Хозяйство народов Северного Кавказа носило натуральный характер. Но с ростом товарного производства бурное развитие получают кустарные промыслы. Горцы обрабатывали все виды местного сырья, увеличивая не только количество, но также качество и ассортимент изделий. Намного усилилась специализация кустарных промыслов по отдельным селениям.

Как по охвату населения различными ремеслами, так и по разнообразию производимых изделий Дагестан занимал первое место на Северном Кавказе. При этом в одних районах ремесленное производство носило подсобный характер, в основном удовлетворяя внутренние потребности общины; в других было специализированным, с выходом на всекавказский рынок. Примеры как первого, так и второго типа производств находим в записках П. И. Воронова «Из путешествия по Дагестану». Старейшины и старшины Шдатлинского джамаата говорили Воронову: «Земля у нас хорошая и урожаи - слава Богу: своего хлеба достает на год. И хоть хлеба на сторону, в чужие аулы не продаем, зато продаем масло, сыр, шерсть. У нас нет особого какого-либо ремесла, которым бы мы славились на весь Дагестан (как, например, соседи наши кельцы, что торгуют своими шалями); а у нас всего понемножку: найдется свой кузнец, свой скорняк, свой серебряк (серебряных дел мастер - Авт.), свои плотники и каменщики; есть и свои торговцы, которые ходят в соседние места на покупку товаров, а потом продают их у себя в ауле, делая обороту в год рублей на 100, на 200; на заработки редко кто из нас ходит на плоскость, да и на зиму редко кто отправляется со стадами в Закатальский округ: таких наберется всего семейств пятьдесят. Пониже, где потеплее, сеем пшеницу, а повыше - рожь и ячмень; кое-кто сеет еще коноплю - на мешки. Домашние одежды приготовляют наши жены; сукна наши не славятся, а про свой обиход годятся. Живем помаленьку…»

Любознательный путешественник не оставил без внимания слова стариков и выяснил, что «общество Кель (7 селений и свыше 300 дворов) входит в состав Гидатлинского наибства. «Кто из нас не имеет жены-ткачихи, тому жить трудно», - так говорят о себе кельцы. Эти кельские ткачихи ткут лучшие в Дагестане шали (лезгинские сукна); в особенности же славятся шали (мерою каждая в 12-13 локтей), приготовляемые в кельском ауле Ругильда. Кельцы не спускают своих баранов на плоскость и не стригут их, а выжидают времени, пока шерсть с них начинает сама собою спадать; шерсти не моют. Все это кельцы считают необходимым условием для получения шерсти, вполне пригодной для хороших шалей. Цена кельской шерсти - рублей пять за пуд; цена хорошей шали - 8 и 10 рублей. В течение зимы кельская ткачиха успевает соткать не более пяти шалей лучшего сорта. Шали эти продаются в Кахетии и даже в Тифлисе. В Келе приготовляют также войлоки и шерстяную обувь, для чего кельцы скупают шерсть в соседних обществах, но преимущественно в таких, где баранов круглый год держат в горах, а не спускают на плоскость. Лучшею после своей кельцы признают шерсть тиндинскую и хваршинскую (в Западном Дагестане)».

Горная зона Дагестана отличалась развитым домотканым промыслом. В даргинских селениях, где было много шерсти, сложилось суконное производство, а там, где было много конопли, ткали полотно.

В селениях Акуша, Леваши, Хаджалмахи, Цудахар, Абдалая, Хулелая, Наскенты изготовляли сукна; в Мекеги, Мулебки, Жангамахи - паласы; в аулах Киша, Ицари, Цугни, Меусиша, Дийбук, Чидик - полотно.

По словам Абдурахмана Казикумухского, женщины Технуцала «из шерсти коз ткут дагестанские паласы для пола, шьют из них мешки для перевозки зерна на пашню, на мельницу или для переноски навоза и других вещей».

Обработка шерсти и изделий из нее была исключительно женским занятием и у лаков. В селах Хосрех и Цовкра на узких горизонтальных ткацких станках вырабатывались гладкие безворсовые ковры - «туруты», украшавшиеся яркими продольными полосами, иногда с геометрическим орнаментом. Селение Висхли славилось своими клетчатыми паласами «чирчри». В XVIII - начале XIX века правители Казикумухского ханства часть дани натурой с этих селений взимали именно коврами. Развито у лакцев было и войлочное производство. Из войлока изготовляли зимнюю обувь, верхнюю одежду для пастухов, ковры в стиле «арбабаш», войлочные подстилки, служившие вместо простыней. Характерны войлоки, изготовленные в валяльной технике, из 2-3 цветов.

Кумух отличался вышивкой по шелку, коже, атласу, бархату. Таким шитьем украшались женские головные уборы, башлыки, брюки, подушки, занавески, скатерти, обувь, женская сбруя, попоны, кобуры для пистолетов, кошельки, кисеты для табака, футляры для Коранов, накидки на сундуки и др. Наиболее распространенными элементами узора вышивки были трехлепестной цветок и дорога. Применялись в узоре кружочки, стилизованные птицы и другие элементы. В конце XIX - начале XX века стали появляться узоры в виде двуглавого орла, в котором мастерицы видели не символ самодержавия, а удобный для исполнения декор. Были распространены и вы¬шитые ковры и ковровые изделия, орнаментальные мотивы и колористическое решение которых имели древние традиции и отличались самобытностью.

