Из воспоминаний М. И. Шевелева

Я не мог посылать людей в рискованные полеты, а сам оставаться на земле. Что-то мне мешало так поступать... И я летал, хотя был абсолютно уверен, что и без меня на борту все сделают наилучшим образом.

Иной раз перед каким-то очень сложным полетом, мелькнет мыслишка: «А вернешься ли?», но на ней некогда останавливаться. Тут, как у всех полярных летчиков, срабатывала некая психологическая особенность. Перед полетом надо было столько всего предусмотреть, так устранить все возможные элементы риска, чтобы от него оставался лишь тот кусок, без которого никак не обойтись. Чем опаснее, тем надо быть осторожнее. Убери ненужный риск, не дергай лишний раз судьбу за хвост... А для выполнения этих заповедей приходилось переворачивать огромный объем работы. Ну, нелепые мысли и уходят.

Это очень важный вопрос. Нам пришлось немало труда приложить, чтобы научить экипажи быть осторожными, терпеливыми, расчетливыми. И проникнуться этими качествами должны все, вплоть до радиста и механика. Там ведь каждый полет можно приравнять к испытательному.

... Летим на «Каталине». Хатангу закрывает туман. Командир Масленников обращается к бортмеханику:

— Ивашина, хватит топлива до Дудинки?

— Кажу, хватит.

Летим. Дудинка закрывается.

— Ивашина, до Амдермы хватит?

— Кажу, хватит.

Закрывается Амдерма. Туман катит впереди нас.

— Ивашина, до Архангельска хватит?

Подумал, помолчал...

— Кажу, хватит.

Вот она школа ледовой разведки. Выскакивать в океан, зажмурив глаза с криком «Ура!» у нас, в Полярной авиации, себе никто не позволял. На риск шли обдуманно и расчетливо. И если считал, что мое присутствие на борту поможет экипажу лучше справиться с ним, я летел.

Рисковать, конечно, легче самому... Прилетели в Хатангу, вдруг мне приносят телеграмму — вопль о помощи от Зои Иннокентьевны, секретаря райкома: «Марк Иванович, спасите! На Гейберге погибает женщина. Кровотечение, температура сорок градусов. Надо вывозить».

Декабрь. Тьма полная. Аэродрома нет. Ближайшие самолеты Ан-2, которые могут долететь до метеостанции и то с дозаправкой, в Хатанге. Значит, надо посылать полный экипаж: двух летчиков, штурмана, механика, радиста, хирурга... Шесть человек на одном моторе в полярную ночь. Да еще идти через хребет.

Собрал летный состав, объяснил ситуацию, спрашиваю:

— Ребята, добровольцы нужны. Кто пойдет?

Все встали... Я отобрал экипаж, они пошли. Вы думаете, хоть кто-то из нас заснул в Хатанге, пока не привезли больную даму? Да никто... Вот это было для меня самым страшным — ждать, когда они вернутся.

А сам летишь... Командир дал «по газам», машина побежала, оторвалась — и сразу так легко на душе. Раздумывать ни о чем не надо, смотри, что будет, да не зевай! Но когда уходит кто-то другой, чего только воображение не нарисует! Страха натерпишься...