Глава III

СТОУНХЕНДЖ И ЛОКЬЕР

Норман Локьер (1836 – 1920) начал исследование ориентировок Стоунхенджа после своей первой, весьма успешной астроархеологической экспедиции в Египет в 1890-х годах.

Блестящий астроном-самоучка, Локьер был пионером астрофизических исследований Солнца, однако его интересы не ограничивались этой проблемой. В своей, теперь ставшей классической просветительской астроархеологической работе «Рассвет астрономии» (1894) он вспоминает, как впервые заинтересовался ранней астрономической ориентацией: «...Так случилось, что в марте 1890 года во время краткого отпуска я отправился в Левант. Я поехал туда со своим хорошим другом, который однажды, когда мы посещали руины Парфенона, и снова, когда мы оказались в храме Элевсина, одолжил мне свой карманный компас. Любопытная ориентация фундамента Элевсина, открытого во время французских раскопок, была настолько поразительной и наводящей на размышления, что я посчитал разумным установить его координаты, чтобы определить, присутствует ли здесь возможное астрономическое происхождение направления, о котором я рассказал...»

Локьер был отнюдь не первым, кого заинтересовали возможные астрономические ориентации в Греции и Среднем Востоке. Но поскольку он не был ученым-специалистом, как большинство французских и немецких археологов, либо энциклопедистом, который ранее занимался этим вопросом, он смог раскинуть свою сеть гораздо шире. К своему исследованию ориентаций греческого храма он привлек археолога Ф.К. Пенроуза, который возглавлял британскую школу в Афинах в 1880-х годах. Пенроуз провел специальное исследование греческих храмов еще до того, как Локьер обратился к нему, и сам задумался над проблемой их возможных астрономических ориентаций[9].

Успех Локьера в исследованиях египетских и греческих храмов подтолкнул его к продолжению этой работы. Он догадался, что, найдя возможные астрономические ориентации в Британии на более северной широте, чем Египет, он сможет вычислить изменения эклиптики (Солнца), поскольку в течение данного периода такого рода изменения более четко прослеживаются в северных (или южных) широтах.

С помощью Пенроуза и других Локьер начал свою работу в Стоунхендже в 1901 году. Они измерили ориентировку на точку летнего солнцестояния, и это позволило найти ошибку в ранних расчетах Флиндерса Питри. Дата, вычисленная Локьером и Пенроузом на основе измерения изменений наклона эклиптики, позволила отнести происхождение Стоунхенджа к далеким доисторическим временам. По их расчетам, датой его строительства был –1680 (±200 лет).

Когда Эдмонд Галлей посетил монумент в 1720 году, он прозорливо догадался по общему виду камней, что возраст сооружения должен составлять по крайней мере 3000 лет. В своей работе «Кельтские друиды» (1827) Годфри Хиггинс на основе астрономических данных предположил еще более раннюю дату – 4000, однако до Локьера и Пенроуза никто в действительности не верил, что данный монумент был гораздо старше кельтско-римских времен. Сообщение о своем открытии Локьер и Пенроуз направили в Королевское общество, а в целях популяризации Локьер написал книгу «Стоунхендж и другие британские монументы».

При измерении ориентировки на летнее солнцестояние Локьер, как и его предшественники, столкнулся с проблемой: какие участки монумента следует выбрать для нахождения средней линии авеню – ось, определенную каменными кругами или Пяточным камнем? Средняя линия авеню и ось располагались примерно на одном азимуте, но из-за общего разрушения (и частичного последующего восстановления) монумента определение настоящей оси и геометрического центра было весьма произвольным, к тому же отдельные части монумента имели различные центральные точки или центральные линии.

Так называемая осевая линия считается линией, проходящей посередине между камнями 55 – 56 (центрального трилита), через серединную точку камней 30 – 31 и 15 – 16 (внешнего круга сарсенов). Измерив азимут средней линии авеню и получив значение 49°35'51'', Локьер решил вместо этого принять за азимут 49°34'18'', определявшие среднюю ось Стоунхенджа через репер военно-топографической съемки на Силбери-Хилл, находившийся в 13 км (8 милях) к северо-востоку и на той же линии, которая проходила через Гровли-Касл в 10 км (6 милях) на юго-запад. Сделанный Локьером выбор азимута авеню впоследствии много раз критиковали, да и сейчас не везде признают.

Взяв азимут от авеню, Локьер проигнорировал Пяточный камень, центр которого располагался в 1,8 м (6 футах) к востоку от средней линии авеню. Хотя, как видно с осевой линии внутри кругов камней, Солнце теперь восходит (приблизительно) над Пяточным камнем. В древние времена, ввиду изменений наклона эклиптики, оно поднималось к северу от него (рис. 10). Несмотря на это, каким бы ни было значение Пяточного камня в качестве сомнительной древней солнечной маркерной точки, уже, кажется, нет сомнений в том, что он действительно использовался как некая звездная маркерная точка.

Изучив, как он ее назвал, «теорию ориентировок» с использованием Пяточного камня и авеню в Стоунхендже, Локьер решил, что имеются и другие соображения, которые следует принять во внимание. Он задумался над тем, существовал ли в этой конструкции более ранний круг. Тогда, исследовав «курганы» и базовые камни, он отметил, что линия, проведенная от камней 91 – 93, указывала на заход Солнца примерно 6 мая и 8 августа, а в обратном направлении – на восход Солнца примерно 7 февраля и 8 ноября. По его мнению, эти даты представляли собой среднеквартальные дни года или примерно 45 дней до и после солнцестояний. Линия 91 – 93 проходит почти по центру, определенному большим кругом сарсенов и расположенному примерно в 1 м (3 фута) к северу от центра, определенного кругом Обри. Однако в своих размышлениях о базовых камнях он не учел те значительные открытия, которые были сделаны его последователями. Если бы он обратил внимание на возможную связь монумента с Луной, как ему подсказывала уже опубликованная работа Годфри Хиггинса «Кельтские друиды» и другие источники, он обязательно проверил бы и лунную гипотезу.