Центрами ковроткачества были аварские и кумыкские селения Темирханшуринского округа и Южный Дагестан, где выделкой ковров традиционно занимались лезгины, табасаранцы, рутульцы и ремесленники Дербента. Разнообразные горные минералы и богатая растительность были неисчерпаемой кладовой естественных красителей, что способствовало развитию этого традиционного вида ремесел.

В Дагестане славилось и самобытное искусство кайтагских мастериц - шелковая вышивка. Ткань покрывалась удивительной красоты узорами из разноцветных шелковых нитей. Покрывало с кайтагской вышивкой, которым обычно накрывали люльки, стоило немалых денег и считалось лучшим подарком для новорожденного. Использовались вышивки и в свадебных обрядах.

В верхнем предгорье, где было много лесов, развивались промыслы, связанные с использованием лесных богатств. Простейшим из них была валка леса, который вывозился на равнину, сплавлялся по рекам и обменивался на зерно. Шел лес и на производство древесного угля.

В Кайтаге также получило развитие изготовление различных изделий из дерева: шкафов, ларей, кроватей, люлек, стульев, кухонной утвари, земледельческих орудий, лопат, граблей, деревянных вил, метел, колес и др. При этом, если мелкие деревянные изделия изготовлялись почти во всех дагестанских аулах для собственного потребления, то Кайтаг выступал как центр ремесленного производства. Работа начиналась с выбора и рубки дерева; затем его расщепляли на заготовки необходимой формы, которые привозили домой. В некоторых селениях, где производили крупные предметы, чурки подвергались первичной, а порой и полной обработке недалеко от леса, на берегу реки. Так поступали, например, мастера по производству больших круглых корыт (шикир), подносов (къабат) и тому подобных предметов из липы, дуба, бука. Чурки определенной величины скатывали к реке, где имелись небольшие помещения с водяной турбиной; к ней было прикреплено колесо, с помощью которого обрабатывали и полировали предмет. Инструментарий, используемый мастерами, был довольно примитивным (несколько видов топоров, нож, секач, тесак, резцы и выдалбливатель), но изделия получались на славу.

Еще одним дагестанским центром деревянных ремесел было Дидойское общество, жители которого, по словам Н. И. Воронова, «выделывают посуду - корыта, улья, шайки, плетут также корзины из ветвей и продают все это в Телави, Сигнахе и в других местах Кахетии».

В Среднем Дагестане своими изделиями из дерева славился Унцукуль. Здесь было развито изготовление всевозможных предметов, украшенных металлической насечкой с разнообразными узорами. Предметы быта в руках мастеров превращались в произведения искусства, традиции эти не угасли и по сей день.

У многих городов Дагестана (даргинцев, кайтагов, лакцев, кумыков и др.) получило развитие гончарное производство. Особой известностью пользовалась балхарская керамика. По сообщению А. С. Пиралова, автора «Краткого очерка кустарных промыслов Кавказа»: «Балхарская посуда отличается чрезвычайной тонкостью стен, и вообще по технике считается наилучшею на Кавказе».

Изготовлением посуды (кувшинов различных форм и назначений, горшков для молока, маслобоек, емкостей для хранения зерна и муки, мисок, тарелок, пиал и др.), начиная с добычи глины и кончая обжигом изделий, занимались только женщины. Древнее ремесло, возникшее для удовлетворения нужд горского дома, с веками превратилось в высокое искусство. Каждое изделие поражает особой стройностью, грациозностью и плавностью линий, затейливостью орнаментов и композиций. Произведения балхарских мастериц покрывались белой и желтой глиной, причем последняя после обжига приобретала красный цвет. Орнамент росписи отличался богатством элементов, утонченностью линий, завитков, спиралей, плавной закругленностью контуров, наличием мелких деталей, варьирующих основной узор, отсутствием строгой симметрии. Главный рисунок располагался обычно на верхней части сосуда, подчеркивая его выпуклую форму. Роспись выполнялась чаще всего в стиле «арабески» (растительный орнамент со множеством традиционных деталей) или в геометрической форме (солярные знаки, ромбы, широкая кайма и другие элементы). Иногда сюжетами рисунков служили жанровые сценки из жизни горского аула.

Гончарное производство даргинцев сложилось в основном в Сулевкенте (Шулерчи). Изделия сулевкентцев были хорошо известны во всем Дагестане, пользовались большим спросом на рынке.

Почти все виды перечисленных выше ремесел процветали в древнем портовом городе Дербенте. Если в 30-х годах XIX века здесь трудилось около 100 ремесленников, то к 1856 году их стало в 4 раза больше.

Любопытную зарисовку быта горских ремесленников оставил В. И. Немирович-Данченко: «Уличка, бежавшая вверх ступенями, изогнулась коленом, пропала во мраке под старой башней и снова по ту сторону выбежала на солнце. Тут построились аульные купцы и ремесленники. Сакли их открывались наружу, опуская над улицей пестрые навесы, поддерживавшиеся тонкими жердями. В их тени кипела своеобразная жизнь дагестанского базара. Стучали молотки чеканщиков по медным тазам и подносам, шипело в маленьких горнах пламя горских кузнецов, и брызгали во все стороны искры от подков, выковывавшихся здесь на славу. Рядом кумухцы молчаливо и сосредоточенно расшивали золотыми шнурками и шелками седла, кожи для туфель; целыми сотнями приготовлялись чевяки. Своеобразные ювелиры наводили чернь на серебро. Зеваки стояли сплошной толпой перед оружейниками, набивавшими золотые узоры на узкие дула ружей, на сталь шашек и кинжалов. Сердолик, бирюза, рубины - вделывались на рукоятки. Около небольших лавчонок с канаусом, дараей и верблюжьим сукном безмолвными призраками мелькали лезгинки…» Кустарно-ремесленные промыслы других районов Северного Кавказа имели свои характерные особенности.

