Россия и мир в 1896—1904 годах: Главные события

28 мая 1896 года в Нижнем Новгороде на левом берегу Оки открылась самая большая в истории России выставка, призванная продемонстрировать, по словам председателя ее организационного комитета, министра финансов С. Ю. Витте, «итоги того духовного и хозяйственного роста, которого достигло ныне наше Отечество со времени Московской выставки 1882 года».

Говоря о главных достижениях России в газете «Новое время» за последние 14 лет, Д. И. Менделеев в номере от 5 июля 1896 года привел такие цифры: за эти годы длина железных дорог увеличилась с 22 500 до 40 000 верст; добыча каменного угля с 230 до 500 миллионов пудов, нефти – с 50 до 350 миллионов, выплавка чугуна – с 28 до 75 миллионов.

Николай и Александра Федоровна приехали на выставку 17 июля и пробыли в Нижнем четыре дня. Осмотр выставки убедил императора в том, что Россия уверенно крепнет и выходит в первую пятерку наиболее развитых держав мира.

С этим ощущением царь и царица отправились в первое после коронации путешествие в Европу.

Царская чета проследовала через Киев в Бреслау и Герлиц, где проходили большие маневры германской армии.

Там произошла первая встреча двух последних императоров Германии и России Вильгельма II и Николая II. Уже тогда Вильгельм намеревался сделать своего кузена союзником, но Николай понимал, что это недопустимо, ибо впереди его ждал Париж, и его союзники находились именно там.

Раймон Пуанкаре, блистательный депутат парламента, произнося речь накануне прибытия во Францию русских монархов перед торгово-промышленными и финансовыми тузами страны, сказал: «Предстоящий приезд могущественного монарха, миролюбивого союзника Франции… покажет Европе, что Франция вышла из своей долгой изолированности и что она достойна дружбы и уважения». Французы готовились к приезду Николая, ненамного уступая в этом жителям России, когда ожидался приезд царя в ту или иную область.

Железнодорожные билеты в Париж ко дням торжества стоили всего 25 % против обычной цены; занятия в школах были отменены на неделю. Для тех, кто хотел наблюдать за проездом царской четы от вокзала Пасси до здания русского посольства на улице Гренель, владельцы домов сдавали места у окон, причем одно окно стоило 5000 франков.

23 сентября Николай и Александра Федоровна прибыли на пароходе, их встретил президент республики Феликс Фор. Восторг и искренняя любовь парижан к царю и России были совершенно неописуемыми и порой не поддавались объяснению – дело дошло до того, что во время богослужения в соборе Парижской Богоматери органист вдруг заиграл русский гимн.

Не желая раздражать «кузена Вилли», Николай почти все время осматривал достопримечательности великого города, всемерно воздерживаясь от политических речей. Царь и царица побывали в парламенте, в Большой опере, в соборе Парижской Богоматери, в Пантеоне, в Доме инвалидов, на могиле Наполеона, во Французской академии, в театре «Комеди Франсэз», на фарфоровой Севрской мануфактуре, на Монетном дворе и в Версале. В последний, пятый, день пребывания в Париже царская чета уехала в Шалон, где в их честь состоялся большой военный парад. Здесь Николай уже не мог молчать и на банкете, данном офицерами и генералами Франции, сказал: «Франция может гордиться своей армией… Наши страны связаны несокрушимой дружбой. Существует также между нашими армиями глубокое чувство братства и по оружию».

После этого царь и царица уехали на три недели в Дармштадт, к родителям Александры Федоровны. А в Париже долго еще вспоминали об этом визите, так как он, по всеобщему признанию, способствовал тому, что Франция вышла из оцепенения, в котором находилась четверть века после разгрома во франко-прусской войне, и снова почувствовала себя могучей и великой державой.

Возвратившись из Дармштадта в Петербург, Николай узнал, что за время его отсутствия развернулось и организовалось социалистическое движение, руководимое в столице петербургским «Союзом борьбы за освобождение рабочего класса», во главе которого стоял брат казненного Александра Ульянова – Владимир – с небольшой группой своих родственников и товарищей.

