ДОНЕСЕНИЕ Н. П. РЕЗАНОВА МИНИСТРУ КОММЕРЦИИ ГРАФУ Н. П. РУМЯНЦЕВУ О ПЛАВАНИИ В КАЛИФОРНИЮ И ПОЛОЖЕНИИ В РУССКИХ КОЛОНИЯХ. НОВО-АРХАНГЕЛЬСК, 17 июня 1806 г

Его сиятельству г-ну министру коммерции.

Секретно.

Северо-Западный берег Америки, порт Ново-Архангельск,

июня 17 дня 1806 года.

Милостивый государь граф Николай Петрович!

Ваше сиятельство, из последних донесений моих к вам, милостивому государю, и главному правлению компании довольно уже известны о гибельном положении, в каковом нашел я Российско-Американские области; известны о голоде, который терпели мы всю зиму при всем том, что еще мало-мальски поддержала людей купленная «Юноною» провизия; сведомы и о болезнях, в несчастнейшее положение весь край повергших, и столько же о решимости, с которого принужденным нашелся я предпринять путешествие в Новую Калифорнию, пустясь с неопытными и цинготными людьми в море на риск с тем, чтоб или — спасти область, или — погибнуть. Теперь, с помощью Божьею, соверша трудное сие по обстоятельствам нашим путешествие, столь же приятно мне дать Вашему Сиятельству отчет в сем первом шаге россиян в сию землю.

Вышед февраля 25 дня на купленном мною у бостонцев судне «Юнона» в путь мой, в скором времени начал экипаж мой валиться. Скорбут обессилил людей, и едва уже половина могла управлять парусами. Скорбное положение наше принуждало нас к релашу. Я имел и без того в виду осмотр реки Коломбии, о которой довольно дал я главному правлению на замечание и потому, избегая повторений, ссылаюсь на последние бумаги мои. Мы пришли на вид устья ее марта 14 числа, но противный ветер принудил удалиться. Держа курс к югу, возвратились мы на другой день и думали войти, как обсервация показала нам другую широту, и мы увидели, что сильным течением снесло нас близ 60-миль и что были мы против Гавр де Грея, которого северная часть берега с видом устья Коломбии весьма сходствовала. Ветер от берега позволил нам лечь на якорь, и мы послали байдарку, в которой доктор Лангсдорф проехал в гавань. Лот показал ему на убылой воде глубину входа на баре от 4 до 5 сажень, и по словам его, он отнюдь не так непроходим, каким его описывают, а может быть с того времени и течением промыло его: Он видел на конце губы множество дымов и потому заключил о жителях; отстой сами по себе хороши и довольно защищены от ветров, грунт песчаный. Я повторяю здесь Вашему Сиятельству слова доктора, но берега видел он довольно пологие, песчаные и поросшие лесом. В ночь, пользуясь ветром, удалились мы от берегов, и наконец противные и жестокие ветры держали нас в море. Больные день ото дня умножались, и один сделался уже жертвою странствий наших. Начиная с меня, скорбут не пощадил никого и из офицеров, и мы, искав войти в реку Коломбию, как единую для Калифорнии гавань, чтобы освежиться, приближались к ней марта 20 числа к вечеру и бросили якорь. На другой день думали мы входить, но жестокое течение и покрытый превысокими бурунами фарватер затруднял вход наш. Индейцы зажгли на высотах огни, которыми ко входу приглашали нас, но как видно слишком свежий ветер препятствовал им быть нашими проводниками. Наконец, пустились мы искать себе убежища и зашли в такие толчеи, что едва уже на четырех саженях успели бросить якорь и удержаться. Здесь видел я опыт искусства лейтенанта Хвостова, ибо должно отдать справедливость, что одного его решимостью спаслись мы и столько уже удачно вышли из мест, каменными грядами окруженных; свежий норд, а паче болезнь людей принудила нас воспользоваться первым, и мы, благодаря Бога, получа с лунациею продолжительно благоприятствовавший нам ветер, хотя с бледными и полумертвыми лицами, достигли к ночи марта 24-го числа губы св. Франциска и за туманом ожидая утра, бросили якорь.

На другой день ветер и течение дали нам способ войти в порт, и мы им воспользовались. Зная подозрительный характер Гишпанского правительства, счел я за лишнее обослаться, чтоб просить о позволении, ибо в случае отказа, должно было погибнуть в море, и так разочтясь, что ярда два-три менее, нежели отказ их сделают нам разницы, решился я идти, прямо в ворота мимо крепости, ибо таково было положение наше. Наполня все паруса, пустились мы в гавань. По приближении к крепости, увидели мы великое в ней движение солдат и когда с нею поравнялись, то один с рупером вопрошал, что за судно? — Российское, говорили мы. Нам кричали не однажды тотчас бросить якорь, но мы отвечали… а между тем, будто суетясь, проходили крепость и, удалясь в порт на пушечный от нее выстрел, исполнили уже там волю их.

Вскоре человек двадцать верхами и в числе их комендант и один миссионер требовали судна, но мы были посмелее, ибо конница сия была под картечным нашим выстрелом. Я послал мичмана Давыдова сказать, что я тот самый, о котором, надеюсь я известны они от своего правительства, что шел я в Монтерей, но жестокие бури, в равноденствие повредившие судно наше, принудили меня взять убежище в первом порте и что, исправлюсь я в путь мой. Ответ был, что от Короля прислано уже об оказании мне помощи повеление, что комендант просит в президию обедать и что все, что мне угодно, с точностью будет выполнено. Благодарность принудила меня съехать на берег, где встречен я был доном Луизом де Аргуелло, сыном коменданта, и по отсутствию отца его место занимавшим. Нам поданы были верховые лошади, но как президия не более одной версты отстала от берега, то в сопровождении коменданта и миссионера отца Жозе де Ураи пошли мы туда пешками, где любезное его семейство осыпало нас вежливостями, угостило обедом, и мы, пробыв до вечера, возвратились на корабль, а между тем прислана была уже говядина, зелень, хлеб, молоко, и люди наши, того же дня подкрепя изнуренные силы свои, почувствовали равное с нами удовольствие.

Дон Луиз с особливою вежливостью сказал мне, что обязан он о приходе нашем послать к губернатору курьера и потому принуждённым находился спросить, где суда «Надежда» и «Нева», о которых предварены они, я отвечал, что обратил их в Россию, и что, получа от Государя Императора начальство над всеми американскими областями, прошедшего года обозревал их, зимовал в Норфолк-Зунде и, наконец решился видеться с губернатором Новой Калифорнии, чтобы поговорить с ним, как с начальником соседственной земли об обоюдных пользах.

Не подумайте, милостивый государь, что из честолюбия, но единственно, чтоб вперить в гишпанцах весть к северным областям нашим и дать лучший ход делу своему объявил я себя главным их начальником. Польза Отечества того требовала, Впрочем, кажется и тут не погрешил я ни мало, когда в самом деле имею я главное начальство как по воле Государя, так и доверенности всех акционеров, не употребя ещё во зло оной, но жертвуя собой всякий час на пользу общую. С тем же курьером послал я к губернатору письмо, в котором, благодаря его за первоначальные знаки гостеприимства, извещал, что, исправя судно, не замедлю отправиться в Монтерей.

На другой день звали меня миссионеры в Св. Франциско обедать. Миссия была от президио час езды. Я был о них с моими офицерами. Мы коснулись торговли, и сильное желание их к тому весьма приметно было. В своем месте буду я иметь честь объяснить Вашему Сиятельству положение всех миссий, президий, избытков и недостатков провинции сей, а теперь позвольте занять вас, милостивый государь, может быть и мелочными обстоятельствами, для того, чтоб показать вам, каким неприметным для них образом достиг я меты моей, в каких критических был я положениях и какие употребил к тому средства. Мы возвратились из Миссии, и я оба обеда как коменданту, таки миссионерам послал знатные подарки, употребляя всюду щедрость, чтоб закрыть от гишпанцев ту бедность нашу и недостатки, о которых бостонские суда во вред наш предварили их. Мне совершенно удалось сие, ибо не было, наконец, ни одного человека, который не получил бы чего-нибудь ему нужного, и повсеместное удовольствие обратило к нам сердца всех жителей так, что добрые о россиянах слухи привлекали издалека миссионеров, а ближние предложили уже и сами услуги свои снабдить меня хлебным грузом.

Приметя в скором времени возможность получить хлеб из сего порта, решился я сухим путем съездить в Монтерей, который был в 80 милях. Я послал к губернатору курьера с письмом, в котором, объясняя, что как исправление судна может быть задержит меня здесь долгое, время, то прошу я позволить к нему направиться. Ответ был наполненный вежливостями, что он до сего беспокойства не допустит меня и на другой же день сам предпримет путь сей, уверяя, что подтверждены от него повеления во всем мне способствовать и в то же время прислал коменданта, от лица его поздравить меня с приездом. Я почувствовал подозрительность Гишпанского правительства, препятствующую повсюду иностранцам знакомиться с внутренностью земель их и примечал слабые их силы.

Между тем, прекрасный климат Калифорнии, богатство хлеба, сравнение избытков ее с нашими недостатками и голодная опять впереди перспектива были повсечасно предметами разговоров у людей наших. Мы заметили наклонность их совсем здесь остаться, и взяли меры свои. На третий день прихода нашего трое бостонцев и один прусак при покупке судна «Юноны», в службу компании в матросы поступившие, объявили мне о желании остаться здесь. Я сказал им, что поговорю с комендантом, и когда тот отказал, то велел я их свести на один голый остров, где они во все время пребывания нашего до самого отплытия содержались. Между тем, поставили мы на берегу пикет, учредили раунды, а гишпанцы дали конные объезды и так, хотя и все меры употреблены были, но двое из лучших и более других береженых людей Михайло Кальянин и Петр Полканов, пошед на речку мыть платье, бежали и пропали без вести. В последствии времени гишпанское правительство дало однако ж мне слово выслать их чрез Вера-Круц в Россию, и я прошу наказать их и обратить навсегда в Америку. Без строгого с ними, изменниками, примера, с людьми сообразить нельзя будет.

В ожидании губернатора, проводили мы каждый день в доме гостеприимных Аргуелло и довольно коротко ознакомились. Из прекрасных сестер коменданта донна Консепсия слывет красотою Калифорнии, и так, Ваше Сиятельство, согласится изволите, что за страдания наши мы довольно награждены были и время свое проводили весело: Простите, милостивый государь, что в столь серьезном письме моем вмешал я нечто романтическое. Может быть, и с лишком должен я быть искренен. между тем беспрестанные в пользу нашу из порта известия в Монтерей, расположили уже ко мне искренно и самого губернатора, который, к счастью нашему, с самых молодых лет есть первый друг дома сему.

Наконец, апреля 7го числа приехал и Дон-Жозе-де Ариллаго, губернатор обоих Калифорний. Крепость салютовала ему 9ю пушками, и, позади нашего судна скрытая за мысом батарея открыла тем же числом огонь свой.

Сколь гишпанцы ни слабы, но со времени Ванкувера артиллерии у них прибавлено. В последствии времени, осмотрели мы тайно батарею сию, на ней пять 12-ти футовых медных пушек, а в крепости, говорят, у них семь орудий, но более или менее не известно, потому что ни сам я никогда не был на ней, и другим не позволил быть, чтоб совершенно отдалить подозрение. Я послал тотчас офицера поздравить его с приездом и получил благодарный ответ с изъяснением, что болен он ногою, что устал с дороги, но что в скором времени надеется со мною увидеться. И, действительно, покрытый сединою старик сей чрезвычайно утомлен был верховою ездою, ибо другой нет во всей Калифорнии.

На другой день ожидал я его самого или по малой мере присылки от него офицера, приметив в президио великое движение солдат, и время склонялось к полудню, как приехали два миссионера на судно сказать мне, что приехавший с губернатором комендант старик Дон-Жозе-де Аргуелло просит меня обедать. Я благодарил его за ласку и отвечал миссионерам, что вежливость требует, чтоб был я у него с благодарностью за повседневные ласки семейства его, но как теперь в доме его губернатор, с которым я в отношениях политических, то чтоб извинил он меня, буре отсрочу я исполнение моих обязанностей. Один из миссионеров, отец Педро, с которым мы весьма коротко познакомились, говорил мне: "Вы не так меня поняли, вас столько же велел просить и губернатор, все уже в президии, оделись в нарядные мундиры, чтоб достойно принять вас". Я дал ему почувствовать, что можно 6ы прислать офицера, но веселый Педро отвечал: "Неужто святые отцы хуже офицеров? Мы живём в Америке и, ей-ей, кроме искренности ничего не знаем". Может быть, подумал я, что этикет сей считается уже исполненным у них присылкою несколько дней тому назад коменданта и так, чтоб не портить дела, решился я ехать. Верховые лошади приведены были, и мы отправились. Поотстав с отцом Педро, спросил я его: есть ли им позволение хлеб продать? чего, говорил он, я скажу вам за тайну: губернатор пред самым отъездом своим получил из Мексики, что мы коли не есть, то в скором времени в войне с вами. Какой вздор, рассмеявшись сказал я, в таком случае, пришел ли бы я сюда? И мы тоже говорили, отвечал он. Из сего объяснилось уже, что они более боялись нас, нежели мы их, и. что подозревали не с другим ли мы пришли намерением, полагая, может быть, вскоре приход и тех двух судов, которых ожидали они. Между тем, под видом забытого платка, послал я записку на судно, чтоб людей на берег не спущать, и спокойно продолжал путь мой. Мы въезжали в президио, офицеры встретили нас за воротами, пикет сделал на караул, и губернатор в нарядном мундире нас на двор встретить вышел. Проезжая площадь и приметя веселые лица гишпанских красавиц, исчезло мое подозрение, ибо в противном случае конечно 6ы отдалили их.

Оприветствовавшись с Губернатором и благодаря Г. Аргуелло за ласки семейства ею, чистосердечно изъяснился я им, что господа миссионеры звали меня от их имени, что, не зная, в каких святые отцы здесь отношениях, не рассудил я мешкать и, поставя всякий этикет ниже тех польз, которые привлекли меня в край сей, желал я нетерпеливо с начальником ознакомиться. Губернатор довольно хорошо говорил по-французски, он смешался и извинялся скоростью: миссионеров. Правда, говорил он, что хотел я иметь честь звать вас, но не смел, не предваря вас моим приездом, ибо хотя и все в Калифорнии подчинено мне, но правая нога моя, на которую едва приступал он, вышла у меня из повиновения и в сем-то недоумении моем миссионеры, пользовавшиеся уже благосклонностью вашею, взялись предварить вас, но вместо того комиссию мою исполнили они совсем иначе. В таком случае, сказал я, еще более благодарен я миссионерам, что они скорее нас сблизили. Открытый характер губернатора, взаимные во время стола вежливости и короткость моя в доме Аргуелло скоро родили в нас искреннее обращение. Приехавший с ним монтерейский комендант Дон Жозе Нурриега, один артиллерийский офицер и несколько кадет упреждали меня всякими вежливостями, и мы того же дня с главного частью калифорнийского начальства весьма коротко ознакомились. Я спросил у губернатора свидания по делам моим, он назначил на завтра, но я убедил его не отсрочивать, и так, того же вечера и занялись мы.

Не удивляйтесь, сказал я, моей нетерпеливости. Вы из писем моих, надеюсь, уже приметили, сколь время мне дорого. Объясняя ему о себе, продолжал я, что приход мой имеет предметом благо Американских областей, обеим державам принадлежащих, и, войдя в материю, дал ему почувствовать все недостатки Калифорнии и нужду наших селений, которые лишь взаимного торговлею отвращены быть могут, что ею единого утвердится навсегда союз между обоими Дворами дружбы, что колонии процветать будут и что берега наши, составляя взаимную между собою связь, всегда обеими Державами равно будут защищаемы и никто уже между ими водвориться не отважится. Далее объяснил я ему, что принадлежности Католического Величества в Новом Свете столь обширны, что нет возможности защищать их, что видя слабые силы их, рано или поздно будут они жертвою предприимчивости и что, может быть, война в Европе спасет их, что буде по давнему на россиян подозрению Двора их, мыслят они, что хотим мы сами в местах их водвориться, то уверяю его, что ежели б отдали они нам Калифорнию, то и тогда по дороговизне содержания ее не может она нам приносить тех польз, каких мы столько же, как и они сами, от взаимной торговли ожидать можем. Истребите фальшивую эту идею, говорил я ему, владения Монарха моего в севере заключают неисчерпаемые источники богатств в мягкой рухляди, которая по умножающейся в ней надобности и самой роскоши северных народов, никогда не позволит оставить мест, нас обогащающих, и которые по пространству их и веками обработаны быть не могут. Итак, положение России и собственные пользы ее должны удостоверить в том, что южные части Америки не нужны ей, ибо в противном случае, согласитесь вы, что столь сильная держава не пропустила бы видов своих, и вы нисколько не могли бы ей воспрепятствовать. Я искренно скажу вам, что нужен нам хлеб, который получать можем мы из Кантона, но как Калифорния к нам ближе и имеет в нем избытки, которых сбывать не может, то приехал я поговорить с вами, как начальником мест сих, уверяя, что можем мы предварительно постановить меры и послал на благорассмотрение и утверждение Дворов наших. Вот истинная причина приезда моего, и я покорнейше прошу вас решить скорее предложение мое, дабы не потерял я напрасно времени.

