№ 1

ЗАПИСКА Р.А.РУДЕНКО, С.Н.КРУГЛОВА, И.А.СЕРОВА И К.П.ГОРШЕНИНА В ПРЕЗИДИУМ ЦК КПСС ОБ ОБРАЗОВАНИИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ КОМИССИИ ПО ПЕРЕСМОТРУ ДЕЛ ОСУЖДЕННЫХ ЗА «КОНТРРЕВОЛЮЦИОННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ», СОДЕРЖАЩИХСЯ В ЛАГЕРЯХ, КОЛОНИЯХ, ТЮРЬМАХ И НАХОДЯЩИХСЯ В ССЫЛКЕ НА ПОСЕЛЕНИИ[1]

19 марта 1954 г.

В Президиум ЦК КПСС товарищу Маленкову Г. М., товарищу Хрущеву Н. С.

В результате разоблачения Центральным Комитетом КПСС и Правительством изменнической деятельности Берия и его сообщников установлено, что эти враги народа преднамеренно и систематически нарушали социалистическую законность для того, чтобы облегчить проведение своей преступной деятельности. С целью истребления честных, преданных делу коммунистической партии и Советской власти кадров, преступники, пробравшиеся в органы МВД, сознательно насаждали произвол и беззаконие, совершали незаконные аресты ни в чем не повинных советских граждан, применяли строжайше запрещенные законом преступные методы ведения следствия и фальсифицировали дела.

Значительное количество случаев недостаточно обоснованного осуждения граждан имело место в практике работы Особого Совещания при НКВД — МГБ — МВД СССР. Этому способствовало то обстоятельство, что рассмотрение дел на Особом Совещании проходило в отсутствие обвиняемых и свидетелей, чем создавались широкие возможности покрывать недостатки предварительного следствия, а иногда и грубейшие извращения советских законов.

Особым Совещанием при НКВД — МГБ — МВД СССР, которое просуществовало с 5 ноября 1934 года до 1 сентября 1953 года, было осуждено 442 531 чел., в том числе к расстрелу 10 101 чел., к лишению свободы 360 921 чел., к ссылке и высылке (в пределах страны) 67 539 чел. и к другим мерам наказания (зачет времени нахождения под стражей, высылка за границу, принудительное лечение) 3970 человек.

Грубые нарушения социалистической законности органами МГБ были допущены также в связи с директивой быв. МГБ СССР и Прокуратуры СССР от 26 октября 1948 года № 66/241 сс (за подписями Абакумова и Сафонова), согласно которой органы МГБ вновь арестовывали лиц, уже отбывших наказание за совершенные ими контрреволюционные преступления и освобожденных из мест заключения после окончания Великой Отечественной войны, и направляли их по решениям Особого Совещания в бессрочную ссылку на поселение.

Имевшие место нарушения социалистической законности подтверждаются большим количеством жалоб на незаконное осуждение за контрреволюционные преступления, поступающих от осужденных и их родственников.

Таких жалоб в Прокуратуру СССР за время с августа 1953 года по 1 марта 1954 года поступило 78 982.

В настоящее время в лагерях, колониях и тюрьмах содержится заключенных, осужденных за контрреволюционные преступления 467 946 человек, и, кроме того, находится в ссылке после отбытия наказания за контрреволюционные преступления 62 462 человека.

В целях выявления случаев необоснованного осуждения граждан и последующей их реабилитации, считаем необходимым специально пересмотреть все уголовные дела на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления всеми судебными и внесудебными органами, ныне содержащихся в лагерях, колониях и тюрьмах МВД СССР, а также на лиц, находящихся в ссылке на поселении по отбытии наказания за контрреволюционные преступления.

Для пересмотра дел и принятия необходимых решений по ним считаем целесообразным образовать Центральную Комиссию в следующем составе:

Председатель Центральной Комиссии — т. Руденко, Генеральный прокурор СССР.

Члены Комиссии:

т. Круглов — министр внутренних дел СССР,

т. Серов — председатель Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР,

т. Горшенин — министр юстиции СССР, т. Данилов — зам. министра юстиции СССР,

т. Вавилов — начальник управления по надзору за местами заключения Прокуратуры СССР,

т. Сучков — зам. начальника отдела по спецделам Прокуратуры СССР,

т. Максимов — начальник отдела Главной Военной Прокуратуры Советской Армии,

т. Турцев — прокурор отдела Главной Военной Прокуратуры Советской Армии,

т. Леонов — начальник управления Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР,

т. Плетнев — начальник отдела Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР,

т. Максимов — пом. начальника управления военных трибуналов Министерства юстиции СССР,

т. Костромин — начальник ревизионного управления военных трибуналов Министерства юстиции СССР,

т. Филиппов — начальник управления транспортных судов Министерства юстиции СССР,

т. Калинин — начальник управления спецсудов Министерства юстиции СССР.

Пересмотр уголовных дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления, производить по месту осуждения этих лиц.

Для пересмотра дел создать в республиках (не имеющих областного деления), краях и областях комиссии в составе: прокурора республики, края, области (председателя), членов комиссии: министра внутренних дел республики, начальника Управления МВД по краю, области, начальника Управления Комитета государственной безопасности по республике, краю, области, министра юстиции республики, начальника Управления министерства юстиции, края, области.

В целях быстрейшего завершения работы по реабилитации незаконно осужденных лиц полагаем целесообразным изменить существующий порядок пересмотра дел, согласно которому дела на осужденных внесудебными органами (Особым Совещанием при НКВД — МГБ — МВД, Коллегией ОГПУ, тройками НКВД — УНКВД) пересматриваются в Верховном Суде СССР по протесту Генерального Прокурора СССР.

В связи с тем, что такой порядок пересмотра дел, несомненно, усложнит эту работу и удлинит сроки ее окончания, вносим следующие предложения:

1. Дела на лиц, осужденных Особым Совещанием при НКВД — МГБ — МВД и Коллегией ОГПУ, пересматривать на заседаниях Центральной Комиссии, а дела на лиц, осужденных тройками НКВД — УНКВД, — на заседаниях республиканских, краевых и областных комиссий.

Республиканские, краевые и областные комиссии по делам на лиц, осужденных Особым Совещанием при НКВД — МГБ — МВД и Коллегией ОГПУ, выносят мотивированные заключения и представляют эти дела на рассмотрение Центральной Комиссии.

При рассмотрении указанных дел Центральная Комиссия, республиканские, краевые и областные комиссии в случаях незаконного осуждения, неправильной квалификации состава преступления, необоснованного направления в ссылку на поселение выносят постановления соответственно: об отмене решения по делу и полной реабилитации осужденного, о переквалификации состава преступления, о сокращении срока наказания, применении Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года «Об амнистии», об отмене ссылки на поселение. В отношении лиц, осуждение которых будет признано правильным, комиссии выносят постановления об отказе в пересмотре решения по делу, о чем сообщается осужденным по месту их нахождения.

Постановления Центральной Комиссии, республиканских, краевых и областных комиссий, вынесенные по рассмотренным делам, считать окончательными.

2. Дела на лиц, осужденных судебными органами, по которым комиссиями будет признано необходимым отменить или изменить приговор, рассматриваются в соответствующих судебных инстанциях по протестам, вносимым в установленном законом порядке.

Представляем при этом проект постановления ЦК КПСС[2] и план мероприятий по организации этой работы[3].

Р. Руденко, С. Круглов, И. Серов, К. Горшенин

АП РФ. Ф. 3. Оп. 57. Д. 109. Л. 10–15. Подлинник. Машинопись.

* На первом листе письма имеется помета: «Разослать членам Президиума ЦК КПСС. В. Малин. 14.V.54 г.». — Сост.

29 марта 1954 г.

В редакцию газеты «Известия» — орган Совета депутатов трудящихся СССР от заключенного Королева Николая Николаевича, 1926 года рождения, осужденного по статьям 193-7г., 58–10, 58–14 сроком 25 лет и 5 лет поражения прав, отбывающего срок наказания по адресу: Чукотка, Певек, пос. Красноармейский, п/я № 261/4.

Обращение

Обращаясь к Вам, я надеюсь найти правду, которую тщетно пытаюсь я искать последнее время. Я заключенный, но я также человек, который может чувствовать, желать и жить как все люди земли. Когда-то я был комсомольцем, служил в Красной Армии, а до этого прошел все стадии воспитания, что и каждый человек, вышедший из советской школы. Когда мне было 19 лет, из-за буйной фантазии, дон-кихотства, желания отличиться я совершил поступок, который впоследствии стал преступлением. Меня судили и дали 5 лет. Но кому-то показалось, что за 5 лет я не исправлюсь и, взяв в основу новый материал обвинения из ложных показаний клеветника, меня судили снова по антисоветской статье 58–10, дав по ней 8 лет и 3 года поражения прав. Так я стал жертвой клеветника и карьериста. Об этом я писал в Верховный суд, но ответ — молчание.

Сделав меня антисоветским человеком, меня направили в отдаленные лагеря Дальстроя. Меня решили воспитывать в «исправительно-трудовых лагерях». А вы знаете, что это такое? Это места, где воспитываются преступники, где делают преступников, кто им еще не стал, где убивают зверски тех, кто им не хочет стать. «Исправительно-трудовые лагеря» — это гнезда, откуда пополняется наша страна новыми кадрами убийц, воров и мошенников, но не людьми. Человеком здесь быть нельзя, а если кому-нибудь и удастся вынести и сохранить человеческий облик, то он вынесет самые ожесточенные чувства против советского правительства, партии. Тем, кто становится на дорогу преступлений, тому идут навстречу, а кто сопротивляется существующим порядкам, того объявят антисоветским человеком или просто убьют.

24 декабря 1953 года, т. е. около 3-х месяцев назад, произошло зверское убийство заключенного Пичугова Ивана Федоровича. Его убили за то, что он хотел быть человеком. Он хотел честно трудиться, освободиться быстрей, чтобы закончить свое прерванное образование и жить так же, как живут советские люди. И он был за это убит лагерными бандитами, содержащимися и поощряемыми на подобные поступки людьми, которые носят советские погоны, имеют партийные книжки. Когда я попробовал обратиться к ним и к местной парторганизации о возмутительных порядках, мне дали понять, что я не человек, а вещь, которая не имеет права искать человеческих прав. Другие же разводили руками, говоря: «Ну что же поделаешь, здесь Чукотка». Здесь Чукотка! Здесь нет советских законов, нет человеческих прав. Здесь другой закон, закон удельных князей, оголтелых убийц, воров.

Подобная атмосфера не только здесь, она всюду в лагерях Дальстроя. Люди, не выдерживая установленных порядков, сходят с ума, кончают жизнь самоубийством, рубят руки и ноги, уходят в побеги. А побег из пределов Дальстроя — это тоже самоубийство. И все же побеги здесь не редки. Их ловят, зачастую убивают и беспощадно судят. Так, в 1943 году, не выдерживая больше беззакония и террора, я тоже уходил в побег, но был пойман и, к удивлению, не убит. Меня судили и к 5 оставшимся годам до побега дали предел — высшую меру наказания — расстрел, заменив его 25 годами «исправительно-трудовых лагерей».

Убийства в лагерях ежемесячны и еженедельны. А сколько издевательств ежедневных происходит над людьми! Причина всему этому одна. Старые, закоренелые рецидивисты, убийцы, воры, мошенники, не раз судимые, содержатся совместно с общей массой заключенных, осужденных за мелочи. В результате эта преступная аристократия свою преступную деятельность продолжает и здесь. Внутри лагеря создается режим рабства, беззакония и террора честных людей, стремящихся честно освободиться и влиться в ряды советских людей. Лагерные руководители и руководители управлений вместо того, чтобы бороться с лагерным бандитизмом, идут им навстречу. Считая из-за лени или из-за халатности, а, может быть, и отлично понимая, что они делают руководство лагерем и людьми слишком хлопотливым и нестоящим делом, они режим лагеря поддерживают руками бандитов. Иногда от этих руководителей и прямо можно слышать, что «нам ваша работа не нужна, нам нужно ваше мучение» (оперуполномоченный порта Михайловского Зырянского управления). Иногда подобные князья хотят повеселиться и устраивают гладиаторские побоища. Так, летом 1953 года подобранная группа вооруженных бандитов численностью 80 человек была спущена на 140 человек честных людей, стремящихся быстрее освободиться и исправиться. В то время, когда происходило кровавое побоище, в трюме баржи, прокурор и начальник Зырянского управления спокойно наслаждались у люков баржи зрелищем.

Жизнь человека в лагере дешевле собачьей. Так, бандиты, которым надоест быть в одном лагере, находят простой выход. Они убивают любого заключенного и их везут в центральную тюрьму на комендантский лагерь, где справляют видимые формальности суда*. После суда он опять повторяет то же, не боясь, что его накажут строже. Для того, чтобы лагерная масса людей не роптала на них, ежемесячно они устраивают свои бандитские заходы на людей, подозреваемых в недовольстве на них и на своих хозяев. От таких заходов всегда обычно бывают трупы и горы наштабелеванных, изуродованных зверскими побоями людей. Бьют и убивают зверски. Так, человека раздевают до белья, кладут на пол, на спину и бьют мешком, наполненным песком, по животу. Обычно от 3–4 ударов человек теряет сознание. Или же другим способом наказывают непокорных. Так же раздевают до белья, связывают руки и кидают вверх. Человек с 2-метровой высоты грохается о пол на спину, на зад. В результате от 2–3 раз из горла идет кровь, и человек теряет сознание.

Попасть под такой заход каждый может и почти каждый побывал. Для этого нужно небольшую причину. Так, например, молодой человек красивой наружности, отказавшись удовлетворить половую нужду бандита, будет так наказан. Человек, отказавшись убить своего товарища, также станет жертвой сам. Не так улыбнешься, не так услужишь, не так пройдешь, мало отработаешь норму на производстве за него, не выделишь львиную долю из своей зарплаты — все эти причины достаточны, чтобы попасть в немилость бандитам и стать их жертвой…

Тяжела лагерная атмосфера для человека. Он, задавленный и угнетенный безвыходностью положения, приспосабливается как может, сообразуясь со своим характером и способностью. Особенно лагерные порядки пагубно действуют на молодежь. Не зная еще жизни, не имея еще своего постоянного окрепшего взгляда на жизнь, не способная бороться с трудностями жизни, она отдается стечению окружающей действительности. Многие, особенно более пассивные характеры, становятся педерастами, слугами и вообще исполнителями любой прихоти бандитов. Молодежь побойчее начинает подражать бандитам поддерживать их в убийствах, воровстве и в других черных делах. И все, как правило, становятся игроками в карты, так как бандиты на игроков смотрят более снисходительно, ибо знают, что все деньги в конечном итоге будут все равно у них. Люди, которые пытаются в стороне остаться от преступной жизни, находятся в очень жалком положении. Не находя поддержки со стороны руководителей лагеря, а зачастую видя их сообщничество с бандитами, угнетенные бандитами, в вечном страхе за свою жизнь, к ним прививается ненависть к советскому правительству, к партии.

При общем взгляде на положение вещей создается мнение, что все это не случайные вещи. Не видеть этого нельзя, но все же Москва не видит этого и не видит не один уже год. Берия и подобные ему люди приходят и уходят, а порядки, установленные при них, остаются на своих местах. Почему это?! Почему мы стали забытыми людьми в нашей стране?! Почему двери правосудия стали закрыты для нас?! Почему мы лишены человеческих прав?!

За эти сроки, написанные к вам, я буду убит как и каждый, кто это сделает при их разоблачении. Я сам был свидетелем подобных зрелищ не раз. Поэтому, писав эти строки тайком, я не мог осветить всех фактов, происходящих здесь. Я бы хотел, чтобы дали мне и другим людям поговорить лично с советским представителем из Москвы.

Пичугов Иван Федорович, зверски убитый 24/ХII, работал токарем по металлу. Давая на производстве 150 с лишним процентов, он надеялся, получая зачеты, освободиться как можно быстрее. Ему было всего 24 года и он писал домой 60-тилетней матери о том, как он сожалеет, что не может работать и учиться как все. Мать была рада за сына и за то, что он «исправляется». Сейчас она пишет, спрашивает, почему не отвечает ее сын. Как ответить 60-тилетней матери о случившемся? Соврать я не могу, а действительность слишком ужасна для любящей сына матери. Как ответить старухе-матери, кто убил ее сына? Если вы сможете ответить, то ответьте по ее адресу: Кемеровская обл., г. Прокопьевск, Парниковка, ул. Дорожная, д. № 93, Пичуговой Анне Ивановне.

Не легче положение и на вольных поселках Колымы и Чукотки. Освобождающие — ся воры и бандиты объединяются и здесь в группы, которые терроризируют вольнонаемный состав. Договорник, случайно попавший сюда, проклинает того и тот день, когда ему посоветовали и он решил сюда ехать. Каждую весну по обочинам дорог вскрываются трупы из-под таящего снега. Шофера без конвоя, а иногда и сам конвой отказываются ездить между поселками. Иногда бандиты враждуют и между собой, тогда вокруг себя они собирают преступников-сторонников, и борьба, сопровождаемая еженедельными убийствами, обостряется еще сильнее. Человеку, освободившемуся из лагеря или договорнику, стоит больших трудов выехать отсюда невредимым. Иногда мечта увидеть родных и быть на родине у людей не сбывается. Он может быть убитым или, не вынося тяжелых условий, убьет себя сам. Так, на днях повесился главный инженер филиала ЦРМ (Центральные ремонтные мастерские). Недавно среди белого дня произошло убийство нескольких вольных. Особенно часто убивают шоферов.

Прокуратура на все беспорядки смотрит сквозь пальцы. Иногда бандиту за преступление дают срок или добавляют, но ему это не страшно. Он считает лагерь своим домом и отдыхает от своей преступной работы на свободе. Зато прокуратура особое внимание уделяет беглецам. Для них строятся бараки усиленного режима, куда их изолируют; дают сроки на всю жизнь, а часто просто убивают. И в то же время все прекрасно знают, что побег — то же самоубийство. И если б были в лагерях человеческие условия, никто бы не шел на самоубийство. И все же каждый год люди идут на самоубийство.

Но удивительнее всего то, что здесь есть люди, которые считают себя советскими, есть парторганизации, комсомольские организации, воинские части со своим офицерским составом — и все эти советские люди спокойно наблюдают беззаконие и произвол, происходящий вокруг них. Очень интересно, в каких школах и кто их научил занимать подобную позицию среди происходящей нечеловеческой действительности? Взглянешь в местные газеты «Чаунская правда» и «Магаданская правда», ни слова не найдешь о происходящих безобразиях. Почему местные советские организации, газеты, прокуратура, наконец, Москва молчат о средневековых порядках, существующих в наше время в нашей стране?

Сейчас мне 28 лет. Из их я уже 8 лет лишен свободы! Шесть лет являюсь наблюдателем беззакония и произвола в управлении Дальстроя. До этого в тяжелые дни войны, находясь на военных производствах, потом в армии, мне не пришлось пожить и увидеть настоящей советской жизни. Мои понятия о советской жизни были вынесены из советской школы и сейчас, столкнувшись с мрачной окружающей меня действительностью, я повис над пропастью, не находя под собой почвы. Происходящие вокруг факты говорят обратное моим понятиям. Невинно осужденный по двум антисоветским статьям, я до сих пор не могу доказать свою невинность не потому, что я очень глубоко обвинен, а лишь потому, что на меня смотрят как на вещь. Во мне убили все человеческое и уже который год переделывают мои воззрения на жизнь. Еженедельный страх за свою жизнь, угнетение со стороны бандитов, безразличие руководителей советских людей ко всем безобразиям, невольно создают новые впечатления и понятия, совершенно противоположные понятиям, привитым в детстве в советской школе. Просматривая центральные газеты нашей страны, все берешь под сомнение лишь только потому, что быт вокруг настолько противоречив им, что трудно верить после этого хотя и в самую простую истинную правду.

Убитый Пичугов Иван Федорович был моим товарищем. Четыре года находясь вместе в самых трудных условиях, часто среди ежедневных трупов, мы не покидали надежды вместе освободиться, работать и учиться как все люди нашей страны. Он имел небольшое образование, но работая над собой, он подготовил себя за 10 классов, чтобы по освобождении пойти в физико-математический факультет, который он мечтал обязательно окончить. Он любил Белинского. У этого великого русского человека он учился жить и любить все хорошее. Но кто-то испугался его, как человека, который может стать разоблачителем зверских фактов, позавидовал его маленьким успехам, оскорбился его жизнью, поведением, которое при данных условиях жизни ставило его выше убийц, и его зверски, издевательски убили. Его убивали на глазах 60–80 человек, чтобы другие не вздумали так здраво жить. И несмотря на это, свидетелей убийства не оказалось, а многие прямо заявляли, что они хотят жить, давать же показание, значит быть убитым. Люди знают, что сильнее советского закона есть еще закон бандитов и карьеристов, которые сообща управляют лагерем. При моей беседе с оперуполномоченным Чувыкиным он сказал, что ему известно о 200 бандитах, орудующих в лагере. Для решительной же борьбы с бандитизмом он не имеет санкции прокурора управления. В то же время оперуполномоченный хорошо знает, что у него в лагере один из главарей бандитской шайки является комендантом лагеря и все административные люди внутри лагеря полностью зависят от бандитов.

Посылая это письмо вам, я надеюсь получить ответы на вопросы, поставленные мной выше. Я надеюсь также, что вы сделаете запрос в Верховный суд о моем деле. Я желаю сейчас свободы как никогда, чтобы иметь возможность лично вам рассказать об антисоветских фактах, существующих здесь. Если раньше я о них молчал, считая, что за 8000 км от Москвы мне не найти правды, то сейчас, когда произошло убийство моего друга, я не остановлюсь ни перед чем.

Я бы хотел, чтобы мое письмо было направлено в ЦК КПСС лично Н.С.Хрущеву, так как я не имею возможности это сделать прямым адресом[4].

Также я прошу дать мне возможность поговорить с советским представителем из Москвы. Многое мною в этом письме не сказано, так как писалось оно в спешке и украдкой.

Я жду вашего ответа и законных действий нашего правительства. К сему

Королев Николай Н.

АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 169. Л. 106–113. Копия. Машинопись.

* На первом листе записки имеются резолюции: «Согласен. Н.Хрущев. 10/IV-54 г.», «За — В. Молотов. 12/IV», «За — К. Ворошилов. 12/IV», «За — Булганин. 13/IV», «За — Л. Каганович», «За — А. Микоян», «За — М. Сабуров. 14/IV-54», «За — М. Первухин. 14/IV» и помета «Тт. Руденко и Серову сообщено. В архив. В. Малин. 15.IV.54 г.». — Сост.

8 апреля 1954 г.

ЦК КПСС

В январе-феврале 1953 года б[ывш.] УМГБ Московской области были представлены на Особое совещание при МГБ СССР дела на членов семей и родственников лиц, осужденных Военной Коллегией Верховного Суда СССР к высшей мере наказания — расстрелу по делу Еврейского антифашистского комитета: Лозовского С. А., Фефера И. С., Бергельсона Д. Р., Юзефовича И. С., Шимелиовича Б. А., Маркиша П. Д., Зускина В. Л., Квитко Л. М., Гофштейна Д. Н., Теумин Э. И. и Тальми Л. Я.

Решением Особого совещания при б[ывш]. МГБ СССР осуждены к ссылке в отдаленные районы, как члены семей изменников Родины, сроком на 10 лет с конфискацией имущества:

Шамберг Софья Абрамовна, 1903 года рождения, жена Лозовского С. А.;

Лозовская Галина Соломоновна, 1928 года рождения, дочь Лозовского С. А.;

Фефер-Калиш Дора Исааковна, 1924 года рождения, дочь Фефера И. С.;

Климовский Евель Моисеевич, 1923 года рождения, муж Фефер Д. И.;

Бергельсон Циля Львовна, 1896 года рождения, жена Бергельсона Д. Р.;

Бергельсон Лев Давидович, 1918 года рождения, сын Бергельсона Д. Р.;

Островер Ноэми Леоновна, 1921 года рождения, жена Бергельсона Л. Д.;

Юзефович Мария Самойловна, 1899 года рождения, жена Юзефовича И. С.;

Шимелиович-Фридман Хиена Наумовна, 1898 года рождения, жена Шимелиовича Б. А.;

Шимелиович Лев Борисович, 1922 года рождения, сын Шимелиовича Б. А.;

Шимелиович Юлия Борисовна, 1930 года рождения, дочь Шимелиовича Б. А.;

Лазебникова Эсфирь Ефимовна, 1912 года рождения, жена Маркиша П. Д.;

Маркиш Симон Перецович, 1931 года рождения, сын Маркиша П. Д.;

Маркиш Ента Давидовна, 1893 года рождения, сестра Маркиша П. Д.;

Маркиш Ольга Перецовна, 1929 года рождения, дочь Маркиша П. Д.;

Маркиш Юрий Маркович, 1928 года рождения, племянник Маркиша П. Д.;

Берковская Эда Соломоновна, 1903 года рождения, жена Зускина В. Л.;

Зускина Алла Вениаминовна, 1936 года рождения, дочь Зускина В. Л.;

Квитко Белла Самойловна, 1899 года рождения, жена Квитко Л. М.;

Гофштейн Левия Давидовна, 1926 года рождения, дочь Гофштейна Д. Н.;

Гофштейн-Биберман Фельга Соломоновна, 1 889 года рождения, жена Гофштейна Д. Н.;

Гофштейн Шамаль Давидович, 1915 года рождения, сын Гофштейна Д. Н.;

Гофштейн Илья Давидович, 1916 года рождения, сын Гофштейна Д. Н.;

Теумин Полина Наумовна, 1882 года рождения, мать Теумин Э. И.;

Теумин Владимир Исаакович, 1915 года рождения, брат Теумин Э. И.;

Теумин Фрума Шмулевна, 1920 года рождения, жена Теумин В. И.;

Тальми-Розенберг Сарра Аврумовна, 1898 года рождения, жена Тальми Л. Я.

Изучением дел на указанных лиц установлено, что они не причастны к преступной деятельности осужденных по делу Еврейского антифашистского комитета, а также не были осведомлены о ней.

Данные решения Особого совещания являются незаконными, так как уголовной ответственности согласно ст. 58-1 «в» УК РСФСР подлежат члены семей не всех изменников Родины, а только тех из них, которые, будучи военнослужащими, совершили бегство или перелет за границу.

Осужденные же по делу Еврейского антифашистского комитета лица военнослужащими не являлись.

Считали бы возможным поставить вопрос перед Верховным Судом Союза ССР об отмене решений Особого совещания в отношении этих лиц, освобождении их из ссылки и разрешении проживать им в нережимных городах, указанных в перечне Совета Министров СССР от 21 октября 1953 года.

Просим Вашего согласия[5].

Генеральный прокурор СССР Р. Руденко

Председатель Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР И. Серов

АП РФ. Ф. 3. Оп. 32. Д. 18. Л. 1–4. Подлинник. Машинопись.

15 апреля 1954 г.

№ 58. п. XV — О деле Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других.

1. Принять в основном представленный проект постановления ЦК КПСС о деле Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других[6].

2. Поручить Секретариату ЦК КПСС с учетом состоявшегося обмена мнениями на заседании Президиума ЦК отредактировать проект постановления и внести на утверждение в Президиум ЦК[7].

3. Разрешить Прокурору СССР после принятия решения опротестовать приговор Военной Коллегии Верховного Суда СССР по данному делу на предмет его прекращения и реабилитации осужденных[8].

4. Поручить т. Хрущеву выехать в мае с. г. в гор. Ленинград и доложить активу Ленинградской партийной организации о решении ЦК КПСС по делу Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других[9].

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 8. Д. 99. Л. 161. Подлинник. Машинопись.

* На первом листе записки имеются пометы «Разослать членам Президиума ЦК КПСС (указание тов. Хрущева). В. Малин. 19.IV.54 г.» и «В архив. В. Чернуха. 26.IV.54». — Сост.

15 апреля 1954 г.

Секретарю ЦК КПСС товарищу Хрущеву Н. С.

В 1938 году НКВД СССР были арестованы и затем осуждены непременный секретарь Академии Наук СССР, бывший личный секретарь товарища Ленина В. И. и Управляющий Делами СНК СССР Горбунов Николай Петрович к ВМН, член-корреспондент Академии Наук СССР Федоровский Николай Михайлович к 15 годам ИТЛ, старший научный сотрудник отделения химических наук Академии Наук СССР Дубов Петр Иванович к ВМН и профессор Чекин Павел Алексеевич к 20 годам ИТЛ.

Все они обвинялись в том, что являлись членами шпионо-террористической национал-фашистской организации под названием «Национальный центр», существовавшей в Академии Наук СССР.

По показаниям осужденных в эту контрреволюционную организацию якобы входили академики Кржижановский Г. М., Брицке Э. В., Ферсман А. Е., Губкин И. М., Зелинский Н. Д., Винтер А. В., Графтио Г. О., Веденеев Б. Е. и ряд других крупнейших советских ученых.

Прокуратурой СССР установлено, что дело о существовании в Академии Наук СССР контрреволюционной организации «Национальный центр» было сфабриковано в 1938 году по заданию ныне разоблаченных врагов народа Берия и Кобулова.

Определениями Военной Коллегии Верховного Суда СССР в 1954 году дела по обвинению Горбунова, Федоровского, Дубова и Чекина прекращены и они полностью реабилитированы.

Р. Руденко

АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 439. Л. 107. Подлинник. Машинопись.

19 апреля 1954 г.

№ 59. п. XII — Об освобождении из ссылки на поселение ранее осужденных за антисоветскую деятельность.

Принять предложение Министерства внутренних дел СССР и Прокуратуры СССР[10] об освобождении из ссылки ранее осужденных за антисоветскую деятельность к лишению свободы на срок до 5 лет включительно и после отбытия наказания направленных по нарядам МГБ, МВД СССР и постановлениям Особого Совещания при МГБ — МВД СССР в ссылку на поселение.

АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 181. Л. 7. Подлинник. Машинопись.

20 апреля 1954 г.

ЦК КПСС

Перед началом Отечественной войны в Литовской ССР были взяты под стражу и этапированы в Краслаг НКВД лица, ранее активно принимавшие участие в деятельности буржуазных профашистских партий, военно-полевых судах и других контрреволюционных учреждениях буржуазной Литвы.

Наиболее реакционные из них, находясь в лагере, не прекратили своей борьбы против советской власти, проводили антисоветскую агитацию, пророчили неминуемое поражение СССР в войне с фашистской Германией, распространяли различные провокационные слухи и, ожидая победы гитлеровцев, предприняли шаги к созданию так называемого литовского комитета, который должен был организовать возвращение в Литву высланных литовцев.