Что же касается вопроса о возможном существовании более раннего круга в самом Стоунхендже или где-то поблизости, то Локьер принял во внимание мнение геолога Дж.В. Джадда, который считал, что голубые камни были взяты из более раннего круга, располагавшегося в каком-то районе неподалеку от Стоунхенджа, и доставлены либо в качестве военных трофеев, либо в качестве священного сокровища какого-то кочующего племени. Но поскольку эти голубые камни были признаны чужеродными для долины Солсбери, их присутствие там требовало объяснений, если не принимать во внимание апокрифическую историю Готфрида Монмутского. Джадд склонялся к ледниковой теории. В середине и в конце XIX века все хорошо понимали, какой огромной транспортирующей силой обладает ледник, когда видели обломки пород, принесенных в ледниковый период и разбросанных по всему британскому ландшафту. Они остались там после того, как последние великие ледники отступили на север. Все соглашались с тем, что ледник мог принести огромные массы камней из их отложений в горах, а потом разбросать их на сотни миль. Естественно, по преобладавшему на то время мнению, присутствие этих чужеродных камней приписывалось действию ледника. Джадд так суммировал эту проблему: «Я могу предположить, что, когда ранние обитатели этого острова начали возведение Стоунхенджа, равнина Солсбери была густо устлана огромными массами белых сарсеновых камней («серыми баранами») и гораздо менее плотно – более темными глыбами (так называемых «голубых камней»), последними реликтами дрейфа ледника, который почти сошел. Именно из этих двух типов материала были выбраны камни, подходящие для строительства задуманного храма. Вполне возможно, что именно обилие этих двух материалов, столь резко контрастирующих по цвету и внешнему виду, в какой-то конкретный момент могло не только определить место, но и в определенной степени подсказать благородные черты архитектуры Стоунхенджа».

Рис. 10: а) вид на северо-восток из центра круга сарсенов Стоунхенджа примерно через четыре минуты после появления первых лучей восходящего Солнца 20 июня в две различные эпохи. Заметьте, как произвольный выбор различных частей Солнца (пунктир б), то есть первый проблеск, наполовину поднявшееся и взошедшее Солнце, составляет различие по крайней мере в 2000 лет в значимой точке азимута горизонта. Заметьте, что точка азимута, в которой Солнце находится в середине лета в настоящее время, смещается на восток вдоль горизонта на примерно 1° в 4300 лет

Вместе с тем мнение современных археологов расходится с правдоподобной ледниковой версией Джадда, особенно в том, что касается происхождения и присутствия голубых камней. Есть указания на то, что сработал более фундаментальный критерий, например выбор широты, заставивший строителей времен неолита выбрать именно это место для строительства Стоунхенджа.

Проведенное Локьером исследование различных ориентировок убедило его в том, что Стоунхендж был тесно связан с древним культом майского периода. Этот тезис постоянно встречается во всех его работах о мегалитических монументах и превратился почти в навязчивую идею. По его мнению, имелось достаточно свидетельств тому, что в Стоунхендже культ мая предшествовал культу солнцестояния. Он поспешил провести сравнение Стоунхенджа с мегалитическими строениями Карнака в Бретани. Как и в Стоунхендже, многие ориентировки менгиров Карнака оказались связанными с солнцестоянием. В поддержку своих идей Локьер цитировал работу Ф. Гайара, одного из пионеров разработки того, что теперь общеизвестно как «теория ориентировок Карнака».

Один из наиболее интересных разделов книги Локьера о Стоунхендже – это две главы, посвященные «астрономическим подсказкам для археологов», где он излагает то, что считал модельными принципами, которых должны придерживаться исследователи мегалитических сооружений. В них он объясняет свои взгляды по поводу возможных звездных ориентировок древних строений Северо-Западной Европы, схожих с ориентировками на звезды, которые, как он считал, он доказал во время своей предшествовавшей работы с египетскими монументами, а Пенроуз, по его мнению, доказал в Греции.

Он писал: «В продолжение моей работы в Египте в 1891 году и трудов господина Пенроуза в Греции в 1892 году теперь я постараюсь доказать наличие в Британии каких-либо следов звездных обсерваторий, включая те, которые связаны с культом Солнца в определенные периоды года. Мы оба обнаружили, что за звездами вдалеке от солнечной орбиты следили на рассвете, особенно в Египте, как за предвестниками восхода Солнца – «предвещающими звездами», – чтобы у жрецов было время подготовиться к жертвоприношению Солнцу. Чтобы сделать все надлежащим образом, такая звезда должна была взойти в тот момент, когда Солнце все еще находилось примерно на 10° ниже горизонта. Есть также основания считать, что звезды, поднимающиеся недалеко от точки севера, служили также звездными часами и позволяли определять время ночью так же, как днем его можно определить по положению Солнца».

С тех пор Локьера обуревала главным образом навязчивая идея о нахождении следов культа Бельтайна[10]. Основная и заключительная части его книги о Стоунхендже посвящены в основном элементам фольклора и его теориям. Он считал, что культ Бельтайна сошел на нет после перестройки монумента в –1680.