Губернатор слушал меня, как приметно мне было, с большим удовольствием. Мы предварены уже, сказал он, о доверенности к вам Монарха вашего в рассуждении Америки и столько же известны и о поручении вами всех видов торговых, а потому крайне приятно мне лично узнать вас, но мое положение совсем другое, и я по многим обстоятельствам столь скоро и решительно отвечать не могу вам, между тем, позвольте мне опросить вас, давно ли имеете вы из Европы письма? Десять месяцев, отвечал я и при этом солгал, ибо к счастию моему успел я до приезда его посредством миссионеров укомплектовать себя новейшими политическими сведениями. Знаете ли вы, сказал он, что у вас война с Пруссиею? Может быть, отвечал я, по причине покупки Померании. Но последние сведения мною из Европы за пять с половиною месяцев полученные, показывают, что не таковы уже искренние сношения России с Францией, а потому и с другими союзными с ней Державами? И то может быть, сказал я, но угрозы Европейских кабинетов не везде за наличную монету принимать должно. Вы согласитесь, что мы с вами теперь в таком отдаленном углу мира, что тогда сведаем о войне, когда может быть, в то же время и мир заключен будет. Правда, сказал он, но вы это слишком холодно принимаете! Люди, как мы, на все опасности себя посвятившие, не должны много уважать слухами. Я обращал его опять на прежний разговор, и он просил дать ему время помыслить до завтра, а между тем, с вежливостью сказал мне, что хотя он о характере моем не сомневается, но формалитет требует, чтоб доставил я ему бумаги, меня уполномочивающие, дабы представить об них Вице-Рою. Охотно, охотно, сказал я, и так мы завтрашнего утра займемся с вами посерьезнее.

На другой день, имея в доме Аргуелло связи, знал я от слова до слова все, что по отъезде моем у них говорено было. Чистосердечное объяснение мое ему нравилось, он отдавал справедливость заключениям моим о недостатках земли их, советовался с миссионерами, которые, между тем, все на моей стороне были, открывал им неприятные положения Европейских кабинетов наших и признавался, что ничего не желал 6ы он так, как каким бы нибудь образом сбыть скорее таких гостей, за которых он и в благосклонном и неблагосклонном приеме по подозрительности Правительства, пострадать может. Между тем, весь вечер занимались они записыванием разговоров моих.

Наконец, являюсь я. Губернатор принимает меня с вежливостью, и я тотчас занял его предметом моим, вручил ему листы разных Держав, которые у меня вдвойне были, говоря, что Гишпанский отдал я кораблям, в Россию обращенным, не предполагав тогда быть в Калифорнии. Он списал только копию с листа французского Двора и кредитивы компании и все возвратил мне. Вчерашний разговор наш, говорил он, слишком для меня интересен. Я признаюсь вам, что от всего сердца желал бы успеха, но не скрою от вас, что ожидай всякий час совершенного между 'нами разрыва, как и приступить к проекту вашему, недоумеваю и искренне скажу вам, что крайне б мне желательно, чтобы вы до получения ожидаемого мной курьера, поспешили дружески с нами расстаться. Я удивляюсь вашей торопливости, вы имеете о приеме меня предписания, но ежели получите другие, то, как пришел я с благовидным намерением, кажется мне, права народные дают вам способ всегда расстаться со мной приятным образом, назнача только мне время, в которое мне выйти можно. О! В этом можете вы быть уверены. Итак, удалим, сказал я, сии неприятные идеи, когда по сие время ничто не препятствует заниматься нам тем, что пользы обоих держав составляют. Вы желаете здесь купить груз хлеба, но скажете, на что такое количество, ибо для морской провизии нет вам такой надобности? Я вам тотчас объясню причины мои, первое, что судно требует починки и выгрузке балласта, то желательно б мне вместо последнего нагрузиться хлебом, что и самой хлеб желал бы я купить для того, чтоб, развезя понемногу по всем занятиям нашим в Америке, также и в Камчатку, узнать, сходны ли будут цены и отобрав надобности каждого места, определить в генеральном плане все потребное количество знать уже теперь столь подробно, до какой степени и какими избытками Калифорния снабжать может, впрочем, вы сами признаетесь, что тысяч пять пудов грузу не есть по себе предмет торговли. Я согласен в том, сказал он, но я слышал, что вы привезли и товары. Никаких, отвечал я, а есть несколько у корабельного комиссара моего, которые позволил я ему взять с собою, и не скрою от вас, что на то конец, чтоб с позволения вашего иметь мену его. Все, что могу я сделать вам в угодность, отвечал губернатор, есть чтоб позволить вам купить хлеб на пиастры, но в рассуждение торговли вы меня простите, что по строгим предписаниям правительства не могу я на то согласиться и в рассуждение первого сколь для меня не затруднительно, прошу вас, не объяснял предметов ваших, дать мне ноту вашего требования, в которой покорнейше прошу коротко сказать о всем вашем из Петербурга плавании. Сожалею, сказал я, что не решаетесь вы на последнее, веши, как говорят жители, весьма для них нужные, и я желал бы, чтоб комиссар мой сбыл их и для того, чтоб получить чрез то более на судне места, впрочем, платить за хлеб миссионерам, комиссару ли для меня все равно, жаль только того, что первые приходом моим не удовлетворят своих надобностей, но и его, к общему удовольствию, нам легко согласить можно. Миссионеры привезут хлеб, я заплачу пиастры, возьму от них квитанции, вы представите их Вице-Рою в подлинниках, а куда святые отцы употребят деньги, кажется, столько же и вам, как и мне заботиться не о чем. Нет, сказал он, это тоже торговля и, прожив до 60 лет, без укориз, не могу взять того на совесть мою. Но ведь не корыстолюбие, а тоже желание польз соотчичам нашем к некоторому нарушений правил обзывает. Вы ведите здесь лучше надобности края, нежели их из Мадрида видят, и так я истинно тут и греха не вижу, а особливо, с улыбкой сказал я, когда все святейшие колена преклонить за вас. О! Я очень вижу, что она уже прежде за вас преклонила их, засмеявшись, отвечал мне губернатор, но шутке в сторону, продолжал он, вы не можете себе представить, до какой степени запрещена здесь торговля, и я скажу вам пример: лет пять тому назад зимовало здесь бостонское судно, оно задолжало е, не имея наличных денег, решился я взять в уплату нужные товары, но прежде отнесся к Вице-Рою и получил в ответ, что на сей раз очень хорошо, а впредь никогда, ибо надеется иностранным судам повод посещать наше порты. Чтоб уверить вас, сказал я, что далек я желать вам что-либо предосудительное, я оставляю разговор сей и прошу вас только обнадежить меня, могу ли я получить нужное мне количество хлеба? Вы его получите. Итак, чтобы не терять времени, прикажу я судну разоружиться. Я при нем же послал на корабль повеление и, обрадовавшись началу, преставил времени довершить и торговые опыты мои, в исполнении которых весьма уверен был.

На другой день подал я ноту, но дней с пять прошло, и не зерна не было еще доставлено. Между тем, слухи о войне нашей с французами день ото дня становились подозрительнее, к тому ж ожидали они из Санкт-Блаза фрегат для крейсерства. Я сведал, что часть Монтерейского гарнизона поставлена в миссии Санта-Клары, на день езды от порта отстоящей. Наклонность людей наших изменить нам, и побег в то же время двух человек делал еще более критическим положение наше, между тем, уважение к особе моей ни мало не терялось, всегда имел я драгун в почесть мою, гишпанский пикет выходил к ружью. Губернатор всякий день встречал и провожал меня, и повсеместные вежливости удалили от меня всякое подозрение.

День ото дня, однако ж, хотя и неприемлемым для губернатор образом, ласки ко мне дома Аргуелло сближали его со мной искренне. Он извинялся, что не был еще на корабле моем. Оставим пустые этикеты, сказал я, знаю образ правительства вашего и уверен, что по сердцу своему, давно вы уже у меня были бы, но зато я всякий день с вами. Вы приучили меня к себе, говорил Дон Жозе де Ариллага, и я вам ручаюсь, что доброе семейство друга моего де Аргуелло столь же дорого ценит удовольствие видеть вас в доме своем, сколь признательно оно к благотворениям вашим.

Здесь должен я Вашему Сиятельству сделать исповедь частных приключений моих. Видя положение мое неулучшающееся, ожидая со дня на день больших неприятностей и на собственных людей своих ни малой надежды не имея, решился я на серьезный тон переменить мои вежливости. Ежедневно куртизуя гишпанскую красавицу, приметил я предприимчивый характер ее, честолюбие неограниченное, которое при пятнадцатилетнем возрасте уже только одной ей из всего семейства делало отчизну ее неприятного. Всегда в шутках отзывалась она об ней: "Прекрасная земля, теплый климат. Хлеба и скота много, и больше ничего". Я представлял ей российский посуровее и притом во всем изобильный, она готова была жить в нем, и, наконец, нечувствительно поселил я в ней нетерпеливость услышать от меня что-либо посерьезнее до того, что лишь предложил ей руку, то и получил согласие. Предложение мое сразило воспитанных в фанатизме родителей ее, разность религий и впереди разлука с дочерью были для них громовым ударом. Они прибегли к миссионерам, те не знали, как решиться, возили бедную Консепсию в церковь, исповедовали ее, убеждали к отказу, но решимость ее, наконец, всех успокоила. Святые отцы оставили разрешению Римского Престола, и я, ежели не мог окончить женитьбы моей, то сделал на то кондиционный акт и принудил помолвить нас, на то соглашено с тем, чтоб до разрешения Папы было сие тайного. С того времени, поставя себя коменданту на вид близкого родственника, управлял уже я портом Католического Величества так, как того требовали и пользы мои, и губернатор, крайне удивился-изумился, увидев, что весьма не в пору уверял он меня в искренних расположениях дома сего и что и сам он, так сказать в гостях у меня очутился.

Тридцатилетняя его и примерная с комендантом дружба обязывала его во всем с ним советоваться. Всякая полученная им бумага проходила через руки Аргуелло и, следовательно, чрез мои. Но в скором времени губернатор сметился, сделал мне ту же доверенность и, наконец, никакая уже почти ни малейших от меня не заключала секретов. Я болтал час от часу более по-гишпански, был с утра до вечера в доме Аргуелло, и офицеры их, приметя, что я ополугишпанился, предваряли меня наперерыв всеми сведениями так, что никакой уже грозный курьер их для меня страшен не был.

Между тем, удивился я, что миссионеры не везут хлеба, и дал заметить губернатору мое неудовольствие. Он чистосердечно открыл мне, что святые отцы, ожидая курьера, думают, что всем грузом судна даром воспользуются и для того медлят. Я столь же искренне отвечал ему, что он тому причиною, что держит гарнизон в Санта-Кларе? И что когда прикажешь ему возвратиться в Монтерей, то слухи сами по себе исчезнут. Губернатор удивился, что и скрытые распоряжения его мне известны и, отыгрываясь шутками, послал тотчас повеление отряду возвратиться, а миссиям подтвердить, чтоб желающие ставить хлеб, везли его, иначе другие обязан он будет принять меры и в то же время по просьбе моей приказал в Пуебла инвалидов, где у меня посредством братьев Консепсии хлеб заготовлен был, идти первому транспорту. Сколь скоро сей двинулся, то миссии наперерыв привозить начали и в таком количестве, что просил уже я остановить возку, ибо за помещением балласта, артиллерии и товарного груза не могло судно мое принять более 4.500 пуд, в числе которых получил я сала и масла 470 и соли и других вещей 100 пуд.

Расчет наш был на пиастры, а цены в Калифорний, от правительства постановленные, были мне известны, и так на основании их произвел я покупку мою безошибочно. Я скажу о них в своем месте, но мне хотелось непременно произвесть опыт торговли. Я убеждал всячески губернатора, обещая ему от Государя моего благоволение. Долго колебался старик сей, как однажды решился просить у меня искреннего совета, как бы исполнить ему желание мое и в то же время всякое отдалить подозрение. Весьма легко, сказал я, пусть миссионер и жители подадут вам просьбы, вы отнесетесь ко мне, нарядите офицеров ваших освидетельствовать доброту товаров и узнать цены, которые поставлю я, как можно согласнее с выгодами жителей, когда при том прикажете мне показать подлинные фактуры, по которым они у вас из Мексики получаются, и тогда платеж пиастров переведя, для комиссара моего, от которого получа товары, разделите вы жителям по числу их требований. Сие произведено было в действо, товары удостоены, перевод сделан, имени моего не было в торговле совсем, кроме того, что на генеральном счете купленных ими товаров подписал я, что товары сии принадлежат комиссару Панаеву, и что в удовлетворение нужд жителей Калифорнии и в угодность Гишпанского правительства продать ему позволил что осталось у них актом в торговой канцелярии.

Вот, Милостивый Государь, начальный опыт торговли с Калифорнией, как выгодно может она производиться по малой мере на миллион рублей. Американские наши области не будут иметь недостатка. Камчатка и Охотск могут снабжаться хлебами другими припасами, якуты ныне возкою хлеба отягощенные, получат спокойствие, казна уменьшит издержки на продовольствие воинских чинов употребляемые, Иркутск облегчится в дороговизне хлеба, когда знатная пропорция для отдаленных областей ежегодно вывозимая, обратится уже в собственную его пользу, таможни дадут новый доход Короне, внутренняя в России промышленность получит чувствительное ободрение, когда на счет одной Калифорнийской торговли должны умножится фабрики и между тем приспорятся способы обратить чрез Сибирь торговлю Индии, что с добрым и обдуманным началом, поверьте, Ваше Сиятельство, что в весьма не долгом времени совершиться может. Довольно писал я в последнем донесении моем главному правлению о способах и водворении здесь торговли на степень достоинству Империи приличную, и я здесь на них ссылаюсь и столь же опять чистосердечно скажу, что рано еще нам или лучше сказать, не выгодно обращать чрез Кантон суда в Россию. Прежде мыслил бы я усилить Ново-Архангельск, посылать из него суда в Кантон и обращать их в Сибирь и Америку, где скорее вернее и оборотливее будут рейсы их. Из Петербурга уже отправляют суда с нужными товарами не иначе, как чтоб они здесь оставались. Тогда подкрепится Америка, усилится флотилия ее. Сибирь оживет торговлею, и когда уже не будет возможности сбывать всех товаров, время само собой покажет ту эпоху, в которую полезно будет предпринять торговлю кругосветную, иначе же, признаюсь вам, все будет пустой лишь блеск, а пользы ни малой. Но простите, милостивый государь, что я опять заумствовался и отбился от материи. Я обязан Вашему Сиятельству дать верную о Калифорнийской торговле идею, и начну изъяснением мер, весов и монеты Калифорнии и потом далее.

Всякого рода хлеб продается в ней фанегами. Прикидывая на российской вес, содержит она по тяжести хлеба иногда 3 пуда 30 фунтов, 3 пуда 25 фунтов, но никогда не менее трех с половиною пуд.

Аробесть вес, содержащей российских 24 фунта.

Квартилла есть мера для жидких веществ. Она кажется мерою в бутылку.

Вара есть аршин, превышающей российской пятью дюймами.

Пиастр разделяется в Европе на 20, но в Америке на 8 реалов.

Цены, произведениям Калифорнии от гишпанского правительства постановленные:

1 фанега пшеницы 2 пиастра

1 " гороху гарванца 3»

1 " " простого 1 3/4»

1 " бобов фриголь 2 1/2»

1 " бобов крупных 1 3/4»

1 " ячменю 1 1/2»

1 " кукурузы или маису 1 1/2»

1 " семян конопляного 2 1/2»

1 ароб масла 2 пиастра

1 " сала 2»

1 " горчичного семени 1/2»

1 " перцу стручкового 1 1/2»

1 " шерсти мытой 3

1 " " немытой1 1/2»

1 " муки белой флор 2

1 " " крупичатой 2 разбора 1 1/2»

1бык 4

1 лошадь от 4 до 15 пиастров по доброте

1 баран 2»

1 курица 1/2»

1 овчина нестриженая 1/2»

1 " стриженая 3/4»

1 кожа воловья 1/4»

1 " оленья ровдуг красной 1 3/4

1 " " замши белой 1 1/2»

1 сарабе лучшая мексиканская 7 и 8 пиастров

1 " обыкновенная 4

Сверх того полагается на флеэт или провоз на каждую вьючную лошадь по 1, а на фанегу по полупиастру.

Я объяснюсь здесь Вашему Сиятельству о всех частях в подробности.

