показалась ему тоскливой, однообразной и бессодержательной, и он вскоре принял меры, чтобы возвратиться в Дублин. Это ему удалось, и уже в 1805 г. мы снова находим его в ирландской столице в должности помощника священника собора св. Патрика, одного из самых фешенебельных приходов в Дублине, и эту должность он сохранил за собой до своей смерти.

Литературная деятельность Метьюрина началась вскоре после его возвращения в Дублин. В 1807 г. он на собственные средства, но под псевдонимом издал в Лондоне в трех томиках свой первый роман «Семья Монторио» [6]: в следующем году под тем же псевдонимом другой, под заглавием «Молодой ирландец» [7]. Оба эти произведения прошли малозамеченными, но имели для автора некоторое значение, так как явились поводом к заочному знакомству Метьюрина с В. Скоттом и долголетней с ним переписке. В это же время в жизни Метьюрина произошли события, существенно изменившие ее обычное течение и имевшие для него весьма тяжелые последствия.

В ноябре 1809 г. отец писателя, в доме которого он жил, был обвинен в лихоимстве и растрате казенных денег, смещен с должности и предан суду. Хотя впоследствии он был оправдан, а обвинения признаны несправедливыми, но реабилитация пришла к семье нескоро и уже слишком поздно: Вильям Метьюрин пережил полное разорение и до самой смерти не в состоянии был поправить своих дел, пришедших в сильный упадок. Несколько лет спустя, рассказывая в письме к Вальтеру Скотту (от 11 января 1813 г.) об этом большом семейном несчастье, Чарлз Метьюрин упоминал, что длительный судебный процесс отца затянулся по той причине, что он совпал с войной против наполеоновской Франции: «Поскольку нация боролась за свое существование, у нее не было времени, чтобы выслушивать личные жалобы: в борьбе за жизнь, в которую мы вовлечены, крики раненых не слышны и не вызывают сострадания. Мой отец жил на свое жалованье, а я, зависевший от него, также пострадал от его разорения» [8].

Положение Ч. Р. Метьюрина действительно становилось очень критическим: надо было оказывать помощь отцу, собственная его семья также увеличивалась; небольшие доходы от скромной должности в соборе св. Патрика не позволяли даже ему самому сводить концы с концами; литературные труды в свою очередь оплачивались мало и плохо.

Метьюрин пытался найти выход из затруднительного положения, решив открыть нечто вроде пансионата для богатых дублинских студентов и давать им уроки. Он надеялся, что увеличит собственный доход и окажет помощь своим родителям, которые, по его собственным словам в том же письме к В. Скотту, «покинуты для всех ужасов нужды, усиленной недугами их возраста». Однако предприятие, задуманное Метьюрином, оказалось делом сложным, трудным и невыгодным. Необходимо было затратить довольно большую сумму на помещение и обзаведение для пансионеров; надо было найти их, а затем потянулась тяжелая и хлопотливая жизнь: ежедневные занятия с ними, житейские заботы и хлопоты. Родители учеников были капризны и выдвигали непомерные требования. С трудом решались проблемы дисциплины и врачебного надзора; все более мучительной становилась ответственность за тех, кого он поселил у себя, несмотря на то что его жена полностью отдавала им свое время и всячески стремилась помочь мужу, переобремененному трудами и заботами. Все это, если верить словам самого Метьюрина, вознаграждалось плохо; доходы были незначительны и ненадежны. «Судите сами, — писал Метьюрин в том же письме к В. Скотту, могу ли я иметь ясный ум и спокойное сердце, когда я сажусь писать?» [9]. А писать было необходимо, поскольку литературное творчество давало ему единственную надежду на возможность улучшения расстроенных и все более запутывавшихся денежных дел: Метьюрин прекрасно понимал, что жить с семьей, к тому же непрерывно увеличивавшейся, исключительно на жалованье в двадцать пять фунтов стерлингов было невозможно. Естественно, что все указанные обстоятельства не могли не наложить на произведения Метьюрина первого периода его литературной деятельности весьма мрачного отпечатка, тем более что образцы, коим он следовал, сами по себе отнюдь не отличались ни светлыми красками, ни веселостью.

Примечания:

В 1852 г. анонимный автор статьи о Метьюрине в журнале, выходившем в Ирландии на английском языке, удивлялся тому, как быстро выветрилось из памяти поколений некогда громкое имя Метьюрина: «Едва ли существует такой писатель, именем которого столь пренебрегали, а произведения которого были бы столь забыты, как Чарлз Роберт Метьюрин» (The Irish Quarterly Review, 1852, vol. II. March, p. 141).

До недавнего времени годом рождения Ч. Р. Метьюрина считался 1782 год; эта дата сообщалась (а иногда встречается и поныне) во всех наиболее авторитетных словарях и справочниках по истории английской литературы; однако она оказалась неверной. Приведенная выше дата-1780 год — была окончательно установлена на основании бесспорных документальных данных в статье: Buchan А. М. Maturin's Birth-date, — Notes and Queries. 1956, vol. CXIV (8 July), p. 302.

Mason William Monck. The History and Antiquities of the Collegiate and Cathedral Church of St. Patrick. Dublin, 1820, p. 445. Полностью это свидетельство приведено в книге: Idman Niilo. Charles Robert Maturin. His Life and Works. London, 1923, p. 4–5. (Далее сокращенно: Idman).

Морис Леви в книге об английском готическом романе перечисляет ряд произведений этого жанра, в которых имеется этот мотив: мальчика, рожденного от знатных родителей, чтобы устранить его от наследства, в младенчестве оставляют в лесу (где его находит дровосек), или пещере, или у ворот чужого замка, и т. д. См.: Levy Maurice. Le roman «gothique» anglais, 1764–1824. Toulouse, [1968, p. 394 (note 33), 521. (Далее сокращенно: Levy).]

См.: Idman, p. 4, 312. Он ссылается на «Publications of the Huguenot Society of London», vol. VII (Registers of the French Conformed Churches of St. Patrick and St. Mary. Dublin, 1893).

Этот роман был издан под псевдонимом «Dennis Jasper Murphy», и по совету типографщика к его заглавию были прибавлены, в качестве приманки для читателей, дополнительные слова: «Роковая месть» («The Fatal Revenge, or, The Family of Montorio», London, 1807).

«The Wild Irish Boy» (London, 1808, 3 vols., in 12o). Это заглавие с трудом поддается переводу на русский язык; его можно было бы перевести «Необузданный», «Неистовый» или «Мятежный ирландский юноша»; но, как увидим ниже, оно избрано автором намеренно, в параллель к заглавию романа леди Морган; поэтому мы упрощаем задачу и называем его заглавием, которое избрал для него французский переводчик.

The Correspondence of Sir Walter Scott and Charles Robert Maturin, ed. F. E. Batchford and W. H. Mac Carthy. The University of Texas Press. Austin, 1937, p. 9 (Далее сокращенно: Correspondence).

Ibid., p. 10.

Оглавление