IX

Попытки войти в контакт с Западом

Согласно Статуту КОНР ген. Георгий Николаевич Жиленков был главой «Информбюро», которое представляло интересы Движения в отношениях с прессой. Главным его заданием было информировать общественность об Освободительном Движении. Судя по документам, а также согласно свидетельствам участников Движения, Жиленков не подходил для этой должности. Во время критического развала Рейха, когда моральной обязанностью КОНР было сделать все возможное для спасения добровольцев, попавших в плен западных союзников и оказавшихся под угрозой насильственной репатриации в Советский Союз, ген. Жиленков не сделал ничего.

Инициатором переговоров, вместо Жиленкова, был Юрий Сергеевич Жеребков, прежний эмигрант из Парижа, один из немногих в окружении Власова, который владел иностранными языками и был знаком с западным миром. Жеребков встретился с Власовым в Берлине в 1943 году и предоставил себя в распоряжение КОНР. Власов назначил его шефом «Секции по делам сношений с правительственными учреждениями», которая находилась в ведении Жиленкова. Начиная с этого времени, Жеребков активно и энергично исполнял должность дипломата на службе у КОНР.[89]

Благодаря ему СС-Хауптамт наконец согласился, чтобы о судьбе пленных добровольцев велись переговоры при посредничестве Международного Красного Креста. Для этой цели Жеребков должен был отправиться в Швейцарию, где, согласно инструкциям Власова, должен был вести переговоры уже не только о судьбе добровольцев в плену у союзников, но также завязать в Берне контакты с американскими и английскими представительст-

J

вами в интересах самого KOIIP. Зная или предполагая об этом, германские учреждения безопасности отнеслись отрицательно к его поездке в Швейцарию. Ведя переговоры с д-ром Крегером[90] Жеребков предъявил ему ультиматум: или СС-Хауггтамт даст свое разрешение на поездку или КОНР будет считать этот отказ проявлением недоверия и сделает из этого соответствующие выводы. 12-го апреля Министерство иностранных дел разрешило ему поездку.

На въезд в Швейцарию Жеребков не получил разрешения и советник швейцарского посольства отказался сообщить мотивировку. По-видимому, Швейцария не желала ухудшать будущих отношений с Советских Союзом из-за предоставления визы представителю русских антикоммунистов. Поэтому Жеребков решил проникнуть в Швейцарию нелегально. Еще перед этим, он по важному делу должен был неожиданно отправиться в Берлин и Прагу. Причиной этих поездок было отношение Власова к Гиммлеру, а также дипломатическая деятельность Же- ребкова, которая стала известной в дипломатических кругах.

13 апреля 1945 года заместитель председателя Международного Красного Креста доктор Лохнлих, предложил Жеребкову навестить его в Берлине. Он сообщил Жереб- кову, что трудно будет изменить судьбу добровольцев, явно подразумевая под этим соглашение Ялтинской конференции. Он рекомендовал, чтобы ген. Власов реабилитировал себя в глазах западных союзников путем какой- либо исключительной услуги. Международный Красный Крест и международные политические круги опасаются, что органы СС в последние дни войны истребят заключенных во всех концентрационных лагерях и надеются, что влияние ген. Власова на Гиммлера достаточно велико, чтобы воздействовать на решения ответственных германских кругов. Красный Крест обращается к Власову с призывом, чтобы он с помощью своего влияния предотвратил такую катастрофу. Так как Власов тогда находился в Праге, то Жеребков мог передать ему предложение Лехнлиха лишь 17^-го апреля в отеле «Алькрон».

Что именно Власов предпринял для этой цели и встретился ли он вообще с Гиммлером, установить не удалось. Однако это мало вероятно, и тогда практически неосуществимо. Линии фронтов на Востоке и на Западе взаимно приблизились настолько, что север Германии, где находил- с я Гиммлер, был отрезан от остального мира.[91] Кроме того, у Гиммлера в то время были иные планы и вряд ли он интересовался Власовым. Его проект о перемирии с западными союзниками был получен в Лондоне 25-го апреля, а между обеими этими акциями определенно не было никакой связи.

