Верста четырнадцатая

Хранитель Золотой Бабы

Владетель упомянутой страны подарил Едигею двух диких людей — мужчину и женщину… Тело же у них, за исключением рук и лица, покрыто волосами; подобно другим животным они скитаются по горе…

(И. Шильтбергер. Путешествие Ивана Шильтбергера по Европе, Азии и Африке. XV в.)

«Каждая из них — поэма». Завершив свой рассказ красивой пушкинской строкой, я отбросил перо и облегченно вздохнул: все, наконец-то с Бабой-Ягой и с Золотой Бабой навсегда покончено. Больше я на эту тему не пишу и книг из библиотек не выписываю. Можно и отдохнуть на природе, не отдавая отпуска читальным залам. Не успел я размечтаться о реке и рыбалке, как мой кратковременный покой потревожили два молодых человека, назвавшиеся студентами исторического факультета университета.

— Это не вы писали в газете о Золотой Бабе и Бабе-Яге? — без лишних предисловий спросили они прямо с порога. Пришлось признаться, что да, действительно я опубликовал в нескольких газетах пять или шесть статей по истории Яги и Сорни-най.

Не знаю почему, но я даже попытался оправдаться перед самоуверенными ребятами, что писал я не корысти ради, а единственно с целью проверки своих гипотез, в надежде найти серьезных оппонентов, и в первую очередь у них в университете, да что-то таких пока не сыскалось.

— Видимо, вы, ребята, пришли как раз с этой целью? — поинтересовался я.

— Не совсем, — слукавили студенты, — скорее даже наоборот. После ваших статей о «Затерянном идоле» мы на факультете занялись параллельным расследованием под руководством нашего доцента и результаты получили схожие. Правда, сказками мы не занимались: это дело фольклористов-филологов, но зато отыскали одну из Золотых Баб, как раз на Конде, где и вы искали…

— Как?! — изумился я. — Не может быть!

— Еще как может, — усмехнулся тот, что повыше, открывая кейс. — Полюбуйтесь на свою Золотую…

С темной любительской фотографии на меня глянуло бесформенное лицо каменного идола. Треугольная, плохо обтесанная голова на безобразной формы туловище из почти не обработанного камня, слабый намек на руки, ног нет совсем.

— А идол ли это? — усомнился я.

— Без всякого сомнения, — уверили меня студенты. — Рядом следы ритуального костра, остатки жертвоприношений, кости. Нашлась медная пластинка с шаманской яги, бусы, колокольчики. А голова у идола приставная: из магнитного железняка или метеоритного железа — компас на нее реагирует.

Мне стало обидно за легендарную красавицу Сорни-най, и я попробовал усомниться:

— Вы утверждаете, что этот болван и есть знаменитая на весь мир Золотая Баба?

— Да не только мы так считаем, но и наш доцент тоже. Прилагательное «золотая» не означает, что идол изготовлен из золота, — оно имеет смысл переносный, указывающий на ценность приклада, т. е. приношения. Еще Н. С. Трубецкой предположил, что Золотая Баба появилась в русских и западноевропейских сочинениях XV–XVI веков в результате недоразумения: один из эпитетов обско-угорской верховной богини Калтась — Сорни-най (Золотая женщина) был воспринят как буквальное свидетельство существования реального идола из золота. И по-татарски «алтын» значит не только золотой, но и дорогой, драгоценный. Может, это имя всего лишь неверный перевод, — наперебой затараторили ребята. — Вам не приходилось слышать, как в самом начале шестидеятых годов недалеко от поселка Юильск, что на реке Казым, нашли культовую избушку, в которой, кроме деревянных идолов и шаманских принадлежностей, хранилось большое количество ценностей, принесенных главной казымской богине Вут-Ими?

Я об этом капище не слышал, чем и поспешил обрадовать ребят. Они как будто того и ждали и взахлеб продолжили:

— Перед идолами были расставлены богато украшенные сосуды и блюда, развешаны одежды из парчи и дорогих восточных шелков. Русское столовое серебро и храмовая посуда соседствовали с иранскими чашами. В сундуках оказались тысячи серебряных монет, множество золотых и несколько центнеров медных. А царские ассигнации вообще хранились пачками. Недаром одно из семи тайных имен великой казымской богини — золотой наш камень. Золотой камень следует понимать как драгоценный камень. А слово «камень» указывает на материал, из которого изготовлен кумир. Кстати, саму богиню возле избушки не нашли. Ее к тому времени уже перенесли на Конду…

— А на Конде эту Бабу где и как нашли? — постарался уточнить я.