Локьер задумался над тем, что если удастся доказать, что Стоунхендж и другие британские каменные круги использовались как обсерватории для наблюдения за предвещающими звездами, то дату создания подобных обсерваторий, вероятно, можно определить с точностью до 200 лет. Это возможно, поскольку сравнительно быстрое движение звезд в склонении вызывается прецессией равноденствий. Изменения склонения Солнца, вызванные изменением наклона эклиптики, сравнительно медленные. Однако предположения Локьера относительно предвещающих звезд оказались слишком притянутыми, что он впоследствии и осознал. С этой проблемой связаны некоторые факторы, которые привносят неопределенность и путаницу. Например, сначала нужно предположить дату монумента, чтобы потом точно определить заданную звезду. Вполне можно продемонстрировать, что конкретной ориентировке в различные эпохи могут соответствовать несколько ярких звезд.

Весьма оптимистически Локьер считал, что метод датирования по звездам имеет огромные преимущества перед методом датирования по Солнцу. В то время никто не пытался применить данный метод как строго научный инструмент, хотя некоторые использовали аналогичные методы по отношению к звездам южной полусферы в попытке датировать происхождение конфигураций созвездий.

Локьер рассказывал, как в различных частях Британии он добыл точные свидетельства об объектах, использовавшихся для ночной работы, и объектах, сооруженных в связи с майским периодом, который, как он неоднократно подчеркивал, являлся основной темой во всей Европе в древние времена и все еще прослеживается при определении дней начала кварталов в Шотландии. В своей книге он пытался продемонстрировать методы, которыми пользовались древние британские «жрецы-астрономы» для наблюдения за звездами.

По мнению Локьера, самый простой способ для жреца-астронома провести наблюдение за звездами из каменного круга – это воздвигнуть камень или курган, указывающий направление к тому месту на горизонте, где звезда будет подниматься и ее будет видно из центра круга. Если наблюдаемые на рассвете звезды являются вестниками лета, то такой камень или курган может быть видим. Локьер считал, что есть основательная причина, почему они не должны находиться слишком близко, и по этому поводу с усмешкой замечает: «...при торжественной церемонии чем хуже виден ее механизм, тем лучше»

В темноте такие камни и курганы будут освещены огнями, помещенными возле них. Позднее Том тоже озвучил эту идею. Локьер отмечал, что для освещения подобных камней использовались специальные чаши, наполненные жиром или маслом, но такое возможно только при хорошей погоде, при отсутствии ветра. По его мнению, в ветреную погоду для укрытия жреца строился кромлех либо какая-то схожая структура.

Указывая на необходимость и важность точных планов, Локьер подчеркивал: «а не тех небрежно составленных планов, которыми Фергюссон и многие другие снабдили нас». Он рекомендовал использовать старые военно-топографические карты с масштабом 25 дюймов (1 миля), которые, по его мнению (весьма оптимистическому), указывали на положение менгиров достаточно точно, и азимуты можно было рассчитать по ним с точностью до одной минуты.

Локьер настаивал на точном определении склонений звезд, так как они давали постоянно меняющиеся значения из-за прецессионных смещений. Сейчас таблицу таких прецессионных смещений найти гораздо проще, чем во времена Локьера, а для конкретных звезд их легко рассчитать, используя простые таблицы в стандартных учебниках астрономии. Локьер использовал методы как азимута, так и амплитуды, угловое расстояние от северной (или южной) точек, а также угловое расстояние между восточными и западными точками соответственно. В наше время топограф в поле будет пользоваться простым методом измерения азимута от истинного севера, поворачиваясь по часовой стрелке от 0° до 360°. Такое использование азимута принято у топографов, навигаторов и инженеров. В астрономии же азимут обычно берется по значению угла к горизонту, когда нулевой точкой является точка истинного юга для наблюдателя, а угол увеличивается к западу.

Локьер оставил достаточно практических советов для будущих астроархеологов. Он составил целый набор четких графиков для определения склонения звезды (для широт от 49° до 59°) от определенного азимута (рис. 11). Он справедливо отметил, какое значение имеет линия горизонта и как рефракция влияет на расчеты. По его мнению, линию горизонта можно примерно определить по контурным линиям на 1-дюймовых военно-топографических картах или их эквивалентах. Другими полезными цифрами являются изменения склонений самых ярких звезд, встречающиеся в расчетах древних жрецов-астрономов. Они показывают изменения склонения звезд (связанные с прецессией), рассчитанные на период от –2150 до –150. Изучение этих цифр подчеркивает одну из проблем, о которой уже упоминалось ранее (выше), то есть предварительно необходимо знать приблизительную дату(ы), когда именно проводилось какое-либо наблюдение за звездами. Например, если звезда № 26 (Спика, альфа Девы) и звезда № 25 (Бетельгейзе, альфа Ориона) находились на значительном расстоянии друг от друга в своем склонении в –2000, то примерно в –650 значения их склонения были такими же.

Будучи весьма оптимистично настроенным на использование звезд при определении дат строительства мегалита, впоследствии Локьер признал наличие здесь некой проблемы, когда написал: «...определив азимут линий наблюдения и выяснив (по таблицам) склонение, мы можем обнаружить, что не одна, а несколько звезд находились в данном склонении в различные даты. В таком случае какую из этих звезд нужно принимать во внимание?»

По словам Локьера, нам следует выбрать звезду (или звезды), наиболее удобно расположенные для определения времени ночью, либо те из них, которые могли быть использованы в качестве предупреждающих (предвещающих) звезд. Он приводит список дат, которые могут иметь критическое значение для солнцестояния, например май (период мая), август, ноябрь и февраль. (Заметьте, что для различных эпох и месяцев Локьер называет различные звезды. Карту звезд см. на рис. 12.)