Из шерсти выделывали войлок и паласы, арбабаши, ковры, головные платки, носки, шерстяную обувь, хурджины, мешки, попоны, наплечные бурки и многое другое. Прочные и легкие наплечные бурки, конкурировавшие с андийскими, делали в Кабарде и Чечне.

Важное место среди домашних промыслов занимало ткачество, изготовление сукна, лозоплетение.

П. Грабовский писал: «Горские женщины в свободное от полевых работ время занимаются производством туземного сукна из бараньей шерсти».

В ингушской «Песне прядильщиц конопляных нитей» поется:

Стебли, стебли, стебельки,
Превратим мы их в мотки.
Щелоком в котле большом
Отбелим добротно,
Вычистим кривым скребком,
Пусть из нитей плотных
Люди добрые потом
Сделают полотна

Занятием горянок были также плетение, золотое и серебряное шитье, выделка хлопчатобумажных и шелковых материй, гончарное дело. Женщины также обрабатывали шкуры овец и коз, шили легкую обувь и одежду. Мужским занятием считались обработка дерева, камня и кости, воловьих кож, изготовление рабочей обуви, ремней для хозяйственных нужд. Выделка кож была особенно развита в Чечне.

Из дерева изготовляли средства передвижения, орудия труда, мебель, посуду, различную утварь. Для каждого вида изделий существовали свои сорта дерева: арбу делали из дуба, карагача и ясеня, древесина которых отличалась особой прочностью; деревянные части плуга - из клена и березы; утварь - из липы; посуду - из груши и т. д. Одним из основных методов изготовления посуды было выдалбливание. Готовый предмет подвергали кипячению, смазывали жиром и сушили. Изделия из дерева украшали резьбой. При этом чаще всего применялся геометрический и растительный орнамент.

Широкую известность приобрели златокузнецы и ювелиры из аула Кубачи. О «чудесном городе златокузнецов» упоминается в истории Сасанидских царей. По преданиям, древние греки добывали здесь серебро, из которого выделывали драгоценные украшения. Считается, что именно в Кубачах был сделан двурогий шлем Александра Македонского, как и щит Александра Невского.

Автор «Кубачинских очерков» Р. Алиханов пишет: «Окрестное население до сих пор называет их франками. У самих кубачинцев сложилась легенда о том, что они происходят от нескольких человек, которые в древности были за какие-то провинности изгнаны из Франции, попали в Дербент, там работали долгое время, а потом перебрались в горы и основали аул… Когда персидские мастера узнали о превосходстве кубачинских оружейников, они послали кубачинцам тонкую, как волосок, стальную проволоку и написали: «Если вы настоящие зерихгерани (мастера-кольчужники - Авт.), то вытяните такую же проволоку и пришлите нам». Кубачинцы не остались в долгу перед персами - они просверлили насквозь присланную проволоку и вернули ее обратно со словами: «Мы из такой проволоки трубы делаем».

Уже в XIII-XV веках в селении Кубачи высокого уровня достигли выделка разнообразной чеканной медной и бронзовой утвари, серебряных украшений; изготовление кольчуг, шлемов, щитов, кинжалов и мечей; художественная резьба по камню и дереву; литье разных типов декоративно отделанных котлов, на которых были изображены сцены охоты, борьбы и состязаний, звериного гона, жертвоприношений, а также различных животных, птиц, фантастических существ, растительный и эпиграфический орнамент. С XVI века изобразительные сюжеты постепенно вытесняются орнаментами. В XVII- XVIII веках формируются основные типы кубачинского растительного орнамента. В XVII-XVIII веках производство художественно отделанного оружия принесло кубачинским мастерам мировую славу. Кубачи в русских источниках именовалось тогда «горной Тулой».

Оружие изысканно отделывается серебром, резной слоновой костью, золотой насечкой. Значительного совершенства достигли также ювелирное искусство, узорное вязание и золотошвейное дело. Кубачинские мастера изготовляли из серебра для собственных нужд и внешнего сбыта разнообразные женские украшения (браслеты, кольца, серьги, подвески, пояса и т. д.), мужские наборные пояса, газыри, детали конского снаряжения, шкатулки, сосуды и др., с применением многообразных декоративно-технических приемов: гравировки, черни, позолоты, зерни и скани, цветной перегородчатой и выемчатой эмали, инкрустации драгоценными и полудрагоценными камнями, цветными стеклами, резной слоновой костью. Изделия кубачинцев славились далеко за пределами Кавказа; их везли в дар восточным правителям в Александрию и Каир, Дамаск и Багдад, Стамбул и Тегеран. Известно и популярно кубачинское искусство и теперь. Прекрасные образцы кубачинского искусства экспонируются в музеях многих стран.

