НАШЕ ОТКРЫТИЕ АМЕРИКИ

Чкалов не спеша пробирается к заднему люку, открывает его и спрыгивает на американскую землю.

И в Москве, и во время полета мы много думали о том, как, не зная английского языка, будем объясняться в Америке.

Овладеть языком в короткий срок не представлялось возможным. Я немного знал французский, где-то в глубине моей памяти сохранились кое-какие немецкие слова. Но английским никто из нас не владел.

Что касается связи по радио, то здесь мы считали себя обеспеченными. Разработанный нами небольшой код был своевременно отправлен в Америку. С помощью его можно было договориться обо всем, что нужно в полете. Кроме того, в Сиэтле находился представитель Амторга, присутствие которого вселяло полную уверенность в поддержании связи.

Когда самолет находился над Канадой и мы начали работу с американскими станциями, возникла необходимость передать кое-что и не содержащееся в коде. Я написал радиограмму русскими словами, но латинскими буквами, передал ее азбукой Морзе и через некоторое время получил ответ. Итак, нас поняли! Стало ясно, что в Америке вполне можно обходиться русским языком — понимают!

…Наш самолет появился над аэродромом неожиданно для всех: видимость была настолько плохая, что служащие аэродрома заметили нас только в момент, когда самолет пошел на посадку. Сейчас же от ворот аэродрома отделилось несколько автомобилей. К нашему самолету поодиночке и группами начали подбегать люди. Мы с Байдуковым медлили вылезать из кабины, предвкушая удовольствие посмотреть, как Чкалов с помощью жестов будет объясняться с американцами.

Но ничего особо интересного не произошло. Наш номер не удался. Минуты через две Валерий постучал нам и крикнул:

— Ребята, вылезайте, генерал нас приглашает завтракать!

Генерал, по фамилии Маршалл, высокий и сухощавый блондин с обветренным лицом и седыми висками, был первым представителем властей Соединенных Штатов Америки, с которым нам пришлось иметь дело. В его штабе оказался рядовой Козмецкий, по происхождению поляк, который говорил немного по-русски. Генерал привел его с собой, так как опознавательные знаки севшего самолета и особенно его красные крылья не оставляли сомнений в том, кому он принадлежит.

Мы с Байдуковым быстро выпрыгиваем из самолета, знакомимся с хозяином аэродрома, но от завтрака, небритые и усталые, мы пытаемся отказаться. Я через переводчика прошу отправить нас в гостиницу — не действует. Генерал Маршалл и слышать ничего не хочет.

Собирается толпа. Но вокруг — полный порядок, и у самолета никакой толкотни. Аэродром все-таки военный. Впрочем, если не считать нескольких суетящихся фотографов, спешащих «увековечить» наши небритые физиономии.

Генерал Маршалл установил около самолета караул и быстро отвез нас к себе домой, где мы вымылись и побрились.

Несмотря на воскресный день (а в воскресенье в Америке магазины закрыты), генерал быстро заказал для нас костюмы и обувь.

Наконец мы уселись завтракать. Очень хочется пить. Взятые нами на самолет запасы воды замерзли, и мы изредка глотали куски льда. Во время полета мы ели мало, поддерживали силы в основном чаем. Поэтому теперь с большим аппетитом приступили к столь гостеприимно предложенному завтраку.

Весть о нашей посадке распространилась чрезвычайно быстро. Приветственные телеграммы начали поступать одна за другой. Президент США даже нарушил традиционный воскресный отдых, чтобы прислать нам свое поздравление.

Но, безусловно, самой радостной телеграммой для нас явилось приветствие из СССР. Руководители партии и нашего 170-миллионного народа по-отечески и любовно писали нам:

«Соединенные Штаты Америки.

Штат Вашингтон, город Портленд.

Экипажу самолета — Чкалову, Байдукову, Белякову.

Горячо поздравляем вас с блестящей победой. Успешное завершение геройского беспосадочного перелета Москва — Северный полюс — Соединенные Штаты Америки вызывает любовь и восхищение трудящихся всего Советского Союза.

Гордимся отважными и мужественными советскими летчиками, не знающими преград в дела достижения поставленной цели.