Другие высокопоставленные нацисты все же не утратили интереса к Власову. Жеребков указывает на значительное изменение в отношениях немцев к КОНР в апреле 1945 года. В те времена политические и военные представители Рейха начали иметь виды на Власова, в иллюзорных надеждах, что его антибольшевистское движение поможет им договориться с западными союзниками. Разрешение на поездку Жеребкова в Женеву было дано именно, как следствие этих попыток. 4-го апреля, прежде чем Жеребков выехал в Берлин, д-р Крегер сказал ему во время совместной встречи в отеле «Ричмонд» в Карловых Варах: «Многие из нас с вашей поездкой в Женеву не соглашались, потому что мы предполагали ее истинную цель. Теперь я вам могу сообщить, что мы не против, а, наоборот, будем приветствовать, если вам удастся связаться с англичанами».

Предполагаемая поездка Жеребкова в Швейцарию должна была, в сущности, стать кульминационным пунктом всех его стремлений, которые он предпринимал еще задолго до этого. В январе 1945 г. он сделал попытку при помощи швейцарского журналиста в Германии, опубликовать серию статей о власовском движении в «Цюрихер Цейтунг». Но это пгло в разрез с принципом о нейтралитете Швейцарии и поэтому статьи не были опубликованы. Еще перед этим, в декабре 1944 года, Жеребков пытался завязать отношения с западом через посредство шведского военного атташе в Берлине полк, фон Даненфельда, а также при помощи чиновника германского представительства в Мадриде Марзана, который регулярно совершал поездки между Берлином и Испанией. Безрезультатной оказалась также и его попытка войти в контакт с Густавом Нобелем, которого он знал по Парижу.

Следующую попытку Жеребков решился предпринять в последних числах марта и в начале апреля, когда в Праге происходил съезд русских ученых. Среди участников съезда был также проф. Вышеславцев из Парижа. После разговоров с Жеребковым, он проявил больше чем максимальное желание использовать свое влияние и свои связи в Швейцарии в интересах судьбы КОНР. Из Праги он уехал в Карловы Вары и совещался с Власовым, но задержался там так долго, что из Чехии уехал только в начале мая, когда уже было слишком поздно что-либо изменить.

В таких же попытках участвовали и чехи, еще в ноябре 1944 г. Русские эмигранты в Праге связали Жереб- кова с лицами, имевшими контакты с Лондоном. Целью переговоров было стремление сохранить антикоммунистические силы, т. наз. военные и политические организации путем интернирования с гарантией, что они не будут выданы в руки Советского Союза. Через пять недель пришел вежливый ответ из Лондона, но в принципе отрицательный. В нем приводились доводы, почему союзники не могут осуществить никаких мероприятий такого характера. К сожалению Жеребков не приводит ни имен, ни подробностей. Вероятно, послание должно было пройти через несколько инстанций первая из которых известна. Это был Ватикан. Жеребков знал лишь начало и конец этого дела.

Дипломатические попытки Жеребкова наладить контакт с Западом закончились 19-го апреля во время переговоров с К. Г. Франком в Чернинском дворце. КОНР обратился с просьбой к Франку о предоставлен™ ему пражского радиопередатчика для последней официальной попытки защитить тысячи активно борющихся добровольцев и еще большее количество беженцев из Советского Союза на территории Германии, тогда находящихся в лагерях для интернированных у западных союзников, от выдачи в руки советских властей. Речь, которая информировала бы мир о готовящейся трагедии, должен был произнести 25-го апреля сам ген. Власов, а после него предполагалось передавать переводы на английском и французском языках. Речь предназначалась, в первую очередь, для заседания Конференции по случаю основания Организации Объединенных Наций в Сан Франциско и должна была ознакомить новую Организацию с мотивами, по которым Советский Союз покинули сотни тысяч людей, исстрадавшихся под сталинской диктатурой, под гнетом которой до сих пор живет большинство советских граждан, несогласных с коммунистической идеологией. Власов намеревался, далее, начертать свою программу демократического упорядочения Восточной Европы, обосновать свое сотрудничество с немцами и выразить про- тест против принятия Советского Союза в ООН пока будет сохранена диктатура Сталина.[92]