Пшеница. Полагая пиастр в 1 рубль 80 копеек, а четверть в 7 3/4 пуд, обойдется Компании она с раструскою в 10 рублей. Исчисля содержание судов, страх и приказчиков, может Компания продавать в Камчатке за 20 рублей, где частной человек, также как и в Америке, менее 8 рублей пуда ржаной муки и следовательно менее 60 рублей четверти, да, лучше сказать, нужного ему количества никогда и получить не может, и где сама казна с нуждою, изнурением якутов, издержками на суда и гибелью в сырых магазинах получает ныне ржаную муку не менее 30 рублей и почасту затхлую, будет в пользу казны от каждой четверти по 10 рублей, кроме тех выгод, что хлеб в Иркутске будет тогда в изобилии и с таможен казна доход получит. Говоря здесь о сем первом жизненном продовольствии, может Новая Калифорния давать ежегодно разного хлеба до 100 000 фанег или до 50 000 четвертей. Итак, вот уже одна сия статья составит торговли до одного миллиона рублей, а понижением цен облегчит жителей и разольет изобилие.

Масла и сала обойдется Компании пуд 6 рублей 75 копеек. В Камчатку привозят масла весьма мало и более дурное, нежели хорошее, и продается не менее 40 рублей, а часто и дороже, но в Америке и совсем нет. В Охотске от 21 и до 26 рублей пуд. Ежели продать его вдвое, то есть 13 рублей 50 копеек пуд, жители облегчатся в нуждах их, и столько же и Охотск воспользоваться может, а потому обоих сих статей ежегодной расход до 4000 пуд составит 54 000 рублей.

Муки крупичатой полагая ароб в 1 1/2 пиастра, обойдется пуд в5 рублей 25 копеек, но как Компании, так и жителям сходнее будет получать пшеницу зерном и, пользуясь примолом, завести свои мельницы, то и оставляю я статью сию.

Семя конопляное для Компании весьма нужно. Морская часть для сбережения судов требует ежегодного крашения, но масла нет. Тогда может Компания сама делать его и в привозе оного избегнет надобности. Может быть, и горчичное семя подспорит в том, буде удастся опыт.

Пенька также начала приготовляться у них. Губернатор сказывал мне, что прошедшего года первый сделан опыт и он отправил в Санкт-Блаз 700 аробов. Миссионеры обещали, ежели будет требование, заняться сею промышленностью. Для Компании весьма бы удобно получать ее, а имев всегда свежие семена, и у себя делать опыты, ибо конопель и в северных местах растет. Прискорбно мне, что не нашел я семян, ибо все были засеяны.

Овчины самые лучшие по? пиастру или 90 копеек. Полагая в шубу 8 овчин, будет она стоить 7 рублей 20 копеек, но ныне возятся в Америку шубы самого последнего разбора из вятских овчин по 20 рублей. Продавая из лучшей волны по 15 рублей, можно быть уверену, что ежегодно в северных местах наших 10 000 овчин разойдется, и вот опять статья на 20 000 рублей.

Шерсть овечья мытая, подобная шелку, обходится покупкою пуд 9 рублей. По безлюдству областей наших не могу я теперь определить употребления ее и оставляю это вперед, когда по плану моему будут некогда люди составлять первый предмет попечения Компании и из американцев не одни на счет человечества бобры, но с выгодами и благосостоянием их сопряженные извлекаться будут пользы. Между тем взял я ныне шерсти сей 25 аробов на тот конец, чтоб предполагаемой мною для воспитанниц женского пола дом получил себе пользу прядением шерсти и вязанием из нее чулок и колпаков, которые мягкостью своею несомненно доставят воспитанницам выгоды. Опыт сей и тому подобные должны по плану моему окупать содержание дома и способствовать благотворительным видам. Честь имею приложить здесь Вашему Сиятельству образец шерсти.

Рогатый скот можно получать из Калифорнии, но он развелся уже и у нас. Ежели будут хозяйственные правила, то можно ожидать и от своего успеха, но в нынешнем положении нет в том и надежды. Между тем можно получать из Калифорнии солонину и сушеную говядину, которой ароб там 1 пиастр стоит, а для морской провизии весьма хорошей припас составляет.

Лошади для Америки совершенно необходимы. Они заменят множество людей и облегчат бедных каюр, которые ныне бревна из лесу до воды и из нее на берег до места таскают на плечах своих, так, как и все другие тяжести. Но для сего нужно устроить особые суда, и тогда разведением сего животного все заведения Америки превеликое получат подкрепление. Рогатого скота, лошадей и овец в Калифорнии невероятное изобилие. В подтверждение сего скажу я Вашему Сиятельству два анекдота, в короткое пребывание мое случившиеся. Миссионеры жаловались, что табуны лошадей до того размножились, что портят пашни. Губернатор приказал несколько нарядить драгун для истребления их и показал мне ордер, которым предписывает убить их нынешнего лета от 8 до 10 тысяч, и когда изъявил ж ему удивление своё, то отвечал он мне: не дивитесь, чтоб хранить равновесие, должно бы убить их по малой мере до 1000, но безлюдность лишает меня способов. Другой случай:

Не достало в миссии Санкт-Жозеф мешков для отвоза ко мне хлеба. Миссионеры велели тотчас поймать лошадей и до 70 убили их только для того, чтоб снять с них на мешки кожу. Вот до какой степени изобилие всего нужного и, так сказать, под оком у областей наших.

Овцы у них редкие и столько же размножились. Я взял с собою 4 барана и 2 овцы и привез их в Ситку. Мягкая волна их в суровости климата, может быть, переродится, но не менее того надеюсь развести породу их.

Кожи по множеству скота, в Калифорнии убиваемого, большею частью в землю зарываются. Я опять обращусь к размножению в областях наших людства, и тогда, получа воловью кожу за 45 копеек, можно делать из нее в Америке юфть и возить в Кантон и Индию. Кож можно ежегодно в порте Св. Франциско из трех только миссий получать до 10 000, но из всей Калифорнии и вывесть не можно. Статья сия дать может редкой ход, и когда торговля сия будет основана, то едва ли и всех этих не будет прибыльнее?

Сарабе называются две шерстяные ткани в 2 1/2 аршина ширины и в 1 1/2 аршина длины, сшитые на плечах вместе, которые вместо епанчи надевают на голову, и обыкновенно бывают полосатые. Они прочны, мягки, теплы и для употребления весьма способны. Лучшие привозятся из Мексики двойные и продаются в Калифорнии от 7 до 8 пиастров, но обыкновенные в Калифорнии делаемые столько же мягки и прочны, но только ярких цветов не имеют и продаются по 4 пиастра. Сарабе для Компании составит нарочитую отрасль торговли, ибо нет сомнения, чтоб калоши и другие американские народы не выменивали их предпочтительно тонкому сукну, которого берут на накидку не менее трех аршин.

Одеяла шерстяные и весьма мягкие продаются в Калифорнии по 10 и по 12 реалов. Я взял их 25 для больницы и уверен, что когда за негодной коровий ковер тюменской платят люди по 7 рублей, то отдав им за 5, будет совершенная для них милость, ибо получат вещь весьма для них полезную и прочную, потому что одеяла сии моются.

Разные шерстяные ткани, в Калифорнии делаемые, продаются от 3 до 4 реалов вара. Хотя они и не слишком искусно сделаны, но можно полагать, что в северных местах их на подбой одежды употреблять будут.

Вино виноградное. В Санкта-Кларе уже делается красное, во многом подобное донскому, но гораздо лучше. Квартилла стоит полпиастра, но нынешнего года начали делать в миссии Санкт-Жозеф вино превосходнее санкта-кларскаго. Виноградные лозы разводятся в миссиях в великом множестве и с особливым успехом. Есть надежда, что сады их в скором времени будут снабжать вином в изобилии. Статья сия, хотя в торговле не может быть слишком важною, но послужит к удовольствию жителей отдаленных мест, где всякой готов иногда последнее отдать, чтоб удовлетворить вкус свой; словом: где есть прихотливые лакомства, в те места охотнее и достойных людей привлечешь. Апельсины, фиги, яблоки и разные, как свежие, так и сушеные фрукты может также наша Америка получать из Калифорнии.

Бобры, главной ныне предмет Компании составляющие, в Калифорнии в великом множестве. По собранным мною сведениям, может Компания получать из одного порта Св. Франциско от 2 до 3 тысяч. Губа изобилует ими столько же, как и берега морские. Миссионеры употребляют неофитов своих на сей промысел и, не имея других способов сбывать их, ждали бостонских судов, которые ежегодно по берегам смуглируют и торгуют с ними контрабандою, но ныне и сих средств лишены они. и бобры им никакой пользы приносить не могут, а от того перестали уже они заниматься сим промыслом до того, что во все шестинедельное мое пребывание приказчик Панаев купил только пять бобров по 7 пиастров. О причинах, сей промысел затрудняющих, буду иметь честь донести Вашему Сиятельству в другом месте.

Медведей, коз диких, серн у них великое множество, лисиц, также и род тигров, которых они львами (Leo) называют, но все сии пушные звери никуда не годятся, и ость самая мерзкая, также как и цвет их. Последнего животного доставлю я чучелу. Видно лучшие земные животные упрочены природою Северу!

Вот, милостивый государь, сколь велики в Калифорнии для торговли источники, сколь важные обещают они выгоды и Компании, и жителям северных мест понижением цен на необходимые первой потребности припасы. Хотя продажные цены определил я несравненно ниже нынешних, но и они не должны быть непременными и год от году приметно понижаться будут. Первые только два года полагаю я их такими для того, чтоб дать Компании обзавестись судами и устроить повсюду нужные магазины и пакгаузы, но на третий год цены должны уже непременно понизиться и притом с великими и тогда для Компании выгодами. Благодетельной торговле сей изложу здесь способы. Первое: Компания, обзаведясь судами, может делать ими в Калифорнию в год, коли не три или два с половиною, то непременно два рейса, ибо полагая два месяца на плавание туда и обратно, месяц на нагрузку и выгрузку, и придав четвертой на противные ветры и встречающиеся в судне починки, может тогда судно и три рейса сделать, разумея хорошие суда, а не те, которые ныне лишь счет наполняют; следовательно, годовое содержание судов и приказчиков разделяться будет тогда на три или, положим, и на два груза, итак провоз сам по себе тогда выйдет дешевле. Второе: расчеты делал я на пиастры, но в мене товаров выдут они совсем другие, например: железа пуд купится в Петербурге 2 рубля 25 копеек, на провоз и за страх полагая 50 процентов, чего выше уже быть не может, сойдется Компании в Америку пуд 3 рубля 37 1/2 копеек. В Калифорнии продается пуд 4 пиастра и 1 реал или 7 рублей 42 1/2 копеек — итак вот уже на 3 рубля 37 1/2 копеек чистой прибыли более ста процентов. Теперь отдав 2 1/2 пуда за 10 пиастров и 2 1/2 реала и получа на них 4 фанеги с долями пшеницы или 14 пуд и 25 фунтов, что составит две четверти менее 15 фунтами, и, продав в северных областях Сибири четверть по 20 рублей, выручится 39 рублей, итак пуд железа уйдет уже с лишком в 15 рублях. Точно такие же и в других товарах извлеченные уже из опытов выгоды удостоверят Ваше Сиятельство, что не может в целом свете полезнее для нас быть торговли калифорнской.

Простите, милостивый государь, плодовитости письма моего. Сколь ни старался я сократить его, но интересность материи нечувствительно меня завлекает, итак хоть подосадуйте, но осудите себя терпению.

Сукна, стамеды, миткаль, фламское полотно, равендук, холсты, затрапезы, скатертное, пестрядь, выбойки, чулки, платки шелковые, бумажные и выбойчатые, московские тафты, шляпы, дабы, фланелевые юбки, ленты, иголки, булавки, ножи павловские, ножницы, бритвы, железо, котлы чугунные, разные железные инструменты, разная стеклянная и деревянная посуда, замки, гвозди, есть то, чем Россия изобилует, а Калифорния нуждается. Можно возить к ним с великою выгодою часы, серьги, кольца, пряжки, кисеи, кисейные платки, ситцы, и полуситцы и тому подобные вещи, а из фарфора шоколадные чашки, коими нуждаются, и в числе мелочного товара будут первым.

Наконец, объясню я Вашему Сиятельству произведенные мною опыты в подтверждение того, сколь сильно ободрится внутренняя промышленность в Отечестве нашем и что многие статьи и чрез Охотск доставляться могут. Чтоб вернее показать выгоды, оставлю я транспорт морем и возьму теперь многотрудный Сибирью провоз масштабом своим.

Полотно фламское получают они из Мексики кусок за 31 пиастр и 3 реала.

Полагая кусок фламского полотна покупкою в Ирбити… 20 рублей

Провозу от Ирбити до Охотска с пуда по 11 рублей, весу в куске 25 фунтов… 7

На комиссионеров расходы и провоз до Америки полагая с куска… 3

Обойдется кусок 30 рублей или 16 2/3 пиастров

Фламское полотно купили у нас в Калифорнии за 31 пиастр или 55 рублей 80 копеек, следовательно, на чистые деньги барыша 25 рублей 80 копеек. Но как денег в Калифорнии не можно положить в свободном ныне обращении более 20 тысяч пиастров, то должно менять на произведения, итак на 31 пиастр можно купить пшеницы более 12 фанег или 5 четвертей 2 пуда. Полагая четверть продать в 20 рублей, получится 105 рублей 30 копеек. На провоз хлеба, содержание приказчиков и магазинов определить с четверти по 1 рублю, выйдет 5 рублей 15 копеек, а всего 35 рублей 15 копеек. Выходит, что от одного куска фламского полотна получит Компания за расходами чистой прибыли 70 рублей.

Равендук продан за 25 пиастров или 45 рублей кусок. Весу в нем те же 25 фунтов. Расчисля все на провоз и приказчиков издержки, получено на чистые деньги выигрышу от куска сто процентов, но меною на произведения более трехсот получится.

Холсты продались низовские по 2 1/2, лысковские по 2, ивановские по 1 1/2 лальские по 1 реалу аршин. При всем том, что не слишком еще добротны были, итак легкой товар сей великую прибыль обещает. Холсты заменяет у них получаемая из Мексики манта или род толстого белого миткаля в аршин шириною. Платят они за вару по 3 1/2 реала.

Сукны масловые проданы алое по 3, а синее по 2 пиастра аршин. По фактурам их получаемое из Мексики стоит им синего вара 1 пиастр 7 реалов, алое 2 пиастра 1 реал. Мексиканское сукно не имеет подобной европейскому ворсы, но весьма носко и цвета не теряет.

Пестрядь александрийскую купили штуку по 3 пиастра. Я отдал им дешевле для того, чтоб ввесть товар сей в употребление у них. Цены после повысятся.

Фланель травчатую аршин по 5 1/4 реалов или 1 рубль 18 копеек, в мене на произведения довольно было бы и его выгодно, но другие статьи более пользы приносить могут.

Чулки: валеные мужские по 1 1/2, женские по 1, нитяные и полосатые по 1, а пеньковые по три пиастра пару.

Платки: бумажные по 2, 1 1/2 и 1 пиастру; платки девятка по 1 пиастру, малые по 6 реалов, холщевые 2 реала.

Игол немецких тысяча по 4 пиастра. Из Мексики получают они от 3 до 5 пиастров тысячу.

Сапоги юфтевые шитые купили по 5 пиастров пару.

Гребни: за дюжину платили по 1 1/2 пиастра. Гребни у нас были роговые и притом последней руки. По мексиканским фактурам их ставят им гребни костяные, смотря по величине, от 3 до 5 реалов каждой.

Шильев тысячу купили у нас за 20 пиастров.

Стамету за аршин платили по 1 пиастру.

Шляпы с узеньким галуном платили по 4 пиастра.

Бритвы: платили за простые и, ближе сказать, последнего разбора по 1 пиастру за каждую. Из Барселоны получают они по 8 пиастров дюжину.

Ножи перочинные дюжину по 4 пиастра,

" складные дюжину по 2 пиастра,

" одноручные каждой по 2 реала.

Ножниц маленьких дюжину по 3 пиастра.

Замки большие… по 1 пиастру

" средние… по 1 пиастру

" малые… по 6 реалов

репчатые средние…по 2 реала

долоты большие и малые по 1 пиастру

пилы поперечные по 15 пиастров

" трегранки по 2 реала

буравчиков дюжину по 2 пиастра

ложек железных дюжину по 2 пиастра

пуговиц светлых партище по 4 реала

Топоры покупали по 1 1/2 пиастра большие. По сей же цене получают они топоры чрез Мексику из Европы.

Тики, дебуреты, чешуйка продались по 4 реала или 90 копеек аршин. Выбойки: ивановская по 5, а каретниковская по 5? аршин.

Дабы торговые, хотя и постановлены от Охотской канторы ценою 3 рубли каждая, но я велел отдать по 1 пиастру. Причины, к тому меня побудившие, были: 1-е, что получают они из Мексики не дороже; 2-е, чтоб упрочить себе вперед торговлю товаром сим; и 3-е, что Компания и по сей цене с барышом продавать может. Я опять объясню расчетом, что даба стоит.