Локьер также рассматривает вопрос о наблюдениях за Солнцем, и тут мы сразу же сталкиваемся с одной из наиболее неразрешимых и противоречивых проблем, касающейся ориентировок как на Солнце, так и на Луну (особенно в Стоунхендже): какая часть лунного или солнечного диска должна указывать азимут во время восхода или захода: верхний лимб (первый проблеск) или верхний тангенс; центр (половина сферы) либо нижний лимб (нижний тангенс или полная сфера)? Похоже, сам Локьер не чувствовал по этому поводу никаких сомнений, когда писал: «Часто думают, что для определения точного места восхода или захода Солнца, в его связи с этими древними монументами, мы должны принимать во внимание центр Солнца, что мы и делаем, когда Солнце наполовину взошло. Фактически же мы должны учитывать ту часть солнечного лимба, которая первой показывается над горизонтом. Первый проблеск верхнего лимба Солнца учитывается, скажем, когда видимый лимб находится на высоте 2', и мы должны внимательно учитывать высоту холмов, над которыми появляется Солнце».

Рис. 11. Диаграмма Локьера для графического определения склонения звезды для широт от 49° до 59°

Локьер также оставил нам удобное число для нахождения азимута при летних солнцестояниях в промежутке широт между 47° N и 59° N.

Чтобы расширить и развить свою работу в области астроархеологии, начатую в Стоунхендже, Локьер посетил многие мегалиты, разбросанные по всей Британии. Некоторые из этих археологических объектов были впоследствии тщательно изучены последователями теории астроориентировок, в частности Александром Томом.

Один из наиболее интересных объектов, который Локьер посещал несколько раз, – это Херлерс, расположенный в 8 км (5 милях) к северу от Лискерда в Корнуолле. В своей посвященной Египту работе Локьер утверждал, что проследил прецессионные изменения восходов и заходов конкретной звезды, которые нашли свое отражение в осях храмов. Теперь он предполагал, что аналогичные изменения линий наблюдения можно обнаружить в трех каменных кругах комплекса Херлерс. В тех местах они широко известны как «сырные прессы», и это название прижилось в Юго-Западной Британии в связи с мегалитическими кругами и аналогичными полевыми монументами.

На плане Херлерс состоит из трех больших кругов крупных гранитных камней, ориентированных почти по прямой на линии северо-северо-восток и юго-юго-запад. Средний круг самый большой – 40,5 м (135 футов) в диаметре. Самый северный круг – 33 м (110 футов), а южный – 31,5 м (105 футов). В настоящее время эти три круга значительно пострадали, и по крайней мере половина камней смещена с их первоначальных позиций. Том, который позже провел топографическую съемку этого объекта, классифицировал их в рамках своих собственных теорий как тип II яйцеобразных кругов (рис. 22).

Результаты проведенных в Херлерсе ранних исследований убедили Локьера в том, что там можно было определить линии наблюдения за Арктуром (альфа Волопаса) в –2170, –2090 и –1900; за Антаресом (альфа Скорпиона) в –1720; за Бетельгейзе (альфа Ориона) в –1730; за Сириусом (альфа Большого пса) в –1690; за летним солнцестоянием; за ноябрьским заходом Солнца и ноябрьским восходом Солнца. Локьер предполагал, что Арктур использовался как «часовая звезда» и служил звездой, предвещающей месяц август и, возможно, как он полагал, «также Праздника урожая Корниша».

Следуя идее о том, что фольклор может дать подтверждающий ответ, Локьер познакомился с житиями всех местных святых, поскольку «местные празднества прежних дней часто ассоциировались с местными святыми». Просмотрев календарь Института Франции, «поскольку святые Корниша свойственны как для Корнуолла, так и для Бретани», он отметил, что дни, посвященные святым Юстину и Клэр, выпадали на 9 и 12 августа. Это, по мнению Локьера, служило убедительным доказательством, позволяющим предположить, что монумент Херлерса включал в себя по крайней мере одну звезду, предвещающую августовский праздник.

Локьер также использовал Херлерс для подтверждения своей идеи о значении майского периода, на этот раз используя явную ориентировку на Антарес из самого северного круга к кургану, расположенному примерно на юго-западе от него. Он добавил свои заключения к тем наблюдениям, которые он и Пенроуз сделали ранее в Египте и Греции, заметив: «Тогда нам удалось подтвердить уже третий случай астрономического использования звезды для предсказания восхода Солнца утром в Бельтайн».

Попытки Локьера решить проблемы мегалитов охватывали также и авеню мегалитов, в частности расположенные в Дартмуре. Эти мегалитические авеню могли быть отмечены одним, двумя или несколькими рядами камней, одни из которых прямые, другие изогнутые. Они могут следовать в различных направлениях компаса, а порой их число может достигать нескольких в пределах одного монумента. Ранняя французская работа об ориентировках в Бретани убедила его в том, что там располагались монументы, связанные с поклонением Солнцу в период мая. По мнению Локьера, это была самая ранняя попытка древнего человека измерить календарный год по Солнцу после того, как Луна оказалась неподходящей для измерения времени. Применив свои идеи к Дартмуру и используя сравнительный метод (который стал весьма популярным в XIX веке среди таких пионеров антропологии, как Тейлор и Фрейзер), он пришел к выводу: «Эквиваленты ориентировок Бретани не так часто встречаются в Британии. Гораздо чаще их можно встретить в Дартмуре, куда я недавно ездил для их исследования. Условия Верхнего Дартмура весьма специфические. Для тех мест характерны густые обволакивающие туманы, которые зачастую опускаются без предупреждения. По своей структуре вся эта земля изрезана ручьями. Повсюду множество камней. Тогда я обнаружил, как это уже было сделано до меня, что вследствие таких условий, которые я перечислил, направления, обозначенные рядами камней, служили совсем другим церемониальным целям. Поэтому и их происхождение, вероятно, было другим. Было очень важно тщательно разграничить такие типы ориентировок и попытаться их рассортировать. Моей главной задачей, естественно, было определить, насколько они схожи с их эквивалентами в Бретани и могут ли они иметь астрономическое происхождение. Прежде всего предстояло определить, какие из них сооружены для богослужения, а какие для практических целей».

