Глава 4

ВЕЛИКИЙ ПЕРИОД

Около 1410—1500 гг.

Столетие, последовавшее за появлением во втором десятилетии XV в. белых доспехов, стало свидетелем расцвета мастерства оружейников. Конечно, доспехи высокого качества производились и позже, но никогда больше их изготовители не сочетали в себе такого высокого мастерства с таким тонким пониманием всех достоинств и — что, возможно, гораздо важнее — недостатков материалов, с которыми им приходилось иметь дело. Украшения играли подчиненную роль; главное же внимание уделялось совершенству линий и форм, и, вероятно, не будет преувеличением сказать, что лучшие образцы доспехов того периода вряд ли уступят по красоте лучшим произведениям скульптуры того времени. И вправду, немецкие готические²¹доспехи, хранящиеся в Вене, называют «скульптурой из стали».

С введением во всеобщее употребление белых доспехов пришел конец «международному периоду» в развитии латного дела, и в Европе возникли две великие школы — североитальянская и немецкая, которые начали создавать свой собственный, неповторимый стиль. Обе этих страны экспортировали большое количество доспехов, и их влияние стало так велико, что все другие страны Северной и Западной Европы восприняли эти стили, добавив к ним лишь небольшие изменения по своему вкусу. По этой причине в настоящее время можно идентифицировать лишь несколько образцов, изготовленных за пределами Германии и Италии, хотя трудно поверить, что очень многие доспехи просто не дошли до нас.

В свете всего вышесказанного удобнее рассматривать немецкий и итальянский стили, а также стили других стран по отдельности. Но перед этим следует сделать несколько общих замечаний по поводу кольчуг и одежды.

Во всех странах кольчуги использовали в течение всего описанного в этой главе периода — и как дополнение к доспехам, и как самостоятельное средство защиты. Однако во второй четверти XV в. кольчужная рубаха, надеваемая под доспехи, уже встречается гораздо реже. Вместо нее к боевому дублету (как теперь назывался акетон) для защиты участков тела, не закрытых пластинами лат, стали прикреплять отдельные куски кольчуги. Обычно это были: 1) стоячий воротник (стандарт); 2) кольчужные подмышники для защиты подмышек и локтевого сустава или кольчужные рукава с проймами для защиты подмышек; 3) юбка, обычно прикрывавшая только бедра, но иногда, особенно в Италии, опускавшаяся почти до колен. В Германии она часто имела форму коротких, плотно прилегавших кольчужных штанов, имевших специальную выпуклость для защиты гениталий. У кольчуги для этого сзади имелся специальный выступ, который протягивался между ног и привязывался шнурками спереди.

Кольчужный капюшон, надевавшийся под шлем и бевор, тоже продолжали носить, хотя и в меньшей степени, чем раньше. Иногда, как видно на доспехах из Чербурга (№ 60), стандарт был настолько длинен, что образовывал дополнительный воротник, надевавшийся под бевор, выкованный из пластины.

Из одежды, надевавшейся вместе с доспехами, следует отметить боевой дублет, о котором мы уже говорили.

На уникальном экземпляре, вероятно XV в., хранящемся в коллекции С.О. фон Кинбуша в Нью-Йорке, видно, что это был стеганый жакет с длинными рукавами, застегивавшийся спереди и снабженный шнурками с металлическими наконечниками для прикрепления частей доспеха. В хорошо известной книге середины XV в. «О том, как надо одеть мужчину, если он собирается воевать в пешем бою» дублет описывается как жакет с «фланелевым верхом, атласными вставками и 9 отверстиями», куда продевались наконечники «шнурков, столь же прочных, как и тетива у самострела. И еще они должны быть вощеными, и тогда их никто не разрежет, и они не порвутся». Кстати, в том же самом документе говорится, что вокруг коленного сустава поверх чулков надо намотать несколько слоев «тонкого полотна», чтобы ножные латы не натирали ноги.

В дополнение к боевому дублету под шлем по-прежнему надевали стеганую боевую шапочку. Иногда к ней прикрепляли подбитый ватой ремешок для подбородка или надевали подбитый ватой воротник, чтобы не натирать щеки и подбородок. Шлем тоже имел подкладку, обычно из холста (хотя использовали и более дорогие ткани), набитую шерстью, волосом или даже травой. Подкладка приклеивалась к шлему или пришивалась к ремешку, приклепанному к внутренней стороне шлема. Другие части доспехов тоже обычно частично прокладывались подбитой тканью или кожей, которая прикреплялась к металлу точно так же, как и подкладка шлема.

Как уже упоминалось, в третьем десятилетии XV в. юпон вышел из употребления, но в течение оставшегося периода XV в. поверх доспехов часто надевали свободные рубашки, накидки и геральдические плащи (фото 19—21). В Италии модно было прикреплять к плечам короткий плащ, свисавший на спину.

Бригандина в течение XV и XVI в. была популярна среди всех слоев общества. Самые выдающиеся образцы, вроде тех, что были изготовлены для императора Максимилиана I Бернардино Кантони из Милана (Королевский музей вооружения в Мадриде. С. 11), имели покрытие из дорогих тканей, а головки заклепок были позолочены.

С начала XV в. гребни начали выходить из моды. Шлем с гребнями надевали на турниры, но в английской рукописи XV в. «Повесть о рождении, жизни и смерти Ричарда Бошама, графа Уорвика» есть несколько рисунков рыцарей в шлемах с гребнями, готовившихся к бою. Вместо гребней на шлемах стали носить плюмаж из перьев или большой шар. Последний, который во Франции, по-видимому, назывался яблоком, часто окутывался плюмажем. В Германии в течение второй половины века вокруг нижней части шлема часто повязывали шарф.

ИТАЛЬЯНСКИЕ ДОСПЕХИ Около 1410—1500 гг.

Согласно «Chronicon Extravagans» Гальвано Фиамма (1298—1344), Милан стал крупным центром производства и экспорта доспехов уже в конце XIII в. Не могу утверждать насчет XIII в., но в середине XIV в. в этом уже не было сомнений, ибо английские и французские тексты начиная с этого времени постоянно говорят о латах из Ломбардии и Милана. Из архивов Датини нам также известно, что в 60-х гг. XIV в. вся Северная Италия экспортировала большое количество доспехов во все страны Европы, в особенности во Францию и Испанию. Это продолжалось весь XIV в., а также в XV и XVI вв. Итальянские мастера были настолько искусны, что могли изготовлять доспехи в стиле тех стран, куда они экспортировались, и даже немцы, имея в XV в. свои собственные крупные центры производства лат, импортировали доспехи в немецком стиле из Милана.

По-видимому, самые знаменитые итальянские мастера XV в. происходили из миланского семейства Мисса-лья, или, если полностью, де Негрони да Элло детто Миссалья. В свое время Венделин Боэхайм идентифицировал торговую марку этого семейства на резных украшениях и картинах в их доме на виа Спадари, Милан, и это сначала привело к тому, что все дошедшие до нас итальянские доспехи XV в. стали приписывать мастерской семейства Миссалья. К счастью, в последнее время эта ошибка была исправлена, и теперь ученые понимают, что значительная часть этих доспехов могла быть изготовлена другими итальянскими мастерами того периода, чьи имена неизвестны, а торговые марки пока еще не идентифицированы. Скорее всего, семейство Миссалья было знаменито не только своим мастерством, которое, вне всякого сомнения, было велико, но и тем, что оно скупало доспехи у многих оружейников, работавших на них (через агентов) во многих странах Европы.

Во второй половине XV в. итальянские доспехи для защиты тела достигли конечной стадии своего развития; с тех пор все усилия были направлены на совершенствование основной формы, которая сама по себе почти не изменялась. Это совершенствование во всех деталях можно проследить на реальных доспехах, образцы которых сохранились начиная приблизительно с 1420 г. Самые ранние из этих лат, которые можно с полным правом назвать первыми гомогенными (т. е. однородными) доспехами, датируются приблизительно 1420 г. и хранятся в Чербурге. Тело защищено (рис. 182—183) округлым нагрудным панцирем, который на линии талии имеет прямой край; нижняя часть его перекрыта поверхностной пластиной для нижней части груди, или плакартом²², который сверху слегка закругляется и в середине груди прикрепляется к панцирю тремя вертикальными ремешками с пряжками. Плакарт слегка изгибается на талии и несет на себе юбку из трех пластин, накладывающихся друг на друга снизу вверх, которые соединены заклепками и подкладкой из кожи. Наспинник, прикрепленный к нагрудному панцирю кожаными оплечьями и ремнем на талии, имеет ту же структуру, т. е. состоит из верхней и нижней пластин и юбки (кулета²³), которая у этого образца состоит из одной пластины, а обычно — из трех. Края всех основных пластин загнуты вверх, а шейная часть нагрудника защищена не только кромкой, но и V-об-разным предохранительным ребром. На правой части груди расположены четыре скобы, к которым съемной шпилькой прикреплялся упор для пики.

Симметричные наручники (рис. 128) мало отличаются от наручников XIV в., описанных в предыдущей главе, но латные рукавицы (рис. 107), хотя и сохраняют еще форму песочных часов, имеют два усовершенствования. Пястная пластина наполовину закрывает пальцы и отделена от манжеты, которую она перекрывает и к которой прикреплена одной-единственной заклепкой. Пальцы по-прежнему защищаются маленькими чешуйками, приклепанными к кожаным пластинкам, которые, в свою очередь, пристрочены к полотняным нижним перчаткам и покрыты сверху холстом.

У доспехов, хранящихся в Чербурге, наплечники, к сожалению, утеряны, но, по всей вероятности, они мало чем отличались от наплечников на фигуре Джованни Козе (предположительно 1418 г.), хранящейся сейчас в Лувре. Доспехи, изображенные на ней, почти полностью повторяют чербургские доспехи. На левом плече Джован-ни Козе надет большой ламинарный наплечник квадратной формы; на правом плече он гораздо меньше по размеру. Оба наплечника имеют узкие предохранительные ребра, прикрепленные недалеко от верхнего края. По итальянской моде, господствовавшей почти весь XV в., из-под наплечников выглядывают короткие рукава кольчужной рубахи, которые закрывают наручники.