Царю докладывали, что Владимир Ульянов фанатично ненавидит дом Романовых и будет мстить династии за казнь своего брата. В это время одним из главных экономических требований руководимых социалистами рабочих было установление восьмичасового рабочего дня и обязательных ежегодных отпусков. Понимая законность этих требований, царская администрация пошла навстречу рабочим, и 2 июня 1897 года был издан закон, установивший шестьдесят шесть обязательных праздничных дней, а что касается праздников местных, то объявление их рабочими или нерабочими днями закон предоставил на усмотрение заводчиков и фабрикантов.

К этому же времени рабочий день снизили до десяти часов, и только наиболее отсталые рабочие соглашались трудиться до двенадцати часов в смену за мизерные сверхурочные надбавки.

Таким образом, борьба за восьмичасовой рабочий день и дополнительные дни отдыха отступила на второй план. Бурное экономическое развитие России продолжалось. Этому способствовало введение государственной винной монополии, когда все доходы от продажи алкоголя шли в казну; этому способствовало установление твердого курса рубля, получившего золотую основу; этому способствовали энергичное железнодорожное строительство, резкий рост флота, как торгового, так и военного, создание множества новых заводов и фабрик. При всей привлекательности такого хода развития возник опасный крен, при котором за бортом народнохозяйственного корабля оказалась деревня, пережившая к тому же два неурожайных года подряд – 1898-й и 1899-й.

Во внешней политике Николай II предложил всем странам всеобщее разоружение и всеобщий вечный мир, но собравшиеся на Всемирную конференцию в Гааге европейские политики боялись подвоха, подозревая друг друга в коварстве, которое приведет к ослаблению их военной мощи, да и другие страны – США, Япония – довольно прохладно отнеслись к этим предложениям, хотя три конвенции о мире были все же приняты.

Однако центр тяжести своей внешней политики царь перемещает на Восток.

Военный министр, генерал от инфантерии Алексей Николаевич Куропаткин записал в своем дневнике, что в голове у Николая II сформировался глобальный план захватить Маньчжурию, Корею и Тибет, а затем Иран, Босфор и Дарданеллы. Первым шагом в этом направлении стало создание русской лесной концессии на реке Ялу, в Корее. Инициатором ее создания стал полковник Александр Михайлович Безобразов, служивший в Восточной Сибири. В 1901 году, опираясь на поддержку статс-секретаря, а в скором будущем министра внутренних дел В. К. Плеве, князя Ф. Ф. Юсупова, князя И. И. Воронцова и группы крупных предпринимателей, он создал «Русское лесопромышленное товарищество», получив государственную субсидию в два миллиона рублей. Эта компания дельцов-авантюристов, получившая по фамилии ее руководителя название «Безобразовской клики», стала проводить откровенно агрессивную политику по отношению к Японии, что через три года привело к войне между двумя странами.

Безобразовское лобби в Петербурге добилось отставки своего главного противника – министра финансов С. Ю. Витте, окончательно развязав себе руки. Клика исходила из того, что маленькая победоносная война крайне необходима России для укрепления ее внутреннего положения. О том, что война с Японией не может быть иной, ни у одного из русских политиков не вызывало ни малейшего сомнения.

Японцы, зная это, стали усиленно готовиться к войне, ставшей к началу 1904 года неизбежной, и в конце января 1904 года нанесли внезапный удар по русской эскадре, стоявшей на внешнем рейде Порт-Артура. Война началась.

В ночь на 27 января десять японских эсминцев внезапно напали на внешний рейд Порт-Артура и торпедировали два лучших русских броненосца – «Цесаревич» и «Ретвизан» – и крейсер «Паллада». Причем «Ретвизан» не потонул только потому, что сел на мель.