Обнимаем вас и жмем ваши руки».

Значит, страна довольна нами! Что может быть лучше этого?! Всю усталость как рукой сняло. Мы снова были готовы выполнить любое задание партии и правительства.

Завтрак окончен. Мы собираемся отдохнуть, и вдруг телефонный звонок. Просят Байдукова… из Москвы.

Вот тебе и Америка! Словно мы не летели тысячи километров, а сидим у себя дома.

— Алло! — кричит Георгий в телефонную трубку. — Слушаю… Говорите громче.

Вначале слышимость была плохая. Ведь разговор велся с другим полушарием. В Москве на Центральном телеграфе у аппарата был начальник авиационного Главка. Из Москвы разговор передавался в Лондон, из Лондона в Нью-Йорк, из Нью-Йорка в Портленд.

— У телефона Москва. Привет из Москвы. Поздравляем с успехом… Как вы себя чувствуете?

— Все здоровы, — волнуясь, отвечает Байдуков, — сели благополучно. От имени экипажа передаю привет партии, правительству и всей нашей социалистической Родине.

— Мы все вас обнимаем, целуем, шлем горячий привет!

Разговор окончен. Оказывается, Москва совсем близко!..

Если к этому прибавить, что в это же время наш полпред в США А. А. Трояновский уже летел на пассажирском «Дугласе» из Сан-Франциско к нам в Ванкувер, то станет понятно, какие чувства мы испытывали в первый день своего пребывания в Америке. Однако усталость давала себя знать. Несмотря на утро, мы ложимся спать, и генерал Маршалл с военной строгостью обеспечивает нам нужный отдых.

Разбудил нас небольшого роста штатский человек в просторном светлом костюме. Говорит тенорком, и только седеющие виски выдают в нем человека, который много повидал на своем веку. Это полпред СССР в США А. А. Трояновский, старый большевик и подпольщик.

Маевки в Киеве, арест и ссылка в Сибирь, годы борьбы в подполье — вот университет жизни, который подготовил этого мужественного, уравновешенного и вместе с тем очень душевного человека к такому ответственному посту.

Примеряем полученные из магазина костюмы — как будто все в порядке. На обеде знакомимся с семьей генерала Маршалла. Принимаем репортеров и фотографов, которые терпеливо ждут нас уже несколько часов. На улице дождь. Телефонные звонки с разных концов и расстояний превратили квартиру генерала в своеобразный штаб.

В конце дня состоялось наше первое официальное выступление. Мы говорили по радио, а Трояновский переводил.

В этот первый день, проведенный на американской земле, мы долго не ложимся спать. За ужином вспоминали Москву и, наконец, фотографировались с товарищем Трояновским и генералом Маршаллом.

День 21 июня начался с разных формальностей, связанных с самолетом. Надо было снять опечатанные барографы и передать их американским спортивным комиссарам. Снова появились газетные репортеры, возобновилось бесконечное фотографирование. В этот день мы должны были разобрать вещи на самолете, побывать у мэра города Ванкувер, у генерала в его «офисе», у мэра Портленда, для чего нам надо было переехать через реку Колумбию. Затем была назначена наша встреча с местным гарнизоном.

Поездка в Портленд надолго останется в памяти. Америка — страна автомобилей и прекрасных дорог. Автомобилей так много, что приходится буквально расчищать себе путь. Эту миссию выполняли сопровождавшие нас виртуозы своего дела — полисмены-мотоциклисты. Одни с диким завыванием сирен неслись впереди нашей автоколонны, другие сновали вдоль нее, наводя порядок.

В Портленде в Торговой палате был устроен завтрак. Произносились прочувственные речи. Пришлось выступать и нам. Нашим переводчиком опять был товарищ Трояновский. Возвращение на аэродром в Ванкувер надолго останется в нашей памяти и не столько из-за приветствовавших нас людей, сколько из-за одной встречи.

Огромная толпа окружила нас, стремясь прорвать цепь. Вдруг отчетливо слышим совершенно явную русскую речь:

— Да пустите же меня к ним, я ведь вятская!

Смотрим — стоит «американка». Мы попросили пропустить ее к нам.