— Случайно. Электромонтажники тянули ЛЭП, прорубили просеку, и кто-то с верхушки опоры увидел поляну и идола. Взяли азимут и вышли к святилищу. Оно уже давно заброшенное было. Там неподалеку речка Хой и поселок Нюркой — пояснили студенты.

«Нашли ту самую, о которой мне Сургучев говорил, что она фальшивая», — догадался я, но промолчал, чтобы не огорчить симпатичных ребят, поспешивших поделиться со мной своей удачей. Следовало что-то сказать, и я для приличия поинтересовался:

— Чем же вы дальше собираетесь заниматься, ведь я так полагаю, что с Золотой богиней у вас покончено.

— Дело всегда найдется, поедем снежного человека искать. О гоминоиде слышали?

Как мне было не слышать, если после многолетнего затишья все центральные газеты, как сговорившись, взахлеб заговорили о реликтовом человекоподобном чудовище, появившемся одновремено на широких просторах от Кавказа до Чукотки. Временами его встречали в горных районах Алтая, Памира и Монголии, в Гималаях, в далеком Перу. В Андах группа французских альпинистов обнаружила неизвестное существо, покрытое густой шерстью, за исключением лица и ладоней. Американцам повезло даже заснять несколько сот метров любительского кинофильма о другом гоминоиде, но уже в лесах Канады. Но все эти встречи там где-то далеко, а не у нас. Потому я и не преминул спросить:

— На Памир собираетесь?

— Почему на Памир? — удивились ребята. — Все данные за то, что ареал обитания реликтового гоминоида или, как его еще называют, йети — «снежный человек», находится поблизости от Уральского хребта, около 60-й параллели и, вероятнее всего, наКонде.

— Опять-таки на Конде? — удивился теперь уже я.

— На Конде, — подтвердили студенты. — А вы разве Ольгу Тапит в «Уральском следопыте» не читали? Очерк называется «Комполен». Комполен, комполен, — где-то я уже это слышал. Кажется, Геннадий Созонов на вечере сказки рассказывал. А что там написала Ольга?

С Ольгой Кошмановой (Тапит), начинающей мансийской писательницей, я познакомился на литературном семинаре для молодых литераторов. Я не упустил случая проверить свои соображения по поводу Золотой Бабы и поделился с ней информацией. Ольга терпеливо выслушала мои длиннейшие рассуждения по поводу родословной Яги и, вопреки моим ожиданиям, почти ни в чем не возразила.

— Я изучала эту тему по фольклору кондинских манси, — сказала Тапит. — По данным легенд и преданий, Золотая богиня таится в глухих местах у Конды. У нее три хранителя: водяной, змей и лесной мужик — комполен. Хочу поискать с ним встречи в тайге. По-мансийски «ком» или «хум» — мужчина; комполен или хумполен — лесной человек. Уверяют, что он реально существует, я в этом не сомневаюсь и мечтаю о встрече…

Вспомнился Собрин, пропавшая собака, его непонятное волнение и отказ от поисков Золотой Бабы: «Тайга знак дает». Еще припомнилось: «В кедровых лесах Ливана жил страшный Хумбаба». Может, в лесах Урала?

Распрощавшись со студентами и пожелав им успеха, срочно разыскиваю «Уральский следопыт» за 1986 год с публикацией Ольги Тапит и читаю: «Манси Роман Яковлевич Чеканов помнит рассказ отца. "Было это примерно в 1939 году, мы тогда на Ингатье жили. Едет отец на маленькой лодке-долбленке и вдруг слышит крик, гортанный, сильный. Никто так из известных ему зверей — а отец охотник, вырос в тайге — не ревет и не кричит. Потом видит: из березняка в пойме речки вышел громаднй мужик и пошел по берегу. Отец на лодке едет, мужик по берегу идет… Так и прошел с ним метров двадцать. И вторая встреча была у Семена Чеканова с комполеном в 1952 году. Об этом знала вся деревня, и сейчас ее подробно помнит манси Г. А. Тайлаков. Чтобы сократить путь, местные жители кое-где на речке Тап пользовались перетасками: перетащат лодку с мыса на мыс и срежут пять, а то и все десять километров. На одном из перетасков встретился Семену Яковлевичу комполен. На этот раз он решил поиграть с человеком или поймать его. Семен, как увидел, под сваленное дерево залез, ствол дерева на толстых сучьях держался. Комполен с одной стороны хотел вытащить Семена — тот быстро уполз на другую сторону. Дерево большое, сучковатое, но комполен не обходил, а легко перепрыгивал и все время пытался поймать человека. Так продолжалось несколько минут. Потом комполен ушел".