Поврежденные корабли – кроме «Ретвизана», который сняли с мели через месяц, – отвели на внутренний рейд, а японские эсминцы ушли восвояси. На следующее утро перед городом появилась большая японская эскадра, но русский флот, уже оправившийся от первого удара, вышел в море и с помощью береговых батарей отогнал ее. В этот же день 6 японских крейсеров и 8 миноносцев напали в корейском порту Чемульпо (ныне Инчхон) на крейсер «Варяг» и канонерскую лодку «Кореец». Чтобы не допустить захвата кораблей, экипажи взорвали «Кореец» и затопили «Варяг».

Наместник на Дальнем Востоке, адмирал Е. И. Алексеев 28 января был назначен Главнокомандующим всеми морскими и сухопутными силами России на Дальнем Востоке, сохранив за сбой пост наместника.

7 февраля в Порт-Артур приехал Куропаткин, назначенный командующим сухопутными силами на Дальнем Востоке. Алексеев и Куропаткин сразу же стали непримиримыми антагонистами. Алексеев предлагал немедленное наступление в Маньчжурии, Куропаткин – отступление с целью консолидации русских сухопутных сил.

Алексеев и Куропаткин отдавали противоречащие друг другу приказы и мешали генералам действовать правильно.

Командующим флотом был выдающийся флотоводец, вице-адмирал Степан Осипович Макаров, но он погиб 31 марта 1904 года, подорвавшись на мине и утонув вместе с броненосцем «Петропавловск».

31 марта Николай II записал в дневнике: «Утром пришло тяжелое и невыразимо грустное известие о том, что при возвращении нашей эскадры к Порт-Артуру броненосец „Петропавловск“ наткнулся на мину, взорвался и затонул, причем погибли – адмирал Макаров, большинство офицеров и команды. Кирилл легкораненый (Кирилл Владимирович, Великий князь, двоюродный брат Николая II. – В. Б.), Яковлев – командир, несколько офицеров и матросов – все раненные – были спасены. Целый день не мог опомниться от этого ужасного несчастья».

8 Манчжурии был еще один Романов – еще один «Владимирович» – Великий князь Борис, тоже вернувшийся с войны живым, но сама царская семья жила в страхе за их жизни, война в Маньчжурии не была для них абстракцией, и они могли каждый день ожидать сообщения о других «ужасных несчастьях».

И такие сообщения не заставили себя долго ждать: 18 апреля на реке Ялу японцы разбили отряд генерала Засулича, нанеся первое крупное поражение русским войскам на суше.

Вслед за тем беспрепятственно высадившаяся 2-я японская армия перерезала железную дорогу на Порт-Артур и в середине мая заняла город Дальний (ныне Далянь), полностью блокировав Порт-Артур с суши. Для его деблокады Николай II приказал двинуть на выручку Порт-Артуру 1-й Сибирский корпус генерал-лейтенанта Штакельберга, но в двухдневном бою под Вафангоу – 1 – 2 июля – он был разбит. Еще более серьезное поражение потерпели войска Куропаткина в Ляоянском сражении, длившемся десять дней – с 11 по 21 августа, в котором с обеих сторон действовало около 300 тысяч солдат и офицеров с небольшим перевесом сил у русских в пехоте и кавалерии и со значительным – в артиллерии. И все же из-за необоснованных отходов, плохой разведки, неиспользования в бою части сил и преувеличения сил противника русские снова отступили и перешли к обороне.

К 13 октября русские войска были переформированы, составив три отдельные армии, и заняли позиции на реке Шахэ, образовав почти сплошной фронт длиной в сто километров.

22 октября 1904 года, после проигрыша сражения при Шахэ, Алексеев сдал полномочия Главнокомандующего Куропаткину и вскоре был отозван в Петербург, удовольствовавшись там местом члена Государственного Совета.

В результате всех этих операций, основная масса русских войск отступила далеко на север от Порт-Артура, оставив крепость один на один с превосходящими силами японцев и на суше, и на море.