Ножные латы чербургских доспехов (рис. 157) мало отличаются от ножных лат XIV в. Набедренники имеют выступы, прикрепленные на петлях к их внешнему краю, а верхние края набедренников снабжены сильно выступающими наружу отворотами. Железные башма-ки-сабатоны до нас не дошли, да их, вероятно, и не было. Скорее всего, рыцарь, которому принадлежали эти доспехи, носил кольчужные туфли, которые с этого времени стали самыми популярным итальянским средством защиты ступни. Мы видим их на фигуре Козе вместе с другой деталью, очень модной в Италии, а именно, кольчужной бахромой, прикрепленной к нижней пластине наколенников.

О шлеме чербургских доспехов мы поговорим ниже.

Основные направления развития итальянской кирасы за оставшиеся годы XV в. можно описать очень кратко. Приблизительно около 1423 г. рисунок итальянских доспехов в хорошо известном «Бедфордском молитвеннике» демонстрирует, что нижняя пластина юбки имеет в районе паха небольшой вырез в форме арки. Приблизительно к 1430 г. эта арка уже разделяет юбку на две половины в виде прямоугольных пластин, которые прикреплялись к низу юбки ремешками с пряжками и свисали, закрывая верхнюю часть ноги. Их обычно дополняла одна длинная прямоугольная пластина, закрывавшая нижний край ку-лета. В английской описи 1439 г. эти пластины спереди и сзади названы foretasses и hindtasse, но современные авторы обычно называют их тассетами (tassets) и крестцовым прикрытием (rump-guard). В 30-х гг. XV в. тассеты стали длиннее и приблизительно до 1450 г. часто имели полукруглый вырез в центре нижнего края. Со временем эти вырезы стали мельче, а тассеты — длиннее. К тому же они приобрели конусообразную форму. Приблизительно к 1450 г. тассеты по форме стали напоминать треугольник и оставались такими до начала XVI в. После (приблизительно) 1440 г. с боков стали часто привешивать маленькие дополнительные тассеты; иногда их укрепляли сзади вместо больших задних тассет.

Примерно с 1425 г. нагрудный панцирь, верхняя задняя пластина, плакарт, и нижняя задняя пластина, а также юбка и кулет обычно скреплялись петлями по левому боку и ремешками и пряжками — по правому (рис. 184). В то же самое время центральные точки пла-карта и нижней задней пластины стали располагаться выше, и три вертикальных ремешка, которые мы видим на чербургских доспехах, сменились одним центральным ремешком спереди и сзади. С тех пор применялся один ремешок (рис. 184), хотя и позже встречаются доспехи с несколькими ремешками (рис. 186).

После около 1440 г. нижнюю половину верхней задней пластины стали делать из трех или более горизонтальных полос, склепанных друг с другом (рис. 183, 188). Полосы обычно перекрывали друг друга снизу вверх, а верхний край каждой из них имел в центре закругленный выступ вверх. В течение следующих пятнадцати лет этот выступ все более вытягивался, пока после приблизительно 1455 г. не достиг шеи. Средняя часть плакарта в тот же период проделала ту же самую эволюцию, пока приблизительно к 1455 г. не стала располагаться почти у самого шейного выреза нагрудного панциря; одновременно с этим исчезло из употребления предохранительное ребро. Плакарт становился все шире и шире, и приблизительно к 1490 г. на некоторых доспехах стал почти полностью закрывать верхнюю нагрудную пластину, за исключением выреза справа, где располагался упор для пики (рис. 187). Но в последнюю треть XV в. снова вернулся округлый нагрудный панцирь, выкованный из единого куска с юбкой, прикрепленной непосредственно к нему (фото 19). Иногда его дополнял съемный плакарт или укрепляющий нагрудник, заканчивающийся на талии.

В течение всего XV в. использовались асимметричные наплечники того же типа, что и на фигуре Козе, о которой мы говорили выше. Правда, со временем их углы округлились, а на спине они стали такими широкими, что накладывались друг на друга, словно крылья. После приблизительно 1490 г. их края начали срезать вертикально²⁴,и, хотя наплечники не уменьшились в размерах, они перестали перекрывать друг друга; в то же самое время исчезло предохранительное ребро у их верхнего края. Спереди наплечники в течение века почти не изменялись, разве что только после 1440 г. они приобрели более округлую форму, однако уже с около 1420 г. левый наплечник часто усиливался спереди большой пластиной круглой формы (рис. 131). Иногда ее делали прямоугольной с острыми выступами и покрывали краской, на которой писали девиз. Приблизительно в это же время, с 1425 г., верхние края наплечников стали загибаться вверх, образуя фланцы (haute-pieces), причем левый был выше правого. Это делалось для защиты шеи. На произведениях искусства XV в. еще до 1445 г. изображали круглую усиливающую пластину, но уже примерно к 1435 г. ее сменила защитная пластина (gardbrace), закрывавшая передний левый наплечник на три четверти снизу. Эта пластина почти полностью повторяла форму наплечника. Точно такая же пластина, только меньшего размера, прикреплялась к правому переднему наплечнику, причем креплением обычно служила скоба со шпилькой. Обе защитные пластины часто имели предохранительное ребро, пересекавшее их по диагонали, и с самого начала — высокие фланцы (рис. 134—135). В течение последнего десятилетия XV в. они быстро увеличивались в размерах, пока левый фланец на отдельных образцах не стал достигать уха (рис. 140).

Конструкция наручников в течение XV в. изменилась очень мало. Приблизительно к 1430 г. их короткие открытые верхние участки сделались длиннее, а их половинки стали почти полностью охватывать руку. В то же самое время боковое крыло правого налокотника увеличилось и приняло форму V-выступа, который закрывал внутреннюю часть локтя и сухожилие. Над верхней частью этого выступа приклепывали небольшую усиливающую пластину, которая заменила боковое крыло. Левое крыло увеличилось совсем ненамного, но вся передняя часть налокотника теперь обычно закрывалась усиливающей пластиной в виде раковины, напоминающей по форме правый налокотник и боковое крыло, но более крупных размеров. Эта пластина прикреплялась с помощью скобы и шпильки. Очень редко аналогичная усиливающая пластина изображается и на правой руке, как, например, на картине 1460—1462 гг. в Нёрд-лингене, но на правую руку такое сооружение надевалось крайне редко.

О последующем развитии наручников в XV в. мало что можно добавить. После приблизительно 1450 г. наручи стали постепенно утрачивать форму тюльпана; одновременно начали исчезать предохранительные ребра, прикрепленные к ним ниже налокотников. В самом конце века от усиливающих пластин на налокотниках отказались в пользу симметричных налокотников с большими пластинами в форме раковины для защиты суставов. Часто на этих пластинах делали ребра жесткости, протягивавшиеся от выступа локтя к внутренней части сустава (рис. 138—139).

И наконец, следует отметить довольно редкую форму наручников, использовавшихся во второй четверти XV в. На них боковое крыло заменено закругляющимся выступом, доходившим до верхнего края внутренней пластины той части наручника, которая закрывала руку от плеча до локтя. Многие правые наручники подобного типа, но с левыми наручниками обычной формы, изображены на рисунках из альбома падуанского художника в Камера делле Стампе, в Риме (рис. 130—131), а одна пара сохранилась на сборных доспехах в коллекции Дино (Метрополитен-музей).

В течение 30-х гг. XV в. латные рукавицы того типа, который мы видели на чербургских доспехах (с отдельными пальцами), превратились в самые настоящие варежки (рис. 108). Пястные пластины были продолжены до кончиков пальцев. Правая рукавица обычно имела одно сочленение на запястье и два — над пальцами, а левая, не нуждавшаяся в большой подвижности, имела сочленение только в одном месте над серединой пальцев. В то же самое время задние края манжет стали закрывать предплечья; эти выступы были сначала закругленными, но в течение 40-х гг. стали удлиняться и заостряться, пока приблизительно к 1450 г. не приобрели форму листа и не стали доходить чуть ли не до самых налокотников. Такая форма сохранялась до конца XV в.

Переходим теперь к развитию ножных лат (фото 18; рис. 157—159). После приблизительно 1450 г. в моду вошла заостренная нижняя полоса наколенника, за исключением тех случаев, когда к ней прикреплялась кольчужная бахрома. После 1450 г. эта полоса стала гораздо короче. Примерно к 1430 г. боковое крыло каждого наколенника сильно увеличилось и приобрело слегка выпуклую форму и широкую неглубокую V-образную «складку» в центре; края их, так же как и края боковых крыльев налокотников, часто расширялись или отодвигались назад. Наколенники подобного типа использовались до конца XV в. с небольшими изменениями, хотя на некоторых иллюстрациях боковые крылья полностью окружают заднюю часть коленного сустава, например на картине Пизанелло «Мадонна со святыми Антонием и Георгием» (Национальная галерея, Лондон).

Другим усовершенствованием было добавление примерно с 1430 г. подвижной пластины поверх набедренника. Она закрывала просвет между выпуклым краем основной пластины, которая, тем не менее, сохранила свой изгиб, и пахом. Сама эта пластина, в свою очередь, имела выпуклый верхний край с загнутым краем (рис. 158). После приблизительно 1450 г. она обычно прикреплялась к основной пластине набедренника одной узкой полоской с зазубренным краем. Затем, после 1470 г., появилась тенденция слегка поднимать верхний край основной пластины в середине, пока, наконец, к 1490 г. он не стал напоминать плоскую букву S; к 1500 г. он приобрел вогнутую форму и располагался теперь параллельно верхнему краю верхней пластины (рис. 159). Набедренники в течение всего века сохранили шарнирные выступы с внешней стороны бедер; примерно с 1440 г. их обычно делили на две или более вертикальные «планки», соединенные друг с другом (рис. 158).

Как и везде, в течение всего века в Италии носили набедренники с широкой нижней пластиной, которые были сконструированы таким образом, что не надо было надевать наголенники (рис. 164).

Наголенники (поножи) в течение XV в. практически не изменялись, разве только в самом низу они лишились закругленных выступов над костями лодыжки, и нижний край у них стал прямым — их иногда надевали с более или менее остроносыми железными башмаками (рис. 178), но чаще всего с туфлями, покрытыми кольчугой (рис. 158). Эта кольчуга предназначалась для защиты верхней части ступни и прикреплялась намертво к нижнему краю наголенника, а к туфлям привязывалась шнурками с железными наконечниками (фото 19; рис. 158).

Наконец мы подошли к описанию шлемов. В Италии в течение XV в. использовали три основных типа шлемов: салад (селата), армэ, кабассет; большой бацинет надевали очень редко²⁵.