— Родимые мои, да я же ваша, русская… Двадцать шесть лет здесь живу, но говорить еще не разучилась. Дайте хоть посмотреть на своих земляков! — говорит женщина, бросаясь от Чкалова к Байдукову и ко мне.

У Валерия сегодня вообще радостный день. Он получил от сына, отдыхавшего в пионерском лагере «Артек», телеграмму. Игорь, сын Чкалова, не стесняясь расстоянием, приглашал всех нас на пионерский костер:

«Северная Америка. Штат Вашингтон. Город Портленд.

Герою Советского Союза Чкалову.

Дорогой папа! Поздравляю тебя с благополучным окончанием перелета из Москвы в Северную Америку. От пионеров и октябрят лагеря „Артек“ передаю горячий привет тебе, дяде Байдукову и дяде Белякову. 30 июня исполняется 12 лет „Артеку“. У нас будет большой пионерский костер. Мы все, пионеры и октябрята, просим тебя, дядю Байдукова, дядю Белякова и маму прилететь к нам на юбилейный костер.

(Твой сын Игорь».)

Была и другая телеграмма, взволновавшая нас. С успешным завершением перелета нас поздравляла Фетинья Андреевна Смирнова, жена начальника лова рыбозавода на острове Чкалова (о-в Удд).

Невольно мы вспоминаем наш прошлогодний перелет по восточному маршруту, радушную хозяйку, приютившую нас и заботившуюся о нас, пока мы готовились в обратный путь.

Фетинья Андреевна не только поздравляла нас с новым перелетом, но и сообщала, что свое обещание — ликвидировать собственную неграмотность она выполняет. Этот год и для нее не прошел бесследно. Ф. А. Смирнова переехала в Николаевск. Совет жен ИТР и хозяйственников Амургосрыбтреста помог ей. К «нашей хозяйке» прикрепили двух учительниц — по русскому языку и арифметике. Сейчас Ф. А. Смирнова уже хорошо читает и пишет, втягивается в общественную работу…

Автомобильный гудок прерывает воспоминания. Экипаж не на острове Удд, а в США. Надо торопиться. Мы много думали над тем, куда деть запасы продовольствия. «Выручили» нас солдаты местного гарнизона. Они попросили оставить им на память какие-нибудь сувениры. Мы раздали им наши банки с консервами.

Уже после, в Нью-Йорке, один американец, узнав об этом, упрекал нас в том, что мы упустили хороший бизнес.

— Можно было разложить все консервы в маленькие пакетики и продавать их как сувениры, скажем, по пятьдесят центов, — советовал он.

Такое «деловое» предложение долго служило для нас предметом веселых шуток. Но американец говорил об этом серьезно.

Здесь уместно, забегая вперед, вспомнить, что М. М. Громов, перелетевший вслед за нами в США, сел на поле вне аэродрома. Подобная посадка нам казалась малоприятной: сбежавшиеся люди вытопчут посевы, а кто будет платить? Напрасное беспокойство! Оказалось, что фермер огородил участок, где сел самолет, и взимал с посетителей плату: около этой ограды вырос городок — будки с напитком «кока-кола», мороженым и прочей снедью. Фермер вскоре не только окупил все убытки, но и пошел дальше: неоднократно давал интервью репортерам, снимался, выступал по радио, его портреты печатались в газетах. Он стал известным человеком.

И в этом, как в капле воды, вся деловая Америка.

В Сан-Франциско, вернее в Окленд, мы с А. А. Трояновским должны были лететь на самолете «Дуглас». Репортеры и тут не оставили нас в покое. Так, давая интервью на высоте 3000 метров, мы и летели, любуясь исключительно красивым видом гор.

Наш экипаж — почетные гости пассажирского общества «Юнайтед Эйрлайнс». Мы сидим в удобных креслах самолета, пьем кофе. Стюардесса принесла огромный торт с флагами Советского Союза и США. На торте выведена надпись на русском языке: «Привет советским летчикам!».

Теперь мы летим, не думая ни об углах сноса, ни о запасах горючего.