В связи с этим в 1941 году органами НКВД эта группа лиц в количестве 18 человек была арестована и привлечена к уголовной ответственности.

В 1942 году следствие по делу было закончено и дело направлено на рассмотрение в Особое совещание при МГБ СССР.

В течение десяти лет по неизвестным причинам Особое совещание дело это не рассматривало. За это время 10 человек из привлеченных к ответственности умерло, а один из них был освобожден из лагеря по постановлению прокурора. Оставшиеся 7 человек были осуждены лишь 27 апреля 1952 года, из них 6 к 25 годам тюремного заключения и один к ссылке на поселение в Красноярский край.

К 25 годам тюремного заключения были осуждены:

1. Стульгинскис Александрас Доминик, 1885 года рождения, быв. президент Литовской буржуазной республики, член ЦК партий «Христианские демократы» и «Крестьянский союз».

2. Стасис Адамос, 1885 года рождения, в прошлом член РСДРП меньшевиков, организатор националистической партии «Сантра», министр юстиции в литовском буржуазном правительстве.

3. Тонкунас Иозас Миколас, 1894 года рождения, бывший министр просвещения литовского буржуазного правительства.

4. Пранцулис Ионас Изидорас, 1895 года рождения, бывший офицер литовской армии.

5. Визгирдас Пронас Иоза, 1896 года рождения, в прошлом сотрудник литовской полиции.

6. Пошунас Антонас Винцас, 1896 года рождения, бывший полковник литовской армии.

В настоящее время от Тонкунаса и Пранцулиса в МВД СССР поступили заявления с просьбой пересмотреть их дело и освободить от дальнейшего пребывания под стражей.

В связи с укреплением советского социалистического строя в Литве и с учетом того, что обвиняемые по настоящему делу Стульгинскис, Тонкунас, Пранцулис, Шилингас, Визгирдас и Пошунас содержатся под стражей около 13 лет, считали бы возможным освободить их из-под стражи и применить к ним паспортное ограничение с запрещением проживать в режимных городах, включенных в перечень Совета Министров Союза ССР от 21 октября 1953 года, а также на территории Литовской, Латвийской и Эстонской республик.

Просим Ваших указаний.[11]

Генеральный прокурор СССР Р. Руденко

Председатель Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР И. Серов

АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д.439. Л. 115–117. Подлинник. Машинопись.

24 апреля 1954 г.

№ 00350/76сс

1. Всех лиц, ранее осужденных за контрреволюционные преступления к лишению свободы сроком до 5 лет включительно и после отбытия наказания направленных в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 февраля 1948 г. по нарядам МГБ, МВД СССР и постановлениям Особого Совещания при МГБ СССР в ссылку на поселение, освободить из ссылки на поселение, поскольку, в силу Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года «Об амнистии», судимость с них снята.

Освободить из-под гласного надзора органов МВД тех же лиц, переданных под опеку родственникам или направленных в специальные дома инвалидов.

Освобождение производить по заключениям, утвержденным министрами внутренних дел республик, начальниками УМВД краев и областей, санкционированным прокурорами республик, краев и областей.

2. Прекратить производством дела о побегах из мест ссылки указанной категории лиц, а также прекратить розыск таких лиц.

3. Органам милиции выдавать освобожденным из ссылки на поселение паспорта по месту освобождения на основании справок МВД — УМВД об освобождении из ссылки на поселение и снятии судимости.

Иноподданным и лицам без гражданства выдать виды на жительство для иностранцев и лиц без гражданства.

4. Работу по освобождению из ссылки на поселение, согласно настоящему приказу, закончить к 1 июня 1954 года.

5. МВД — УМВД на каждого освобожденного высылать установленным порядком в отдел «П» МВД СССР извещение, а по выполнении настоящего приказа — справку о проделанной работе.

Личные учетные дела на освобожденных сдать в архив.

Министр внутренних дел СССР, генерал-полковник С. Круглов

Генеральный прокурор СССР, действительный государственный советник юстиции Р. Руденко

ЦА ФСБ РФ. Ф. 100. Оп. 1. Д. 4. Л. 97–98. Копия. Машинопись.

3 мая 1954 г.

№ 63. п. 53 — О деле Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других.

Расследованием, произведенным в настоящее время Прокуратурой СССР по поручению ЦК КПСС, установлено, что дело по обвинению Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других в измене Родине, контрреволюционном вредительстве и участии в антисоветской группе было сфальсифицировано во вражеских авантюристических целях бывшим министром госбезопасности СССР, ныне арестованным Абакумовым и его сообщниками.

Используя факты нарушений государственной дисциплины и отдельные проступки со стороны Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других, за которые они были сняты с занимаемых постов с наложением партийных взысканий, Абакумов и его сообщники искусственно представили эти действия, как действия организованной антисоветской изменнической группы, и избиениями и угрозами добились вымышленных показаний арестованных о созданном якобы ими заговоре.

По этим сфабрикованным Абакумовым ложным материалам Военной коллегией Верховного суда СССР в 1950 году были осуждены Кузнецов, Попков, Вознесенский Н., Родионов, Капустин и Лазутин к расстрелу, Турко — к 15 годам тюремного заключения, Закржевская и Михеев — к 10 годам тюремного заключения.

В связи с этим делом Особым совещанием при бывшем МГБ СССР и Военной коллегией Верховного суда СССР было осуждено свыше 200 человек, часть как соучастники, а большинство — близкие и дальние родственники осужденных.

ЦК КПСС постановляет[12]:

1. Поручить Генеральному прокурору СССР т. Руденко в связи с вновь открывшимися обстоятельствами опротестовать приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР по делу Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других на предмет его отмены и прекращения этого дела[13].

2. Принять к сведению сообщение Прокуратуры СССР, что дела в отношении членов семей, осужденных в связи с этим делом, пересмотрены и эти лица реабилитированы.

3. Поручить Комитету госбезопасности при Совете Министров СССР (т. Серову) и Прокуратуре СССР (т. Руденко) вменить в вину Абакумову и его сообщникам совершенное ими преступление — фальсификацию дела и учиненную ими расправу в отношении Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других[13a].

5. Поручить Управлению делами ЦК КПСС выдать партийным и советским работникам, которые были осуждены по делу Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других, а в настоящее время реабилитированы, денежную помощь в размере 10 тысяч рублей и по 5 тысяч рублей на каждого члена семьи (мать, отец, жена, дети).

Обязать Ленинградский и Московский обкомы КПСС предоставить работу этим работникам и членам их семей.

Обязать Министерство финансов СССР возвратить указанным работникам и членам их семей конфискованное у них имущество или возместить стоимость этого имущества.

6. Обязать Ленинградский и Московский горисполкомы депутатов трудящихся лицам, осужденным в связи с делом Кузнецова и др. и ныне реабилитированным, предоставить надлежащую жилплощадь.

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 10. Д. 108. Л. 113; Д. 81. Л. 31–32. Подлинник. Машинопись.

№ 10

ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПРЕЗИДИУМА ЦК КПСС О СОЗДАНИИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ КОМИССИИ И МЕСТНЫХ КОМИССИЙ ПО ПЕРЕСМОТРУ ДЕЛ ОСУЖДЕННЫХ ЗА «КОНТРРЕВОЛЮЦИОННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ», СОДЕРЖАЩИХСЯ В ЛАГЕРЯХ, КОЛОНИЯХ, ТЮРЬМАХ И НАХОДЯЩИХСЯ В ССЫЛКЕ НА ПОСЕЛЕНИИ[14]

4 мая 1954 г.

№ 63. п. V — О пересмотре дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления, содержащихся в лагерях, колониях и тюрьмах МВД СССР и находящихся в ссылке на поселении (тт. Хрущев, Каганович, Микоян, Ворошилов, Булганин, Руденко, Маленков).

1. Принять предложения Прокуратуры СССР, МВД СССР, Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР и Министерства юстиции СССР о пересмотре уголовных дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления, содержащихся в лагерях, колониях и тюрьмах МВД СССР и находящихся в ссылке на поселении.

2. Для проведения работы по пересмотру дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления, создать Центральную Комиссию в составе: т. Руденко — Ге — неральный Прокурор СССР (председатель), члены Комиссии: тт. Круглов — министр внутренних дел СССР, Серов — председатель Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР, Горшенин — министр юстиции СССР, Данилов — зам. министра юстиции СССР, Вавилов — начальник Управления по надзору за местами заключения Прокуратуры СССР, Сучков — зам. начальника отдела по спецделам Прокуратуры СССР, Максимов — начальник отдела Главной Военной Прокуратуры Советской Армии, Турцев — прокурор отдела Главной Военной Прокуратуры Советской Армии, Леонов — начальник управления Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР, Плетнев — начальник отдела Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР, Максимов — пом. начальника Управления военных трибуналов Министерства юстиции СССР, Костромин — начальник Ревизионного управления военных трибуналов Министерства юстиции СССР, Филиппов — начальник Управления транспортных судов Министерства юстиции СССР и Калинин — начальник Управления спецсудов Министерства юстиции СССР[15].

В республиках (не имеющих областного деления), краях и областях создать комиссии в составе: прокурора республики, края, области (председателя), членов комиссии: министра внутренних дел республики, начальника Управления МВД по краю, области, начальника управления Комитета государственной безопасности по республике, краю, области, министра юстиции республики, начальника Управления министерства юстиции края, области.

2. Пересмотр дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления, производить по месту их осуждения.

Установить, что дела на лиц, осужденных Особым совещанием при НКВД — МГБ — МВД и Коллегией ОГПУ, пересматриваются Центральной Комиссией. Дела на лиц, осужденных тройками НКВД — УНКВД, пересматриваются республиканскими, краевыми и областными комиссиями.

При рассмотрении указанных дел Центральная Комиссия, республиканские, краевые и областные комиссии в случаях незаконного осуждения, неправильной квалификации состава преступления, необоснованного направления в ссылку на поселение выносят постановления соответственно: об отмене решения по делу и полной реабилитации осужденного, о переквалификации состава преступления, о сокращении срока наказания, применении Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года «Об амнистии», об отмене ссылки на поселение, а в отношении лиц, осуждение которых будет признано правильным, выносят постановления об отказе в пересмотре решения по делу.

Постановления Центральной Комиссии, республиканских, краевых и областных комиссий, вынесенные по рассмотренным делам, считать окончательными.

Дела на лиц, осужденных судебными органами, по которым комиссиями будет признано необходимым отменить или изменить приговор, рассматриваются в соответствующих судебных инстанциях по протестам, вносимым в установленном законом порядке.

4. Обязать Центральную Комиссию регулярно докладывать ЦК КПСС о своей работе по пересмотру дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления.

5. Поручить комиссии в составе тт. Шаталина, Руденко и Дедова систематически наблюдать за ходом выполнения настоящего решения ЦК КПСС и по мере надобности докладывать ЦК о ходе работы по пересмотру дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления.

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 10. Д. 79. Л. 2, 12–14. Подлинник. Машинопись.

№ 11

ПРАВЛЕНАЯ СТЕНОГРАММА ВЫСТУПЛЕНИЯ Р. А. РУДЕНКО НА СОБРАНИИ АКТИВА ЛЕНИНГРАДСКОЙ ПАРТИЙНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ О ПОСТАНОВЛЕНИИ ЦК КПСС ПО «ЛЕНИНГРАДСКОМУ ДЕЛУ»[16]

6 мая 1954 г.

Товарищи! Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза поручил Прокуратуре СССР тщательно проверить и доложить Центральному Комитету о результатах проверки уголовного дела по обвинению Кузнецова, Попкова, Вознесенского и ряда других ленинградских работников, арестованных в 1949 году бывшим министром государственной безопасности Абакумовым и осужденных в 1950 году.

Как известно, Абакумов был разоблачен Центральным Комитетом КПСС как преступник, фальсифицирующий уголовные дела, авантюрист, готовый на любые преступления ради своих карьеристических, вражеских целей, буржуазный перерожденец. В связи с этим Абакумов был снят с поста министра государственной безопасности, исключен из партии и арестован.

После разоблачения врага народа Берия было установлено, что Абакумов является соучастником преступлений Берия, обязанный ему своим продвижением и карьерой.

В свете вскрытых Центральным Комитетом партии и Советским правительством злодеяний Берия и его сообщников, в свете разоблачения преступной деятельности Абакумова потребовалось особенно тщательно проверить расследованные ранее Берия, Меркуловым и Абакумовым уголовные дела о разного рода заговорах.

Об одном из таких «заговоров» секретарь Центрального Комитета нашей партии тов. Хрущев Никита Сергеевич сообщил здесь на активе, зачитав решение Центрального Комитета партии по делу Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других[17].

Как сказано в этом решении, произведенным расследованием Прокуратуры СССР по поручению Центрального Комитета было установлено, что дело Кузнецова, Попкова и других сфальсифицировано и обвинения всех этих лиц, преданных суду, в измене Родине, контрреволюционном вредительстве, участии в контрреволюционной группе были ложно возведены на них Абакумовым и его сообщниками. Также установлено, что обвиняемые по этому делу оговорили как сами себя, так и других.

В соответствии с решением Центрального Комитета партии Прокуратурой СССР в порядке, установленном законом, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, был внесен протест в Верховный Суд СССР на предмет прекращения этого дела и реабилитации осужденных.

30 апреля с.г. Верховный Суд Союза прекратил дело производством из-за отсутствия в действиях обвиняемых состава преступления.

Таким образом, Кузнецов, Попков, Вознесенский, Капустин, Лазутин и Родионов реабилитированы посмертно. Турко, Закржевская и Михеев, осужденные на длительные сроки тюремного заключения, освобождены из тюрьмы и также реабилитированы.

Ленинградской партийной организации памятно, что дело по обвинению Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других слушалось Военной Коллегией Верховного Суда СССР в сентябре 1950 года в открытом судебном процессе в Ленинграде.

Все подсудимые признали себя на суде виновными.

Возникает вопрос: как же могло случиться, что обвиняемые по этому делу ложно оговорили себя не только на следствии, но и на суде?

Для того, чтобы представить, каким путем проникшим в органы государственной безопасности преступникам удалось сфальсифицировать уголовное дело по обвинению Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других, необходимо вспомнить некоторые выводы, вытекающие из дела врага народа изменника Родине Берия и его сообщников.

Разоблачение Центральным Комитетом КПСС и Советским правительством изменнической деятельности Берия и его сообщников вскрыло, что проникшие в органы Министерства внутренних дел СССР преступники в своих изменнических целях захвата власти, свержения советского строя и реставрации капитализма злодейски уничтожали преданные Советской власти и коммунистической партии кадры путем фальсификации следственных дел и ложных обвинений невиновных людей в контрреволюционных преступлениях.

Грубейшие, преднамеренные нарушения социалистической законности, надругательство над советскими законами, циничные утверждения, что нормы советского процесса якобы вообще не применимы к тем «особым делам», которые расследуются в органах МВД, служили для участников антисоветского заговора Берия одним из главных методов осуществления их злодеяний против Советского государства.

Истребляя честных советских и партийных работников, эти предатели наносили удар самому дорогому достоянию коммунистической партии и Советского государства — нашим кадрам.

Для достижения этих преступных целей участники заговора Берия не гнушались самыми подлыми, циничными и бесчеловечными приемами и средствами. Для фальсификации следственных дел применялись избиения и пытки арестованных. В течение ряда недель и даже месяцев арестованные подвергались строжайше запрещенным советскими законами методам физического и морального воздействия, угрозам и избиениям, изматывающим ночным допросам, помещениям в специальный карцер и т. д.

Все это делалось для того, чтобы деморализовать человека, подавить в нем волю к сопротивлению, заставить его ложно оговорить самого себя. Таким путем преступникам удавалось добиться от заключенных ложных показаний не только на предварительном следствии, но и на суде.

Фальсификация следственных дел, злостные и преднамеренные нарушения социалистической законности для избиения партийных и советских кадров применялись не только преступниками, преданными суду совместно с врагом народа Берия, но также другими их ставленниками и, в частности, бывшим министром государственной безопасности СССР Абакумовым.

Одним из уголовных дел, сфальсифицированным последним, и было дело по обвинению Кузнецова, Попкова, Вознесенского и др.

Фальсификация этого дела так же, как и многих других дел, была произведена Абакумовым и его сообщниками при помощи таких же бесчестных и преступных приемов, какими пользовались Берия, Меркулов, Кобулов и другие заговорщики.

Следствием по делу Абакумова установлено, что начало его близости к Берия относится еще к 1938 году, когда после назначения на должность народного комиссара внутренних дел СССР Берия, не ограничившись переводом из Закавказья в центральный аппарат ряда ближайших сообщников, стал окружать себя авантюристами и карьеристами, готовыми выполнить любое его преступное распоряжение. Именно в это время Абакумов, прикомандированный к следственной части, которой ведал один из ближайших соучастников Берия — Кобулов, сумел выдвинуться как фальсификатор следственных дел.

Для ответственной работы в органах государственной безопасности у Абакумова не было ни достаточной оперативной подготовки, ни политических знаний, ни общего образования. Однако у Абакумова была собачья угодливость перед Берия и Кобуловым и готовность выполнить любое их преступное задание. Именно поэтому, узнав Абакумова как карьериста и авантюриста, Берия и Кобулов сделали его одним из своих приближенных.

Начиная с 1938 года, Берия и Кобулов всячески поддерживали и выдвигали Абакумова. Первоначально он был назначен Берия на должность начальника УНКВД по Ростовской области. Затем Берия сделал Абакумова заместителем наркома государственной безопасности и начальником армейских особых отделов. И, наконец, Берия выдвинул Абакумова на пост министра государственной безопасности.

Являясь сообщником Берия, Абакумов по заданиям этого изменника совершал самые подлые и гнусные преступления.

Как было доказано на предварительном следствии и на суде по делу Берия и его сообщников, они на протяжении ряда лет вели подлую интриганскую борьбу против выдающегося деятеля коммунистической партии и Советского государства Серго Орджоникидзе. После кончины Серго Орджоникидзе заговорщики продолжали жестоко мстить членам его семьи. Сейчас установлено, что соучастником Берия в этих гнусных преступлениях являлся Абакумов.

Так, именно Абакумов, будучи заместителем наркома внутренних дел СССР, еще в 1942 году санкционировал незаконное содержание под стражей Константина Орджоникидзе.

Ни в чем не виновный Константин Орджоникидзе первоначально был осужден в 1944 году через Особое Совещание при НКВД СССР к 5 годам тюремного заключения. После того, как в мае 1946 года срок этого, ничем не обоснованного, наказания истек, Абакумов, занявший к тому времени пост министра государственной безопасности, продолжал незаконно содержать Константина Орджоникидзе в особой тюрьме под номером, тщательно скрывая от тюремного персонала фамилию и имя заключенного. Затем Абакумов и его соучастники сфабриковали фальшивое, клеветническое «заключение» по делу Константина Орджоникидзе и, используя в преступных целях Особое Совещание при МГБ СССР, продлили ему срок заключения в тюрьме еще на 5 лет.

Так, Абакумов помог врагу народа Берия осуществить свою гнусную расправу с братом Серго Орджоникидзе — Константином, который содержался в тюрьме в одиночном заключении более 12 лет.

Константин Орджоникидзе был полностью реабилитирован в 1953 году, после разоблачения Центральным Комитетом партии и Советским правительством врага народа Берия[18].

Из обвинительного заключения по делу Берия известно, что в своей изменнической деятельности он использовал гнуснейшие методы тайных похищений людей, злодейских убийств из-за угла, совершал тягчайшие преступления против человечности, производя опыты над живыми людьми, умерщвляя людей при помощи различных ядов и т. д. Для совершения этих преступлений Берия создал особую группу готовых на все головорезов — Судоплатова, Эйтингона, Майрановского и др.

Абакумов был участником этих преступлений. Поэтому, даже получив прямое указание от И. В. Сталина об аресте Судоплатова и Эйтингона, Абакумов уберег их от ареста.

Допрошенный по этому поводу Берия показал: «В 1950 году в середине или в начале года Абакумов, будучи у меня в Совете Министров, рассказал, что он имеет указание И.В.Сталина арестовать Судоплатова, Эйтингона… Я сказал Абакумову: „Я бы на твоем месте сохранил Судоплатова…". Абакумов, рассказывая мне о Судоплатове и Эйтингоне, имел в виду мое отношение к ним».

Абакумов выполнил это преступное указание Берия. Эйтингон и Судоплатов не только не были арестованы, но сохранены Абакумовым на руководящей работе в органах МГБ и арестованы лишь после разоблачения Берия[19].

Абакумов был полностью осведомлен о глубоком моральном падении Берия, сожительстве его с многочисленными женщинами, связанными с иностранными разведчиками. Абакумов не только скрывал эти факты, но пресекал всякую возможность появления сигналов о моральном разложении Берия.

Бывший начальник охраны Берия арестованный Саркисов показал: «О моральном разложении Берия я докладывал Абакумову… В 1948 или 1949 году я пришел в его служебный кабинет и сказал ему, что я больше не хочу работать в охране Берия. Абакумов спросил, почему я не хочу там работать. Я сказал, что прошу перевести меня в какое-либо другое место, т. к. Берия развратничает. Абакумов спросил: „А много у него женщин?" Я ответил: „Сотни! В каждом переулке, на каждой улице". Причем рассказал, что Берия специально разъезжал по улицам Москвы, особенно по улице Горького и Столешникову переулку, выискивал женщин с привлекательной внешностью и заставлял меня и других сотрудников охраны узнавать фамилии и адреса этих женщин, после чего заводит с ними знакомство, завозит в свой особняк и там сожительствует с ними»*. [* Так в тексте. — Сост.]

Показаниями многочисленных свидетелей — оперативных работников установлено, что Абакумову неоднократно докладывалось о моральном разложении Берия. Абакумов всегда с крайним раздражением реагировал на эти доклады, запрещая «собирать клеветнические сведения» о Берия.

Вместе с тем доказано, что Абакумов использовал органы государственной безопасности для расправы над женщинами, отказавшимися сожительствовать с Берия, подвергая этих женщин заключению в лагери через Особое Совещание.

Уже находясь под стражей, Абакумов не переставал возлагать свои надежды на помощь Берия.

Такова краткая характеристика теснейших связей, которые существовали между главарем разбойничьей шайки заговорщиков, врагом народа Берия и его ставленником Абакумовым, на которого возлагается непосредственная ответственность за фальсификацию так называемого «ленинградского дела».

Приняв должность министра государственной безопасности СССР от одного из ближайших соучастников Берия — врага народа Меркулова, Абакумов в своей практической деятельности продолжал придерживаться тех же преступных приемов и методов, что и Берия, Меркулов, Кобулов.

Это касается, в частности, одного из самых острых участков работы МГБ СССР — следствия по делам, расследованным следственной частью по особо важным делам центрального аппарата министерства. В этой следственной части должно было сосредотачиваться расследование дел, возбужденных по поводу наиболее опасных государственных преступлений.

Фактически, как это сейчас установлено, Абакумов при содействии Берия обманывал директивные органы, ложно информируя о раскрытии несуществующих в действительности заговоров или о государственных преступлениях, якобы совершенных такими лицами, которые в действительности ни в чем виновны не были.

Так же, как и для самого Берия, этот бессовестный и подлый обман служил вражеским целям Абакумова для расправы с невиновными людьми. Так, в течение ряда лет Абакумов незаконно содержал в заключении во внутренней тюрьме МГБ СССР ряд генералов Советской Армии, не совершивших никаких преступлений, но ложно обвиненных Абакумовым в измене Родине и других тягчайших преступлениях.

Эти генералы были реабилитированы после разоблачения изменника Родине Берия и его клики[20].

Так называемое «ленинградское дело» было лишь одним из ряда дел, сфальсифицированных Абакумовым и его соучастниками.

Преступные методы следствия, примененные с целью фальсификации уголовного дела Абакумовым и его соучастниками, ничем не отличаются от преступных методов, применявшихся для этих же целей врагом народа Берия.

Так же, как и Берия, Абакумов добивался от ложно обвиненных в тягчайших государственных преступлениях людей сфальсифицированных, не соответствующих действительности «признаний» и самооговоров. С этой целью, по преступным указаниям Абакумова, следователи создавали для арестованных невыносимые условия, добиваясь, как они сами заявляли, «сломить волю», «подавить способность к сопротивлению» со стороны допрашиваемого, а фактически — заставить невиновного человека подписать сфальсифицированный протокол допроса.

Среди подручных Абакумова были даже особые «специалисты» по составлению подобных «собственноручных» показаний и заявлений. Таковы были, например, Броверман, Шварцман, Комаров. Эти сообщники Абакумова, исходя из его преступных заданий, составляли проекты «собственноручных признательских показаний» и заявлений обвиняемых. Затем проекты корректировались Абакумовым и передавались следователям, заставлявшим арестованных переписывать от руки и подписывать вымышленные «признания».

Разумеется, получить от невиновных людей не только ложные оговоры других лиц, но и ложные признания в собственной контрреволюционной деятельности было возможно только при помощи преступных методов воздействия на арестованных.

Я уже говорил, что так называемое «ленинградское дело» было лишь одним в числе ряда дел, сфальсифицированных Абакумовым и его соучастниками.

Так, например, в апреле 1946 года, при непосредственном участии Абакумова, были сфальсифицированы следственные материалы по обвинению руководящих работников наркомата авиационной промышленности и военно-воздушных сил Советской Армии — Шахурина, Новикова, Шиманова и др.

И в этом деле были сфальсифицированы «признательные заявления» арестованных.

По этому поводу арестованный Броверман показал:

«По поручению Абакумова я вместе с начальником секретариата Черновым и секретарем Абакумова Комаровым сфальсифицировал заявление арестованного Шиманова. Комаров заставил Шиманова переписать печатный текст сфабрикованного нами заявления от руки и, таким образом, получился подлинник заявления Шиманова, в точности совпадающий с печатным текстом. Снималась не копия с оригинала заявления Шиманова, а наоборот, „подлинник" заявления Шиманова был скопирован Шимановым с текста, составленного нами по указанию Абакумова… Заявления от имени Шахурина и Новикова были сфальсифицированы таким же путем. Занимался этим делом начальник следственного отдела СМЕРШ Леонов и его заместитель Лихачев под непосредственным руководством Абакумова».

Верховный Суд СССР полностью реабилитировал Шахурина, Новикова и других[21].

О том, при помощи каких методов вымогались показания от арестованных, свидетельствуют показания свидетеля Штейнберга:

«В ночь с 2 на 3 августа 1949 года я был арестован и доставлен в Лефортовскую тюрьму… Ночью того же дня я был вызван на допрос к Рассыпнинскому, а затем приведен в кабинет к Комарову. Комаров потребовал, чтобы я признался во вражеской деятельности. Я отказался признать это. Так как на следующих допросах я продолжал отрицать свою виновность, то на одном из допросов Комаров заявил мне, что меня будут бить и заставят подписать эти показания.

Была показана дубинка, Комаров довольно детально и со вкусом объяснил мне, как ею орудуют, какие последствия остаются у людей, ее испробовавших. Давал ее подержать… Я отказался все же дать такие показания и на одном из следующих допросов впервые был избит… Комаров заставил меня встать, ударил два раза по лицу, при этом выбил два зуба, а затем вместе с Рассыпнинским потащил меня к креслу и избил резиновой дубинкой… Затем на следующем допросе, когда я продолжал упорствовать, Комаров заявил, что перейдет на пятки. Меня уложили на пол, сняли полуботинки и били той же дубинкой по подошвам и пяткам. Всего таких допросов было семь. Все это сопровождалось ежедневными вызовами на допрос днем и ночью, ночью с 1 2 часов до 4-х, а чаще до 5-ти утра, при этом спать не разрешалось. После седьмого допроса я не выдержал и сказал, что согласен дать показания».

Следует отметить, что в от Штейнберга вымогались клеветнические показания в отношении члена семьи одного из руководителей правительства[22].

Еще один пример гнусной фальсификации дела Абакумовым и Комаровым.

В 1948 году Абакумовым был арестован по ложным материалам бывший министр морского флота Афанасьев. За несколько дней до ареста Афанасьев по указанию Абакумова был схвачен на улице сотрудниками МГБ и доставлен на конспиративную квартиру, где один из сотрудников, отрекомендовавшись «американским разведчиком», заявил Афанасьеву о его якобы принадлежности к английской разведке и предложил сотрудничать с американцами. Вырвавшись из рук так называемых «американских разведчиков», Афанасьев немедленно явился к Берия и доложил ему о случившемся. Берия при Афанасьеве позвонил Абакумову (Берия был полностью осведомлен о провокации) и приказал явиться к нему.

Для вида Берия стал ругать Абакумова, заявляя: «Что ты за министр, что у тебя делается. Американские разведчики до того обнаглели, что на улицах хватают людей, вот схватили Афанасьева и заставляют вести шпионскую работу». После этого Берия «приказал» Абакумову «разыскать американских разведчиков», похитивших Афанасьева. Через некоторое время Абакумов «разыскал» того сотрудника МГБ, который выдал себя за американского разведчика. Была проведена очная ставка между Афанасьевым и этим провокатором, который, назвавшись американским агентом и «раскаявшись», показал, что по указанию «американцев» он втянул Афанасьева в шпионаж. После этого Афанасьев был арестован. К нему применили незаконные методы следствия, в результате чего Афанасьев был вынужден дать ложные показания против самого себя. Афанасьев был осужден по постановлению Особого Совещания при МГБ СССР к 20 годам лишения свободы.

В настоящее время дело по обвинению Афанасьева прекращено Верховным Судом за отсутствием состава преступления[23].

Я привел сейчас эти примеры, иллюстрирующие подлые и преступные методы фальсификации следствия, применявшиеся Абакумовым и его подручными, для того, чтобы ответить на вопрос — как могли и почему оговорили себя Кузнецов, Попков и другие осужденные по так называемому «ленинградскому делу».

Теперь я доложу партийному активу, как возникло это дело, как оно фабриковалось.

Известно, что постановлением Центрального Комитета ВКП(б) в феврале 1949 года за нарушение государственной дисциплины и отдельные проступки Кузнецов, Попков, Родионов были сняты с занимаемых постов с наложением на них партийных взысканий[24].

Никакого поручения МГБ о производстве следствия по этим фактам ЦК не давал.

Враг Абакумов решил использовать эти факты отдельных нарушений и проступков со стороны Кузнецова, Попкова, Родионова и других для того, чтобы при помощи преступных методов следствия искусственно представить эти факты как изменнические действия и контрреволюционное вредительство, а себя изобразить разоблачителем антисоветского заговора.

Однако, так как по поводу этих фактов уже имелось исчерпывающее постановление ЦК, а поручения производить следствие МГБ дано не было, Абакумов решил некоторое время выждать и до июля 1949 года не проявлял никакой активности.