Как мы уже говорили, термин «челата» впервые упоминается в описи Гонзага 1407 г., где его очень четко отличают от «барбюта». Возможно, в этой описи под челатой подразумевался открытый бацинет, описанный в третьей главе. История его развития в Италии в течение последующих тридцати лет почти не исследовалась. Мы можем сказать с уверенностью только одно: приблизительно к 1430—1440 гг. использовались два типа шлема, которые обозначались обоими этими словами. Оба типа имели одинаковую форму и иногда снабжались забралом; оба они изготовлялись из единого куска металла и сзади и с боков протягивались почти до самых плеч; верхняя часть шлема была круглой формы с килеобразным выступом, имевшим отверстие в виде замочной скважины для прикрепления гребня. Этот выступ изгибался, повторяя форму назатыльника, и затем загибался вверх, образуя небольшой хвост. Различие между челатой и барбютом заключалось в форме отверстия для лица. У одного — это просто арка, возможно слегка сужавшаяся к низу, а у другого — это отверстие T-образной формы, часто имевшее по краю прикрепленную полоску стали, нечто вроде предохранительного ребра; иногда верхнюю перекладину буквы Т образовывали два овала, имевшие в месте соединения выступающий угол (рис. 52). Такая форма в точности воспроизводит классический греческий «коринфский» шлем. Было высказано предположение, что это — точная копия скульптурного изображения коринфского шлема или какого-то сохранившегося его образца. Таким образом, нет никаких причин считать, что этот шлем произошел от бацинета.

Никто пока еще не изучил хронологию развития бар-бюта (как его называли в Англии), поэтому очень трудно датировать сохранившиеся образцы. Насколько мне известно, Т-образная и «коринфская» формы лицевых отверстий вышли из употребления к 1470 г., в то время как открытая форма сохранялась до конца XV в.

Приблизительно к 1480 г. появилась новая форма итальянского салада, возможно имевшая своим прототипом барбют (рис. 57). Верх у этого шлема такой же круглый, как и у барбюта, только более плоский; края лицевого отверстия круто уходят назад, а хвост длиннее и сделан из одной или более пластин; к надбровной части обычно прикреплялась усиливающая пластина, часто с зазубренными краями. Такая форма сохранялась до конца второй половины XVI в. Другой вариант (рис. 54), появившийся приблизительно к 1490 г., имел приклепанное забрало, которое защищало все лицо и слегка закруглялось под подбородком. Часто забрало имело так называемую форму «мехов» — т. е. было украшено горизонтальными складками. Отверстием для глаз служил промежуток между верхней частью забрала и краем лицевого отверстия. И на открытом саладе, и на саладе с забралом держатель для гребня часто заменяли отдельным держателем для плюмажа, приклепанным к задней части тульи или, что было гораздо реже, спереди или сбоку. Это приспособление стало общераспространенным приблизительно в 1520 г.

К тому времени, когда армэ или, иначе, армет вошел во всеобщее употребление, этим словом, вероятно, называли любой шлем, тулья которого повторяла форму головы бойца и имевший забрало, т. е., отличавшийся от большого бацинета или салада. Современные ученые, однако, обозначают термином «армэ» закрытый шлем с длинными, подвешенными на петлях нащечными элементами (подбородниками), которые соединялись друг с другом на подбородке²⁶. В своей наиболее характерной для Италии форме он имел основную часть, выкованную из одного куска; ее прямой с боков край проходил на уровне чуть выше ушей. Сзади узкий назатыльник, повторявший форму головы, опускался до основания шеи; половинки подбородка, прикрепленные к нижнему краю основной части шлема, перекрывали назатыльник сзади, а также накладывались друг на друга на подбородке, где они соединялись штрифтом. Отверстие для лица, имевшее форму перевернутой арки и оставлявшее открытым только глаза, нос и часть щек, закрывалось тупорылым забралом на заклепках.

Армэ (армет), вне всякого сомнения, произошел от бацинета, и вначале его верхняя часть имела такую же заостренную форму, как и у поздних образцов бацине-та. По общему мнению, армэ появился в Италии, хотя самый ранний его экземпляр, поддающийся точной датировке, изображен на немецком надгробии²⁷Дитриха Хофера (предположительно 1416 г.) в Зюнхинге, Бавария. Шлем на фигуре этого рыцаря имеет заостренную форму и длинные подбородники, которые повторяют форму подбородка и шеи, а также отверстие для лица. Под подбородком видна застежка. Имеется скоба, вероятно для прикрепления клапвизора. Очень похожий шлем, приблизительно 1420 г., имеется в коллекции Чербурга (№ 57). У этого шлема вдоль нижнего края располагались крючки для прикрепления короткого предличника (который утерян). Этот шлем необычен тем, что забрало (также утерянное) не приклепывалось, а было полностью съемным и прикреплялось отдельной шпилькой к скобе, расположенной ниже лицевого отверстия. Петли подбородников, расположенные, как и у всех армэ, на внутренней стороне шлема, защищены небольшими планками, проходящими по нижнему краю основной части шлема.

Еще один ранний армэ, сделанный лет на десять позже, чем предыдущий, также хранится в Чербурге (№ 18). Верхняя часть его все еще заострена, но подбородники не так близко прилегают к подбородку и шее, а для съемного забрала (утерянного) имеются петли-заклепки. Этот шлем отличается исключительным своеобразием — его подбородники достигают уровня глаз и здесь образуют ряд зубчиков, совсем как у парковой ограды. Другой шлем того же периода, обнаруженный в XIX в. на острове Родос в груде доспехов (на о. Родос происходили тяжелые бои между рыцарями-госпитальерами, занявшими остров с начала XIV в., и турками, которые в конце концов в XVI в. (1522 г.) остров завоевали. — Ред.) (Оружейная палата Тауэра, Лондон, IV. 430), очень похож на чербургский, за исключением того, что верхние края щечек не имеют зубцов, а нижний край «хвоста» сделан из отдельной полосы, прикрепленной зажимами.

Следующую стадию эволюции армэ можно проследить на экземпляре приблизительно 1440 г. в Нью-Йоркском Метрополитен-музее (рис. 65). По форме он аналогичен шлему с острова Родос, за исключением того, что его верхняя часть, с еле заметным срединным гребнем, имеет круглую, а не заостренную форму. Этот шлем имеет два конструктивных новшества — усиливающую пластину с острым выступом, приклепанную над бровями, и рондель (частично реставрированный), на коротком стебле, который выступает, словно гриб, сзади на шее. Съемное забрало не очень большое и имеет тупорылую форму; разрез для глаз находится между его загнутым верхним краем и краем отверстия для лица. Справа выступает короткий штырек, который служит рукояткой для подъема забрала.

Назначение ронделя неизвестно. Высказывалось предположение, что он защищал заднюю часть шеи там, где перекрываются подбородники. Однако это опровергается тем фактом, что шлем XV в. из церкви Мелбери-Самп-форд в Дорсете (музей г. Дорчестер) (рис. 35) тоже имел рондель, хотя и был лишен подбородников. Более правдоподобное объяснение заключается в том, что рондель служил для прикрепления другой части лат, которая появилась примерно в то же самое время (1440 г.). Это был усиливающий воротник, или, как его обычно называют современные авторы, чехол (рис. 66, 67). Он состоял из пластины, повторявшей форму нижней части забрала и подбородка и обычно снабженной двумя пластинчатыми воротниками, причем нижний был заострен и спускался на грудь. Этот чехол прикреплялся к армэ с помощью ремешка, охватывавшего шею и застегивавшегося на спине. Стебель ронделя, вероятно, предназначался для того, чтобы ремешок не соскальзывал вверх или вниз, а сам рондель защищал ремешок от ударов оружия, если, конечно, не был чисто декоративной деталью. Верхний край чехла обычно пристегивался к штырьку забрала, но на некоторых экземплярах над этим штырьком имелась защелка, которая мешала забралу самопроизвольно от-крываться²⁸.

Хотя самым распространенным типом забрала был, по-видимому, описанный выше, тем не менее существовали еще два варианта. На некоторых медалях и рисунках Пизанелло, датируемых 40-ми гг. XV в., показаны армэ с забралами, которые хотя и имели обычную форму, но закрывали брови, а для обзора имелась щель, а не промежуток между краями забрала и лицевого отверстия. Мне удалось отыскать аналогичные изображения забрал, но только более поздние — после приблизительно 1450 г., хотя они, по-видимому, были в моде до 1480 г., поскольку шлем, раньше хранившийся в коллекции де Коссона, а теперь принадлежащий кавалеру Л. Марцоли из Бре-шии, изготовленный в это время, имеет забрало именно такой формы. Второй вариант изображен на серии из трех картин Учелло «Битва при Сан-Романо», выполненной около 1455 г., где забрала имеют форму двух полукруглых пластин со срезанными верхними краями, образующими отверстия для глаз.

После приблизительно 1450 г. появилась тенденция увеличивать отверстия для лица за счет уменьшения размеров подбородников спереди. Сначала просто вырезали большую треугольную выемку в центре нижнего края лицевого отверстия, в результате чего оно приобретало Т-образную форму. Приблизительно к 1460 г. это отверстие имело форму опрокинутой арки, иногда с выемкой в районе рта, и эта форма сохранилась до конца века. Приблизительно к 1460 г. сверху к шлему стали приделывать килеобразный гребешок, а крючки для предличника исчезли. Поэтому когда его надевали, то обычно прикрепляли к кожаному ремешку, располагавшемуся, словно колбаса в бутерброде, между нижним краем шлема и металлической полоской (рис. 68). В течение второй половины XV в. подбородники стали все ближе и ближе прилегать к подбородку и челюстям, этот процесс завершился в первом десятилетии XVI в. С увеличением лицевого отверстия забрало стало тоже увеличиваться, а начиная с 1470 г. его выступы уже закрывали заклепки (рис. 69). На шлемах с таким забралом заклепки прикреплены петлями, чьи передние секции приклепаны к внутренней стороне краев забрала, которое снималось, когда из петель вытаскивались шпильки.