Ювелирное дело было распространено также у лакцев и аварцев. В Казикумухском округе Дагестана обработкой золота и серебра занимались в 55 аулах из 100. В 1886 году в округе имелось 608 мастеров-серебряников, изготавливавших из золота и серебра литые и ажурные украшения (кольца, серьги, ожерелья, браслеты), головные уборы, пояса, пуговицы, табакерки, шкатулки, бокалы, газыри и многое другое.

Лакские ювелирные изделия украшались орнаментом, аналогичным кубачинскому, с использованием черни и гравировки. Основу его составляли ветвь («мурх-накъич», по-кубачински «тутта») и заросль («курадар», у кубачинцев - «мархарай»). Часто встречающимися элементами орнамента на серебре и золоте были цветок, трава и точечный кант. Единственным заметным отличием являлась меньшая проработка мелких декоративных элементов кумухского орнамента в сравнении с кубачинским. Позже, в конце XIX века, получила большое распространение филигрань.

Ф. Ф. Торнау писал о вооружении горцев: «Винтовку черкес возит за спиной в бурочном чехле, из которого он ее выхватывает в одно мгновение. Ремень у винтовки пригнан так удобно, что легко зарядить ее на всем скаку, выстрелить и потом перекинуть через левое плечо, чтоб обнажить шашку. Это последнее, любимое и самое страшное черкесское оружие состоит из сабельной полосы в деревянных, сафьяном обтянутых ножнах, с рукояткой без защиты для руки. Оно называется «саженшхуа», большой нож, из чего мы сделали название шашки. Шашка черкеса остра как бритва и употребляется им только для удара, а не для защиты; удары шашки большею частью бывают смертельны. Кроме того, черкес вооружен одним или двумя пистолетами за поясом и широким кинжалом, его неразлучным спутником. Ружейные патроны помещаются в деревянных гильзах, заткнутых на груди в кожаные гнезда; на поясе висят: жирница, отвертка и небольшая сафьянная сумка со снадобьем, позволяющим, не слезая с лошади, вычистить и привести в порядок ружье и пистолеты. Всегда готовый спешиться для встречи неприятеля метким ружейным огнем, черкес возит на чехле присошки, сделанные из крепкого и гибкого кордового дерева».

Самым распространенным холодным оружием на Западном Кавказе была шашка. Ее характерные черты: небольшой изгиб клинка, отсутствие крестовины у рукояти, ношение режущей стороной вверх. Поверхность клинков отделана долами, которые придают оружию декоративность, уменьшают вес, увеличивают устойчивость к изгибам за счет большого поперечного сечения. Средняя длина клинков черкесских шашек - 12-16 см, дагестанских - 75- 80 см; ширина тех и других - 3-3,5 см; общая длина черкесских шашек - 86-90 см, дагестанских - 90- 96 см; вес - 525-650 и 600-750 гр. соответственно.

Главным центром производства клинков в Дагестане являлось селение Амузги, располагавшееся неподалеку от Кубачей. Особо выделанным и закаленным лезвием амузгинского клинка можно было рассечь подброшенный в воздух платок и разрубить толстый стальной гвоздь.

Самым знаменитым амузгинским оружейником слыл Аидемир. Если за обычную хорошую саблю давали барана, то за саблю Айдемира - целого буйвола.

Рассказывают, что один мастер-неудачник, желая заработать на славе своего земляка, стал выдавать собственные сабли из простого железа за работу Айдемира. Вскоре сам Аидемир стал свидетелем, как на базаре мошенник зазывал покупателей: «Аварцы, даргинцы, лакцы, подходите, покупайте редкое оружие - саблю знаменитого Айдемира!» Заплатив за подделку солидную цену, Аидемир на глазах у всех, держа в левой руке только что купленную саблю, правой выхватил из ножен свою и одним ударом разрубил пополам. Затем гневно сказал лжемастеру: «Я ничего не говорю о том, что ты бессовестно мараешь мое имя. Я ничего не говорю о том, что ты лжец и обманщик. Но мне обидно и больно, что ты вооружаешь горцев недостойным оружием!»

В кумыкское селение Верхнее Казанище Северного Дагестана за кинжалами знаменитого мастера Базалая приезжали покупатели со всего Кавказа. Прочность своим изделиям Базалай придавал, закаляя их на свежем ветре: для этого всадник, держа клинок над головой, пускал коня вскачь. В 1851 году четыре кинжала работы этого мастера экспонировались на Лондонской выставке. Когда один из них попытались сломать на наковальне, клинок остался цел и вонзился в молот, которым его намеревались сокрушить.

Крупным центром металлообрабатывающих ремесел был и Казикумухский округ Дагестана. Этнограф Д. Н. Анучин, посетивший в 1882 году Кумух, писал: «Жители занимаются отчасти земледелием, но более промышленностью, приготовлением и отделкой оружия, медной посуды, а также торговлей». Исследователь кустарных промыслов Северного Кавказа О. В. Маркграф отмечал: «Казикумух славится, как столица округа, самыми изящными образцами оружейного искусства, а также высоким мастерством в отделке вещей серебром и золотом». Он же приводит сведения о том, что обработка металлов была развита в нескольких селениях округа: в Табахлу - медное и лудильное дело; в Хурукра - кузнечный промысел; в Куркли - производство клинков, шашек и кинжалов; в Казикумухе - оружейное и ювелирное дело. Лакские мастера участвовали в различных выставках в Темир-Хан-Шуре, Тифлисе, Петербурге; их изделия не раз были отмечены высокими наградами. Лакские оружейники производили различные ножи, кинжалы, секиры, сабли, шашки и даже шпаги.