Полагая дабу покупкою 90

Провозу на нее до Охотска 18

Обходится 108 копеек.

Дабы, не знаю как ныне, но прежде выменивались от 60 до 90 копеек. Бакла называется 50 даб, в них весу 2 пуда 10 фунтов, итак провоз на каждую не велик, но с чего в Охотске поставляется в три рубли, так как и все товары вдруг неумеренное возвышение цен получают, сего никто не знает, итак, по моему расчету, весьма сходно отдать ее за 1 пиастр или 1 рубль 80 копеек, а особливо когда в мене с лишком за 3 рубли уходит и притом когда торговлею с Кантоном еще дешевле покупкою обходиться будут.

Сверх того спрашивали калифорнцы:

Фанз, но у нас не было. В фактурах их видел я, что из Мексики ставят им кусок в 15 вар ценою за 15 пиастров. Легкой — товар сей весьма удобно и столько же прибыльно возить нам из Кяхты.

Платков толковых? — Мы также не имели. В фактурах их самой малой руки поставлен им по 1 пиастру и 1 реалу или в 1 рубли. Я препроводил один платок в Главное правление, и вы изволите по нем заключить, какое московским нашим фабрикам от здешней торговли поощрение будет.

Лент? — Но у нас не было. По мексиканским фактурам атласных односторонних вара ставится им 3 реала, и во вкусе у них полосатые. Черные шелковые с глянцем в вершок шириною вара 1 реал. Мужчины пуками в косах носят.

Пуговиц мундирных желтых? — Получают из Мексики большие по 2 1/2, а малые 1 1/2 реала.

Стеклянной посуды столовой, также штофов, бутылей и бутылок? — Я угадывал, писав Главному правлению, сколь полезно бы учредить в Америке стеклянные заводы. Суда, за хлебом ходящие, могли бы снабдить стеклом всю Калифорнию.

Здесь скажу я Вашему Сиятельству, до какой степени мексиканцы дерут кожу с них. Аргуэлло показал мне граненые с золотом стаканы шесть один в другой вкладывающиеся с футляром, что у нас в Петербурге под названием цесарских известны и которые купил я пред отъездом для японской миссии по 1 рублю 50 копеек. Я спросил цену. — Семь пиастров, отвечал он и показал фактуру, а когда вызвался я доставить им за 3 1/2 пиастра, то готовы бы они деньги вперед отдать.

Бочонки, кадки, ведра и всякая деревянная посуда может великую приносить пользу. Я привез ее с собою, и они охотно давали за ведро по полупиастру, но я всю ее подарил королевскому гарнизону. Лесом они изобилуют, но мастеровых не имеют, итак купорное при Ново-Архангельском адмиралтействе мастерство могло бы содержать себя или по малой мере составить в областном правлении экономию.

Колеса также неимоверной доход составят. У них все возится на вьючных, а хотя и есть телеги о четырех колесах у них, каретами называемые, но жалко видеть, какая мука с ними. Восемь рослых быков едва 50 пуд везут, да и пустую пара насилу с места стащит. Колеса их из одной неправильно округленной штуки дерева, надетой на рычаг, на котором едва вертится она, и тяжесть телеги тяжесть груза превосходит. Я уверен, что дрожки наши им понравятся, ежели только одни им привести со всею упряжью. Но в Старой Мексике неимоверная роскошь на всё столько же, как и на экипажи. Губернатор сказывал мне, что в столице Новой Гишпании можно положить карет до пяти тысяч. Компания наша одними моржовыми ремнями, бесполезно ныне пропадающими, могла бы составить нарочитую отрасль торговли, доставляя их в Калифорнию, откуда отвозили бы их в Санкт-Блаз ежегодно приходящие оттуда две корветы и всегда без груза возвращающиеся. Смею Ваше Сиятельство уверить, что, начав торговлю с Калифорниею, доберемся мы и до Мексики.

Для торга с Калифорниею нужно сказать и о одежде женщин. Юбки ситцевые и выбойчатые с широкою внизу, вершков в шесть, каймою, как некогда и у нас нашивали, у них в превеликом вкусе. Надобно, чтоб верх юбки был вдоль полосатой из ярких колеров или в мелких цветах, а бордюр другого цвета, или и того же, но с гирландами. Все они также носят род шали, ревазо называемой, которою с головы на себя накидывая, ею обертываются. Они длиною 3 1/2, а шириною 1 1/2 аршина; на концах с каемкою или бахромкою и обыкновенно полосатые, синие, голубые, оранжевые и других ярких цветов, но всегда с белым. Каждая полоса более полувершка шириною. Шелковые, бумажные и холщевые равно разберутся, ибо все гишпанки, смотря по состоянию, без сего наряда не бывают, да по жаркости климата нельзя и придумать лучше. Они кроме рубашки ничего под ревазою не носят, а мастерски в нее обертываясь, всегда кажутся одеты и весьма опрятно, а притом и голова их защищена от солнечного зноя. Товар сей возить весьма удобно и прибыльно.

Черные, но притом добротные тавты и атласы великой расход иметь будут. Это есть тот наряд, в котором все гишпанки приобщаются. Итак, кто только может, имеет уже черное платье и белой вуаль кисейной.

Я донесу Вашему Сиятельству, о каком количестве железных инструментов просили меня три миссии Санкта-Клары, Санкта-Жозе и Санкт-Франциско доставлять им ежегодно. Из сего заключить изволите, какой во всей Калифорнии расход быть может.

Ножниц для стрижки овец в 5 1/2 вершков…1200.

Орал в пол-аршина… 300.

Серпов 500.

Ножей одноручных… 5000.

Чесалок из проволоки пар 300.

Топоров 360.

Лопаток 500.

Замков внутренних разной величины 200.

Пил больших… 12.

" средних…12.

" малых…24.

Котлов разной величины, но больших… 20.

Сверх того петель, коловоротов, буравов, шильев, молотков, клещей, наковален и гвоздей от 10 дюймов и до мелких. Сими последними до такой степени нуждаются они, что кровли их, где требуется укрепление гвоздей, связываются сыромятными ремнями, которые не однажды переменять обязаны.

Изъясня Вашему Сиятельству все предметы торговли и нужды Калифорнии или по малой мере сколько мне короткое пребывание мое приметить их позволило, обращу теперь вас, милостивого государя, на политическое состояние и правление провинции сея. Оно, конечно, известно вам, но последние мои сведения хотя для сравнения пригодятся.

Калифорния разделяется на Старую и Новую. Старая заключает весь полуостров от мыса Св. Луки до порта Санкт-Диего и сама по себе гориста, знойна и неплодородна. Новая Калифорния начинается от порта Санкт-Диего и простирается по сие время до порта Санкт-Франциско, ибо далее к северу гишпанцы еще не водворились. Изобилие уже имел я честь объяснять Вашему Сиятельству, говоря о избытках ее, которыми однакож Старая Калифорния не пользуется, а удовлетворяет нужды свои из Санкт-Блаза и земли Лас Сонорес, лежащей за багрянымморем или заливом Калифорнским (mer vermeille) и до того плодородной, что обыкновенной урожай хлеба от 70 до 100 зерен, а иногда и до 130 производит, как меня все бывшие в ней гишпанцы в том уверяли, и видев здешней край, легко тому верить можно.

Управление обоих Калифорний поручено было одному губернатору, но сего года по просьбе дон Жозе де Ариллаги будет там особой, и оба они зависят от вице-роя Новой Гишпании, имеющего пребывание свое в Мексике. В правлении обряд военной и никаких судов и расправ нет. Жалованья губернатору в год 4000 пиастров. Ныне в Новой Гишпании вицероем дон Жозе де Итурригарай, генерал-поручик, получивший за службу место сие, с ним сопряжены великие выгоды и одного жалованья в год 60 000 пиастров. Вице-рои обыкновенно назначаются на два с половиною года, бывают и по 20 лет, но по истечении всякого срока правительство предоставляет себе право отозвать его.

Новая Калифорния разделяется на пять президий: Монтерей, Санкт-Франциско, Санкт-Диего, Санкта-Барбара и Лоретто, лежащее на берегу Багряного моря. В первых трех порты.

Президио есть место, где военные чины имеют казармы свои и из которого подведомственной ему округ управляется. Каждое имеет гарнизон свой или роту и часть артиллерии. Монтерейская рота состоит из 1 капитана, 1 поручика, 2 прапорщиков, 2 кадет, 2 сержантов, 8 капралов и 86 драгун, 1 артиллерийского офицера, 1 сержанта, 2 капралов и 12 канонир. В прочих президиях, также как и в порте Св. Франциско, роты числом менее и состоят из 1 капитана, 1 поручика, 1 прапорщика, 1 кадета, 2 сержантов, 6 капралов и 48 драгун, 1 артиллерийского сержанта, 2 капралов и 6 канонир. Итак, вся военная сила Новой Калифорнии и 400 человек не составляет. В пособие ей стараются они внутренность земли заселять инвалидами, называя такие селения Pueblo de los Invalidos. В двух милях от Санкта-Клары есть такое селение, семей из 30-ти состоящее, и в ведомстве каждого президий стараются о заселении слобод сих. Им дают в помощь американцев, и казна не щадит издержек, чтоб привлекать из Мексики и даже из самой Европы жителей. Губернатор сказывал мне, что в Америке доходы с земледелия в пользу духовенства распределены следующим образом. Из урожая выделяется пять частей епископам, четыре духовенству и причту, а десятая часть остается в собственность земледельца; но король, поощряя людей к переселению, берет с инвалидов только десятину, в все девять частей оставляя в пользу их, платит за них духовенству деньгами. Между тем в Лоретто переселилось множество из Мексики, и там кроме гарнизона довольно людно. Прекрасной климат, обильная земля Лас Сонорес, по другую сторону залива лежащая, и близкое сообщение с Мексикою привлекает жителей. Дороги из Лоретто к Санкт-Диего идут по страшным хребтам гор и весьма затруднительны, а потому гишпанцы стараются гораздо севернее искать сообщения с Санкта-Фе, которое есть столицею Новой Мексики и от порта Св. Франциско не более 200 миль лежит. Делав во внутренность земли беспрестанные поиски, прошедшего года отделились гишпанцы миль на сто и, встретя диких, узнали от них, что за два дни езды точно таких же видели дикие людей и в одинаковых мундирах, сказав, что дорога туда добрая, а потому заключили они, да и весьма справедливо, что дикие им о гарнизоне Санкта-Фе говорили. Известие сие подало вице-рою повод предписать, чтоб ныне же под начальством расторопного офицера сделать для открытия сообщения сего экспедицию. Дон Луиз де Аргуелло назначен начальником; ему даны сержант, кадет, 20 человек драгун и один миссионер, которые на другой день отъезда моего предпримут путь сей. Инструкция, ему данная, заключает обозрение земель, народов и всего более сообщение с Новою Мексикою. Луиз должен стараться проехать в Санкта-Фе, и когда сие удастся ему, то от тамошнего вице-роя получит взаимные пособия к устроению дороги и учреждению на пути миссии, чтоб на случай прохода войск повсюду заведены были селения, хлебопашество и устроены магазины, тогда Новая Калифорния всегда будет иметь нужные ей военными силами подкрепления.

Вот, милостивый государь, сколько правительство при всем фанатизме своем печется о приведении в благоустройство областей своих. Правда, что все меры их еще слабы, но по малой мере есть начало, есть законы, есть порядок, правление, дисциплина, и уже одною наружностью удостоверится каждой, что земли сии суть принадлежностью просвещенной державы, но несчастная параллель наших заведений, к стыду Отечества, представляет единый позор нашему времени, но — больно описывать, что происходит здесь. Простите, милостивый государь, я говорил о президиях, итак, скорее обращусь к ним. Содержание гарнизона состоит в одном жалованье. Капитан получает в год 1500, поручик 500, прапорщик 300, сержант 250, капрал 225, кадеты и рядовые по 217? пиастров. Мундир, пищу, карабин, саблю, ланцу, пистолеты, лошадь, и не одну, а восемь, и седло, всякой рядовой все сие от себя иметь должен, и казна ничего уже более не дает, кроме пороху. Каждое президио дает миссиям ведомства своего по 2 драгуна, которые живут в них и при выезде миссионеров их конвоируют, а потому посудите, как президии ослабляются.

Президио в рассуждении строения есть квадрат, из которого каждой бок имеет сажень до 60-ти. В нем двое ворот. Против главных фас содержит в средине церковь, а по сторонам казармы; в правом боку покои коменданта, офицеров, канцелярия и лавка, а в прочих фасах казармы и магазины. Строение из необожженного кирпича и покрыто травою. Стекол ни у кого нет, и потому весьма мало окон, чтоб в холодное время иметь более от ветров защиты. Стеклянной завод ежели будет устроен у нас, то посредством Калифорнии в первый год окупится.

Я описываю Вашему Сиятельству президио порта Св. Франциско, но как слышал я, и все другие немногим чем лучше. Оно лежит более версты от крепости и под горою. О крепости скажу вам, что она кроме небольшого земляного вала, за которым стоят 12 и 24 фунтовые пушки, ничего другого не имеет. Сделав в одной от нее мили десант в 50-ти человеках с двумя полковыми орудиями, весьма легко сим портом овладеть можно. Взяв президио, число людей в крепости, для единого вида стоящее, не может столь тяжелою артиллериею действовать, а притом живущие в президии семейства их еще скорее к сдаче принудят. У них теперь война с Англиею, которая, ежели б Калифорния что-либо другое кроме хлеба и скота заключала, не преминула б ею воспользоваться, и думаю, что пиастры, в великом изобилии в Хили обращающиеся, скорее привлекут туда неприятеля. Сверх того северной берег входа в порт Св. Франциско не укреплен ни мало, когда сам он по себе вдвое выше южного и одна взвезенная на него пушка может командовать всею на противном берегу лежащею крепостью.

Я еще повторю здесь, милостивый государь, что берега Нового Альбиона, как я и сам проходил их, никем не заняты. Порт Бодега, о котором пишет Ванкувер, также не занят гишпанцами; словом: далее порта Св. Франциско они не водворились. По другую сторону обширной губы, которая миль более 70 внутрь вошла, ни одного гишпанца нет. В порте не имеют они ни одной лотки, хотя лесов довольно, и могли бы они готовые суда получать из Санкт-Блаза, где у них адмиралтейство, но, видно, политические причины по слабости сил их запрещают им иметь их. Земля на другой стороне, как и сами гишпанцы мне признавались, францисканской плодороднее. Лейтенант Хвостов ездил туда под видом поиска беглецов наших и привез мне множество лаврового листу; леса прекрасные; он видел дуб, каштаны, которых и плоды привез, и многие другие неизвестные деревья, также и растущую пшеницу, которой, как видно, некогда или для опытов брошено или завезено дикими, которые, бежав из миссии, иногда на травяных лотках переправляются.

Диких коз множество, также и быков; амфибий и рыб изобилие. Диких или индейцев великие людства; они гораздо смирнее северных. Г-н Хвостов нашел четырех, рыбу в каменьях промышляющих; он обласкал их, и бездельные подарки решили их тотчас за ними следовать. Они приехали к кораблю с травяной лодке своей и у нас ночевали. Птичья накидка была их одеждою, а пища, которую они с собою имели, состояла из мелко растертых семян и кореньев и довольно вкусна и питательна. Я велел их одеть и отдал губернатору.

Кажется мне, нет благоприятнее нынешних обстоятельств к исполнению того проекта моего, о котором писал я, чтоб вдруг податься нам в южную сторону. Англия, конечно, не согласится позволить нам занимать те земли, которыми она пользуется и на которые права ее по конвенции 790 года суть с гишпанцами о6щие. Впрочем, можно бы и без всяких вопросов приступить к делу, но для последующих времен было бы безопаснее, когда б воля сей державы каким бы нибудь актом была ознаменована.

Первое заселение сделать мыслил бы я в проливе Жан-де-Фука в порте Дисковери в 49°, где, как говорит Ванкувер, земля великое плодородие обещает и где притом бобровый и черных медведей промысел. Высадя в сем месте 50 человек, в то же время занять Гавр де Грей 50-ю и реку Коломбию 100 человеками и, обласкав диких и сделав селения, когда последние два места по близости их друг другу способствовать могут, можно неприметно подвинуться еще южнее и сделаться самому порту Св. Франциско соседями, а выгодное положение северного берега непременно порт сей общим сделает. Из частных людей едва ли кто подобное мне удовольствие почувствовал, когда б живучи с роднёю с глазу на глаз, мог бы я тогда всякой день с нее видеться.