Кабассеты в Италии XV в., по-видимому, не пользовались особой популярностью, и большинство рисунков тех лет изображают пехотинцев в открытых барбютах, саладах или просто полукруглых небольших железных шлемах. Тем не менее несколько кабассетов изображено, например, на фресках на тему «животворящего древа Креста» кисти Пьеро делла Франческо в Ареццо (1452—1466) и на работах Синьорелли (около 1500 г.); более того, несколько кабассетов явно итальянского происхождения дошли до нашего времени (один из них хранится в Швейцарском Государственном музее, № 3700). Они имеют форму шапки с широкими полями, сделанной из единого куска стали, но поля их обычно опущены вниз. Тулья сначала была круглой, но во второй половине XV в. у нее появился килеобразный гребешок, протягивавшийся до полей в виде срединного гребня (рис. 42). В отличие от других европейцев итальянцы редко, а может быть, и никогда не носили кабассеты с бевором.

Перед тем как перейти к описанию немецких доспехов, расскажем вкратце об итальянских «экспортных моделях». Как уже говорилось, итальянские оружейники изготавливали доспехи в стиле тех стран, куда их потом продавали, и несколько экземпляров можно идентифицировать. Большая часть этих доспехов, за исключением шлемов, повторяют итальянские доспехи по форме, но имеют отдельные неитальянские детали конструкции и украшений. Латы в немецком стиле, такие как в Хайлигенкройцкирхе в Швебиш-Гмюн-де (Баден-Вюртемберг), приблизительно 1470 г. — украшены бороздками в виде раковин, а края пластин имеют выпуклую форму в немецкой манере. Более того, нагрудный панцирь и плакарт часто приклепаны друг к другу, а не соединены ремешками. В самом конце века немецкая мода приобрела определенную популярность в Италии, если верить некоторым изображениям. Например, фигура Либералия в «Мадонне со святым Франциском и Либералием» кисти Джорджоне в соборе Кастельфранко облачена в итальянские доспехи, но наручники имеют типичную немецкую конструкцию и форму.

Доспехи, экспортировавшиеся в Испанию, например латы приблизительно 1470 г., хранящиеся в Толедском соборе, имеют большой плакарт, похожий на рыбий хвост, который был очень популярен на Пиренейском полуострове. Итальянские черты прослеживаются на некоторых кабассетах испанского типа и на западноевропейских саладах, которые будут описаны ниже. Следует отметить, что такие салады обычно дополняли доспехи, экспортируемые в Германию (рис. 53).

ГЕРМАНСКИЕ ДОСПЕХИ Около 1410—1500 гг.

С XIII в. в английских и французских источниках постоянно говорится о немецких мечах, особенно тех, что были изготовлены в Кельне. Однако немецкие доспехи за пределами Германии до XV в. упоминаются крайне редко. В 1397 г., согласно Фруассару, Томас Маубрей послал в Германию за доспехами для своей знаменитой, но не состоявшейся дуэли с Генри Болингброком, который закупил свои латы в Италии. С тех пор оружейники Южной Германии быстро совершенствовали свое мастерство и после приблизительно 1450 г. начали составлять конкуренцию мастерам из Северной Италии. Самыми крупными немецкими центрами производства брони были Ландс-хут, Инсбрук²⁹, Нюрнберг и конечно же Аугсбург. Имена и работы крупнейших мастеров из этих городов хорошо известны, но здесь, по недостатку места, мы упоминаем только семейство Хельмшмид из Аугсбурга, которые были для Германии тем же, что Миссалья для Италии. Большим мастером был Лоренц Хельмшмид (1445— 1516 гг.), который имеет все права называться самым выдающимся из всех оружейников, хотя недавние исследования показали, что его брат Йорг (предположительно около 1505 г.) по мастерству почти не уступал ему.

Изучение немецких доспехов XV в. затрудняется тем, что от периода, предшествовавшего 1450 г., сохранилось очень мало образцов. Поэтому нам снова приходится полагаться почти полностью на иллюстрации того времени; в связи с чем мы не можем дать такого подробного описания немецких доспехов, как итальянские для Италии того же периода. Однако нет никаких сомнений, что в XV в. немцы находились под очень большим влиянием мастеров, живших по другую сторону Альп — например, такие детали, как длинная юбка и тассеты, появились в Германии почти сразу же после появления их в Италии, а развитие перчаток и ножных лат в первой половине XV в. шло в обеих странах почти одинаково. В конце концов, в последние годы века произошло смешение обоих стилей, но об этом мы поговорим ниже.

За период с 1410 по 1420 г. форма немецких доспехов почти не изменилась. В 20-х гг., однако, небольшой изгиб в нижней части некоторых нагрудных пластин, появившийся в конце XIV в., стал более выраженным, так что верхние две трети нагрудного панциря располагались под небольшим углом, а нижняя треть резко перегибалась и шла к талии (фото 20). Этот так называемый кастенбруст, часто украшенный вертикальными или расходящимися веером бороздками, оставался характерным немецким панцирем до приблизительно 1450 г. Его обычно дополняли упором для пики — в основном приклепанным, а не прикрепленным к скобе, как в Италии, — и предохранительным ребром у основания шеи. Края панциря на шее и на проймах усиливались металлическими полосами или загибались вверх.

Приблизительно к 1430 г., а может быть, немного раньше к нагрудному панцирю добавились спинная пластинка, длинная юбка из железных полос и кулет. С самого начала наспинник, похоже, выковывался из одного куска и украшался такими же бороздками, как и нагрудный панцирь, к которому он сначала, как и в Италии, прикреплялся петлями и ремешками с пряжками по бокам, в дополнение к ремешкам на плечах.

После приблизительно 1450 г. боковые петли и застежки были, по-видимому, заменены на ремень на талии. Нижняя пластина юбки образовывала арку над областью паха или иногда заменялась прямоугольными тас-сетами, прикрепленными ремешками. Иногда к бокам юбки приклепывались две металлические или кожаные петли для меча или кинжала; в других случаях они просто вставлялись в отверстие в юбке.

На алтаре Альбрехта II в Клостернёйбурге 1438 г. есть изображение кастенбруста, дополненного узкими сочлененными пластинами в области диафрагмы. Такая конструкция, по-видимому, не была широко распространена, но стала, вероятно, предшественницей конструкции, которая широко распространилась после приблизительно 1450 г. В ней оба панциря — и грудной, и спинной — заканчивались, немного не доходя до талии, где они накладывались на широкую поясную пластину, к которой они прикреплялись заклепками с зажимами; юбка и кулет соединялись аналогичным образом, но перекрывали друг друга снизу вверх. В течение 40-х гг. они становились все короче, и в то же самое время все шире использовалась более плоская нагрудная пластина, без ярко выраженного перегиба внизу, но с большим срединным гребнем. Два южногерманских нагрудных панциря подобной формы, датируемые приблизительно 1450—1455 гг., дошли до нашего времени, оба снабженные поясной пластиной описанного типа. Один из них, найденный на Халки-се (Метрополитен-музей), почти полностью совпадает с панцирем на статуе императора Фридриха III, датируемой 1453 г., в Винер-Нойштадте. Он украшен близко расположенными узкими бороздками, расходящимися из центра нижнего края к проймам и горловине; юбка отсутствует, но предохранительные ребра вдоль пройм и горловины сохранились; отверстие над серединой панциря показывает, куда прикреплялся воротник салада или большого бацинета. Другая нагрудная пластина (Музей города Вены) (рис. 189) имеет аналогичную форму, но без бороздок. Она никогда не прикреплялась к воротнику и сохранила юбку из трех накладывающихся друг на друга снизу вверх полос с зубчатыми верхними краями; нижняя полоса имеет загнутый край, образует арку в районе паха и раньше имела кольца для меча и кинжала. Оба панциря лишились своих упоров для рыцарского копья.

У венского панциря была такая же наспинная пластина и кулет, как и у другого комплекта доспехов того же времени (рис. 190). Наспинник, выкованный из одного куска стали, украшен ребрами, расходящимися из центра нижнего края к горловине и проймам; в середине верхней половины поясной пластины имеется небольшой узор в виде обращенного вниз веера. Кулет из четырех полос аналогичен прикрепленному к нагрудному панцирю; предохранительные ребра и железные полосы вдоль пройм и горловины отсутствуют.

В течение 50-х гг. XV в. новый тип нагрудного панциря постепенно сменил описанный. Он изготовлялся по итальянскому образцу с небольшим плакартом, соединенным с поясной пластиной, но этот плакарт, в отличие от итальянских кирас, прикреплялся к панцирю заклепками с зажимами. Известны несколько изображений кастен-бруста такого типа, например, на «Распятии» Конрада Лейба 1457 г. (Иоаннеум, Грац), но после приблизительно 1460 г. более плоская форма панциря со срединным гребнем стала, по-видимому, самой популярной.

В начале 60-х гг. появился стиль истинной немецкой «высокой готики», и с тех пор доспехи стали приобретать вытянутую форму, подчеркнутую струящимися бороздками на всех их частях. В течение этого периода кираса стала узкой в талии, а юбка и кулет укоротились и теперь только прикрывали бедра (рис. 191—192). Ку-лет обычно свисал с боков, сходясь в центральной точке, а юбка часто (хотя и не всегда) дополнялась заостренными тассетами, сделанными из одного куска железа, вроде тех, что носили в Италии.

Готический стиль был моде в Германии до приблизительно 1500 г., достигнув своего апогея в 1480-х гг. Классическими примерами того периода являются два комплекта доспехов в Музее оружия в Вене, изготовленные для эрцгерцога Максимилиана (позже ставшего императором), вероятно, в 1480 г. и эрцгерцога Зигмунда Тирольского примерно в то же самое время. Оба комплекта были сделаны Лоренцем Хельмшмидом. Они украшены «рябью» в форме раковины, края всех главных частей снабжены латунными бордюрами, а края второстепенных деталей отделаны выступающими зубчиками. Нагрудный панцирь у обоих доспехов имеет короткую юбку, предназначенную для того, чтобы ее носили без тассетов, и плакарт, состоящих из двух частей, перекрывающих друг друга снизу вверх. Края горловины и пройм загнуты, а на вершине плакарта имеется скоба, к которой крепится пружинная защелка воротника салада, который надевали вместе с этими доспехами. Справа шурупами прикручена маленькая овальная пластинка, к которой на шарнирах прикреплен упор для копья в форме крючка. Он крепился таким образом, чтобы его можно было загнуть вверх, если в нем не было нужды. Оба наспинника имели очень широкую поясную пластину, к которой приковывался кулет из трех перекрывающих друг друга снизу вверх пластин и верхней пластины из двух полос (накладывающихся друг на друга сверху вниз), у которых нижние края имели форму шеврона. Самая верхняя полоса на доспехах Зигмунда имеет глубокий V-образный вырез, а на доспехах Максимилиана вырез выполнен в виде вогнутой кривой. Основание шеи закрывается пластиной, прикованной к внутренней стороне этой полосы. Доспехи Зигмунда необычны тем, что проймы нагрудного и наспинного панцирей снабжены узкими неподвижными клиньями. Позже мы увидим, что после приблизительно 1490 г. клинья в этих местах станут подвижными.