Клинки полировались и нередко золотились; рукоятки и ножны украшались слоновой костью, драгоценными камнями, эмалью, серебряным чернением. На лезвии вытравливали рисунки, гербы, инициалы заказчика, фамилию мастера. На оружие часто наносился так называемый «черкесский рисунок» - когда отдельные участки его следуют друг за другом в ритме чередующихся кругов и овалов, заполненных множеством мелких узоров.

Некоторые специалисты ухитрялись соединять воедино два вида оружия - холодное и огнестрельное, маскируя их под трости, стеки или зонты. Сохранились сведения, как об отдельных мастерах, так и целых династиях лакских оружейников.

О чеченских мастерах пишет И. Асхабов: «…Особенным успехом пользовались клинки из аулов Большие и Малые Атаги, Джугурта, Дарго, Дайкур-Аул (Старый Юрт)…В народной памяти сохранились многочисленные названия булатов, часть которых позднее стала мужскими именами:

- Щьокболат - «барсу подобный булат» (узорчатый, полосатый);

- Хазболат - «красивый булат», положивший начало известному имени на Кавказе - Хазбулат;

- Самболат - «недремлющий булат», имя Самбулат;

- Джамболат - Джам, джамаг - боевой топор, «булат для боевого топора», имя - Джамбулат;

- Беболат - «особый булат», чеченское имя Беболат (слышится «и», пишется «е») русскими произносится как Бей-Булат…

В старинной казачьей песне есть слова: «Клинок Базалая, булат Атаги…». Все это вместе взятое свидетельствует о некогда хорошо развитом кузнечном производстве и оружейном промысле у чеченцев…

Особой славой и популярностью на Кавказе и далеко за его пределами пользовалось местное оружие - знаменитые шашки Гурда, Терсмаймал («волчок»).

…До XIX века чеченские кинжалы отличались большими размерами. Они имели ребристую поверхность и были сходны с мечами римских легионеров и гладиаторов - гладиусами, но с более удлиненным острием. Их ширина доходила до ширины четырех пальцев (7-9 см), длина - до 60 см, что соответствует размерам гладиуса.

Долы на ранних кинжалах зачастую отсутствовали или имелись только по одной… С середины XIX века и особенно к концу Кавказской войны кинжалы видоизменились.

Крупные образцы (называвшиеся в народе «беноевскими») стали вытеснять более легкие и изящные кинжалы, с наличием одного, двух и более долов. Возможно, это произошло с прекращением активных военных действий… Кинжалы с очень тонким и удлиненным острием… назывались противокольчужными и широко использовались в сражениях. Их можно встретить и поныне. Каждый мужчина в Чечне имел кинжал. Его отделка и качество характеризовали владельца. Принадлежность кинжала к национальному костюму, обязательное ношение с черкеской с 14-15 лет способствовали сохранению качества клинков, улучшению отделки ножен и рукоятей.

…Чеченцы к оружию относились очень бережно. Подарить кинжал, шашку или обменяться ими символизировало дружбу, установление мира. Чеченское оружие до конца третьей четверти XIX века не отличалось внешним блеском, парадностью, изяществом оформления. Зачастую джигиты-удальцы предпочитали скромно украшенное оружие. Серебро было дорогим, его использовали экономно. Серебряной рукояти чаще предпочиталась рукоять из рога тура, буйвола, дерева. Дорогую и престижную слоновую, моржовую кость стали использовать со второй половины XIX века. Известно, что за кинжал, частично украшенный серебром, не взимался налог. Однако за кинжал, имевший сплошные серебряные ножны и рукоять, уплачивался налог в пользу бедных».

Об огнестрельном оружии Чечни И. Асхабов, в частности, пишет: «…В Чечне в XIX веке широко были известны ружья, изготовлявшиеся мастером-оружейником по имени Дуска (1815-1895) из аула Дарго. Качество его ружей, их дальнобойность высоко ценились среди горцев и казаков. По свидетельству старожилов аулов Белгатой и Дарго, мастер Дуска был одним из лучших изготовителей нарезного оружия не только в Чечне, но и на Северном Кавказе…

…Солярные розетки, сито, крути, геометрический орнамент, четырех-, шести- и восьмилепестковые розетки, завитки до двух, трех и более оборотов, трехлистник, орнамент в виде запятых и рогов тура, растительный орнамент, а также орнамент, схожий с орнаментом национальных безворсовых войлочных ковров (истангов) - в гравированном, черненом исполнении характерны для чеченского оружия до середины XIX века.