Но шутки в сторону, милостивый государь, ежели исходатайствуете торговлю с Калифорниею, то на счет оной сможет компания завести хлебные магазины, а в предполагаемых южных колониях, обласкав диких, не долго по многолюдству их в то же время развести и свое хлебопашество и скотоводство и, устроя торговлю с Кантоном, можно там селить и китайцев. Ваше Сиятельство, может быть здесь на счет дальних затей моих посмеяться изволите, но я упорно стою в том, что предложения мои суть дело весьма и весьма сбыточное и были 6ы люди и способы, то без всяких важных для казны пожертвований весь этот край навсегда России упрочится может и тогда то, когда все обстоятельства угодно только рассмотреть и вникнуть в связь их, согласиться сами изволите, что торговля знаменитые и исполинские шаги делать будет. Все обширные планы на бумаге смешными кажутся, но когда верно вычтены, то производством своим обращают удивление. Сим только единым образом, а не мелочною торговлею достигли торговые дела величия их. Ежели б ранее мыслило Правительство о сей части света, ежели б уважало ее как должно, ежели б беспрерывно следовало прозорливым видам Петра Великого при малых тогда способах Берингову экспедицию для чего-нибудь начертавшего, то утвердительно сказать можно, что Новая Калифорния никогда бы не была гишпанскою принадлежностию, ибо с 1760 года только обратили они внимание свое и предприимчивостью одних миссионеров сей лучший кряж земли навсегда себе упрочили. Теперь остается еще не занятый интервал, столько же выгодный и весьма нужный нам, и так ежели его пропустим, то что скажет потомство? Я, с моей стороны, кажется мне, не буду пред налоем у него.

Предполагать должно, что гишпанцы как ни фанатики, но полезут далее, и сколь ни отдалял я от них подозрение на нас, во едва ли правительство их поверит ласковым словам моим. Столько же уверен я в успехе занятий сих, как и в том, что ежели во дни Александра Первого не будут уважены пользы сии, то никогда уже не должны ми ожидать их, да и время пропущено будет, и тогда само по себе выйдет, что россияне при всей сродной национальному характеру их предприимчивости и преодолению трудностей должны, уступая обстоятельствам, погрузиться в недеятельность и, наконец, погаснет дух к важному и величественному. Словом, мы уподобимся огниву, об который до устали рук стуча насилу искры добьёшься, да и то пустой, которого ничего не зажжёшь, но когда был в нем огонь, тогда не пользовались.

Бога ради, милостивый государь, войдите патриотически в обстоятельства здешнего края, обещающие Отечеству обширные выгоды торговлею, которой Ваше Сиятельство единственным у Престола ходатаем и представьте Государю Императору виды в поздних веках бессмертие оставляющие. Королева Елисавета в Англии виновницею нынешних сил ее и имя ее в народе священно, но имя Монарха нашего более благословляться будет, когда в счастливые дни его свергнут россияне рабство чуждым народам и от великих дел своих обильные плоды вкушать будут. В последних донесениях моих компании довольно объяснял я, что опыты мои будут ничто иное, как подтверждение тех предположений, в которых сама природа во всех отношениях ее столь верно и давно приглашает нас, и путешествие мое в Калифорнию, кажется, не только оправдало их, но должно столько же удовлетворить Ваше Сиятельстве, что и в других частях, из которых излил я, ничего нет химерического.

Губернатор, как имел уже я честь объяснить Вашему Сиятельству, сделавшись неожиданно искренним моим другом, не скрывал уж от меня ничего, уверен будучи, что имел я способ знать все чрез Г. Аргуелло. Он искренне признался мне, что Двор их никого так не опасался, как России, что Шелиховские водворения давали им повод ожидать дальней предприимчивости, но что последние двадцать дет совершенно их успокоили. Пожалуйста, говорил я, отдалите навсегда подозрения Двора вашего и объясните бывший с вами о сем предмете разговор мой. Не просите меня, сказал он, собственное мое удовольствие есть сообщить Вице-Рою столь приятные и искренние уверения ваши, которые тем более помогут сблизить торговлю, располагайте мною на общую пользу нашему попечению народов, и вы увидите, с каким сердечным участием готов я содействовать нам. И, действительно, всякий день имел я новые опыты дружбы их, все было в совершенных повелениях моих, гарнизон беспрестанно был в разъезде, понуждая скорее к возке хлеба, люди их наливали нам воду, словом, все наперерыв угождало, и я не имел никаких уже затруднений, занимался одними распоряжениями и несмотря ни мало на военные слухи, давал гишпанцам праздники и обеды и приятным для них образом занимал всегда тех, которые от командировок моих в президии оставались. Губернатор в доказательство искренности и с слабыми ногами танцевал у меня, и мы не щадили пороху ни на судне, ни на крепости, гишпанские гитары смешивались с русскими песельниками, и при всех недостатках моих, калифорнцы, думаю, долго приход одаривших их русских вспоминать будут, ибо признаюсь Вашему Сиятельству, что не щадил я ничего, чтоб вперить в сей части света должное к российской нации уважение.

Часто говаривали мы с губернатором о торговле. Я удивлялся, что Калифорния до такой степени нуждается, когда она столь близкие к удовлетворению нужд имеет способы. Мне кажется, говорил я, при малом поощрении торговли все ваши недостатки здесь отвращены б были. Не дивитесь, отвечал он, торговля была у нас в небрежении, но нынче правительство хотя и открывает глаза на часть сию, но видит ее еще в тумане. Разность сильных у Двора голосов и вмешавшиеся частные интересы не дают способов согласить всего к общей пользе. Правда, что торговля полупила великое покровительство, класс людей, в ней упражняющихся, до того ныне уважен, что Король, вопреки дворянских прав, дал многим достоинство маркизов, чего никогда в Гишпании не бывало. Караказская компания также совсем было упала, но три года тому назад крепили ее неслыханным образом, директория ее теперь в Мадриде, и вдруг внесено пятнадцать миллионов пиастров, в числе которых сам Король в шесть тысячах акциях на полтора миллиона участвует, дан судам ее королевский флаг и право требовать тех офицеров и служителей из военного флота на, кто нужны ей. Она производит торговлю в Ост и Вест-Индию, но бедная Калифорния забыта. Прискорбно мне сказать вам, но это сущая правда, что Правительство наше слишком вяло и потому ничем верной идеи иметь не хочет. Когда компания хотела подать торговлею помощь, то частные люди, издревле в Маниле отправление галлиона в Акапулько содержание протестовали, как нарушение прав своих и тотчас выходили, что король запретил ей касаться западных берегов Америки.

Манильцы присылают галлион свой, из которого часть китайских товаров хотя и до нас доходит, но мы имеем дело с мексиканцами, которые посредством ходящих ежегодно из Санкт-Блаза. двух вдоль берегов наших военных корвет, доставляют нам по неумеренным ценам наши надобности, и мы отдаем наперед пиастры, чтоб только выслали на будущий год то, что нужно нам, и без чего обойтись не можем.

Оборотя его раз на Филиппинские острова, спрашивал я, с какими нациями они торг ведут и правда ли, что манильцы для перевода пиастров своих в Европу отдают их из двух или трех процентов. Манил, отвечал он, у нас порто франко, что ж принадлежит до денег, то может быть это прежде было и станется, что алчность англичан и других, в Индии торгующих народов, повысили в пользу манильцев цены, но я от одного из наших Санктблазских офицеров достоверно знаю, что англичане платили им не менее 25 процентов, и поверьте, что и это обогащало их, когда они на купленные на чужие деньги в Кантоне, Бенгалах и других местах товары более 200 процентов получали, но теперь, думаю я, бостонцы воспользуются разрывом с нами дружбы их, ибо по объявлении Англии войны, тотчас возобновили они прежние просьбы о дозволении им торговать в американских областях наших. Правительство отказало им, но когда министр Соединенных Штатов из Мадрида с неудовольствием выехал, то критическое, как видно, положение Двора нашего принудило вслед его послать удовлетворительный отзыв, которым даны им на восточном берегу четыре порта, а именно: Буенос Айрес, Вера-Круц, Каракас и Карфагена, а имев от Франции уступленную им провинцию Нового Орлеана и поблизости Новой Мексики Пенсаколу, они уже начали и без того с нею торговлю так, что Санкта-Фе уже товарами пользоваться начинает. Быв в наших водах сам свидетелем предприимчивости республики сей, не дивился успехам ее, она цветет торговлею, познала цену ее, да и кто не знает ее ныне, кроме нас только, которые за таковую недогадливость платим нашими кошельками и тогда, так сказать, весь мир на добыче, мы одни лишь юколою забавляться осуждаемся.

Я искренно скажу вам, продолжал губернатор, что нужно только чтоб император ваш сильнее настоял, то скоро исполнено будет, в противном случае медленность правительства нашего тоску наведет. Бостонцы пример вам: долгое время I безутешно просили они, но решительный вопрос их убеди согласиться, и те же министры, несколько лет на то не соглашавшиеся, нашли тут, что оно крайне полезно и что по военным обстоятельствам торговля с нейтрального Державою всегда безопасней из Америки в Европу перевод пиастров доставить.

Будьте уверены, сказал я, что когда Монарх мой изволит только за благо признать проект мой, то я считаю его уже исполненным, но нужно, чтобы вы с своей стороны сделал столь же сильное вашему Вице-Рою представление. Непременно, отвечал он, я вам скажу план мой, три миссии подали мне уже просьбы свои, но возвратясь в Монтерей, получу я от прочих и все их в подлинном представлю Вице-Рою при моем заключении, в котором объясню все те пользы, которые столь справедливо проникли вы и которые дополню еще тем, что чувствует сердце мое, когда будут отвращены нужды тех областей, для которых я всю жизнь посвятил. Между тем прошу я и вас подкрепить меня и Вице-Рою письмом вашим. Весьма охотно, отвечал я и в другой же день вручил ему. И все сие время посредством миссионеров и друзей его старался я всячески вводить старика более к энтузиастам, чтоб с сильнейшими убеждениями шло представление его. Ежедневные ему внушения обращали уже и самого его часто из его истерию. Весьма много благодарен я вашему приходу, сказал он мне однажды. Способ возобновить неоднократные мои о необходимости торговли представления, которые во отдаленности места некогда уважены были, а иногда еще и огорчал меня, когда приятели мои извещали о сем неприятном ответе министра: "Уже эта Калифорния проклятая земля, от которой ничего нет кроме хлопот и убытку", как будто бы я виною был бесполезных в ней убеждений? Скажите, спросил я, что стоит в год её содержание? Не менее полумиллиона пиастров. А доходу у нее? Ни реала. Но вы говорили некогда о десятинном хлебе? Он собирается только с инвалидов, но и тот хранится в пользу миссии на случай неурожая их, и потому имеют они при магазинах своих приставов; словом, Король содержит гарнизоны, военные суда, миссии обязан давать на создание и украшение церквей, ибо весь предмет его есть распространять православие, делать людей благополучными, и потому как истинный защитник веры жертвует он религии всеми его выгодами. Слыша такой панегирик, едва не лопнул я со смеху. Его весьма похвально и душеспасительно, с набожным видом отвечал я ему, но к несчастью нашему видим мы разврат нравов до того, что уже целые народы есть цели истинного блаженства неведущие и в таком заблуждении блага предпочитающие вечности, то от таких извергов рода человеческого самые восхитительные для сердца намерения ваши и горячие мольбы пастырей ваших ни религии, ни себя самих защитить не в силах. Вы правы, сказал он, несколько раз просил я умножать военные силы, но когда ограниченность ваша в севере нас успокоила, то от представлений моих одними обещаниями отыгрываются. Ныне однако ж наглость бостонцев поразбудила нас, и сего года обещали мне выслать военный фрегат, чтоб унять суда Американских Штатов, которые беспрестанно смуглируют по берегам нашим и потаенную торговлю производят, но с того еще мало, они оставляют нам иногда человек по десяти и пятнадцати совершенных разбойников, которые по малолюдству гарнизонов наших наводят нам беспокойство и развращают нравы. Высаживают с ними и женщин и всеми наглостями ищут средств у нас водвориться.

Некогда говорил я о бостонском капитане Океине, сказал мне раз губернатор, он привез к нам в 1803 году с Уналашки человек 40 островитян и с байдарками производил целую зиму боевой промысел и куда скрылся неизвестно. Вы меня крайне одолжите, когда повторите сие обстоятельство, которое может быть должно я буду объяснить Вице-Рою. Здесь долгом поставляю известить Ваше Сиятельство о сем происшествии. Капитан Океин, прошед с судном своего имени на Кадьяк, сделал с г. Барановым контракт, чтоб дал он ему 40 байдарок из полу промышленных бобров на новом острове, обещая, ежели где случится пристать в таких местах, где будут припасы, то позволить приказчику покупать их в пользу компании, в них не участвуя и получа людей, высадил их прямо в Калифорнию. Обманул ли Океин г. Баранова или тот должен был воспользоваться обманом его, оставляю судить: Вашему Сиятельству, дополня, что тогда умирали с голоду и что несколько бочек привезенной Океаном муки подкрепили их. Ныне такой же контракт заготовлялся с Вульфом, на который не мог я решиться и, купя у него судно, сделал то же без всякого нарекания и в большом количестве, но гишпанцам дал я следующий оборот делу сему. Очень рад, сказал я, что вы напомнили мне о сем происшествии. Бостонцы нам более вашего вреда делают. У вас высаживают они людей, а у нас увозят их. Кроме производимой ими в наших водах торговли этот бездельник, о котором говорите вы, захватя на промысел отделившуюся партию наших американцев, увез кадьякцев до 40 человек и с семействами их, на другой год такого же разбора молодец капитан Барбер привез нам из них 26 человек на Кадьяк, говоря, что он их из плена на Шарлотских островах выкупил и не отдавал их иначе, как за 10.000 рублей, которые мы из человеколюбия заплатить принуждены были, но куда других девал он их, мы и теперь неизвестны.

Возвращенные показали, что были они в разных местах на разных судах, но у кого именно и где приставали, того по невежеству их, не могли мы добиться у них. Я смею уверить вас, что сей и тому подобные поступки их научили нас быть осторожнее, и что и мы также берем меры отвадить гостей сих, по множеству проливов в водах наших лишают нас решительных способов. А я, сказал он, отвечаю вам, что у меня ныне сделаны такие распоряжения, что кажется они скоро отважены будут. Я учредил конные по берегу объезды, и где только с высоты приметят в горизонте судно, то дав знать в ближайшее президио, а между тем не ущупают из виду курс его и сколь скоро на берег бот спущен, то уверен я, что схвачен будет, И действительно, дней через пять показал мне губернатор полученный из порта Санкт-Диего рапорт, что Англо-Американский бригантин «Пикоок» во 408 тонн о 6 пушках и 4 фальконетах, на нем капитан Кимбель подошел к берегу, высадил бот с четырьмя человеками, который захвачен, а судно удалилось. Взяты штурман бостонец Томас Кильвеин, второй контр-мастер Жан Пьер из Бордо и два матроса. Они показали, что вышли из Бостона в сентябре 1805 года и февраля 12 дня прямо пришли в Сандвичевы, что на судне всего экипажа осталось 14 человек, что груз их состоял в военных снарядах и разных товарах, с которыми шли они в Российско-Американские владения для мены рухляди, и что вышли на берег только освежиться. На другой день нашли на берегу письмо к штурману, в котором капитан уверял его, что он несколько дней у берегов угодить будет и чтоб бегством спасался он. Но между тем они уже закованы и в Санкт-Блаз отвезены будут. Я поздравил губернатора с счастливым успехом распоряжений его, и доброму сему старику весьма приятно было.

Наконец, получены из Мексики депеши, которых, каковы грозны не были, ни мало уже я не опасался. С ними присланы были газеты, в которых помещено, что Наполеон разбил германцев наголову что войска наши возвращены и одна статья весьма неприятная от 10 октября 1805 года из Гамбурга, что в Петербурге столь неожиданная произошла революция, что не смеют и упоминать об ней, не получа решительных подтверждений. Новость сия сразила меня, и сколь ни старался скрыть скорбь мою, но она была примечена. Гишпанцы все единогласно говорили, что нельзя ожидать, чтоб касалась она особы такого Государя, который не только своим, но и всеми любим народами, ибо все газеты характеруют доброе сердце и заставляют завидовать счастью его подданных, Столь беспристрастная похвала, сколь часто ни слушал ее от чужестранцев, была для меня особливою приятностью, но на сей раз лишь более раздирало мое сердце. Боже мой! думал я сам с собою, что сделалось в отечестве моем? Я не мог быть спокоен, и как губернатор ни показывал мне письмо Вице-Роя, то считал я, что последующий номер газеты утаен от меня, однако ж как ничего не было для меня открыто, то скоро получил я его в свои руки. Он описывает ему в подробности отчаянного сражения соединенного их флота с английским, посылает к нему и номера газет и дополняет выпискою из полученных из Франции писем, что Наполеон взял Вену и принудил Римского Императора в Моравию удалиться и заключил на счет союзников его одною шуткою. Более ничего не нашел я, и слова газетеров, кажется, такой тайны не стоили.