Рис. 12. Карта звезд и созвездий. Учтите, что здесь не указаны крайние околополюсные группы звезд. Названия месяцев вверху показывают, какие звезды находятся на меридиане в 20.00 в различные времена года в данную эпоху

Тогда Локьер отсеял как неастрономические те ряды камней и авеню, которые были слишком длинными, искривленными и следовали в нескольких направлениях. Он предположил, что в некоторых случаях они были полезными направляющими вехами ночью, в тумане, в сложной местности, пересеченной множеством ручьев. Вместе с тем он осторожно предположил, что об их возможном использовании нельзя судить лишь по нынешней структуре почвы или нынешним руслам ручьев. И действительно, со времен неолита наземные условия в значительной степени изменились ввиду климатического оптимума, который произошел в с. –4000.

Касаясь вопроса о виде авеню, Локьер считал, что те из них, которые были астрономически ориентированы, не обязательно должны быть исключительно прямыми. По его мнению, прямоты можно добиться только на ровной поверхности, но если авеню проходит по возвышенностям и оврагам, то при определении азимута необходимо учитывать высоту горизонта.

Локьер терялся в догадках (как и мы сейчас) о реальном практическом назначении некоторых из этих разветвленных авеню, хотя везде писал: «Мы знаем, как такие авеню использовались в Бретани для поклонения Солнцу». Локьер также был весьма озадачен тем, почему авеню и круги были обнаружены по соседству с курганами и местами захоронений.

Именно в этот момент Локьер сделал предупреждение в отношении каменных ориентировок будущим полевым исследователям и вдобавок – резкое критическое замечание в отношении властей, которые не утратили свою актуальность и сегодня. Он писал: «Мы не должны считать, что эти ряды камней имеют сейчас такой же вид, в каком их оставили их создатели. Ужасающее пренебрежение правительства к нашим национальным древностям, как я убедился на месте, ярко продемонстрировали как власти графства Девоншир, так и другие, менее важные органы управления и фактически все, кому нужно проложить дорогу или построить стену. Из этого можно сделать вывод, что любой из этих рядов камней мог когда-то быть гораздо длиннее и иметь явное практическое назначение, а те камни, которые сейчас отсутствуют в этих кругах, могли когда-то использоваться для церемониальных процессий у храмов, исчезнувших к настоящему времени».

Среди нескольких структур авеню, которые исследовал Локьер и которые служат иллюстрацией его метода работы, имеются две известные двойные авеню из вертикальных камней в Мерривейле (возле Вокхэмптона в Девоншире). Эти двойные ряды камней следуют параллельно с запада на восток (азимут 82° или 262°). Северный ряд имел длину 181,8 м (600 футов), а южный – 263,8 м (870 футов). Оба замыкались треугольными камнями в восточном конце (рис. 13). Почти в центре южного ряда располагался округлый курган, окруженный кругом камней. От юго-западного угла этого кургана в юго-западном направлении вел другой одиночный ряд камней на расстояние 42,7 м (140 футов). К югу от последнего ряда камней располагался круг камней в 91 м (300 футов) и одиночный камень рядом. Поблизости находились еще несколько курганов. Размеры составлявших авеню камней варьировались от 0,5 до 1 м (2 – 3 фута), в каждом ряду камни располагались на расстоянии 1 м (3 фута) друг от друга, а расстояние между рядами составляло 24 м (80 футов).

Следует помнить, что, по мнению Локьера, длинная авеню, направленная на точку восхода звезды и проходящая по неровной почве, не обязательно должна быть совершенно прямой. А если две авеню разных эпох направлены к точке восхода одной и той же звезды, то они не могут быть параллельными. Локьер использовал эти два фактора для опровержения, как он их называл, «любопытных аргументов критиков астрономической теории». Эти критики настаивали на том, что отсутствие параллелизма явно противоречит тому, что эти авеню когда-то использовались в астрономических целях. У Мерривейла обе авеню явно не параллельны, и в ориентировке самой южной из них имеется четкий изгиб.

По предположению Локьера, в Мерривейле Плеяды (Семь Сестер) когда-то использовались как звезды, предвещающие восход майского Солнца при азимуте 75 – 82°. Вариации азимута могут быть вызваны различной для наблюдателя высотой горизонта, на который направлены линии его наблюдения. В Мерривейле Локьер определил высоту горизонта как 3°18'. Затем, предположив, что именно Плеяды были рассматриваемыми предвещающими звездами (которые предвещают майский восход Солнца), и вооружившись данными военно-топографических карт масштаба от 25 дюймов до 1 мили (и дополнительными топографическими данными, предоставленными Уортом), он получил результаты, которые дали ему основание считать, что идея с Плеядами доказана. Дополнительно это подтвердил и тот факт, что, по определенным Пенроузом различным греческим звездным ориентировкам, Гекатомпедон у Афин также был ориентирован на Плеяды в –1495. Локьер отметил, что cursus в Стоунхендже почти параллелен авеню Мерривейла, и поэтому решил, что, как и авеню Мерривейла, cursus использовался как дорога для процессий, созерцающих восход Плеяд. Камень в восточном конце Мерривейла был назван «блокирующим камнем», и Локьер предположил, что он использовался как прицельный камень. Он заметил, что камни в конце авеню были длиннее остальных, и посчитал, что это поможет найти ключ к истинному направлению других авеню.