Для того, чтобы осуществить свой авантюристический вражеский замысел о фальсификации дела по поводу несуществующего «заговора», Абакумов решил представить бывшего секретаря Ленинградского горкома ВКП(б) Капустина английским шпионом.

21 июля 1949 г. Абакумов направил заведомо ложную информацию товарищу Сталину, в которой сообщал, что Капустин является агентом английской разведки.

По приказанию Абакумова Капустин был арестован и без санкции прокурора заключен 23 июля 1949 г. в тюрьму. Санкция на арест Капустина была получена у прокурора только 1 августа, т. е. через 8 дней после фактически произведенного ареста и после получения от Капустина так называемого «признания».

Бывший следователь Сорокин показал, что Абакумов требовал обязательно добиться любыми средствами показаний Капустина о том, что он английский шпион. Капустин на допросах отрицал свою принадлежность к английской разведке, что вызвало злобу и недовольство у Абакумова. После этого Абакумов приказал начать избивать Капустина.

Сорокин показал: «Мне было тогда же передано указание Абакумова о том, чтобы я не возвращался в министерство без показаний Капустина о шпионаже. После избиения Капустина он начал давать показания, что, находясь в командировке в Англии, он был завербован английской разведкой. Однако эти его показания были путаны и настолько нежизненны, что я не мог им поверить и не записал это в протоколе допроса».

Действительно, из материалов уголовного дела по обвинению Кузнецова, Капустина и других видно, что обвинение в шпионаже Капустину предъявлено не было, хотя [он] в этом преступлении и «сознался».

С 23 июля по 4 августа Капустин непрерывно допрашивался и 4 августа подписал сфальсифицированный протокол допроса о вражеской деятельности в Ленинграде, назвав ряд участников — Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других.

Следствием по делу руководил лично Абакумов. Его ближайшим помощником являлся Комаров. Как показал Комаров, Капустин по указанию Абакумова подвергался избиениям. После получения от Капустина ложных показаний, были арестованы в августе 1949 г. остальные обвиняемые[25].

О методах следствия, о том, как получались «признания», дают представление показания Турко, Закржевской, Михеева.

Я зачту вам сейчас извлечение из показаний бывш. секретаря Ярославского обкома партии, а ранее второго секретаря Ленинградского обкома партии Турко, допрошенного мною.

Турко показал:

«… Действительно, на предварительном следствии я подписал протоколы, в которых признавал себя виновным в совершении ряда контрреволюционных преступлений и подтвердил свою виновность на суде, несмотря на то, что я никаких преступлений не совершал и виновным себя ни в чем не считал и не считаю. Показания же о якобы совершенных мною преступлениях я вынужден был дать в результате созданного мне тюремного режима, угроз со стороны следствия, помещения в карцер и систематических избиений.

Сразу же после ареста меня вызвал следователь Путинцев и, не предъявляя каких-либо обвинений, начал в грубой форме требовать от меня признаний в совершенных мною преступлениях. Я заявил следователю, что не знаю, за что я арестован, т. к. никаких преступлений я не совершал. На это мне Путинцев ответил: „Подумайте. А чтобы легче было думать, я вас отправлю в военную тюрьму". В тот же день я был отправлен в Лефортовскую тюрьму, где и проходило следствие.

Меня систематически в ночное время вызывал следователь Путинцев и требовал, чтобы я сознался во вражеской деятельности и угрожал, что если я не сознаюсь, меня будут бить. Путинцев говорил мне, что они не таких, как я, уламывали. Но так как я отрицал свою вину, Путинцев начал меня систематически избивать на допросах. Он бил меня по голове, по лицу, бил ногами. Однажды он меня так избил, что пошла из уха кровь. После таких избиений следователь направлял меня в карцер. Он угрожал уничтожить мою жену и детей, а меня осудить на 20 лет лагерей, если я не признаюсь.

Когда я заявлял следователю, что не знаю в чем я виноват, он говорил мне, что в своих показаниях я должен исходить из того, что существует вражеская антипартийная группа во главе с Кузнецовым и Попковым и что я являюсь участником этой группы. При этом Путинцев заявлял, что я арестован по указанию правительства и меня все равно осудят. Он заявлял мне, что следствие — это голос Центрального Комитета партии и, ведя борьбу со следствием, я веду борьбу с ЦК.

Несмотря на это, я продолжал отрицать свою вину. Однажды Путинцев повел меня в кабинет к полковнику Комарову, который начал на меня кричать и требовать, чтобы я сознался в совершенных преступлениях, заявляя, что все арестованные вместе со мной уже признались и остался лишь я один. На мой ответ Комарову, что я ни в чем не виноват, он схватил меня и ударил головой о стенку, после чего вызвал дежурного и отправил меня в камеру. Во время этих допросов никаких протоколов не велось.

Спустя некоторое время Путинцев вызвал меня и предложил подписать заранее составленный им протокол моего допроса. На мое замечание, что в этом протоколе все неправда и возводится клевета на А. А. Жданова, Путинцев заявил, что они ведут следствие невзирая на лица. Я отказался подписать этот протокол, тогда Путинцев меня избил и бросил в карцер.

В результате такого бесчеловечного обращения со мной, систематических избиений, применения карцера, лишения сна я потерял способность к сопротивлению и подписал все, что мне предлагал следователь…

Во время моих допросов в кабинет неоднократно заходил подполковник Рюмин, который также требовал, чтобы я давал показания, говорил, что меня нужно убить за то, что я отрицаю свою вину, а на мое заявление, что меня бьют, Рюмин ответил: „Мы бьем и этого ни от кого не скрываем"».

Проверкой показаний Турко было установлено, что с 26 августа по 29 октября 1949 года он вызывался на допросы 41 раз. Большинство вызовов происходило в ночное время, причем допросы длились до утра. Такой метод также служил целям физического и морального изматывания арестованного, т. к. согласно правил тюремного режима заключенные не имеют права спать в дневное время. Первый протокол допроса Турко с «признанием», причем не записанный от руки, а отпечатанный на пишущей машинке, датирован 30 октября. В этом протоколе Турко признал себя виновным в антисоветской вражеской деятельности и дал показания против других лиц.

Нужно указать, что 27 октября Турко был заключен на 5 суток в карцер. Он был освобожден из карцера досрочно 29 октября, после того как согласился подписать требовавшиеся от него фальсифицированные показания.

Бывший следователь Путинцев на вопрос о причинах заключения Турко в карцер показал:

«Признаю, что заключение в карцер Турко по указанию Комарова и Абакумова было с целью получения признательных показаний… Я признаю, что по делу Турко было допущено нарушение законности, применялись угрозы, я заявлял Турко, что „вас могут избить". Все это делалось на основании прямых указаний Абакумова и Комарова.

Если Комаров заходил на допросы Турко, то он, безусловно, его избивал, ибо это было у него обычным правилом… Должен откровенно признать, что я лично сомневался в обвинениях, предъявленных Турко и Закржевской. Но мы требовали такие показания в результате давления Абакумова».

Аналогичными приемами вымогались ложные показания и от привлеченной к ответственности по этому делу бывшей заведующей отделом партийно-комсомольских и профсоюзных органов Ленинградского обкома КПСС Закржевской.

Закржевская была арестована и заключена в тюрьму, будучи беременной.

В результате условий, в которых она находилась в тюрьме, у Закржевской произошел выкидыш. Несмотря на крайне тяжелое физическое и психическое состояние, Закржевская подвергалась систематическим вызовам на ночные допросы, во время которых от нее требовали признаться в якобы совершенных ею контрреволюционных преступлениях, а также изобличить в этом других лиц. На очной ставке с Закржевской Комаров показал, что, когда он впервые увидел Закржевскую на допросе, то обратил внимание на ее беременность и, приехав в министерство, доложил, что допросы беременной женщины производят ночью. Как показал Комаров:

«Абакумов грубо обрезал меня, заявив: „Нашелся мне тоже защитник. Врач не запрещает, а ты определяешь возможности ее допроса. Не вмешивайся в это и занимайся своими делами".

Закржевскую вызывали на допросы не только следователи, но и Абакумов, который требовал от нее ложных признаний о преступных связях с Кузнецовым. Через некоторое время Закржевской стали давать на подпись сфальсифицированные протоколы допросов. Доведенная до состояния морального и физического изнеможения, Закржевская подписала эти сфальсифицированные, лживые признания».

Михеев также подтвердил, что дал свои показания под воздействием незаконных методов следствия.

Перед судебным процессом Комаров по заданию Абакумова производил специальную усиленную подготовку подсудимых и вовлек в это преступное дело следователей. Так, Турко по этому поводу показал:

«Перед началом суда следователь Носов предупредил меня, чтобы я в суде показал все так, как записано в протоколах допроса. Он говорил, что вина моя небольшая и моя задача состоит в том, чтобы разоблачить подлость Кузнецова. Затем меня вызвал полковник Комаров и потребовал, чтобы я на суде повторил лишь то, что записано в протоколах допроса и с угрозой предупредил меня: „Суд идет и пройдет, а вы останетесь у нас". Я это понял так, что, если я в суде откажусь от показаний и расскажу о том, как со мной поступали на следствии, то меня снова будут бить… Накануне суда следователь Носов дал мне копию протокола моего допроса от 30 октября 1949 года и сказал, чтобы я хорошенько его прочел, запомнил и повторил на суде. Копию этого протокола я несколько раз прочел, зазубрил и повторил в суде. В перерывах судебного заседания ко мне приходили Комаров, Путинцев и Носов и говорили, что суду все ясно, что я должен на суде во всем признавать себя виновным и просить у суда пощады. Так я и сделал».

Подобные же показания о подготовке к судебному процессу дали Закржевская и Михеев.

Бывш. следователь МГБ Носов показал:

«Подготовка обвиняемых к судебному процессу имела место, ведущая роль в этом принадлежала Комарову».

Теперь ясно, почему Кузнецов, Попков, Вознесенский и другие признавали себя на суде виновными, и вряд ли кто-нибудь может поверить этим вынужденным «признаниям».

Фальсификация дела по обвинению ряда ленинградских работников была установлена после разоблачения Центральным Комитетом партии и Советским правительством врага народа Берия.

Именно разоблачение Берия и его преступных связей с Абакумовым нацелило на детальную и тщательную проверку так называемого «ленинградского дела».

В связи с делом Кузнецова, Попкова и других враг Абакумов и его сообщники подвергли репрессии свыше двухсот человек, часть как соучастников, а большинство как близких и дальних родственников осужденных, использовав для этой гнусной расправы Особое Совещание при МГБ СССР. В настоящее время подавляющее большинство этих так называемых «уголовных дел» пересмотрено и невинно осужденные освобождены и реабилитированы[26]. В соответствии с решением ЦК пересматриваются остальные дела.

Фальсифицируя так называемое «ленинградское дело», совершая эту гнусную политическую провокацию, враг народа Абакумов, несомненно, стремился, представив себя разоблачителем несуществующего заговора, пробраться при помощи изменника Родины Берия к руководству в стране.

Не случайно ближайшее окружение Абакумова распространяло слухи, что Абакумов скоро войдет в Политбюро.

Фальсифицируя уголовные дела о несуществующих в действительности заговорах, учиняя расправу с невиновными людьми, Берия, Абакумов и другие предатели стремились посеять страх среди советских людей, подозрительность и недоверие друг к другу для того, чтобы в этой обстановке пробиться к власти для осуществления своих изменнических планов по свержению советского строя.

Являясь агентом реакционных империалистических кругов, иуда Берия и его сообщники умышленно извратили известное положение, данное товарищем Сталиным на XVIII съезде партии, о том что во второй фазе развития Советского государства острие разведки обращено не во внутрь страны, а во вне ее, против внешних врагов.

Покровительствуя иностранным шпионам, агентам американской и английской разведок, освобождая их от ответственности, Берия, Меркулов, Абакумов и другие предатели отвлекали внимание чекистского аппарата от борьбы с врагами, пытаясь поставить под подозрение честных советских людей.

Именно с этой преступной целью враг народа Меркулов, выступая на совещании руководящего оперативного состава МГБ СССР, давал преступную установку о создании массовой сети агентуры, «пронизывающей все население СССР».

Это выступление Меркулова имело место в 1943 году, когда советский народ мужественно, не жалея жизни и сил, защищал честь, свободу и независимость свой отчизны.

В это время предатели Берия, Меркулов, Абакумов и другие пытались взять под подозрение советских людей. Однако, выступая на этом совещании, Меркулов ни слова не сказал о главной задаче нашей разведки в период Отечественной войны — борьбе с гитлеровской и иной вражеской агентурой.

Центральный Комитет КПСС и Советское правительство пресекли вражескую деятельность Берия, Абакумова и других изменников Родине.

Враги народа, враги Советского государства, пробираясь в те или иные звенья советского аппарата, всеми мерами пытались подорвать, нарушить социалистическую законность, чтобы создать обстановку, способствующую их подрывной деятельности.

Совершенно законен вопрос — где же был прокурорский надзор за следствием в органах государственной безопасности?

Выступая здесь перед партийным активом, я должен прямо сказать, что, по существу, этого надзора не было. Преступники Берия, Меркулов, Абакумов и другие игнорировали прокурорский надзор, а руководители Прокуратуры СССР не нашли в себе мужества со всей остротой и партийной принципиальностью поставить перед Центральным Комитетом партии и Правительством вопрос о состоянии прокурорского надзора и извращениях в следствии в МГБ — МВД СССР.

Сошлюсь на такой факт.

За все время существования Прокуратуры СССР до последнего времени ни разу не проверялись прокурорским надзором Внутренняя и Лефортовская тюрьмы МГБ — МВД СССР, хотя именно в этих тюрьмах совершались преступления. Внутренняя и Лефортовская тюрьмы не проверялись по единственной причине: Берия, Меркулов, Абакумов запретили пускать туда прокуроров.

Когда недавно представитель прокурорского надзора проверял Лефортовскую и Внутреннюю тюрьмы Комитета госбезопасности при Совете Министров, он зашел в камеру, где содержится арестованный Абакумов.

На вопрос прокурора — не имеет ли Абакумов каких-либо жалоб на тюремный режим и условия содержания его под стражей, Абакумов заявил, что никогда не поверит тому, что прокурор смог посетить Внутреннюю тюрьму для производства проверки. Тогда представитель прокуратуры предложил Абакумову ознакомиться с его прокурорским удостоверением. На это Абакумов заявил: «Любое удостоверение можно сделать».

За крупные недостатки в прокурорском надзоре Центральным Комитетом партии снят с поста Генерального Прокурора СССР т. Сафонов, а дело о нем передано в Комитет Партийного Контроля[27].

Решением Центрального Комитета партии упразднено Особое Совещание при МВД СССР и строго установлено, что уголовное наказание может быть назначено только по приговору суда и только за совершенное преступление[28].

Тов. Хрущев: Главное для них было — решать без следствия.

Тов. Руденко: Совершенно верно.

Тов. Хрущев: После смерти Сталина Берия хотел сохранить это.

Тов. Руденко: Центральный Комитет партии и Советское правительство приняли ряд мер, направленных к установлению неослабного и систематического контроля партийных организаций за деятельностью всех звеньев советского аппарата, в том числе органов государственной безопасности, за строгим соблюдением советской социалистической законности. Тем самым создана обстановка, при которой обречены на провал попытки любых авантюристических, карьеристских, враждебных нашему государству элементов использовать те или иные звенья советского государственного аппарата в своих преступных подрывных целях, против интересов народа.

Особая роль в области осуществления неустанного государственного надзора за строгим соблюдением социалистической законности возлагается на советскую прокуратуру. Созданная в 1922 г. по инициативе великого основателя Советского государства В.И.Ленина, прокуратура является органом, осуществляющим высший надзор за точным исполнением законов всеми советскими учреждениями, должностными лицами, а также гражданами СССР.

Работники прокуратуры делают все необходимые выводы из указаний Центрального Комитета партии о крутом подъеме прокурорского надзора за строгим и точным соблюдением законов в стране.

В обращении Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза ко всем избирателям, к рабочим и работницам, крестьянам и крестьянкам, к советской интеллигенции, к воинам Советской Армии и Военно-Морского флота говорится:

«Партия ведет и будет вести непримиримую борьбу со всеми проявлениями бюрократизма и волокиты в отдельных звеньях советского аппарата, с фактами невнимательного, пренебрежительного отношения к нуждам и запросам трудящихся, будет неустанно укреплять социалистическую законность, ограждающую священные и незыблимые права граждан нашей Родины, записанные в Конституции СССР»[29].

Волей советского народа, волей партии стерты с лица земли изменник Родине Берия и другие злодеи. И подлых соучастников Берия, всех этих абакумовых, рюминых, комаровых постигнет суровая кара во имя торжества справедливости, во имя торжества социалистической законности[30]. (Продолжительные аплодисменты).

ЦГААИПД Санкт-Петербурга. Ф. 24. Оп. 83. Д. 438. Л. 6-24. Подлинник. Машинопись.

№ 12

ИЗ НЕПРАВЛЕНОЙ СТЕНОГРАММЫ ВЫСТУПЛЕНИЯ Н.С. ХРУЩЕВА НА СОБРАНИИ АКТИВА ЛЕНИНГРАДСКОЙ ПАРТИЙНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ О ПОСТАНОВЛЕНИИ ЦК КПСС ПО «ЛЕНИНГРАДСКОМУ ДЕЛУ»[31]

7 мая 1954 г.

Теперь, товарищи, хочу ответить на некоторые вопросы. Спрашивают насчет «дела» врачей, а также о судьбе врача Тимашук, по письму которой началось это дело. Заявление Тимашук использовали провокаторы. Она не виновата, написала заявление из честных побуждений. Нельзя же за это человека наказывать. Она хороший врач, и она хотела хорошего. Дело врачей — это позорное дело, да и некоторые другие дела не лучше. Взять, к примеру, Виноградова. Это крупнейший профессор, он всех нас лечил до ареста и теперь, после такой неприятности, я с ним встречаюсь, он оказывает мне помощь в лечении, хотя я и редкий пациент, огорчаю врачей. (Б у р н ы е а п л о д и с м е н т ы.)

Во время съезда партии[32], когда я уже читал на него показания, он пришел меня лечить. Я ему верил. Но что я мог сделать как член Президиума ЦК? Нам рассылают показания, в которых говорится, что предъявляются такие-то обвинения. Человека арестовали. Потом он сам признался. А в чем? Есть анекдот, что он признался в том, что написал «Евгения Онегина» (с м е х). Это было точно таким признанием.

Думаю, что такие позорные «дела» больше не повторятся.

Спрашивается, как могли возникнуть такие «дела», почему врагам удалось состряпать липовые дела и расправляться с честными людьми?

Одной из причин является то, что враги партии и народа Берия и Абакумов втерлись в доверие к товарищу Сталину и, глубоко маскируясь, пытались использовать органы МВД — МГБ против партии и правительства. Это врагам часто удавалось потому, что в Президиуме ЦК, особенно в последнее время, не было должной коллегиальности. Надо сказать, что основой возникновения этих позорных дел является возведение культа личности. Не все еще осознали, какое это зло для партии. Я говорю свое мнение и знаю мнение товарищей по Президиуму ЦК.

Мы считаем, что во вред товарищу Сталину неимоверно был раздут культ личности товарища Сталина. Товарищ Сталин действительно является большим человеком, гениальным марксистом. Но даже таким людям нельзя давать таких прав, какими он пользовался. В результате этого мы имели «дело» врачей и «ленинградское дело». Товарищ Сталин вызывает Абакумова, дает ему указания, тот что-то докладывает. Никто из членов Президиума, кроме Берия, не имел права вызывать Абакумова или взять под сомнение то, что пишет Абакумов, взять под сомнение протоколы допросов, которые он представляет. Мы же не допрашивали преступников.

Здесь некоторые обвиняют т. Козлова и других[33]. Если т. Козлов отвечает, то я в большей степени отвечаю за «ленинградское дело», чем Козлов. Вы обвиняете Андрианова. У него были ошибки, но нельзя все свести к Андрианову. Нужно понять, что если бы он не стал выполнять указаний после решения о ленинградских руководителях, то его бы сняли, наказали и, может быть, исключили бы из партии. Ведь было записано, что они враги народа. Значит, надо было новому руководству делать из этого выводы и относиться к ним, как врагам, и делать соответствующие выводы к тем, кто с ними работал.

Ведь нельзя же делать так, как ректор университета т. Александров. Что он здесь заявлял? Вот, говорит, Презент мне не нравится, приказали назначить на работу, но я не назначил и не буду назначать. Дорогой товарищ, за такое отношение вас можно исключить из партии, не за Презента, конечно, а за то, что не выполняете решения, не подчиняетесь государственной дисциплине. Товарищи, если у нас не будет дисциплины, не будет партии (а п л о д и с м е н т ы), не будет государства. (А п л о д и с м е н т ы.) Мы не можем так относиться, как т. Александров, который проявил полное непонимание партийной и государственной дисциплины. Вы выступили как анархист: «выбираю, что мне нравится, провожу, что нравится, а что не нравится — не провожу». За такие дела во время гражданской войны, во время Отечественной войны расстреливали. Вы это должны понять.

Некоторые товарищи начинают шарахаться в другую крайность, не понимают, в чем заключается коллегиальность и по каждому, даже пустячному вопросу требуют решения. Были заявления такого рода: «Вот он такой, сякой, позвонил мне по телефону и требует выполнить, а ведь решения нет, как же я буду выполнять».

Если, товарищи, мы дойдем до такой глупости, то бюро обкома, горкома, райкома партии будут ходить с протоколами и упрашивать: смотрите — мы записываем коллегиально, видите — вот вам бумажка, решайте. Надо исправлять ошибки, но не терять при этом головы, проводить продуманно.

Нужно учитывать обстановку, которая была в то время. Нужно учитывать, что было решение ЦК, был приговор, был суд здесь, в Ленинграде. Если бы я работал здесь, то думаю, что я меньше глупостей сделал бы, но я бы тоже поверил. (А п л о д и с м е н т ы.) Конечно, надо иметь разум. Если бы т. Андрианов не был карьеристом, а более вдумчивым, более партийным, он мог бы не допустить этого дела.

В последние годы товарищ Сталин в результате болезни часто менял свое мнение, у него часто менялись настроения. В поведении товарища Сталина в последнее время, вследствие высокого кровяного давления, появлялось немало странностей, чрезмерная подозрительность и раздражительность. Этим пользовались авантюристы типа Берия и Абакумова. Андрианов тоже писал гнусные записки, подливал горючее. Он также сыграл плохую роль в этом деле. Если бы он попытался трезво оценить обстановку и правильно доложить, то это «дело», может быть, и не возникло бы.

В связи с этим уместно вспомнить такой случай. В конце 1949 года товарищ Сталин предложил мне переехать на работу в Москву. Он тогда мне сказал: «Товарищ Хрущев, плохие у нас дела в Москве и Ленинграде. Очень озабочена партия. В Ленинграде провал, там оказались враги народа».

Товарищ Сталин верил в то, что в Ленинграде орудовали враги.

«В Московской организации Попов провалился, — говорил товарищ Сталин. — Смотрите, что он творил. Видимо, придется Вам перейти в Москву. Надо, чтобы Ленинградская и Московская организации были верной опорой партии. Вам придется перейти в Москву».

Я говорю: «С большим удовольствием. 13 лет проработал на Украине, надо и честь знать». (С м е х. А п л о д и с м е н т ы.)

Через некоторое время, после переезда в Москву, товарищ Сталин присылает мне анонимное заявление, написанное в адрес лично Сталина. В этом заявлении написано, что Попов является заговорщиком, что с ним в заговоре заодно некоторые секретари райкомов, называют фамилии, указывалось, что Попов готовит в Москве переворот с целью захвата власти.

Стоило мне, прочитав это заявление, сказать товарищу Сталину, что заявление серьезное, надо проверить, сразу было б поручение Абакумову провести следствие и было бы новое дело. Но я, признаюсь, грешен, затянул ответ. Я считал, пусть переварится, уляжется у него, у товарища Сталина, впечатление от этого письма. Через некоторое время он спрашивает меня: «Я передавал письмо относительно Попова, как ваше мнение?» Я говорю: «Это больной какой-то написал. Разве можно поверить, что Попов готовит заговор, это чепуха!»

— А как секретари райкомов? — спрашивает т. Сталин.

— Секретари райкомов есть хорошие, есть плохие.

— Значит, ничего нет?

— Нет, — отвечаю, — я не верю. Попов дурак, но что он не заговорщик, в этом никакого сомнения нет.

Больше к этому вопросу тов. Сталин не возвращался[34].

Думаю, что у товарища Сталина был разговор с т. Андриановым о бывших ленинградских руководителях. И если бы так поступил Андрианов, никакого бы дела не было. Это точно.

Здесь могут сказать: значит, Андрианов является главным виновником. Думаю, что такого вывода нельзя делать. Андрианов, конечно, карьерист. Он видел, что у Сталина кипит, что у него возникают подозрения в результате доклада Абакумова. Андрианов вместо того, чтобы трезво оценить и взвесить ответственность за свои слова, начал подбрасывать горючего, начал подогревать. Он посылал немало гнусных записок, в этом он гнусный человек, оказался плохим коммунистом, хотя он и член Центрального Комитета партии. В этом его большая вина.

Вы скажете, следует за это исключить Андрианова из партии и наказать его. Я думаю, что этого не следует делать. Если за ленинградские дела наказать Андрианова, то ей богу, вы скажете — вот нашли с кого спросить. Уж вы себя лучше накажите. Вы больше имели возможности подать свой голос.

Надо небольшой холодный душ принять, спокойно оценить обстановку с тем, чтобы, исправляя ошибки и глупости, не допустить новых ошибок, новых перегибов. Центральный Комитет партии принял свое решение. Но, товарищи, пусть каждый из нас соображает, анализирует, как его лучше выполнить, как лучше исправить ошибки. Нам нужно, чтобы каждый коммунист сделал правильные выводы из этого правильного решения, которое принято Центральным Комитетом в интересах партии, которое еще больше укрепляет Ленинградскую партийную организацию и партию в целом. (А п л о д и с м е н т ы.)

<…>* *Здесь и далее не публикуются те места выступления, которые не имеют отношения к теме репрессий, реабилитации и борьбы за власть. — Сост.

Пересматривая дела об исключенных из партии, надо эту работу проводить вдумчиво, чтобы принять правильное решение и восстановить тех, кто этого достоин.

Приведу такой пример. В связи с ленинградским делом снят с работы и осужден Куприянов — бывший секретарь ЦК Карело-Финской республики. Узнав, что его арестовали по ленинградскому делу, я сказал т. Руденко: «Прошу пересмотреть дело Куприянова». Он через несколько дней говорит: «Надо подумать».

«Что же тут думать, — спрашиваю, — мне хорошо известно, что он арестован по ленинградскому делу».

«Верно, — говорит т. Руденко, — по ленинградскому делу, но он в лагере снюхался с преступниками, с белогвардейцами, он разговаривает там языком бандитов, белогвардейцев».

Тов. Руденко правильно ставит вопрос. Если он быстро пошел на сговор с белогвардейцами, нашел общий язык с классовым врагом, то у него нутро гнилое. Его давно надо бы из ленинградского «дела» исключить, гнилой человек оказался. А разве других Куприяновых нет? Есть. И у вас они есть. Поэтому, товарищи, будьте осторожны.

Большая ответственность лежит на всех нас. Наша партия добилась больших побед, руководствуясь учением марксизма-ленинизма. Но нельзя успокаиваться, надо повышать ответственность всех коммунистов в борьбе за новые успехи в коммунистическом строительстве.

Меня спрашивают, когда мы перестанем рассматривать анонимные письма[35]. Мы их мало рассматриваем. Но другой раз на сотню анонимных писем бывает заявление, которое помогает разоблачать преступления. Бывает так, что у человека не хватает духа подписаться. Он воюет с безобразиями, напишет анонимное письмо, а вы формально, только на том основании, что оно не подписано, отбросите, а завтра выяснится, что это был серьезный сигнал для партии и государства. Надо с умом подходить. Нельзя допускать, чтобы по клеветническим, непроверенным письмам обвиняли честных работников. Я думаю, что коммунисты, которые не формально подходят, разберутся, где наносное, а где зерно правды.

Спрашивают: почему до настоящего времени органы МВД еще не на все участки, не ко всем делам допускают прокурора? Это неверно. Сейчас прокурор имеет право и должен контролировать все дела. Центральный Комитет партии придает большое значение укреплению советской законности и поднимает роль прокуратуры.

<…>

Товарищ спрашивает: как расценивать поступки коммунистов Попкова, Вознесенского и других, которые подписали вымышленные сфальсифицированные документы. Не является ли это малодушием?

Об этом, товарищи, сейчас нам трудно судить. Вы слышали то, что говорил прокурор. Условия были адские и, может быть, человек был доведен до такого состояния, что думал, пусть лучше расстреляют, поэтому и наговорил на себя. Конечно, с точки зрения партийной морали они поступили неправильно.

Есть и стойкие коммунисты. Возьмите, например, Кедрова. Вы читали обвинительное заключение[36]. Старый большевик, член партии с 1903 года. Как его ни били, расстреляли его, но он ложных показаний на себя не дал. Но такой характер, как Кедров, не каждый имеет.

Спрашивают: когда будет объявлено решение о Сталинских премиях? На это дам самый мудрый ответ: когда все будет готово, тогда и будет объявлено.

Есть записка, в которой товарищ предлагает разобраться в делах 1937-38 гг., когда происходило избиение кадров. Недавно ЦК создал комиссию для рассмотрения этих дел[37]. Мы знаем, что в те годы пострадали некоторые работники не заслуженно и есть люди, которые достойны, чтобы их дела пересмотрели. Комиссия рассмотрит. Но это большая и сложная работа. Некоторых лиц уже освободили. Месяц тому назад освободили Снегова, члена партии с 1917 г., который работал заворгом Мариупольского окружкома. Он просидел 16 лет. Он прислал в ЦК письмо, просил у меня приема и я беседовал с ним. Он мне рассказывал, что его судили пять раз. Он вынужден был дать на себя показания во вредительстве. Он признался, что написал вредительскую книжку. Я, говорит, это сделал для того, чтобы скорее мое дело попало в суд. Когда предъявили в суде обвинение на основании его признаний, он обратился к судьям и сказал: возьмите эту книжку и прочтите, я за каждую букву и запятую ручаюсь. После этого решили передать дело на доследование и так передавали на доследование пять раз. Осудили его напрасно. Видимо, не один Снегов такой, есть и другие.