Я спрашивал губернатора, как часто получают они из Европы сведения? Официально получаем предписания всякий месяц, один раз с нарочно учрежденными для сего из Кадикса пакетботами, но посредством торговли новости получаются чаще, и из Мексики сверх обыкновенных курьеров при всяком интересном получении во все места нарочные отправляются. Я позавидовал порядку сему и подумал, что бедные наши принадлежности не в новом, но точно как бы в том свете находятся. Распространением торговли можем и мы два раза в год получать сведения. Но в военное время буде пакетбот наш взят будет, говорил я, то и депеши ваши в руках неприятеля? Никогда, сказал он, чемодан с письмами всегда связан с свинцовою тяжестью и в случае нападения бросается в море, а с будущим судном они опять получаются, ибо в военное время не только депеши, но даже и все письма вдвойне и втpoйне посылаются. Ежели угодно писать вам в Европу, промолвил он, то можете быть уверену, что письма ваши верно дойдут до назначений своих. Я воспользовался вызовом его и послал Его Императорскому Величеству донесение, с которого, равно как и с письма моего Вице-Рою, честь имею приложить здесь Вашему Сиятельству копии.

Однажды обратил я материю на бобровой промысел. Скажите, спросил я губернатора, почему не пользуетесь вы бобрами, когда ими и губа здешняя и все берега изобилуют? — Мы не можем, отвечал он, производить торга сего, и этот товар верно вас дождется. Лет десять тому назад подан был королю проект сделать из сего важной доход отправлением их в Кантон; он был опробован, и я получил повеление платить за каждой по девяти пиастров. Несколько тысяч было набито их и в Санкт-Блаз, а оттуда в Кантон отправлено, но дурная ли выделка их, или неумение обращаться с ними, или жаркость климата нашего была тому виною, только все бобры подопрели и корона кроме бесполезных убытков ничего не получила. Несколько раз после того предпринимали и частные люди, только также никто счета не нашел и торг сей совершенно оставлен. Всякой год приходящие на судах из Санкт-Блаза офицеры берут их по нескольку, выменивая на разные вещи и за такой бесценок, чтоб не жаль было им, ежели половина истребится, но и то ничего незначащее количество, ибо что добывали жители, то отдавалось бостонцам, но когда год от году строже стало подтверждаться им запрещение потаенной торговли, то и вовсе промыслом сим заниматься перестали, разве на чепрак себе кто или на опушку капота добыть захочет. Бобры их хотя несколько и уступят нашим в цвете, но однако ж довольно хороши и пушны. Они не моют их, шерсть вся в жиру, итак неудивительно, ежели они портятся, а особливо в столь жарком и сыром климате, каков Санкт-Блаз, в 22° широты лежащей. Можно быть уверену, что при позволении торга компания наша у них легко тысяч шесть, семь в год не дороже 7, а много 10 пиастров в трех портах получит, а меною на товары они и в половину цены сей обойдутся.

Но я обещал Вашему Сиятельству сказать о миссиях. Я видел миссию Св-го Франциско, и как губернатор, так и все гишпанцы уверяли меня, что, видев одну, можно сказать, что и все видел, с тою только разницею, что по числу неофитов своих одни более имеют строении и заведении, а другие менее. Миссия, в которой был я, походит на маленькой городок, но зато тридцать лет как строится. Главное строение есть покои миссионеров, к которым с одного боку примкнута обширная церковь со всеми ее принадлежностями. Здание сие саженях на 70 длиннику и 20 поперечнику со многими в середине отделениями или кругом обстроенными дворами. В одном живут мальчики, в другом девки, в третьем сальной завод, инде ткацкие и другие хозяйственные принадлежности. Против сего строения площадь, и за нею в параллель миссии 16 корпусов по два в ряд, сажень по 25 каждой, в которых живут женатые американцы и каждое семейство особой покой имеет. Вдоль всех сих строений поставлено с боков по длинному корпусу, в которых кухни, кузницы, мастерские, магазины и другие службы. Все строение произведено из необожженного кирпича и покрыто черепицею. Чистота в улицах беспримерная. К строениям сим примыкают огороды, а за ними обширные поля, всю миссию окружающие, которые возделываются неофитами. Их там 1200, в миссии Санкта-Клары 1800, а в миссии Санкт-Жозеф 800, но во всей Новой Калифорнии крещеных американцев не с большим 26 000 человек. Сие знаю от губернатора.

Кормят они американцев в день по три раза, поутру, в полдень и при захождении солнца. В двенадцать часов ударил колокол, неофиты возвращались с полей сотнями, и я просил миссионеров доставить мне удовольствие видеть кормление их. Когда все собрались, то пришли миссионеры и прочли три молитвы, которые неофиты, стоя на коленях, повторяли. Вынесли весьма чистые котлы с очень вкусною и питательною похлебкою из говядины с горохом и зеленью. Каждой американец подходил с травяным котелком своим, в которой вливали холостым по одному большому ковшу с куском говядины, а женатым по два. Сверх того дают им пшеницу, из которой делают они сами муку и едят поджаренную. Миссионеры смотрят за больными и отправляют должность лекарей и аптекарей.

Коснувшись лекарей, скажу вам, милостивый государь, что во всей Калифорнии один только в Монтерей, и губернатор признавался мне, что полезнее б было, ежели б совсем его не было, ибо затрудняет лишь миссионеров, которые его знающее. Жалованья положено по штату 300 пиастров, итак искусного и с знаниями человека за такую плату и ожидать не можно. Здесь напомню я опять о нашем крае, которой еще в горшем положении, ибо у нас совершенно уже ничего нет.

Неофиты все у них наги, имеют из шерсти вытканные опояски, а сверху шерстяной сарабе, которого по теплоте климата для них и довольно. Все поля их орошаются проведенными из источников каналами и потому никогда они засухи не боятся. Почва земли в Санкт-Франциске есть смесь с песком и изо всей Калифорнии худшая, и потому иные поля более 12 раз не дают, но другие 20 и 30 раз, но в миссиях Санкта-Клары и Санкт-Жозеф в 30, 40, 50 и даже в 70 и 80 раз, и таковые урожаи и в других миссиях обыкновенны. Отец Жозе де Уриа в прошлом годе в миссии Санкт-Жозеф посеял 150 аробов и снял 12 тысяч. Не слыхав никогда о подобных урожаях, не смел бы я поверить, ежели б не удостоверяли меня в том жители и не подтвердил того губернатор.

Фруктовые деревья, как-то: фиги, персики, мемериллы и другие в миссии Санкт-Франциско по причине пронзительных северных ветров из гор, которыми миссия окружается, никогда не разведутся. Есть несколько, которые видели мы уже в сильном цвете, но огорожены они каменными заборами и требуют великого присмотра. В миссии Санкт-Жозеф и Санкта-Клары, на день только езды отстоящих, и во внутренности земли уже такие предосторожности не нужны. Там винограду и фруктов всяких бездна, кроме апельсинов, которые начинаются в Санкта-Барбаре. Последние ели мы в порте Св. Франциско, и они довольно вкусны. Яблоки санкта-кларские также приятного вкуса.

Индейцы или американцы их довольно рослы, цветом смуглы, но слабы и вялы и должны уступить нашим северным обитателям. Обычаи их, пляска, образ жизни с нашими сходствуют. Всякое племя из них своим знаком татуировано. Одежды у них птичьи и травяные; домашняя утварь — плетеная из кореньев; оружие — лук и стрелы с яшмовыми остриями; пища — сырая рыба, ракушки, толченые семена и коренья; украшения — из перьев, костей и раковин. Они, также как и наши, расписывают себе рожи и носят на голове перяные каски, а в ушах и иные и в носу раковины и округленные косточки. Лотки их из нескольких длинных пуков травы, вместе связанных, и хотя у них морских львов или сиучей, также и нерп обильнее нашего, но они ими не пользуются и байдар не имеют. И так в понятии их, искусстве рукоделия, проворстве и самой силе должны они уступить нашим северным. Из наших можно иметь хороших воинов, но из тамошних — никогда.

Шатаясь, милостивый государь, по свету не для собственного удовольствия, но для блага отечества, опять обращусь я к областям своим и поставлю Вашему Сиятельству беспристрастную параллель в тамошнем и нашем с американцами обращении. Сильные издержки короны и попечение правительства, как ни слабо оно, дают Калифорнии великие способы. Все миссионеры люди просвещенные и не наши святые отцы, которые едва не из безграмотных крестьян делаются пастырями душ наших. Довольно писал я в донесениях моих, в каких миссия наша была здесь упражнениях, и кажется ввел ее в правила, но нужно, чтоб и характеры духовных отвечали тому. В Калифорнии миссионеры, конча в европейской или мексиканской коллегиях курс наук своих и по экзамену удостоясь в звание сие, отправляются в назначения свои на казенном иждивении. Жалованья получают францисканцы 400, а доминиканцы по 300 пиастров в год.

Они в великом уважении, но достоинствами и поведением их его заслуживают. Над всем духовенством есть живущей в Монтереи супериор, обязанный за все миссии отчетом архиепископу Мексики. Ныне супериором отец Эстефан де Тапис. Миссионеры по прошествии 10 лет свободны возвращаться в Европу, где дают им по рекомендации начальства духовные места или плебенды пред другими предпочтительно, но, привыкнув и обзаведясь хозяйством, они в Калифорнии добровольно жизнь оканчивают; доказательство, что свобода человека во всяком состоянии государству пользу приносит. Строения их довольно хороши, чистота беспримерная, попечения о неофитах чрезвычайные, пища индейцам редкая, одежда теплая и словом: всякой чужестранец, видев тамошние селения и наши, скажет, что там призрение, а у нас угнетение человечеству; но — это будет слишком строго, и я никогда не соглашусь, хотя более всех чувствую разврат в Америке нашей. Так-то иногда два путешествователя об одном и том же месте совсем разное повествуют, и между тем оба правы, потому что из разных точек ума на предмет свой взирали. Поверхностной блеск прельстил г. Ванкувера. Зная достоинства мужа сего и прочтя его, вот уже воображение приготовлено; любопытство рождает нетерпеливость; счастливая наружность награждает вдруг ожидание приятностью, итак, может ли уже быть сильнее впечатления сего? Первой день я и сам был в восторге и остался бы в предубеждении сем на целой век мой, ежели б не имел я надобности входить подробнее, но разбирая все беспристрастно и сравнивая возможности их с нашими, нашел я, что не все еще то золото что светит. Итак, в самом безалаберном правлении областей наших найду я еще многое, что мне лучше тамошнего кажется, и буде правительство займется ими, то в скором времени селения наши при всей суровости климата над каждым путешественником счастливее калифорнским произведут впечатления и притом к истинной славе и чести отечества. Позвольте Вашему Сиятельству объяснить параллель мою.

1-е. Климат их сам по себе дает великие пред нами преимущества, когда в марте мы уже свежие бобы и землянику нашли. Бывают у них зимою легкие утренние морозы, но к полудню не менее уже теплоты 8 градусов, итак, какая чувствительная разница! Но северных, как нас, жителей суровость нашего климата устрашать не может. Нужно только развесть хозяйства, устроить порядок, произвесть все опыты, а то, что не удастся, заменит торговля.

2-е. В рассуждении миссионеров сказал уже я выше, но когда наше духовенство отправляться будет из людей просвещенных и благонравных и с такою же в возвращении их свободою и наградою за труды их, а притом будут присылаться белые священники, а не монахи-безженцы, весьма не у места здесь девственность проповедующие, то можно быть уверену, что хозяйственная жизнь их, добрые семейственные примеры, трудолюбие и умные советы сделают из диких настоящих христиан и доставят полезных граждан краю. Впрочем, распространением православия в Америке, кажется, по сие время ни гишпанцы, ни мы похвалиться не можем. Наши американцы выучены правильно крест класть, калифорнские наизусть три священные стишка знают, но успехи в религии у обоих народов одинаковы. Истинная мораль ее забыта, итак — что пользы? Но дав священству к образованию истинных христиан полное наставление, можно в то же время поручить им и земледелие, снабдя такими предписаниями, чтоб вели они его тихими, но верными шагами, приохочивая людей ласкою и не упущая никогда из виду свободы человека. Тогда, когда будут земледельцы находить собственные свои выгоды, промышленность сия приохотит их, успехи будут надежнее и столько же частному из них каждого, как и общему всего края благу споспешествовать будут.

2-е. В рассуждении миссионеров сказал уже я выше, но когда наше духовенство отправляться будет из людей просвещенных и благонравных и с такою же в возвращении их свободою и наградою за труды их, а притом будут присылаться белые священники, а не монахи-безженцы, весьма не у места здесь девственность проповедующие, то можно быть уверену, что хозяйственная жизнь их, добрые семейственные примеры, трудолюбие и умные советы сделают из диких настоящих христиан и доставят полезных граждан краю. Впрочем, распространением православия в Америке, кажется, по сие время ни гишпанцы, ни мы похвалиться не можем. Наши американцы выучены правильно крест класть, калифорнские наизусть три священные стишка знают, но успехи в религии у обоих народов одинаковы. Истинная мораль ее забыта, итак — что пользы? Но дав священству к образованию истинных христиан полное наставление, можно в то же время поручить им и земледелие, снабдя такими предписаниями, чтоб вели они его тихими, но верными шагами, приохочивая людей ласкою и не упущая никогда из виду свободы человека. Тогда, когда будут земледельцы находить собственные свои выгоды, промышленность сия приохотит их, успехи будут надежнее и столько же частному из них каждого, как и общему всего края благу споспешествовать будут.

Миссионеры в Калифорнии, напротив того, имеют неофитов своих совершенными невольниками. Правда, что их хорошо содержат, поят, кормят, берегут и смотрят за ними как нельзя более, и вот наружность, которая в глаза мечется! Но я признаюсь Вашему Сиятельству, что другим смотрю на нее образом и в моральном смысле лишь чистой и приборной скотной двор вижу, в котором расчетистый хозяин их так же, как быков, лелеет. Они не имеют ни малейших выгод от трудов своих; чувствуют, что на целой век на единообразное осуждены упражнение; тоска снедает их сердце, они бегут, оставляя жен и детей, но паки приводятся и так должны терпеливо сносить участь свою. И это еще хвалится? Это называется делать людей благополучными? Этому призрению человечества удивляются? Боже мой! Какие ложные заключения, когда попрано право человека, забыты преимущества его, сила и ум ближнего его в скота обращает, дух навсегда убит, и он при всех врожденных в нем порывах душевных сил не может никогда возвыситься и — поневоле должен пресмыкаться!

Из наших американцев одни каюры отягощены работами, но к облечению их сделал я постановление и представил Правлению Компании. Впрочем, все американцы пользуются совершенною свободою; нужды их удовлетворяет сама природа; они ходят на звериной промысел по доброй воле своей для того, чтоб продав Компании зверя, утешить прихоть свою. Человек везде подобен обезьяне; ему всего того хочется, что у другого видит. В американцах разлился род роскоши, они любят сукно, шелковые платки и тому подобное; это рождает в них промышленность. Каждой ищет все средства добыть зверя, и когда выменял вещь, для щегольства ему нужную, то рад без памяти и следовательно утешен столько же, сколько и мы в просвещенном нашем состоянии, достигнув предмета, утешаемся. Он тотчас одевается как русской для того, что чувствует превосходство нации, к ним водворившейся; подражает ему, потому что возвышается дух его; он гордится своею удачею и между тем сближается характером. Теперь вопрошаю, которой из обоих американских народов счастливее? — Дайте нашим американцам хорошие примеры и тогда другой вопрос: какая впереди для обоих народов перспектива?

3-е. Строение у них в глаза бросается, но время и число рук, на то употребленное, необъятно. Наши строения произведены, может быть, не иначе, как употребляя в год сто человек, рублены из леса и притом под ружейными выстрелами. В рассуждении строения сделал я особые предписания, которые изъяснил подробно в донесениях моих, и когда последуют им, то опять уверен, что заведения наши скоро сравняются, а когда разведем лошадей и пильной завод устроится, то в течении пяти лет калифорнские превзойти могут.

4-е. Чистота беспримерная. В сем должно отдать им справедливость, но возьмите же во уважение 1200 человек, в одном месте спокойно живущих, из которых всегда отделить есть кого, и опять и климат. Малолюдство наше, однакож, не извиняет нас, и при хорошем порядке сию часть полиции устроить недолго.