Рис. 13. Авеню, круги и камни в Мерривейле возле Вокхэмптона (Девоншир), демонстрирующие предполагаемую Локьером астрономическую ориентировку (по Локьеру)

Подводя итоги своим исследованиям монументов Корниша и Дартмура, Локьер поставил несколько вопросов и выразил надежду на то, что в будущем они будут подробно изучены специалистами по ориентировкам. К примеру, он размышлял, не являются ли авеню, состоящие из двух рядов камней, отражением авеню Сфинкса в Египте. Не проводилось ли двойное поклонение в авеню и кругах одновременно? Являются ли все груды камней и цисты в авеню более поздними добавлениями? Он прокомментировал это так: «Я всегда считал, что эти древние храмы и даже дополняющие их длинные и камерные курганы предназначались скорее для живых, чем для мертвых... После того как какое-то место приобрело статус священного, вполне резонно было проводить там захоронения, и с тех пор это могло происходить там регулярно. Наиболее вероятный период может простираться от 1000 года до н. э. вплоть до совсем недалеких времен, которые археологи сочтут возможными».

Локьер не отмахивался от возражений по поводу его астрономической теории со стороны современных ему критиков, которые резко выступали против идей об ориентированных авеню, так как их было слишком много. Один из критиков даже насчитал пятьдесят. На это Локьер ответил, что, по его мнению, в различные периоды года эти авеню предназначались для различных целей, «одни – для практических, другие – для религиозных». Он так писал в поддержку своей астрономической теории: «...результаты, полученные в Девоне и Корнуолле, на удивление схожи... Из всего небесного разнообразия, из которого оппоненты предлагают мне выбрать любую звезду, в настоящее время внимания заслуживают только шесть звезд, две из которых точно использовались как в Египте, для отсчета времени, так как они скрывались за северным горизонтом, так и в Афинах. Эти шесть звезд, как подсказывает глобус планетарных прецессий, являются именно теми звездами, «утренними звездами», которые были нужны жрецам-астрономам, чтобы подготовиться к моменту восхода Солнца в критических точках в период мая или солнцестояния».

Идеи Локьера подвергались постоянной критике как со стороны археологов, так и астрономов, но наиболее агрессивным нападкам подвергались именно его необузданные и гиперспекулятивные экскурсы в дебри предыстории и фольклора. Значительную часть своей книги о Стоунхендже он посвятил беспорядочному обсуждению того, как фольклор и традиции пролили «тусклый свет на использование звезд в древности».

Сегодня такой modus operandi для занимающегося физическими науками ученого, предположительно использующего в своей работе научные методы, практически неизвестен и будет представлять собой губительную методологию, возможно лишь за незначительными исключениями. Перед Локьером, как непререкаемым редактором журнала Nature, никогда не стояла проблема соответствия требованиям критически настроенных, анонимных научных рецензентов, назначаемых редакторами научных изданий. Поэтому он не был чем-то ограничен и часто позволял своим идеям трансформироваться в ненаучные полеты фантазии. Сегодня многие археологи, незнакомые с его огромным вкладом в новаторскую науку о Солнце и звездах, относят его к разряду «лунатиков», в компании с Великовским и фон Деникеном.

Вместе с тем можно утверждать, что экскурсы Локьера в мистический фольклор говорят лишь о разносторонних интересах этого искателя истины в традициях великого ученого-мыслителя XIX века Гумбольдта. Начиная с 1890-х годов и далее исследования Локьера, как астроархеолога, составляли только небольшую часть его огромного интереса к космосу. Например, в 1903 году, самом напряженном году его жизни, когда он находился на пике научной славы, его занимала главным образом метеорология.

Локьер обладал тонким чувством юмора – качеством, которое далеко не часто идет бок о бок с теми, кто не может терпеть глупости. Типичным примером его юмора может служить это прекрасное саркастическое замечание: «Я думал, что изменение наклона эклиптики является самым прекрасным неторопливым движением, известным нам, поэтому и Солнцу определенно надлежит кое-чему научиться, заглянув в типографию».

Как один из величайших ученых мужей, Локьер произвел огромное впечатление на Теннисона. В свою очередь, и сам Локьер был потрясен широтой знаний поэта и его тесным знакомством с астрономией. Однажды Теннисон восторженно написал Локьеру: «...в моем антропологическом спектре вы окрашены как звезда науки первой величины». Свидетельством обширных интересов Локьера стало написание им совместно с дочерью Винифред книги (его последней) под названием «Теннисон, как ученый и певец природы», которая имела целью показать публике широту и глубину научных познаний поэта.

Локьер никогда не ограничивался изучением лишь очевидных факторов любой проблемы и собирал любые свидетельства, которые могли иметь к ней отношение. Не стоит забывать, в какой интеллектуальной атмосфере Локьеру приходилось работать в начале XX века. Незадолго до этого произошло бурное возрождение интереса к фольклору и мистицизму, главным образом с подачи мощных и всеобъемлющих научных знаний Тейлора, Фрейзера и Макса Мюллера, и особенно последнего, теория солнечных мифов которого отзывается эхом и сегодня. Антропология представляла собой совершенно новую науку, еще не определившую свои направления и границы. Она не была систематизирована так, как другие традиционные естественные науки, унаследованные нами из эллинского мира.

Фрейзер был пионером междисциплинарного подхода. На вершине своей славы его называли лидером «нового гуманизма». Он ворвался в несколько научных областей, чтобы выкорчевать там нужные ему факты. Подобно Локьеру, Фрейзер твердо верил, что в процессе познания неосведомленность в какой-то конкретной дисциплине не должна воспрепятствовать человеку взять ее за горло и выслушать, что она расскажет о себе. Его часто критиковали за «библиотечный подход» к антропологии, а поскольку он чувственно относился к такой критике, то счел величайшим комплиментом, когда-либо адресованным ему, когда один покинувший свой дом посетитель с далеких берегов однажды восхищенно воскликнул: «Почему вы знаете мои родинки лучше, чем я сам!»

