Глава 5

Ваагн, «Восьмой бог», национальное Божество

В дошедших до нас источниках Ваагн предстает перед нами в двух аспектах: как национальный герой и как бог войны или отваги. При тщательном изучении вопроса видно, что он был не просто божеством, а самым народным из всех армянских богов. Вероятно, Ваагном намеренно пренебрегли, когда армянский пантеон был реорганизован в соответствии со стереотипной системой семи главных культов. Поэтому его официальный культ и назван «восьмым», вероятно указывая на запоздалое решение о его принятии. Но, будучи признанным, он вскоре оказался бок о бок с Арамаздом и Анаит, с которыми образовал триаду по образцу с Ахурамаздой, Анахитой и Митрой из более поздних персидских надписей. Более того, он стал любимцем армянских царей, которые приносили жертвы в его главный храм в Аштишате.

Как все это произошло? Рискнем предположить, что в пору распространения в Армении популярных зороастрийских идей зороастрийский или, возможно, маговский пантеон в неполном составе вытеснял местных богов или превращал их просто в национальных героев, Ваагн разделил судьбу последних. И все же в его культе было столько жизненной силы, что сам Митра не сумел прочно укорениться на этой земле, уступив величайшей популярности соперника.

Мовсес Хоренаци пересказывает древнюю песнь о рождении Ваагна. Она дает нам верный ключ к его характеру и происхождению.

Вот фрагмент этой песни:

Небеса и земля мучались в родах,
И пурпурное море тоже трудилось,
Появился
Красный стебель в море.
Сквозь полый стебель поднялся (родился) дым,
Сквозь полый стебель вырвалось пламя,
Из пламени восстал юноша.
Его волосы были – огонь,
Бородой его было пламя,
И солнца были его глазами.

Другие фрагменты этой песни, сейчас утраченные, повествовали о том, что Ваагн сражался с драконами и победил их. Вишапы лучше всего известны как «драконы-жнецы». К Ваагну взывали, по крайней мере в царских эдиктах, как к богу отваги. В основном благодаря этому он стал любимым божеством армянских царей, а позже, во времена синкретизма, его отождествляли с Гераклом. Помимо обладания такими качествами, Ваагн претендовал на то, чтобы зваться богом солнца. Средневековый автор говорит, что древние поклонялись солнцу под именем Ваагн, а его соперничество с Баал-Шамином и, возможно, с Михром, двумя другими богами солнца иностранного происхождения, подтверждает это точное высказывание.

Если объединить несколько совершенно не связанных между собой записей о Ваагне, они вызовут к жизни поразительный образ бога, который можно сравнить только с ведическим Агни, богом огня, образующим основу и сплотившим триаду: Индра (молния) – Агни (всеобъемлющий и жертвенный огонь) – Сурья (солнце). Кроме того, имя Ваагн (Vahagn) может быть образовано из Van и Agni. Нет лучшего объяснения рождению, характеру и функциям Ваагна, чем ведические песни об этих трех божествах.

Из процитированного выше фрагмента, который под аккомпанемент лиры пели барды Гохтана[20] задолго до христианизации Армении, можно сделать вывод, что рождение Ваагна имело мировое значение. Он был сыном небес, земли и моря, но особенно моря. Этот чудесный юноша, как солнце, встающее из-за горизонта, но, что более вероятно, бог огня, взметнувшийся, как молния, из священного моря, потому что родовые муки – не что иное, как бушующий неистовый шторм. Но это не имеет особого значения, потому что в арийской религии солнце – небесный огонь и всего лишь еще одна ипостась Агни. Очень важно, что армяне говорили и о заходящем солнце, и о погаснувшем факеле, что они «отправились к своей матери», то есть они вернулись к общей сущности, из которой произошли. Так мы приходим к осознанию единства огня божественного, небесного и земного, как в Ведах, и больше не принимаем во внимание вселенские муки при рождении Ваагна как поэтический образ, созданный армянскими бардами. Здесь мы соприкасаемся с древнеарийской основой. По крайней мере, в Ригведе[21] появляется на свет так же, как и Ваагн. Он – дитя небес, земли и воды. Даже описание внешности ведического Агни (и самого Индры) сходно с описанием внешности Ваагна. Агни всегда молод, как и Ваагн. У Агни (так же как у Индры) рыжевато-коричневые волосы и борода, как у Ваагна, у которого «волосы – огонь и борода – пламя». Сурья (солнце) – глаз Агни. Глаза Ваагна – солнца.