5-е. Призрение человечества. Оставляя ложную систему благополучия неофитов в сторону, благонравие миссионеров и собственные пользы их влекут к тому, ибо потеряв неофита, теряют они работника и следовательно доход свой. У нас, напротив того, один предмет бобры, а человечество забыто было. Но таково положение самой Компании, таково внимание правительства и таковы ограниченны ее способы. Русские пришельцы состоят из буйных и развратных людей, из полупая на четыре года собою и своими силами жертвующих. Смотрители Компании также — пайщики. Предмет их рухлядь, а не американцы, с которыми по прошествии времени они в век не увидятся и никаким за них отчетом не обязаны. Ежели б в числе чиновников Компании не доставила судьба здешнему краю Александр Андреевича Баранова, которого бескорыстие и решимость не обуздывала промышленных, то давно б такие чудеса вышли, каких представить себе не можно. Они сорвали б американцам головы и потом и своими поквитались. Но теперь чудес можно ожидать впереди еще лучше, когда есть чиновники, которые, не зная никакого повиновения, потонее и получше расположатся, но также на настоящее лишь время, ибо впереди не умея обсуживать, будут теми же жертвами, а Россия — без областей. В Калифорнии губернатор и коменданты президии объезжают округи свои и посылают к вице-рою годовые отчеты; но у нас при первом еще государе на меня первого в отправлении сюда жребий пал, и до приезда моего в Америку ни правительство, ни сама Компания ни малейших не имели сведений. Но истребите паи, устройте штаты, организуйте Компанию как политическое тело во всех частях ее, тогда и здесь, подобно другим самодержавным компаниям, все пойдет в порядке своем; человечество в попечении правления уже первым, а не последним предметом будет; выгоды акционеров усугубятся; законы охранят безопасность всех и каждого; край получит должную защиту, торговля силу, а преобразователи закоренелой и пагубной системы, кроме бесценного в душе их удовольствия, заслужат справедливо в потомстве имя друзей человечества.

6-е. Одежда неофитов состоит из одного сарабе и шерстяной опояски, которые сами ткут они, но у них овец бездна; такая же бездна и другого скота, но ни на одном, однакож, я сапогов не видел. У нас, напротив того, американцы одеты и обуты; иные имеют суконные и фризовые капоты и сюртуки, горловые шаровары и торбаса, дабинные рубашки и исподнее платье, а бедные вместо сукна еврашечьи и птичьи парки, которыми компания при всех недостатках в долг под промысел снабжает их, и в сем случае наши одеты лучше, несмотря, что скотоводства не имеем.

7-е. Пища. Что хороша она, то правда, но между тем какие бы избытки скотоводства в нашей Америке быть ни могли, я никогда бы ее не позволил. Неофиты их, кроме повальных болезней, как то ныне был сарампион, о котором я ниже скажу, мрут ежегодно, и причина тому несродность к пище, которая сколь ни вкуснее прежней, но к той они привыкли и в ней воспитаны. Губернатор искренно признался мне, что в древней Калифорнии все индейцы вымерли, миссии опустели и что и здесь того же ожидать надлежит, ибо, по замечанию его, со времени учреждения в Новой Калифорнии миссий две пятых части индейцев уже истребилось, кроме того, что ныне от одного сарампиона, как видел я в рапортах его, более 3000 человек умерло. Сарампион есть род жара, в котором человек четыре или пять дней? тоску чувствует и в то же время сыпь показывается, которая проходит, но спустя две недели открываются жестокие кровавые поносы, нередко смерть за собою влекущие. Болезнь сия не была там известна и завезена к ним из Мексики. Но древняя Калифорния и без сарампиона опустела. Итак, мыслю я, что наших американцев всегда должно содержать на юколе, рыбе, китовине, жирах, бурдуке, ягодах и тому подобном, не отходя ни мало от сродной им пищи, гнилости соков препятствующей, да и самое юношество не иначе воспитывать. Но я примолвлю еще о калифорнских и наших к пропитанию способах. Быки у них дикие в изобилии и ходят стадами, и так накинув аркан, вот и пища готова; но у нас юколу, китовой жир, ягоды, сарану и прочее с великими трудами припасать должно; следовательно, и ныне в прокормлении наших американцев осуждены мы на большие труды и попечение, и я посмотрел бы хозяйства калифорнских миссионеров в нашем севере! Мне удалось снискать дружбу из них отца Мартина де Ландаета, которой в 1791 году послан был в Ноотку-Зунд и зимовал там. При всех данных от правительства способах, что отправлены были суда с хлебом, припасами, скотом, семенами и что даже и прихотливыми вещами снабжены они были, он ни в чем не успел, говоря мне точно сими словами, что это климат чертям, а не людям жить, и по возвращении их гишпанцы такие изъяснили невозможности, что двор их навсегда оставил покушения к северу. И действительно, переселяющимся из жаркого пояса нельзя перенесть его, но родившимся в севере россиянам, кроме того, что сами по себе к преодолению всяких трудностей они сродны, климат Америки нашей весьма мягким покажется. Скучны и несносны только проливные осенью и до генваря дожди, но стужа умеренная. В нынешнюю зимовку мою генваря до 7-го всегда было теплоты 2, 4 и 6 градусов, перепадал снег и на другой день сходил, но 7-го числа сделался первой мороз и неделю только стоял от 12 до 16 1/2 градусов, выпал снег и лежал до майя месяца, но февраля до 25-го числа, в которое вышел я в море, было стужи 4, 5 и 6 градусов по утрам, а к полудню меньше, и часто термометр не только на точке замерзания был, но иногда и градус другой, третей теплоты показывал. При умеренной стуже сей от высокости гор, снегом покрытых, в конце февраля были ежедневно раз по 5 и 6 в сутки порывистые с вихрем сильные грады, которые почасту работы прерывали. Впрочем, с самого генваря время было прекрасное, и как весна, так и лето сопровождались беспрерывно благополучною погодою.

Вот, милостивый государь, все Вашему Сиятельству сравнения мои по шестинедельной бытности в Калифорнии, замечания о земле сей. Простите, ежели где-нибудь может быть слишком обнажил я чувства мои и припишите слабости, человеку свойственной. Видя вещи здесь так, как их видеть должно, не магу я говорить равнодушно, когда они мне таких трудов и пожертвования сил стоят, что смею Ваше Сиятельство уверить, что едва ли сыщется человек, чтоб вперёд на них отважился. Довольно входил я в нравы как природных жителей, так и пришлых гостей к ним. Приноравливаясь к обоим, расположил я и преобразование края, показал средства к истреблению зол, постыдных веку нашему, говорил о торговле, хозяйстве, промышленности, отвращении недостатков, устроении порядка, законов, взысканий, призрении человечества, изъяснил, какие плоды отдаленным областям Сибири от здешнего благоустройства предстоят, не оставил ни одного предмета, словом: начертал весь приступ к организации торгового деля политическим, боролся и здесь с предрассудками, убедил очевидностью, исписал, хотя и не красным, но может быть от души и сердца идущим слогам стопы бумаги здесь, послал столько же в главное управление и ежели все это не стоит уважения? — Ежели обсуживание мною вещей в настоящем и будущем с дурной и хорошей стороны видах их не заслужит внимания, то горько мне будет недоверие к трудам моим и ещё более чувствовать, что несчастные следствия заставят уважить тогда, когда невозвратно время потеряно.

Извините, милостивый государь, что в письме моем вмешал я множество различных материй по мере того, как встречались они, и что столько же может быть некстати поместил я частные мои приключения. Приводить каждую и писать особые Вашему Сиятельству письма, истинно не имею времени, а потому искренне описываю здесь цепь всех происшествий в том виде, в каковом случились они. Ежели судьбе будет угодно окончание романа моего, к которому отнюдь не по пылкой страсти в моих летах уже места не имеющей, но совсем из других побуждений и может быть столько же и по остаткам тех еще во мне чувств, которые некогда делали счастье жизни моей, сделал по уважению обстоятельств, отдаленности и обязанностей своих весьма осторожное и кондициональное начало, в таком случае могу я новую показать услугу Отечеству личным обозрением гавани Вера-Круца, Мексики и таким проездом чрез всю внутренность Америки, каковым по подозрительности Гишпанского Правительства едва ли кто подробно мне воспользоваться может, привесть вам о всей торговле их, избытках, недостатках и прочем полные замечания; могу извлечь новые для соотчичей моих выгоды и, ознакомясь с Вице-Роем, попытать с восточной стороны Америки портов судам нашим, авось либо россиян во дни попечительного о них Государя откроют и из Петербурга торговлю теми избытками природы и произведениями промышленности нашей, которыми иностранцы на счет наш пользуются, могу в то же время кинуть лаз на торговлю Американских Штатов, побывав в них и соглася торговые их с нашею компанию виды. Вот, милостивый государь, новые вам жертва человека совсем себя на пользу ближнего посвятившего и ничего более в жизни не желающего, как только того, чтоб силы его отвечали усердию.

Но я обязан донести Вашему Сиятельству столько же о плавании нашем из Калифорнии, как и о всех здешних обстоятельствах.

Мы вышли из порта Св. Франциско мая 10-го числа в шесть часов пополудни. Губернатор и все наши приятели выехали в крепость проводить нас. Мы салютовали ей 7-ю, но отвечали нам 9-ю выстрелами. Вышед, пустились мы в долготу и, перевалив 10 градусов, нашли благополучный ветр, которым дошли до острова Кайган. Здесь 10 дней держали нас штили. B это время лопнуло у нас множество вант, и мы, разрубя кабельтов, едва успели скрепить их стоперами, как сделался жестокий ветр, в который, конечно, все наши мачты слететь бы должны были. B губу Норфолк-Зунд пришли мы июня 8-го числа, стреляли крепости, но медленные ответы и притом, не встретя байдарки и не видав нигде человека, пришли мы в сомнение, ибо свежо в памяти нашей было, что мы почти всех на смертном одре оставили. Имев добрых 10 пушек, начали мы уже приготовляться к военным действиям, как в ночи пришли байдары, и мы, успокоясь благополучным существованием Ново-Архангельска, буксировались ночью в гавань, и 9 числа поутру бросили в порте якорь.

Обратное плавание наше довольно было счастливо, кроме болезней. Появились у нас горячка и жестокая сыпь, приставшая от сарампиона, последняя и меня не пощадила, но, благодаря Бога, все мы оправились и пришли сюда благополучно. По сие время имел я честь писать Вашему Сиятельству все обстоятельства в том виде, в каковом до возвращения моего чувствовал их, теперь дополню их здешними происшествиями.

По отбытии моем скорбут свирепствовал как здесь, так и на Кадьяке. Умерло русских 17 человек. В порте Ново-Архангельске 60 человек было недвижимых. Американцы наши так же были одержимы сею болезнею и много умерло. К счастью марта 22-го числа подошла сельдь, люди, получа свежую пищу, начали ею оправляться и теперь только 6- человек опасных, да пять человек на костылях бродящих, которых стараемся подкрепить зеленями и хлебного пищею. Во время сельди пожаловали сюда для ловли их колоши числом более, тысячи человек, некоторые были с ружьями, осторожности против них были удвоены, между тем жили они апреля по 1е число, в которое пришло из Бостона трехмачтовое судно «Океин», на нем капитан Венчин, старый г. Баранову приятель. Он, приметя критическое положение, отказал колошам с собою в торговле и дал им почувствовать дружеские с правителем сношения, принудил чрез то всех скорее разъехаться по проливам. Благодаря Бога, что в самое малолюдство не отважились они сделать решительного покушения. Они боятся крепко г. Баранова, и истинно одно имя его весь край в страхе держит. Но я должен сказать Вашему Сиятельству, что он далее мая будущего года ни за что не остается и убедительно просит меня Главное Правление известить о том. Жаль и крайне жаль лишаться сего достойного человека, за которым и все лучшие люди не упустят выехать. Колоши после того то и дело, что гостят здесь человек по 10 и 15 попеременно, смотрясь пристально на укрепления наши. Между тем, слухи пронеслись, что Чилхатские и Хуцновские народы хотят соединиться с ситкинцами и овладеть портом. Г. Баранов обнес возвышение свое стоячим из бревен тыном, в котором поделаны для пушек амбразуры и ухо востро держит. Правда, что крепость наша теперь более на остров походит, но для колош эта предосторожность достаточна, потому что как смело ни решались, не отважились на гору броситься. На эленге не иначе ходят, как с заряженными ружьями, так как и в лес для рубки бревен и жжения уголья и для работ берутся равные предосторожности. Колоши ласкаются, начали часто и всюду ездить, но извергам сим нельзя ни в чем верить. Нет народа вероломнее.

Судно «Александр» пришло сюда из Кадьяка апреля 26-го числа и привезло множество неприятных вестей.

Якутат взят в октябре дикими, крепость сожжена, люди все наголову побиты, кроме 8 человек, 2 женщин и З мальчиков, которые тогда не быв в крепости, а на покосе, спаслись бегством теперь в плену у Угалахмутов, требующих знатный выкуп, который с Кадьяка послан будет. Злодейство сие произведено общe с собственными кагорами, которых по-видимому подкупили колоши, на Акое живущие.

Из Кинайской губы так же и из Чугачской с Нучека получены известия, что чугачьцы и медновцы грозятся истребить русских. Кинайцы начали уже показывать холодность в обхождении, жалуясь, что табаком мало потчуют их. Малахов и Тепи в обоих сих укреплениях начальствующие, просят помощи. Им послано с Кадьяка 10 человек, а более отделить не можно, но что это? — лишь умножение жертвы.

На Кадьяке в свозе кормов и промыслов люди терпели величайшие бедствия и многие от бури перетонули. Повсюду нужно строить для перевоза морские боты, они подороже байдар стоят, но когда человечество уважаться будет, то кажется и сие замечание будет принято.

Правда, что крепость наша теперь более на острог походит, но для калош эта предосторожность достаточна, потому что, как бы смело ни решились, не отважатся на гору броситься. На эленг не иначе ходят как с заряженными ружьями, так, как и в лес для рубки бревен и жженья уголья, и для всех работ берутся равные предосторожности. Калоши ласкаются, начали часто и всюду ездить, но извергам сим нельзя ни в чем верить. Нет народа вероломнее!

Судно «Александр» пришло сюда из Кадьяка апреля 26 числа и привезло множество неприятных вестей.

Якутат взят в октябре дикими, крепость сожжена, люди все наголову побиты, кроме 8 человек, 2 женщин и 3 мальчиков, которые тогда не быв в крепости, а на покосе, спаслись бегством и теперь в плену у угаляхмутов, требующих за них выкупу, которой с Кадьяка послан будет. Злодейство сие произведено обще с собственными каюрами, которых, по-видимому, подкупили калоши, на Акое живущие.

Из Кинайской губы, также и из Чугачьской с Нучека, получены известия, что чугачцы и медновцы грозятся истребить русских. Кинайцы начали уже показывать холодность в обхождении, жалуясь, что табаком мало потчуют их. Малахов и Ренин, в обоих сих укреплениях начальствующие, просят помощи. Им послано с Кадьяка 10 человек, а более отделить не можно, но что это? — Лишь умножение жертвы!

На Кадьяке в свозе кормов и промыслов люди терпели величайшие бедствия и многие от бури перетонули. Повсюду нужно устроить для перевоза морские боты; они подороже бай-дар стоят, но когда человечество уважаться будет, то кажется и замечание будет принято.

Из возвращавшейся отсюда осенью на Кадьяк с промышленным Демененковым партии более 300 лучших кадьякцев и с ним погибло бурею. Вот следствия неустройства! Теперь от оставших жен и детей вопль и рыдания по всему острову. Я всепокорнейше прошу Ваше Сиятельство предложить Комитету Компании, чтоб занялись всеми моими донесениями. Ноября от 6-го числа писанное покажет вам, милостивому государю, что я все сии несчастья предвидел. Там изволите найти замечания мои о промыслах, каюрах, судах и прочих предметах. Пророчества мои, к несчастью, скоро сбываться начали, но они и все сбудутся, буде не возьмет Компания деятельных мер, которые подробно изложил я в каждом донесении моем.

Здесь кстати осмелюсь сказать Вашему Сиятельству, что истреблением людей мы без всякого фанатизма не менее гишпанцев отличались. По собранным мною сведениям, из 390 человек, в нынешнее четырехлетие паи или силы всего Северозападного берега Америки составляющих, убито, умерло, перетонуло 71 человек, двое бежали у нас в Калифорнии, итак, всего осталось к защите 317 человек, в том числе больных и увечных множество. Сколько погибло американцев, одному Богу известно! Я думаю, что по такой организации Компании на пять бобров верно по человеку положить можно. Стоит ли заняться сим краем, предоставляю решить доброму вашему сердцу, но мое изорвалось уже здесь от глупой чувствительности.

О судне "Св. Елизаветы" писал я Главному правлению, что, послано будучи в здешней пролив навстречу партии сентября 2-го числа, вынесло его в море и оно очутилось на Кадьяке. Оттуда было оно октября 26-го сюда с кормами отправлено, подходило к здешним местам, но опять жестокие ветры помчали его на Кадьяк, где оно близь Угака на мыс брошено и декабря 18 разбилось до основания. Люди, благодаря Бога, все спаслись до одного. Отец Гедеон, ко мне на сем судне отправившейся, разделил сии бедствия. Командир судна был г. Карпинской. Знав суда и порядок здешней, я не смею много винить его. У него вышли неудовольствия с кадьякским правителем Баннером, и оба они неправы. На г. Карпинскаго протестовал бывшей у него штурманской ученик Бубнов в том, что не принял он советов его и оттого вынесло их в море. Г-н Карпинской не хотел иметь его, и Кадьякская кантора оставила его в Павловской гавани. Он просил другого, но она не дала. Я читал бумажную войну их, но между тем судно разбито и резолюции мои не помогут. Ежели прочитать изволите описание мое судов здешних, то мне кажется радоваться надобно, что «Елизавета» так счастливо погибла, и слава Богу, что груз, ей некогда вверенной, достиг до Охотска.

