XII: Странная смерть Маруси

«…И если Вы встретите на лестнице торговца углем, или приказчика из бакалейной лавки, который вас рассматривает, не удивляйтесь этому: это все наши люди».

С этими словами, «патрон», после сильного рукопожатия, вновь закрыл дверь своего бюро за своим посетителем.

А тот двинулся вдоль коридора, повернул налево, спустился тремя этажами ниже, и оказался на Бульваре Сен-Жермен. Он быстро прошел мимо Палаты депутатов, пересек мост, площадь Согласия, и расположился на скамье в парке Тюильри. Там он зажег сигарету и стал размышлять над событиями дня.

Что же случилось?

У него было очень спокойное утро, пока не раздался телефонный звонок. Звонила женщина, о которой он знал очень мало, и познакомился с ней совсем недавно.

– Это я, Маруся.

– Маруся?

– Вы знаете…

– Ах, да, я вас слушаю, дорогая подруга.

Она извинилась за то, что побеспокоила его и за то, что просила его об услуге, о которой она сожалела, что настойчиво просила его об этом таким нескромным путем – по телефону.

Вот что она ожидала от него: столкнувшись в ходе недавней поездки в качестве швейцарки с проблемами на границе, она надеялась, что он мог бы послать к моменту, условленному для ее возвращения, телеграмму, вызывающую ее в Париж, где ее присутствие было бы необходимо для репетиции пьесы – воображаемой – в которой участвовал бы он, автор, и она – «исполнительница главной роли»…

Он сам не знал толком, почему ответил ей положительно, но почувствовал что-то подозрительное в этой идее, и потому решил сообщить об этом инциденте властям.

Он отправился к комиссару своего квартала, который отослал его в окружное управление; оттуда – в центральное управление, которое, в конечном счете, просто отправило его ко всем чертям.

Ему надоело, что никто не хотел его выслушать, и он даже заметил, что на него начали косо смотреть. Он вернулся домой, и только благодаря случайному визиту своего друга, ему посоветовали обратиться на Бульвар Сен-Жермен.

Его принял руководитель службы, очень заинтересовавшийся его заявлением. Дело, о котором сообщил посетитель, было важным: женщина, о которой шла речь – Маруся – с некоторого времени привлекла к себе внимание Центральной Разведывательной службы (S.C.R.) своими поездками и своими удивительными поступками.

Светловолосая, красивая, но такой немного натянутой красоты, которой нет без шарма, она называла себя вдовой и полькой.

Живя в Париже уже долгие годы, красавица была там кем-то средним между «артисткой» и актрисой, играя – под именем Маруси Д. – или изображая из себя актрису ровно настолько, чтобы не считаться просто содержанкой. У нее были довольно хорошие связи в театральном мире. [Фамилия Маруси указывается обычно как «Детрель» или «Дестрель».]

Серьезных отношений у нее, как говорили, не было. Она крутилась то с одним, то с другим, чаще бывая в обществе иностранцев, чем французов, так как она говорила по-немецки, по-английски, по-русски, по-польски и по-итальянски. Ее французский язык, которым она пользовалась очень правильно, был слегка приправлен славянским акцентом.

О своей семье она говорила загадочными и расплывчатыми словами. С любой точки зрения она была настоящей великой авантюристкой.

Подозрения были вполне оправданы. Маруся не обманывала своего товарища, когда рассказала ему по телефону о затруднениях на границе. Действительно, было известно, что в начале войны, во время гастролей французских артистов в одной еще нейтральной стране, актриса стала любовницей импресарио труппы, подозрительного румына, отец и братья которого были содержателями притона на Балканах.

Этот темный тип и авантюристка были созданы для сговора, и между ними возникла большая любовь. Но дела румына испортились, когда началась охота на подозрительных лиц.

Один из его братьев был арестован в Швейцарии. Импресарио предпочел оставить Францию по собственной инициативе, не дожидаясь неизбежной высылки.

Женщина плакала, клялась в верности, и, решила при первой возможности умчаться на встречу к любимому на берега Женевского озера, где они оба прожили долгие дни радости и тревог.

Заключенный в тюрьму брат попал под суд, и был осужден федеральными властями на несколько месяцев тюрьмы за шпионаж в пользу Центральных держав.

Пара стала с тех пор очень подозрительной, и Маруся возвратилась в Париж лишь ценой тысяч затруднений. Но она думала только о том, чтобы снова увидеть своего любовника, готовя его вероятное возвращение во Францию.

После более настойчивых просьб румына, она рискнула попросить о помощи по телефону. Через день она уехала в Швейцарию, и о ней долго больше ничего не было слышно.

Однажды утром газеты сообщили следующую информацию:

«Женева. – Симпатичная парижская артистка, мадемуазель X., которая остановилась в отеле Z., была найдена вчера мертвой в ее постели. Она была в праздничном костюме и ее кровать была устлана цветами. Вероятно, речь идет о самоубийстве, причину которого первичное дознание приписывает ее личному горю». Это была именно та самая Маруся. После ее прибытия в Лозанну, где она нашла своего румынского любовника, французские власти через консульство предупредили ее о подозрениях в адрес румына. Она не захотела ничего знать, подумала о том, что ей следовало бы играть более тонко, и даже посчитала, что завоевала сердце консула, который, напротив, поручил установить за ней тщательное наблюдение.

Она вертелась в сомнительной среде, куда попал и ее любовник, и сама стала подозреваемой – напрасно, так как она была всего лишь легкомысленной. Тем не менее, когда она захотела возвратиться в Париж, она столкнулась с категорическим отказом со стороны французских властей. Ей посоветовали способ вроде своеобразного карантина, который, после ее разрыва с ее окружением, позволил бы ей получить разрешение вернуться во Францию.

Она сразу отказалась.

Впоследствии, мучаясь от желания вернуться в Париж – желания, которое могло быть объяснимо только необходимостью выполнить задание – она, находясь в Женеве, часто посещала консульство и, казалось, была готова к разрыву со своим окружением или даже к признаниям, когда стало известно об ее неожиданной смерти.

Не ее ли компаньоны опасались того, что она осмелится рассказать об их делах? Или она больше не захотела им повиноваться? Почти никто не верил в самоубийство, и сразу же заговорили о предумышленном убийстве. Ее друзья хотели видеть в смерти, столь искусно организованной, немецкую месть.

Что бы там ни было, это исчезновение было завершением первого настоящего парижского дела Разведывательной службы.

Эта история уже была написана, когда случай позволил нам узнать всю правду об этой драме. Маруся была отравлена ядом в кофе, а ее тело было затем осыпано цветами, чтобы сымитировать самоубийство.

Двумя днями раньше она ужинала в ресторане Женевы с французом – хорошим французом – посланным бароном де Фужером, нашим консулом в Эвиане. Без сомнения, это и был мотив, из-за которого немцы решили ее убрать.

Полиция Женевы провела расследование и пришла к формальному выводу о предумышленном убийстве. Но из Берна пришел приказ: выводы следствия должны были храниться в тайне, а убийцы остались безнаказанными.