…Запрет на изготовление огнестрельного оружия царскими властями после Кавказской войны, появление более совершенных ружей привели к угасанию их производства». В Дагестане аулом оружейников называют даргинское селение Харбук, подавляющая часть жителей которого не имела ни земли, ни скота и существовала только за счет производства оружия, орудий труда и украшений. Аналогичным было положение в Кубачи, из 504 хозяйств которого в 1882 году земледелием занималось всего 8. О мастерстве харбукских оружейников свидетельствует распространенное в XIX веке название однозарядного пистолета - «харбукинец». Широко известен был мастер-оружейник Алимах, кремневые ружья которого стали эталоном совершенного оружия. Каждое свое ружье он сначала пристреливал (сбивал установленный на горе еле видимый пятак) и только после этого отдавал покупателю. Рассказывают об одном аварце, который попросил Алимаха починить и пристрелять его ружье. Исправив оружие, Алимах положил его под себя, после чего встал, вскинул к плечу и с первого выстрела сбил пятак. Восхищенный аварец воскликнул: «У других мастерство только в руках, а у Алимаха, оказывается, и в бедрах!» Искусство харбукских оружейников было так велико, что в годы Гражданской войны они освоили в кустарных условиях производство винтовок и маузеров, ничуть не уступавших заводским. Между Кубачи и Харбуком сложилось своеобразное разделение труда в производстве металлических изделий. Харбук специализировался на изготовлении орудий труда и оружия, которые затем окончательно отделывались и украшались в Кубачи.

Руду в Харбук привозили из аула Дигбук, древесный уголь - из аулов Диблук и Кала-Корейш. На переплавку шли и старые металлические орудия труда, в особенности фабричного производства. Харбукские ремесленники делали специальную яму, выложенную камнем и обмазанную глиной; яма была соединена с мехами. В яму сначала засыпали уголь, затем железную руду или лом, а затем снова уголь. Для одной плавки надо было нагнетать воздух с утра до вечера; мехи были парные, приводимые в действие обеими руками поочередно, что обеспечивало непрерывность дутья. На следующий день после перерыва дутье возобновлялось; затем огромными клещами доставали кусок готового железа.

Для обработки полученного металла использовали наковальни разных форм и размеров, молоты и молотки, набор стержней с подставкой для выбивания дыр и отметин на металле, ножницы для резки металла, ручные и большие на специальной стойке клещи, наборы зубил и напильников (мехлукан, буквально «стирающий железо»). Отношения между работниками мастерской были патриархальными, вполне в духе общинной горской традиции. Доход от производства делился по следующей схеме: не более 50% получал хозяин или мастер (хула уста), по 20% - подмастерье и молотобоец, 10% - поддувальщик.

Харбукцы также производили хорошие серпы, косы, сошники для плугов, топоры, секачи для хвороста, лопаты, мотыги, кирки, подковы, гвозди, замки, железные печи и др.

Кузнечное производство имелось и в других даргинских аулах (Дайбук, Чидик, Тама, Баршамай, Адага), но харбукские изделия пользовались повышенным спросом. В Верхнем Казанище был род Ираджабовых, славившийся изготовлением ружей. Одно такое ружье с арабской надписью на стволе «Ираджаб» хранится теперь в Эрмитаже.

Во время Кавказской войны горцы научились изготовлять артиллерийские орудия и снаряды. Только на заводе в столице Имамата - ауле Ведено было отлито 50 орудий. Производством руководил оружейник из Унцукуля Джабраил Хаджио. Чтобы ружья и пушки стреляли, был необходим порох. И если адыго-черкесские племена могли получать его, несмотря на морскую блокаду, от турецких и английских контрабандистов, горцы Дагестана и Чечни такой возможности были лишены. Им приходилось изготовлять порох самим.

О том, как это делали дагестанцы, писал в своем дневнике пристав при Шамиле в Калуге А. И. Руновский:

«В каждом ауле на площади, служащей жителям сборным пунктом для торга, мены и джигитовки, всегда есть подле мечети огромный камень с выдолбленною в середине довольно глубокой ямой так, что он представляет собою грубо сделанную ступку. Каждый горец, нуждаясь в порохе, берет все нужные для того материалы, кладет их в общественную ступку, придвигает к ней другой камень и укрепляет на нем деревянный рычаг, который при помощи товарищей приводит в движение. Рычаг этот не что иное, как длинный деревянный брус, к верхнему концу которого приделан деревянный же пест. При действии рычага этот пест раздробляет селитру, серу и уголь и обращает их наконец в порошок. Через вспрыскивание водою порошок обращается в тесто, которое перекладывается в мешок, сшитый из невыделанной тонкой подбрюшной кожи барана. Усилиями нескольких человек мешок этот приводится в быстрое движение, продолжающееся до тех пор, пока из теста не образуются зерна. Тогда их пересыпают в решето и просеивают, после чего они обращаются в зерна более мелкие, которые и составляют порох окончательно готовый. Оставшееся в решете тесто выкладывается обратно в мешок и снова подвергается трясению. Приготовленный таким образом порох имеет форму чрезвычайно разнообразную и цвет буро-зеленый; при небольшой сырости подвергается порче, а при сожжении оставляет после себя много копоти. Полировка пороха горцам неизвестна; составные его части не всегда кладутся в надлежащей пропорции, от этого выделываемый горцами порох не имеет ни определенной формы, ни должной прочности и вообще редко бывает хорошего качества…»

Изготовлять качественный порох горцы научились у русских перебежчиков, которых в Имамате было немало.

Порох считался и лучшим трофеем. А порой его удавалось покупать или выменивать в царских крепостях.

Проживший несколько лет среди адыгов польский эмигрант Т. Лапинский (Тофик-бей) писал: «Кузнецы очень многочисленны в стране. Они почти всюду оружейных и серебряных дел мастера и очень искусны в своей профессии: это почти непостижимо, как они с их немногочисленными и недостаточными инструментами могут приготовлять превосходное оружие. Золотые и серебряные украшения, которые вызывают восхищение европейского любителя оружия, изготовляются с большим терпением и трудом скудным инструментом».

