БЕЛЫЕ ЛЮДИ

Танец Солнца завершился. Праздник ещё больше сплотил племя Черноногих, но пришло время разъезжаться. Что произойдёт за время разлуки? Увидятся ли эти люди снова? На эти вопросы у Черноногих не было ответа.

Блуждающий Дух распорядился сворачивать палатки нашей группы. Мы поехали в сторону реки Миссури. Там, в форте Бентон, должен был находиться Дик Джонсон с остальными нашими лошадьми. Мужчины по-прежнему рассчитывали получить свой табун обратно.

Дорога до форта прошла спокойно. Когда до крепости оставалось совсем недалеко, вперёд выехали разведчики. Среди индейцев, расположившихся вокруг форта, были представители самых разных племён – Абсароки, Ассинибойны, Кри. Но они держались друг от друга на расстоянии. Многие индейцы были пьяны. Они покупали дешёвую водку в форте, платя за неё богатыми мехами. Продажа спиртных напитков была запрещена законом, но в форте нашлось немало негодяев, которые нарушали закон для того, чтобы легко поживиться за счёт индейцев. Когда индейцы пьянели, их вовсе обирали и выбрасывали за пределы укрепления. Если кто-то из индейцев пытался жаловаться на то, что его обворовали торговцы, над ним лишь хохотали:

– Пить надо меньше! И вообще здесь не место для краснокожих! Здесь мир белых людей, а не дикарей! Убирайтесь отсюда! Можете продать нам все шкуры, которые вы привезли с собой, но оставаться вам здесь нечего!

Такова была обстановка возле форта. Индейцы потеряли права на собственную землю и сделались нежелательными гостями.

– Почему белые люди ведут себя так? – спросил Серый Бизон у отца.

– Потому что теперь эта территория принадлежит им. Индейцы продали эту землю. Вот почему я против того, чтобы продавать землю нашего племени. Тогда там Бледнолицые тоже будут прогонять нас, кричать на нас, как на жалких бездомных бродяг. Но мы не бродяги. Мы воины, сильные воины.

– Может быть, устроить этим белым взбучку? – наивно спросил Серый Бизон.

– Нет, сын, мы принадлежим к честному народу. Мы не можем позволить себе распускать руки на чужой земле. Помни, что эта земля принадлежит белым. Здесь царят их законы.

Старейшины, насколько могли, боролись с пьянством в племени, всячески оберегали молодёжь от водки, но всё же дурное влияние было слишком сильно. Теперь, когда племя расположилось лагерем возле форта, возможностей напиваться стало слишком много, и мужчины племени не могли противостоять соблазну. Но не приехать в форт Черноногие не могли. Здесь продавались патроны и ружья, так необходимые племени.

Как-то раз мать одела Серого Бизона покрасивее, и он отправился с семьёй в посёлок белых людей. Мальчик был ошеломлён увиденным. Такого оживления и таких интересных вещей ему ещё никогда не приходилось видеть. Большие деревянные дома стояли в два ряда друг против друга, образовывая просторную улицу. Всюду было полно людей. Такое скопление народа Серый Бизон видел только во время Пляски Солнца. Но здесь все люди были белокожие.

– Я никогда не думал, что Бледнолицых так много, – удивился мальчик.

Опасаясь потеряться в такой толпе, он крепко держался за руку матери и пожирал глазами открывшийся перед ним мир.

Неожиданно послышался рёв, похожий на мычание бизонов. Толпа посторонилась. Среди облаков пыли ехали на огромных конях ловкие всадники, гнавшие рогатый скот. Так Серый Бизон впервые увидел пастухов, которых принято называть ковбоями. На их головах красовались широкополые шляпы, на ногах были высокие сапоги. Но больше всего мальчика поразили американские лошади, высокие, сильные, с короткими гривами – они сильно отличались от низкорослых мустангов, пойманных в прерии.

Изобилие товаров возбуждало любопытство Серого Бизона. Ему хотелось потрогать всё, узнать про всё. Глаза разбегались.

– Ох, и богаты же эти американцы! – шептал он восторженно.

И тут он увидел странную вещь.

– Смотри, – он дёрнул мать за рукав.

По улице шли три человека, одетые, как белые люди, но кожа их была черна, как уголь.

– Что это? – спросил Серый Бизон. – Кто это? Неужели люди? А… Я догадался! Они покрыли себя чёрной краской для какой-то церемонии. Верно?

– Нет, сынок. Это настоящий цвет их кожи. Белые называют их неграми.

– Значит, существуют не только краснокожие и Бледнолицые, но и чернокожие? – удивился мальчик.

– Да.

Отец остановился перед прилавком одного торговца. На стенах позади продавца висели одеяла красного и синего цвета, сёдла, ружья, стояли бочонки с порохом, в коробках лежали пули, ножи, топоры и десятки других предметов. В соседнем магазинчике продавался хлеб и мука. Торговец взял в руки бутылку с цветной и вязкой жидкостью.

– Индейцы, хотите попробовать? – спросил он.

– Что это? – насторожился отец. – Водка или что-то похожее на неё?

– Нет, – успокоил его белый человек. – Это сироп.

– Сироп?

– Да, очень вкусно, очень сладко. Детям понравится.

Отец понюхал бутылку и капнул сироп себе на язык. В следующее мгновение на его лице появилась улыбка.

– Да, это очень вкусно, – согласился он и повернулся к жене и детям. – Попробуйте.

Мальчики вкусили и не поверили своим ощущениям. Никогда прежде они не пробовали ничего подобного и настолько вкусного.

– Я возьму три бутылки сиропа, – решил отец.

Затем он выбрал для себя бочонок пороха и спросил, сколько шкур горностая, бобра и волка возьмёт торговец в качестве платы за свой товар. Бледнолицый долго копался в ворохе шкур, выбирая получше. После этого он сказал Маленькой Горе:

– У тебя остаётся ещё десять волчьих шкур. Может быть, ты купишь что-нибудь ещё?

– Завтра. Сначала я подумаю. Может быть, я куплю ещё бутылку сиропа.

На следующий день Три Орла, узнав о том, сколько шкур отдал Маленькая Гора за сироп и порох, заявил, что с белыми людьми надо быть бдительными. Он прекрасно разбирался в повадках Бледнолицых, так как много общался с Джонсоном. Его бдительность во многом оградила соплеменников от жульничества купцов.

– Порох тебе продали плохой, брат мой, – сказал он Маленькой Горе, – проверь огнём, как он горит. Видишь? Никогда не спеши покупать то, что выставлено на прилавке. Сделай вид, что тебя не интересует этот товар или что ты согласен купить его, заплатив втрое дешевле. Ты прекрасно знаешь, что среди белых людей много негодяев, почему же ты легко веришь им?

В форте постоянно жил пастор-миссионер. Он выразил желание посетить лагерь Черноногих. Индейцы приняли его. Во всей округе Черноногие оставались единственным независимым племенем, ещё не упрятанным в резервации, и священник решил поближе познакомиться с «дикими варварами».

Желая почтить приход пастора в лагерь, Черноногие ярко раскрасились. Индейцы считали христианских священников равными индейским шаманам, поэтому хотели проявить особое уважение гостю. Но он не оценил их рвения.

– Хотел бы я, – сказал пастор, – чтобы вы никогда не красили свои лица. Это скверная привычка. Я никогда не поступаю так. Оставьте свои древние привычки, уничтожьте свои колдовские бубны, повернитесь лицом к Богу! Исправьтесь!

– Но мы и так постоянно разговариваем с Богом, – ответил вождь. – Просто на нашем языке он называется по-другому. Почему мы должны исправляться? Разве тебе мешает наша раскраска? Мы не ведём себя плохо. Мы не дурные люди. Мы ненавидим ложь и всегда говорим правду, мы прямодушны. Зачем же нам исправляться?

– Вам нужно исправиться, – сказал священник и внушительно поднял указательный палец, – чтобы принять истинную веру и порвать с языческими обрядами. Вам надлежит уверовать в Бога, в единого и вездесущего.

– Почему ты не думаешь, что наша вера истинная? Ты говоришь о едином Боге, значит тот, в кого мы верим, и есть тот самый Бог, твой Бог. Иначе какой же он единый и вездесущий, если позволяет где-то существовать другому божеству?

– Но необходимо, чтобы вы молились так, как это делаем мы! – продолжал гнуть свою линию проповедник.