Следуя своей методологии, Фрейзер представлял себя интеллектуальным дикарем, перед которым стояла проблема объяснить самому себе природные и гуманитарные явления. Последнее привело к тому, что его подход стали называть «Если бы я был лошадью», по примеру апокрифической истории американского фермера, который потерял свою лошадь (см. ниже). Другие параллели также можно провести с методом, который Конан Дойл популяризировал в его Шерлоке Холмсе: «Вы знаете мои методы в таких случаях, Ватсон. Я ставлю себя на место человека и, сначала подключив его интеллект, стараюсь представить, что бы я сам предпринял в таких обстоятельствах».

С академической точки зрения Фрейзер сейчас находится в забвении, но его «Золотая ветвь» в сокращенном виде и мягком переплете являлась наиболее широко читаемой работой по антропологии[11]. Она долго оставалась книгой, которую обязательно должны прочитать все, кто заявляет о своем знании литературы. Фрейд и другие позаимствовали у Фрейзера много фактического материала, но интерпретировали его по-своему. Фрейзер также перевел «Фасты» Овидия, в которой содержатся некоторые ранние литературные ссылки на астрономические явления. Вместе с тем Фрейзер всегда признавал свою незначительную осведомленность в астрономии. Особой критике подвергался его упор на растительный элемент в мифологии, который впоследствии Эндрю Ланг назвал школой мифологии Ковент-Гардена.

Методы, которые Локьер использовал в Египте, Стоунхендже и других британских мегалитах, открывают для астроархеологии ценные исторические перспективы. Антропология, под видом этнографических параллелей, опять входит в моду как вспомогательный научный инструмент астроархеологии. Хотя Локьер нередко и заблуждался, он несомненно был пионером в этой области. Когда он начал свое британское исследование, он говорил: «Моя задача не рассортировывать факты фольклора и традиций, а просто выковыривать из известных источников точные выводы в отношении стоящих перед нами вопросов...»

Одна из его первых задач заключалась в установлении значения временных взаимоотношений, в частности кварталов года – четырех важных составляющих григорианского, греческого и римского календарей. Локьер обратил внимание на то, что все эти даты располагались примерно на полдороге между солнцестояниями и равноденствиями, а впоследствии он увязал их с мегалитическими ориентировками.

Локьер, подобно Обри и Стакли до него, сильно увлекался идеями, касающимися друидов. Он говорил, что самую раннюю информацию о днях празднеств в Великобритании можно почерпнуть у Кормака, архиепископа Кашела, в X веке («Словарь верований и фольклора» Хэзлитта), а Валланси рассказывает, что «в то время четыре огромных костра разжигались во время четырех величайших празднеств друидов, а именно в феврале, мае, августе и ноябре».

Большая часть тезисов Локьера была заимствована из «Золотой ветви» Фрейзера. Локьер признавал свой большой долг перед Фрейзером и писал в главе, посвященной «священным кострам»: «Прекрасный подбор фактов, касающихся этой темы, собранных г-ном Фрейзером в его «Золотой ветви», снимает с меня необходимость вдаваться в детали этой части моего исследования».

Затем Локьер кратко перечисляет огненные фестивали:

1. В феврале, мае, августе и ноябре оригинального майского года.

2. В июне и декабре, в самые длинные и короткие дни в периоды солнцестояний...

3. Костер на Пасху.

Прямиком из «Золотой ветви» читателю преподносится глава о «Священных деревьях», «Священных колодцах» и «Ручьях», предшествующая главе о происхождении британского культа и схожих чертах семитского и британского культов.

Локьер свободно пользуется сравнительным методом. Он выяснил, что семитский Ваал также характерен и для Западной Европы. Его эквивалентами предположительно являются Bel, Beal, Balor Balder и Phol, Fal, Fail, а имя Balus также носил первый король Оркни. Майские огненные празднества Бельтена друидов сейчас уже широко известная тема для читателей «Золотой ветви» Фрейзера.

Продолжая майскую тему, Локьер считал cursus Стоунхенджа и авеню Дартмура свидетельствами церемониальных и социальных процессий и предположил: «...празднества, игрища и скачки не были забыты... а что касается скачек, то, по моему мнению, это доказывает тот факт, что размеры cursus Стоунхенджа составляют 10 000 футов в длину и 350 футов в ширину и он занимает долину между двумя холмами, позволяя тысячам зрителей присутствовать одновременно, а нашим лошадям до сих пор надевают праздничную сбрую в Бельтайн».

Изучая происхождение британского культа, он представлял себе, что древние путешественники-первооткрыватели, следовавшие вдоль побережья в Британию в поисках олова, могли торговать в Корнуолле еще в –2500. Касаясь схожести между языками Среднего Востока и кельтским языком и других подтверждающих свидетельств, предоставленных ему его современниками антропологами, Локьер делает вывод: «...основное население этих островов до прихода кельтов говорило на диалектах, схожих с диалектами Северной Африки».

Идеи Локьера о контактах между культурами Восточного Средиземноморья и Британии не так уж далеко ушли от теории Гордона Чайлда, чье влияние на британскую предысторию в более современные времена было просто огромным. Гордон Чайлд (среди других) считал, что имеются очень веские доказательства контактов между культурой Уэссекса и культурой Микен: «...их схожесть, которая может быть иногда случайной, в целом слишком очевидна, чтобы с этим не считаться...» Хотя контакты между этими культурами явно имели место, полезно вспомнить, что сейчас их значение считается сравнительно малым. Несмотря на это, некоторые археологи до сих пор утверждают, что окончательное развитие Стоунхенджа (Стоунхендж III) должно было, по некоторым данным, произойти благодаря значительному вкладу Микен.