В Окленде, куда мы прибыли после трех с лишним часов полета, нас ждали местные власти и громадная толпа: были фотографы, кинооператоры, репортеры — словом, прием был по всем американским правилам. Аэропорт украшен флагами — нашими и Соединенных Штатов.

Затем поездка из Окленда в Сан-Франциско с полицейским эскортом и сиренами. Что поделаешь: еще в Портленде мы уже стали «настоящими дипломатами». Наша жизнь начала состоять из непрерывной цепи завтраков, обедов и приемов. Мы теперь «рашэн флайерс» — русские летчики, а Валерий «чиф-пайлот» — шеф-пилот.

Сан-Франциско встречает приезжающих двумя огромными висячими мостами через залив — замечательное достижение техники! Вот что из достопримечательного больше всего осталось в памяти от этого южного города Тихоокеанского побережья Соединенных Штатов. И еще — знаменитая тюрьма, где сидел король бандитов Капоне, осужденный за… неуплату подоходного налога.

В Сан-Франциско особенно трогательной была встреча с русскими поселенцами, бежавшими от царского гнета в 1910–1912 годах. Большинство из них — рабочие. Широкие русские лица и фигуры. Но по одежде они смахивают уже на американцев. Взрослые говорят по-русски чисто, хотя и в их лексиконе много английских слов.

В общем, мы пробыли здесь недолго и даже не успели как следует осмотреть город: Трояновский торопился в столицу США — Вашингтон.

И вот скорый поезд мчит нас с запада на восток. В среднем он делает 100 километров в час. За ночь проехали самые красивые места — горы Сьерра-Невада. За горами начинается пустыня того же названия. Действительно, поселков мало, растительность чахлая. Жарко и днем и ночью. Спасает охладительная система, устроенная в вагоне. Воздух поступает в купе, проходя над ящиком со льдом, который набирается на крупных станциях. Лед, конечно, искусственный.

В Чикаго поезд стоит шесть часов. На вокзале — огромная толпа, состоящая преимущественно из русских рабочих и работниц. Теперь начинаем понимать: Америка — это французы плюс англичане, плюс негры, плюс еще энное количество национальностей. Надо видеть, как остро переживали и радовались наши прежние земляки успехам молодого социалистического государства. Многие одобрительно хлопали нас по плечу. Много рук тянулось для пожатия. Одна старушка, сильно напоминавшая мне мою мать, бросилась нас обнимать и целовать. После этого она еще долго спешила за нами, всхлипывая: «Какие же они здоровые, молодые!» И еще чего только не приписывала она нам, соскучившись по родному языку, по стране, которую покинула лет тридцать тому назад.

Наконец и цель нашего путешествия — Вашингтон. Жарко как в пекле, так как город лежит почти на широте Константинополя. В этом районе берег Атлантического океана по климату похож на климат Батуми. Жарко, влажно и душно. Город утопает в зелени и состоит из правительственных учреждений. Здесь нам предстояло встретиться с президентом США Рузвельтом.

Уже на вокзале нас встретила большая толпа, представители городских властей, сотрудники полпредства СССР.

Прямо же «с корабля» мы попали «на бал». Во вторую половину дня генерал Вестовер, начальник авиационного корпуса армии США, устроил в нашу честь прием.

Время наше строго регламентировано. Завтра утром едем к президенту США Рузвельту, в полдень банкет в Национальном клубе печати, вечером прием у начальника штаба армии США генерала Крейга. Послезавтра мы должны уже быть в Нью-Йорке на обеде, организуемом Клубом исследователей и Американо-Русским институтом культуры. Кроме того, нам хочется побывать в метеорологическом бюро, на заводах и т. д.

Словом, ни одной свободной минуты. Описывать здесь все эти посещения нет нужды. Но о том, как мы были у Рузвельта, рассказать все же следует.

Белый дом, где работал президент, открыт для доступа всем желающим. Внутри дома и около него много туристов — своих и иностранных — и просто любопытных. У секретаря Рузвельта — большой письменный стол. На нем две-три книги, письменный прибор и единственный телефон. Непривычно показалось видеть стол, не заставленный телефонами.