Ваше Сиятельство изволите видеть, сколь неприятны на Кадьяке обстоятельства от одной невозвратной потери такого числа островитян, но там еще и другие беспокойства. Когда слухи пронеслись, что чугачцы и калоши хотят пуститься в Кадьяк и овладеть Павловскою гаванью, то лишенный чинов дворянин Борисов, как сказывал правителю Баранову пришедшей на судне «Александр» штурман Петров, хотел сменить правителя Баннера, обратить церковь в крепость и, словом, такие чудеса творить, что с ним совладеть не можно. Отправляя ныне судно "Св. Марии" в Охотск с моими депешами, предписал я зайти на Кадьяк за промыслом и вывесть г. Борисова в Россию, но буде не будет он повиноваться, то без всяких околичностей заковав его, выслать как преступника. Нравственность сего человека видна из дел, по которым судим он был, как-то в насиловании родной его матери и тому подобных безделицах. Ума в нем с избытком, но весь обращен ко вреду ближнего. Все во флоте знают его по многим анекдотам. Раз не был он удостоен к производству, потому что в аттестате из снисхождения было написано: "Поведения изрядного", и когда адмирал Круз сказал ему, что это всё равно что скверного, то имел он дерзость тут же протестовать на адмирала, что он преступник по первому пункту и порицает Матерь Божию, когда и той не нашли к похвале лучше слова как "изрядной и преблагословенной". Множество подобных постыдных происшествий, как-то: разбитие в воинской комиссии зерцала и другие, обращает он себе в славу. Ныне определясь в Компанию в мореходы, увез он из Иркутска чью-то девку со сносом вещей, за ним была погоня, но он дорогою обвенчался и сюда отправился. На судне также великие были от него беспокойства. Отсюда по просьбе г. Баранова выслал я его на Кадьяк для зимовки. Он вызывался мне обучать мальчиков навигации, но я отказал ему и дал знать правителю, чтоб этот образователь нравственности от школы удален был, и чтоб с первым транспортом вывесть его как язву. Теперь он всех перессорил, между духовными посеял раздор, всё расстраивает, приласкался к доброму отцу Гедеону, которой, не жив в свете, не умеет проникать в людей и за него распинается. Бухгалтер Кожин также пишет ко мне жалобу, и я, знав характеры каждого, должен для общего спокойствия заниматься здесь беспрерывными вздорами. Признаюсь Вашему Сиятельству, что горько мне, приобыкнув к серьезным упражнениям, видеть себя осужденным разбирать в то же время мелочи и за них еще более рисковать честью. Может быть, и теперь будут винить меня, что строго велел я поступить с лишенным чинов, но не лишенным дворянского достоинства; правда, но я личного оскорбления не имею, а отвращение могущего от него быть вреда меня к сей строгости обязывает. Служить на одном с ним судне никто не хочет; поверить ему начальства не можно, потому что уйдет он в острова Сандвичевы или куда-либо в другое место и никогда не возвратится, ибо люди наши, быв каждой до тысячи рублей и более должны Компании и по недостатку промыслов не имея к выплате надежды, готовы всегда воспользоваться предприимчивостью и еще свои к тому советы подать; здесь же держать его для Компании бесполезно и столько же опасно для общего спокойствия, итак, крайность принудила меня преступить те границы умеренности, которые столь строго предписал я себе.

Тендер «Авось» нашел я неспущенным. Болезнь людей остановила здесь все работы. Приступя к ним со всею деятельностью, только что не живу я на эленге и думаю 1-го июля спускать на воду, а к 15 опять пущусь странствовать. Предметы мои Уруп, Сахалин и что встретится. Беру я два судна «Юнону» и «Авось Морскую часть поручаю г. Хвостову, которой так удачно и деятельно исполнил калифорнскую экспедицию, что не могу я довольно выхвалить расторопности, искусства и трудов его. Лейтенантов Карпинского написал я на «Юнону» в помощь г. Хвостову, Машина на судно «Св. Марии» в Охотск, и на том же судне и г. Сукина возвращаю в Россию.

Г-н Сукин приступал к г. Баранову о посылке его для поиска островов. Чтоб отделаться от него, принужден тот был дать ему судно «Ростислав», но зимовавшей здесь бостонский капитан Вульф, «Юнону» нам продавший, просил отдать ему, что он сам им управлять будет с бременцом Подгашем в Россию возвращается. Я согласился на то, знав, что Вульф, видев наших офицеров, бежит всякого с ними неудовольствия. Стыдно столь неприятное заключение иностранных, но между тем они правы. Доктор мой также пожелал возвращаться в Россию на «Ростиславе», зимовка их здесь с Вульфом подружила и я весьма рад был, что в экспедиции моей не будет ни одного иностранца свидетелем; но я из опыта скажу Вашему Сиятельству, что никогда их посылать не должно; доброе обхождение с ними делает их капризиозными, я довольно испытал сих ученых попугаев; не знав общежития, не умеют они никогда судить о следствиях поступков своих, а тем менее управлять собою. Пришедшей суда (сюда) на судне «Океин» капитан Венчип предложил в отсутствии моем г. Баранову судно свое, а от него требовал байдарок, чтоб из полу промышлять бобров в Калифорнии. Зная мое суждение, Александр Андреевич не согласился, но как по малолюдству нашему здесь без прикрытия судов нельзя разослать по проливам партии, то принужденным нашелся для подкрепления Компании, выгод зашедших сюда полупайщиков и самых американцев, к нам приверженных, производить промысла на берегах Нового Альбиона, для чего дал ему сто человек кадьякцев и 50 байдарок под начальством Слободчикова, которой расторопностью и добрым поведением его мне известен. Ему даны трое русских проворных ребят и бостонец Жонес, в службе Компании для перевода находящейся. Контракт заключен с довольными осторожностями, чтоб начать промысла с 46° и именно от реки Коломбии идти к югу до порта Св. Франциско, не касаясь отнюдь гишпанских владений. Капитан Венчип должен прикрывать партию вооруженным баркасом, и брат егодолжен всегда при партии находиться. Буде же пожелает он идти в Калифорнию, то идти ему, Венчипу, одному, а партию оставить на берегах Нового Альбиона и с ними брата своего с 8-ю или 6-ю вооруженными матросами. Контракт заключен на 10 месяцев, но по непредвидимым в пользу промыслов обстоятельствам можно ему, Венчипу, удержать людей и еще на четыре месяца и по прошествии термина доставить ему сюда всю партию обратно. Слободчикову дана инструкция стараться обласкивать народы, для чего и товаров отпущено с ним на 16 000 рублей, а между тем замечать места к водворению. Итак, вот, милостивый государь, как здесь эти вещи и без важных способов делаются. Они вышли майя 15, и россияне теперь уже на берегах Нового Альбиона. Ежели судно «Океин» пойдет в Калифорнию, то будет жертвою фрегата, буде выслан он, но наши между тем остаются там невозвратно. Итак, буде бы только подкрепили вы из Петербурга двумя судами с 50 человеками для высадки, то первое заселение сделано, и берега сии стали бы год от году России упрочиваться, а плодородие земли и мягкость климата вдруг вознаградили бы все издержки. По обилию смирных жителей могли бы мы тотчас завести свои миссии. Я уверен, что для Государя всё равно, римско- ли католические или греко-католические будут новые его подданные. Отец Грубер, с которым часто я по сим материям говаривал, был бы и в сем проекте великою помощью, а чтоб руководствовать этому великому исполнению опытными знаниями, я приготовил уже миссионеров из самой Калифорнии. Лучший из них отец Жозе де Уриа дал мне слово, и я, пользуясь фанатизмом гишпанцев и угождая им набожностью, под видом надобности капеллана жене моей, сделал это так, что губернатор и всё семейство Аргуелло упрашивало его на то, чего сам он добиваться был должен. От светского и духовного начальств предварительно уже писано к вице-рою и архиепископу мексиканским о увольнении его. Предприимчивый отец Педро также дал мне слово, когда исполнится срок его обязанностей.

Капитан Венчип сказывал Г. Баранову, что прошедшей осенью человек из Соединенных Штатов отправлены материком на Коломбию для заселения, но мы скорее бы всех могли занять Американские Штаты подбирают свои права на берег сей, полагая, что вершина реки Коломбии в их земли вышла, но хам образом могут они простирать принадлежности свои и все те земли, где не встретят европейских селений. Но думаю, что приостановятся они, возвратятся, потому что гишпанцы, дав им ныне четыре порта на восточной стороне Америки, ввели в торговый трактат, чтоб им западных берегов Америки не касаться. Это случилось после выхода Венчипа из Бостона и американским судам сие неизвестно.

Здесь в проливах наших гуляют и обторговывают теперь и бостонские суда, а именно капитан Гиль на браке «Лера», капитан Портер (брат убитого на судне "Гамильтон"). Капитан Броун на судне «Ванкувер» и капитан Гибиц на судне «Перл», в Кайганах так же сколько известно нам, судов для торга придет, как-то: «Медаль», «Газард», «Пикоок» и другие. Когда избавимся мы гостей сих и как ежели не будем помышлять о прочном устроении флотилии на той? Я говорил о том в донесениях моих главному правлению и Вашему Сиятельству на них ссылаюсь. Тем изволите найти и причины, по которым нахожу я полезным входить с правительством Американских Штатов ни в какие о здешних берегах переговоры. Усилите край здешний? они сами по себе оставят, сожалеть буду, ежели Министерство не вошло в это.

Судно «Пикоок», о котором писал я, отправлено от океана к г. Баранову с товарами и на тот конец, что продаёт он ему судно и тогда весь экипаж в службу компании поступает. Г. Свифт так же велел ему сказать, что удержался выслать обещанный им знатный груз, получа сведения, что «Надежда» и «Нева» укомплектовали его, но между тем выслал судно «Гавард», которое с «Пикооком» обошло мыс Горн, разлучилось.

Зовут г. Баранова, как Свифт, так и другие его приятели в Бостоне и сие просить позволения в будущем году отправиться на судах американских, и оттуда уже может быть и в Петербург придет. Я жду «Пикоока» и надеюсь купить его.

Сколь ни стараюсь я сократить письмо мое, но кажется будет на совести, ежели умолчу о чем-нибудь интересном и так осуждаю себя лучшее неудовольствию Вашего Сиятельства, но в то же время исполню пред вами долг мой, король Сандвичевых островов Тооме-Оме-о предложил г. Баранову дружбу свою. Это покажется Вашему Сиятельству довольно странно, но прежде объясню я царю диких, а потом и то, как случилось это. Капитан Венчип сказывал, что Тооме-Оме-о ласками привлекает изо всех мест европейцев, которые начали всюду селиться на островах его, разводить хлебопашество и скотоводство, с большими успехами поселенцам дает свободу покидать земли его, когда им угодно, подданных своих отпускает на иностранных судах без платы, лишь бы опытными возвращались матросами, купил до 15 одномачтовых судов, выписал из Бостона корабельного мастера, заводит Адмиралтейство, а ныне купил у американцев трехмачтовое судно. Штурман Кларк у Венчипа на судне, так же два года, кок поселился на Сандвичевых и имеет там жену, детей и разные заведения. Он бывал несколько раз в здешних местах, был обласкан Александром Андреевичем и, знав нужды здешнего края, столь много наговорил королю своему, что тот послал его трактовать о торговле, и буде позволено будет, то как переход сей невелик, Тооме-Оме-о сам хочет быть в Ново-Архангельске, положить основание торгу, он обещает возить сюда произведения свои в плодах хлебного дерева, кокосах, игнаме, таре, древесных верёвках, свиньях и хлебе, когда будет у него достаточно, а получать отсюда тики, холсты, железо и лес для кораблестроения. Будущий год положил основание странному торгу сему, но жаль, что г. Баранова не удержим здесь.

Выстроенное г. Барановым самим им здесь судно «Ермак» в промен за судно «Юкона» ушедшее в Сандвичевы острова в 12 дня несмотря на позднее осеннее время. Корабельщик Моорфильд пишет к Вульфу, товарищу своему, что из маленьких судов мало ему подобных знает и сколько доволен, что идет на нем в Кадьяк и оттуда в Бостон кругом мыса Доброй Надежды. Строитель рад без памяти удаче своей. Другое им же самим выстроенное судно «Ростислав» идет теперь в Охотск. Сколь не выхваливают его г. Вульф и штурман Погаш, но я не смел вверить ему всех депешей моих. Моорфильд пишет, что из его экипажа семь человек бостонцев сделались на Сандвичевых гражданами.

При всех встретивших меня неудовольствиях из бездны неприятных вестей мною полученных, нашел я некоторую отраду в том, что убеждения мои каждого к хозяйственной жизни имели некоторое действие. При всей слабости людей и болезни их, нашел я здесь вдвое больше огородов, засеянных овощами и картофелем, которого достал у бостонцев: Александр Андреевич и все принялись чрезвычайно. И тем более удостоверяюсь, что образование областей здешних в том порядке, в каком быть должно, отвратит всякие недостатки.

Простите, милостивый государь, что, не имея времени писать главному правлению особо, должен я всепокорнейше просить Ваше Сиятельство прочесть Комитету письмо мое и дать ему с него копию, поколику заключает оно все нужные для него сведения и служит продолжением донесений моих. Ежели вверяются ему тайны государственные, то и мои, как частного человека вверены быть могут. Я ожидаю от гг. членов столько себе снисхождения, что пожертвование судьбою моею не будет подвержено огласке. Впрочем, буде не заслужил я и сего трудами моими, то оставляю воле каждого, быв сам в себе спокоен, что столько же всюду старался я соблюсть пользу Отечества, сколько уверен и в том, что не сделал еще ни одного шага, противного чести или предосудительного для моих соотчичей.

Прилагаемое краткое донесение Его Императорскому Величеству всепокорнейше прошу поднесть. Содержание его из копии под литерою Б. усмотреть изволите.

С совершенным почтением и преданностью имею быть навсегда

Вашего Сиятельства Милостивого Государя

всепокорнейший слуга Николай Резанов

Ваше Сиятельство, конечно, посмеяться изволит, буде скажу Вам, что благосостоянием здесь нашим, мы многим прекрасному полу обязаны. Приезжали человек 14 рослых и отборных колошей и сущих с виду разбойников в боту, они объехали губу и все водворения наши, и, наконец, пристали и в селение. Приезд их с буйными и громогласными песнями и строгое замечание всех мест, строений, а особливо крепости, сами по себе слишком подозрительны, как живущая у нас колошенка предупредила г. Баранова, что она слышала, что на нас напасть покушаются. Здесь всю крепость тотчас обнесли тыном и столько же огородились под горою, лес был готов, и так в четыре дни и работа кончилось. Чрез неделю приехал уже при мне тайон, так называемый Жирной в 12 человеках, который считался нам приверженным. Он говорил здесь речь, что лишась многих родственников, сердце его подавлялось горестью, но находит теперь отраду, что прекрасное место родины его процветает и так величественно украшается. Краснобай сей просился в крепость, но не был впущен. Погостя три дни, уехал он обратно. Сегодня опять к нам гости, и с ними приехали несколько женщин, родственниц девкам нашим. Их угостили, подпоили, и они сказывали, что Чилхатские, Хупповские и Акойские народы соединились с ситкинцами числом до 3000, чтоб сделать на нас нападение, и посылали тайона осмотреть и заметить еще силы наши, и когда тот возвратился с известием о новых предосторожностях, то старшины и предводители разных народов передрались между собой от досады, что пропустили удобное время и разъехались по проливам, но правда ли последнее, мы верить не смеем. Нападение расположено было сделать днем, потому что люди наши развлечены работами. Они положили в одно время ударить в три пункта: в лес на рабочих, на эленге отрезать мастеровых и сжечь судно и в то же время третьему отряду броситься на ботах и овладеть крепостью. Ночью посылали они лесом людей, которые влезли на деревья, смотрели, не оплошны ли наши часовые, но слышны беспрестанные сигналы уверили их в осторожности. Теперь не очень здесь смеем погуливать, а я всех менее, чтоб не быть в плену у них, ибо очень они знают лицо мое. Хотя эленг не более 300 сажень от крепости, но у нас всегда заряжены с собою ружья, по горе поставлены часовые, а на эленге должны теперь поставить пушку, чтобы не сожгли ночью судна. Вот каково дело иметь с вооруженными дикими? А всем сим вредом мы бостонцам обязаны. Они до того снабдили их ружьями и порохом, что и сами на трехмачтовой судне с 8 пушками уже в одиночку ходить не смеют и теперь за нами в проливе Чатом два судна Американских Штатов ходят друг за другом неразлучно. Я просил главное правление о присылке сюда мортир и повторяю Вашему Сиятельству просьбу мою. Одна бомба, к ним брошенная, понизила бы гордость народов сих, которые выстроя из мачтового в три ряда лесу крепости и имея лучшие ружья и фалконеры, считают себя непобедимыми.