К. Г. Франк не отклонив прямо проекта Жеребкова, заявил, что все радиостанции подчинены Берлину, с которым у него уже нет связи и отказался взять на себя ответственность за проведение такого политического акта. Всё же он дал Жеребкову документ о том, что он уполномочен для проведения важной государственной миссии и предоставил в его распоряжение автомашину и тот, наконец, отправился к швейцарской границе. Добрался он до нее 30-го апреля, но перед этим еще встретился с Власовым в Ферпассе и получил от него неограниченные полномочия для ведения переговоров в Швейцарии. Швейцарцы его не пустили через границу. Трижды он пытался нелегально перейти границу и, наконец, в четвертый раз ему это удалось. Спустя 14 часов он все же был арестован швейцарскими жандармами и на следующий день был выдан немцам. Так закончилась деятельность единственного человека из окружения Власова, о котором можно сказать, что у него был контакт с внешним миром. Все остальные, включая ген. Желенкова, которому полагалось быть официальным дипломатом и пропагандистом КОНР, или не оправдали себя, или вообще не делали даже попыток для реализации чего-либо существенного.

История стремлений войти в связь с Западом не ограничивается, однако, одним Жеребковым. Перед своим отъездом в Прагу, 16-го апреля Власов также вел переговоры в Карловых Варах с руководителями НТС,[93] где было принято решение послать некоторых из них на западный фронт с тем, чтобы они перейдя линию фронта, вошли бы в контакт с западными союзниками. О том, было ли это осуществлено, никаких документов обнаружить не удалось.

Когда война переместилась в центральную часть Европы, лица, не намеренные далее сидеть в подземных убежищах и командовать воображаемыми частями, пытались с большей активностью повернуть ход событий в последнюю минуту. Исторических документов о таких попытках не существует. Но сохранились свидетельские показания участников, зачастую неполные, так как мало кто, особенно в первые годы после окончания войны, желал говорить на эту тему. Замыслы, определенно касавшиеся территории Чехии и важную роль в которых должны были сыграть добровольческие части, главным образом РОА, требуют, хотя бы вкратце, освещения.

В конце 1944 года зародился план, названный «Создание заграждения против проникновения советской армии на Запад последними вооруженными силами» или «Аус- бау дес Бёмишен Кесселс». План был рассчитан на быстрое сосредоточение всех добровольческих частей как самостоятельных, так и включенных в высшие германские формации, двух казачьих корпусов и других единиц, которые под командой ген. Власова создали бы «Свободное европейское движение сопротивления». Расчет делался также и на армейскую группу «Центр» фельдмаршала Шернера, несмотря на то, что тот отнесся отрицательно к этому плану. Общая численность этой армии предполагалась в два миллиона бойцов. Она должна была остановить продвижение Красной Армии и дать возможность американским войскам занять исторические места Германии и Средней Европы. Ввиду того, что единственной «неприятельской территорией», на которой весь этот бой должен был бы разыграться, являлась Чехия, то необходимо было знать позицию чехов. Расчет делался даже на их возможное участие и на чешскую промышленность не

затронутую еще войной. Инициаторы плана пытались войти в контакт с чехами через посредничество К Г. Франка, который оказался самой неподходящей фигурой для столь деликатного задания. Но он занимал в Чехии ключевую позицию и обойти его было невозможно. Франк отказался от участия на том основании, что у него не было одобрения Гитлера, без которого он не желал ничего предпринимать. Положение же было настолько угрожающим, что он пе вмешивался в ход переговоров, которые происходили, несмотря на его первоначальный отказ. В совещании, состоявшемся 17-го апреля 1945 г., при участии Власова и членов его штаба, был поднят вопрос о 1-й дивизии, которая, как стало известно, отказывалась исполнять немецкие приказания.

Прозондировать настроение чешских кругов был уполномочен Сергей Фрелих.[94] В Праге жила многочисленная группа белых эмигрантов, котрые в период между двумя мировыми войнами занимали сравнительно высокие должности в правительственных кругах и в армии. Здесь также было старшее поколение офицеров и генералов чехословацкой армии, ветераны русских легионов. Русские эмигранты устроили Фрелиху встречу с одним из таких людей. Это был генерал Владимир Клецанда, личность, известная, как вне военных кругов, так и заграницей. Во времена Протектората он был штатским человеком и занимался торговой деятельностью. Встреча произошла с глазу на глаз. Когда Фрелих объяснил Кле- цанде суть дела, то генерал отнесся к этому весьма скептически, заявив, что вся страна ожидает освобождения Красной Армией, что население слушает каждый вечер сообщения из Москвы и ожидает возвращения президента Бенеша с Красной Армией.