Рузвельт — плотный, выше среднего роста человек, с умным энергичным лицом. Он уже второй раз подряд избран президентом. Вероятно, его работоспособность значительно снижена из-за тяжелой болезни, которую он стоически переносит уже не первый год. Мы застали его сидящим в круглом кресле за светлым столом, заваленным книгами и документами. С нами он был очень приветлив, шутил, поздравлял. Сказал, что полет будет «записан в историю», что он надеется на скорое установление воздушной связи между СССР и США через Арктику.

Наше пребывание в Вашингтоне закончилось приемом в полпредстве, на котором были члены дипломатического корпуса во главе со старшиной корпуса английским послом, министр торговли, министр труда, начальник штаба армии США генерал Крейг, начальник авиационного корпуса армии генерал Вестовер, почти 70 членов конгресса, помощник государственного секретаря, начальник дальневосточного отдела государственного департамента, директор бюро гражданской авиации и многие другие.

На этом наша «дипломатическая работа» в Вашингтоне закончилась, и мы поехали в Нью-Йорк.

Сан-Франциско, Чикаго, Вашингтон подготовили экипаж к Нью-Йорку, и он не ошеломил нас. Пожалуй, только некоторое время спустя мы начали отдавать себе отчет во всей грандиозности этого города-гиганта.

В Нью-Йорке мало садов и зелени, много каменных громад и автомобилей. Мы, как все «нормальные» туристы, забирались на крышу знаменитого 102-этажного дома, ездили по воздушной дороге, но все же как следует города не осмотрели: свободного времени не было у нас в Нью-Йорке.

В первый же день в огромном зале нью-йоркского отеля «Валдорф Астория» Клуб исследователей и Американо-Русский институт культуры устроили в честь советской авиации торжественный прием.

Виднейшие путешественники, географы, военные и гражданские летчики, исследователи, научные деятели собрались в отеле. Здесь были люди, известные и в советской стране, — Вильямур Стефансон, президент Клуба исследователей, одним из немногих почетных членов которого состоял наш академик О. Ю. Шмидт, летчики Хэтти и Маттерн, летавшие через СССР, участник экспедиции Пири к Северному полюсу негр Матью Хенсон, участник экспедиции Эльсворта летчик Кенион и многие другие.

Недаром один из видных американских журналистов, характеризуя участников вечера, сказал, что это было «собрание знаменитостей» и что о каждом из них можно было бы написать отдельную книгу.

Обстановка была очень торжественная. Прежде всего нас подвели к большому глобусу Клуба исследователей, который испещрен нанесенными на него маршрутами наиболее выдающихся путешествий.

На глобусе были автографы Нансена, Амундсена, Стефансона, Линдберга, Бэрда, Поста, Хэтти, Вилкинса, Чемберлена, Амелии Эрхарт и других исследователей и путешественников.

От Москвы до Ванкувера был нанесен новый маршрут.

— Наш полет! — удивился Чкалов.

— Да, — ответил Стефансон и попросил нас расписаться на этом, своего рода единственном, глобусе.

Семьсот приглашенных аплодисментами выразили свое одобрение по этому поводу.

Когда, наконец, стихли аплодисменты, слово получил Чкалов.

Валерий заговорил о самом дорогом, о нашей Родине.

— Совершая полет из Москвы через Северный полюс в вашу страну, мы на крыльях нашего самолета несли привет от 170-миллионного нашего народа великому американскому народу, — начал Чкалов. — В моей стране поют песню. В этой песне есть такие слова: «Как невесту, Родину мы любим, бережем, как ласковую мать». Вот мысли моего народа.

Садясь в самолет, мы, три человека, имели в своих сердцах 170 миллионов сердец, и никакие циклоны и обледенения не могли нас остановить, ибо мы, выполняя волю своего народа, несли дружбу вашему народу. Примите же от 170-миллионного советского народа привет и дружбу, которые мы вам принесли на своих крыльях.

После Чкалова слово было предоставлено мне. Я нанес на большой карте красным мелом наш маршрут и рассказал, как мы «прорубили окно» из Европы в Америку через Северный полюс.

Собрание закончилось, и мы приступили к своему обычному делу — начали подписывать автографы для сотен гостеприимных американцев.