После нападения на Порт-Артур, гибели С. О. Макарова, высадки 2-й японской армии и поражения 1-го Сибирского корпуса Штакельберга крепость оказалась блокированной и с моря, и с суши. Ее оборону возглавлял генерал-лейтенант A. M. Стессель – самовлюбленный, невежественный, упрямый и лживый.

17 июля японцы вышли к главной линии обороны крепости и через неделю начали ее обстрел. К концу ноября японцы после исключительно тяжелых боев, длившихся около четырех месяцев, захватили господствовавшие над городом высоты и начали вести прицельный огонь по остаткам порт-артурской эскадры и уже полуразрушенным укреплениям крепости.

Душой обороны крепости и виновником того, что Порт-Артур продержался почти год, был генерал-лейтенант инженерных войск Р. И. Кондратенко. Под его руководством за очень короткий срок была модернизирована система укреплений крепости и отбиты четыре штурма неприятеля. Он тоже погиб, но это случилось в самом конце обороны – 2 декабря 1904 года.

16 декабря Стессель собрал Военный совет, на котором было постановлено: сражаться дальше. Однако, нарушив устав и проигнорировав мнение Военного совета, командующий через четыре дня своей властью подписал капитуляцию. 21 декабря к Николаю, находившемуся в очередной инспекционной поездке по западным военным округам, пришло сообщение о случившемся.

«Получил ночью потрясающее известие от Стесселя о сдаче Порт-Артура японцам ввиду громадных потерь и болезненности среди гарнизона и полного израсходования снарядов! – записал царь в дневнике. – Тяжело и больно, хотя оно и предвиделось, но хотелось верить, что армия выручит крепость. Защитники все герои и сделали более того, что можно было предполагать».

Россия воздала и героям, и трусам. Прах генерала Кондратенко был перевезен в Петербург и с воинскими почестями захоронен в Александро-Невской лавре. А генерала Стесселя в 1907 году отдали под военный суд, который признал его главным виновником сдачи крепости и приговорил к расстрелу. Правда, сердобольный царь заменил смертную казнь десятилетним тюремным заключением, а в 1909 году и вовсе помиловал его.

Война не закончилась с падением Порт-Артура. После взятия крепости японцы значительно улучшили свое положение, ибо смогли усилиться в Маньчжурии за счет войск, высвободившихся на Ляодунском полуострове. Не теряя времени, японцы перешли в наступление под Мукденом и во второй половине февраля 1905 года снова разбили русских, потерявших 89 тысяч солдат и офицеров, заставив отступить на 160 километров. Главные силы Куропаткина остановились на Сыпингайских позициях и оставались на них до конца войны.

28 февраля Николай II собрал совещание, на котором было решено заменить Куропаткина генералом от инфантерии Н. П. Маневичем, занимавшим должность командующего 1-й армией. Перемена главнокомандующих ничего не изменила в ходе войны на суше, а ее центр переместился на море.

Первый удар в этой войне японцы нанесли по русскому флоту и во все дальнейшее время систематически били его разрозненные эскадры и отряды, рассредоточенные в разных портах – Владивостоке, Порт-Артуре, Дальнем, Чемульпо. Блокировав главные силы Тихоокеанского флота в Порт-Артуре – 7 броненосцев, 9 крейсеров, 27 миноносцев и 4 канонерские лодки, – японцы сразу же стали полновластными хозяевами морских коммуникаций.

После падения Порт-Артура японцы уничтожили остатки 1-й Тихоокеанской эскадры и стали ждать появления еще двух русских эскадр – 2-й и 3-й, – которые шли в Тихий океан из портов Балтики. Они соединились 9 мая 1905 года и 27 мая вступили в бой с главными силами японского флота в Корейском проливе, у острова Цусима. В результате сражения, длившегося около двух суток, японцы одержали полную победу, утопив и взяв в плен почти весь русский Тихоокеанский флот.