– Мы молимся постоянно, – ответил вождь спокойно. – Пусть наши молитвы не похожи на твои, но они не хуже твоих. Если мир существует в том виде, каким Бог хотел видеть его, то мы живём именно так, как это сделал Бог. Он дал нам наши молитвы, а вам – ваши. Он дал вам ваш образ жизни, а нам – наш. Почему же ты хочешь, чтобы мы жили и молились не так, как это задумал Бог? Я думаю, что ты, священник, не совсем хорошо знаешь, чего хочет Бог, и не умеешь слышать и распознавать его желаний. Тебе не стоит учить нас твоей вере. Ступай.

По толпе пронёсся смех. Миссионер недовольно огляделся и сказал, что скоро придёт опять. На этом беседа кончилась. На прощанье пастор пожал всем старейшинам руки, а ребят одарил конфетами.

ТРИ ОРЛА БЬЁТ В ЦЕЛЬ

Будучи честным и услужливым человеком, Три Орла немало потрудился на пользу своего народа во время стоянки Черноногих возле форта. Труднее стало купцам-жуликам обманывать индейцев. Все знали, что это заслуга дяди Серого Бизона. Не раз купцы посылали вдогонку ему самые отвратительные ругательства. Но Три Орла не обижался, наоборот, он держался с купцами свободно и даже посмеивался над ними. В конце концов купцы пронюхали о его слабости и решили, что Три Орла не устоит перед хорошей выпивкой. Индеец не отказывался от угощения, но пил тайком от соплеменников. Сам же каждый раз заводил такой разговор:

– Скажи, белый брат, почему ты угощаешь меня?

– Потому, что ты страшная шельма, – смеялся купец, – но я всё равно люблю тебя.

– Значит, ты угощаешь меня по дружбе?

– А как же иначе?

– И не будешь вмешивать меня в твои нечистые дела?

– Я веду только честные дела, – уверял торговец. – Я никого не обманываю.

Однажды один из самых крупных торговцев по имени Джон Смит сильно напоил его, а Три Орла принёс с собой целую охапку мехов на продажу. Смит всё прикидывал, как бы заполучить хороший товар, и в конце концов придумал.

– Послушай, Три Орла, мне говорили, что ты здорово стреляешь.

– Тебя не обманули, – кивнул индеец.

– А вот я уверен, что это лишь слухи. Давай держать пари, что ты не попадёшь ни в одну утку, которые там плещутся.

Три Орла поглядел в указанную сторону.

– В тех? А что здесь трудного? Давай твоё ружьё.

– Если ты, Три Орла, не убьёшь ни одной утки, то ты отдашь мне все свои шкурки.

– А ты, Бледнолицый, заплатишь мне все твои деньги, если я попаду.

Джон Смит принёс ружьё и протянул его индейцу. Тот спокойно прицелился и выстрелил. Каково же было его удивление, когда дым рассеялся, но ни одна утка не упала. Три Орла долго качал головой, но делать было нечего. Многие смеялись ему вслед, называли пьяницей.

На следующий день Три Орла вновь пришёл к Смиту и потребовал ещё раз держать пари.

– У меня есть ещё шкуры, – сказал он, и торговец согласился.

Когда Смит принёс ружьё, Три Орла попросил налить ему выпить. Торговец с удовольствием улыбнулся и отвернулся, чтобы достать бутылку из-под прилавка. Когда он поднял голову, Три Орла уже стоял, прижав приклад к плечу. Грохнул выстрел, и теперь пришёл черёд Смита удивляться. Дробь из ружья покосила сразу несколько птиц.

– Как же так? – воскликнул торговец. – Это невозможно!

– Очень возможно.

– Но как ты попал? Ты же не мог!

– Я догадался о твоём обмане, мошенник. – ответил Три Орла и показал патрон. – Этот патрон ты вставил в ружьё и такой же дал мне вчера. В этих патронах нет дроби, поэтому я не попал вчера в уток. Но сегодня я заменил его на настоящий, пока ты искал бутылку. Ты обманщик, Джон Смит, бессовестный обманщик, как и все вы, собравшиеся тут. Отдавай мне мои вчерашние меха и деньги, которые ты проспорил.

Торговец набычился, но Три Орла направил на него ружьё.

– Ты же знаешь, что я хорошо стреляю, бледнолицый плут, – сказал Три Орла. – Не хочешь же ты послужить мишенью?

Смит с неохотой вытащил из-под прилавка шкуры, которые обманом заполучил вчера и положил на прилавок пачку денег.

– Вот и хорошо, – кивнул Три Орла и направился к выходу со своими вещами.

С тех пор он никогда не потреблял спиртных напитков.

ХОЛОДНАЯ ДОРОГА

Черноногие опять снялись с места. Переходы племени могли показаться непосвящённому человеку случайными скитаниями, но они имели строго определённую цель: обеспечить жизненные потребности племени. Группа кочевала там, где можно было надеяться на хорошую охоту. В форте были распроданы все меха и даже часть бизоньих шкур. А лето шло к концу. Было решено зимовать в этом году где-нибудь в Скалистых Горах, в местности, изобилующей пушным зверем. Там можно было поставить капканы и ловушки.

Шли слухи, что на севере бродили ещё большие стада диких лошадей-мустангов. Так как основная часть табуна племени так и пропала бесследно вместо с Диком Джонсоном, Черноногие нуждались в пополнении поголовья лошадей.

В далёком прошлом, когда у Черноногих не было лошадей, они использовали собак в качестве вьючной силы. Когда индейский лагерь переходил с места на место, все здоровые мужчины, женщины и даже большинство детей передвигались пешком. Вещи укладывались на волокуши, которые тащили собаки. Иногда старики, слишком немощные для похода, перевозились на носилках, состоявших из двух шестов и натянутой между ними кожи. Эти шесты крепились между двумя большими собаками, шедшими одна за другой. В те годы жилища Черноногих были маленькими, и покрышка палатки состояла из двух половинок, которые укладывались на волокуши порознь, а на стоянке сшнуровывались в одно целое. Когда появились лошади, палатки стали делать гораздо крупнее, так как лошадь может перевозить значительно более тяжёлый груз. Приход лошадей в жизнь Черноногих значительно облегчил существование индейцев. Но и теперь случалось прибегать к услугам собак во время переезда на новые места.

После нескольких дней перехода на запад группа достигла подножия Скалистых Гор. После однодневного отдыха племя вновь выступила в северном направлении. На третий день пути кончилось тёплое плоскогорье и пришлось начать восхождение по узким горным тропам, ущельям и теснинам, перевалить через высокие горные хребты. Здесь было не только холодно, но и лежал глубокий снег.

Переход через тяжёлые горы длился семь дней. Пришлось снять с коней часть вьюков и нагрузить их на собак, соорудив для них маленькие волокуши. Это были сильные псы, с примесью волчьей крови, они вполне годились для такой работы, но даже они после трёх-четырёх дней трудного пути стали останавливаться: крепкий снег и комья смёрзшейся земли калечили им лапы. Женщины наскоро шили для собак некое подобие мокасин, в которых псы выглядели весьма смешно.

Все собаки, в том числе и Пононка Серого Бизона, шли навьюченные, за исключением одной, самой маленькой. Это был карликового роста жалкий пёсик. Жизнь этого пёсика была нелёгкая. То ли из-за маленького роста, то ли по каким-то иным причинам, но индейские собаки не любили его и преследовали на каждом шагу. Мальчишки часто становились на его защиту, швыряя в больших псов камнями и палками. Эта маленькая собака никому не принадлежала и жила сама по себе.

У незадачливого пёсика был только один друг – Пононка. Этот сильный и солидный пёс, видимо, испытывал к малышу какую-то странную слабость. Пононка позволял ему тормошить себя, и когда они были вместе, обязательно защищал малютку от других собак. Во время того памятного перехода через горы крохотный пёсик был признан слишком слабым, поэтому никто не нагрузил на него ни одного тюка.

Когда у Пононки стали кровоточить лапы, этот пёсик увидел кровавые следы, обнюхал их и подскочил к Пононке, явно желая помочь ему. Всем телом собачонка прижалась к боку своего друга и так шагала, подпирая Пононку. Серый Бизон увидел это и был растроган до слёз.

– Мама, погляди, моему Пононке помогает этот странный малыш. Они совсем как настоящие человеческие друзья!