Есть такая записка: «Серов долгое время работал вместе с Берия, Кобуловым и другими, неужто он не знал, как коммунист, о всех этих методах, а если не знал, то как же это он не знал». Если товарищ написал, значит, над этим вопросом задумываются.

Центральный Комитет партии верит т. Серову и поэтому его назначили на такой ответственный пост. Что Серов знал и чего он не знал, я отвечать за Серова не буду. Но у нас нет никаких данных к тому, чтобы не доверять т. Серову. Нельзя придерживаться такого принципа, что если человек работал в органах МВД во времена Берия и Абакумова, значит ему уже нельзя доверять. Это как раз то, что вы сегодня в своих выступлениях осуждали, что осуждает наша партия. Как же можно так подходить к людям? Ведь если так рассуждать, значит можно прийти к полному абсурду и говорить, что Хрущеву, Маленкову, Молотову, Булганину тоже нельзя верить, потому что мы работали с Берия много лет.

Судить о людях по такому принципу — это значит скатиться на весьма вредный и опасный путь, который вы справедливо осуждаете в своих выступлениях и за что вы критиковали руководителей Ленинградской организации.

Должен сказать, что мы решили в Президиуме ЦК партии созвать совещание работников МГБ и на этом совещании хорошенько поговорить об улучшении работы[38]. Я считаю, что сейчас очень ответственный политический момент, и такое неуважительное отношение к органам нашей разведки не способствует улучшению их работы, а, наоборот, расстраивает работу этих органов.

А кому это выгодно? Это выгодно только нашим врагам, всем разведкам, кроме нашей. Дезориентировать разведку Советского Союза — это значит облегчить работу разведки вражеских стран, ослаблять работу нашей советской разведки. Мы не можем допускать такого нетерпимого положения.

Поэтому надо наводить необходимый порядок в этом деле. Такой порядок мы наведем. Но надо помнить, что органы нашей разведки необходимо хорошенько поддержать, чтобы советская разведка работала лучше, чтобы она с большей энергией действовала против врагов нашего государства, чтобы советские люди знали, что нам не грозит то, что в работе нашей разведки будут провалы.

Поэтому, товарищи, мы поддерживаем и будем поддерживать нашу советскую разведку и органы государственной безопасности, будем доверять им и постоянно их укреплять и всем это советуем делать. Кому не доверяете — снимайте, но раз назначили человека на ответственный пост, то поддержите его, помогайте ему, не дергайте, дайте спокойно, с пользой для дела, работать. Тогда будет польза. Работа с кадрами, с людьми — это очень серьезный вопрос, в котором нельзя допускать перегибов.

<…>

О прокуратуре также многие пишут, почему такая жалкая роль была у нашего генерального прокурора. Спрашивают об их беспомощности в обсуждаемом деле.

Законный вопрос. Надо знать обстановку, которая была в то время. Тов. Руденко говорил здесь, что Абакумов (тов. Руденко не назвал свою фамилию — это он заходил в камеру к Абакумову) сказал, что кто-кто, а он-то, то есть Абакумов, знает, что прокурор не имеет права заходить в камеру к преступнику, потому что он, когда был министром, сам категорически не допускал этого.

Почему? Вот я спрошу у сидящих здесь секретарей райкомов. Вы слушали на заседаниях райкомов партии отчеты начальника районного отделения МГБ? Отчитывался ли он перед райкомом? (Г о л о с а с м е с т: Н и к о г д а.) Вот в том-то и дело. МГБ в результате интриг Берия и его сообщников и, я бы сказал, в силу ненормальных условий, которые были в то время в работе ЦК, стало не только бесконтрольным, а МГБ стало вроде какого-то контроля над партией. В этом трагедия.

Я помню, когда работал на Украине, там после войны в западных областях буквально была война с остатками вражеских войск и буржуазно-националистическими бандами. Там не просто враги из-за угла стреляли, там они первое время были с пулеметами и артиллерией.

Начальники районных отделений МГБ, конечно, не без ведома своего руководства, говорили так — мы в райкомы о положении на местах не будем докладывать, потому что они наши секреты из райкомов передают или могут передать бандитам. И на этом основании перестали давать секретарям райкомов доклады о положении дел в данном районе, о действиях вражеских банд. Когда мне рассказали об этом, я тогда сказал — антипартийное дело. Ведь в 1937 году состоялось решение ЦК партии, в котором было осуждено, когда чекистский аппарат был поставлен над партией. Почему же сейчас происходят такие явления?

Мои замечания незамедлительно стали известны Абакумову. И тот сразу же стал звонить всем секретарям. Позвонил он и мне — мол, извиняюсь за тех дураков, которые допускают такие беспорядки. Он видит, что его на этом деле с поличным поймали, и начал вывертываться. Вывертываться на словах, а по существу продолжал ту же антипартийную линию.

Так что прокурор в таких условиях ничего не значил, прокурор не мог вмешиваться в дела, он был отстранен от выполнения своих обязанностей. Поэтому, вот в результате таких грубых нарушений и получились подобные безобразия и беззакония.

<…>

Задают мне такой вопрос: «Прошу Вас разъяснить, было ли указание ЦК руководству обкома об освобождении всех технических и ответственных работников, ранее работавших при Кузнецове, из аппаратов обкома, горкома и райкомов?»

Товарищи, думаю, что вам самим понятно, что Центральный Комитет партии не давал такого указания и вы не давали такой директивы своему руководству. Но логика борьбы имеет свои законы. Если бы я, например, узнал, что Иванов является контрреволюционером, то я являюсь врагом не только ему, но врагом всех его друзей. Верно? Это верно. Вы поймите, отсюда все начинается. Если бы мне позвонил Козлов, когда есть установка, что Кузнецов — враг, Попков — враг, и спросил, как быть с людьми, которые близко с ними работали, например, стенографистка, я бы сказал: если Кузнецов или Попков враги, уберите стенографистку. Казалось бы, техническая должность. Но стенографистка находится на заседаниях, она все записывает, она знает наши разговоры, она может быть источником информации вражеских сил. Или тот же невинный сторож в райкоме или горкоме. Мы с вами работаем, бросаем разные черновики, копии документов. Вы думаете, что они никому не нужны. Но врагам они очень нужны. Брошенный материал, черновик, представляет для них огромную ценность. А сколько еще у нас расхлябанности! Ушел работник, а документы на столе оставил; приходит, документы целы. Целы, но сфотографированы, документы на месте, а ценные данные возможно уже пошли за границу. Это мог сделать небольшой человек, который умеет щелкнуть из фотоаппарата и все, у него функция очень небольшая — он всего лишь сторож.

Вот вы и подумайте, правильно ли люди делали, когда обновляли аппарат, располагая данными о том, что во главе этого аппарата стояли враждебные люди. Я говорю: правильно. Сейчас легко умным быть, когда решение ЦК вышло, когда известно, что эти люди не виновны. И вот начинают судить о поступках людей, которые делали правильное дело, заботясь об укреплении партийного аппарата. Они стояли тогда на позициях решения ЦК партии, а некоторые хотят наказать этих людей за вчерашний день, когда они вместе с ними поддерживали эти действия. Так нельзя. Нельзя искать козла отпущения, хотя фамилия у вашего секретаря и Козлов. (С м е х в з а л е.) Я прошу вас правильно понять меня — я не хочу выводить из-под критики руководство, критиковать надо и это полезно, но я хочу, чтобы при рассмотрении всех этих вопросов не отыгрались на этих людях, чтобы отвести, как громоотвод, удар от других, которые могут говорить — вы бейте вон тех, а мы такие хорошие, мы ни при чем.

Разве не могли мы справиться с Андриановым, когда заметили, что он начал финтить с Берия? Андрианова мы с вами освободили, когда увидели, что он допускает грубые ошибки, работает не так, как следует. Мы могли бы и раньше это сделать, если бы у нас было другое отношение. За те проступки можно кого-то больше, кого-то меньше осуждать, но в целом осуждать проводимую линию нельзя, потому что они в других условиях эти проступки совершили, полагая, что тогда в организации оставались пособники осужденных врагов. Тогда в тех условиях их действия не были проступками. Закон обратной силы не имеет, а некоторые хотят сейчас вернуться к этим вопросам.

<…>

Товарищи, я извиняюсь, что очень затянул с ответами на ваши вопросы. Хотел бы сказать относительно дела, которое мы с вами обсуждаем.

Из зачитанного вам решения Центрального Комитета партии и сообщения тов. Руденко видно, что так называемое дело о Ленинградской антипартийной группе было состряпано бандой Берия[39]. Одним из ближайших сообщников Берия являлся бывший министр госбезопасности Абакумов, преступления которого хорошо вскрыты и доложены вам прокурором т. Руденко. Видимо, в ближайшее время будет суд над Абакумовым. У меня было такое мнение, мы обменивались мнениями, не знаю, насколько целесообразно: может быть, суд над Абакумовым следовало бы организовать здесь, в Ленинграде. (А п л о д и с м е н т ы.) Я вам скажу единственное, что удерживает нас от этого — этот негодяй в своих показаниях будет много ссылаться на товарища Сталина. Вот это немножко и сдерживает, а так этого негодяя надо было бы судить здесь, чтобы вы посмотрели на этого врага, потому что прокуратура его разденет и он предстанет во всех своих многочисленных грехах, которые совершил, во всех своих гнусностях. Об этом надо подумать.

Надо в таких делах не давать воли чувству, а больше доверяться рассудку, чтобы выгоднее решить для партии. Ведь можно желать хорошего, а получить результат отрицательный. Надо иметь в виду, что Абакумов арестован по распоряжению товарища Сталина. Видите, какая сложность. За что он был арестован? Если бы Абакумов все дело знал, он мог бы заявить: позвольте, вы меня неправильно арестовали, наоборот, я достоин похвалы. Абакумова арестовали за то, что он якобы укрыл от наказания врача Этингера — старого профессора, который умер в тюрьме. Видимо, это был невинный человек, но он во время следствия якобы показал, что он способствовал умерщвлению товарищей Щербакова и Жданова. Но это, как выяснилось, чепуха. У тов. Жданова было больное сердце и поэтому он умер. Мы знаем, что тов. Жданов мог бы жить, если бы он немножко осторожнее относился к своему здоровью.

Но, видимо, во время какого-либо допроса было получено какое-то показание. Рюмин написал об этом тов. Сталину. Сталин взял тогда тот документ и поставил вопрос об аресте Абакумова. Видите, не пожалел Абакумова, сказал — сейчас же арестовать — и того арестовали. Сейчас установлено, что тов. Жданов и тов. Щербаков умерли естественной смертью. Значит, Абакумов прав, что не поверил показаниям профессора, значит, он вроде как бы зря сидит. Если формально разбирать историю, как она складывалась, получается, что сидит в тюрьме он напрасно. Но когда умер товарищ Сталин и мы получили возможность после ареста Берия разобраться в делах МГБ, то выяснилось, что Абакумова на костре сжечь надо. Это матерый преступник, заговорщик, но по другим уже делам. Смотрите какие вещи он творил хотя бы с делом Кузнецова, Попкова и др. Так что это очень крупный преступник, аферист и заговорщик.

Вы смотрите. Когда он сидел в тюрьме, он направил такое письмо Берия: «Дорогой Лаврентий Павлович, мне стало крайне тяжело. Вы мой самый близкий человек и я день и ночь жду, что вы меня вернете. Я вам еще крепко буду нужен. (Вы понимаете, это лишь преступник может так писать: я вам крепко буду нужен. Он еще будет нужен! Значит, они ждали, что такое время будет). Записку, которую я направляю, прошу оставить у себя. Всегда ваш Абакумов».

Это из тюрьмы он писал Берия. Эти преступники вовремя были схвачены.

Какую цель преследовали враги, фабрикуя «Ленинградское дело»? Враги пытались ослабить Ленинградскую партийную организацию, поколебать ее единство, пытались отвлечь внимание от решения важнейших хозяйственных и политических задач, стоящих перед страной, опорочить кадры Ленинградской организации, поколебать доверие партии и народа к Ленинградской партийной организации. И, я думаю, что в некоторой мере они этого достигли.

Недавно со мной разговаривал тов. Мжаванадзе, который сейчас является первым секретарем ЦК Компартии Грузии. Перед этим он много лет работал и учился здесь, в Ленинграде. В беседе со мной он сказал: «Знаете, когда я прочел решение о реабилитации, дышать стало легче. Я всегда чувствовал, что в Ленинграде хорошая и крепкая партийная организация. Но вот мне было неудобно даже говорить, что я долго здесь работал и воспитывался».

Вы прекрасно понимаете, что правильное решение вопроса — это большое дело. Но дело не только в том, что в какой-то мере было поколеблено доверие к Ленинградской организации.

Вы помните, как фабриковалось дело. Утверждалось, что в Ленинграде была заговорщическая организация, которая хотела выделиться из Советского Союза, захватить руководство страной в свои руки. Это поклеп не только на Ленинградскую организацию. Это поклеп на Российскую Федерацию, поклеп на русский народ. К так называемому «Ленинградскому делу» Родионова пристегнули. Утверждалось, что в Ленинграде хотели создать какой-то центр, противопоставить его Центральному Комитету партии. Ведь этого же не могло быть и не будет, пока живет и здравствует наша родная коммунистическая партия, потому что каждый из нас, ее членов, понимает, что сила нашего Советского Союза в единстве рядов нашей партии, в единстве и сплоченности всех народов Советского Союза. Вот это каждому советскому человеку понятно. (П р о д о л ж и т е л ь н ы е а п л о д и с м е н т ы.)

Вражеская клика во главе с Берия состряпала так называемое «Ленинградское дело». Враги обманули Центральный Комитет, обманули товарища Сталина. Берия и Абакумов втерлись в доверие к товарищу Сталину.

Вот я сам еще не знал, когда, в каких условиях затевалось это «дело», мне тов. Руденко здесь рассказал. Когда дело это было состряпано кликой Берия и его сообщников, товарищ Сталин в это время был в Сочи. Абакумов полетел туда и соответствующим образом, видимо, докладывал товарищу Сталину. Вызвали в Сочи военного прокурора, который должен был это дело проверять. Приехал этот военный прокурор. Казалось бы, и Абакумова надо послушать, и прокурора. А приехал прокурор, его принял только Абакумов и сказал, что дело создалось, надо ленинградцев осудить, и вы, мол, можете ехать обратно. Вот как обстояло дело и как оно складывалось. Как видите, были допущены грубые нарушения установленных порядков. Вот в чем трагедия.

После этого некоторые товарищи могут сказать геройски: надо хоть на плаху идти, но беззакония не допускать. В борьбе с врагом, на фронте, наши люди так и поступали. Они не сгибали свою голову перед захватчиками, стояли насмерть. У нас много людей шло на плаху — и юношей, и старых. Вот Зоя Космодемьянская — воплощение геройства, мужества. Но ведь это же было перед немцами. А кому этот самый прокурор должен был сказать — на плаху пойду, а участвовать в суде не буду, потому что нарушаются установленные законом порядки. Ведь Абакумов сказал бы ему — это сам товарищ Сталин утвердил. Он сказал бы: «Раз товарищ Сталин утвердил, значит это правильно». Другое дело, что порядок был принят не тот.

Теперь всем нам ясно, что ни в коей мере нельзя нарушать советских законов и установленных порядков. По каждому делу должно вестись следствие, чтобы это следствие проверялось далее прокурором. В то время, когда Берия хозяйничал в МВД, установленные советским законом порядки грубо нарушались. Люди, заключенные в тюрьмы и находящиеся под следствием, избивались, чтобы получить от них нужные следователям показания. Избиения арестованных в тюрьме, как вы теперь знаете, не являлись секретом. Как это тогда объясняли, да и сейчас некоторые говорят: врага надо бить. Но надо бить врага. Я тоже за то, что врага бить надо. Но ведь надо знать, что бьешь именно врага, а не невинного человека. А то вот результаты какие получаются, когда нарушаются законы, когда следствие ведется не так, как полагается, когда арестованных жестоко избивали, чтобы получить от них нужные следствию показания, пусть даже неправильные. Это приводило к тому, что из своих друзей делали врагов. Запротоколировали вырванные путем побоев, бессонницы и голода неправильные показания и делали из честных людей врагов. Так действовала клика Берия и его сообщников. Так грубо попирали они все законы, бесчинствовали и стряпали нужные им «дела», избивали наших честных советских людей, пытаясь нанести как можно больший вред нашему великому делу строительства коммунизма.

Поэтому, когда тов. Руденко вел следствие по делу Берия и его клики, он был лишен этих методов. Наши органы, которые ведут следствие, прокуратура и суд должны настойчиво, не нарушая законов, разбираться в делах, довести преступника до признания совершенных им преступлений, доказать его вину. Это, конечно, тяжелая вещь, куда «легче» действовать методами Берия. Но когда наша прокуратура разбирала дело Берия и его клики, когда им дали все их показания, полученные не путем избиений, а законным путем, преступники вынуждены были признать, что следствие было проведено глубоко и обстоятельно, собран действительный материал.

Тут товарищи многие скажут, а как же товарищ Сталин? Видите ли, последние годы очень сильно сказались на Сталине. У него очень часто менялось настроение. Поэтому были моменты, когда Сталину трудно было что-либо докладывать. Власть большая, а силы слабые. Человек он стал нервный, вспыльчивый. Не каждый хотел идти к нему и вызвать на себя гнев. Видите, если бы были равные условия, как, например, сейчас у нас в Президиуме ЦК КПСС. Пусть кто-либо из членов Президиума что-нибудь сморозит. Ему скажут: слушай, ты не прав. Сталину так сказать никто не мог, хотя не раз выслушивали такие вещи, на которые могли бы сказать: товарищ Сталин, ведь это неправильно. Вот такая была обстановка.

Нельзя сейчас этого допускать. Я говорю это к тому, чтобы у нас в партии всегда была коллективность руководства, не создавался культ личности. Наша партия настолько сильна, что она всегда, по любому вопросу, найдет правильное решение в своем коллективе.

И вот таким физическим состоянием товарища Сталина (этого раньше, до войны, со Сталиным не было) ловко воспользовался Берия. Он играл на настроении товарища Сталина как на рояле, так как у этого человека ничего святого не было, потому что он был вражеским разведчиком. Когда мы Берия арестовали и посадили в тюрьму (пусть Руденко мне напомнит), а, может быть, уже после расстрела Берия, Черчилль заявил примерно следующее: «Опоздали мы с русскими, опоздали с ними вести разговоры. Сейчас момент упущен».

Что значит упущен момент? С нами всегда можно разговаривать. Черчилль жалел, что нет Берия, этого, хитрого и ловкого шпиона и провокатора. Когда Берия не был еще разоблачен, Черчилль надеялся на поддержку со стороны Берия, а нет Берия — значит и поддержки планов империалистов не будет.

Теперь враги говорят, что у русских после смерти Сталина сперва язык был другой, а политика та же. Политика при жизни Сталина была совершенно правильной политикой, которую мы вместе со Сталиным проводили и будем ее неуклонно проводить дальше. (Б у р н ы е а п л о д и с м е н т ы.) А это значит отстаивать и укреплять наше Советское государство, двигать его по пути строительства коммунистического общества, накапливать и наращивать наши силы, готовиться к грядущим боям, которые неизбежны и от которых уйти нельзя, ставить вопрос, говоря языком Чапаева, в мировом масштабе.

<…>

Некоторые товарищи спрашивают — какое отношение Центрального Комитета партии к решению ЦК о партийных проступках Кузнецова и других?[40]

Мы не разбирали этих вопросов и я не знаю, есть ли сейчас смысл возвращаться к ним, потому что мы их наказали в свое время за допущенные ими ошибки в партийном порядке.

Что даст новое рассмотрение этого вопроса? Может быть, поколеблет веру в правильность решения Центрального Комитета партии, принятого на первом этапе партийных проступков бывших руководителей Ленинградской организации.

Тут может быть степень наказания разная. Это я допускаю. Почему? Известно, что тов. Кузнецов и другие допускали разные излишества, выпивки допускались. Ведь это факт. И расходование средств государственных не по назначению допускалось, и бахвальство, и некоторое зазнайство. Было же все это, товарищи. Он болтал в Москве о том, что мы, мол, ленинградцы, люди особого склада. Не понимаю, какой это особый склад? Тогда давайте укажите, чтобы мы этот «склад» заметили, а то начинают говорить: ленинградцы — люди особого склада, москвичи — особого склада, киевляне — тоже особого склада. А какого же склада партия? Она, получается, складывается из групп разных складов? Что за чепуха? Это бахвальство. Оно и было осуждено и правильно осуждено. И сегодня нужно осудить, а не воскрешать его. Да, слушайте, товарищи ленинградцы, вы на самом деле думаете, что вы лучше, чем коммунисты, работающие в Свердловске? Если так полагать, тогда не может быть в партии общего языка. Партия не может предоставить вам какую-то полочку ленинградскую, да вряд ли вы сами захотите иметь такую особую полочку. (П р о д о л ж и т е л ь н ы е а п л од и с м е н т ы.)

То, что Ленинград сделал для партии, как передовой отряд коммунистов, то, что сделал петроградский рабочий класс для России, для Советского Союза, этого не стереть никаким врагам истории. (А п л о д и с м е н т ы.) Но нужно ли кичиться перед своими друзьями? Это не годится. Поэтому я считаю, что в этих вопросах решение ЦК партии было правильное.

Я допускаю, что в интриганских целях Берия использовал изменение отношения Сталина к Кузнецову и Вознесенскому. В то время я был на Украине и не знал, как все эти вопросы тогда проходили. Одно время товарищ Сталин очень высоко поднял Вознесенского, чего, конечно, не мог терпеть Берия. Ведь Сталин сделал тогда Вознесенского своим первым заместителем по Совмину, дал очень большие полномочия Кузнецову, сделав его секретарем ЦК партии. Кузнецову было поручено наблюдать за органами МВД. Абакумов был подчинен Кузнецову. В этих условиях я допускаю, что вражеской кликой Берия было все использовано, всякий малейший промах, малейшее пятнышко, где бы оно ни появилось, чтобы натравить Сталина против Вознесенского и Кузнецова. И это им, как видите, удалось.

Можно по-разному относиться к Вознесенскому. Очень многие члены Политбюро не уважали Вознесенского за то, что он был хвастлив, груб, к подчиненным людям относился по-хамски. Но это такие свойства, которые можно порицать, которые дают право не дружить с ним лично. Но это не значит, что такие свойства дают объяснение, что Вознесенский являлся врагом. Наоборот, я глубоко убежден, что Вознесенский был честный и умный, но своенравный человек.

Кузнецова хвалили, когда он работал в Ленинграде. Я с ним мало сталкивался. Раза два был у него, когда он работал секретарем ЦК, так как в то время я редко приезжал в Москву. Потом, сознаюсь, что, занимая такое положение в партии, я имел возможность все вопросы решать непосредственно со Сталиным, поэтому и не было особой нужды встречаться с Кузнецовым. Короче говоря, я его плохо знал. Как-то после окончания войны мне звонил товарищ Маленков и предлагал избрать Кузнецова вторым секретарем Центрального Комитета Коммунистической партии Украины. Мне говорили, что он хороший работник, но часто болеет, у него, говорят, был туберкулез. Я сказал, что, если он серьезно болен, то на Украину посылать его не стоит, но если может работать, то, пожалуйста, пускай приезжает. На этом разговор и кончился. Знаю, что после этого товарищ Сталин предлагал ему поехать на Дальний Восток, на ответственную работу.

Все это было использовано Берия. Я видел прохвостов, но такого законченного прохвоста и негодяя, как Берия, трудно даже представить. Надо слишком большую фантазию иметь, чтобы представить, что это был за подлец. Я удивлялся его хитрости, часто думал о том, что так поступать может лишь матерый провокатор. Ведь как вел себя он при Сталине? К примеру, Берия мог грубо сказать, что это, мол, белое. Другие соглашались с этим: «Да, это действительное белое». Но потом Сталин мог сказать: «Нет, это черное». Берия тут же менял свои позиции и спешил «уличить» другого, что тот сказал, что это белое, хотя всем было ясно, что это он, Берия, первый сказал, что это белое и действительно было белым. Перестроившись, Берия всюду начинал твердить, что это совсем не белое, а черное. Повторяю, я видел много негодяев, но такого отъявленного негодяя и мерзавца, как Берия, я не видел. Это Берия!

В нашем присутствии он не стеснялся говорить со Сталиным только на грузинском языке. Почему в окружении русских, в окружении друзей говорить на непонятном им языке? А он этим демонстрировал перед нами свою особую близость к Сталину. Да, это был коварный и хитрый враг.

Некоторые товарищи задавали вопрос: почему так поздно был разоблачен Берия, как это произошло? Думаю, что вы читали протокол пленума ЦК[41]. Когда на пленуме мы поставили вопрос о враждебных действиях Берия, мы и десятой доли не знали того, что выявилось несколько позже, когда повел следствие прокурор. Таким образом полностью подтвердилось то, что мы чувствовали на протяжении последних 15–20 лет, подтвердилось его подлое коварство. Он, как говорится, в зубах у нас застрял.

Приведу вам и такой пример, показывающий как орудовал Берия. Когда мы в Президиуме ЦК стали говорить, что надо кончить с Особым совещанием, Берия на словах против такого предложения не возражал. Особое совещание могло дать человеку 15 лет тюрьмы или высылки, а он внес предложение — дать Особому совещанию право высылать на срок до 10 лет. Когда он внес такое предложение, мы стали между собой говорить: что же это такое? Ведь существо дела от этого не изменится. Я прямо заявил, что это значит: сперва человека посадят на 10 лет, а потом еще на 10. Ведь Берия достаточно было человека на один год в тюрьму посадить, чтобы потом держать его там всю жизнь. Константина Орджоникидзе он вначале посадил на 5 лет, но тот двенадцать лет в одиночной камере просидел.

Зачем Берия нужны были Особые совещания? Он стремился оставить органы МВД бесконтрольными, где полностью хозяйничает Берия, который кого ему надо арестовывает, ведет следствие и самочинно судит через особые совещания, где нет ни защитника, ни прокурора. И когда он яростно стал бороться за сохранение такой формы суда, он еще более себя разоблачил.

А потом его записки по западным областям Украины, Белоруссии, по Литве, — все это явно говорило о том, что он поставил свой аппарат, созданный им в органах МВД, над Центральным Комитетом партии[42]. Он ведь Строкачу — теперешнему министру МВД Украины позвонил во Львов и потребовал у того представить ему полные сведения на партийных работников. «Почему у меня, — спросил тот, — обращайтесь в ЦК». Тогда Берия ему заявил: «Тебе секретов нельзя доверять». Когда нам стали известны все эти факты и другие данные о враждебных действиях Берия, стало ясно, что это опасный преступник. Было решено арестовать его и судить.

Теперь, после процесса над Берия, вы знаете о «деле» Кедрова. Дважды суд его оправдывал, а Берия все-таки расстрелял его. Чтобы этого не повторилось больше, а я думаю, что не повторится, надо, чтобы у нас была развернута настоящая критика, чтобы было действительно коллективное руководство. Нельзя создавать себе бога, который бы за нас всех думал. Надо каждому думать, каждому принимать участие в жизни партии, каждому брать на себя ответственность за решение всех вопросов. Тогда этого не повторится.

А все ли у нас ясно по вопросу о культе личности? По моему, не все. Формально как будто бы и ясно, а по существу иногда и нет. Некоторые и сейчас еще прикидывают, кто в Президиуме ЦК первый, кто второй, а кто третий. Это — вреднейшая вещь. Надо всем нам уяснить, что первый у нас — это партия. Руководство партией — это Центральный Комитет. Президиум ЦК — это исполнительный орган, подотчетный Центральному Комитету. Все члены Президиума ЦК в равной степени отвечают за порученное им дело, все они избраны, все пользуются равным правом и в одинаковой мере несут ответственность перед Центральным Комитетом. Правильно? (Г о л о с а с м е с т: П р а в и л ь н о!) Надо всегда исходить из этого, тогда не будет неправильного понимания вопроса о коллективном руководстве в партии. Думаю, что мы должны сделать все для того, чтобы укрепить это в сознании людей и во всей нашей практической деятельности обеспечить в партии действительное коллективное руководство.

Некоторые неправильно считают, что если, мол, в Президиуме ЦК нет первого, второго, то все члены Президиума как бы серые, незаметные. Почему серые? Разве человек, избранный в состав Центрального Комитета, серый? Конечно, нет. Его партия избрала в свой Центральный Комитет, он пользуется полным доверием партии. Каждый имеет сильные стороны, один в одном вопросе, другой в другом, поэтому коллективное решение вопроса всегда наиболее правильное. Разве это плохо? Это хорошо.

<…>

Товарищи, заканчиваю свое выступление. Уверен, что Ленинградская партийная организация правильно поймет решение Центрального Комитета партии, правильно поймет, правильно оценит и сделает все необходимые выводы из этого решения. Я очень хотел бы, чтобы Ленинградская организация, ее актив, руководящее ядро не проявляли горячности, а мудро решили бы вопросы, вытекающие из решения ЦК, чтобы вы не наломали дров.

А опасность такая имеется. Поэтому надо сдерживать горячие головы. Я не стою на позициях беспринципного мира и спокойствия, потому что всегда был противником беспринципности. Но, товарищи, просто поднять шум — для этого надо мало ума. Необходимо ко всему подходить разумно. Ведь вы сменили весь состав обкома, горкома, райкомов. Что же теперь опять его менять? Ну что же это будет? Разве это пойдет на усиление работы? Это будет не усиление партийной работы, а ослабление. Если допустить это, то получится общее избиение нового, подросшего коллектива. Думаю, что это выгодно только нашим врагам. Конечно, нас партия учит вовремя менять слабых. Это является правом и обязанностью каждого партийного органа. Но нельзя при этом подходить огульно. Я уверен, товарищи, что все вы понимаете, что эти вопросы не являются главными. Решение Центрального Комитета партии следует выполнять вдумчиво, с умом. Одного ретивого сердца здесь еще мало.

Думаю, что нам предстоит рассмотреть ряд дел 1937–1938 гг. Это большая работа. Совершенно неправильно было бы полагать, что тогда не было врагов. Враги были и острие нашей борьбы было направлено против врагов. Но, видимо, Берия, Ежов и другие много посадили и расстреляли невиновных людей. Грешным делом, я даже склонен думать, что Берия уничтожил Ежова. Нам грузины помогают внести ясность в это дело. Один бывший чекист написал в ЦК письмо[43], в котором обратил внимание на тот факт, что ни одного заместителя Берия нет в живых. Все заместители, которые работали с Берия, уничтожены. И это верно, ибо Берия шел в Москву через трупы.