В последней главе «Стоунхенджа» Локьер суммирует свои идеи, сравнивая открытия, произведенные им в Египте, с теми, которые он сделал в Британии и Бретани. Он рассказывает, что британские наблюдения основывались на исследовании им многих монументов в течение трех или четырех лет в различных регионах с помощью многочисленных друзей, которым очень нравилось заниматься этим в свободное время.

Эти исследования насчитывали более сотни возможных ориентировок, которые Локьер свел в следующую таблицу:

Локьер называл свои доказательства «исчерпывающими» и считал, что слепая удача не имеет ничего общего с определением различных ориентировок, поскольку, как он отмечал, они прекрасно складываются в определенные группы. При этом он не подвергал свою работу какому-либо статистическому анализу, как это проделывали Хокинс и Том со своими собственными открытиями в более позднее время.

Локьер считал, что авеню и кромлехи хронологически относились к более ранней, примитивной стадии, а каменные круги появились позже, олицетворяя более продвинутые практически астрономические знания. У авеню было единственное предназначение, и она могла быть ориентирована только на восход (или заход) единственного астрономического объекта, в то время как круги, вместе с несколькими внешними, вспомогательными объектами, имели множественное назначение и могли помечать различные астрономические явления. Самые ранние наблюдения за восходом Солнца были связаны с маем – вегетационным годом, ассоциирующимся с ростом и плодородием, что, по мнению Локьера, вероятно, было первой солнечной ориентировкой человека эпохи палеолита на отдаленном горизонте. Гораздо позже эти ориентировки были связаны с периодом солнцестояния, который начинается в июне. Локьер подозревал, что в Стоунхендже когда-то были круги, связанные с маем и предшествовавшие нынешнему кругу, связанному с солнцестоянием. Таким образом, Стоунхендж мог, вероятно, начаться как храм Мая, типа британского Мемфиса, а закончился как храм Солнцестояния, подобно храмам Амона-Ра в Фивах, соответственно египетским идеям Локьера.

Локьер сделал правильный вывод, что британские круги полностью функционировали «более чем за тысячу лет до того, как арийцы или кельты появились на сцене». Вместе с тем он предполагал, что друиды времен Цезаря несомненно были потомками жрецов-астрономов более древних времен и поэтому на их примере можно изучать достижения ранних жрецов-астрономов.

Нет сомнений в том, что в некоторой степени интерес Локьера к кельтам-друидам был вызван тем, что французские археологи рассказывали ему о линии Локьеров, предположительно произошедших от лигуров – ранней кельтской народности, которая селилась возле Уза. Соблазн приписать некоторые астрономические знания своим прямым праотцам носил, возможно, подсознательный характер, но вместе с тем это все же придало его идеям о кельтах определенный колорит[12].

В период между новаторской работой Локьера и появлением нового произведения Хокинса «Разгадка тайны Стоунхенджа» почти ничего не было сделано в самом Стоунхендже для дальнейшей разработки идей Локьера. Его произведение критиковалось со всех сторон, но именно его более поздние и довольно экстравагантные рассуждения лишили его практически всякой поддержки. Ранние работы Локьера в Египте и Стоунхендже действительно привлекли на его сторону много сторонников, даже среди археологов уровня Уоллиса Баджа, Флиндерса Питри и Гастона Масперо. Такие маститые ученые, как Макс Мюллер и Дж.Г. Фрейзер, видели в практической полевой работе Локьера многое в подтверждение их собственных библиотечных исследований мифологии и фольклора. Фрейзер считал подтверждением его собственных идей о летней огненной мифологии, когда с восхищением читал в «Рассвете астрономии» Локьера: «...так же точно, как храм в Карнаке когда-то указывал на заход Солнца во время летнего солнцестояния, так и храм Стоунхенджа указывал почти на восход Солнца во время летнего солнцестояния... Наблюдения подсказывали жрецам, что новый год начался, и тогда, вероятно, разжигались костры, чтобы разнести эту весть по всей стране. Таким образом, у нас есть наконец возможность проследить происхождение костров середины лета...»

После выхода первого издания его книги о Стоунхендже в 1906 году Локьер уговорил Королевское общество создать комитет для проведения астрономического исследования древних монументов Британии. Хотя он считал себя слишком старым для такой работы, именно в этот период он заинтересовался каменными кругами Уэльса и глубоко погрузился в изучение кельтской мифологии.

Эти мифологические исследования вышли далеко за рамки того, что большинство сегодняшних археологов и астрономов считают относящимся к сфере астроархеологии. Его гипертрофированные идеи о древней связи между Британией и Египтом были довольно интересны, но не имели достаточно реальных доказательств. Его вера в то, что класс жрецов-астрономов, знакомый с египетскими методами, существовал в Британии аж с с. –3600, а друиды были прямыми предками семитского народа, мигрировавшего в Британию, была пропитана ароматом романтики XVIII века, характерным для Стакли, но лишена осторожного скептицизма, который следовало бы ожидать от редактора Nature и влиятельного члена Королевского общества. Его широкий комплексный подход, объединяющий археологию, астрономию и мифологию, был новаторским и похвальным настолько, насколько он соответствовал рамкам научных методов. Его ранние сторонники были вполне готовы разделить его идею о том, что египтяне и древние бритты ориентировали свои постройки и монументы на небесные тела, но друидские мотивы, перенятые им от Обри и Стакли, воспринять было гораздо сложнее.

Локьер умер в 1920 году. Вскоре после этого один из его друзей и биограф писал: «Солнце – наш высший историк, а астроном – его пророк. Астрономические интерпретации Локьера, зачастую теоретические, порой основанные на неправильных измерениях и полученные в лучшем случае во время работы в выходные дни, представляют собой наследство, оставленное великим теоретиком самого Солнца будущим исследователям археологии и антропологии, которое они просто не смогут проигнорировать».