…Лет восемьдесят назад, рассказывают старики, возле деревни Кельсино охотники наткнулись на огромного мужика; много раз стреляли, смогли убить. Захоронили на том же месте. И такие сказки про него ходят — будто лоб у него золотой… Охотников, возможно, ошеломил не рост, а обличье существа. Да и с какой стати им стрелять в человека? Вот я и думаю: не рыжим ли волосом было покрыто существо? (Говорим же мы: золотая коса, золотая пшеница. — А.З.)… Местные жители уверяют, что в тех местах собаки всегда ведут себя неспокойно, даже трусливо. А собаки — не комнатные болонки, охотники по крупному зверю, им ли бояться, скажем, медведя? Может, в том бору продолжают жить и ходить другие, подобные убитому, существа?..»

Послесловие к интересной статье Ольги Тапит написал старший научный сотрудник института эволюционной морфологии и экологии животных АН СССР, член Ученого совета Государственного Дарвинского музея Сергей Клумов. Выписку из его рецензии я здесь вынужден привести, поскольку она нечаянно задевает и мое исследование о Яге: «Вопрос о существовании на обширных областях северного полушария нашей планеты полумифического существа, которое в разных районах Земли называют по-разному— «снежный человек», «йети», «дикий человек», «алмас», «мулена», «биг-фут», «сасквач», «тунгу», «комполен» и т. д. — стал особенно активно обсуждаться с начала пятидесятых годов. Высказывания о нем сводились в общем к двум противоположным мнениям. Скептики считали, что все полученные данные представляют перепев древних легенд, передаваемых из поколения в поколение; что всеми этими сказками должны заниматься не ученые биологи, а фольклористы; что «снежный человек» — такой же вымышленный образ, как Баба-Яга, леший…

Оптимисты не соглашались с подобным отрицанием фактов, апеллировали к слепкам или фотографиям следов ног «снежного человека», оставленным на протяжении нескольких километров, предъявляли киноленту с изображением бигфута — большенога — в Северной Америке. Специальной комиссией при Академии наук СССР по изучению вопроса о «снежном человеке» в 1958–1959 годах были опубликованы четыре выпуска материалов по этой проблеме. Известный американский зоолог Айвен Сэндерсон в предисловии к своей большой монографии, вышедшей в 1961 году, высоко оценил работу советских ученых: «деятельность советских ученых пролила новый свет на весь вопрос и подняла его в целом на такой высокий уровень, что западные научные круги вынуждены были почти кардинальным образом изменить свою позицию по отношению к нему…»

Комполен-йети имеет такое же право на признание своего существования, как Баба-Яга и леший — это утверждение скептиков, похоже, имеет глубокий, обратный первоначальному, смысл. Из вышеизложенных материалов следует, что Баба-Яга — существо не абсолютно вымышленное. Лесной мужик комполен, он же леший, имеет значительно больше оснований претендовать на реальность своего существования.

Среди коренных жителей низовьев Иртыша издревле бытует то ли поговорка, то ли ругательство: «На-а, лешак!», — означающая: леший тебя забери. Эта поговорка могла бы представлять интерес, пожалуй, разве что для специалистов по местным говорам, не сочетайся она еще с одним местным понятием: «маячит!» Словечко это не производное от всем нам привычного «маяк», а скорее всего от слов «маять», «замаять». Если старый северянин скажет другому: «В этих местах маячит», значит, там нечисто, место гиблое. Есть в тех местах даже остров «маячный», хотя никаким маяком там никогда и не пахло.

Все это давно показалось мне странным, и я обратился за разъяснениями к старожилке тех краев, неугомонной бабусе Марье Ивановне Разбойниковой. Ответила она не сразу и без большой охоты: «В этих местах лешак маячит. Идут, значит, зимой кони по зимнику, как до острова дойдут — захрапят, забьются, встанут или, наоборот, понесут и воз опрокинут. Бились-бились ямщики да и переменили дорогу. Уж на что зверовые лайки ушлые, а и то в тот урман не идут — шерсть дыбом и к ногам жмутся. Старики-туземцы сказывают: лешак там маячит».

Подивился я тогда бабкиным рассказам, поухмылялся в неверии и чуть было не забыл с годами. Статья Ольги Тапит снова мне о них напомнила и подвинула к новому поиску.