Ежова я знал хорошо. Он сам ленинградец, довольно простой человек. Может быть, старики помнят его. Был рабочий, много лет работал в аппарате ЦК, потом стал пить, спился. Берия его арестовал.

Вы знаете, как действовал Берия? В Закавказье одно время работал чекист Реденс. Я также знал его. Реденс — старый член партии, по национальности поляк, работал в ВЧК секретарем у Дзержинского. Берия был у него заместителем, когда тот был наркомом НКВД Грузии. Берия задался целью убрать Реденса и достиг этого. Надо сказать, что Реденс был женат на сестре жены Сталина, так что имел доступ к Сталину. Это для Берия имело большое значение, — ведь Реденс мог пожаловаться Сталину, его часто встречали у Сталина на квартире. Это и естественно, так как сестры встречались. Берия однажды зазвал Реденса к себе в гости, напоил до бесчувствия и выбросил на улицу. Сам же Берия прислал милицию, которая подобрала того пьяным на улице и установила, что это нарком внутренних дел Грузии. Естественно, скандал! Реденса убирают, Берия становится наркомом вместо Реденса[44]. Внешне здесь он как бы и ни при чем, но разве без умысла он споил бывшего наркома? Никакими средствами не гнушался Берия для достижения своей цели. Повторяю, что это был страшный человек. Он добился, что Реденса тоже сослали. Не знаю, жив ли он сейчас. До Грузии Реденс был начальником НКВД Московской области. Это человек не особо большого размаха, но не глупый, старый член партии. Вот как действовал Берия.

Говоря вам об этом, я хотел бы, чтобы вы знали, какие хитрые и коварные приемы применял Берия и какая была обстановка. Все это надо правильно оценить и разумно подойти к решению той задачи, которая вытекает из решения ЦК.

Полагаю, что это решение мы опубликовывать не будем. Меня спрашивают, как довести до сведения всех членов партии? Я вам затрудняюсь сказать. Видите ли, раз мы собрали такой широкий актив, то это говорит о том, что секрета из этого мы не делаем, но думаю, что нам не стоит перед широкой публикой разглагольствовать об этом, так как это не будет способствовать укреплению Ленинградской парторганизации и всей нашей партии. Сказать, что это секрет и об этом не следует говорить, — тогда, пожалуй, будет больше разговоров (с м е х в з а л е), но специально звонить во все колокола, по-моему, будет глупо. Думаю, что нам не надо давать повода к тому, чтобы наши враги смаковали ошибки, которые были нами допущены. Поэтому каждый из вас должен исходить из того принципа: не делай и не говори то и тому, что ослабляет нашу партию, что ослабляет нашу борьбу, что вооружает наших врагов. (Б у р н ы е а п л о д и с м е н т ы.)

Я понимаю переживания ленинградцев. Мы пока решение ЦК не рассылали в другие организации, считали, что первой должна узнать о нем Ленинградская партийная организация. Думаю, что вся партия примет это решение с большим удовлетворением. Такую организацию опозорить, сделать ее неполноценной, сделать, чтобы каждый стеснялся произносить, что он из Ленинградской организации, а именно этого добивались Берия и его сообщники. То, что произошло в Ленинграде — это очень тяжело не только для ленинградцев, но и для каждого из нас. Вот почему мы не могли мириться с этим и приняли такое решение. Думаю, товарищи ленинградцы, что решение ЦК нашей партии даст вам еще больше возможности теснее сплотить свои ряды и занять еще более достойную позицию в нашей партии, в нашей общей борьбе за реализацию всех решений Центрального Комитета, за выполнение задачи, которая поставлена великим Лениным перед рабочим классом, перед всем советским народом, — добиться построения коммунистического общества в нашей стране. (Б у р н ы е, п р о д о л ж и т е л ь н ы е а п л о д и с м е н т ы. В с е в с т а ю т. В о з г л а с ы: «Д а з д р а в с т в у е т Ц е н т р а л ь н ы й К о м и т е т н а ш е й п а р т и и!»)

АП РФ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 398. Л. 63-114. Подлинник. Машинопись.

19 мая 1954 г.

ЦК КПСС

Министерство внутренних дел Союза ССР просит рассмотреть вопрос о правовом положении спецпоселенцев.

Подавляющее большинство спецпоселенцев (немцы, чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкарцы, крымские татары, калмыки, участники националистических банд в западных областях Украины, Литовской, Латвийской и Эстонской ССР, пособники бандитам, члены их семей и другие), выселенных в районы Казахской, Узбекской, Киргизской и Таджикской ССР, Коми, Башкирской и Якутской АССР, Алтайского, Красноярского и Хабаровского краев, Кемеровской, Молотовской, Новосибирской, Омской, Свердловской и других областей, находятся в местах поселения более 10 лет.

За это время они, будучи трудоустроены в сельском хозяйстве и промышленности, хозяйственно обосновались в местах своего нового жительства. Многие из них получили новую трудовую квалификацию и специальность.

В настоящее время, когда материальное положение спецпоселенцев значительно укрепилось, основная масса их включилась в хозяйственную и культурную жизнь и тем самым прочно обосновалась в новых местах жительства, дальнейшее применение к ним всех ныне существующих ограничений не вызывается необходимостью.

В связи с этим целесообразно рассмотреть вопрос о снятии со спецпоселенцев некоторых ныне существующих ограничений в их правовом положении.

В соответствии с постановлением Совета Министров Союза ССР от 8 января 1945 года № 35 спецпоселенцы не имеют права без разрешения органов МВД отлучаться за пределы района расселения, обслуживаемого данной спецкомендатурой. Самовольная отлучка за пределы этого района рассматривается как побег и влечет за собой ответственность в уголовном порядке. За самовольный выезд (побег) спецпоселенцев из мест обязательного поселения Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 года определена мера наказания — 20 лет каторжных работ, а для лиц, виновных в укрывательстве бежавших из мест поселений или способствовавших их побегу, а также виновных в выдаче разрешения спецпоселенцам на возврат в места их прежнего жительства, — лишение свободы на 5 лет.

Спецпоселенцы обязаны строго соблюдать установленный для них режим и общественный порядок в местах поселений и подчиняться всем распоряжениям спецкомендатуры МВД. За нарушение режима и общественного порядка в местах поселений они подвергаются административным взысканиям в виде штрафа до 100 рублей или ареста до 5 суток.

В период, когда спецпоселенцы не были в достаточной степени экономически закреплены по месту нового жительства и совершали побеги, эти мероприятия сыграли положительную роль в деле хозяйственного устройства спецпоселенцев и укрепления режима в местах поселений.

В настоящее же время существующий в местах поселений режим затрудняет дальнейшее повышение материально-бытового и культурного уровня жизни спецпоселенцев, так как создает ненужные препятствия к передвижению спецпоселенцев по жизненно необходимой для них территории, выездам в служебные командировки, на учебу и для участия в общественных мероприятиях, а также к устройству на работу по специальности.

Учитывая изложенное, Министерство внутренних дел СССР вносит следующие предложения:

1. В частичное изменение постановления СНК СССР от 8 января 1945 года № 35 — а) предоставить спецпоселенцам в районах их расселения право свободного передвижения в пределах области, края, республики (без смены постоянного местожительства в районе поселения), а по служебным командировкам — в любой пункт страны на общих основаниях.

О выезде в служебную командировку из места поселения за пределы области, края, республики спецпоселенцы обязаны сообщать в соответствующую спецкомендатуру МВД;

б) установить для спецпоселенцев личную явку на регистрацию в органы МВД один раз в 3 месяца;

в) сократить размер штрафа, налагаемого на спецпоселенцев за нарушение режима в местах поселений, до 50 рублей, а применение к ним ареста, как административной меры наказания, отменить.

За нарушение общественного порядка привлекать спецпоселенцев к ответственности в соответствии с действующим законодательством на общих основаниях.

2. Во изменение Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 года «Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения лиц, выселенных в отдаленные районы Советского Союза в период Отечественной войны» установить, что спецпоселенцы за самовольный выезд (побег) с места обязательного поселения или в пути следования к нему подлежат привлечению к уголовной ответственности по части 1 ст. 82 УК РСФСР или соответствующим статьям УК других союзных республик на срок 3 года лишения свободы, а лиц, способствующих побегу спецпоселенцев и виновных в их укрывательстве, привлекать к уголовной ответственности на общих основаниях.

Проект постановления ЦК КПСС прилагается[45].

Министр внутренних дел СССР С. Круглов

ГА РФ. Ф. 8131. Оп. 32. Д. 3286. Л. 113–116. Заверенная копия. Машинопись.

26 мая 1954 г.

ЦК КПСС

В соответствии с поручением Президиума ЦК КПСС Министерство внутренних дел СССР докладывает о состоянии дел в исправительно-трудовых лагерях и исправительно-трудовых колониях, о мероприятиях, проведенных МВД СССР после приема в феврале 1954 года лагерей и колоний из системы Министерства юстиции СССР, и представляет проект постановления ЦК КПСС о мерах улучшения работы исправительно-трудовых лагерей и колоний МВД[46].

В системе МВД СССР для содержания осужденных к лишению свободы преступников имеется 65 исправительно-трудовых лагерей и 798 исправительно-трудовых колоний и лагерных подразделений.

На 1 апреля 1954 года в лагерях и колониях содержится 1 360 303 заключенных, в том числе отбывающих наказание

за контрреволюционные преступления 448 344 чел.

за бандитизм, разбой и умышленные убийства 190 301 чел.

за грабежи, кражи, хищения и другие особо опасные уголовные преступления 490 503 чел.

за хулиганство 95 425 чел.

за должностные, хозяйственные и прочие преступления 135 730 чел.

В числе заключенных, содержащихся в лагерях и колониях: мужчин 1 182 759 чел., женщин 177 544 чел., молодежи в возрасте до 25 лет 383 243 чел. (28,2 %).

В течение 1953 года и 1 квартала 1954 года в лагери и колонии поступило вновь 589 366 заключенных. За это же время выбыло 1 701 310 человек, из них 1 201 738 освобождено в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года «Об амнистии».

Таким образом, количество содержащихся в лагерях и колониях заключенных на

1 апреля 1954 года по сравнению с численностью на 1 января 1953 года уменьшилось на 1 111 944 человека или на 45 %.

Поступающие в места заключения МВД осужденные преступники после вступления судебных приговоров в законную силу, в зависимости от сроков наказания, состава преступления и степени их опасности, направляются для отбытия наказания в исправительно-трудовые лагери МВД СССР или в исправительно-трудовые колонии и лагерные подразделения МВД — УМВД республик, краев и областей, где используются на работах в различных отраслях народного хозяйства.

Исправительно-трудовые лагери расположены преимущественно в отдаленных и северных районах страны — на Дальнем Востоке, Крайнем Севере, на Урале, в Сибири и Казахстане. В них содержатся заключенные, осужденные за наиболее тяжкие преступления на длительные сроки (свыше 3 лет).

По состоянию на 1 апреля 1954 года в исправительно-трудовых лагерях содержится 897 051 заключенный.

Остальные заключенные в количестве 463 252 человека, осужденные к лишению свободы за менее тяжкие преступления, отбывают наказание в местных исправительно-трудовых колониях и лагерных подразделениях МВД — УМВД.

Заключенные, осужденные за контрреволюционные преступления, бандитизм, разбой и уголовники-рецидивисты содержатся изолированно от остальных заключенных. Осужденные женщины размещаются в отдельных лагерных подразделениях и колониях.

В исправительно-трудовых лагерях установлены строгий, усиленный и общий режимы содержания заключенных.

На строгом режиме содержатся осужденные за бандитизм, вооруженный разбой, умышленные убийства, побеги из мест заключения и неисправимые уголовники-рецидивисты. Они находятся под усиленной охраной и надзором, не могут быть расконвоированы, используются преимущественно на тяжелых физических работах, к ним применяются наиболее строгие меры наказания за злостный отказ от работы и нарушения лагерного режима.

На усиленном режиме содержатся заключенные, осужденные за грабежи и другие опасные преступления, воры-рецидивисты. Эти заключенные используются главным образом на общих работах, также не подлежат расконвоированию.

Все остальные заключенные в исправительно-трудовых лагерях, а также находящиеся в исправительно-трудовых колониях содержатся на общем режиме. Разрешается их расконвоирование, использование на низовой административно-хозяйственной работе в аппарате лагерных подразделений и исправительно-трудовых колоний, а также привлечение к постовой и конвойной службе по охране заключенных.

Заключенные размещаются в бараках, оборудованных в основном двухярусными нарами вагонного типа. Норма жилой площади на одного заключенного установлена в 2 кв. метра. Однако в некоторых лагерных подразделениях, расположенных в северных районах страны (в лагерях Дальстроя, Норильского и Воркуто-Печорского комбинатов, лесных лагерях МВД), из-за недостаточного количества помещений, средняя обеспеченность жилой площадью составляет 1–1,5 кв. метра.

Одеждой, обувью и питанием заключенные обеспечиваются по утвержденным Правительством нормам. Горячая пища выдается три раза в день. Кроме того, в лагерных подразделениях и исправительно-трудовых колониях организованы платные столовые и ларьковая продажа необходимых для заключенных товаров, главным образом продуктов питания, предметов санитарии и гигиены.

В исправительно-трудовых лагерях и колониях имеется 1986 амбулаторий, 1167 больниц и стационаров на 71 641 койку, которые полностью обеспечивают медицинское обслуживание заключенных. Для восстановления физического состояния заключенных имеются оздоровительные пункты, в которых заключенные получают необходимый отдых под наблюдением врачей и улучшенное питание. В 1953 году через оздоровительные подразделения было пропущено 245 200 заключенных, а в 1 квартале 1954 года 53 198 заключенных.

Основой исправительно-трудовой политики в лагерях и колониях является перевоспитание заключенных путем приобщения к общественно-полезному труду и проведения среди них политико-воспитательной работы.

В настоящее время в лагерях и колониях имеется заключенных, годных к физическому труду, 55,6 % к их общей численности, 32,7 % ограниченно годных и 11,7 % являются инвалидами и престарелыми, которые в большинстве своем по физическому состоянию и возрасту в трудовом процессе участвовать не могут.

Все трудоспособные заключенные работают на предприятиях и стройках МВД СССР и на объектах других министерств и ведомств. Ограниченно годные к труду заключенные используются на легких работах, главным образом, по выпуску изделий ширпотреба и подсобно-вспомогательных работах. Заключенные используются на работах в различных отраслях народного хозяйства: в цветной металлургии 182 000 человек, в нефтяной промышленности 96 000 человек, в угольной промышленности 95 000 человек, на строительстве электростанций 60 000 человек, строительстве железных дорог 51 000 человек, в лесозаготовительных лагерях МВД 229 000 человек, на специальных строительствах Главпромстроя и Главспецстроя МВД СССР 93 000 человек, в сельскохозяйственных лагерях МВД 45 000 человек и на других объектах промышленности и строительства 46 000 человек.

Трудовое использование остальных заключенных организовано по месту их содержания в исправительно-трудовых колониях и лагерных подразделениях МВД — УМВД. Эти колонии и лагерные подразделения представляют из себя промышленные и сельскохозяйственные предприятия, выполняющие силами заключенных установленный для них государственный план и находящиеся на полном хозяйственном расчете.

В соответствии с народнохозяйственным планом исправительно-трудовые колонии и лагерные подразделения МВД — УМВД в I квартале 1954 года изготовили 7580 конных борон, что составляет 151,6 % к плану, 2350 тракторных сцепок — 109,1 %, 2372 зерносортировки — 98,8 %, 1005 корнеклубнемоек — 100,5 %, 7840 точильных аппаратов — 104,5 %, 403 ветродвигателя — 100,7 %, 1500 приводных поршневых насосов для колодцев — 100 %, 5000 ручных пожарных насосов — 100 % к плану, на 633 млн. рублей товаров широкого потребления, в том числе: на 489 млн. рублей швейных изделий, выполнив план на 111 %, на 51,1 млн. рублей мебели (столов, стульев, диванов, шкафов и пр.) — 102,2 %, металлических кроватей 55,7 тысячи штук — 92,8 %, чугунно-черной посуды 282 тонны — 100,7 %, алюминиевой посуды 886 тонн — 86,6 %, печного и хозяйственного литья 2686 тонн — 98,2 % и 1 017 штук баянов — 127,1 %.

Всего исправительно-трудовые колонии и лагерные подразделения МВД — УМВД в 1 квартале 1954 года выпустили валовой продукции на 996,2 млн. рублей, что составляет 100,3 % к плану.

Недовыполнен (на 24,3 %) план 1 квартала Главным управлением лагерей лесной промышленности, переданным в МВД СССР из системы Министерства лесной и бумажной промышленности в марте текущего года. В настоящее время Главное управление лагерей лесной промышленности МВД СССР вошло в график выполнения плана 2 квартала. План апреля по вывозке леса ГУЛЛП выполнен на 101 %.

Доходы лагерей и колоний на 1 человеко-день, отработанный заключенными, занятыми на контрагентских работах других министерств и ведомств, составили в 1 квартале 1954 года 27 руб. 84 коп. при плане 25 руб. 99 коп. или 107,1 %. В целом доходы лагерей на 1 человеко-день, отработанный заключенными, составили 26 руб. 05 коп. при плане 25 руб. 15 коп. или 103, 9 %.

Однако квартальный план выводов заключенных на работы выполнен только на 60,9 % при установленных 68 %. Из числа работающих заключенных 11,1 % не выполняли установленных норм выработки. Недовыполнение плана выводов заключенных на работы объясняется в большинстве случаев непредоставлением фронта работ на предприятиях и строительствах министерств цветной металлургии, нефтяной промышленности, путей сообщения и электростанций.

Расходы по содержанию трудоспособных заключенных, в том числе и расходы по содержанию лагерного аппарата и охраны, в основном окупаются производственной и хозяйственной деятельностью лагерей и колоний.

В 1953 году в связи с амнистией из исправительно-трудовых лагерей и колоний освобождено большинство заключенных, имеющих высокие производственные квалификации, вследствие чего еще до настоящего времени на предприятиях и строительствах, где используются заключенные, ощущается недостаток в квалифицированной рабочей силе.

Министерством внутренних дел СССР проводятся мероприятия по массовому обучению заключенных различным специальностям.

В 1 квартале в школах, на курсах и путем бригадного ученичества в исправительно-трудовых лагерях и колониях МВД — УМВД подготовлено и пропущено через курсы по повышению квалификации 35 000 заключенных.

Всего в 1954 году в исправительно-трудовых лагерях и колониях будет подготовлено 142 000 квалифицированных рабочих из числа заключенных. Кроме того, организуется повышение квалификации кадров массовых профессий в количестве 100 000 человек.

В соответствии с Постановлениями Совета Министров СССР от 20 ноября 1948 года № 4293-1703сс и от 13 марта 1950 года № 1065-376сс заключенные во всех лагерях и колониях за свой труд получают заработную плату, исчисляемую исходя из пониженных (до 30 %) тарифных ставок и должностных окладов, с применением сдельно-прогрессивной и премиальной систем оплаты труда, установленных для рабочих, инженерно-технических работников и служащих в соответствующих отраслях хозяйства.

В целях повышения производительности труда и заинтересованности заключенных, используемых на работах оборонного значения, на добыче золота, на железнодорожном строительстве, строительстве объектов нефтяной промышленности, строительстве электростанций, в угольной и лесной промышленности, в соответствии с решениями Правительства применяется система зачетов рабочих дней. Эта система в настоящее время действует в лагерях и колониях с общим количеством 737 800 заключенных (54,2 % от всей численности заключенных).

Среди заключенных проводится политико-воспитательная и культурно-массовая работа, направленная на воспитание их в духе советского патриотизма и социалистического отношения к труду.

Заключенным разъясняется внутренняя и внешняя политика советского государства, важнейшие решения партии и Советского правительства, а также проводится разъяснительная работа на естественнонаучные, правовые и другие темы.

Для проведения политико-массовой и культурно-просветительной работы среди заключенных в лагерях и колониях имеется 1 807 библиотек (стационарных и передвижных), 338 клубов, 929 клубов-столовых, 1665 комнат культпросветработы, 1 396 киноустановок (стационарных и передвижных), 89 % лагподразделений радиофицировано. Для заключенных выписываются газеты из расчета 1 центральная газета на 50 заключенных, 1 областная (краевая, республиканская) на 25 заключенных и неограниченное количество местных газет. Выписываются также и журналы. Силами политотделов издается 39 многотиражных газет для заключенных и около 30000 стенных газет. Не менее 4 раз в месяц обеспечивается бесплатный показ кинокартин.

В исправительно-трудовых лагерях и колониях имеются самодеятельные коллективы заключенных, силами которых в лагподразделениях и колониях даются спектакли, концерты и т. п. Заключенные, зарекомендовавшие себя с положительной стороны и имеющие соответствующую подготовку, привлекаются для работы в библиотеках, клубах и в качестве культорганизаторов в подразделениях (бригадах, сменах, участках).

Лагерной администрацией среди заключенных организуется трудовое соревнование, которым охвачено 96,7 % работающих.

Охрана заключенных осуществляется военизированной стрелковой охраной Главного управления исправительно-трудовых лагерей и колоний МВД СССР. На 1 апреля 1954 года общая численность охраны составляет 1 48 049 человек, в том числе рядового состава 98.863 человека, сержантского 37 688 человек и офицерского 11 498 человек.

Для обеспечения установленного режима, борьбы с преступностью среди заключенных и предотвращения побегов в лагерях и колониях имеются режимно-оперативные аппараты.

В 1953 году в работе исправительно-трудовых лагерей и колоний произошли значительные изменения, связанные с передачей в марте 1953 года лагерей и колоний из МВД СССР в Министерство юстиции СССР и выполнением Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии».

По амнистии из лагерей и колоний было освобождено 1 201 738 человек, что составило 53,8 % общей численности заключенных на 1 апреля 1953 года. По этой причине было ликвидировано 104 лагеря и 1567 колоний и лагерных подразделений. В связи с этим значительно изменился состав заключенных, содержащихся в исправительно-трудовых лагерях. Подавляющую часть заключенных стали составлять лица, осужденные за особо опасные уголовные преступления (бандитизм, грабежи, умышленные убийства, уголовники-рецидивисты, а также отбывающие наказание за контрреволюционные преступления).

Уход по амнистии из лагерей и колоний значительного количества заключенных, осужденных за маловажные преступления и положительно проявивших себя в местах заключения, активизация оставшейся части заключенных против мероприятий лагерной администрации, а также неприспособленность периферийных аппаратов Министерства юстиции на местах к руководству лагерями и колониями отрицательно сказались на обеспечении режима содержания заключенных, поддержании должного порядка в лагерях и колониях и организации трудового использования заключенных.

В 1953 году в лагерях резко возросло число бандитских проявлений и групповых неповиновений заключенных, сопровождавшихся в ряде случаев человеческими жертвами.

В 1 квартале 1954 года преступность среди заключенных уменьшилась, однако, продолжает оставаться высокой. За январь, февраль и март месяцы в лагерях и колониях на почве бандитских побуждений, личных счетов, мести, из-за вражды между группировками уголовного рецидива было совершено 129 убийств. За это же время из лагерей бежало 155 заключенных, из которых еще не задержаны 38 человек.

Все еще высокий уровень преступности среди заключенных и большое количество допускаемых ими нарушений являются следствием серьезных недостатков в режиме содержания заключенных и в политико-воспитательной работе, проводимой среди них.

Администрация мест заключения основное внимание уделяла хозяйственной деятельности в ущерб выполнению главной задачи, заключающейся в перевоспитании и исправлении осужденных, обучении трудовым профессиям и возвращении их по отбытии наказания к честной трудовой жизни.

В лагерях и колониях не обеспечивалась надлежащая изоляция при размещении заключенных с учетом совершенных ими преступлений, в связи с чем затруднялась работа по перевоспитанию заключенных и трудовому их использованию, а основная масса заключенных, в том числе молодежь, не ограждалась от вредного влияния со стороны рецидивистов и других лиц, осужденных за тяжкие преступления.

Значительное количество уголовных проявлений в исправительно-трудовых лагерях и колониях и случаев группового неповиновения лагерной администрации объясняется в большинстве своем тем, что начальники лагерей, их заместители и начальники оперативно-режимных аппаратов проявляют нерешительность, а в ряде случаев трусость и несвоевременно пресекают эти уголовные проявления с изъятием организаторов беспорядка.

На состоянии режима содержания заключенных и внутреннего порядка в лагерях и колониях отрицательно сказывается и то обстоятельство, что многие хозяйственные органы министерств и ведомств нарушают постановление Совета Министров СССР от 12 марта 1952 года № 1280-424с, которым они обязаны обеспечить трудовое использование заключенных изолированно от основной массы вольнонаемных рабочих и служащих.

В результате свободного общения с вольнонаемными заключенные устанавливают с ними близкие связи, осуществляют через них нелегальную переписку, приобретают запрещенные для хранения в лагерях и колониях предметы, спиртные напитки. Все это создает дополнительные трудности в работе исправительно-трудовых лагерей и колоний.

Руководство Министерства, ГУЛАГа и ИТЛ не проявили должной требовательности и настойчивости в неуклонном выполнении этого постановления Правительства.

Политико-воспитательная и культурно-массовая работа с заключенными во многих лагерях и колониях находится в неудовлетворительном состоянии. В культурно-воспитательных аппаратах нередко работают провалившиеся на других должностях люди, не имеющие необходимой подготовки и опыта. Многие должности культурно-воспитательных работников, особенно в отдаленных лагерях, до сего времени не укомплектованы. Среди работников культурно-воспитательных отделов и частей в лагерях и колониях 60 % имеют низшее и незаконченное среднее образование.

Политотделы ИТЛ все еще слабо занимаются организацией политико-воспитательной работы с заключенными и в ряде случаев не ведут должной борьбы с фактами нарушения советской законности.

Во многих лагерях и колониях воспитательная работа среди заключенных подменялась массовым применением мер дисциплинарного воздействия, даже за малозначительные нарушения лагерного режима.

Крупные ошибки допускались в подборе, расстановке и воспитании кадров в исправительно-трудовых лагерях и колониях. На многих должностях в системе ГУЛАГа находились провалившиеся на прежней работе и неподготовленные работники.

Наличие большого количества используемых на работе в лагерях и колониях скомпрометированных и неподготовленных работников не могло обеспечить проведение в жизнь действенной исправительно-трудовой политики. Эти работники допускали грубейшие нарушения советской законности. Однако руководство МВД СССР и ГУЛАГа проявляло к ним терпимость.

Наличие крупных недостатков в режиме содержания заключенных, трудовом использовании их и в воспитательной работе с ними затрудняет выполнение органами МВД важной государственной задачи по перевоспитанию заключенных в системе исправительно-трудовых лагерей и колоний. Поэтому часть заключенных после освобождения из лагерей и колоний по отбытии срока наказания вновь становится на преступный путь. На 1 апреля 1954 года из числа заключенных, освобожденных по амнистии, привлечено вновь к уголовной ответственности 84.225 человек.

Следует также отметить бездействие МВД СССР, ГУЛАГа и местных органов МВД, которые примиренчески относятся к фактам негодной судебной практики по делам заключенных, привлеченных к ответственности за особо злостные проявления бандитизма в исправительно-трудовых лагерях.

Судами при рассмотрении уголовных дел о бандитских проявлениях, сопровождавшихся убийствами, совершенных заключенными в лагерях, почти не применяется предусмотренная Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 января 1953 года высшая мера наказания — расстрел.

Так, из 2167 заключенных, привлеченных в 1953 году к уголовной ответственности за бандитизм, были приговорены к высшей мере наказания только 65 человек, а утверждены и приведены в исполнение приговоры лишь в отношении 11 человек.

Таким образом, бандиты, осужденные, как правило, на срок до 25 лет лишения свободы, совершая вновь тяжкие преступления, практически никакого наказания не несут, продолжают терроризировать других заключенных и дезорганизовывать деятельность лагерных подразделений.

Органы прокуратуры также не реагировали на указанные факты негодной судебной практики.

Во исполнение постановления ЦК КПСС от 12 марта 1954 года «Об основных задачах Министерства внутренних дел СССР»[47] МВД СССР разработало и проводит в жизнь ряд практических мероприятий по устранению серьезных недостатков в работе Министерства, ГУЛАГа, местных органов МВД и наведению надлежащего порядка в работе исправительно-трудовых лагерей и колоний.

Указанное постановление ЦК КПСС доведено до каждого коммуниста исправительно-трудовых лагерей и колоний, обсуждено на собраниях партийных активов, партийных конференциях и на общих собраниях первичных партийных организаций.

Для разъяснения постановления ЦК КПСС от 12 марта с.г. и принятия мер к его выполнению, устранения имеющихся недостатков в работе исправительно-трудовых лагерей и колоний и принятия исчерпывающих мер к коренному улучшению дела перевоспитания и исправления осужденных, их правильному трудовому использованию, а также обеспечению должного режима содержания заключенных, МВД СССР организовало глубокое изучение деятельности лагерей и колоний и проверку, насколько правильно каждое из исправительно-трудовых подразделений выполняет поставленные перед ним задачи.

Изучение произведено специальными комиссиями, назначенными из числа ответственных работников центрального аппарата Министерства и МВД — УМВД. По согласованию с соответствующими партийными органами, в работе комиссий принимали участие представители местных партийных органов.

Выявленные при проверке недостатки устранялись на месте, по каждому лагерному подразделению комиссиями разработаны практические мероприятия. О состоянии проверенных лагерей и колоний проинформированы республиканские, краевые и областные партийные органы.

Результаты проверок рассмотрены в Министерстве внутренних дел СССР, значительная часть предложений комиссий принята и включена в представленный на рассмотрение ЦК КПСС проект Положения об исправительно-трудовых лагерях и колониях[48].

Выполняя указания ЦК КПСС об укреплении ГУЛАГа, исправительно-трудовых лагерей и колоний проверенными и подготовленными кадрами, министерством пересмотрен весь личный состав центрального аппарата ГУЛАГа, в результате чего от работы в ГУЛАГе освобождено 38 человек. По периферийным органам ГУЛАГа по состоянию на 20 мая 1954 года освобождено от работы и уволено из системы лагерей и колоний: работников номенклатуры министра 30 человек, номенклатуры начальника ГУЛАГа 39 человек и прочих работников из числа начальствующего состава 1716 человек, в большинстве своем скомпрометировавших себя на работе или неспособных обеспечить порученные им участки. Эта работа продолжается и в настоящее время.

Приняты также меры к улучшению политико-воспитательной работы среди заключенных. По согласованию с местными партийными органами широко привлекаются для агитационно-пропагандистской работы лекторы и докладчики крайкомов, обкомов, горкомов и райкомов партии, а также лекторы Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний.