После этого собрания мы смогли еще лучше познакомиться с известным полярным исследователем доктором Стефансоном.

Простой в обращении, неприхотливый в жизни, доктор Стефансон истинный друг молодой социалистической страны. Мы имели ряд продолжительных бесед, в которых он проявил поразительные знания не только своей, американской, но и советской Арктики. Уже пожилой, Стефансон держался бодро и уверенно, был полон надежд на окончательное освоение Арктики и установление регулярного сообщения через нее между СССР и Америкой. Стефансон собирался к нам в Советский Союз. Его книга «Гостеприимная Арктика», содержащая отчет об экспедиции 1914–1918 годов, переведена на русский язык и издана у нас в Союзе. Она во многом помогла нам при подготовке к перелету.

Но не только со Стефансоном мы установили дружеские отношения. Мы убедились, что американская общественность с первых же дней проявила к нашему перелету немалый интерес. Не было газеты, которая не писала бы об экипаже Чкалова. В большинстве случаев наш перелет оценивался как неоспоримое достижение Советского Союза в области авиации и авиационной техники. Даже пресса Херста, которая до этого времени лила всяческие помои в адрес Советского Союза, даже эта пресса оценивала перелет с положительной стороны.

В Америке выходит большое количество газет, многие из них по нескольку раз в день. Можно с уверенностью сказать, что в США не осталось ни одного американца, который не знал бы о нашем перелете. Если к этому прибавить усиленную работу радио, оповещавшего о перелете и передававшего наши выступления, то станет ясно, что перелет Чкалова сразу и на довольно продолжительное время приковал внимание 120-миллионного американского народа к Советскому Союзу. И это очень важно: рядовые американцы еще мало знали о нашей стране.

Но, конечно, каждая из общественных групп Америки относилась к нам по-своему.

Трогательно и глубоко переживали перелет русские переселенцы, которые когда-то бежали из России от гнета царского режима. Они были рады видеть в перелете величие обновленной страны, которая для них была когда-то мачехой.

С большим энтузиазмом нас приветствовали рабочие, ибо они видели в этом перелете величие рабочего класса, стоящего у власти.

С неподдельным восторгом отзывались о полете научный мир и интеллигенция. Эти люди считали перелет неоспоримым фактом прогресса и высокой культуры молодой социалистической страны.

Очень бурно выражали свой восторг друзья Советского Союза. Их в Америке немало. И мы надеялись, что после нашего рейса и последующего перелета М. М. Громова число этих друзей значительно возрастет.

В первые дни нашего пребывания в Америке все относились к нашему перелету как к явлению сверхъестественному. Нам пришлось потратить немало сил, чтобы убедить американцев в том, что в Советском Союзе таких летчиков и штурманов, как мы, много. Американцев поражало наше утверждение, что через Северный полюс могут перелететь в Америку многие советские летчики.

— Если мы зададим нашим летчикам вопрос: «Хотите ли вы лететь через Северный полюс?» — они все как один ответят: «Хотим!». Это показывает, что наши летчики не хуже нас, — часто говорил Чкалов новым американским знакомым и друзьям.

Симпатии американского народа к советским летчикам особенно ярко проявились во время грандиозного митинга в манеже 71-го полка, на который собралось 15 000 человек.

Еще за несколько часов до начала митинга у билетных касс выстроились огромные очереди людей, желавших выразить свои горячие чувства представителям советской авиации.

«Привет советским летчикам!», «Вперед, к организации регулярных транспортных рейсов!», «Америка приветствует советских пионеров воздухоплавания!» — эти и целый ряд других подобных плакатов украшали огромный манеж, размеры которого позволяют проводить в нем футбольные соревнования.

Трибуны были украшены флагами СССР и США. Оркестр исполнил «Интернационал». Председатель митинга — руководитель Хайденского планетария доктор Кингсбери — свою речь начал на русском языке:

— Добро пожаловать, товарищи! — И затем он объяснил: — Линдберга в СССР приветствовали, как товарища. Мы так же приветствуем вас. Мы вас любим, потому что вы помогли нам лучше узнать Советский Союз. Вы не только победители арктических пространств, но и носители человеческой правды, закончил председатель митинга.