Описанный тип кирасы, с разной степенью отделки, был самым популярным в Германии до приблизительно 1490 г., и широко использовался до начала XVI в.

В Инсбруке, где, как и следовало ожидать, оружейники находились под особо сильным влиянием итальянских мастеров, предпочтение отдавалось более округлым и не так тщательно украшенным формам. Тем не менее пара латных рукавиц, изготовленных Каспером Ридером Инсбрукским приблизительно в 1480—1485 гг. (Чербург, № 49), столь же «готична», как и все изготовленное в Аугсбурге (рис. 115). Излюбленным типом доспехов инсбрукских мастеров были латы, имевшие наспинники с поясными пластинами, аналогичные тем, что хранятся в Музее города Вены (описаны выше). Кираса, изготовленная Христианом Трейтцем приблизительно в 1485—1490 гг. (Музей оружия, Вена, А. 109 в), относится именно к этому типу, хотя очень короткая юбка без тассет в этот период применялась в Германии повсюду. Такая конструкция с поясной пластиной, перекрывавшей нагрудник или перекрываемой им, вновь обрела популярность в последнее десятилетие XV в. и сохранялась до тех пор, пока доспехи не вышли из употребления.

Незадолго до 1490 г. в Инсбруке изготовлялись нагрудные и наспинные панцири, выкованные из одного куска стали и снабженные планками, которые проходили по их нижнему краю, предназначаясь для прикрепления юбки и кулета. Одним из самых ранних образцов таких кирас является кираса, изготовленная Гансом Пруннером, вероятно в 1488—1489 гг. (Музей оружия, Вена, А. 9), которая снабжена самым ранним документированным образцом подвижных клиньев на пройме грудного панциря и прямоугольными тассетами, изготовленными из многочисленных пластин, перекрывающихся снизу вверх и прикрепленных намертво к юбке. В последнем десятилетии XV в. все эти особенности широко распространились по всей Германии и использовались до тех пор, пока существовали сами доспехи. Наспинный панцирь, использовавшийся с 1490 по 1510 г., характерный, очевидно, для Инсбрука, состоял из трех частей: большой центральной пластины, нижняя часть которой имела форму усеченного треугольника, и двух боковых пластин на петлях, протягивавшихся под руками (рис. 193, 195). Такой тип наспинника обычно доходил только до талии, но на образце 1490— 1495 гг., созданном Каспером Ридером (лондонский Тауэр, III. 1293—1294 гг.), к нему прикреплена поясная пластина (первоначально съемная) с кулетом обычной готической формы (рис. 195). В течение последнего десятилетия XV в. все формы нагрудной пластины постепенно заменила одна форма — куполообразная, без срединного выреза, очевидно пришедшая в Германию из Италии через Инсбрук.

Перед тем как перейти к обсуждению средств защиты конечностей, следует рассказать о новом, очень важном элементе доспехов, появившемся в 30-х гг. XV в., — воротнике, горжете. Обычно он состоял из двух пластин, задней и передней, охватывавших основание шеи и верхнюю часть груди и спины. К верхним краям его прикреплялись две или три узкие пластинки, защищавшие саму шею. Обе половинки прикреплялись с одной стороны петлями, а с другой имели защелку — обычно шпильку, которая вставлялась в прорезь в виде замочной скважины. Верхний край воротника был загнут, ближе к концу века он часто вставлялся в неглубокий ободок, шедший по нижнему краю шлема, что позволяло поворачивать голову. Такие воротники изображены на алтаре Вюрцакер 1437 г., изготовленном Гансом Мульшером (Немецкий музей, Берлин) и на «Распятии» Конрада Лейба 1449 г. (Исторический музей, Вена) и на многих памятниках и картинах второй половины XV в.

Самый ранний экземпляр, дошедший до нас, является частью доспехов, изготовленных для императора Максимилиана I приблизительно в 1490 г. Лоренцем Хельмшмидом (Венский музей оружия, А. 79); его предполагалось носить поверх кирасы — так делали до середины XVI в. Такой тип воротника наиболее часто встречается среди изделий немецкой Оружейной мастерской Генриха VIII в Гринвиче. Но чаще воротник надевали под кирасу, благодаря чему она лучше держалась, а вес распределялся более равномерно. И вправду, у тех доспехов, у которых шлем застегивался поверх края воротника и у которых, как стали делать с 1500 г., наплечники прикреплялись к воротнику ремешками с пряжками, он держал на себе почти весь вес доспеха. Следует отметить, что в Италии воротник почти не носили до 1510 г., но после 1520 г. уже редкие доспехи не имели его.

За первые десять лет описанного в этой главе периода форма наручников, используемых в Германии, изменялась мало (рис. 132), но в 1420 г. вошли в употребление небольшие пластинчатые оплечья, которые надевали поверх рукавов боевой куртки или кольчужной рубахи. Вначале они состояли из круглой пластины, закрывавшей плечевой сустав и имевшей несколько пластинок, протягивавшихся до середины верхней части руки, уменьшаясь в размерах сверху вниз. На некоторых рисунках эти пластинки достают до локтя, но такие формы встречались редко. Такая простая форма оплечья, часто усиленная в районе подмышек круглым или веерообразным диском, использовалась с небольшими изменениями приблизительно до 1460 г. Пара оплечий, хранящихся в Чербурге (№ 18), со знаками итальянских мастеров, но выполненная в западноевропейском стиле в 1430 г., имеет небольшие бесагью, соединенные с главными пластинами (рис. 129): гораздо чаще эти бесагью изготовлялись отдельно и прикреплялись кожаными ремешками изнутри. В течение 50-х гг. XV в. оплечья стали все чаще прикреплять намертво к наручникам, защищавшим верхнюю часть руки и имевшим форму желоба. Иногда они делались из пластинок; такая конструкция стала привычной после 1460 г., и сохранила популярность вплоть до XVI в.

В 50-х гг. XV в. главная пластина оплечья увеличилась в размерах и стала закрывать часть груди и спины (рис. 137—138), особенно спины, превратившись, таким образом, в настоящий наплечник. Редкий экземпляр оплечья этого времени, хранящийся в лондонском Тауэре (III. 1305), присоединен тремя пластинками к верхней жело-бообразной части наручников. Однако изготавливались и съемные наплечники подобной формы, которые прикреплялись к наручникам одним шнурком с металлическим наконечником или ремешком вокруг руки, который застегивался с помощью пряжки. Тауэрский наплечник сохранил свою застежку, с помощью которой прикреплялся бесагью. Задняя его часть часто была украшена близко расположенными бороздками, аналогичными тем, что мы видели на статуе в Винер-Нойштадте и на нагруднике того же периода, хранящемся в Нью-Йорке, о котором мы уже говорили. Наплечник такого типа широко использовался до 1500 г.; после 1470 г. он приобрел вырез спереди над подмышками, а заднее «крыло» стало еще больше (рис. 138). В то же самое время, с развитием стиля «высокой готики», крыло стало похоже на раковину с зазубренными краями и поверхностью, покрытой рябью (рис. 137—138). На доспехах эрцгерцога Зигмунда в Вене видна другая деталь, ставшая популярной в последнее десятилетие XV в., — защитная пластина в итальянском стиле, закрывавшая перед и бока наплечников³⁰.

Их верхние края были загнуты, образуя невысокий бортик. К сожалению, левая усиливающая пластина на венских доспехах утеряна. Иногда бортики изготавливались отдельно и приклепывались прямо к наплечнику. В последние пятнадцать лет XV в. инсбрукские оружейники делали наплечники почти исключительно итальянского стиля. Наплечники у доспехов № 24 в Чербурге, например, без сомнения, были бы признаны итальянскими, если бы на них не было знака Кристиана Трейтца из Инсбрука.

Особый вид наплечников, появившихся в 80-х гг. и напоминавших по форме баранью ногу, изготавливался из узких, соединенных между собой пластин, которые полностью закрывали плечо и верхнюю часть руки. Примером могут служить наплечники приблизительно 1485 г., выполненные в манере Лоренца Хельмшмида в

Вене (А. 79).

Подобные наплечники, очевидно, были придуманы для колбентурнира (см. главу 7), но большинство дошедших до нас образцов встречаются на доспехах второго десятилетия XVI в., которые создавались для пешего боя на турнирах.

В течение XV в. наручники в итальянском стиле широко использовались в Германии наряду с немецкими, состоявшими из трех частей. Они были обычно симметричными и имели боковые крылья веерообразной или сердцевидной формы. После 1460 г. края боковых крыльев стали зазубренными, а сами крылья украшались рябью. Еще в 1485 г. наручники, снабженные тем типом наплечников, о котором говорилось в предыдущем параграфе (Венский музей оружия), имели промежутки над внутренней поверхностью локтя, полностью заполненные многочисленными небольшими пластинками³¹. Мода на такие наручники сохранялась до второго десятилетия XVI в.; вновь они появились только в начале XII в. В последнее десятилетие XV в., с исчезновением готического стиля, в моду вошла более простая форма бокового крыла. Иногда его делали овальным с загнутым вниз краем и V-образной «складкой» посередине. В связи с этим закрытый наплечник обычно снабжался наверху поворотником, т. е. наручник изготовлялся отдельно и снабжался фланцем по нижнему краю, который скользил по желобку в верхней части наручника. Иногда (а после 1520 г. такое устройство стало общераспространенным) желобок делался на наплечнике, а верхняя часть наручника имела фланец (рис. 150—151).