– Они и есть друзья, сынок. Это качество присуще не только человеку. Оно даётся Великим Духом, поэтому дружить и помогать друг другу могут все существа.

После семидневного перехода через заснеженные горы индейцы очутились, наконец, в более приветливом месте. Здесь почти не было снега. Горные хребты и утёсы стали менее угрюмыми, долины более – обширными. Густая растительность – главным образом ель – покрывала склоны. Но самое главное – вокруг было полным-полно зверья. То и дело пробегали олени и косули, мелькали хвосты лисиц, кричали в листве деревьев птицы.

В этом безлюдном краю племя решило зазимовать. Женщины приступили к сбору ягод и кореньев, чтобы засушить их на зиму. Мужчины и мальчики ходили на охоту. Дважды воины отправлялись на поимку диких мустангов и возвращались с хорошим уловом лошадей.

– Здесь прекрасное место, – улыбались люди. – Совсем похоже на наши края до появления в них белых людей.

Ушло лето, за ним пролетела осень. Черноногие справили несколько праздников, отдавая должное уходящим временам года. На душе у всех было хорошо, спокойно. Приближалась зима.

ПОДСКАЗКА ВОЛКА

Я, Нато Кина, хорошо помню один случай, который произошёл той зимой с воином нашего племени. Его звали Орлиное Перо.

Орлиное Перо, очень мужественный человек, считался одним из лучших охотников племени. Как и многие звероловы, он любил охотиться в одиночку. У него были свои навыки и секреты охотничьего мастерства. В ту зимовку в Скалистых Горах он часто забирался в лесные дебри и всегда возвращался тяжело нагруженный шкурами. Здоровый и энергичный человек, он добывал столько пищи, что его дом всегда славился достатком.

Свою жену, красивую и хозяйственную женщину, он любил всем сердцем. Она отличалась спокойным нравом и трудолюбием, хорошо готовила пищу, прекрасно выделывала шкуры, шила одежду и украшала её узорами из бисера. Только одно отличало её от других индеанок – она была бездетна.

Индейцы очень любили детей. Возможно, это качество развито в них даже гораздо сильнее, чем в белых людях. Рождение ребёнка всегда было для индейцев праздником. Орлиное Перо был огорчён тем, что у его жены никак не получалось родить ребёнка. Но он понимал, что в этом повинна не его жена – так уж было предначертано свыше, такова была воля Великого Духа, так он устроил природу этой женщины.

Уже миновали трескучие морозы, зима подходила к концу. Орлиное Перо был на охоте в дикой местности к северу от лагеря. Однажды, соорудив для себя шалаш на ночь, он вдруг увидел, как в чаще промелькнул большой лесной волк. Зверь протяжно завыл. Любопытный, как и все волки, он некоторое время зорко следил за каждым движением Орлиного Пера, потом неспешно удалился. Индеец не стал стрелять, ему было жаль терять тратить патроны попусту – слишком уж сумеречно было уже.

– Ступай, серый брат, – засмеялся Орлиное Перо. – Завтра я приду к тебе и сниму с тебя твою шубку.

Наутро, чуть свет, захватив ружьё и лыжи, индеец пустился по следу зверя. На снегу чётко отпечатались волчьи лапы. Видно было, что это сильный и крупный зверь: следы его отчётливо выделялись среди следов мелких зверюшек. Сначала они вели вдоль длинной долины, окружённой обрывистыми скалами, потом свернули в сторону и повели охотника к сильно заснеженным, но не очень высоким горам.

Преследование продолжалось несколько часов. Орлиное Перо был хорошим, выносливым бегуном и отличался большим упорством. Он не дал волку сбить себя со следа. Около полудня охотник убедился по следам, что зверь начинает уставать. Наконец он увидел вдалеке зверя: тот бежал по обнажённому склону, оглядываясь на преследователя.

– Попался, братец! Лыжи человека – волшебное средство, более верное, чем твои лапы.

День был ясный и морозный. Но после полудня погода начала портиться. На небе появились тучи. И тут Орлиное Перо с удивлением заметил следы двух людей. Следы были вчерашние и направлялись в ту же сторону, куда шёл охотник. Больше всего изумило его то, что люди, видимо, были больны, либо смертельно устали. Они едва волочили ноги и через каждую сотню метров падали в снег. По отпечаткам ног охотник легко определил, что это были две женщины.

Волк тоже заметил следы и, продолжая бежать, уже не отступал от них. Может быть, он звериным инстинктом почуял, что люди ослабели, и задумал напасть на них?

Охотник прибавил шагу. Теперь он не спускал глаз с волка, который упорно держался человеческих следов. За час до захода солнца внезапные порывы ветра и небольшие снежные вихри, поднявшиеся над землёй, возвестили о приближении метели. С каждой минутой ветер усиливался.

Охотник и волк очутились среди каменистых, поросших редкими елями взгорий. Волк поспешил к маленькому еловому леску. Это было единственное укрытие во всей округе; оно выглядело тёмным островком среди моря снега. Лесок был маленький – может быть, около ста шагов в поперечнике. Орлиное Перо быстро обежал его вокруг. Волк не вышел из леска – следов на поляне не было видно. Но что ещё больше потрясло охотника – он не находил больше и следов двух женщин. Они вошли в лесок и не вышли оттуда.

Метель становилась злее, вокруг всё трещало, качалось, гудело, выло. Даже под защитой деревьев трудно было устоять на ногах. И вдруг охотник увидел волка, следившего за ним из-за куста. Осторожно потянувшись за ружьём, Орлиное Перо прицелился в сверкавшие глаза зверя и спустил курок. Но выстрела не последовало, ружьё дало осечку. Когда охотник снова прицелился, волк сделал внезапный прыжок в сторону и исчез.

Орлиное Перо сделал шаг и зацепился ногой за что-то. Пошарив руками, он обнаружил возле себя мёртвое тело женщины. Совсем рядом звучал приглушённый плач ребёнка. Охотник перевернул мёртвую индеанку и обнаружил на её спине специальную кожаную корзинку, в которых женщины обычно носили детей. Ребёнок был жив и плакал.

Сердце охотника забилось от радости и страха за жизнь младенца. Он развёл большой костёр, хотя в такую бурю это было трудно сделать. Закутав ребёнка в одеяло, индеец всю ночь согревал его своим телом.

На рассвете быстро пустился в обратный путь.

Только к вечеру Орлиное Перо добрался до стойбища и положил ребёнка в руки своей жены.

– Видишь, Великий Дух дал нам младенца.

– Откуда он у тебя? – удивилась жена.

– В горах заплутали две женщины. Похоже, они были из Абсароков. Я нашёл только одну из них, у неё-то и был младенец.

– Но как ты нашёл их?

– Я шёл за волком, хотел поймать его, а он всё уходил и уходил от меня. Я думал, что он просто убегал, но получается, что он специально вёл меня к тем следам. Этот крупный волк был посланником Великого Духа. Хорошо, что моё ружьё не выстрелило.

– Значит, у нас теперь есть ребёнок.

– Да, – радостно ответил Орлиное Перо, – я назову его Волчий Зов. Отныне я никогда не буду стрелять в волков. А теперь малыша надо покормить. Он совсем изголодался, очень кричит.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ЗЛА

Пришла весна, и Черноногие вернулись на свои земли. Все были довольны жизнью как никогда. На пути домой индейцы наловили много мустангов и пополнили тем самым свой табун. По дороге шла постоянная охота на оленей и лосей. Посчастливилось им убить и нескольких медведей. Во время стоянок звучали барабаны, люди плясали и пели. Пищи было вдоволь. Пышные, красивые весенние цветы покрывали окружающее пространство.

Ближе к горам Альберты разведчики обнаружили что-то вдали. Поначалу они решили, что увидели бизонов, но затем выяснили, что у самого горизонта тянулась вереница повозок. Обоз белых людей! Из восточных штатов тянулись переселенцы. Они ехали навстречу Черноногим. Индейцы остановились на холме, чтобы пропустить белых людей мимо и понаблюдать за ними. Медленно катили несколько десятков фургонов. В каждой упряжке шло от шести до полутора десятка тяжеловесных волов. Вокруг повозок гарцевали всадники. Увидев индейцев, они насторожились, но не остановились и продолжали двигаться дальше.