Представитель мэра Нью-Йорка Фаулер зачитал приветствие в наш адрес:

— Вы — гости нашего города, и я надеюсь, что в следующий раз вы прилетите прямо к нам, в Нью-Йорк, и мы будем встречать вас на аэродроме.

Президент Клуба исследователей Стефансон говорил об огромной научной работе СССР на Севере. Известный летчик Кенион и другие прославленные авиаторы Америки также поздравили нас.

На трибуну поднимается Трояновский. Его появление встречено бурной овацией.

Полпред страны социализма рассказал наши биографии.

Как только председатель объявил, что слово имеет Чкалов, кто-то на английском языке запел «Авиамарш». Песню подхватили тысячи голосов.

С большим трудом Чкалову удалось, наконец, начать.

— Советский Союз идет вперед от победы к победе. Я прошу своих американских друзей извинить меня, если мы их опередили на несколько лет, — говорит, волнуясь, Валерий. — Наш полет принадлежит целиком рабочему классу всего мира. Мы, три летчика, вышедшие из рабочего класса, можем творить и работать только для трудящихся. Мы преодолели все затруднения во время арктического перелета, чтобы передать приветствие американскому народу.

Не меньший успех выпал на долю Байдукова. Георгий сказал:

— Наша страна молода, и жизнь нашей страны похожа на жизнь молодых людей — юношей, девушек, полных энергии и желания непрерывно творить и достигать намеченных целей. Мы развиваем промышленность. Возьмите, например, авиацию. Несколько лет тому назад мы почти не имели авиационной промышленности, а сейчас у нас есть превосходные самолеты, прекрасные моторы и неплохие летчики. Моторы, сделанные из нашей собственной стали и собранные руками наших молодых рабочих, так хороши, что профессор Шмидт смог совершить полет на Северный полюс.

Полет, подобный нашему, не походит на обычную воздушную прогулку. Трудно было преодолеть различные метеорологические препятствия, особенно обледенение самолета. Это требовало с нашей стороны величайшей бдительности и смелости. Но советские летчики так и воспитаны, чтобы всегда бороться до конца и разрешать проблемы, выдвинутые нашим народом. Таких героев, какими являемся мы, в нашей стране может быть сотни и тысячи. Что бы ни говорили против нас те или иные государства и что бы они ни думали о нас, наша решительность в выполнении нашей цели — создать счастливую жизнь во всем мире — нисколько не будет этим поколеблена.

Вы, друзья Советского Союза, примите приветствия нашего народа, приветствия, которые мы вам принесли на красных крыльях нашей стальной птицы.

Затем наступила моя очередь. Я говорил о том, что никогда еще не был так свободен человек, как он свободен теперь в Советском Союзе. А также отметил значение освоения Арктики и дружбы между народами.

— Каждый имеет возможность развивать свои способности в нашей стране, — говорил я. — Разве наш полет из Москвы через Северный полюс в США не может служить наилучшим доказательством всего этого? Мы выполняем поставленную перед нами задачу во имя прогресса, во славу нашей Родины. К тому же наш полет способствует сближению великих народов — американского и советского. Наши страны разделены Тихим и Атлантическим океанами, но мы стремимся установить более близкий путь сообщения. Мы считаем, что это можно осуществить через арктические пространства. Американский ученый Стефансон указал, что Арктика доступна для человека. Мы разделяем эту теорию и осуществляем ее на практике. Советский Союз осуществляет мечту человечества о Великом Северном морском пути. В результате работ по освоению Арктики мы получили возможность совершить наш полет.

Мы весьма счастливы приветствовать всех наших друзей, присутствующих на этом митинге. Со всех концов страны мы получаем приветствия. Да здравствует дружба народов СССР и США! — закончил я свое выступление.

После нас выступил известный канадский летчик Кенион, который сопровождал Эльсворта во время его трансарктической экспедиции.

Кенион сказал:

— Совершив ряд полетов в арктических и антарктических областях, я могу себе представить, какое искусство и выносливость потребовались от трех советских летчиков, чтобы совершить этот перелет — один из величайших в мировой истории.