7 июня 1905 года царь получил письмо от Президента США Теодора Рузвельта, предлагавшего свое посредничество в урегулировании конфликта между Россией и Японией.

8 июле-августе 1905 года в американском порту Портсмуте прошла конференция, завершившаяся подписанием договора, по которому Порт-Артур, Дальний, южная часть Сахалина и Южно-Маньчжурская железная дорога переходили к Японии.

Теперь познакомимся с некоторыми вопросами российской внутренней политики этого периода.

В конце 1901 – начале 1902 годов произошло объединение разрозненных народовольческих организаций, называвших себя теперь «социалистами-революционерами» и существовавших нелегально и в России, и за границей. В Берне, благодаря усилиям супругов Житловских, обосновалось руководство «Заграничного союза социалистов-революционеров», члены которого жили во многих странах Европы и Америки. В России до объединения существовало несколько не имевших единого центра, но все же связанных между собою организаций – «Южная партия социалистов-революционеров», «Северный Союз социалистов-революционеров», «Аграрно-социалистическая лига» и еще несколько более мелких (в аббревиатуре их члены именовали себя «эсерами»). Считая себя носителями традиций «Народной воли», члены этих организаций исповедовали и индивидуальный террор.

Первый выстрел, прозвучавший после долгого перерыва 14 февраля 1901 года, был направлен в министра народного просвещения, профессора римского права Н. П. Боголепова. Его смертельно ранил эсер Петр Карпович, двадцатисемилетний нигилист, недоучившийся студент, тот социальный элемент, о котором виленский генерал-губернатор князь П. Д. Святополк-Мирский сказал так: «В последние три-четыре года из добродушного русского парня выработался своеобразный тип полуграмотного интеллигента, почитающего своим долгом отрицать семью и религию, пренебрегать законом, не повиноваться власти и глумиться над ней». Боголепов умер 2 марта, а Карповича приговорили к 20 годам каторги, но уже в 1907 году он был переведен на поселение, откуда благополучно бежал за границу и, вскоре нелегально вернувшись в Россию, тотчас же принялся за прежнее дело – подготовку террористических актов.

После убийства Боголепова эсеры поняли, что эпоха смертных казней отошла в прошлое, и вплотную занялись созданием партии. Инициатором этого стал руководитель московской эсеровской партии А. А. Аргунов. Однажды у него на квартире появился приехавший из-за границы эсер Евно Азеф, пользовавшийся репутацией честного и стойкого революционера, на самом же деле – агент московского Охранного отделения. Полностью доверяя Азефу, Аргунов вскоре узнал, что его новый товарищ уезжает за границу, и тут же вручил ему все адреса, явки, пароли, фамилии и отрекомендовал Азефа с самой лучшей стороны, как представителя эсеров-москвичей. Одновременно поехал за границу с той же целью представитель эсеров-южан и северян Григорий Гершуни. Встретившись, Азеф и Гершуни быстро обо всем договорились и в дальнейших переговорах – в Берлине, Берне и Париже – держались вместе и выступали заодно.

Временным центром партии был объявлен Саратов, где находилась старая народоволка Е. К. Брешко-Брешковская, родившаяся в 1844 году, названная впоследствии «бабушкой русской революции», а главный печатный орган, газету «Революционная Россия», решено было выпускать в Швейцарии. Ее редакторами стали М. Р. Гоц и В. М. Чернов. Эти люди составили руководящее ядро новой партии, и Азеф оказался тесно связанным с каждым из них. (Может показаться излишним столь немалый перечень эсеров – основателей партии, однако здесь перечисляются только те, кто сыграет впоследствии важную роль в революции и в гибели династии Романовых.)

В конце января 1902 года Гершуни отправился в Россию для того, чтобы объехать все организации и договориться об их участии в предстоящем учредительном съезде. Разумеется, Азеф еще до его выезда уведомил Департамент полиции и о сроках, и о маршруте его поездки, решительно настаивая, чтобы жандармы ни в коем случае не арестовывали его, но неотступно следили за всеми, с кем он станет встречаться. Жандармы так и сделали и в конце поездки Гершуни надеялись досконально выявить весь будущий актив партии. Однако Гершуни с самого начала заметил слежку и ловко ушел от преследователей.