Однако ключ к пониманию ситуации – «стебель», слово очень важное в индоевропейской мифологии в связи с тремя проявлениями огня: солнцем, молнией и земным огнем. Это особый священный трут для разжигания священного огня. Греческий Прометей принес людям украденный у богов (или у солнца) огонь в стебле фенхеля. Индра, ведический бог молнии, убив Вритру[22], был охвачен страхом и спрятался на некоторое время в стебле лотоса в озере. Однажды Агни прятался в воде и в кустарниках, где, наконец, боги нашли его. Мудрец Атхарва из Вед вытащил Агни из цветка лотоса, то есть из стебля лотоса. Многие победители драконов, которые обычно как-то связаны с огнем, солнцем или молнией, рождены из волшебного цветка. Это отголосок такого же древнего мифа о том, что в стебле хаомы находилась душа Заратустры. Такая праведная душа, без сомнения, была задумана как огненная субстанция, произошедшая свыше.

В основе всех этих историй лежит примитивный миф о чудесном рождении вселенского огня, украденного у солнца или добытого с помощью лучины в облаках, откуда он и спустился на землю (см. главу 6).

Убить дракона в древней мифологии обычно способен огонь в том или другом своем проявлении. Египетский бог солнца (очевидно, смешанное существо) убивает дракона с помощью изрыгающих огонь змей. Авестийский Атар (дающий и тепло, и свет) сражается с Ажи Дахакой. Греческий Геракл, видимо бог солнца, в раннем детстве задушил змей. Агни, как Индра, и Сурья – победитель Вритры. Ничто так не отпугивает македонского дракона, как удар молнии; хорошо известно, что в языческой религии и фольклоре злые духи, тесно связанные с драконами, всегда боятся головешек, да и вообще страшатся огня. Макдонелл[23] утверждает, что Агни широко известен как победитель гоблинов, даже больше, чем Индра.

И наконец, свойственных Ваагну храбрости и духа победы не чужды ведические Агни и Индра. Они оба – боги войны и победы, несомненно, в силу своей природы. Воинственная натура богов погоды – обычная вещь во всемирной мифологии. Даже авестийский Верефранга унаследовал эту отличительную черту от своего индоевропейского предка, когда его имя было всего лишь одним из названий Индры или Ваю.

Мы намеренно до сих пор не упомянули еще одну важную деталь в описании Ваагна. В современном армянском фольклоре известен бог бури Dsovean («рожденный морем»), который с суровой богиней бури Dsovinar («рожденная морем») повелевает штормами и часто показывается на глаза людям. Учитывая факт, что мы не знаем ни одного другого рожденного морем божества в армянской мифологии, кто еще, как не Ваагн, все еще поражающий драконов своим огненным мечом или стрелой и посылающий на землю благодатный дождь, мог быть этим странным фольклорным героем? Его эпитет «рожденный морем», который сохранился с незапамятных времен и в дошедшей до нас песне о Ваагне, сильно напоминает ведическое Apam napat, «дитя воды», который повелевал морями, ниспосылая воду человечеству, но также был идентичен Агни в убранстве молний. Dsovinar (Цовинар) может быть напоминанием о русалках, которые сопровождали «дитя воды», или даже о богине, подобной Индрани, жене Индры.

Из этих размышлений становится ясно, что Ваагн – бог огня и молнии, рожденный из стебля в священном (?) море, с особой миссией сражаться с драконами. Его эпитет «жнец драконов» – отдаленный, но безошибочный отголосок доведического Vrtrahan (букв, «убийца Вритры»).

В действительности армянский миф о нем – традиция, независимая от исконной земли индоиранцев, и подтверждает древность многих ведических мифов, относящихся к Агни, которые современные ученые все чаще признают игрой воображения поэтов. И это вовсе не поразительное совпадение, что единственным сохранившимся фрагментом о Ваагне стала песнь о его рождении, тема, которая, по Макдонеллу, наряду с жертвенными церемониями Агни, занимает наиважнейшее место в душах ведических певцов Агни.