«Если при таком положении я заявил бы, что мы будем оказывать сопротивление вместе с немцами и армией ген. Власова, люди подумали бы, что дед помешался или запродался немцам. Только тогда, когда коммунисты пробудут тут три месяца, возможно будет говорить о каком-то сопоотивлении».

Клепанда отнесся также пессимистически и к судьбе армии РОА. Он считал, что единственным выходом для армии будет сдача в плен американцам, но и в этом случае не надеялся на какие-либо гарантии. Он также разъяснил Фрелиху свое недоверие к западным союзникам. Во время гитлеровской оккупации Чехии и Моравии он был чехословацким военным атташе в Риме. Он тогда пытался убедить дипломатических представителей западных держав, что война неизбежна и что необходимо спасти из оккупированной Чехословакии хотя бы 20.000 офицеров, служба которых понадобится вскоре. Однако его предложение не вызвало никакого интереса. Никто не верил в возможность войны с Германией. На вопрос Фре- лиха, что бы он предпринял на месте ген. Власова, Кле- цанда ответил, что единственной возможностью для спасения было бы пробиться к какому-нибудь порту на Атлантическом океане и уплыть вместе с армией в Южную Америку, где их, впрочем, ожидал бы более или менее рабский труд. На вопрос, покинет ли он Прагу, когда начнутся бои, он ответил: «Комендант Праги свой пост не покинет».[95]

В связи с планом о последних боях в Чехии, необходимо помнить, что в немецких кругах окончание войны предполагалось осенью 1945 года. Таким образом, переговоры происходившие в Праге во второй половине апреля, не имели никакого смысла. Даже чешские коллаборационистские круги усилили свою деятельность к концу 1944 года. С приближением восточного фронта к границам Моравии, на территории Протектората была объявлена мобилизация сельскохозяйст венной молодежи для фортификационных работ в Бескидах и с большой осторожностью была даже сделана попытка организовать добровольческую воинскую часть; появились лица, которых нельзя было уличить в коллаборационизме призывавшие население к борьбе против коммунизма. Имели ли эти явления какое-либо отношение к плану «Обороны чешского котла», трудно сказать.

Из инициаторов замысла об идейном повороте хода войны образовался общий немецко-русский штаб с местопребыванием в горном отеле «Прокоп», между городками Нырск и Железна Руда. Русскую сторону представлял ген. Мальцев со своим штабом, немецкую сторону — ген. — лейт. Ашенбреннер. Но война шла гораздо более быстрым темпом, чем предполагалось. Правда, в середине апреля территория Чехии пока еще не была затронута, но линии фронтов приближались и практически находились на расстоянии слышимости. Так что в действительности на оборону уже не приходилось рассчитывать.

Поэтому штаб попытался предпринять все, что было в его силах, чтобы к моменту окончательного развала фронта, добровольческие части на территории Чехии не попали бы в советский плен. Далеко не все части находились в Чехии. В конце войны Казачий корпус был застигнут в Азстрии, а другие казачьи части — даже в Северной Италии. Конец войны застал 1-ую украинскую дивизию на южном фронте, а 2-ая украинская дивизия, еще не полностью сформированная, безнадежно погибла под ударами быстро наступающей Красной Армии в Саксонии. Оставалась только Русская Освободительная Армия. Почти в полной еще силе, она, по стечению различных обстоятельств, в последние дни войны оказалась на территории Чехии.

Главным организатором новой миссии был ген. Ашенбреннер. Для переговоров о переходе всех частей РОА на американскую сторону он послал через фронт капитана Теодора Оберлендера, уполномочив его лично снестись с командующим 3-й американской армии ген. Джорджом Паттоном, взгляды которого на коммунизм были хорошо известны. У Оберлендера были полномочия и от Власова в письменной форме. Но к Паттону Оберлендер не попал, а вел переговоры с ген. Кеннеди, которому он сообщил о желании Власова сдать части РОА в американский плен. Американская сторона большой интерес проявила к пере- говорам, но в них не участвовал никто из лиц, имевших верховные правомочия. На следующую встречу ген. Ашен- бреннер был приглашен лично, где было договорено, что Власову будет предоставлена возможность встретиться с ген. Эйзенхауером, Верховным Главнокомандующим войсками западных союзников. Власов должен был сперва явиться к ген. Ашенбреннеру, а затем, вместе с ним, направиться к американцам. Посланный к Власову С. Фре- лих застал его в Линце, откуда 2-я дивизия в то время перемещалась в Чехию. Власов не использовал немедленно эту возможность, в то время, как события на фронте разворачивались с такой быстротой, что американцам стало не до этого.