Первое, чем он занялся, стала подготовка покушения на министра внутренних дел Д. С. Сипягина. На это убийство вызвался киевский студент Степан Балмашев. В случае, если бы Сипягина убить не удалось, следующей его жертвой должен был стать Победоносцев. Приготовления к теракту велись в Финляндии. 2 апреля 1902 года Балмашев, одетый в форму офицера, приехал в Петербург и направился в Мариинский дворец, где вскоре должен был собраться Государственный Совет. Отрекомендовавшись адъютантом Великого князя Сергея Александровича, он был пропущен в приемную Сипягина, и когда тот вошел, Балмашев вручил ему конверт, в котором будто бы находилось письмо от Сергея Александровича, – на самом же деле там был приговор министру. И как только Сипягин разорвал конверт, Балмашев двумя выстрелами в упор сразил его.

По распоряжению Николая II Балмашева судил военный трибунал, а это означало, что его ждет смерть, ибо гражданские суды к смерти приговаривать не могли: потому-то Карпович и отделался каторгой.

Балмашева приговорили к повешению, и 3 мая в Шлиссельбурге он был казнен. Это была первая политическая казнь в царствование Николая II.

На место Сипягина уже через два дня после его смерти был назначен статс-секретарь по делам Финляндии, сторонник крутых мер в борьбе с терроризмом Вячеслав Константинович Плеве – сын калужского аптекаря, выучившийся на медные деньги в университете и в душе глубоко презиравший аристократию.

Плеве поставил перед собой задачу централизовать государственный аппарат, отождествляя степень централизации с мощью государства. Своими главными противниками он считал революционеров и земства, а затем и самого С. Ю. Витте, после того как в августе 1903 года Сергей Юльевич стал председателем Совета Министров.

Созданной эсерами Боевой организацией, чьим прототипом был Исполнительный комитет «Народной воли», с самого начала руководил Гершуни, полный самых смелых планов. После убийства Сипягина Гершуни стал готовить покушение на Плеве, параллельно прорабатывая и покушение на уфимского губернатора Н. М. Богдановича, виновного в расстреле рабочих-стачечников в Златоусте 13 марта 1903 года, и уже 6 мая, когда Богданович прогуливался в одной из укромных аллей Соборного сада, к нему подошли два молодых человека и, вручив ему приговор Боевой организации, расстреляли его из браунингов и скрылись. Поиски их оказались безрезультатными.

А вот Гершуни не повезло: по дороге из Уфы в Киев он был арестован, немедленно препровожден в Петербург и отдан под трибунал, который и приговорил его к смерти, однако по кассации смерть заменили ему вечной каторгой, после чего он повторил то, что сделал до него Карпович, – осенью 1906 года он бежал из Акатуйской тюрьмы и через Китай и США добрался до Европы. Правда, жить ему оставалось недолго – в 1908 году он умер в Цюрихе.

Главным же во всей истории с Гершуни было то, что на его месте во главе Боевой организации эсеров оказался Евно Азеф.

Когда он «принял дела», – а главным из них была подготовка убийства Плеве, – Россия переживала и негодовала из-за недавно произошедших в Кишиневе кровавых и широкомасштабных еврейских погромов, главным виновником и даже организатором которых называли Плеве. И, таким образом, убийство Плеве становилось не просто очередной задачей, но актуальной политической необходимостью. К тому же не следует забывать, что Азеф был евреем.

После долгой и тщательной подготовки покушение было назначено на 31 марта 1903 года, но потом перенесено на 14 апреля, а в ночь перед этим самым днем на собственной бомбе подорвался один из террористов – Покотилов. И, наконец, только 15 июля Плеве был убит.