Глава 1

Зимние снега таяли в лесах Кайбаба, и ледяная корка на красно-оранжевых Пурпурных утесах становилась все тоньше и тоньше. На лесных опушках под развесистыми лапами елей паслись олени, а в сверкающих водах ручьев плескалась форель. Под деревом мелькнула чья-то тень и тут же исчезла.

На берегу горного ручья щипали траву пять оленей. Лучи солнца, пробиваясь сквозь листву деревьев, расцвечивали солнечными зайчиками их темные спины.

Стояла полная тишина. Единственным звуком, нарушившим ее, было журчание ручья, который, омывая оголившиеся корни ели, весело бежал вниз по камням. Хвост оленя дернулся раз, другой, величественная голова поднялась, ноздри шевельнулись, втягивая воздух, но обоняние обмануло зверя — тень под деревьями находилась с подветренной стороны.

По траве пробежал легкий ветерок, листья на деревьях зашумели, и в этот момент тень, сделав шаг вперед, превратилась в человека, который остановился в двадцати футах от оленя.

Это был высокий худой парень в штанах из оленьей кожи, с длинными непокрытыми волосами, развевающимися на ветру. Олень снова поднял голову и уперся в него взглядом. Потом животное изумленно фыркнуло и бросилось прочь. Остальные олени последовали за ним. Майк Бастиан стоял, подбоченясь, и спокойно наблюдал за убегавшими оленями.

Сзади из тени деревьев появился еще один человек — худой, жилистый старик с седыми усами и искрящимися юмором голубыми глазами.

— Ну как, Раунди? — спросил Бастиан. — Смогли бы твои апачи сделать то же самое? Еще шаг, и я бы дотронулся до него.

Раунди сплюнул в траву и ответил:

— Ни один из тех апачей, что я знал, не мог бы повторить такого. И не припомню, чтобы сам я когда-нибудь делал что-нибудь подобное. Это хорошо, правда хорошо. Я рад, что ты не охотишься за мной! — Он вытащил из кармана трубку и принялся набивать ее. — Ладно, Майк, возвращаемся назад, в каньон Тодстул. Твой отец послал за нами.

— Там ничего не случилось?

— Насколько я знаю, ничего, хотя, в общем, дела обстоят неважно. Совсем неважно. Думаю, твой отец решил, что тебе пора выйти на дело.

Майк Бастиан присел на корточки и огляделся вокруг. Эта поляна ему очень нравилась, не хотелось уходить отсюда, и, кроме того, ему совсем не по душе было то, что ожидало его по возвращении.

— Думаю, ты прав, Раунди. Па сказал, что, скорее всего, я выйду на дело весной вместе с остальными, и, по-моему, этот момент наступил. — Он сорвал травинку и принялся задумчиво жевать ее. — Интересно, куда они отправятся на этот раз?

— Что бы и где бы это ни было, все будет хорошо спланировано. Из твоего отца получился бы прекрасный генерал. У него голова как раз для таких вещей, он никогда не забывает ни единой мелочи.

— Ты ведь давно с ним, не так ли?

— Очень. Еще до того, как он нашел тебя. Я познакомился с ним в Мексике во время войны, так давно, что уж не помню когда. Я сам был тогда мальчишкой.

Раунди подобрал с земли сосновую шишку и подбросил ее вверх.

— Сынок! Смотри!

Револьвер, мгновенно оказавшийся в руке Майка Бастиана, выплюнул пламя, затем еще раз. После второго выстрела от шишки осталось только облачко коричневых чешуек.

— Неплохо, — одобрил Раунди, — но ты стреляешь слишком быстро. Нужно бороться с этим, Майк. Чаще всего можно сделать только один выстрел.

Бок о бок они отправились лесом в обратный путь. Толстый слой сосновой хвои мягко пружинил под ногами. Сквозь прогалины в деревьях виднелись далекие вершины Сан-Франциско, окутанные облаками. Раунди был пониже, чем Майк, но шел широким, легким шагом человека, проводящего большую часть своей жизни в лесу. Подойдя к поляне, с которой открывался великолепный вид на восточную часть каньона, Раунди сказал:

— Твой отец выбрал отличное место. Никто во всем мире не сможет его здесь найти.