Я с величайшим удовлетворением передаю приветствие от имени сотен канадских летчиков и жму руку этим героям. Да здравствуют герои!

Председатель митинга зачитал приветственные послания от многих выдающихся лиц. Известный исследователь стратосферы майор Стивенс прислал следующую приветственную телеграмму:

«Полет через Северный полюс опять обратил внимание всего мира на мощь Советского Союза, на храбрость и искусство советских летчиков и на превосходное оборудование их самолетов. Их перелет, который совершался в очень неблагоприятных атмосферных условиях, был бы самым трудным подвигом даже в условиях прекрасной погоды».

Под возгласы всеобщего одобрения на митинге было принято следующее приветствие:

«Благодарим Героев Советского Союза за послание доброй воли, которое так красноречиво было выражено сегодня на этом собрании. Передайте народам Советского Союза чувства нашей дружбы. Ваше посещение США укрепляет дружбу между двумя странами и содействует укреплению всеобщего мира».

…Этот незабываемый митинг окончен. Публика окружила нас плотным кольцом, и мы с трудом пробились к выходу.

— Наши машины стоят за углом, туда не пробраться, давайте быстрее в такси, — прокричал нам консул.

Но это оказалось не таким простым делом: толпа плотным кольцом смыкалась вокруг нас. Из нее тянулись к нам руки, раздавались приветствия.

К Валерию подошел неизвестный человек. Мешая русские и английские слова, он сказал:

— Товарищ Чкалов, спасибо тебе, дорогой товарищ, за то, что ты сделал для Родины! — Слезы блестели у него на глазах. Он обнял и поцеловал нашего командира.

«Товарищи, братья, друзья!» — долго еще неслось вдогонку нашим автомобилям.

Наконец 2 июля наша «дипломатическая работа» как будто подошла к концу. Теперь мы смогли хотя бы бегло ознакомиться с американскими авиазаводами. Времени, к сожалению, было уже мало: 14 июля отходил в Европу наш пароход. Оставалось посмотреть только те заводы, которые расположены в восточной части Соединенных Штатов. Как ни заманчивым казалось наше путешествие на западный берег, в Лос-Анжелес, где расположены основные крупные авиационные заводы, — от него все же пришлось отказаться.

Для начала едем на завод «Глен-Мартин». Посмотрели огромную строящуюся воздушную лодку, размах крыльев у которой 47 метров!

Я же торопился побывать на заводах, изготовляющих навигационное оборудование для самолетов. Гироскопические приборы в современном самолете играют огромную роль. На принципе гироскопа устроены авиагоризонт, указатель поворота, гирополукомпас, гиромагнитный компас и автопилот. Теперь гироскоп начал продвигаться дальше. Мне демонстрировали измеритель путевой скорости и сноса с гироскопическим уровнем и секстан с таким же приспособлением.

Но самой интересной проблемой навигационного оборудования являлась тогда перспектива перехода самолетов на устройство электропитания в 110 вольт переменного тока. Это должно было произвести полный переворот в устройстве гироскопических приборов: все гироскопы будут приводиться в движение электротоком, что значительно повысит качество их работы.

Потом мы знакомились с аэропортом Нью-Арк, расположенным на окраине города. Это — самый оживленный в мире аэропорт. Сюда прибывали и отсюда отправлялись до 150 самолетов в день! Отсюда брали начало шесть маршрутов. Если посмотреть карту воздушных линий тех лет, то видишь, что она вся испещрена лучами радиомаяков.

Специальных радистов на пассажирских самолетах в США не было. Связь с землей летчик держал по радиотелефону. Каждый радиомаяк, давая направление по системе букв А и Н, через каждые 30 секунд передавал свои позывные. Этот же маяк в определенные минуты каждого часа сообщал летчику погоду по радиотелефону. Радиомаяки работали автоматически круглые сутки. Прекрасно налажена диспетчерская служба. Вот почему воздушные сообщения в Америке уже тогда были просты, надежны и регулярны.

Я бы не сказал, что в нью-йоркском аэропорту было очень чисто, что там нет пыли на аэродроме, что его ангары новы. Но нужное для бесперебойного и безопасного сообщения оборудование имеется, и оно используется полностью.