– Посмотрите-ка, братья! – воскликнул один из разведчиков. – Вон тот всадник, третий от конца, видите? Это же Джонсон!

– Джонсон! – изумились остальные.

Повозки прошли. Индейцы-разведчики вернулись в племя и сообщили обо всём вождю.

– Вы точно знаете, что это был Джонсон? – спросил Блуждающий Дух.

– Да. Мы хорошо разглядели его.

Появление Джонсона в прериях не сулило ничего хорошего. В хорошей компании он не мог находиться, значит, с ним ехали такие же разбойники, как он сам.

Под вечер следующего дня в лагерь вернулся один из разведчиков. Он привёз сообщение о том, что прошлой ночью Джонсон и трое других белых отделились от колонны и повернули обратно. Видимо, они направлялись к тому месту, где видели индейцев.

Блуждающий Дух немедленно разослал в разных направлениях небольшие группы воинов, велев им тщательно осмотреть местность вокруг лагеря. Правда, утренний дождь смыл все старые следы, но тем отчётливее должен был выступить после дождя каждый новый след ноги и копыта. Вскоре выяснилось, что Джонсон действительно подъезжал к лагерю и наблюдал за Черноногими со стороны, затем уехал на юг. На юге жили Абсароки. Неужели он отправился к ним за подмогой?

Черноногие быстро свернули палатки и двинулись на восток. В течение нескольких недель жизнь в лагере шла своим чередом. То и дело вперёд выезжали дозорные и внимательно осматривали простиравшуюся вокруг землю. И вот однажды, вернувшись в стойбище, разведчики сообщили, что лагерь Абсароков был совсем недалеко. До наступления ночи всех лошадей завели в большой загон. Каждый воин привязал лучших своих лошадей возле жилища.

Около палатки, где жил Серый Бизон, стояли три коня – отца, брата и его, Серого Бизона. Красный Голос и Серый Бизон вызвались караулить коней всю ночь. Первую половину ночи не спал Серый Бизон. Держа наготове лук и стрелы, мальчик сидел около палатки, накрывшись тёмным одеялом, чтобы не очень выделяться на фоне травы. Лошади стояли так близко, что он иногда поглаживал их. Рядом с мальчиком сидел верный Пононка. Ничего не произошло за время дежурства Серого Бизона.

Когда миновала половина ночи, он разбудил брата, а сам отправился спать. Заснул он сладко.

Разбудил его Красный Голос – дёрнул за руку. Сон мгновенно пропал.

– Вставай быстро! – шепнул брат.

– Что случилось?

– Не забудь лук и стрелы.

Серый Бизон потихоньку позвал Пононку.

Наступала предрассветная пора, хотя было ещё совсем темно.

– Прислушайся, – тихонько сказал брат.

В лагере, как это обычно бывает, слышались различные звуки: где-то скулил щенок, где-то фыркала лошадь. Через минуту откуда-то с холмов донёсся протяжный вой койота.

– Странно, он уже давно воет, – сказал Красный Голос. – Это похоже на сигнал.

Тут вой койота послышался с противоположной стороны.

– Очень похоже на лазутчиков, – кивнул Серый Бизон.

Индейцы всегда пользовались голосами животных, когда подавали друг другу условленный сигнал. Конечно, могли выть и настоящие звери, но совсем уж далеко друг от друга были они, слишком подозрительны были их голоса.

Вдруг грохнул выстрел с той стороны, где был загон с лошадьми. Серый Бизон вздрогнул от неожиданности. Все собаки в лагере подняли лай. Ещё не отзвучало в долине эхо первого выстрела, как завязалась громкая перестрелка. Но пальба продолжалась недолго. Послышались крики, из палаток повыбегали люди.

– Всё в порядке, – прибежал в лагерь кто-то из дозорных. – Воры ушли, не решились проникнуть в наше стойбище. Мы были готовы к их приходу.

Восточная часть небосклона уже посветлела.

– Не будем ждать продолжения, – сказал Блуждающий Дух. – Сворачивайте палатки, складывайте вещи. Мы отправляемся дальше. Пусть сильный отряд выдвигается вперёд и следит за безопасностью. Абсароки могут сунуться ещё раз, если никто из них не пострадал при перестрелке.

Да, местность была явно ненадёжной, а соседство опасным. Впрочем, такова была вся жизнь индейцев – сплошная цепь схваток с природой и врагами, непрерывная нить горьких и трагических событий.

НОЧНОЙ ОРЁЛ

После первого поспешного дневного перехода Черноногие под вечер достигли Молочной Реки и, перейдя её, стали лагерем на левом берегу. Большинство воинов находилось в лагере, но некоторые выехали в прерию, рассыпавшись там. Враги могли появиться в любую минуту. Когда случалось одно нападение, могло последовать и второе, спланированное тщательнее.

Вскоре до лагеря донеслись выстрелы. Неужели опять Абсароки? Или же кто-то стрелял в антилопу?

На закате солнца в стойбище началось какое-то движение. В это время я, Нато Кина, ловил рыбу у излучины реки. Со мной был Серый Бизон. Из прерии послышался чей-то крик. На холме, освещённом последними лучами солнца, появилось двое пеших людей. Они медленно тащились к лагерю. В одном из них мы легко узнали нашего охотника, он поддерживал какого-то человека, то и дело припадавшего на ногу. Ковыляющий индеец был истощён.

Охотник что-то крикнул, но слова его не долетели до нас.

– Что случилось? – переспросил Серый Бизон.

– Бегите в деревню и скажите, что Ночной Орёл вернулся! – крикнул охотник.

Серый Бизон посмотрел на меня и первым побежал в деревню. Я поспешил за ним, так и не поняв до конца, что же произошло.

– Люди! Люди! Ночной Орёл вернулся в племя! – кричали мы.

Наши родители остановили нас и стали расспрашивать. Но мы ничего не могли сказать толком. Тогда несколько человек прыгнули на коней и помчались в ту сторону, откуда прибежали мы. Вскоре они возвратились в лагерь. С ними были охотник, кричавший нам, и усталый индеец, который действительно был очень похож на Ночного Орла.

Я услышал, как Серый Бизон спросил у своей матери:

– А это действительно Ночной Орёл? Может быть, это только его призрак?

– Нет, сынок, призраки не едят. Взгляни, с каким аппетитом он бросился на поставленную перед ним еду.

Пришёл вождь Блуждающий Дух.

– Люди! – воскликнул он. – Помните ли вы, как Белый Волк настаивал на том, что Ночной Орёл не погиб при столкновении с Абсароками? А мы не поверили ему! Шаман всегда знает, что говорит. И вот Ночной Орёл с нами.

Затем вождь сел рядом с воином и спросил:

– Как же случилось, что ты не пришёл в наше стойбище после того, как мы угнали у Абсароков лошадей?

Ночной Орёл задумался, вспоминая подробности той далёкой ночи, и начал своё повествование. От слабости он часто прерывал речь.

В памятную ночь стычки с Джонсоном и Абсароками Ночной Орёл был в числе воинов, которые обстреливали лагерь врага с холмов. Потом он вызвался вместе с другими поджечь лагерь Джонсона. Но противник был настороже и отогнал Черноногих. Ночной Орёл был ранен пулей в ногу. Рана оказалась тяжёлой, повредилась кость. Воин упал в реку, и вода отнесла его далеко вниз по течению. Ночной Орёл потерял сознание. Когда он пришёл в себя, вокруг было тихо. Он лежал на берегу, истекая кровью. Он собрался с силами и пополз обратно по берегу, но Черноногие уже снялись с места и ушли. Он не нашёл никого из соплеменников. Идти же по их следам у него не было сил. Он опять потерял сознание. А когда пришёл в себя, то увидел возле себя двух стариков-метисов. Они промышляли сбором лекарственных трав. Сжалившись над воином, они обработали его рану, усадили на одну из своих лошадей и взяли с собой. В их селении нашлось немало добрых людей, они заботились о нём как могли. Когда они двинулись на восток, то взяли его с собой. Нога понемногу крепла. Он начал ходить, опираясь на палку. Прошла зима, и Ночной Орёл решил вернуться на родину. Ему дали какую-то клячу, и он поехал в сторону Скалистых Гор. Но похоже, что с ногой всё-таки не всё было в порядке. Однажды он упал с лошади и снова поранил ногу в том же месте. Нога загноилась. Видно, перелом плохо сросся. Тут на Ночного Орла натолкнулись Абсароки. Они не убили его, так как не было никакого почёта в том, чтобы убить ослабшего врага. Они взяли его в свой лагерь. К своему удивлению Ночной Орёл увидел в этом лагере Джонсона. Но он увидел и другое: Абсароки не хотели враждовать с Черноногими, он слышал их разговоры. Но Джонсон всячески старался побудить в них злой дух, он постоянно спаивал их сивушной водкой. Тогда он решил сбежать от них к своим людям и рассказать обо всём, чтобы избежать войны.