Оберлендер несколько раз переходил фронт и, за исключением первого случая, когда в перестрелке погиб один американский солдат, остальные проходили благополучно. Переговоры продолжались и предвещали успех. Было очевидно, что американцы недостаточно хорошо понимают положение РОА, и не имеют ясного представления, о том, что ожидает русских солдат, если они попадут в советский плен. Следовательно, как позднее было доказано, они вели переговоры только «для отвода глаз», с намерением без боев захватить в плен как можно больше войск и тем ослабить немецкую оборону в Чехии. Из последнего перехода фронта, Оберлендер вернулся с требованием американцев, фактически с ультиматумом, гласящим, что все части должны перейти фронт не позже, чем через четыре дня. В ультиматуме были указаны места перехода, время и опознавательные знаки. В указанное время в переходе участвовало большинство членов штаба из отеля «Прокоп», среди них ген. Ашенбреннер, штаб и часть авиачастей ген. Мальцева, полностью первоначальный штаб из Дабендорфа, начальником которого к концу войны был ротмистр барон Эдуард фон Деллингс- хаузен. Перейдя на американскую сторону, они сложили оружие и в качестве военнопленных провели всю неделю на болотистой лужайке, без палаток и практически без снабжения.

Последним покинувшим отель «Прокоп» был С. Фрелих с одним сержантом, и то только тогда, когда американские танки с закрытыми смотровыми отверстиями стали ползти по горной дороге к отелю.

Кто, собственно, стоял за проведение идеи поворота хода войны путем обороны Чехии и в каких кругах она зародилась? В идеологическом смысле ее отцом был немецкий писатель Эрих Эдвин Двингер, который во время войны пытался внедрить сотрудничество с русскими антисталинистами настолько упорно, что впал в немилость с запрещением публиковать свои труды. Вторым инициатором был Теодор Оберлендер, профессор Немецкого университета. в Праге, сосланный туда из Германии за критику теории Гиммлера о «подлкщях» и преследуемый за это и Гестапо. Благодаря ген. А. Ашенбреннеру он все же мог взять на себя сотрудничество с добровольческими частями. Движущей силой этого дела был ген. Ашенбрен- нер, «серый кардинал» (лицо, направляющее ход событий, но оставаясь в тени — прим. перев.), Клаус Борриес представитель планового управления Министерства военной промышленности и его друг философ Эйбель. Безусловно, участвовали и другие, но их имена неизвестны.[96]

Войти в самостоятельный контакт с американской армией пытался и ген. Буняченко в районе Бад-Шандау, когда дивизия передвигалась с фронта на юг.[97]

Между тем органы СС имели свои собственные планы. С начала апреля 1945 года было приступлено к планам перемещения РОА и КОНР из Карловых Вар в г. Фюс- сен (на юг от Мюнхена, на австрийской границе) и сосредоточению политических организаций и армий в районе «Крепость Альпы». С этого участка предполагалось продолжать бои, затягивать войну в ожидании возможного разлада между западными союзниками и Советским Союзов. Для членов РОА оттягивание конца войны означало уменьшение опасности выдачи Советам поэтому, против такого плана в принципе они не возражали. В связи с ним, 14-го апреля первым уехал из Карловых Вар полк. Константин Кромиади, начальник канцелярии ген. Власова, для подготовки расквартирования РОА. В его группе были члены семейств, а также несколько членов НТС, только что выпущенных из концентрационного лагеря. Переезд они совершали поездом, но в Пильзене он был бомбардирован самолетами. Полк. Кромиади получил тяжелое ранение в ногу, а среди сопровождавших его лиц были убитые и раненые, архив же канцелярии сгорел в поезде. Полк. Кромиади, вместе с оставшимися членами группы, продолжал путь в Фюссен.

