«Гейзеры» в горах Страткон

После долгих размышлений и споров решили проработать вариант их выгрузки на Восточный шельф (благо высота барьера позволяла), а потом перегнать своим ходом в «Мирный». Для этого им пришлось бы подняться по леднику далеко на юг, выйти на трассу, идущую с «Востока», и по ней уже спускаться к «Мирному». Но надо было вначале обследовать район перегона с воздуха, ведь новые машины должны были идти там, где до них никто не ходил. В этом полете мы встретились с весьма необычным явлением, которое вернуло мою память к событиям 1 — и САЭ, описанным позже Героем Советского Союза Иваном Ивановичем Черевичным в его книге «В небе Антарктиды». Чтобы не исказить его повествование, я приведу отрывки из нее:

«26 мая мы надолго распрощались с солнцем: началась полярная ночь...

Из «Пионерской» пришла радиограмма: «Сегодня погода летная, мороз пятьдесят четыре градуса, но полярники сделают все, чтобы принять самолет. Полоса отмечена кострами, с нетерпением ждем смену.»

После открытия станции на ней осталось шесть человек: начальник станции A. M. Гусев, инженер-аэролог В. К. Бабарыкин, геоморфолог А. П. Капица, радиотехник Е. А. Малков, плотник П. П. Фирсов и тракторист Н. Н. Кудряшов. Появилась Первая советская глубинная стационарная геофизическая обсерватория...

22 июня на Родине самый продолжительный день, а здесь — самый короткий. Светлые сумерки через какие-нибудь 2-4 часа сменяются ночью...

В день вывоза зимовщиков утром седьмого июня (1956 года) в «Мирном» дул слабый юго-восточный ветер. Как только просветлел горизонт, первым на старт вышел Ан-2. Спустя некоторое время поднялся в воздух и Ли-2.

Наша машина подошла к «Пионерской»...

Посадка прошла благополучно...

Но странно, почему идущий за нами Ан-2 не подает признаков жизни? Совсем недавно связь с ним была нормальной и мы знали, что он следует правильным курсом...

Так все-таки где Каш? (командир Ан-2 Алексей Аркадьевич Каш). Уж не случилось ли с ним чего? Нам надо было сейчас же взлететь и, если Ан-2 не может найти «Пионерскую», помочь ему вернуться в «Мирный». Я был уверен, что, как только мы будем в воздухе, связь с Кашем наладится.

При взлете все внимание было сосредоточено на приборах, мы думали только об одном — взлететь, обязательно взлететь. А сейчас снова мысли: где Каш? Радист внимательно слушает эфир. Вдруг лицо его расплывается в улыбке.

— Иван Иванович, слышу Каша!

— Спроси, где он находится.

Через несколько минут я читаю радиограмму с борта Ан-2: «Впереди по курсу вижу горы». Это еще что такое? Откуда они взялись? Как это Каш попал в горы? Единственные горы в этом районе — это горы Страткон, но они находятся в двухстах километрах от нас. В порядке ли у Каша компасы?

... Положение экипажа Ан-2 было не из приятных. Шлем радиограмму, в которой предлагаем Кашу немедленно повернуть на бухту Депо. Одновременно просим сообщить, как у них с горючим. На север, только на север должен лететь Ан-2, к берегу моря Дейвиса. Даже если не хватит горючего, чтобы дотянуть до аэродрома, можно совершить посадку на припай. Ответ от Каша пришел сейчас же: «... Горючее еще есть, ваши указания принял к исполнению, следую курсом к берегу моря Дэйвиса».

Мы еще катимся по аэродрому, а уже кто-то кричит:

— Смотрите, впереди на горизонте два огня! Это «Аннушка», это Каш!

Через несколько минут благополучно совершил посадку Каш. Рано утром я был разбужен громовым голосом нашего местного «Левитана»... Диктор говорил интересные вещи:

— По донесению штурмана Михаила Михайловича Кириллова вчера во время полета на «Пионерскую» экипаж Ан-2 открыл в районе гор Страткона мощные гейзеры. С воздуха было видно, как бьют они из глубоких ущелий.

... Обсуждение вчерашнего полета Ан-2 пришлось отложить. В поселке в этот день только и было разговоров об удивительных гейзерах в горах Страткона. Некоторые уже строили планы использования «горячих источников», ученые требовали, чтобы их немедленно доставили на место открытия. Все приставали к Кириллову. Признаться, мне самому хотелось его увидеть, но он почему-то избегал со мной встречи.

Вечером ко мне пришел Алексей Аркадьевич Каш и молча положил на стол рапорт.

— Принес заявку на открытие? — спросил я.

— Не было никакого открытия, — хмуро ответил Каш. — Просто штурману померещились какие-то гейзеры. В общем, заблудились мы... Кириллов сегодня весь день скрывался от вас, а я не могу. Там в рапорте все сказано».

Так описан этот случай в книге И. И. Черевичного. А теперь вернемся к нашему полету. Он проходил спокойно над снежной холмистой местностью, и вдруг перед нами в толще льда появились большие провалы, в стенках которых обнажились выступы коренных горных пород. Провалы переходили в узкие ущелья. Мы решили получше рассмотреть, что же это такое, тем более, что на картах здесь нет даже нунатаков — все ровненько. Выбрали провал пошире, снизились до бреющего полета, но не дошли еще и до середины этого каньончика, как нам в лобовое стекло ударил снежный вихрь. Набрали высоту, «стали на круг» и начали наблюдать, как из всех щелей и узких мест провала вверх выбивались снежные струи, и будь мы где-нибудь на Камчатке или Курильских островах, несомненно приняли бы их за гейзеры. Что и сделал экипаж Ан-2, летевший ночью. Объясняется это совсем просто. При нарастании скорости ветра и низовой метели снег скатывается в эти провалы, а поскольку статическое давление в этих трещинах выше, чем в ветровом потоке на равнине, то время от времени этот неслежавшийся снег и выбрасывается вверх фонтанами, струями, вихрями. Так что Михаил Михайлович, безусловно, видел именно такие выбросы. Мне посчастливилось, немного, к сожалению, полетать в одном экипаже с Героем Советского Союза, грамотным штурманом, умным, наблюдательным человеком — М. М. Кирилловым.

Обследовав этот район, мы пришли к выводу, что наши «танки» пройдут, а мы им сверху поможем. Оставался необследованным только участок от шельфового ледника до выхода на материковый лед. Пересели на вертолет Ми-8 и несколько раз прошли над этим участком на разных высотах. Все ровно, гладко, как в сказке, но что-то мне все равно не давало покоя. Я попросил командира экипажа Ми-8 снизиться до бреющего полета и пройти еще раз, мы с начальником экспедиции наблюдали за подстилающей поверхностью через открытые иллюминаторы, и наконец эта интуиция проявилась в худшем варианте. Под воздействием работы двигателей и винтов, отбрасывающих мощные струи воздуха, снежные мосты под нами стали проваливаться, присыпанные глубокие и широкие трещины, конечно, не выдержали бы наши тяжелые тягачи. Выхода с шельфового ледника на материковый не было. Этот вариант не прошел. Начальник экспедиции принял решение переправлять тягачи на берег зимой.