– Ты думаешь, что Абсароки не хотят воевать? – уточнил вождь.

– Я уверен в этом, – кивнул Ночной Орёл. – Если мы отправимся к ним с трубкой мира, они примут нас радостно. Они не возьмутся за оружие.

– Что ж, – задумался Блуждающий Дух, – надо попытаться. Нам нужен мир.

Откладывать отъезд мирной делегации к Абсарокам не стали. Рано утром большая группа воинов, торжественно одетая, выехала из стойбища Черноногих. Впереди скакал Блуждающий Дух. Одной рукой он сжимал длинную трубку, набитую курительной смесью. Индейцы никогда не курили табак в чистом виде. Они пользовались специальной смесью, которая называлась «кинникиник». В переводе с языка Черноногих это означает «то, что смешивается». Кинникиник состоял из табака, полыни, хвои и медвежьей ягоды. Медвежья ягода встречалась и в прерии, но индейцы употребляли только ту, что росла в горах.

Приблизившись к лагерю Абсароков, от Черноногих выехал гонец и, остановившись в десятке метров от крайней палатки, стал кружиться на месте, показывая недавним врагам, что он хотел разговаривать. Обе его руки были при этом подняты вверх. Абсароки выехали навстречу и увидели делегацию в главе с вождём, который вытянул перед собой длинную трубку.

– Мы приехали выкурить эту священную трубку и установить мир между нашими народами! – сказал Блуждающий Дух.

– Мы готовы говорить о мире, – ответил вождь Абсароков. На его голове красовался пышный убор из перьев орла, а над висками торчали два длинных бычьих рога.

Представители двух племён устроились на расстеленных одеялах и начали долгий, важный, нужный всем разговор. Со стороны лагеря Абсароков доносился стук бубна и какая-то священная песня: люди обращались к Великому Духу, чтобы он послал им мир.

Когда переговоры завершились, поднялся вождь Абсароков и сказал одному из своих воинов:

– А теперь, когда мы заключили мир между нашими племенами, поезжай и скажи Джонсону, что ему больше не место в нашей деревне.

Гонец уехал, но очень скоро появился опять.

– Джонсон не дождался окончания наших переговоров и уехал гораздо раньше! – крикнул он.

– Он знал, что между нами будет мир, – засмеялся Блуждающий Дух, – он знал и поэтому сбежал заранее. Сейчас мои воины найдут его.

– Не стоит марать о него руки, – сказал вождь Абсароков. – Он слишком противный зверь. Пусть убирается прочь. Если же он снова появится в наших краях, мы легко расправимся с ним. Нас теперь достаточно много, и он не рассорит нас.

НА ПОВОРОТЕ ТРОПИНКИ

Общее веселье по поводу примирения двух племён продолжалось в течение нескольких дней. Как-то утром ребята из двух племён побежали, как это было принято у всех индейцев, купаться в реке. Они долго плескались, смеялись. Некоторые привели своих лошадей к воде и омывали их.

Неожиданно собаки подняли лай.

– Кого-то углядели, – сказал Серый Бизон.

Он с братом помчался в ту сторону, где стоял, ощетинившись Пононка. Вдруг Красный Голос остановился и прислушался.

– Пононка странно лает. Он не дичь учуял, не зверя.

– Я пойду посмотрю, – сказал Серый Бизон.

– Оставайся здесь, – велел брат.

И тут до них донёсся крик. Это был голос Джонсона.

– Джонсон! – испуганно прошептал Серый Бизон.

– Бежим отсюда! – закричал брат и замахал руками остальным мальчикам. – Опасность! Опасность!

Все опрометью бросились бежать. Едва мальчики сделали первые шаги, как сзади раздался выстрел. Затем еще и ещё. В речном овраге выстрелы звучали оглушительно. Вдруг мальчик по имени Чёрный Мокасин застонал и свалился на землю.

– Его убили!

Красный Голос подскочил к упавшему мальчику, поднял его и с трудом взвалил на свои плечи обмякшее тело Чёрного Мокасина. Бежать Красный Голос не мог, он шатался от тяжести. Оглянувшись, Серый Бизон увидел в кустах человека с карабином в руках. В зубах человека торчала короткая курительная трубка. Из-за спины этого белого выскочили двое других, они сидели на лошадях, пришпоривая их. Лошади поскакали к реке. Ещё несколько раз грохнули выстрелы, и пули взбили воду в ногах бежавших мальчиков.

Вскарабкавшись на берег, Серый Бизон увидел родное стойбище и стал размахивать руками, чтобы привлечь внимание взрослых. Но они уже и без того услышали стрельбу.

Одна из пуль ударила в землю возле правой ноги мальчика, и он вздрогнул.

– Чёрт с ними! – кричал Джонсон позади, – пора удирать, иначе дикари перебьют всех нас. Они уже скачут сюда!

Разбойники поспешно повернули коней и помчались обратно. Со стороны лагеря уже мчалось множество воинов на лошадях и с оружием в руках.

– Что здесь случилось? – подъехал отец Серого Бизона.

– Там он!

– Кто?

– Джонсон! – выпалил мальчик.

– Джонсон?

– Да, он застрелил Чёрного Мокасина.

Воины быстро спустились в овраг. Некоторые не стали приближаться к воде, а помчались дальше в прерию, обогнув излучину реки. Там, впереди, виднелись три удаляющиеся фигуры на лошадях – Джонсон с компаньонами.

Серый Бизон опять спустился к реке и увидел своего Пононку. Собака лежала около воды, а из её груди текла кровь. Пуля пробила Пононку насквозь. В глазах мальчика потемнело. Он опустился на землю и обнял окровавленное тельце четвероногого друга. Он горько заплакал. Остекленевшие глаза Пононки были широко открыты. Теперь у Серого Бизона было только одно слабое утешение – сознание того, что Пононка погиб храброй смертью, пытаясь остановить ужасных белых убийц. После Птицы Серый Бизон потерял теперь ещё одного настоящего друга.

Наплакавшись вволю, он двинулся по оврагу в сторону, где толпились остальные ребята. На берегу он застал брата, родителей и многих других людей из обоих племён. На земле неподвижно лежал Чёрный Мокасин, но в глазах его теплилась жизнь. Пуля пробила ему правый бок.

– Шаман вылечит его, – уверенно сказал Красный Голос.

Раненого мальчика перевязали, положили на носилки и отправили в стойбище. Из прерии послышались выстрелы. Пальба звучала долго.

Через некоторое время воины вернулись. Они настигли беглецов и застрелили их лошадей. Как ни прятались белые люди за трупами лошадей, они долго не смогли продержаться. Воины были слишком яростны, чтобы бояться, и очень быстро сломили сопротивление белых убийц. Джонсон и его сообщники пали под ударами топоров, стрел и пуль. Их окровавленные тела приволокли в стойбище на длинных верёвках.

– Вот эти негодяи, причинившие нам столько бед! – сказал Блуждающий Дух. – Больше они не будут мешать нам никогда.

Так как никто из индейцев не погиб в бою, было решено провести праздник победы. Застучали барабаны, люди ярко раскрасились и пошли плясать по кругу. То был последний большой праздник победы в истории этой группы Черноногих. До глубокой ночи множество костров освещало луг и склоны холмов. Барабанный бой разносился по всей долине. Он заставлял биться живее сердца не только танцоров, но и всех, кто был в деревне.

Я, Нато Кина, взобрался с моими сверстниками на холм и сел рядом с грустившим Серым Бизоном. Как зачарованные глядели мы на живописное зрелище. Как прекрасен был в ту ночь наш мир, наш индейский мир. Он казался нам самым безопасным и уютным из всех миров.

ВРЕМЯ БЕЛОГО ЧЕЛОВЕКА

Осенью племя перебралось на территорию Канады, и канадские власти выделили Черноногим резервацию. Индейцы должны были отправиться туда и жить там, как звери в клетке.