19-го и 20-го апреля из Карловых Вар был эвакуирован остаток штаба и КОНР в 18-ти автобусах с газогенера- торным приводом, принадлежащих Пражскому транспортному отделу и предоставленных в распоряжение Комитета К. Г. Франком. В Фюссене был недостаток общежитии, поэтому люди спали в сараях, на сеновалах и в окрестных деревнях. 20-го апреля вместе с д-ром Крегером прибыл Власов. Он посетил полк. Кромиади в госпитале и пять последовавших дней совещался с членами штаба, относительно возможности сохранения армии.

Между тем, д-р Крегер направился к гаулейтеру Хоферу в Тироль, где началась постройка дотов «Крепости Альпы». Как уже было упомянуто, оборонять легендарную, но в действительности не существующую крепость немцы расчитывали при помощи армии ген. Власова, в его же распоряжении имелась лишь его личная охрана под командой кап. Шатова и штабные и резервные части, эвакуированные из лагерей в Мюнсикген и Хойберг. Кроме дивизии РОА, расчет делался также на XV-ый Казачий корпус и на национальные части с Балканского полуострова и Восточной Европы. Однако, ни одна из них не имела возможности отступить в этот район.

В предполагаемом сосредоточении столь большого количества частей «Крепости Альпы» связана и организация военного госпиталя РОА, основанного в Праге. Главным врачом этого госпиталя должен был стать д-р Иван Тимофеевич Камышанский из Праги, председатель Организации русских врачей в Протекторате. Госпиталь предполагалось создать в окрестностях г. Ксмптси, приблизительно в 30 километрах на запад от гор. Фюссен. Ген. Власов дважды совещался с д-ром Камышанским, в последний раз между 17-м и 19-м апреля 1945 г., когда тот был приглашен в Пражский Кремль, где ген. Власов дал последние распоряжения по созданию этого госпиталя. Д-р Камышанский был уполномочен собрать в Праге группу русских врачей-эмигрантов и одного зубного врача и все они, приблизительно 30 человек, вместе со своими семействами и медицинским оборудованием, 26-го апреля покинули Прагу в железнодорожном транспорте с Гибернского вокзала. У ген. Власова не было правомочия призывать к себе на службу врачей из Протектората, несмотря на то, что они были русскими по национальности, а один из них был даже из гор. Кромержиж. Это мог сделать государственный министр К. Г. Франк или кто- либо из его канцелярии, о чем свидетельствует совещание в Пражском замке. Группе д-ра Камьппанского так и не удалось добраться до г. Кемптена. В Баварии, как и «власовцы», они попали в плен к американцам. Спустя несколько лет, наконец став Ди-Пи, они рассеялись по разным странам, принимавшим их к себе как эмигрантов.[98]

Полковник Кромиади сомневаясь, что при существующем положении дел представление о «Крепости Альпы» являются реальными, не видел иного выхода, как начать переговоры с американцами. По его мнению, ген. Власов должен был переждать критическое время где- нибудь в горах, так как если бы оп попал в плен, не было бы возможным вести переговоры. Необходимо было добиться того, чтобы Власов не был выдан Советам и как- то переждать первое время ненависти к немцам и к тем, кто объединились с ними. Кромиади предупреждал его об еврейском влиянии в кругах западных союзников, подкрепляемом сознанием о миллионной трагедии, и обращал его внимание на то, что за военные преступления нам же последует отмщение.

Однако Власов не верил в выдачу. Он идеализировал западных союзников, и представлял послевоенный мир как солдат, а не политик. Он продолжал верить, что если армия будет спасена, то ока станет единственной реальной силой, когда произойдет неизбежное столкновение между Западом и Востоком. «Может быть мы переживем это время в лагерях или в колониях, но выданы мы не будем, — говорил он. — Да, в конце концов, даже на принудительных работах! Ведь это же просто невозможно, выдать Советам десять миллионов русских людей против их воли!».

«Кончились немецкие дела. Теперь мы пойдем своим путем». Этими словами закончился последний разговор ген. Власова с полк. Кромиади.