— Но индейцы и некоторые мормоны знают эти места, — напомнил Бастиан.

— Он не трогает их, и они не трогают его, — заметил Раунди. — Чтоб не нарушилось это равновесие, нужна твердая рука.

Они молча продолжали свой путь. Несколько раз Бастиан останавливался, чтобы изучить следы, которые появились уже после того, как они здесь прошли.

— Вот этого лучше никогда не делать, — проговорил Раунди. — Никогда не возвращайся той же дорогой, что уже прошел. Кто-нибудь может затаиться в засаде.

— Кто?

— Ну, в этом-то и весь вопрос. Предполагается, что никто не знает о планах твоего отца относительно тебя, но вполне возможно, что кто-то и догадывается. Поверь мне, сынок, никакой секрет не может долго оставаться секретом, и, могу поручиться, кто-то наверняка уже размышляет о тебе.

Они снова замолчали и шли, оглядываясь по сторонам, а затем Раунди задал вопрос, мучивший его уже несколько месяцев:

— Майк, а если Бен решил, что тебе пора идти на дело, ты пойдешь?

— Думаю, да. Разве у меня есть выбор?

— Ты уверен? Ты уверен, что хочешь стать преступником?

— Разве не для этого он воспитал меня? — В голосе Майка слышалась горечь. — Разве не должен я взять дело в свои руки, когда Бен Карри уйдет на покой?

— Да, он воспитывал тебя именно для этого. — Раунди пнул валявшуюся под ногами шишку. — Но ты должен прожить свою собственную жизнь. Бен Карри не может прожить за тебя, а ты за него, как бы он этого ни хотел. Нужно помнить, Майк, что многое изменилось с тех пор, когда Бен и я облюбовали эти места. Это уже не тот дикий и необжитой край, какой был раньше. Сюда приезжают люди, обустраиваются, ставят дома. Скрываться станет теперь гораздо труднее, да и люди, с которыми тебе придется ходить на дело, будут меняться. Они в общем-то уже изменились. Когда мы с Беном приехали сюда, здесь было все по-другому. Большинство банков обходилось очень сурово с бедными поселенцами, они пользовались любым поводом, чтобы отобрать у людей землю, а железные дороги очень мешали крупным перегонщикам скота, поэтому никто особо не беспокоился, если грабили поезд или банк. Грабителя преследовали скорее ради развлечения, а не для того, чтобы действительно поймать. Погоня вносила приятное разнообразие в монотонную жизнь шерифа и его помощников. Вот если кого убивали, особенно человека семейного, с женой и детьми, — совсем другое дело. Тогда за преступником следовали до самого укрытия и непременно хватали. Именно поэтому Бен Карри такой яростный противник убийств, известно даже, что он собственноручно застрелил человека, который посмел ослушаться этого приказа.

— Правда?

— Я видел это своими глазами. Дэн Пиплз был большим мастером стрельбы из револьвера. Они ограбили банк в Вайоминге, и, когда уже выезжали из города, из переулка прямо перед ними выскочил какой-то парень, и Дэн Пиплз застрелил его. Все это видели, и все знают, что он сделал это намеренно.

Мы проехали три-четыре мили, а затем Бен Карри остановился, повернулся к Дэну Пиплзу и говорит: «Я сказал — никаких убийств, Дэн». Дэн ухмыльнулся: «Но он сам виноват, что вылез на дорогу. И потом — одним фермером больше, одним меньше, какая разница?» А Бен Карри отвечает: «Когда я говорю, что не потерплю никаких убийств, то именно это я и имею в виду». А Дэн ему: «Ну и что?» И тут Бен пристрелил его.

Дэн увидел, как Бен схватился за револьвер, и потянулся за своим, но чуть промедлил, и Бен оставил его лежать там, на поляне, чтобы людям шерифа было легче его найти.

— А если нужно было защищаться?