Я, Нато Кина, помню отчаянье всех наших людей. В глазах Черноногих появилась смертельная тоска. Резервация означала нашу медленную смерть. Резервация означала жизнь на строго ограниченной территории за колючей проволокой. Наш народ никогда не согласился бы осесть в резервации, но нас одолел голод: бизоны исчезли, лоси и олени встречались совсем редко. За прошедшее лето индейцы почти не добыли зверя, а правительственны агенты обещали выдать племени продовольственные пайки – муку и коровье мясо. Из опыта других племён индейцы уже знали, чего можно было ожидать от резервации – принудительное бездействие могло превратиться в кошмар. Но что было делать, когда маленьким детям нечего было есть? Взрослые воины готовы были умереть в бою и считали такую смерть почётной. Но дети… Дети должны были выжить. И старейшины согласились на жизнь в резервации.

Прежняя жизнь Черноногих состояла из непрерывной цепи увлекательных, пусть и опасных, приключений, постоянных неожиданностей. Трудности борьбы за выживание не пугали никого. Трудности служили возбудителями жизненной энергии.

Но резервация придавила краснокожего человека томительным прозябанием. Зачем нужна была жизнь, если правительство требовало от индейцев постоянно сидеть на одном месте? Зачем такая жизнь? Какая прелесть в постоянном бездействии? Мир индейцев рухнул. Всё пошатнулось и затянулось зловещей мглой.

Черноногих толкали на «тропу белого человека». Белые миссионеры были щедры на всевозможные посулы, но при этом учили индейцев закону «белого Бога» и выражали отвращение не только к вере краснокожих, а также ко всем их привычкам. Христианские проповедники унижали индейцев на каждом шагу. С опытными и заслуженными воинами, великую мудрость которых племя уважало, белые люди поступали, как с несмышлёными ребятами.

Индейских детей отправили в школу. Им остригли волосы – гордость каждого Черноногого. Велели переодеться в европейское платье, в котором индеец чувствовал себя, как чучело. Запретили раскрашивать лица. Пригрозили заковать в кандалы каждого, кто осмелится принять участие в Пляске Солнца.

Почти в самом начале жизни в резервации открылась школа. В глазах Черноногих она тоже была символом власти белого человека, поэтому была встречена недоброжелательно не только родителями, но и детьми. В Черноногих говорило чувство протеста. Это было естественно. Однако отдельные люди племени давно уже начали понимать, что знания необходимы каждому человеку. Как-то раз я сидел возле реки с Серым Бизоном и к нам подошёл Три Орла. Он увидел наши грустные лица и сказал:

– Дети мои, дети племени Черноногих. Послушайте, что я скажу вам. Вам не нужны знания белого человека для того, чтобы стать белым человеком. Но его знания нужны вам для того, чтобы понимать белого человека. Отныне все люди вынуждены жить бок о бок друг с другом. Мир сделался тесным. Чтобы выжить, теперь не требуется война. Уничтожить друг друга можно и без оружия. Взгляните на наш образ жизни: он тает на глазах. Почему? Потому, что мы не знаем белого человека, а он знает нас и может воздействовать на нас. Я уже стар, но вы молоды. Пойдите в школу и познайте то, что знают Бледнолицые. Тогда вы получите мощное оружие, которое по-настоящему послужит нашему племени…

И я отправился вместе с Серым Бизоном в школу, построенную на территории резервации. За нами последовали и другие дети. Я учился хуже Серого Бизона, но всё же вскоре познал английский язык и легко мог говорить на нём. Серый Бизон учился быстрее меня, его ум живее реагировал на всё новое. Я ничуть не завидовал ему, ведь он был моим соплеменником, и его успехи были успехами нашего племени, значит, и моими тоже.

Кроме чтения, письма и арифметики, нас, мальчиков, учили обрабатывать землю. Мужчины нашего племени никогда не стали бы копаться в земле – это было противно нашему мировоззрению. Мы тоже стыдились первоначально наших лопат. Когда кто-нибудь из взрослых воинов проходил мимо школьного огорода, где мы вскапывали грядки, мы отворачивались. Затем мы привыкли. Мы сказали себе:

– Если этому надо обучиться, чтобы стать сильнее, мы обучимся этому.

Мы готовы были одолеть любые знания, которые сделали бы нас могущественными и полезными нашим людям.

Сегодня, преодолев много трудностей и унижений, я могу сказать с уверенностью – я прошёл дорогу испытания не зря. Если бы я не научился идти по дороге белых людей, я не смог бы рассказать в письменном виде о жизни нашего племени, о жизни Черноногих. Возможно, я не очень талантливый рассказчик, но я не смог бы сделать даже этого, если бы не учился в школе. История, рассказанная мною, вышла, быть может, не слишком увлекательная, но она правдивая, а это важнее.

ДОПОЛНЕНИЯ

от издателя

ВРЕМЕНА ГОДА ПЛЕМЕНИ ЧЕРНОНОГИХ

Индейцы делили год на два сезона – лето и зиму. Зима начиналась, как только выпадал снег. Именно снег был для Черноногих разделительной полосой между прошедшим годом и новым. Подсчитывая годы, индейцы подсчитывали число зим. Они так и говорили: «пять зим тому назад» или «я прожил семьдесят зим». Когда снег таял, наступало лето. Иногда снег таял позже, иногда раньше. Из-за этого лето могло быть длиннее или короче.

Каждый сезон делился на месяцы. Названия каждого месяца могли меняться. Случалось, что одно и то же название у разных общин Черноногих относилось к двум различным месяцам. Ниже приведены разные варианты названий месяцев племени Черноногих.

Октябрь – Когда Начинается Зима; Первая Большая Буря; Когда Листья Опадают.

Ноябрь – Когда Начинается Зима; Когда Гуси Летят На Юг; Когда Дуют Сильные Ветры.

Декабрь – Когда Замерзают Реки; Когда После Большой Бури Наступает Тишина.

Январь – Когда Падает Тяжёлый Снег; Помогающий Кушать (из-за того, что морозы не позволяли охотиться и вынуждали людей быстрее съедать запасы еды).

Февраль – Орлиный Месяц; Непредсказуемый Месяц; Много Больших Бурь; Большой Ветер; Короткий Месяц (Короткая Луна).

Март – Гуси Возвращаются; Время Воспалённых Глаз (снежной слепоты).

Апрель – Распускаются Листья; Последняя Снежная Буря (приносящая глубокий снег и опрокидывающая бизонов с заснеженных обрывистых берегов рек).

Июнь – Зелёная Трава; Время Высокой Воды (половодье); Месяц Лягушек.

Июль – Месяц Цветов; Месяц Грозы; Грозовая Луна.

Август – Месяц Ягод; Месяц Магической Палатки.

Сентябрь – Месяц Долгих Дождей; Месяц, Когда Ветер Сдувает Листву; Конец Лета.

ИЗ ИСТОРИИ ПЛЕМЕНИ ЧЕРНОНОГИХ

Черноногие были наиболее сильным народом на северных и западных равнинах. Они завоевали и подчинили себе территорию от подножия Скалистых Гор на западе до территории примерно в трёхстах километрах от Гор на востоке и от северных рукавов реки Миссури на юге до верхней части реки Саскачеван на севере. Другие племена из числа их союзников тоже иногда охотились на указанном участке земли и на территории Великих Равнин. Условия жизни на равнинах наделяли индейцев особыми чертами, которые сильно отличали их от лесных жителей. Лесные люди вели мирный образ жизни, полагаясь на собственный труд, добывали себе пропитание и одежду для семьи; летом они делали каноэ, а зимой перевозили на санях своё имущество. Равнинные же индейцы не пользовались каноэ, часто стояли на одном месте по много дней, передвигались и перевозили свой скарб с помощью лошадей и собак, летом и зимой таская с собой провизию и вещи. Они имели могучих врагов, из-за которых они пребывали в состоянии постоянного бдения и никогда не знали настоящего спокойствии в своих больших стойбищах.

Обычаи всех равнинных племён весьма схожи между собой, поэтому, рассказывая о Черноногих, можно вполне иметь в виду и других. С раннего детства они приучались к оружию, чтобы вырасти хорошими воинами. Многие вели себя по-рыцарски, были готовы к любым подвигам. С младенчества они закалялись под резкими перепадами погоды. Черноногие – по настоящему выразительные люди, они высокие и мускулистые, с мужественными чертами, умными выражениями лиц, с большими чёрными глазами, с пронзительным взглядом, с прямыми крупными носами, с правильными белыми зубами. У них были чёрные волосы, очень длинные и прямые.