Более активно стали проводить агитационно-пропагандистскую работу среди заключенных коммунисты исправительно-трудовых лагерей и колоний. Проводимая работа положительно сказывается на поведении заключенных и их настроениях.

В 1954 году дополнительно стали издаваться для заключенных 14 многотиражных производственных бюллетеней, число которых в настоящее время составляет 39 с общим тиражом до 100 тысяч экземпляров.

Приняты меры к упорядочению практики начисления зачетов рабочих дней и выдачи заработной платы. МВД СССР обязало лагери и колонии впредь зачеты рабочих дней начислять и объявлять ежемесячно.

Поступившие в лагери и колонии заключенные из числа освобожденных в 1953 году по амнистии, осужденные за вновь совершенные преступления, размещаются теперь изолированно от впервые осужденных с тем, чтобы оградить последних от вредного влияния рецидивистов. Изъяты из общих лагерей и изолированы в строго режимных подразделениях уголовные рецидивисты, а не поддающиеся исправлению в системе ИТЛ заключенные в количестве 11 560 человек переведены для дальнейшего содержания в тюрьмы.

МВД СССР приняты меры к улучшению организации питания и торгового обслуживания заключенных, для чего приводятся в полный порядок пищеблоки и усилен контроль за приготовлением пищи и санитарным состоянием кухонь и столовых.

Приняты меры к ликвидации канцелярско-бюрократического стиля руководства исправительно-трудовыми лагерями и колониями, усилена практическая помощь лагерям и колониям путем выезда работников центрального аппарата Министерства и ГУЛАГа, резко сокращена бумажная отчетность лагерей и колоний.

Во исполнение решения ЦК КПСС МВД СССР разработан и представляется при этом проект Положения об исправительно-трудовых лагерях и колониях, в котором регламентируются режим содержания заключенных, организация их трудового использования и перевоспитания, а также права и обязанности администрации лагерей.

На основе изучения положения дел в исправительно-трудовых лагерях и колониях, материалов произведенной проверки их деятельности и поступивших предложений с мест Министерством внутренних дел СССР также подготовлен представляемый при этом проект постановления ЦК КПСС «О мерах улучшения работы исправительно-трудовых лагерей и колоний МВД»[49].

Прошу рассмотреть[50].

Министр внутренних дел СССР С. Круглов

АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 169. Л. 50–66. Подлинник. Машинопись.

* На первом листе записки имеются резолюции «Чл[енам] Презид[иума]. Н.Хрущев. 5/VI», «Ознакомился. Маленков. 6/VI», «Читал и не все понял. К. Ворошилов», «Озн[акомился]. А. Микоян», а также помета «В архив Президиума ЦК. В. Малин. 5.VIII.54». — Сост.

1 июня 1954 г.

ЦК КПСС

Докладываю, что 31 мая 1954 года состоялось очередное заседание Центральной комиссии, которое рассмотрело 81 уголовное дело, в том числе 7 дел групповых, всего на 113 человек, ранее осужденных Особым совещанием.

По рассмотренным делам приняты решения:

отменены решения по делам с полной реабилитацией осужденных на 46 человек; освобождено из ссылки с оставлением в силе ранее состоявшихся решений на 11 человек;

снижен срок наказания до 5 лет с применением Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года «Об амнистии» на 10 человек;

снижен срок наказания до фактически отбытого без применения Указа «Об амнистии» на 2 человека;

переквалифицирован состав преступления по делу с освобождением из ссылки 3-х человек;

направлено на доследование дел на 2 человека;

отказано в просьбе об отмене решений по делам 18-ти человекам;

освобождено от принудительного лечения 2 человека.

Одно групповое дело на 6 человек направлено в Прокуратуру Союза ССР для опротестования в установленном законом порядке.

Из числа прекращенных дел с полной реабилитацией отменено решение по групповому следственному делу на 10 человек работников сельского хозяйства и сельской интеллигенции, осужденных за контрреволюционную деятельность тройкой УНКВД по Алтайскому краю в 1938 году 7 человек к расстрелу и 3 человека к 10 годам лишения свободы.

Указанное дело в 1936–1937 гг. было сфальсифицировано бывшими работниками УНКВД по Алтайскому краю, которые в свое время были привлечены к судебной ответственности.

Отказано в просьбе об отмене решения по делу Талиянц Николая Паниевича, осужденного в 1938 году Особым совещанием при НКВД СССР за троцкистскую деятельность к 8 годам ИТЛ, а в 1945 году направленного в ссылку на поселение в Красноярский край.

Отказано в просьбе об освобождении из ссылки Гуревич Эсфирь Исаевны (бывш. жены Бухарина), осужденной в августе 1949 года за участие в организации правых.

Председатель Центральной Комиссии, Генеральный прокурор СССР Р. Руденко

АП РФ. Ф. 3. Оп. 57. Д. 109. Л. 21–22. Подлинник. Машинопись.

* На первом листе записки имеется помета «Тт. Руденко и Серову сообщено. В архив Президиума ЦК. В. Малин. 5.VIII.54». — Сост.

1 июня 1954 г.

ЦК КПСС

С установлением советской власти в Эстонии, Латвии и Литве из этих мест были выселены в центральные области Советского Союза вместе с семьями враги Советского государства, ранее активно принимавшие участие в деятельности буржуазных профашистских партий, военно-полевых судов и других контрреволюционных учреждениях прибалтийских стран:

Пятс Константин Яковлевич, 1874 года рождения, (бывший президент буржуазной Эстонии) и его сын — Пятс Виктор Константинович, 1906 года рождения, бывший член Государственной думы буржуазной Эстонии;

Лайдонер Иван Яковлевич, 1894 года рождения, (бывший главком эстонской буржуазной армии) и его жена — Лайдонер Мария Антоновна, 1890 года рождения;

Мунтерс Вильгельм Николаевич, 1898 года рождения, (бывший министр иностранных дел буржуазной Латвии) и его жена — Мунтерс Наталья Александровна, 1897 года рождения;

Балодис Иван Петрович, 1881 года рождения, (бывший военный министр буржуазной Латвии) и его жена — Балодис Эльвира Юльевна, 1902 года рождения;

Меркис Антон Карлович, 1887 года рождения, (бывший премьер-министр буржуазной Литвы), его жена — Меркис Мария Антоновна, 1897 года рождения и сын — Меркис Гедимин Антонович, 1922 года рождения;

Урбшис Иозас Казимирович, 1896 года рождения, (бывший министр иностранных дел буржуазной Литвы) и его жена — Урбшис Мария Францевна, 1895 года рождения.

После начала Отечественной войны указанные лица были арестованы и заключены в тюрьму. В 1942 году следствие по их делу было приостановлено и возобновлено лишь через 10 лет в 1952 году.

В соответствии с распоряжением Совета Министров СССР от 4 февраля 1952 года № 2183 рс (по представлению МГБ СССР) перечисленные выше лица были осуждены Особым Совещанием при МГБ СССР к двадцати пяти годам тюремного заключения каждый.

Осужденные Пятс В. К. и Лайдонер И. Я. умерли, Пятс К. Я. находится в Казанской психиатрической больнице, а Меркис Г. А. освобожден из-под стражи по решению Военной Коллегии Верховного Суда СССР.

В настоящее время от Мунтерс В. Н., Лайдонер М. А., Меркис М. А. и других поступили заявления с просьбой пересмотреть их дело и освободить от дальнейшего пребывания под стражей.

В связи с укреплением советского социалистического строя в Литве, Латвии и Эстонии и с учетом того, что обвиняемые по настоящему делу Мунтерс В. Н., Мунтерс Н. А., Лайдонер М. А., Меркис А. К., Меркис М. А., Урбшис И. К., Урбшис М. Ф., Балодис И. П., Балодис Э. Ю. и Пятс К. Я. содержатся под стражей около 13 лет, считали бы возможным освободить их из-под стражи и применить к ним паспортное ограничение с запрещением проживать в режимных городах, включенных в перечень Совета Министров Союза ССР от 21 октября 1953 года, а также на территории Литовской, Латвийской и Эстонской республик.

Просим Ваших указаний[50a].

Генеральный прокурор СССР Р. Руденко

Председатель Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР И. Серов

АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 439. Л. 122–124. Подлинник. Машинопись.

* На первом листе записки имеются резолюции: «В круговую. Чл[енам] През[идиума] ЦК. За. Н. Хрущев. 7/VI-54 г.», «За — Г. Маленков», «За — К. Ворошилов», «За — А. Микоян», «За — М. Первухин», «За — Л. Каганович», «За — Булганин», «За — М. Сабуров» и пометы «Тов. Булганин за. В. Малин» и «Тт. Руденко и Серову сообщено. В архив. В. Малин». — Сост.

4 июня 1954 г.

ЦК КПСС

Комитетом государственной безопасности при Совете Министров СССР рассмотрены материалы дела по обвинению бывш. командующего 12 воздушной армией ВВС, маршала авиации Худякова Сергея Александровича (он же Ханферянц Арменак Артемьевич), осужденного Военной Коллегией Верховного Суда СССР в 1950 году за измену Родине и злоупотребление служебным положением к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор приведен в исполнение.

Худяков-Ханферянц был заключен под стражу Главным управлением контрразведки «Смерш» в декабре 1945 года, однако постановление на его арест утверждено Абакумовым и санкционировано прокурором лишь 18 марта 1946 года.

На следствии Худяков-Ханферянц долгое время виновным себя не признавал, но после применения к нему мер физического воздействия показал, что в 191 8 году, отстав от отряда Красной Армии, он был мобилизован на службу в дашнакский отряд эсеро-меньшевистского правительства в Баку и в сентябре того же года вместе с группой сослуживцев принимал участие в сопровождении 26 бакинских комиссаров, вывезенных из Баку в Красноводск на пароходе «Туркмен».

В протоколах допроса Худякова-Ханферянца записано далее, что в том же 1918 году он познакомился с английским офицером Вильсоном, был привлечен им к шпионской деятельности, а затем передан на связь белогвардейскому офицеру Вознесенскому, по заданию которого неоднократно перебирался через линию фронта в расположение частей 39 дивизии Красной Армии для сбора шпионских сведений.

Перед последней заброской за линию фронта он получил сфабрикованные документы на имя Худякова и, проникнув в расположение советских войск, обманным путем приобрел себе билет красногвардейца и остался на службе в Красной Армии.

В этом же плане Худяков дал показания и в судебном заседании Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР в апреле 1950 года. Вместе с тем, в суде он заявил, что после 191 8 года никакой антисоветской работой не занимался и честно выполнял свой служебный долг в рядах Советской Армии.

«Признания» Худякова-Ханферянца о службе в дашнакском отряде и связях с английской разведкой, полученные в результате применения к нему незаконных методов ведения следствия, противоречивы, вызывают сомнение в их правдоподобности и никакими объективными данными не подтверждаются.

Следствие по делу Худякова-Ханферянца велось односторонне и тенденциозно. К делу не были приобщены документы, оправдывающие Худякова-Ханферянца или смягчающие его вину. Например, ни в одном документе, приобщенном следствием к делу, ничего не упоминается о заслугах Худякова-Ханферянца перед Советским государством за весь период его службы в Советской Армии и особенно в годы Отечественной войны.

Между тем следствию было хорошо известно, что за 25-летний период службы в Советской Армии Худяков-Ханферянц проявил себя с положительной стороны, был награжден семью орденами, а также медалями.

Рассмотрев все материалы дела, Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР и Прокуратура Союза ССР полагали бы возможным пересмотреть решение Военной Коллегии в отношении Худякова-Ханферянца и посмертно его реабилитировать.

Просим Ваших указаний.

Генеральный прокурор Союза ССР Р. Руденко

Председатель Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР И. Серов

АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 313. Л. 167–169. Подлинник. Машинопись.

На первом листе записки имеются резолюции: «В круговую. Чл[енам] През[идиума] ЦК. Н. Хрущев. 26/VI», «Ознакомился — Г.Маленков. 28/VI», «К. Ворошилов. 28/VI», «В. Молотов», «А. Микоян» и помета «В архив Президиума ЦК. В. Малин. 3/VIII-54 г.». — Сост.

19 июня 1954 г.

ЦК КПСС

Докладываю, что 14 июня 1954 года состоялось очередное заседание Центральной комиссии по пересмотру уголовных дел, на котором было рассмотрено 117 дел на 111 человек (на некоторых лиц рассмотрено по два дела) и приняты следующие решения.

1. Прекращено уголовных дел за отсутствием состава преступления, за недостаточностью собранных по делу доказательств и необоснованностью направления в ссылку на поселение — на 50 человек, из них 8 человек ранее состояли в КПСС.

2. Снижена осужденным мера наказания, с освобождением их из-под стражи на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года «Об амнистии» — на 12 человек.

3. Снижена мера наказания до фактического отбытого срока — 5 человек.

Всего по решению комиссии подлежит освобождению из мест заключения 26 человек и от ссылки и высылки 41 человек.

Наиболее характерным из числа прекращенных уголовных дел является дело на бывшего заведующего кафедрой философии Ростовского университета, доктора философских наук Резникова Лазаря Осиповича и старшего преподавателя того же университета Рутштейна Макса Михайловича, осужденных 4 марта 1950 года Особым совещанием при МГБ СССР за антисоветскую агитацию к 10 годам лишения свободы.

Резников Л. О. и Рутштейн М. М. обвинялись в том, что в своих лекциях и научных работах по философии искажали марксизм, выражая идеологию троцкизма и правого оппортунизма.

В результате дополнительной проверки и произведенной экспертизы установлено, что Резников и Рутштейн в своей научной преподавательской деятельности допускали отдельные ошибки, выражавшиеся в неправильной трактовке ряда вопросов философии, однако эти ошибки свидетельствуют лишь об их заблуждении и поэтому не могут быть расценены как факты антисоветской деятельности.

Прекращено дело на Косареву Елену Александровну, 1930 года рождения, направленную по постановлению Особого совещания при МГБ СССР от 14 декабря 1949 года в ссылку сроком на 10 лет как дочь осужденного бывшего первого секретаря ЦК ВЛКСМ Косарева А. В.

Как видно из материалов дела, Косарева после ареста ее отца с семилетнего возраста находилась на иждивении бабушки и по окончании средней школы училась в Сельскохозяйственной академии имени Тимирязева.

Никаких компрометирующих материалов, которые могли бы служить основанием к осуждению Косаревой, в процессе следствия добыто не было.

4. Из общего числа заслушанных комиссией уголовных дел отказано в пересмотре решений Особого совещания: осужденным

за измену Родине — 11 чел.

за высказывание террористических намерений — 5 чел.

за участие в антисоветских организациях — 5 чел.

за антисоветскую агитацию — 15 чел.

за прочие контрреволюционные преступления — 3 чел.

Отказано в пересмотре дела бывшему начальнику участка треста «Севзапэнерго-ремонт» Бураченок Никодиму Спиридоновичу, осужденному в 1952 году за антисоветскую агитацию к 10 годам лишения свободы.

Бураченок в 1925–1926 гг. примыкал к троцкистской оппозиции. За активную троцкистскую деятельность Бураченок в 1953 году исключен из рядов коммунистической партии.

В 1948 году Бураченок, работая в должности начальника участка треста, в присутствии рабочих возводил злобную клевету на советскую действительность и материальные условия жизни трудящихся в СССР.

Председатель Центральной Комиссии, Генеральный прокурор СССР Р. Руденко

АП РФ. Ф. 3. Оп. 57. Д. 109. Л. 23–25. Подлинник. Машинопись.

* На первом листе записки имеются подписи «Чл[енам] През[идиума] ЦК. За. Н. Хрущев. 2/VII», «За. Г.Маленков. 2/VII», «За. В. Молотов. 2/VII», «За. А. Микоян», «За. К. Ворошилов», «За. М. Сабуров», «За. Л. Каганович» и помета «Тт. Руденко и Серову сообщено. В архив Президиума ЦК. В. Малин. 3.VIII. 54». — Сост.

1 июля 1954 г.

ЦК КПСС

26 октября 1948 года б[ывшим] МГБ СССР и Прокуратурой СССР в связи с постановлением Совета Министров СССР от 21 февраля 1948 года № 416-159сс была издана совместная директива № 66/241сс, в которой органам МГБ предлагалось всех лиц, ранее судимых за шпионаж, диверсию, террор, а также троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов и участников других антисоветских организаций и групп, освобожденных по отбытии наказания из лагерей и тюрем после окончания Великой Отечественной войны, в том числе и тех, сроки наказания которым истекли во время войны, но они были задержаны в лагерях и тюрьмах до окончания войны, — арестовывать, предъявлять им обвинение в соответствии с составом преступления, за которое они отбывали ранее наказание в лагерях и тюрьмах и через Особое Совещание направлять в ссылку на поселение.

С момента издания указанной директивы и до упразднения Особого Совещания, т. е. до 1 сентября 1953 года, в ссылку на поселение было направлено 20 272 человека, многие из которых по отбытии наказания находились на свободе и в течение 3–5 лет занимались общественно-полезным трудом.

Учитывая, что лица, осужденные за тяжкие государственные преступления, приговариваются судебными органами к длительным срокам лишения свободы, считаем, что ссылка на поселение осужденных, отбывших срок наказания в лагерях и тюрьмах, не вызывается необходимостью, тем более, что судебные органы, согласно ст. 35 и 36 УК РСФСР и соответствующим ст[атьям] УК других союзных республик, имеют право и в нужных случаях могут применять ссылку как дополнительную меру наказания.

В соответствии с этим считаем целесообразным директиву МГБ СССР и Прокуратуры СССР от 26 октября 1948 г. № 66/241сс отменить и лиц, находящихся в ссылке на поселении по решениям Особого Совещания при МГБ СССР, от ссылки освободить.

Генеральный прокурор СССР Р. Руденко

Председатель Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР И. Серов

Министр внутренних дел СССР С. Круглов

АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 181. Л. 32–33. Подлинник. Машинопись.

№ 20

ПОСТАНОВЛЕНИЕ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР «О СНЯТИИ НЕКОТОРЫХ ОГРАНИЧЕНИЙ В ПРАВОВОМ ПОЛОЖЕНИИ СПЕЦПОСЕЛЕНЦЕВ»[51]

5 июля 1954 г.

№ 1 439-649с

В результате дальнейшего упрочения советского общественного и государственного строя и учитывая, что в настоящее время основная масса спецпоселенцев, выселенных в районы Казахской, Узбекской, Киргизской и Таджикской ССР, Коми, Башкирской и Якутской АССР, Алтайского, Красноярского и Хабаровского краев, Кемеровской, Новосибирской, Омской, Свердловской и других областей, будучи трудоустроена в сельском хозяйстве и промышленности, включилась в хозяйственную и культурную жизнь и обосновалась в новых местах жительства, и считая, что в связи с этим применение к ним ныне существующих ограничений в правовом положении не вызывается необходимостью, Совет Министров Союза ССР постановляет:

1. Предоставить лицам, состоящим на учете спецпоселений, занимающимся общественно полезным трудом, право проживания в пределах данной области, края, республики, а по служебным командировкам — право свободного передвижения в любой пункт страны на общих основаниях.

Не распространять этого права на лиц из числа спецпоселенцев, которые не занимаются общественно полезным трудом, нарушают режим и общественный порядок в местах поселения.

2. Во изменение существующего порядка установить для спецпоселенцев личную явку на регистрацию в органы Министерства внутренних дел СССР один раз в год. Лица, меняющие постоянное место жительства, обязаны сняться с учета в спецкомендатурах и встать на учет по новому месту жительства в органах Министерства внутренних дел СССР.

3. Снять с учета в органах Министерства внутренних дел СССР детей спецпоселенцев до 16-летнего возраста включительно, освободить их из-под административного надзора и не применять к ним в дальнейшем ограничений, установленных для спецпоселенцев.

4. Снять с учета спецпоселений детей старше 16 лет, принятых и направленных в учебные заведения, разрешить им выезд к месту учебы в любой пункт страны.

5. Отменить применение штрафа и ареста, как административных мер наказания к спецпоселенцам, за нарушение режима в местах поселения.

6. Обязать Советы Министров союзных и автономных республик, исполкомы краевых и областных Советов депутатов трудящихся усилить политическую работу среди спецпоселенцев, вовлекая их в активную общественно-политическую жизнь. Спецпоселенцы, как и другие трудящиеся, должны вовлекаться в профсоюзные, комсомольские организации, а также поощряться и награждаться за трудовые успехи и использоваться на работе в соответствии с их образованием и специальностью.

7. Настоящее постановление не распространяется на лиц, осужденных за особо опасные государственные преступления и направленных в ссылку на поселение после отбытия наказания, а также на категории спецпоселенцев, указанные в приложении[52].

Председатель Совета Министров СССР Г. Маленков

Управляющий Делами Совета Министров СССР А. Коробов

Опубликовано: Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. Ч. II. Курск. 1999. С. 263–264.

* На первом листе записки имеется подпись К. Е. Ворошилова «КВ». — Сост.

6 июля 1954 г.

Председателю Президиума Верховного Совета товарищу К. Е. Ворошилову

Произведенной проверкой дела по обвинению Гумилева Льва Николаевича установлено, что он 13 сентября 1950 года бывшим Особым Совещанием при МГБ СССР был осужден за принадлежность к антисоветской группе, террористические намерения и антисоветскую агитацию к заключению в исправительно-трудовой лагерь сроком на 10 лет.

Ранее, 26 июля 1939 года он был осужден Особым Совещанием при НКВД СССР за участие в 1937 году в антисоветской группе к заключению в исправительно-трудовой лагерь сроком на 5 лет.

На следствии в 1949–1950 гг. Гумилев показал, что антисоветские взгляды у него возникли еще в 1933 году под влиянием антисоветски настроенных поэта Мандельштама и отчима Гумилева — Пунина. Он и Пунин сгруппировали вокруг себя единомышленников в лице студентов Борина, Полякова, Махаева и к 1934 году у них сложилась антисоветская группа. Практически они на его, Гумилева, квартире неоднократно высказывали различные клеветнические измышления в отношении руководителей партии и правительства, охаивали условия жизни в Советском Союзе, обсуждали методы борьбы против советской власти и вопрос о возможности применения террора в борьбе против Советского правительства, читали стихи контрреволюционного содержания. Он, Гумилев, читал сочиненный им в связи с убийством С.М.Кирова такого же характера пасквиль «Экабатана», в котором возводил гнусную клевету на И.В.Сталина и С.М.Кирова. Он же высказывался за необходимость установления в СССР монархических порядков.

По поводу антисоветской деятельности в период 1945–1948 гг. Гумилев показал, что после освобождения его из места заключения в 1944 году его взгляды оставались враждебными советской власти, он клеветал на карательную политику советской власти и в антисоветском духе высказывался в отношении отдельных мероприятий ВКП(б) и Советского правительства.

Так, после опубликования постановления ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград» он осуждал это постановление, заявлял, что в Советском Союзе нет свободы печати, что настоящему писателю делать нечего, ибо нужно писать так, как приказывают — по стандарту.

Факты антисоветской деятельности Гумилева, изложенные в его показаниях, подтверждаются показаниями Пунина, Борина, Полякова, Махаева, Мандельштама и Шумовского.

В 1951 году Гумилев обращался с просьбой пересмотреть решение по его делу, указывая, что его осуждение явилось результатом отрицательного отношения к его матери — поэтессе Ахматовой, а также отрицательного отношения к нему, как к молодому ученому-востоковеду.

В пересмотре решения Особого Совещания Главным Военным Прокурором Гумилеву было отказано.

Ахматова в жалобе на Ваше имя написала[53], что предъявленное Гумилеву Л. Н. обвинение на следствии не подтвердилось, однако, это ее утверждение не соответствует действительности.

Исходя из того, что Гумилев Л. Н. осужден правильно, Центральная Комиссия по пересмотру уголовных дел 14 июня 1954 года приняла решение отказать Ахматовой А. А. в ее ходатайстве о пересмотре решения Особого Совещания при МГБ СССР от 13 сентября 1950 года по делу ее сына — Гумилева Льва Николаевича.

Действительный государственный советник юстиции Р. Руденко

ГА РФ. Ф. 7523. Оп. 85. Д. 251. Л. 17–18. Подлинник. Машинопись.

Опубликовано: Шпион. 1994. № 3. С. 22–23.

* На первом листе подлинника Указа имеется гриф «Без опубликования в печати». — Сост.

13 июля 1954 г.

Москва, Кремль

№ 104/43

1. Отменить Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 года «Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения лиц, выселенных в отдаленные районы Советского Союза в период Отечественной войны».

2. Лиц, находящихся на спецпоселении, за самовольный выезд (побег) с мест обязательного поселения привлекать к уголовной ответственности по части 1 ст. 82 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик[54].

Председатель Президиума Верховного Совета СССР К. Ворошилов

Секретарь Президиума Верховного Совета СССР Н. Пегов

ГА РФ. Ф. 7523. Оп. 72. Д. 174. Л. 176. Подлинник. Машинопись.

Опубликовано: Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. Ч. I. Курск. 1999. С. 403–404.

16 июля 1954 г.

№ 00597

Объявляя Указ Президиума Верховного Совета СССР от 13 июля 1954 года «Об отмене Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 года „Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения лиц, выселенных в отдаленные районы Советского Союза в период Отечественной войны"» и Постановление Совета Министров Союза ССР от 5 июля 1954 года № 1439649 сс «О снятии некоторых ограничений в правовом положении спецпоселенцев»,

приказываю:

1. Лицам, состоящим на учете спецпоселения и занимающимся общественно полезным трудом, предоставить право проживания в пределах области, края, республики, а по служебным командировкам — право свободного передвижения в любой пункт страны на общих основаниях.

Не распространять это право на спецпоселенцев, уклоняющихся от общественно полезного труда, нарушающих режим и общественный порядок в местах поселений.

Спецпоселенцы при изменении постоянного места жительства обязаны сняться с учета в спецкомендатуре, а по прибытии к новому месту жительства — встать на учет в органах МВД. О выезде в командировку за пределы области, края, республики спецпоселенцы обязаны сообщать в соответствующую спецкомендатуру МВД.

2. Установить для спецпоселенцев личную явку на регистрацию в органы МВД один раз в год.

Регистрацию спецпоселенцев производить в населенных пунктах по месту их фактического проживания.

3. Административные меры наказания в виде штрафа до 100 рублей или ареста до 5 суток, применяемые к спецпоселенцам за нарушение режима в местах поселений, отменить.

4. В трехмесячный срок объявить спецпоселенцам об их правах и обязанностях и об уголовной ответственности за побег с места обязательного поселения.

5. Не распространять пп. 1, 2 и 3 настоящего приказа на спецпоселенцев:

украинских националистов, бандитов «ОУН — УПА», бандпособников и членов их семей, выселенных из западных областей Украинской ССР в 1944–1952 годах;

членов семей бандитов, бандпособников и кулаков с семьями, выселенных из Латвийской, Литовской и Эстонской ССР, западных областей Украинской и Белорусской ССР и Псковской области в 1945–1952 годах;

«андерсовцев» и членов их семей, выселенных из Литовской ССР, западных областей Украины и Белоруссии в 1951 году;

иеговистов, выселенных из Латвийской, Литовской, Молдавской и Эстонской ССР, западных областей Украины и Белоруссии в 1951 году.

Правовое положение перечисленных в данном пункте категорий спецпоселенцев оставить прежним.

6. За самовольный выезд (побег) с места обязательного поселения привлекать спецпоселенцев к уголовной ответственности по части 1 статьи 82 УК РСФСР или соответствующим статьям УК других союзных республик.

Дела на таких лиц представлять на рассмотрение народных судов по территориальности.

7. По находящимся в производстве следственным делам о побегах спецпоселенцев с мест обязательного поселения обвинение переквалифицировать с Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 года на часть 1 статьи 82 УК РСФСР или соответствующие статьи УК других союзных республик.

8. В месячный срок снять с учета органов МВД детей спецпоселенцев всех категорий, родившихся после 31 декабря 1937 года, и впредь детей на учет спецпоселения не брать.

Об освобождении из спецпоселения детей объявить их родителям или опекунам и сделать соответствующие отметки в книгах посемейного учета со ссылкой на настоящий приказ.

9. Детям старше 16 лет для поступления в учебные заведения разрешать выезд в любой пункт страны.

Зачисленных в учебные заведения снимать с учета спецпоселения по заключениям МВД — УМВД.

Министр внутренних дел СССР, генерал-полковник С. Круглов

ГА РФ. Ф. 9401. Оп. 1. Д. 1360. Л. 398–400. Подлинник. Машинопись.

Опубликовано: Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. Ч. I. Курск. 1999. С. 404–406.

16 июля 1954 г.

№ 127с/0391/078

Во исполнение указаний директивных органов приказываем:

1. Директиву МГБ СССР и Прокуратуры СССР № 66/241 сс от 26 октября 1948 года отменить.

2. Лиц, находящихся по решениям Особого Совещания в ссылке на поселении на основании директивы МГБ СССР и Прокуратуры СССР № 66/241 сс от 26 октября 1948 года, от ссылки на поселение освободить и с учета снять.

3. Лиц, ранее направленных по решениям Особого Совещания в ссылку на поселение, а впоследствии переданных под опеку родственникам или помещенных в специальные дома инвалидов, освободить от опеки и из домов инвалидов и снять с них надзор органов МВД.

4. Освобождение лиц от ссылки на поселение, согласно настоящему приказу, производить по спискам, утвержденным министрами внутренних дел республик, начальниками управлений МВД краев и областей, председателями Комитетов государственной безопасности республик, начальниками управлений Комитета госбезопасности по краю, области и санкционированным прокурорами республик, краев и областей.

Списки составить в 2 экземплярах по административным районам нахождения освобождаемых от ссылки на поселение по следующей форме: фамилия, имя и отчество освобождаемого, время и место рождения, национальность, по каким статьям УК ранее был осужден, на какой срок, и социальное положение до осуждения.

Один экземпляр списка направить в райотдел (отделение) милиции для выдачи паспортов в соответствии с Положением о паспортах, утвержденным Постановлением Совета Министров СССР от 21 октября 1953 года, имея в виду, что прежняя судимость с освобождаемых от ссылки на поселение с них не снимается.

5. К личному делу каждого освобождаемого приобщить справку об освобождении его от ссылки на поселение и снятии с учета на основании настоящего приказа и произвести отметки в соответствующих учетах МВД — УМВД.

6. МВД — УМВД на каждого освобожденного выслать в установленном порядке в отдел «П» МВД СССР извещения. Личные дела сдать ни хранение в архивы I спецотделов МВД — УМВД по территориальности.

7. Прекратить все следственные дела на лиц за побег из ссылки на поселение и розыск этих лиц, подпадающих под действие пункта 2 настоящего приказа.