Ружья черкесской работы отличались по орнаменту, типам замков, стволов и лож. Стволы были длинные (108-115 см), массивные, круглые, без клейм и надписей (в отличие от произведений дагестанских оружейников), иногда украшенные орнаментом с золотой насечкой. Каждый ствол имел 7-8 нарезов, калибр - от 12,5 до 14,5 мм. Ружейный замок характеризовался длинными и тонкими губками курка; боковая планка, закрывающая подкурковую пружину, имела форму вытянутого овала, в начале которого выбито клеймо мастера. Замки также украшались золотой насечкой или стилизованным растительным орнаментом. Ложи черкесских ружей делались из орехового дерева, имели длинные узкие приклады (более узкие, чем у кубачинских ружей), заканчивающиеся костяной пятой. Дерево около казенной части ствола нередко инкрустировалось костяными и роговыми пластинками в виде закрученного рога. Вес оружия - от 2,2 до 3,2 кг.

Черкесские пистолеты имели такие же, как у ружья, кремневые замки, только меньшего размера. Стволы стальные, довольно длинные (28-38 см), не имевшие нарезов и прицельных приспособлений. Калибр - от 12 до 17 мм. Для черкесских пистолетов характерно тонкое деревянное ложе, оклеенное черной ослиной кожей. Некоторые были украшены серебряными пластинками с черневым черкесским орнаментом. Общая длина пистолета - 40-50 см, вес - 0,8-1 кг. «Важными предметами национального костюма, составной частью вооружения являлись газыри, имевшие практическое назначение и придававшие красоту черкеске, - пишет И. Асхабов. - По семь-восемь и более штук по обе стороны груди, в зависимости от ее объема, газыри вставлялись в специальные кармашки. В них содержалась точная мера заряда пороха для ружья и пистолета, хранились пули. Газыри удачно располагались, они были под рукой, что сокращало время при перезарядке ружья и пистолета. Одинаково удобно и легко ими пользовались стоя или лежа на земле. Газыри делались из деревянных или камышовых трубочек. Их головки, выступающие из карманчиков, изготовляли из слоновой, моржовой кости, серебра, железа, рога тура, буйвола. Зачастую богато украшенные, они гармонировали с отделкой оружия и поясом. Охватывая практически всю грудь, газыри являлись защитой и прикрытием от рубящих ударов холодным оружием.

…Значительное внимание уделялось мужским поясам. Их готовили из прочной, очень качественной кожи, так как кинжал и пистолет висели именно на поясе. Пояс украшался серебром. В настоящее время пояса еще часто встречаются, они украшены серебряными накладками по всему кругу. Сбоку, с двух сторон свисают от одной до трех-четырех кожаных лент длиной не более 20 см, с серебряными пластинами. Эти свисающие ленты (язычки) ранее имели практическое назначение. К ним можно было что-то подвязать, на них крепились коробочки, в которых хранились кремни, пыжи, масло, жир и т. д. Впоследствии они утратили свое назначение и стали украшением пояса». Кроме оружия горские кузнецы изготовляли орудия труда и различную утварь: косы, серпы, лемехи для плугов, лопаты, вилы, мотыги, ножи, охотничьи капканы, кухонные принадлежности и др.

Медники производили котлы, тазы, подносы, блюда, тарелки, водоносные кувшины, светильники и другие предметы домашнего обихода. Сырьем служила, как правило, красная медь, желтой меди было мало.

Посуда изготавливалась как для внутреннего потребления, так и на продажу. В последнем случае изделия украшались разным узором и декоративными деталями. Кроме того, все предметы, как правило, покрывались полудой.

Типичные для лакцев медночеканные луженые сосуды легко узнаваемы. На больших водоносных кувшинах шарообразной формы («варакке») узор в местах спая расчленял поверхность сосуда на корпус, высокое узкое горлышко и длинный, сильно изогнутый носик. Кувшины для хранения и разливания жидкостей («конаре») имели крышки с острыми гранеными наконечниками. Конусовидная поверхность крышки отличалась чеканным орнаментом в виде полукружий, треугольников и прямых линий.

Вот что писал в 1910 году журнал «Этнографическое обозрение»: «Лаки, с давних пор славящиеся как медники, затмения солнца и луны объясняют тем, что разгневавшийся на людей Бог сплющивает щипцами луну и солнце, отчего они гаснут».

В дагестанском высокогорье получил развитие еще один кустарный промысел - производство бурок. Этим ремеслом занимались в селениях Анди, Ансалта, Ботлих, Гагатль, Рикуани, Рахата, Шотрода. Еще в 1812 году царские чиновники отмечали, что андийцы существуют преимущественно «выделыванием бурок, кои по всему Кавказу за лучшие славятся». Основу бурочного производства составляет овечья шерсть. К концу века овечьи отары в Андии насчитывали 120 тыс. голов, так что недостатка в сырье не было. Полученный с овец войлок тщательно промывали, расстилали по форме бурки толщиной несколько сантиметров и скатывали в валик.