Белые люди часто говорили, что индейцы были совершенно невозмутимы, что ничто не беспокоило их и ничто не отражалось на их лицах. На самом деле это больше показное, чем истинное. Дело в том, что на людях они старались показать, что ничто не может поколебать их, однако в кругу семьи или друзей любой индеец проявлял себя чувствительным к самым незначительным мелочам. После всех его стараний добыть что-либо на охоте или после иных забот, когда у него что-то не получалось, индеец просто говорил:

– Это воля Великого Духа.

Их основным занятием являлась охота, а не развлечения. Но и возможность охотиться у индейцев всегда была ограничена недостатком боеприпасов. Так что вся жизнь индейца, вместе со всеми её страстями и желаниями, была напряжённая.

Коренные жители всех этих земель очень любили своих детей. Они не наказывали битьём своих детей за провинность. Если надо наказать ребёнка, родители выражали ему презрение, могли высмеять, но никогда не колотили. Дети вырастали с хорошим пониманием, что такое стыд.

Один из первых белых людей, попавших на землю Черноногих, был Дэвид Томпсон. Он собирал и записывал истории из жизни Черноногих. Жил он у старого индейца по имени Саукамапи (Молодой Человек). Старик был очень высокий, широкий в плечах, с выразительными чертами, его волосы были седые и богатые, лоб высокий, нос выпуклый, на лице виднелись следы оспы. И всё же его облик казался мягким, а то и жалостным иногда. Хотя его походка отличалась твёрдостью, а на лошади он держался легко, он уже не ходил на охоту. Этим занимались его сыновья. История, рассказанная этим индейцем, относится к временам примерно 1730 года, когда Черноногие ещё не обзавелись лошадьми. Вот как звучит этот рассказ.

«Черноногие всегда были пограничным племенем, на которое беспрестанно нападало племя Змей. Сами Змеи были очень многочисленным народом, даже если выступали без своих союзников. Черноногим приходилось отправлять гонцов за помощью. Мне было около шестнадцати лет. У нас было несколько ружей, но совсем мало боеприпасов, да и те остались в наших семьях для охоты. Нашим оружием были копья, в большинстве с металлическими наконечниками, а некоторые – с каменными, луки и колчаны со стрелами. Луки изготавливались из лиственницы. Длиной, если их поставить вертикально, они достигали подбородка. В колчане было пятьдесят стрел, из которых десять имели железные наконечники, остальные – каменные. Отец носил свой нож на груди, а топор держал за поясом. Так был вооружён мой отец. Остальные индейцы имели почти такое же оружие. У меня был лук со стрелами и нож, которыми я очень гордился.

Черноногие стояли лагерем на равнине на северном берегу реки. Отряд был большой. Была воздвигнута Военная Палатка. Несколько дней прошло в разговорах, пиршествах и плясках. Вожди избрали военного вожака, и мы приготовились к выступлению. Вперёд выступили разведчики и обнаружили большой лагерь Змей на равнине близ Орлиных Холмов. Мы перебрались через реку на каноэ. Нас насчитывалось 350 воинов. Враги тоже выслали разведчиков и пошли на нас. Оба отряда были многочисленны. Мне показалось, что врагов было больше, чем нас.

Они исполнили песни и танцы, после чего устроились на земле, поставив перед собой свои большие щиты. Мы поступили так же, но у нас было меньше щитов, поэтому за некоторыми приходилось укрываться сразу двум людям. Щиты врагов касались друг друга. Их луки не были такими длинными, как наши, но из лучшего дерева, и с обратной стороны луки были обтянуты бизоньими сухожилиями, что делало их значительно эластичнее, их стрелы летели далеко и свистели над нами, как ружейные пули. Наконечники стрел были из гладкого, чёрного, острого камня (кремень), который обязательно ломался при ударе о твёрдое. Наши стрелы с железными наконечниками не пробивали вражеские щиты, но застревали в них. С обеих сторон имелись раненые, но никто не упал на землю. Ночь положила конец сражению. Никто не снял ни единого скальпа.

Великая хитрость прошлых войн, как и сегодняшних, заключалась в том, чтобы нападать и уничтожать маленькие лагеря из десяти или тридцати палаток, на которые большие стойбища дробились для ведения охоты.

Я вырос, стал взрослым мужчиной, превратился в умелого и удачливого охотника. Мои родственники подыскали мне жену. Она была молодой и симпатичной. Мы нравились друг другу. Мы провели вместе одну зиму. Затем появились гонцы от наших союзников, прося нашей поддержки.

К этому времени состояние дел обеих сторон заметно изменилось. У нас появилось много ружей и стрел с железными наконечниками. Зато у Змей и их союзников имелись лошади, на которых они мчались быстро, как олени, налетали на Черноногих и своими каменными топорами пробивали им головы. Так погибли несколько лучших воинов Черноногих. Эту новость мы не совсем поняли и забеспокоились, так как мы ещё ничего не знали о лошадях в то время и не могли понять, о чём шла речь.

Только трое из нашего племени согласились пойти на зов. Я бы тоже не пошёл, если бы наши родственники не повторяли слишком часто, что магическая сумка моего отца нуждалась в том, чтобы её украсили скальпом Змеи. Добравшись до наших друзей, мы увидели, что Военная Палатка уже стояла. Произносились речи, устраивались торжественные кушанья, проводились танцы. Когда Военный Вождь увидел, что мы пришли с ружьями и каждый имел по сорок зарядов, он решил сделать нас главной ударной силой.

После нескольких дней похода разведчики прибежали с известием, что неподалёку находился большой вражеский отряд, но они шли без лошадей, так как в те годы их табуны были малы. Встретившись, мы, как всегда, показали друг другу свою силу, оружие и щиты. Змеи во всём превосходили нас, но мы не показали им наши ружья. Мы хранили их в кожаных свёртках, и в таких упаковках они были похожи на длинные боевые палицы.

Змеи долго держали нас в ожидании. Их вождь был очень высокого роста. Он собирал отряд для нанесения удара по нашему центру. Мы готовились к схватке, как только могли. Те из нас, кто имел ружья, стояли в первом ряду и держали в зубах по две дополнительные пули, а в левой руке – рожок с порохом. Мы заметили, что враги несли множество коротких дубинок с каменными набалдашниками для близкого боя. Это считалось опасным оружием. Предприми они решительную атаку, мы бы проиграли, так как их было гораздо больше, да и вооружены они были лучше. Мы же не могли сделать больше двух выстрелов и находились на открытом пространстве, не зная, как себя вести. Каждый вождь подбадривал своих людей. Все мы следили с напряжением за высоким вождём Змей, за его движениями, которые, казалось, противоречили советам нескольких старых вождей. Всё это время мы находились друг от друга на расстоянии хорошего полёта стрелы.

Наконец, высокий вождь отступил, и Змеи заняли привычную боевую линию, выставив перед собой щиты и образовав сплошной заслон толщиной чуть ли не в три фута. Мы выстроились напротив них, и большинство из нас с нетерпением ожидало прихода ночи, чтобы незаметно отступить. Наш Военный Вождь стоял близко от нас, желая увидеть, какой эффект произведут на врага наши ружья. Мы находились ещё на слишком большом расстоянии, чтобы сделать точное попадание в цель, поэтому мы попросили его продвинуть нашу линию вперёд. Мы все прошли ярдов на шестьдесят дальше. Мы вытянулись на земле за щитами, выжидая удобного случая, когда Змеи начнут целиться из луков и откроются нам. Дождавшись нужного момента, каждый из нас выстрелил, убив или смертельно ранив врага.

Наш Военный Вождь остался доволен результатом. Змеи, обнаружив, что сразу много воинов рухнуло на землю, немедленно спрятались за свои щиты. Тогда Военный Вождь поставил нас, владеющих ружьями, через каждых двух воинов вдоль всей линии. Наши выстрелы привели Змей в ужас.