8. Работу по освобождению от ссылки на поселение, согласно настоящему приказу, закончить в 2-месячный срок.

Генеральный прокурор СССР Р. Руденко

Министр внутренних дел СССР С. Круглов

Председатель КГБ при СМ СССР И. Серов

ГА РФ. Ф. 9401. Оп. 1а. Д. 532. Л. 208–208 об. Подлинник. Машинопись.

Опубликовано в извлечении: Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. Ч. I. Курск. 1999. С. 407–408.

28 июля 1954 г.

ЦК КПСС

В обвинительном заключении по делу врага народа Берия и его сообщников указывалось, что сотрудниками НКВД И. Кедровым и В. Голубевым было подано в ЦК ВКП(б) и КПК заявление, разоблачающее Берия. Перехватив это заявление, Берия расправился с И. Кедровым, его отцом — старым коммунистом, членом Президиума ВЧК при Ф. Э. Дзержинском М. С. Кедровым, В. Голубевым и приемной матерью последнего — членом партии Батуриной.

Самого заявления Кедрова и Голубева в момент проведения следствия по делу Берия обнаружено не было. Поэтому в обвинительном заключении содержание заявления излагалось лишь на основании показаний знакомых с ним в общих чертах свидетелей.

Указывалось, в частности, что заявление должно было содержать данные, разоблачающие вредительскую деятельность Берия в области советской разведки за рубежом, а также данные, компрометирующие прошлую деятельность Берия (период работы Берия в Азербайджанской] ЧК).

В настоящее время в личном архиве Берия обнаружен подлинник заявления И. Кедрова и В. Голубева, похищенный Берия из архивов МВД.

Этот документ свидетельствует, что выводы обвинительного заключения о содержании заявления полностью подтвердились.

Кедров и Голубев открыто высказывают недоверие по отношению к Берия, обвиняют его в расстановке соучастников в центральном аппарате НКВД СССР и, кроме того, указывают, что в распоряжении «старика Кедрова» имеются документы, свидетельствующие о том, что Азербайджанская] ЧК, во главе которой в 1921 г. стояли Багиров и Берия, «скатывалась на буржуазно-националистические позиции и к антигосударственной практике».

Прилагаю подлинное заявление И. Кедрова и В. Голубева[55].

Очевидно, что отметки на этом заявлении сделаны рукой врага народа Берия.

Приложение: на 9 листах и папка.

Генеральный прокурор СССР Р. Руденко

ГА РФ. Ф. 8131. Оп. 32. Д. 3286. Л. 141–142. Копия. Машинопись.

* На первом листе записки имеются пометы «Разослать членам Президиума ЦК КПСС. В. Малин. 4.VIII- 54» и «Архив. В. Чернуха. 11.VIII.54». — Сост.

2 августа 1954 г. В ЦК КПСС

В соответствии с поручением Президиума ЦК КПСС[56] Прокуратурой СССР рассмотрено дело по обвинению бывшего начальника Главного Управления военно-воздушных сил Красной Армии генерал-лейтенанта авиации Рычагова Павла Васильевича и установлено.

Рычагов был арестован 24 июня 1941 года по ордеру, подписанному врагом народа Кобуловым, без санкции прокурора. Постановления на арест Рычагова и об избрании ему меры пресечения были составлены уже после, т. е. 27 июня 1941 года.

Рычагов обвинялся в том, что был участником антисоветской заговорщической организации и проводил вражескую работу, направленную на ослабление мощи Красной Армии.

На допросе 24 июня 1941 года Рычагов отрицал свою виновность в предъявленном ему обвинении. В последующих показаниях Рычагов признавал себя виновным в том, что являлся участником антисоветской заговорщической организации, по заданию которой вместе с другими лицами проводил вредительскую деятельность в военно-воздушных силах Красной Армии, но отрицал связь с германской разведкой и террористические намерения.

Следствием по делу Берия и его сообщников установлено, что Рычагов дал показания о своей якобы вражеской деятельности и вражеской деятельности других лиц в результате применявшихся к нему избиений и истязаний.

Свидетель Семенов П. П. показал:

«… В 1941 году, когда Влодзимирский занимал кабинет № 742, а я находился в приемной, я был свидетелем избиения Влодзимирским арестованных… Локтионова, Рычагова и других. Избиение носило зверский характер. Арестованные, избиваемые резиновой дубинкой, ревели, стонали и лишались сознания».

Один из наиболее активных сообщников Берия — Влодзимирский на допросе показал:

«В моем кабинете действительно применялись меры физического воздействия, как я уже об этом показывал, к Рычагову, может быть к Локтионову… Били арестованных резиновой палкой… Я помню, что один раз сильно побили Рычагова, но он не дал никаких показаний, несмотря на избиение».

Свидетель Болховитин А. А. об обстоятельствах дела по обвинению Рычагова дал следующие показания:

«… На допросах, которые проводил я, Рычагов виновным себя во вражеской деятельности не признавал и давал показания об отдельных непартийных своих поступках.

Влодзимирский всячески домогался от меня получения от Рычагова показаний с признанием им антисоветской деятельности, хотя убедительных и проверенных данных, изобличающих его, не было.

По указанию Влодзимирского в начале июля 1941 г. была проведена очная ставка между Смушкевичем и Рычаговым. До этой очной ставки Влодзимирский прислал ко мне в кабинет начальника первого отдела следчасти НКГБ СССР Зименкова и его заместителя Никитина.

Никитин, по указанию Влодзимирского, в порядке „подготовки" Рычагова к очной ставке зверски избил Рычагова. Я помню, что Рычагов тут же заявил Никитину, что он теперь не летчик, т. к. во время этого избиения ему перебили барабанную перепонку уха. После этого привели в мой кабинет Смушкевича и началась очная ставка. Смушкевич, судя по его виду, очевидно, неоднократно избивался.

На следствии и на очной ставке давал невнятные показания о принадлежности Рычагова к военному заговору и о его шпионской деятельности. Рычагов же отрицал обвинение в шпионаже».

Несмотря на отсутствие объективных доказательств виновности Рычагова в совершении тяжких государственных преступлений, он, в числе других 25 арестованных, 28 октября 1941 года без суда был расстрелян по преступному предписанию Берия, а враги народа Кобулов и Влодзимирский в 1942 году задним числом сфальсифицировали заключение о расстреле Рычагова, заведомо ложно указав в нем, что предъявленное ему обвинение доказано.

Дело Рычагова Павла Васильевича Прокуратурой СССР прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления и он посмертно реабилитирован.

Генеральный прокурор СССР Р. Руденко

АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 439. Л. 131–133. Подлинник. Машинопись.

№ 27

ЗАПИСКА Р. А. РУДЕНКО В ЦК КПСС О РЕАБИЛИТАЦИИ А. В. КОСАРЕВА[57]

4 августа 1954 г.

ЦК КПСС

Прокуратурой СССР рассмотрено дело по обвинению бывшего секретаря ЦК ВЛКСМ Косарева Александра Васильевича и установлено.

Косарев еще в период работы врага народа Берия в Грузии считал, что в руководстве партийными органами он проводит неправильную линию, о чем и говорил в узком кругу комсомольских и партийных работников. Об этом 21 ноября 1937 года дал показания арестованный бывш[ий] начальник Политотдела Закавказской железной дороги Арутюнов С. А. (копия протокола его допроса приобщена к делу по обвинению Косарева).

Арутюнов показал, что в 1934 году Косарев, Салтанов, Гобечия, Георгий Твалчерлидзе, Жоржоладзе и Амвросий Рамишвили, находясь в Первомайской гостинице г. Москвы, критиковали выступление Берия по вопросу об искажении истории компартии Грузии, причем Косарев утверждал, что Берия притесняет старых большевиков, имея в виду Ф. Махарадзе и Миха Цхакая.

Об этих высказываниях стало известно Берия, в связи с чем Косарев пытался выяснить у Арутюнова, кто сообщил Берия о разговорах, имевших место в гостинице.

При расследовании дела Багирова была допрошена жена Косарева — Нанейшвили М. В., которая заявила, что ее муж считал Берия человеком нечестным, способным на любую провокацию и в качестве примера приводила случай компрометации бывшего полномочного представителя ОГПУ в Закавказье Реденса.

Нанейшвили также показала, что в начале 1937 года Косарев приехал с Багировым к себе на дачу в Волынское и за ужином провозгласил тост: «За настоящее партийное руководство в Закавказье, которого сейчас там нет…» Багиров ничего не ответил и затем уехал.

Вскоре после этого, как показывает Нанейшвили:

«… муж, придя с работы и будучи расстроенным, рассказал мне, что Багиров сообщил Берия о содержании тоста, произнесенного у нас за ужином. По словам мужа, на каком-то совещании он встретился с Берия, который обиженным тоном стал выяснять, почему муж не считает его, Берия, настоящим партийным руководителем.

Попытка мужа сначала отрицать этот случай, а затем как-либо его смягчить оказалась безрезультатной, так как Берия сообщил, что ему все известно со слов Багирова…»

При допросе Багиров не отрицал посещения дачи Косарева, но заявил, что содержания произнесенных последним тостов он не помнит.

О переходе Берия на работу в НКВД СССР Нанейшвили узнала раньше Косарева и когда ему об этом сообщила, то, по ее словам, он очень расстроился и был испуган.

28 ноября 1938 года Берия лично явился на квартиру Косарева, арестовал его и произвел обыск.

В момент прощания с мужем, по приказанию Берия, была арестована и Нанейшвили, хотя в отношении нее никаких компрометирующих данных не было.

Расследование по делу Косарева Берия поручил бывшему заместителю начальника следчасти Шварцману (арестован) — фальсификатору следственных дел.

На первом допросе 28 ноября 1938 года и последующих очных ставках с другими арестованными Косарев категорически отрицал обвинение в «изменнических делах…» и «предательской работе против партии и государства…», высказывал надежду, что в его деле разберутся, и признал себя ответственным лишь за отдельные ошибки, допущенные при подборе и выдвижении комсомольского актива.

Как показал Шварцман, Берия, узнав об этом, приказал применить в отношении Косарева меры физического воздействия и добиться от него признания. Косарева жестоко избивала группа следователей под руководством врага народа Влодзимирского, причем, как заявил Шварцман:

«… арестованный, поняв безвыходность своего положения, согласился давать показания о своей вражеской работе…»

Установлено, что составленный после избиений Косарева протокол его допроса от 5 декабря 1938 года, подписанный Берия и Шварцманом, сфальсифицирован, так как первые его пять страниц перепечатаны из протокола допроса Косарева от 28 ноября 1938 года, когда он отрицал обвинения, а затем уже добавлены показания о признании им своей вражеской деятельности.

Эту фальсификацию признал и Шварцман, объяснив, что она произведена по предложению Берия и для того, чтобы в инстанции (куда была послана копия протокола), «… видели процесс активного изобличения Косарева…»

В результате избиений и пыток Косарев признал себя виновным в том, что являлся руководителем контрреволюционной право-троцкистской организации в комсомоле, где и проводил террористическую и шпионскую деятельность.

О надуманности и неправдоподобности «признания» Косарева свидетельствуют его показания в протоколе от 5 декабря 1938 года. На вопрос, какими средствами проводилась им подрывная работа, Косарев ответил:

«… мы вели работу по политическому разложению комсомола, притуплению его боевых качеств, разбуханию и засорению его рядов, сведению на-нет идейно-воспитательной работы, вместо чего поднимали на щит гармошку и галстух* [*Так в тексте. — Сост.], направляли внимание молодежи в сторону культурничества, отвлекая ее от насущных политических задач дня.

Мы выдвигали к руководству комсомолом наших сторонников, враждебных партии и ведущих борьбу с ней, сеяли в рядах молодежи недовольство существующим положением в стране и формировали кадры, готовые в нужный момент к открытой вооруженной борьбе против советской власти…»

Конечные цели «вражеской работы» Косарева в протоколе допроса сформулированы так:

«… свержение советской власти, восстановление капитализма в стране, приход к руководству блока из правых и троцкистов, включая в этот блок антисоветские силы и нас, представителей контрреволюционной молодежи…»

Шварцман признал, что он с врагом народа Кобуловым избивали бывшего секретаря ЦК ВЛКСМ Пикину В. Ф. (ныне реабилитированную) с целью получить от нее показания о вражеской деятельности Косарева. Такие же требования к Пикиной предъявлял и лично Берия.

Пикина 29 апреля 1954 года показала:

«В конце допроса Берия мне сказал, чтобы я дала показания на Косарева, как на врага народа. На это я ответила, что ложных показаний о Косареве я дать не могу…

На второй день я была вызвана Кобуловым, который мне сказал, что арестованы мой отец, мать и ребенок, что „вы должны спасти их и себя" и требовал от меня дать показания на Косарева…»

Однако Пикина ложных показаний о Косареве не дала.

Неправдоподобность «признания» Косарева была очевидна и самому Шварцману, что видно из его же показаний от 28 июля с. г.:

«В результате расследования и общения с Косаревым у меня не сложилось убеждения о причастности его к шпионажу и террору. По этой причине запись показаний по этим обвинениям… я производил так, чтобы несостоятельность этих обвинений была более или менее очевидна.

Опять-таки по этой причине я стремился при записи показаний Косарева избегать упоминания лиц, не арестованных и не осужденных во избежание новых арестов по делу…»

Однако, несмотря на все это, дело по обвинению Косарева с обвинительным заключением, утвержденным врагом народа Кобуловым, было направлено на рассмотрение в Военную Коллегию Верх[овного] Суда СССР. В судебном заседании Косарев признал себя виновным, подтвердил свои показания, данные на следствии, и 23 февраля 1939 года по приговору суда был расстрелян.

Тот факт, что Косарев не заявил о самооговоре, избиениях и пытках, можно объяснить только тем, что Берия и Шварцман прибегли еще и к обману, т. е. обещали сохранить Косареву жизнь в случае подтверждения им своих вымышленных показаний на суде. По этому поводу Шварцман дал следующие показания:

«… При вызове Косарева до или после заседания Военной Коллегии Верх[овного] Суда СССР, не помню, я, вопреки существовавшему порядку, сам дал Косареву бумагу и предложил написать заявление о сохранении ему жизни на имя Берия… Такое заявление было Косаревым написано и его я лично, минуя непосредственных начальников, доложил Берия. Однако Берия, прочитав заявление, выругался, просьбу Косарева отклонил, а заявлению дальнейшего движения не дал…»

Впоследствии Берия и его сообщники по сфальсифицированным материалам репрессировали жену Косарева — Нанейшвили М. В. и его дочь (когда она через 10 лет после ареста отца достигла совершеннолетия).

В настоящее время эти лица полностью реабилитированы.

Таким образом, приведенные выше обстоятельства свидетельствуют о том, что Берия расправился с Косаревым как с неугодным и опасным для него человеком.

Полагал бы принести протест о прекращении дела Косарева для посмертной его реабилитации.

Прошу Ваших указаний[58].

Генеральный прокурор СССР Р. Руденко

АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 439. Л. 135–140. Подлинник. Машинопись.

11 августа 1954 г. ЦК КПСС

На спецпоселении в Коми АССР, Алтайском крае, Кемеровской, Курганской, Мурманской, Тюменской и Херсонской областях находится 12 508 человек бывших кулаков, выселенных из районов сплошной коллективизации в соответствии с постановлением ЦИК и СНК СССР от 1 февраля 1931 года[59].

К началу 1941 года в местах поселений их находилось 930 221 человек.

После окончания Великой Отечественной войны по отдельным постановлениям Совета Министров СССР в 28 республиках, краях и областях ограничения по спецпоселению с бывших кулаков были сняты. Преобладающее количество освобожденных из спецпоселения осталось на постоянное жительство в пределах мест поселений.

Совет Министров Коми СССР, обком КПСС и областной Совет депутатов трудящихся Кемеровской области, на территории которых расселено около 10 тысяч бывших кулаков, ходатайствуют об освобождении их из спецпоселения.

В связи с этим Комиссия просит рассмотреть вопрос о снятии с бывших кулаков ограничений по спецпоселению.

Кроме того, на учете спецпоселения состоит 75 226 человек немцев — местных жителей Дальнего Востока, Сибири, Урала, Средней Азии, Казахстана и других мест, откуда выселение немцев не производилось, и 34 665 человек немцев, мобилизованных в период Великой Отечественной войны для работы в промышленности, но не подвергавшихся выселению.

Преобладающее большинство немцев — уроженцев и жителей местностей, откуда выселение не производилось, на учете спецпоселения не состоит. Так, в Омской области из 46 386 немцев на учет было взято 1142 человека, в Алтайском крае из 17 567 человек — 1130, а в Чкаловской области из 14 300 — всего 399.

В результате этого создалось такое положение, когда в семье местного немца часть ее членов взята на учет спецпоселения, а другая часть на учете не состоит.

Учитывая, что бывшие кулаки на спецпоселении находятся длительное время, полностью включились в хозяйственную и культурную жизнь и прочно обосновались в новых местах жительства, а местные и мобилизованные в промышленность немцы выселению не подвергались, по месту своего постоянного жительства имеют собственные дома и приусадебные участки, Комиссия просит рассмотреть вопрос о снятии с учета спецпоселения бывших кулаков, выселенных в 1929–1933 годах, местных немцев и немцев, мобилизованных в период Отечественной войны для работы в промышленности, уроженцев и жителей Дальнего Востока, Сибири, Урала, Средней Азии, Казахстана и других мест, откуда выселение их не производилось.

Р. Руденко С. Переверткин И. Серов П. Кудрявцев

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 8. Д. 136. Л. 2–3. Копия. Машинопись.

13 августа 1954 г.

№ 78. п. XXII — О снятии ограничений по спецпоселению с бывших кулаков и других лиц.

Учитывая, что находящиеся на спецпоселении бывшие кулаки, выселенные в 1929–1933 годах из районов сплошной коллективизации, длительное время находятся на спецпоселении, прочно обосновались в местах настоящего жительства, а местные и мобилизованные для работы в промышленности немцы выселению не подвергались, на учет спецпоселения были взяты по месту их постоянного жительства, где они имеют собственные дома и приусадебные участки, в связи с чем дальнейшее применение ограничений по спецпоселению к этим лицам не вызывается необходимостью, ЦК КПСС постановляет:

снять ограничения по спецпоселению:

— с бывших кулаков, выселенных в 1929–1933 годах из районов сплошной коллективизации;

— с немцев — местных жителей Дальнего Востока, Сибири, Урала, Средней Азии, Казахстана и других мест, откуда выселение немцев не производилось;

— с немцев, мобилизованных в период Великой Отечественной войны для работы в промышленности, которые выселению не подвергались[60].

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 8. Д. 136. Л. 1. Подлинник. Машинопись.

26 августа 1954 г.

№ 80. п. ХV — О судебной практике по делам об антисоветской агитации.

Предложения Председателя Верховного Суда СССР т. Волина по данному вопросу в том виде, как они представлены, признать неправильными и не принимать[61].

Предложить т. Волину с учетом состоявшегося обмена мнениями на заседании Президиума ЦК КПСС обстоятельнее изучить данный вопрос и, если возникнет необходимость, внести свои предложения на рассмотрение в ЦК КПСС.

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 8. Д. 139. Л. 44. Подлинник. Машинопись.

28 августа 1954 г.

Министру внутренних дел Союза ССР товарищу Круглову С. Н.

По решению инстанций Комитетом государственной безопасности при Совете Министров Союза ССР и Прокуратурой СССР выселены следующие члены семей врага народа Берия и его сообщников[62] -

в Казахскую ССР:

Меркулова Лидия Дмитриевна — жена Меркулова и его мать Меркулова-Цинамзгварова Кетевана Николаевна;

Кобулова Анна Ивановна — жена Кобулова, его дочь Кобулова Светлана Богдановна, мать Кобулова Осана Погосовна и сестра Кобулова Наталья Захаровна;

Гоглидзе Евлалия Федоровна — жена Гоглидзе и его сын Гоглидзе Владимир Сергеевич;

Мешик Софья Ильинична — жена Мешика и его мать Мешик Варвара Мартыновна;

Деканозова Нора Тиграновна — жена Деканозова, его сын Деканозов Реджинальд Владимирович и жена сына Деканозова Циала (Валюся) Петровна, Арутюнова Варвара Мартыновна — мать жены Деканозова;

Влодзимирская Сусанна Яковлевна — жена Влодзимирского;

Кварацхелия-Антадзе Елена Дмитриевна — сестра Берия и ее муж Антадзе Акакий Николаевич, Кварацхелия-Квичидзе Тамара Дмитриевна — сестра Берия и ее муж Квичидзе Николай (Марк) Дмитриевич.

в Красноярский край:

Кварацхелия Иван Петрович — двоюродный брат Берия;

Кварацхелия Вахтанг Капитонович — племянник Берия с женой Кварацхелия Ларисой;

Берия-Лоладзе Анна (Анета) сестра Берия и ее муж Лоладзе Леван Исмаилович; Кварацхелия-Козляковская Сусанна Капитоновна — племянница Берия; Кварацхелия Александра Павловна — жена брата Берия.

Просим обеспечить содержание их на поселении и соблюдение ими соответствующего режима.

На высланных членов семей врага народа Берия[63] и его сообщников распространяется пункт 7 постановления Совета Министров СССР № 1439 — 649 с от 5 июля 1954 года[64].

Заместитель председателя Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР Лунев

Генеральный прокурор Союза ССР Руденко

ГА РФ. Ф. 8131. Оп. 32. Д. 4002. Л. 280–281. Заверенная копия. Машинопись.

9 сентября 1954 г.

ЦК КПСС

Согласно постановлению Совета Министров СССР от 29 мая 1949 года № 2214-856сс из Армянской ССР по решениям Особого Совещания выселено на спецпоселение в Алтайский край 3017 семей дашнаков.

При проведении выселения органами бывшего Министерства госбезопасности СССР к категории дашнаков без достаточных оснований отнесено свыше 3 тысяч человек. В настоящее время от этой категории лиц в партийные и советские органы, в МВД и Прокуратуру СССР поступает большое количество заявлений и жалоб на необоснованное их выселение.

После соответствующей проверки заявлений, при отсутствии оснований к содержанию на спецпоселении, МВД и Прокуратура СССР дела на этих лиц представляют в Верховный Суд СССР для отмены постановлений Особого Совещания о их выселении.

Учитывая, что материалы, послужившие основанием к выселению на спецпоселение дашнаков и членов их семей, оформлялись в МВД Армянской ССР и что существующий порядок рассмотрения дел на эту категорию в Верховном Суде СССР осложняет работу по пересмотру дел, Комиссия вносит предложение поручить Армянской республиканской комиссии по пересмотру дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления, рассматривать по поступающим жалобам и заявлениям дела на выселенных в 1949 году из Армянской ССР дашнаков и членов их семей и необоснованно выселенных из спецпоселения освобождать.

Проект постановления ЦК КПСС прилагается[65].

Р. Руденко, С. Круглов, И. Серов, К. Горшенин

ГА РФ. Ф. 8131. Оп. 32. Д. 3286. Л. 169. Заверенная копия. Машинопись.

* На первом листе записки имеются помета «В круговую: членам Президиума ЦК КПСС. На голосование. Тов. Булганин — за, тов. Маленков — за. В. Малин. 15/ХI.54», резолюции «За. К. Ворошилов. 16/ХI — 54», «За. Л. Каганович. 17/ХI — 54», «За. А. Микоян», «За. М. Первухин», «За. М. Сабуров. 19/ХI — 54», «За. В. Молотов» и еще одна помета «Тов. Руденко сообщено. В архив Президиума ЦК КПСС. В. Малин. 22. ХI.54». — Сост.

4 ноября 1954 г.

ЦК КПСС

В связи с жалобой художника Ефимова Б. Е. на имя товарища К. Е. Ворошилова Прокуратурой Союза ССР проверено дело Кольцова Михаила Ефимовича.

Проверкой установлено.

Кольцов М. Е., 1898 года рождения, член КПСС с 1918 года, до ареста член редколлегии газеты «Правда», депутат Верховного Совета РСФСР. Кольцов был арестован быв. НКВД СССР 14 декабря 1938 года по постановлению, утвержденному Берия, и осужден Военной Коллегией Верховного Суда СССР 1 февраля 1940 года к расстрелу по обвинению в принадлежности к антисоветскому заговору, шпионаже и проведении антисоветской агитации.

Кольцов обвинялся в том, что он в 1923 году примкнул к троцкистскому подполью и пропагандировал троцкистские идеи, в 1932 году был вовлечен Радеком в троцкистскую террористическую организацию и по заданию последнего установил контакт с агентами германской разведки.

Кроме того, Кольцов обвинялся также в том, что в 1935–1936 гг. он установил связь с агентами французской и американской разведок и передавал им секретные сведения.

На предварительном следствии Кольцов в предъявленном ему обвинении виновным себя признал, однако, в суде от своих показаний отказался и пояснил, что эти показания им были даны в результате применения к нему мер физического воздействия. Из оперативных материалов НКВД СССР видно, что к Кольцову в процессе следствия действительно применялись незаконные методы следствия.

В деле Кольцова имеются показания Гиршфельда Е. В. и Гнедина С. А. о принадлежности Кольцова к антисоветскому заговору, существовавшему в Наркоминделе, однако, эти лица еще в процессе следствия от своих показаний отказались и заявили, что они оговорили себя и других лиц в результате незаконных методов ведения следствия.

Изобличавшая Кольцова в принадлежности к троцкистской организации, существовавшей среди литераторов, бывший сотрудник редакции газеты «Правда» Леонтьева от своих показаний также отказалась. Будучи допрошена в 1954 году, Леонтьева охарактеризовала Кольцова с положительной стороны и заявила, что в 1938 году она оговорила Кольцова в результате применения к ней незаконных методов следствия.

Просмотром дела по обвинению Радека установлено, что он никаких показаний в отношении Кольцова не дал.

Таким образом проверкой установлено, что Кольцов был арестован и осужден необоснованно.

Прокуратура СССР считает возможным внести протест на приговор Военной Коллегии Верховного Суда СССР по делу Кольцова Михаила Ефимовича на предмет прекращения дела за отсутствием в действиях Кольцова состава преступления и его посмертной реабилитации.

Прошу Вашего согласия[66].

Р. Руденко

АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 440. Л. 1–2. Подлинник. Машинопись.

* На первом листе записки имеются резолюции: «Чл[енам] През[идиума] ЦК. Согласен. Н. Хрущев», «За — Г. Маленков», «За — В. Молотов», «За — Булганин», «За — К. Ворошилов», «За — Л. Каганович», «За — А. Микоян», «За — М. Первухин. 7/ХI> и помета «Т. Руденко сообщено. В архив Президиума ЦК КПСС. В. Малин. 22.XI.54 г.». — Сост.

10 ноября 1954 г.

ЦК КПСС

Прокуратурой СССР проверено дело по обвинению быв. народного комиссара совхозов СССР Демченко Н. Н. Проверкой установлено.

Демченко Николай Нестерович, 1896 года рождения, член КПСС с 1916 года, исключен в связи с арестом, был арестован 22 июля 1937 года НКВД СССР и осужден 29 октября 1937 года Военной Коллегией Верховного Суда СССР к расстрелу по обвинению в принадлежности к антисоветскому заговорщическому центру на Украине.

На предварительном следствии Демченко признал себя виновным в антисоветской деятельности, однако в судебном заседании отказался от этих показаний и заявил, что на предварительном следствии он себя оговорил.

Несмотря на это, Военная Коллегия Верховного Суда в составе председательствовавшего армвоенюриста Ульриха и членов бригвоенюристов Рутьмана и Преображенцева, рассмотрев это дело в течение 5 минут, вынесла в отношении Демченко обвинительный приговор.

В протоколе судебного заседания отмечено, что при рассмотрении дела Демченко были оглашены показания Якира. Однако, в деле Демченко протокола допроса Якира нет.

В процессе настоящей проверки было изучено дело по обвинению Якира И. Э. и установлено, что ни на предварительном следствии, ни в суде Якир никаких показаний в отношении Демченко не давал.

Что касается показаний Буценко, Литовченко, Шелехес и Прядченко, протоколы допросов которых приобщены к делу Демченко, то их показания являются неконкретными и противоречивыми.

Таким образом, проверкой установлено, что Демченко был арестован и осужден необоснованно.

Прокуратура СССР считает возможным опротестовать приговор Военной Коллегии Верховного Суда СССР по делу Демченко на предмет прекращения дела за отсутствием в действиях Демченко состава преступления и его посмертной реабилитации.

Прошу Вашего согласия.

Р. Руденко

АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 440. Л. 15–16. Подлинник. Машинопись.

* На первом листе записки имеются помета «В круговую. Членам Президиума ЦК КПСС. На голосование. Тов. Булганин — за, тов. Маленков — за. В. Малин. 15. ХI-54 г.», резолюции «За — В. Молотов», «За — К. Ворошилов», «За — Л. Каганович. 17-ХI.54 г.», «За — А. Микоян», «За — М. Сабуров. 19. ХI-54 г.», «За — М. Первухин. 20/ХI» и еще одна помета «Т. Руденко сообщено. В архив Президиума ЦК КПСС. В. Малин. 22.ХI.54». — Сост.

12 ноября 1954 г. ЦК КПСС

Произведенной Прокуратурой СССР проверкой уголовного дела по обвинению Михайлова (Коцелененбогена) Михаила Ефимовича, быв. секретаря Московского, а затем Калининского и Воронежского обкомов ВКП(б), в связи с жалобой его жены Цельмс Л. Ю., и дополнительным расследованием по этому делу установлено.

Михайлов был осужден 1 августа 1938 года Военной Коллегией Верховного Суда СССР к расстрелу (приговор приведен в исполнение). Он был признан виновным в том, что:

1) с 1932 года являлся активным членом антисоветской террористической организации правых и под руководством участников этой организации — бывшего работника аппарата ЦК ВКП(б) Левина А. А. и бывшего наркомзема СССР Яковлева Я. А. проводил подрывную работу в сельском хозяйстве Московской, а затем Калининской и Воронежской областей;

2) работая секретарем МК ВКП(б), Михайлов лично завербовал в антисоветскую организацию ряд секретарей районных комитетов ВКП(б), заместителя уполномоченного комитета заготовок Копелева и руководил контрреволюционной деятельностью этих лиц, а в 1935–1936 гг. создал в Калининской области несколько террористических групп для осуществления террористических актов против руководителей ВКП(б) и Советского Правительства;

3) с целью дискредитации колхозного строя организовал в пограничных с Латвией районах Калининской области самоликвидацию 30 колхозов;

4) с целью подрыва обороноспособности СССР законсервировал ряд работ по укреплению советско-латвийской государственной границы;

5) поддерживал шпионские связи с бывшим секретарем Бобрикского райкома ВКП(б) Еновым и через него передавал врагу народа Уборевичу секретные сведения, составлявшие государственную тайну.