— Тогда другое дело. Пару раз им пришлось пробивать себе выход из города с помощью оружия. Твой отец против бессмысленных убийств, это известно не только бандитам, но и горожанам, и владельцам ранчо, и шерифам.

— Я слышал об этом кое-что.

— Еще бы. Вокруг таких людей, как Бен Карри, всегда полно разговоров. В те давние времена кое-кто, чтобы начать свое дело, просто угонял пару-другую голов скота, а иногда разорившийся владелец ранчо грабил от безвыходности почтовую карету, и никто не воспринимал это всерьез, но сейчас все не так. Страна растет, и взгляды меняются. Кроме того, меняется и сам Бен.

— Ты думаешь, у него стало слишком много власти?

— Конечно. Твой отец контролирует территорию большую, чем весь штат Нью-Йорк! И контролирует очень строго! Те на Западе, кто о нем знает, очень его боятся, но таких немного. Никто, кроме его ребят, не видел Бена Карри уже много лет, некоторые даже не ведают, кто он такой. Болтают между собой, что есть, мол, где-то на Западе человек, который возглавляет банду налетчиков, человек сто, не меньше. Но никто в этот слух не верит, этим и объясняются многие из его успехов.

Его люди выезжают в разное время и встречаются в указанном месте. Выезжают всегда по одному, по двое, но всегда не больше трех, в момент ограбления все собираются, а потом, сделав дело, снова рассеиваются.

Он планирует все дела один, самое большее — с помощью одного-двух человек. Предварительную разведку ведет сам или поручает это тому, кому полностью доверяет. Каждое дело планируется, репетируется, а уже потом выполняется. В основном, поселенцы приписывают эти ограбления бродячим бандам, Джесси Джеймсу или еще кому-нибудь. Он проводит операции от Канады до Мексики и от Сан-Антонио до Лос-Анджелеса. — Шагая по тропе, Раунди продолжал: — Да, он является мозгом всего этого предприятия, и в то же время именно его револьверы помогали удерживать в банде порядок. Но в последнее время он пользуется ими очень редко. Дисциплиной занимаются Керб Перрин, Риггер Молина или еще кто-нибудь. Он стал слишком важной шишкой, наш Бен Карри. Он теперь как король, король, который не становится моложе. — Раунди остановился и резко обернулся: — Как, по-твоему, воспримет Перрин известие о том, что главой организации станешь ты? Может, ты думаешь, что спокойно?

— Сомневаюсь, — задумчиво ответил Майк. — Думаю, у него есть собственные планы на этот счет.

— Бьюсь об заклад, что это так! И у Молины тоже есть свои планы, и ни один из них не остановится перед убийством, чтобы получить то, что им нужно. Пока твой отец держит их в руках, но как только он раскроет карты, все изменится. И мне кажется, это время настало.

— Сейчас? — недоверчиво воскликнул Майк.

— Майк, я никогда не говорил тебе и знаю, что Бен тоже, но у него есть семья.

— Семья? — Майк был поражен. — А я?..

— У него есть жена и две дочери, и они не имеют ни малейшего представления о том, чем он занимается. И не поверили бы, даже скажи им об этом. У них дом где-то недалеко от Таксона, но иногда они приезжают в каньон Ред-Уолл, на ранчо, принадлежащее Бену. Считается, что этим ранчо владеет некий Войл Рейган, а Бен их там навещает.

— Кто еще знает об этом?

— Ни единая душа, и ты смотри не проговорись. Бен всегда хотел иметь сына, поэтому, когда твой настоящий отец был убит в Месилье, Бен взял тебя на воспитание. Это случилось почти восемнадцать лет назад. Он сказал мне как-то, что хочет воспитать тебя так, чтобы передать тебе свое дело.

— А что случилось с моим настоящим отцом, с моей семьей?

Раунди пожал плечами.

— Я не знаю, слышал только, что твой настоящий отец был убит апачами, а ты в этот момент был где-то в лесу. Апачи спустились с гор, убили твоего отца, забрали лошадей и утащили фургон. Их преследовали солдаты из Эль-Пасо или откуда-то оттуда, но индейцы быстро скрылись. Солдаты принесли тебя в город. И там Бен взял тебя на воспитание.

