Осечка

Я подал заявление о своем участии в 22-й Советской антарктической экспедиции. Все шло нормально, документы двигались «по инстанциям», а я отправился на очередное плановое переучивание в УТО. В этот период в авиаотряде, который собирался уходить в Антарктиду, ввели штатную должность заместителя командира отряда. Журавлева, с которым мы отработали 19-ю САЭ, снова назначили командиром, он-то мне и предложил стать его замом. Пока Евгений Григорьевич решал массу неотложных проблем, которые обрушиваются всякий раз на руководителя, я принял на себя обязанности человека, отвечающего за профессиональную подготовку летного состава, и сам читал лекции в УТО, и тамошних преподавателей слушал. Естественно, это значительно облегчало работу командира.

Однажды он приехал к нам на учебу, вызвал меня из класса. Я спрашиваю:

— Что-то случилось?

— Ты в Антарктиду не пойдешь, — без всяких предисловий.

— Женя, а в чем дело?

— Тебя не пропускают.

— А почему?

— Я не знаю.

— Врешь, наверное, — меня захлестнула обида. — Скажи, почему? Мы же с тобой, слава Богу, не первый день друг друга знаем.

— Я рад был бы тебя взять с собой, но — не пропускают. Я ничего не могу сделать.

— Где? В отряде, в УГАЦ, в Министерстве гражданской авиации, в ЦК КПСС?

— Не знаю. Поезжай в УГАЦ, разберись сам.

Я поехал в управление. Конечно, можно было бы опустить руки, принять такое решение как данность, но я не люблю несправедливости и предпочитаю бороться с ней до конца.

Приехал. Толокнова не было и я пошел к его заместителю Диане Юлиановне, которая тоже много лет отработала в отделе кадров и знала всех нас очень хорошо, поскольку работала еще в «Полярке»:

— Диана Юлиановна, в чем дело?

— Не знаю, вас не пропускают. — Кто? Здесь, в УГАЦ?

— Нет. В министерстве...

Звоню Анатолию Федоровичу Головачеву, нашему любимому РП, который уже работал в МГА:

— Федорович, меня в Антарктиду не пускают, говорят, по вашему ведомству.

— Подъезжай...

Встретились, я объяснил ему ситуацию, добавив в конце:

— Я откажусь от Антарктиды, если для этого есть какие-то веские причины, не будут настаивать на поездке. Но я, что — уже стал «меченым»?

— Ладно, попробуем узнать.

И он устроил мне встречу с людьми из управления загранкадров, через которых проходили наши документы в высшие инстанции. Меня там обругали, досталось и Головачеву, и поделом. Нам популярно объяснили:

— Мы здесь никого не отставляем и не назначаем: наше дело — проверить правильность оформления документов и прохождения их через все необходимые инстанции. Поэтому вы, Евгений Дмитриевич, ищите причину вашей отставки где-то у себя, в своих родных пенатах... Поезжайте сейчас в родное УГА, там вам все объяснят!

Приезжаю туда, у входа меня встречает Диана Юлиановна:

— Евгений Дмитриевич, ты извини, я не знала, что тебя не пропускали в экспедицию в нашем политотделе.

— Акимов? Да.

Я — к Акимову:

— Дмитрий Павлович, по какой причине вы меня «зарезали»?

— У тебя были нарушения, приказом вас снимали с летной работы за приписки...

— Как снимали?! — прервал я его. — Юрист вам ведь все объяснила и не завизировала приказ, значит, он не имеет юридической силы. Если мы стали преступниками, почему вы не подали на нас в суд? Посмотрите приказ и прочтите наше особое мнение — оно на нем написано. Вы же были вдвоем с Владимиром Георгиевичем Сидельниковым в кабинете, когда этот инцидент обсуждался, все слышали и кивали головой. А потом юрист вышла от вас вся красная, в поту, потому что вы ее ломали, но не смогли сломать, чтобы она приказ завизировала... Даже прическа у нее разметалась.

— Нет, вы, все равно, в экспедицию не пойдете. Таково решение политотдела.

Я, как говорился, закусил удила:

— Вы можете считать и решать как угодно, но я пойду в ЦК партии.

— Вы туда не попадете.

— Попаду.

— Не скоро.

— Ничего, я запишусь в очередь на прием.

— Пока ты будешь ждать, — он перешел на «ты» со злости, — корабли уйдут.

Я взглянул на него оценивающе, и тоже перешел на «ты»:

— Да пропади ты пропадом! И ушел.

В это время вернулся из отпуска Толокнов. Вызвал меня, выслушал. И сказал:

— Я тебе советую вот что: не колготись, не лезь на рогатки. До отъезда времени осталось совсем мало, ты взвинчен до предела, а там, в Антарктиде, с расшатанными нервами много не наработаешь. Поедешь в следующую экспедицию, я тебе это обещаю.

— Ладно, — сказал я, и вдруг почувствовал странное облегчение от того, что ситуация разрешилась таким вот образом.

— Позови теперь ко мне Заварзина.

Я вышел из его кабинета, спустился вниз и тут же, у подъезда, натолкнулся на Заварзина:

— Володь, иди к Толокнову, ждет тебя. Я уволился начисто, сейчас он тебя будет сватать в зам. командира отряда.

— Ни за что! На кой черт мне это нужно?! — взвился тот. — Я — летчик и хочу летать, а не командовать.

— Погоди, погоди, — успокоил я его. — Ты к Толокнову попал... Минут через десять он возвращается. Спрашиваю:

— Ну и что?

— Я дал согласие... — растерянно протянул Заварзин.

— И правильно сделал, — я хлопнул его по плечу. — А кто еще кроме тебя на эту должность годится?!