Следствие по делу Михайлова М. Е. велось с грубыми нарушениями закона.

Михайлов М. Е. был арестован 10 ноября 1937 года без санкции прокурора. Обвинение Михайлову не было предъявлено. К его делу приобщены никем не подписанные и не заверенные копии протоколов допросов 20 лиц, арестованных в 1937 году управлением НКВД по Калининской области, с показаниями которых Михайлов ознакомлен не был. По фактам, которые ему вменялись в вину, и по показаниям других лиц Михайлов ни разу не допрашивался.

В начале следствия у Михайлова М. Е. были отобраны собственноручно написанные им 2 черновика заявлений на имя Ежова и 2 черновых наброска его показаний, в которых Михайлов называл себя участником антисоветской террористической организации правых и приводил названные выше факты своей контрреволюционной деятельности. Однако в дальнейшем Михайлов от этих своих заявлений и показаний отказался и стал категорически отрицать свою вину.

Дело Михайлова М. Е. велось сотрудниками 4 отдела ГУГБ НКВД СССР Гатовым М. Л. и Глебовым-Юфа 3. Н., которые в 1938 году сами были арестованы, как участники контрреволюционной организации в аппарате ГУГБ НКВД СССР и осуждены к расстрелу.

Показания Глебова-Юфа, имеющиеся в его архивно-следственном деле, и показания допрошенных в настоящее время бывших оперуполномоченных 4 отдела ГУГБ Неймана Е. И. и ныне арестованного Родоса Б. В., свидетельствуют о том, что добиваясь от Михайлова показаний, следователи его избивали и применяли другие незаконные методы следствия. Так, на очной ставке с Левиным А. А. в Лефортовской тюрьме Михайлова избивали Ежов, Фриновский, Каруцкий и другие бывшие руководящие работники НКВД СССР.

При рассмотрении дела в Военной коллегии Верховного Суда СССР 1 августа 1938 года Михайлов виновным себя также не признал и вновь отказался от всех своих заявлений и показаний.

Свидетели в суд не вызывались.

Изучением архивно-следственных материалов на лиц, проходивших по делу Михайлова, и допросами свидетелей установлено, что обвинение против Михайлова было сфальсифицировано.

Названные Михайловым М. Е. лица, с которыми он якобы был связан по контрреволюционной деятельности, Копелев С. Л., Енов и другие в числе 14 человек, на следствии никаких показаний о Михайлове не давали. Только Яковлев Я. А. и Левин А. А., допрошенные в один и тот же день 11 ноября 1937 года (т. е. на следующий день после ареста самого Михайлова), показали о нем, как об участнике контрреволюционной организации правых, хотя до того они на допросах Михайлова вообще не называли.

Однако эти показания Яковлева и Левина имели весьма противоречивый и неконкретный характер, расходились с показаниями самого Михайлова и не были подтверждены другими свидетелями. Кроме того, при оценке показаний Яковлева Я. А. следует иметь в виду то, что, по свидетельству бывшего сотрудника 5 отдела ГУГБ НКВД СССР Казакевича В. М. (допрошен 21 августа 1954 года), Яковлев дважды отказывался от своих показаний, а затем после применения к нему мер физического воздействия вновь подтверждал их.

Показания о Михайлове 20 арестованных, копии протоколов допросов, которые были приобщены к его делу, также не могут служить доказательством вины Михайлова М. Е. Из числа названных лиц 10 человек от всех своих показаний отказались, заявив, что давали их вынужденно, после применения к ним мер физического воздействия (эти лица освобождены), а остальные арестованные, хотя и были осуждены, но никаких компрометирующих Михайлова показаний не давали. Всех этих лиц допрашивали бывшие работники управления НКВД по Калининской области: Никонов А. Н., Листенгурт Р. Н., Рождественский А. К., Ягодкин А. А., Моисеев Н. Г., Лисицин А. Н. и другие, которые в 1938–1939 гг. за факты фальсификации следственных дел и извращенные методы следствия сами были арестованы и осуждены, в том числе Никонов, Листенгурт, Рождественский и Лисицин — к расстрелу.

Обвинение Михайлова М. Е. во вредительской деятельности в сельском хозяйстве и организации самороспуска 30 колхозов в пограничных с Латвией районах Калининской области является неосновательным.

Из справки Министерства сельского хозяйства СССР «О состоянии сельского хозяйства Калининской области в 1935–1940 годах» видно, что площади зерновых культур в колхозах, посевы льна-долгунца, посевные площади картофеля и овощей, поголовье свиней, овец, коз, крупного рогатого скота и другие показатели за период работы Михайлова в Калининской области улучшались из года в год, что, конечно, не могло бы иметь места при вредительской системе ведения сельского хозяйства. В декабре 1935 года «за выщающиеся успехи в области сельского хозяйства и промышленности и за перевыполнение государственных планов по сельскому хозяйству» Михайлов был награжден орденом Ленина.

Никаких данных о вредительстве в сельском хозяйстве Московской и Воронежской областей в деле Михайлова нет.

Обвинение Михайлова в том, что он с целью подрыва обороноспособности СССР законсервировал ряд работ по укреплению советско-латвийской границы и поддерживал шпионские связи с Еновым, через которого якобы передавал Уборевичу секретные сведения, является вымышленным.

Допрошенный в июле 1954 года бывший командир 2 стрелкового корпуса генерал-лейтенант Смирнов И. К. показал, что в 1936–1937 гг. он лично отвечал за охрану советско-латвийской границы и поэтому хорошо знает, что в тот период на границе с Латвией «у нас никаких военных укреплений не было, а, следовательно, и консервации оборонных работ не могло быть».

Таким образом, следует прийти к выводу, что Михайлов (Коцелененбоген) М. Е. был арестован и осужден совершенно неосновательно.

Также неосновательно Особым Совещанием при НКВД СССР была осуждена к 5 годам ссылки жена Михайлова — Цельмс Лайма Юльевна, член партии с 1919 года по 1938 год, проживающая в настоящее время в г. Рига. Дело по обвинению Цельмс Л. Ю. подлежит прекращению.

Считаю, что дело по обвинению Михайлова М. Е. ввиду отсутствия в его действиях состава преступления подлежит прекращению с посмертной реабилитацией Михайлова М. Е.

Прошу Вашего согласия.

Генеральный прокурор СССР Р. Руденко

АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 440. Л. 19–23. Подлинник. Машинопись.

15 ноября 1954 г.

ЦК КПСС

Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 1 сентября 1953 года «Об упразднении Особого совещания при министре внутренних дел СССР»[67] рассмотрение жалоб и заявлений по делам на лиц, осужденных бывшей коллегией ОГПУ, тройками НКВД — УНКВД и Особым совещанием при НКВД — МГБ — МВД СССР возложено на Прокуратуру СССР с предварительным заключением по этим делам Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР.

В соответствии с установленным порядком жалобы и заявления по этим делам с заключением периферийных органов поступают в Комитет госбезопасности при Совете Министров СССР, где рассматриваются повторно и затем с заключениями Комитета направляются в Прокуратуру СССР.

Таким образом, наряду с расследованием дел на арестованных, а также рассмотрением архивно-следственных дел центрального аппарата в Комитет госбезопасности поступает значительное количество архивно-следственных дел, ранее уже рассмотренных местными органами КГБ, на лиц, отбывших наказание по решениям бывшей Коллегии ОГПУ, троек НКВД — УНКВД и Особого совещания при НКВД — МГБ — МВД СССР.

В результате этого в настоящее время в центральном аппарате Комитета госбезопасности скопилось большое количество пересмотренных дел по жалобам и заявлениям, которые не могут быть рассмотрены в ближайшее время.

Дела на лиц, отбывающих наказание, пересматриваются Центральной и местными комиссиями по пересмотру уголовных дел.

В целях более оперативного рассмотрения жалоб и заявлений от лиц, отбывших наказание, считали бы целесообразным установить, что жалобы и заявления от лиц, отбывших наказание по решениям бывшей Коллегии ОГПУ, троек НКВД — УНКВД и Особого совещания при НКВД — МГБ — МВД СССР, рассматриваются органами Прокуратуры и Комитета госбезопасности в порядке, устанавливаемом Прокуратурой СССР и Комитетом государственной безопасности при Совете Министров СССР.

Порядок рассмотрения жалоб и заявлений по делам осужденных, отбывших наказание, нам представляется следующим:

1. Жалобы и заявления от лиц, отбывших наказание по решениям бывшей Коллегии ОГПУ, троек НКВД — УНКВД и Особого совещания при НКВД — МГБ — МВД СССР, рассматриваются комитетами государственной безопасности республик (не имеющих областного деления), областными и краевыми управлениями Комитета госбезопасности.

2. Рассмотренные жалобы вместе с заключениями местных органов КГБ направляются соответствующим прокурорам республик, краев и областей для внесения ими представления об опротестовании неправильности осуждения или подтверждения отказа в пересмотре решения по делу.

3. Представления прокурора со всеми материалами дела направляются Генеральному прокурору СССР для окончательного решения вопроса о внесении протеста в Верховный Суд Союза ССР или отклонения ходатайства о пересмотре дела.

Такой порядок повысит ответственность работников прокуратуры и местных органов КГБ и ускорит рассмотрение жалоб и заявлений.

В связи с этим необходимо внести изменения в Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР от 1 сентября 1953 года.

Проект Указа прилагаем[68].

Просим Вашего согласия[69].

Генеральный прокурор Союза ССР Р. Руденко

Председатель Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР И. Серов

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 8. Д. 168. Л. 146–148. Копия. Машинопись.

18 ноября 1954 г.

Председателю Президиума Верховного Совета Союза ССР товарищу Ворошилову К. Е.

По вопросу рассмотрения писем и заявлений граждан о судьбе их родственников, репрессированных органами НКВД в 1937–1938 годах, докладываем.

С 1939 года на заявления родственников лиц, осужденных к расстрелу Коллегией ОГПУ, тройками ПП ОГПУ, Особой комиссией НКВД и Прокуратуры СССР, тройками НКВД — УНКВД в 1937–1938 годах, а позже Особым совещанием и Военной Коллегией Верховного Суда СССР, органами МВД и государственной безопасности даются ответы, что эти лица «осуждены к 10 годам лишения свободы без права переписки».

В связи с тем, что со времени осуждения указанных лиц прошло более 10 лет, подобные ответы заявителей не удовлетворяют, т. к. без соответствующих документов о судьбе осужденных их родственники не в состоянии разрешить правовые и другие вопросы (оформление наследства, разделение имущества, получение пенсии и т. д.).

Сообщать же заявителям о действительной мере наказания их родственников в данное время нецелесообразно, т. к. ранее им выдавались справки об осуждении последних к 10 годам лишения свободы.

В целях разрешения создавшегося положения Прокуратурой СССР, Министерством внутренних дел СССР и Комитетом государственной безопасности при Совете Министров СССР были разработаны и 19 июня 1954 года № 1497-с представлены в ЦК КПСС на рассмотрение следующие предложения:

На заявления родственников лиц, осужденных к расстрелу, со дня ареста которых прошло свыше 10 лет, объявлять устно, что осужденные умерли в местах заключения.

Такие ответы, как правило, давать только членам их семей: родителям, жене-мужу и детям.

При необходимости разрешения родственниками осужденных правовых и имущественных вопросов выдавать справки о смерти осужденных через органы ЗАГСа.

Право выдачи справок об осужденных за антисоветскую деятельность предоставить органам Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР, а по делам органов милиции — Министерству внутренних дел СССР.

По делам, рассмотренным Военной коллегией Верховного Суда СССР, выдачу справок возложить на Военную Коллегию Верховного Суда СССР.

По указанным предложениям решения еще не имеется[70].

С. Круглов К. Горшенин

Р. Руденко И. Серов А. Волин

ГА РФ. Ф. 8131. Оп. 32. Д. 3286. Л. 264–265. Заверенная копия. Машинопись.

* На первом листе записки имеется резолюция «За. Н. Хрущев» и пометы «Разослать членам Президиума ЦК КПСС (указание тов. Хрущева). В. Малин. 29. ХI.54» и «Архив. В. Чернуха. 8. ХII.54». — Сост.

19 ноября 1954 г.

ЦК КПСС

15 ноября 1954 года Центральной Комиссией по пересмотру уголовных дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления, рассмотрено и прекращено за отсутствием состава преступления уголовное дело по обвинению бывшего секретаря ЦК КП(б) Узбекистана Азимова Сулеймана и других лиц.

Кроме Азимова по этому делу были арестованы бывший заместитель заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК КП(б) Узбекистана Хусаинов Сатты, бывший зав. отделом редакции газеты «Кзыл-Узбекистан» Джалалов Тухтасун, литературный сотрудник этой же газеты Латыфов Юнус, литературный сотрудник журнала «Муштун» Расулев Гафур, секретарь редакции журнала «Яш-кух» Адылов Амиль, зав. учебной частью средней школы Хашимов Абид, а также повар артели «Таракчи» Иминов Сали.

Установлено, что уголовное дело по обвинению указанных выше лиц было возбуждено в 1941 году бывшим наркомом внутренних дел Узбекской ССР Кобуловым Амаяком, при полном отсутствии доказательств виновности Азимова С. и других обвиняемых в совершении каких-либо контрреволюционных преступлений.

После того, как А. Кобулов применил к арестованным избиения и пытки, обвиняемый Джалалов дал показания, что он входил якобы в состав националистической повстанческой организации, созданной секретарем ЦК КП(б) Узбекистана Азимовым, и по заданию последнего завербовал в эту организацию Иминова и Хашимова.

Об обстоятельствах, при которых он якобы сделался членом контрреволюционной организации, Джалалов показал, что, встречаясь с Азимовым в феврале и июне 1940 года, он узнал от него о контрреволюционной деятельности Азимова. Кроме того Джалалов показал, что в сентябре 1941 года, прогуливаясь по городу, он случайно зашел на квартиру Азимова, где в это время происходило «антисоветское сборище» с участием профессора Кара-Ниязова (в то время зам. председателя Совнаркома УзССР, ныне Президента Академии Наук Узбекистана) и Юлдашева (бывш. секретаря Ташкентского обкома партии). Азимов якобы представил собравшимся Джалалова как «своего человека», после чего они стали обсуждать методы активизации антисоветской деятельности. Несмотря на то, что показания Джалалова были явно неправдоподобны хотя бы потому, что в 1940 году он не мог вести в Ташкенте разговоров контрреволюционного характера с Азимовым, так как последний после тяжелого ранения, полученного при автокатастрофе, находился на излечении в городе Сочи, эти полученные путем преступных методов следствия показания послужили поводом для арестов Азимова и других и расправы с арестованными.

Лично участвуя в избиениях арестованных, А. Кобулов добился от них признаний в контрреволюционных преступлениях, после чего дело было направлено на рассмотрение Особого Совещания при НКВД СССР.

Следствие по делу велось с грубым нарушением закона. Так, обвинительное заключение по делу было составлено 24 июня 1942 года, а об окончании следствия обвиняемым объявлено только 1–2 июля 1942 года.

11-12 августа 1942 года без всяких оснований к этому арестованным было предъявлено дополнительное обвинение в подготовке вооруженного восстания против Советской власти.

12 августа 1942 года, т. е. в тот день, когда арестованным предъявлялось в Ташкенте это клеветническое дополнительное обвинение, в Москве состоялось уже решение Особого Совещания по делу, которым Хусаинов и Латыфов были осуждены к смертной казни — расстрелу, Азимов и Джалалов к тюремному заключению сроком на 10 лет каждый, а остальные обвиняемые к разным срокам лишения свободы.

На основании этого решения Хусаинов и Латыфов были расстреляны; обвиняемый Расулев умер, находясь в лагере, а остальные подсудимые после отбытия наказания направлены в ссылку на поселение.

Центральной Комиссией по пересмотру уголовных дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления, Хусаинов, Латыфов и Расулев посмертно реабилитированы, в отношении остальных осужденных дано указание об освобождении их из ссылки.

Главный виновник фальсификации этого дела враг народа Кобулов А. за изменническую деятельность осужден Военной Коллегией Верховного Суда СССР к высшей мере наказания — расстрелу[71].

Генеральный прокурор СССР Р. Руденко

АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 440. Л. 24–26. Подлинник. Машинопись.

* На первом листе записки имеются пометы «Разослать членам Президиума ЦК КПСС (указание тов. Хрущева). 29.ХI.54. Шуйский, В. Малин» и «В архив. В. Чернуха. 8. ХII.54». — Сост.

19 ноября 1954 г.

Первому секретарю ЦК КПСС товарищу Хрущеву Н. С.

По Вашему поручению в связи с жалобой Рубеновой Т. Р. прокуратурой произведено расследование по делу отца жалобщицы Рубенова Рубена Гукасовича.

Рубенов Р. Г. являлся членом коммунистической партии с 1917 года и до ареста работал секретарем Фрунзенского РК, секретарем Московского Комитета, секретарем ЦК Компартии Азербайджана и руководителем группы КПК при ЦК ВКП(б).

15 сентября 1937 года Рубенов был арестован НКВД СССР и 27 ноября 1937 года Военной Коллегией Верховного Суда СССР осужден к ВМН за то, что «с 1928 года являлся участником антисоветской террористической правотроцкистской организации, в которую вовлечен был врагом народа Ломинадзе».

21 и 23 сентября 1937 года от арестованного Рубенова Р. Г. были отобраны письменные объяснения, в которых он признал себя виновным в том, что примыкал к группе, состоявшей из бывших ответственных работников Закавказья. Участники этой группы, как пишет Рубенов, открыто высказывались о связях Берия с муссаватистской охранкой и, питая недоверие к его деятельности, пытались различными путями, в том числе используя свои близкие отношения с Серго Орджоникидзе, добиться снятия Берия с руководства Закавказьем и Грузией.

30 сентября 1937 года составлено два протокола допроса Рубенова, отпечатанные на машинке, в которых в острой форме излагается контрреволюционная деятельность Рубенова.

Произведенным по Вашему поручению расследованием установлено, что «признательные» показания Рубенова о якобы имевшей место с его стороны контрреволюционной деятельности не соответствуют действительности, и Рубенов Р. Г. был арестован и осужден неосновательно.

По заключению прокуратуры Военная Коллегия Верховного Суда СССР 17 ноября 1954 года дело Рубенова Рубена Гукасовича прекратила за отсутствием в его действиях состава преступления.

П. Баранов

АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 440. Л. 27–28. Подлинник. Машинопись.

20 ноября 1954 г.

Секретарю ЦК КПСС товарищу Хрущеву Никите Сергеевичу

Заявление* [* Подчеркнуто автором. — Сост.]

от Богомоловой-Гамарник К. Б.

Я решила Вас побеспокоить и обратиться с большой просьбой уделить немного внимания моему делу. В 1937 году 13 июня, работая в Москве в облпрокуратуре, я была исключена из рядов компартии по признакам того, что я являюсь сестрой Гамарника.

В 1937 году 2 августа я была арестована, а в 1938 году решением Особого совещания МВД осуждена к 8-ми годам лагерей как член семьи Гамарника.

У меня была своя жизнь; начиная с 14-тилетнего возраста я начала свою трудовую жизнь, а в 1921 году, живя и работая в Киеве, вступила в ряды комсомола, а в 1927 году в ряды компартии.

До 1933 года я все время жила и работала в Киеве (в Киевском госбанке, в Гор [отделе] К[онтрольной] К[омиссии] РКИ, в Ленинском райкоме партии, одновременно будучи на руководящей выборной работе КСМ).

В 1933 году с санкции парторганизации я переехала в Москву, работала там в Московском горкоме партии, а позднее в органах прокуратуры (Подольская и областная).

Будучи в партии на протяжении 10 лет, а в КСМ 16 лет, я работала преданно и честно, никогда не подвергалась никаким взысканиям и замечаниям.

Муж мой Богомолов Андрей Николаевич был членом партии с 1919 года (в 1937 году работал одним из секретарей Московского горкома партии) был арестован тоже в 1937 году позднее меня на месяц, о нем мне ничего неизвестно.

Уходя из дома, я оставляла двух малолетних детей, сына 8-ми лет и дочь 2-х лет. Сын мой в 16-тилетнем возрасте (в мое отсутствие) трагически погиб под машиной в Москве. Дочь мою воспитали родные, она и сейчас продолжает жить с родными мужа, не признавая меня как мать.

Будучи в заключении в Карлаге МВД на протяжении многих лет я работала на культработе, отдавая все свои силы на мобилизацию заключенных на выполнение и перевыполнение производственных заданий, особенно в период Отечественной войны.

Я понимаю, что все написанное мною не может служить подтверждением моих слов, но я знаю, что у Вас есть все возможности для проверки всей моей жизни, об этом я и прошу.

Год тому назад мною была заполнена анкета о снятии судимости и даны характеристики со всех организаций, где я работала.

Умоляю Вас, верните меня к жизни, дайте мне возможность быть равноправным гражданином моей любимой Родины, дороже которой для меня ничего в жизни нет. Помогите мне вернуть мою единственную дочь!

Мой адрес: Караганда, 21, стройуправление № 2[72].

Богомолова

РГАНИ. Ф. 5. Оп. 47. Д. 89. Л. 32–33. Подлинник. Машинопись.

* На первом листе записки имеются резолюции «Согласен. Н. Хрущев», «За. Булганин», «За. Г.Маленков», «За. В. Молотов», «За. М. Первухин», «За. М. Сабуров», «За. Л. Каганович», «За. К. Ворошилов», «За. А. Микоян» и помета «Тов. Руденко сообщено. В архив Президиума ЦК. 8.XII.54. В. Малин». — Сост.

1 декабря 1954 г.

ЦК КПСС

В связи с заявлением гр[аждан]ки Шапиро Н. И., адресованным товарищу Г. М. Маленкову, Прокуратурой СССР проверено дело по обвинению ее мужа Акулова Ивана Алексеевича.

Акулов И. А., 1888 года рождения, член КПСС с 1907 года, бывший секретарь ЦИК СССР и член бюро КПК при ЦК ВКП(б), был арестован НКВД СССР 23 июля 1937 года, как участник троцкистской организации и военного заговора, 29 октября 1937 года Акулов осужден Военной Коллегией Верховного Суда СССР к расстрелу.

По приговору суда Акулов признан виновным в том, что, являясь с 1927 года кадровым троцкистом, он вел подрывную работу против ВКП(б) и Советского правительства. По директиве троцкистского центра, полученной от Пятакова, проводил вредительскую работу на шахтах Донбасса.

Кроме того, Акулов признан виновным в том, что в 1933 году был вовлечен Якиром в военно-фашистский заговор и через Бухарина осуществлял связь с центром правых.

На предварительном следствии Акулов виновным себя признал, однако, в суде от своих показаний отказался и заявил, что все его показания, которые он давал на предварительном следствии, являются вымышленными и даны им в состоянии потери воли.

Акулов показал также, что троцкистом он никогда не был, наоборот, все время боролся с троцкизмом, вредительством не занимался и встреч с Пятаковым не имел. С Якиром, Бухариным и Гамарником он встречался, однако никаких разговоров о преступной деятельности с ними не вел.

В деле Акулова, кроме двух протоколов его допроса и заявления на имя следователя, никаких доказательств его виновности нет.

Просмотром архивно-следственных дел на Пятакова, Тухачевского, Якира, Бухарина, Лившица, Мрачковского, Балицкого, Постоловского и других, с которыми по показаниям Акулова на предварительном следствии, он был связан по преступной деятельности, установлено, что Акулов по показаниям этих лиц не проходит, никто из них Акулова, как троцкиста и участника военно-фашистского заговора, не назвал.

Таким образом, проверкой установлено, что Акулов был арестован и осужден необоснованно.

Прокуратура СССР считает возможным внести протест на приговор Военной Коллегии Верховного Суда СССР по делу Акулова Ивана Алексеевича на предмет прекращения дела за отсутствием в действиях Акулова состава преступления и его посмертной реабилитации.

Прошу Вашего согласия.

Р. Руденко

АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 440. Л. 34–35. Подлинник. Машинопись.

* На первом листе записки имеются резолюции «Чл[енам] Презид[иума] ЦК. Согласен. Н.Хрущев. 11/ХII», «За. Булганин», «За. К. Ворошилов», «За. Г.Маленков», «За. Л. Каганович», «За. А. Микоян», «За. В. Молотов», «За. М. Первухин», «За. М. Сабуров» и помета «Тов. Руденко сообщено. В архив Президиума ЦК. В. Малин. 4.I.55». — Сост.

9 декабря 1954 г.

ЦК КПСС

Прокуратурой СССР проверено дело по обвинению Корытного Семена Захаровича.

Проверкой установлено:

Корытный Семен Захарович, 1900 года рождения, бывш. член КПСС с 1919 года, бывш. секретарь Московского городского комитета партии, был арестован 26 июня 1937 года и Военной Коллегией Верховного Суда СССР 15 августа 1939 года, как активный участник контрреволюционной троцкистской террористической организации, осужден к расстрелу.

На протяжении почти двух месяцев после ареста Корытный виновным себя не признавал, а затем 21 августа 1937 года Абакумовым, работавшим в то время оперативным уполномоченным 4 отдела Главного управления госбезопасности НКВД СССР, от Корытного были получены собственноручные показания о том, что он с 1934 года являлся одним из руководителей Московского областного центра контрреволюционной троцкистской организации, в которую был вовлечен Фурером — бывш. заведующим культпропотделом Московского комитета партии.

На последующих допросах у Абакумова Корытный дал развернутые показания о проводимой контрреволюционной деятельности троцкистской организации и ее членов.

В судебном заседании Военной Коллегии Верховного Суда СССР Корытный виновным себя не признал и заявил, что на предварительном следствии он дал вымышленные показания и оговорил других лиц по принуждению следователей.

К делу Корытного приобщены копии протоколов допросов арестованных по другим делам Богомолова, Танина-Цурикова, Крымского, Зиндера, Филатова, Матусова и других лиц, которые на предварительном следствии дали показания о причастности Корытного к троцкистской организации. Однако эти показания были получены от них уже после ареста Корытного, вызывают серьезные сомнения в их правдоподобности и потому не могут быть положены в основу обвинения Корытного.

Так, Богомолов и Танин-Цуриков в суде виновными себя не признали и от данных на предварительном следствии показаний отказались еще до окончания следствия по делу Корытного. Однако это обстоятельство в деле Корытного отражения не нашло и от суда было скрыто.

Арестованные Крымский, Зиндер и Акулов на предварительном следствии показали, что Корытный по контрреволюционной деятельности был связан с Якиром, Тухачевским, Гамарником и другими заговорщиками.

Акулов впоследствии от этих показаний отказался.

Проверкой же дела, по которому осуждены Якир, Тухачевский и другие заговорщики, установлено, что никто из них показаний на Корытного не дал.

По показаниям Филатова и Быкова, как участник троцкистской организации, проходит Коган Е. С., с которой Корытный был якобы связан по контрреволюционной деятельности, однако Коган, как это установлено проверкой, в троцкистской организации не состояла и в настоящее время полностью реабилитирована[73].

Арестованные Матусов, Федосеев, Крымский, Грехов и Порташников в числе участников троцкистской организации назвали Коллер, Бабину и Прищепчик М., но последние, будучи арестованными, виновными себя не признали и свое участие в контрреволюционной троцкистской организации отрицали.

Все это дает основание сделать вывод о том, что Корытный был осужден неосновательно, по непроверенным и сфальсифицированным материалам.

В связи с этим, Прокуратура СССР считает возможным внести протест по делу Корытного С. З. на предмет отмены приговора Военной Коллегии Верховного Суда и посмертной реабилитации Корытного[74].

Прошу Вашего согласия.

Р. Руденко

АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 440. Л. 37–39. Подлинник. Машинопись.

9 декабря 1954 г.

№ 97. п. XXXVII — О порядке рассмотрения жалоб и заявлений от лиц, отбывших наказание по решениям бывшей коллегии ОГПУ, троек НКВД — УНКВД и Особого совещания при НКВД — МГБ — МВД СССР[75].

Согласиться с предложением Генерального прокурора СССР (т. Руденко) и Председателя Комитета Госбезопасности при Совете Министров СССР (т. Серова) об изменении порядка рассмотрения жалоб и заявлений от лиц, отбывших наказание по решениям бывшей коллегии ОГПУ, троек НКВД — УНКВД и Особого совещания при НКВД — МГБ — МВД СССР, установленного Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 сентября 1952 года «Об упразднении Особого совещания при Министре внутренних дел СССР»[76].

2. Установить, что жалобы и заявления от лиц, отбывших наказание по решениям бывшей коллегии ОГПУ, троек НКВД — УНКВД и Особого совещания при НКВД — МГБ — МВД СССР рассматриваются прокурорами республик (не имеющих областного деления), краев и областей, военными прокурорами округов и транспортными прокурорами, по месту совершения преступления.

В тех случаях, когда прокуратура признает необходимым материалы, послужившие основанием для осуждения, проверить через органы КГБ, прокурор поручает соответствующим органам Комитета госбезопасности провести проверку и представить ему заключение.

3. При установлении неправильного осуждения эти дела с представлением соответствующего прокурора о принесении протеста в Верховный суд СССР направляются Генеральному прокурору СССР.

4. Утвердить проект Указа Президиума Верховного Совета СССР по этому вопросу.

Приложение к прот. № 97, п. XXXVII.

УКАЗ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СОЮЗА ССР

Во изменение статьи 2 Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 1 сентября 1953 года «Об упразднении Особого совещания при Министре внутренних дел» установить, что жалобы и заявления от лиц, отбывших наказание по решениям бывшей коллегии ОГПУ, троек НКВД — УНКВД и Особого совещания при НКВД — МГБ — МВД СССР, рассматриваются органами прокуратуры в порядке, устанавливаемом Генеральным Прокурором СССР.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР Секретарь Президиума Верховного Совета СССР

Москва, Кремль

«декабря 1954 года.

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 8. Д. 173. Л. 114–115. Подлинник. Машинопись.

27 декабря 1954 г.

Уважаемый Никита Сергеевич!

В соответствии с Вашим согласием оказать нам помощь в деле реабилитации, направляю Вам список работников моего конструкторского бюро, репрессированных органами НКВД в 1937–1938 годах и освобожденных досрочно, со снятием судимости, постановлениями Президиума Верховного Совета Союза ССР.

Приложение: список на 9 листах (м[оторное] б[юро] № 4552)[77].

А. Туполев

АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 440. Л. 59–69. Копия. Машинопись.