Бой начался около полудня, и солнце не прошло после этого и половины пути, а мы уже видели, как некоторые из врагов отползали от своих щитов и пускались наутёк. Обнаружив это, наш Военный Вождь обратился к младшим вождям, чтобы они приготовили людей для общего броска, как только он даст сигнал. Он вышел вперёд со своим копьём и, позвав остальных за собой, побежал на врагов. Через мгновение мы все следовали за ним. Большинство Змей побежало от нас, но некоторые стали храбро драться. С нашей стороны погибло десять человек и многие получили ранения.

На следующее утро Военный Вождь произнёс речь, восхваляя храбрость воинов. Он велел воздвигнуть большую Военную Палатку, дабы отпраздновать победу. К установлению палатки приступили немедленно, и к полудню она была закончена.

Военный Вождь теперь кликнул других вождей и распорядился, чтобы они созвали своих воинов в Палатку. Вскоре все пришли. У тех, кто потерял своих родственников, лица были покрыты чёрной краской. Те, которые сразили врагов или хотели, чтобы о них так думали, поверх чёрной краски провели красные полосы. Те, кто не выделился ни тем, ни другим, вымазали лица красной охрой. Мы, которые владели ружьями и тем самым отличались от всех остальных воинов, не раскрашивали наших лиц до тех пор, пока Военный Вождь не распорядился, чтобы мы разрисовали наши лбы и наши глазницы чёрной краской, а остальное лицо – красной. Снявшие скальпы вышли вперёд со скальпами, чисто выскобленными и туго натянутыми на круглые каркасы, к которым была приделана рукоятка. Их насчиталось более пятидесяти человек. Они громко кричали, издавая победные кличи. Когда всё это закончилось, Военный Вождь сказал им, что если у кого-то и было право взять военный трофей, то это у нас, то есть у тех, кто сражался при помощи ружей и помог добиться победы. Он сказал, чтобы нам отдали десять скальпов. Так и было сделано. Он дал каждому из нас по скальпу.

Те, у которых лица были выкрашены в чёрный цвет в знак скорби по погибшим родственникам, выступили вперёд и потребовали, чтобы им тоже дали скальпы. Это долго обсуждалось с теми, кто добыл скальпы. Наконец, заговорили те, которые сняли скальпы с врагов, которых они лично убили. Они заявили, что души тех погибших принадлежали им, поэтому они хотели передать души поверженных врагов в качестве рабов, которые будут сопровождать их скончавшихся родственников в иной мир. Те же индейцы, которые срезали скальпы с мертвецов, найденных на поле брани, не знали, что сказать, ведь души этих убитых не принадлежали им. Снова началось бурное обсуждение. В конце концов старые вожди пришли к заключению, что послать душу убитого в качестве раба в мир иной мог только воин, собственноручно сразивший врага. Многие не были удовлетворены решением вождей, так как хотели обеспечить погибшим родственникам спутников в мире мёртвых, но ничего поделать с решением вождей не могли.

После этого старые вожди повернулись к нам и выразили нам своё восхищение, свою признательность. Они сказали, что каждый из нас убил по два, а то и больше врагов; они сказали, что по возвращении домой мы должны будем посоветоваться, кому из наших умерших родственников предоставить души уничтоженных врагов, чтобы они служили им спутниками в мире мёртвых.

Когда все военные церемонии были завершены, стойбище осталось на границе со страной Змей. Мы охотились на бизонов и на оленей, которых бродило повсюду великое множество. Нам очень хотелось поглядеть на лошадь, о которой мы столько уже слышали. В конце концов, когда наступила осень, мы услышали, что кто-то убил лошадь стрелой. Верхом на лошади ехал индеец-Змея, но ему удалось ускользнуть. Многие из нас пошли поглядеть на убитую лошадь. Нам показалось, что она была похожа на оленя, который сбросил рога. Мы не знали, как обозвать это животное. Оно было рабом у человека, как собака, на которой принято перевозить домашний скарб, поэтому мы назвали его Большой Собакой.

Ужас, который мы навели на врагов нашими ружьями, привёл к тому, что крупных сражений с тех пор больше не происходило. Вся наша война свелась к мелким засадам или нападениям на небольшие стоянки. Обычно мы имели преимущество над врагами, так как у нас были ружья, железные наконечники стрел, длинные ножи, плоские штыки и топоры, которые мы получали от торговцев. У нас были все эти вещи, а у Змей не было. То немногое, что им удавалось раздобыть, они захватывали, нападая на наши мелкие стойбища, но с торговцами они не встречались. Поэтому мы всё глубже проникали на прекрасные равнины вдоль Оленьей Реки.

Но внезапно пришла смерть и унесла более половины наших людей. Это была оспа, о которой мы ничего прежде не знали. Мы получили её от Змей. Как-то раз наши лазутчики отправились на разведку и вернулись с сообщением о том, что увидели большой лагерь. Лагерь был слишком велик, чтобы мы могли напасть на него. Кроме того, было что-то подозрительное в том лагере. С высокого косогора лазутчики хорошо обозревали всю деревню, но так и не увидели ни одного охотника, отправляющегося за дичью. Людей не было видно, между тем, совсем близко к лагерю паслись бизоны. Они приметили несколько лошадей, но никто не находился возле них, никто не охранял их. Нас всех это очень обеспокоило. Мы решили, что это была военная хитрость. Наши воины решили, что поблизости должна была стоять другая, более крупная деревня Змей, откуда непременно примчалась бы подмога, если бы мы осмелились напасть на эту, сильную без всякой помощи деревню. Такое уже случилось однажды, и мы потеряли много людей.

Военный совет принял решение, разведчикам велели вернуться и разузнать, нет ли поблизости второго лагеря Змей. Мы же тем временем продвинулись нашим стойбищем вперёд. Лазутчики пришли обратно и сказали, что никаких других палаток нигде не было. Сами же они полагают, что слишком долго ходили в поле зрения лагеря Змей и поэтому их наверняка обнаружили.

Утром, едва забрезжил рассвет, мы напали на палатки. Мы распарывали нашими плоским штыками пологи жилищ и врывались внутрь, готовые драться. Но наши воинственные кличи внезапно стихли. Наши глаза расширились от ужаса. Во всём лагере не было никого, кто мог бы сразиться с нами. Все враги лежали мёртвыми или умирающими. Каждый из них был похож на сплошную гниющую массу. Мы не прикоснулись к ним, но быстро покинули их палатки и провели совет, решая, как нам поступить. Мы единодушно думали, что Злой Дух сделался правителем этого стойбища и уничтожил всех его обитателей. Мы пришли к заключению, что надо забрать лучшие из вражеских палаток и всё остальное, что было в хорошем состоянии. Так мы и поступили. Мы также взяли нескольких их лошадей и возвратились в нашу деревню.

На второй день после этого болезнь внезапно разразилась в нашем лагере. Она мчалась из палатки в палатку так быстро, будто Злой Дух переносил её. Мы не могли даже подумать, что болезнь могла передаваться от одного человека к другому, ведь никакой человек не способен передать свою рану другому.

Мы страдали меньше тех, которые жили возле реки. Они бросались в воду и гибли там. Нас было мало, скончалась примерно треть, но в некоторых других лагерях были палатки, в которых умерли все обитатели.

Когда болезнь, наконец, отступила от нас, мы двинулись в путь, чтобы отыскать наших людей. Мы совсем не пели и не плясали, мы плакали, причитали, выли, выражая нашу скорбь по умершим соплеменникам. Мы больше не думали о войне. Нам хватало забот, связанных с охотой и заготовлением провизии для наших семей, ведь мы поглотили все запасы сухого мяса, пока лежали и болели. Но к этому времени бизоны и красные олени все ушли. Мы не встретили даже половины тех стад, которые паслись там прежде. Мы не знали, куда они подевались. Мы думали, что Добрый Дух покинул нас и отдал на растерзание Злому Духу. То немногое, чем мы владели в тот момент, мы отдавали в качестве жертвы Злому Духу, умоляя его оставить нас в покое и переброситься на наших врагов. Доброму Духу мы предлагали перья, ветви деревьев, душистую траву. Наши сердца совсем упали, нас преследовало уныние. Мы знали, что никогда не станем прежними людьми. Нашим единственным занятием стала охота ради того, чтобы прокормить наши семьи. Мы также били бобров, волков и лис, чтобы обменивать их у торговцев на нужные нам вещи. Но о войне мы больше не помышляли.»

Вот какую историю поведал старый индеец о днях своей молодости, о далёком прошлом племени Черноногих.