В начале обсуждаемого периода типичный немецкий наручник состоял, как и прежде, из желобообразной верхней части, закрепленных наручей и довольно маленького налокотника в форме ракушки, который защищал только локтевой сустав и прилегающие к нему участки. Все эти части пришнуровывались отдельно к рукавам боевого дублета или кольчуги (рис. 132). Иногда налокотники имели форму диска, который, приблизительно около 1440 г. и чуть позже, был довольно большим, но такая форма вышла из употребления сразу же после 1450 г. В течение второй половины XV в. верхняя часть наручников прикреплялась к наплечнику или оплечью заклепками с зажимами, а налокотники — к обеим частям наручников с помощью кожаных ремешков с внутренней стороны (рис. 136). У такого типа наручников наручи тоже часто имели форму желоба, а весь наручник прикреплялся к руке ремешками, охватывающими ее и застегивавшимися с помощью пряжек, а к плечу — шнурком с металлическим наконечником. Такой простой тип наручников, защищавший руку только с внешней стороны, назывался в Англии, по-видимому, сплинтом (splint), и часто использовался в дешевых доспехах для простых воинов (военное снаряжение). Другой тип конструкции, применявшийся на доспехах высокого качества, отражен на латах Максимилиана и Зигмунда в Вене (рис. 137). Здесь обе части наручника и налокотник, хотя и делавшиеся отдельно, соединялись друг с другом шнурками с металлическим наконечником, которые прикрепляли их к боевому дублету на локте. Во второй половине XV в., как видно на этих доспехах, стала популярной закрытая верхняя часть наручников. Она крепилась либо на петлях, либо на ремешках, как и наручи. Однако чаще она имела форму трубы и надевалась как браслет; на наручниках такого типа обе части в месте соприкосновения с внутренней частью локтевого сустава снабжались одной или несколькими пластинками. После 1540 г. налокотник стал крупнее, и у него появился V-образный выступ над сгибом локтя, а его ракушкообразная форма подчеркивалась бороздками.

Впрочем, бороздками украшали и весь наручник. В наиболее выраженной форме, в течение двух десятилетий, с 1470 по 1490 г., налокотник образовывал длинный острый выступ на сгибе локтя, но в последние десять лет XV в. появилась более округлая форма налокотника, без бороздок (фото 23), которая использовалась вплоть до XVI в.

Как уже отмечалось, латные рукавицы в Германии и Италии поначалу следовали более или менее общей линии развития, за исключением того, что в Германии они всегда были симметричными, а манжеты не имели заостренных выступов. Форма «песочных часов» латных рукавиц сохранялась до 1430 г., но уже к 1425 г. появилась новая их форма, у которой пястная пластина доходила до кончиков пальцев, а задняя часть манжеты протягивалась до середины предплечья. Такая латная рукавица защищала тыльную и боковые стороны ладони и имела узкий ремешок с внутренней стороны запястья (рис. 113). Основная пластина часто изготовлялась из одного куска железа, слегка изгибалась в районе костяшек, а у основания большого пальца повторяла его форму. Сам большой палец защищался небольшими пластинами, приклепанными к кожаной основе. Иногда аналогичные пластинки (или кусочки кольчуги) защищали и другие пальцы. У латных рукавиц этого времени, хранящихся в Чербурге (№ 19) (рис. 112—113), имеется соединение, позволявшее слегка сгибать руку в районе запястья. На правой латной рукавице 1440 г. в Музее немецкой истории, Берлин, пластинки на пальцах имеют два сочленения, а рукавицы 1450—1460 гг. Конрада Трейтца-старшего из Инсбрука (Чербург, 24с) — только одно, вдоль костяшек пальцев. Все эти латные рукавицы имеют внутренние тканевые рукавицы, частично пришитые, а частично завязывающиеся ремешками вокруг пальцев.

Латные рукавицы, описанные выше, использовались повсеместно приблизительно до 1460 г., хотя уже в 50-х гг. их начал сменять новый тип. Латные рукавицы этого типа были вытянуты в длину и сужались у запястья, повторяя форму локтевой кости. Они имели отдельный чехол для большого пальца, прикрепленный на петлях, узкие сочленения и пластины для пястья и пальцев соединялись пластиной над костяшками, которая повторяла их форму.

С 1460 по 1500 г. манжета обычно была очень сильно заострена, а тыльная сторона рукавицы украшена расходящимися ребрами. Линии раздела между пальцами были обозначены выемками V-образной формы (рис. 114). В течение того же периода на короткое время вошли в моду латные рукавицы с отдельными пальцами, хотя им так и не удалось вытеснить рукавицы типа вережки. Такие латные рукавицы по-прежнему защищали только тыльную сторону ладони и запястье, к которым крепились кожаной подкладкой, ремешками, пересекавшими ладонь, а также ремешками с пряжками с внутренней стороны манжеты. Однако манжету часто дополняли внутренней пластиной, крепившейся на петле с одной стороны и ремешком с пряжкой с другой. В последнее десятилетие века вошла в моду манжета с прямым краем и внутренней пластиной, прикрепленной защелкой со шпилькой, — такая конструкция к 1500 г. вытеснила прежнюю форму.

Следует отметить особый тип латных рукавиц, использовавшихся в последнюю четверть XV в. У них были манжеты, достигавшие локтя и крепившиеся к налокотнику шнурком с металлическим наконечником. Для таких латных рукавиц были не нужны наручники.

Примерно до 1460 г. развитие средств защиты ног в Германии шло по тем же направлениям, что и в Италии. Основное различие заключалось в том, что немцы предпочитали более мелкое боковое крыло, иногда имевшее веерообразную форму, и не носили кольчужную бахрому ниже колен или кольчужные башмаки. Немецкие сабато-ны делались из горизонтальных железных пластин и имели очень острый носок (рис. 169—170), и были похожи на современные кожаные туфли. Однако на алтаре Конрада Витца (приблизительно 1440 г.) в музее Кунстхалле, Базель, показана очень редкая форма башмака с широким, почти прямым носком. Самые ранние немецкие ножные латы, дошедшие до нас, датируются 1450—1460 гг. (Музей города Вены; 61) и по форме своей напоминают итальянские, хотя боковые крылья украшены более искусной рябью, чем это обычно делали в Италии, а края пластин отделаны штриховкой. Набедренники имели одну удлиняющуюся пластину, крепившуюся к внешнему краю петлями, и дополнительную пластину сверху, соединявшуюся с основной пластиной узкой полоской.

Основная пластина имела вогнутый верхний край с резко выраженным изгибом. Поножи делались из двух пластин, как обычно, но крепились изнутри с помощью защелок со шпильками-крючками, а не ремешками с пряжками. Внизу поножи изгибались, защищая обе стороны ступни, и имели два отверстия, куда вставлялись шпильки, к которым крепились башмаки. Верхние края башмаков заходили под поножи. Эти сабатоны имели очень острые носки в форме расплющенной сосновой шишки с пятью зазубренными пластинками, которые закрывали только верх ступни, накладываясь друг на друга в сторону лодыжки. Нижние края железных башмаков имели длинный выступ под подъемом ноги, позже, впрочем, он исчез.

Набедренники венских доспехов этого периода были исключительно простыми. Это хорошо видно на фигуре Зигмунда Лентерсхайма (предположительно 1460 г.) в Ансбахе (Бавария). Они украшены бороздками, расположенными по диагонали, такое украшение или подобное ему было обычным до последнего десятилетия XV в. (рис. 161). Сабатоны тоже часто украшались бороздками, но поножи — никогда. В течение 60-х гг. набедренники удлинились за счет увеличения числа пластин наверху и, соответственно, на боковых удлиняющих пластинах. На доспехах Зигмунда и Максимилиана (около 1480 г.), хранящихся в Вене (которые, отметим, не имеют тассет), набедренники почти достигают бедер, в районе паха образуют арку и имеют не менее пяти пластин вверху. На этих доспехах видна еще одна деталь: съемные, заостренные носы большой длины для башмаков.

В течение последних десяти лет XV в. набедренники приобрели свою обычную длину. В их верхней части остались одна-две пластины. В то же самое время са-батоны с длинными носками сменились довольно широкими башмаками с закругленными носками (так называемые «медвежьи лапы»). Пара ножных доспехов с башмаками подобного типа, датируемая самыми последними годами XV в. и, вероятно, изготовленная в Инсбруке, хранится в Чербурге³²(№ 23) (рис. 161), а похожие башмаки изображены на фигуре Ганса фон Беш-витца (предположительно 1496 г.) в Штрела-на-Эльбе.

Следует также отметить, что в Германии XV в., как и повсюду, набедренники часто надевали без поножей.

Самыми популярными средствами защиты головы в Германии до 1450 г. оставались бацинет и кабассет. Старый тип бацинета с кольчужным предличником и без укрепляющих пластин изображен на алтаре в Кло-стернойбурге (близ Вены, Австрия) 1439 г., однако нет никаких сомнений в том, что большой бацинет начали носить в Германии еще в 20-х гг. XV в., а с 1430 г. он стал повсеместно распространенным. Насколько можно судить по рисункам, немецкий большой баци-нет был меньше и точнее повторял форму головы и шеи, чем шлем, носившийся в Западной Европе, хотя конструкция у них была одинаковой. Основная, верхняя часть немецкого бацинета была аналогична той, что была у старого бацинета, которая протягивалась сзади, образуя длинную воротниковую пластину. Иногда воротниковую пластину вместе с основной частью бацинета делали из одного куска стали, но чаще — отдельно, а потом присоединяли с помощью заклепок. Спереди имелась такая же пластина, обычно приклепанная с обеих сторон, чтобы ее можно было открыть, когда шлем надевали на голову. Под ней располагался большой воротник — бевор, закрывавший лицо ниже носа. Иногда его делали из одного куска с передней пластиной. Съемное забрало крепилось на обычных скобах с обеих сторон основной части шлема; их иногда закрывали ронделями. Большой бацинет обычно привязывался ремешками к нагрудному и спинному панцирям и не поворачивался вместе с головой.

Бацинет 1420 г., хранящийся в коллекции Дино (Метрополитен-музей), почти наверняка немецкого происхождения, иллюстрирует раннюю форму вышеописанного большого бацинета. Воротниковые пластины не очень длинные, бевор довольно плоский, тулья не повторяет форму шеи, а забрало является округлым вариантом остроконечного забрала старого «собачьего» шлема. В той же самой коллекции хранится еще один немецкий бацинет, который, как утверждают, был найден среди других в Афинах и, по-видимому, был изготовлен в 1435—1440 гг. (рис. 24). Его тулья не так сильно заострена и повторяет форму шеи, а воротниковые пластины длиннее. Бевор не только длиннее, но и сильнее выступает вперед; он повторяет форму полукруглого забрала, которое закрывает его почти точно так же, как веко — глаз. И забрало, и бевор имеют множество маленьких круглых отверстий для зрения и дыхания. Аналогичный шлем с горизонтальными прорезями для зрения, с бевором и передней воротниковой пластиной, сделанными из одного куска железа и приклепанными в том же месте, где и забрало, изображен на алтаре Конрада Витца 1440 г. в Базеле (фото 20).