— Это был добрый поступок.

— Конечно. Немногие мужчины поступили бы так в те дни. Большинство из них не захотело бы брать на себя ответственность или даже просто тратить на это время. В течение нескольких лет вы жили вдвоем, и он учил тебя всему, что знал. Смотри сам. Ты можешь ходить по следу, как индеец. В лесу ты просто призрак, и стреляешь ты так же хорошо, как Бен Карри. А кроме того, можешь скакать верхом на всем, на чем только можно, а то, чего ты не знаешь о картах, костях или рулетке, не знает никто. Ты умеешь обращаться с ножом, драться врукопашную и открывать практически любой замок или сейф. Он проследил также, чтобы ты получил хорошее образование, ты чувствуешь себя удобно в любой компании. Я сомневаюсь, что кто-либо из мальчиков имеет такое же воспитание и образование, какое получил ты, а теперь Бен хочет отойти в сторону и уступить тебе свое место.

— А самому воссоединиться с женой и дочерьми?

— Ага. Он хочет просто исчезнуть со сцены, уехать подальше отсюда и зажить тихой жизнью. Он стареет и мечтает прожить оставшиеся годы спокойно. Понимаешь, Майк, Бен всегда боялся только одного — бедности. В юности он вдоволь ее нахлебался. Думаю, потому-то он и взял тебя на воспитание — знал, с чем тебе придется столкнуться, если ты вообще выживешь. А сейчас он заработал свои денежки, но знает: вряд ли ему удастся выбраться отсюда живым, если кто-то более молодой, сильный и умный не возьмет на себя контроль надо всем, что он создал. И этот кто-то — ты.

— А почему не оставить все Перрину?

— Ответ ты сам знаешь. Перрин — бесчестный и очень опасный человек. Он бы давным-давно оказался на дне, если б не Бен Карри. Перрин хороший помощник, но чертовски плохой руководитель. Так же как и Молина. Он совершил бы уже полсотни убийств, если б не знал, что Бен тут же убьет его, как только он вернется. Нет, никому из них не справиться. За пару месяцев организация развалится. И более того, начнутся убийства в самой банде.

Майку было известно почти все, о чем говорил сейчас Раунди, и все же ему было интересно, почему вдруг старик заговорил об этом. Эти двое уже давно были вместе и знали друг друга лучше, чем кто бы то ни было. Они вместе преодолевали бури, голод и жажду, жили в горах и в пустыне и время от времени приходили на условленные встречи в каньон Тодстул.

Было очевидно, что Раунди завел этот разговор не случайно. За долгие годы Майк понял, что Раунди не любит болтать. Он говорил, только когда ему было что сказать, когда случалось что-то важное.

Пока шел этот разговор, Майк видел и слышал все, что происходило вокруг них в лесу. В высокой траве у ручья перепорхнул с места на место перепел, в развилке дерева шевельнулась белка, а несколько минут назад тропу, по которой они шли, перебежал волк.

Раунди называл Майка лесным человеком, и он действительно лучше всего чувствовал себя в лесу, в глуши. Мысль о том, что он должен возглавить банду, была ему неприятна. Он всегда знал, что этот момент когда-нибудь наступит — его готовили к этому, но до сих пор ему казалось, что это случится еще нескоро. И вдруг — такой момент настал.

Чего он боялся? Ответственности? Или просто боялся? Нет, страха в своей душе он не обнаружил. Что же касается ответственности, то он до такой степени был подготовлен к этой роли, что предстоящее казалось ему вполне естественным.

Он подумал о Кербе Перрине и Риггере Молине. Боялся ли он их? Нет. Они оба не испытывали к нему неприязни, когда он был мальчишкой, а Молина даже симпатизировал ему. Но когда он вырос и стал мужчиной, они отдалились от него. Возможно, поняли, к чему его готовит Бен.

Конечно, они знали его, но насколько хорошо? Ни один из них не видел, например, как он стреляет. Во всяком случае, ему было неизвестно об этом.