Руками или палками валик отбивали, чтобы шерсть свалялась в плотный однородный слой одинаковой толщины. Затем заготовку разворачивали и красили, обычно в черный цвет (белые и светлые бурки делали, как правило, штучно - для знатных заказчиков и подарков). После покраски бурки расчесывали специальной гребенкой, взбивали шерсть и веничками из высушенных корней трав водили по войлоку до тех пор, пока отдельные ворсинки не слипались в крохотные косички, которые и делают бурку непромокаемой. После этого бурку проклеивали и прошивали крепкими нитками, придавая ей силуэт остроплечего балахона. Андийские бурки были легкими, служили отличной защитой от холода и непогоды, выдерживали сабельные удары и даже защищали от пуль. В 1881 году в Андийском, Гунибском и Самурском округах было произведено 95 тыс. бурок; а в 1892 году одна только Андия поставила на рынок более 50 тыс. штук. Изготовлялись бурки и в других районах Кавказа.

Во второй половине XIX века, в связи со вступлением Северного Кавказа в общероссийский рынок и конкуренцией со стороны фабричной промышленности, структура горских ремесел претерпела серьезные изменения.

Ювелирное производство развивалось успешно. Изделия горских золотокузнецов находили все более широкий сбыт.

Удержали свои позиции медники и лудильщики, открыв мастерские во многих городах и селах Кавказа.

Серьезную конкуренцию испытывали кузнецы, изготовлявшие ножи, ножницы, серпы, косы, топоры, инструменты для ремесленников. Но так как спрос на эти товары был велик и опережал их ввоз на Северный Кавказ, число кузнецов не уменьшилось и даже росло.

Не выдержав конкуренции, разорялись или вынуждены были заняться другими промыслами оружейники. Удержались на плаву лишь знаменитые мастера, но и им приходилось искать заказчиков по всему Кавказу.

Население росло, а по-настоящему крупных промышленных предприятий, даже к концу XIX река, на Северном Кавказе было еще немного. Предприятий с числом рабочих более 500 на каждом было лишь 3; с числом более 100 чел. - всего 1 % от общего количества. Преобладали мелкие предприятия и кустарные мастерские с минимальным числом работников.

Множество горцев вынуждены были искать средства к жизни на стороне. Особенно развито было отходничество в Дагестане. Ежегодно немало горцев уходили в более благополучные районы в поисках заработка. Здесь они выполняли различные сельскохозяйственные работы (от пахоты до веяния хлеба), пасли скот, занимались извозом. Только по Даргинскому округу в 1901 году, по данным Е. И. Козубского, насчитывалось 11 837 отходников из общего числа 76 336 по Дагестану. В середине XIX века на маренниках Дербента ежегодно работало более 20 тыс. горцев, на маренниках Кайтаго-Табасаранского и Кюринского округов - 25-30 тыс. чел. Многие уходили на работы в города, на рыбные и нефтяные промыслы, строительство железных дорог. По данным Кавказского комитета, «из всех мест по Кавказской области наибольшее стечение мирных горцев бывает в городе Кизляре, где занимаются они сбытом своих произведений, а также работами в садах и прибереговых укреплениях реки Терек. Горцы приходят с весны и остаются до осени. Число их простирается от 20 до 25 тыс., иногда и более. Среди них находились кумыки, чеченцы, ингуши, осетины, лезгины и другие племена». В Кизляр приезжало так много горцев, что там в 1842 году было создано Попечительство над приходящими в город мирными горцами, целью которого, согласно инструкции, являлось «усиление миролюбивых сношений горцев с жителями Кизляра для ограждения их от обид». В 50-х годах XIX века в Кизлярском уезде работало в помещичьих и казачьих хозяйствах до 15 тыс. одних только ногайцев. Некоторые ногайцы и кумыки, живя в Кизляре, занимались извозом, перевозя товары местных купцов в Моздок, Ставрополь, Владикавказ, Астрахань и другие крупные города.

Значительная часть горцев Дагестана уходила на заработки в Азербайджан и Грузию. «Кавказский календарь» на 1850 год сообщал, что в одну только Нуху «для снискания пропитания черною работою в зимнее время их стекается сюда до 1500 чел.». Газета «Кавказ» в 1846 году писала, что осенью можно видеть «до 30 тыс. лезгин (жителей Дагестана - Авт.) из разных обществ, гонимых с гор стужей и нуждой, рассыпающихся по Алазанской долине от Кахетии до Сальяна, отыскивающих насущный хлеб».

Знавшие ремесло переходили со своими инструментами из селения в селение или устраивали небольшие мастерские в городах и торгово-ремесленных центрах края. Большой подвижностью в этом отношении отличались лакцы, о которых Н. И. Воронов писал: «Нужда и привычка к хожалости побуждает их изворачиваться и добывать себе не только хлеб, но нередко и капиталец - торговлею, ремеслами и заработками. Из них есть торговцы, ведущие обороты на десятки тысяч рублей; изделия казикумухцев проникают даже в Тифлис; между ними есть замечательные оружейные мастера и искусные резчики на металле и кости; лудилыцика-казикумухца можно встретить в разных местах Кавказа, - иные из них заходят даже в Ростов, в Оренбург, в Нижний (Новгород)…»

Лакские мастера-ремесленники работали в Астрахани, Ашхабаде, Батуми, Кутаиси, Петербурге и других городах Российской империи, а также в Аравии и Абиссинии, Сирии и Персии.