Второй из двух шлемов в коллекции Дино является прямым предшественником одного из последних больших боевых бацинетов, изготовленных в Германии. Он похож на итальянский шлем в Историческом музее в Берне (№ 80), который датируется приблизительно 1450—1460 гг. и имеет клеймо Конрада Трейтца-стар-шего из Инсбрука. Этот шлем очень похож на бацинет, хранящийся в Нью-Йорке, только тулья у него округлая и имеет килеобразный гребешок, а забрало и бевор сильнее выступают вперед.

Армэ (армет), похоже, не был популярен в Германии до начала XVI в., хотя, как мы уже говорили, самое раннее изображение шлема этого типа встречается на фигуре Дитриха Хофера (предположительно 1416 г.) в Зюнхинге (Бавария). Следует отметить также прекрасный шлем приблизительно 1440 г. из Фюрстенвальде, который до Второй мировой войны хранился в музее Цейхгауз в Берлине. Этот шлем формой основной части и забрала не похож на второй бацинет из коллекции Дино, но по конструкции шлем из Фюрстенваль-де — настоящий армэ с большими подбородниками, прикрепленными на петлях и очень точно повторяющими форму подбородка и шеи. Сзади нет ронделя, но петли подбородников защищены фланцами, как и у современных ему итальянских армэ.

Немецкие кабассеты XV в. в целом сохранили ту же форму, что и в XIV в. Их делали из одного куска железа, а их широкие поля были часто опущены вниз по всему периметру. В течение первой половины XV в. их основная часть была либо цилиндрической с уплощенной конической вершиной, либо почти куполообразной с небольшим выступом наверху. В 40-х гг. появился невысокий килеобразный (рис. 40—41), а два экземпляра приблизительно 1470—1490 гг. (Метрополитен-музей и бывший музей Цейхгауз в Берлине) имеют округлые тульи, украшенные мелкими спиральными бороздками. Поля этих кабассетов тоже опущены, причем по краям сильнее, чем спереди или сзади (рис. 44). Те кабассе-ты, у которых поля равномерно опускались вниз по всему периметру, имели арки над глазами или единую горизонтальную щель для зрения. Такой тип кабассета часто носился с отдельным бевором в виде ковша, который закрывал лицо ниже глаз и прикреплялся ремешком с пряжкой на шее (рис. 40). К нему всегда добавляли подбитую войлоком подкладку. Такой бевор обычно имел заостренную воротниковую пластину, закрывавшую верхнюю часть груди.

Ранняя история немецкого салада (по-немецки Schaller) еще не изучена. Самые ранние упоминания о нем встретились мне в двух описях, хранящихся в архивах Инсбрука. В одной из них, датируемой 1425 г., говорится о drei tschelern, а в другой, 1426 г. — о drei tscheleden. Форма этих шлемов неизвестна, но «tsche-lede», очевидно, является искаженным итальянским словом «celata», и поэтому можно предположить, что ранние салады, как и повсюду, ввозились в Германию из Италии. Они могли иметь форму, описанную в главе 3, хотя мне не удалось найти немецких изображений подобного шлема. И хотя на немецких картинах шлемы типа салада начали появляться уже в 40-х гг., до 1460 г. они были очень редкими.

Приблизительно до 1460 г. немцы предпочитали салад, открытый или с забралом, с хвостом средней длины, который, очевидно, появился во Франции или Бургундии и который к середине века изготовлялся также в Северной Италии и вывозился в Германию и Западную Европу (см. конец этой главы). Наряду с ним использовали и изготовлявшийся в Германии кабассет, с прорезью для глаз на полях, с которым надевали бевор. Вероятно, в течение 50-х гг. у этого типа кабассета появился небольшой хвост, как у салада, а к 1470 г. он приобрел некоторые черты западноевропейской формы — так появилась форма сала-да «су-вестер», которая была исключительно немецкой. Немецкий салад был больше и выше западноевропейского, и хвост у него был гораздо длиннее и часто загибался вниз. Две наиболее популярные разновидности, использовавшиеся до конца XV в., имели либо полузабрало, у которого отверстие для глаз находилось между его верхним краем и нижним краем лицевого отверстия, либо такой салад изготавливался из одного куска стали, а отверстие для глаз прорезалось в переднем крае основной части шлема. Только очень немногие немецкие салады имели полное забрало, т. е. сделанное вместе с зазубренным и заостренным щитком над отверстиями для глаз. В целом такие шлемы были в Германии довольно редки. После 1480 г. хвост иногда делали из пластин и очень сильно загибали вниз (рис. 58). Многие немецкие сала-ды с забралом имели деталь, о которой мы еще не говорили, а именно защелку с пружиной, которая удерживала забрало в закрытом положении. На одном саладе, приблизительно 1485 г., изготовленном Йоргом Вагнером в Инсбруке (сейчас в Метрополитен-музее в Нью-Йорке), имелась также приклепанная вилка, с помощью которой забрало открывалось. Эта деталь стала распространенной в XVI в.

В последнее десятилетие XV в. в употребление вошли две новые формы салада, правда на короткое время. Первый из них, так называемый «черный салад»³³, предназначался, главным образом, для рядовых воинов, и дошедшие до нас образцы отличаются довольно грубой работой (рис. 61). Полное забрало у такого шлема — плоское, с двойным зрением; тулья наверху уплощена и имеет большой гребень, который протягивается до конца хвоста, нижний край имеет вогнутую форму и почти никогда не загнут. Поверхность дошедших до нас образцов не полирована — оставлена в таком виде, в каком она вышла из-под молота, отсюда и название — «черный салад». Иногда, впрочем, салад красили или покрывали тканью, которая прошивалась через парные отверстия по всему периметру полей.

Второй тип салада, появившийся в конце XV в., являлся, похоже, слегка измененным вариантом итальянского салада с забралом конца XV в. (см. выше). Основная его часть повторяет форму черепа и имеет очень короткий пластинчатый хвост; забрало надевалось без бевора и потому полностью закрывает лицо; нижний край часто закругляется под подбородком. Салад обычно снабжался двумя горизонтальными прорезями для глаз и аналогичными вентиляционными прорезями для рта.

Очень редкий вариант салада, использовавшийся с 1480 по 1510 г., имел бевор, прикованный в тех же самых местах, что и забрало (рис. 62). Этот бевор имел вентиляционные прорези для рта и верхнюю часть, сделанную из отдельной приклепанной пластины, которую можно было слегка опустить, освободив пружинную защелку. Как мы увидим в следующей главе, такая форма салада была, вероятно, предшественницей закрытого шлема, наиболее характерного средства защиты головы в XVI в.

И наконец, следует упомянуть об, очевидно, уникальном шлеме работы Лоренца Хельмшмида, изготовленном для Максимилиана I приблизительно в 1490 г. (Музей оружия, Вена, А. 79). С первого взгляда этот шлем напоминает обычный немецкий салад с длинным, пластинчатым хвостом и полным забралом, которое носили без бевора. На самом деле основная часть этого шлема протягивалась до середины шеи, а хвост прикреплялся к ней на уровне ушей. Шлем снабжен бевором, который прикреплялся на петлях слева. Его нижний край имеет по всей длине фланцы, обращенные внутрь, благодаря чему бевор мог поворачиваться вдоль загнутого края воротника.

ДОСПЕХИ ЗА ПРЕДЕЛАМИ ИТАЛИИ И ГЕРМАНИИ Около 1410—1500 гг.

Следует еще раз подчеркнуть, что мы знаем очень мало о доспехах, изготавливавшихся в позднее Средневековье за пределами Италии и Германии, главным образом потому, что нам удалось идентифицировать всего лишь несколько дошедших до нас образцов. Тем не менее трудно поверить, что не сохранилось других примеров таких доспехов, и я не сомневаюсь, что для многих доспехов, считающихся сейчас итальянскими или немецкими, со временем будет установлено их истинное происхождение. Проблема идентификации усложняется тем, что из Италии и Германии вывозилось очень много доспехов, но если латы находятся в той или иной стране с эпохи Средневековья, это еще не значит, что они привозные. Более того, есть все причины полагать, что иностранные оружейники копировали итальянские и немецкие образцы — подобно тому, как сейчас изготовители одежды по всему миру копируют парижские модели, — а это, без сомнения, не способствовало развитию национальных стилей. Тем не менее мы можем, главным образом по рисункам и картинам, представить себе в общих чертах доспехи, изготавливавшиеся за пределами Италии и Германии. Но перед этим следует рассказать о самых крупных центрах производства защитного вооружения в других странах Европы.

В Англии главным центром производства доспехов был Лондон, а имена оружейников, работавших в нем, известны с конца XIII в. Лондонская компания оружейников, основанная в XIV в., существует до сих пор. Во Франции издавна важным центром производства защитного вооружения был Париж. Шамбли, Бове и Шартр, по-видимому, славились своими кольчугами. Другими французскими центрами были Валансьен, Бордо и конечно же Тур и Лион, где с начала XV в. работало много итальянских мастеров, часто выполняя заказы короля. В 1494 г. Габриэль и Франческо Мерате из Милана на три года были посланы в Арбуа, в Бургундии (историческая область Франш-Конте, департамент Юра, Франция), чтобы изготовить для императора доспехи в бургундском стиле. Мы ничего не знаем об их мастерской, а также о том, работали ли в Арбуа другие мастера, но два образца их работы дошли до нас. Они помечены словом «ARBAS», над которым изображена корона, и выполнены скорее в итальянском стиле (Музей оружия в Вене, В. 71; Швейцарский Государственный музей в Цюрихе, LM 4955). В Испании славились своими доспехами Бургос, Севилья, Калатаюд и Кастий-он-де-лас-Армас. Было высказано предположение, что знак, напоминающий отпечаток вороньей лапы, обнаруженный на доспехах XV в. испанского производства, принадлежал мастерам одного из двух последних городов. Во Фландрии, где оружейники не уступали итальянским и немецким в мастерстве, центрами производства защитного вооружения были Брюгге, Антверпен, Турне, Гент и конечно же Брюссель. В Скандинавии, по-видимому, не было крупных центров, и, насколько известно, все доспехи, за исключением самых простых и бедных, импортировались из Германии.