Его раздумья прервал Раунди — он остановился, чтобы изучить расстилающуюся перед ними местность.

— Майк, страна взрослеет, — сказал Раунди. — В прошлом году некоторые из наших налетов вызвали бурю, ребятам еле удалось уйти. Люди не любят, когда их мирную жизнь нарушают, и тем, кто отправляется на дело в этом году, придется туго.

Люди уже не считают преступника необузданным юнцом, переполненным виски и энергией. Преступник сейчас — это плохой человек, опасный для всего общества, он крадет деньги, которые люди скопили. Сейчас он — волк, и каждый человек его преследует. Прежде чем ввязаться в это дело, я бы посоветовал тебе подумать, и подумать крепко. Я знаю, ты любишь Бена Карри, и это правильно — он сделал для тебя очень много. И все же Бен не имел права воспитывать тебя так, чтобы ты стал бандитом. Когда-то он выбрал этот путь по своей воле и должен был предоставить тебе возможность сделать свой выбор. Никто не имеет права сказать другому: «Ты должен стать тем-то и тем-то». А тебя никогда не спрашивали. хочешь ли ты стать налетчиком. Хотя, когда ты был мальчишкой, то мог бы ответить: «Да». В детстве все это кажется очень романтичным и волнующим. Так вот, поверь мне, — это не так. Занятие это тяжелое и грязное. Тебе придется проводить все свое, время рядом с подлыми и бесчестными людьми, общаться с дешевыми, хитрыми женщинами, которые, как и бандиты, стремятся быстро заработать единственным доступным им способом.

Старик остановился, чтобы разжечь погасшую трубку, и Майк молча ожидал продолжения его речи.

— Я считаю, что ты должен сам сделать свой выбор, что бы ни уготовил для тебя Бен. Хотя, если ты решишь покинуть банду, я хотел бы в тот момент оказаться подальше отсюда. У старины Бена случится припадок, не иначе. Я уверен, он никогда не задумывался, как ты отнесешься к его предложению. Он просто рассчитывает выбраться отсюда, переложив на тебя все заботы. Он ведь построил целую организацию и по-своему гордился этим. Бен мог бы стать организатором в любом деле, но он мыслит как преступник. И кроме того, он уже много лет не участвует в налетах и потому не знает, как это теперь сложно. В наши дни города — это не только салуны, коррали и игорные дома. Люди строят церкви и школы, и они не хотят, чтобы на улицах шла пальба, когда их дети идут в школу.

Сейчас ты — честный человек и чист перед законом. Но как только ты станешь грабителем, все тут же изменится. Тебе придется убивать, не забывай об этом. Одно дело, если убиваешь, защищая свой дом, свою семью или свою страну. Совсем другое — убивать ради денег или власти.

— Ты думаешь, мне придется убить Перрина и Молину?

— Если они не убьют тебя первым. Если не считать Бена Карри, ты — лучший стрелок, которого я когда-либо видел, но стрелять в цель — не совсем то, что стрелять в человека, который в этот же момент стреляет в тебя. Возьми, например, Билла Кида, того ганмена из округа Линкольн, о котором так много говорили. А Фрэнк и Джордж Кои, Дик Бривер, Джесси Эванс?.. Каждый из них наверняка стрелял не хуже Бена. Различие между ними заключалось в том узелке внутри нас, где находятся нервы. Так вот, у Бена такого узелка вовсе нет. Когда он начинает стрелять, то становится холоден как лед.

Керб Перрин тоже такой, холодный и крепкий как камень. Риггер Молина совсем другой, он взрывной. Когда злится, раскаляется и становится опасным как гремучая змея. Однажды в Джулсбурге его загнали в угол пять человек. Когда перестрелка закончилась, четверо из них лежали на полу, а пятый прижимал к себе простреленную руку. Молина как ни в чем не бывало ускакал. Это волк! Дикий, непредсказуемый и большой медведь! — Раунди запыхтел своей трубкой. — Раньше или позже, Майк, но наступит такой момент, когда тебе придется сразиться или с тем, или с другим, а может быть, с обоими, и да поможет тебе Бог!