В течение всего XV в. во всех странах Западной Европы предпочитали доспехи, которые можно назвать итальянскими с вариациями. В этих странах существует много рисунков доспехов, чисто итальянских по форме, например, на серии английских медных мемориальных досок, из которых самым характерным примером является доска Ричарда Фокса (предположительно 1439 г.) в Аркесдене, Эссекс. Но при этом англичане отдавали предпочтение некоторым вовсе не итальянским деталям. В течение большей части описываемого периода в Англии были популярны диски-бесагью, а также повсеместно использовались (после 1450 г.) симметричные налокотники, часто изготовленные и крепившиеся по немецкому образцу, приклепанные, а не привязанные ремешками к верхней нагрудной пластине плакар-ты, латные рукавицы с пластинками на запястьях, а также слегка измененные украшения — бороздки и зазубренные края. Приблизительно с 1470 г. в Англии появилась мода прикреплять тассеты к середине юбки. На доспехах, изготовлявшихся в Испании, к примеру на итальянских латах в Толедском соборе, конец плакарта имеет форму широкого рыбьего хвоста (рис. 146), хотя следует отметить, что эта деталь встречается и на доспехах, не имеющих никакого отношения к Испании. Во Фландрии, где было сильно влияние Германии³⁴, немецкие доспехи иногда появляются на иллюстрациях (например, на алтаре в Генте работы братьев Ван-Эйк, а в Тонгресе в 1954 г. была обнаружена усовершенствованная форма кастенбруста, приблизительно 1460—1470 гг., на котором стояло, возможно, клеймо города Льежа (теперь он хранится музее Порте-де-Хал в Брюсселе).

Как и в Германии, в Западной Европе приблизительно до 1430 г. носили бацинет с кольчужным предлич-ником, но забрало у него было округлое. Однако после 1420 г. более популярным стал и оставался таким приблизительно до 1450 г. большой бацинет, после чего он постепенно перешел в разряд турнирных шлемов. В конструктивном отношении этот бацинет был похож на немецкий, но, как уже говорилось, был гораздо больше и не так точно повторял форму головы. Задняя воротниковая пластина обычно делалась из одного куска с основной частью шлема, а передняя воротничковая пластина была приклепана по бокам и иногда выковывалась из одного куска с бевором, хотя последний часто изготовлялся отдельно. Самая распространенная форма забрала представляла собой выдающийся вперед округлый выступ с двумя горизонтальными прорезями для глаз и множеством маленьких круглых вентиляционных отверстий. Два дошедших до нас боевых бацинета (Метрополитен-музей; Чербург, № 19) имеют забрала в форме так называемой «лягушачьей губы», т. е. образованы двумя вогнутыми кривыми, сходящимися в самой высшей точке, вдоль линии единой горизонтальной прорези для глаз. Другой интересный пример из Буржа (теперь хранящийся в коллекции Паульяк в Париже) имел забрало ортодоксального типа с большими пластинами на месте бровей, которые были украшены бороздками. Как и следовало ожидать, большие бацинеты делались в Италии на экспорт, и на образце из Вены, который входил в комплект Фридриха дер Зиграйше (А. 2), стоит клеймо миланских мастеров.

Рис. 13. Медная мемориальная доска сэра Джона Левенторпа, 1433 г. Соу-бриджуэрт, Хартфордшир

Салад, очевидно, попал в Западную Европу из Италии во втором десятилетии XV в. Опись доспехов, поставленных герцогу Орлеанскому в 1419 г., включает в себя une salade а visiere et baviere (салад с забралом и бевором). Рукопись приблизительно 1420 г., хранящаяся в Королевской библиотеке в Брюсселе (№ 9005), содержит изображения открытых барбютов, которые носили со съемными беворами. После приблизительно 1430 г. аналогичные шлемы с полным забралом, похожие на те, которые были описаны в разделе, посвященном немецким саладам, часто встречаются на французских и бургундских миниатюрах, а приблизительно к 1440 г. они, по-видимому, широко использовались по всей Западной Европе. На самых ранних образцах (рис. 51) нижний край забрала находится на одном уровне с серединой лицевого отверстия, нижняя часть которого, естественно, закрыта бевором. Приблизительно к 1450 г. высота основной части шлема уменьшилась, и ее нижний край совпал с нижним краем забрала, в то же самое время хвост слегка удлинился и стал более заостренным. Такая форма, иногда с полузабралом или зазубренными пластинами для бровей, иногда с высокой заостренной основной частью, широко использовалась до начала XVI в. Как уже говорилось, салады такого типа делались в Италии и вывозились в Германию и Западную Европу, и многие прекрасные образцы этих шлемов имеют итальянские клейма.

Наряду с другими формами использовался и открытый салад. Рядовые воины часто носили салады, представлявшие собой простую шапочку, повторявшую форму головы, с зачаточным хвостом (рис. 56). В Испании салад имел отверстия для лица с двумя арками над глазами и вертикальной прорезью в районе ушей (рис. 55).

Кабассеты, использовавшиеся в Западной Европе в XV в., были такими же, как и везде. Следует остановиться только на одной из форм кабассета, которую очень любили представители всех сословий Испании и от которой, собственно, и произошло название «кабассет». Такие шлемы часто изображены на картинах художников во Франции, Фландрии и даже в Южной Германии. Этот кабассет имел основную часть в форме половинки скорлупы миндального ореха, обычно с маленьким закругленным стебельком наверху и опущенными вниз полями, которые сходились под прямым углом спереди и сзади. С кабассетом носили большой бевор (барбот), который часто почти полностью закрывал лицо и имел две горизонтальные прорези для глаз. Верхняя часть барбота обычно состояла из отдельной, приклепанной пластины, которую можно было слегка опустить, нажав на защелку с пружинкой. Когда барбот предназначался для того, чтобы его надевали поверх бригандины (что часто делали в Испании), то воротниковая пластина его удлинялась, образуя удлиненный V-образный выступ, опускавшийся на грудь, где его за кончик привязывали шнурком.

Помимо кабассетов и небольших саладов, описанных выше, простые воины во все времена носили простые защитные шапочки-шлемы, повторявшие форму головы, сделанные из металла или кожи. Особая форма, встречающаяся на немецких и, особенно, фламандских картинах конца XV — начала XVI в., делалась из ткани, полностью покрытой перекрывающими друг друга чешуйками. До нас дошли несколько экземпляров таких шапочек — они хранятся сейчас в коллекции Паульяк и Музее армии в Париже.

Примечания:

Фрагменты кольчуги, найденные на корабельном кладбище в Саттон-Ху и выставленные в Британском музее, похоже, являются редким исключением.

Оксфордский словарь утверждает, что оно произошло от испанского слова jazarino (арабского «аль-джазира»), что означает «алжирский». Более вероятно, что оно происходит от арабского слова azaghand, которое у сарацин XII в. означало кольчужную рубаху или рубаху, проложенную двумя слоями подбитой ткани. (П.К. Гитти. Узамахские мемуары. Принстон, 1930). Похожая конструкция применялась в XV и начале XVI в. для защиты тела и называлась gestron, что вполне могло быть искаженным вариантом одной из многочисленных форм слова jazetrant.

Термином «готические» немецкие доспехи конца XV в., образец которых представлен на фото 22, назвали в XIX в., вероятно, потому, что они напоминали стрельчатые, украшенные резьбой и башенками готические здания. В последние годы появилась тенденция применять этот термин по отношению ко всем белым доспехам XV в.

Иногда, по-видимому, эту нижнюю пластину называли словом paunce, которая первоначально обозначала нижнюю часть кольчужной рубахи. Аналогичным образом плакарт с середины XVI в. стал означать укрепляющую нагрудную пластину (см. гл. 5 и 6).

Ее еще называли cutases или guardreine. Все это названия XII в., в XV в. они, вероятно, обозначали части латной юбки.

Наплечники на доспехах Фридриха дер Зиграйше (около 1450 г.), хранящиеся в Вене (А. 2), сзади имеют закругленные концы, но такова была немецкая мода, так же как и железные диски, прикреплявшиеся поверх наплечников.

Тем не менее большие бацинеты изготавливались в Италии на экспорт, например экспонат в Чербурге, № 19.

Слово «бикокет», встречающееся в некоторых текстах XV в., тоже могло означать этот тип шлема.

Рисунки армэ, вероятно, имеются и в итальянской книге «Flos Duellatorum», созданной приблизительно в 1410 г.

Очень странно, что приспособления, удерживавшие забрало в открытом или закрытом положении, похоже, были совсем неизвестны до середины XV в. и очень редки до его последней четверти. Это можно объяснить, по-видимому, только тем, что до этого заклепки забрала прилегали так плотно, что оно могло, за счет трения, держаться в любом положении без каких-либо специальных приспособлений.

До 1504 г., когда Максимилиан основал свою придворную мастерскую доспехов в Инсбруке, главным центром их производства был Мюхлау, на другом берегу реки Инн.

Усиливающие плечевые пластины и итальянские наплечники использовались в Германии уже с 1440 г. См., к примеру, Петрусал-тарь Конрада Вица в музее Женевы.

Сравни наручник и наплечник для Колбентурнира, изображенный в рукописи, датируемой приблизительно 1470 г., Рене Анжуйского «Книга о турнирах» в Национальной библиотеке Парижа.

Эти ножные латы были приобретены В.Р. Хирстом, откуда они поступили в арсенал Тауэра в 1952 г. В 1957 г. их вернули в Чербург в обмен на итальянские ножные латы XV в. (№ 18). На чербургских доспехах видна деталь, ставшая популярной после 1500 г.: задняя часть поножей не изгибается, как прежде, в виде арки, а протягивается до земли и имеет вертикальную щель, куда вставлялась шпора.

По непонятным причинам этот тип салада писатели XIX в. часто называли саладом лучника.

Конечно, немецкие доспехи никоим образом не имели своими предшественниками фламандские, скорее наоборот.

Оглавление

Глава 4 ВЕЛИКИЙ ПЕРИОД Около 1410—1500 гг.

Примечания:

Глава 4

ВЕЛИКИЙ ПЕРИОД

Около 1410—1500 гг.