25-го апреля генерал Власов уехал туда, где он чувствовал, его присутствие было крайне необходимо: в 1-ю дивизию. Перед своим отъездом он решил оставить в Фюссене часть своего штаба, капитана Шатова, а также генералов Малышкина и Закутного. Кроме того в Фюссене осталась часть Корпуса безопасности подполковника Тензорова. Всем членам штаба были даны полномочия на ведение переговоров с западными союзниками.

Прежде чем Власов добрался до 1-й дивизии, он еще заехал в комендатуру армейской группы «Центр», находящуюся на курорте Велиховки.

Архив КОНР был погружен в Карловых Варах в железнодорожные вагоны и с сопровождением отправлен в Фюссен. Однако, поезд доехал только до станции Платт- линг (Бавария). Один из солдат сопровождающей части, добрался до Фюссена и доложил полк. Кромиади о том, что архив необходимо дальше транспортировать на автомашинах. Однако, раненый полк. Кромиади уже не мог ничего предпринять для сохранения архива. С этого места все его следы потерялись.

Переговоры с приближающейся американской армией так и не состоялись. Игорь Юнг, член НТС, сообщил командиру американской части в Фюссене, что в городе находится штаб РОА. Кроме полк. Кромиади, который вследствие ранения был оставлен в своем доме, все члены Штаба были переведены в американский плен.[99]

Был и еще целый ряд попыток войти в контакт с западными союзниками, но все они окончились безуспешно.[100] От штаба РОА в феврале 1945 г. к западным союзникам был направлен капитан Л… Через полгода после окончания войны он был выдан Советам. Следующим парламентером был майор М.; через год он был выдан английской оккупационной армией непосредственно органам НКВД.[101]

1 мая начали эвакуироваться из Карловых Вар оставшиеся члены КОНР и их семьи. Эвакуацией в гор. Фюссен или Зальцбург руководил ген. Малышкин. Вскоре после того, как поезд покинул Карловы Вары, на него налетели американские самолеты. В поезде погиб, помимо других, Н. Н. Будзилович, член президиума КОНР. Некоторые из членов КОНР, как например, проф. Ф. П. Богатырчук, покинули Карловы Вары самостоятельно и направились в Германию, где у них оставались семьи. Находящиеся в то время в Праге члены Комитета 8-го мая, вместе с группой русских эмигрантов из Праги, перешли без особых затруднений на территорию Баварии близ гор. Фюрс на Вальде.

Примечания:

1

Свен Стенберг: «Власов» изд. СБОНР, Австралия, 1974 г. (по русски).

Sven Stenberg «Vlasov», Alfred Knopf, New York 1970.

Swen Stenberg «Wlassow», Verlag Wissenachaft und Politik. Koeln 1969.

В. Осокин: «A. А. Власов», Всеславянское Издательство, H.-Й., 1966.

Прорыв 2-й Ударной армии был произведен с укрепленного участка фронта на реке Волхов, между озерами Ильмень и Ладога. В операциях на немецкой стороне с большим успехом участвовала испанская добровольческая Голубая дивизия. Эта дивизия была, под давлением западных союзников, позднее отозвана в Испанию. Однако, часть этой дивизии добровольно осталась в составе немецкой армии. Она была включена в состав Французской добровольческой дивизии «Шарлемень» и в конце войны приняла участие в обороне Берлина.

8

2 Дабендорф, военный лагерь в окрестностях Берлина, полагавший это наименование по названию деревни, где он находился. С 1-го марта 1943-го года до февраля 1945-го года, в нем размещалось училище пропагандистов РОА. В его командном составе и на должностях инструкторов сменилось много генералов и офицеров РОА, которые позднее заняли ответственные командные посты, когда FOA стала самостоятельной армией. Курсы пропагандистов подготовляли бывших во-еяноттлея- ных Красной армии, офицеров, сержантов и солдат для пропагандистской и политической деятельности в лагерях для военнопленных и на территориях, оккупированных немецкой армией. Последним началыяиком был подполк. Г. Пшеничный. Училище не было подчинено ген. Власову. Вплоть до самого конца оно находилось в ведении OKB, отд. Fremde Нееге Ost. 28-гс февраля 1945-го года, оно было эвакуировано в окрестности гор. Карловы Вары и временно размещено в замке гор. Киселка, где продолжало свою деятельность до начала апреля. 22-?о апреля состав училища покинул Карловы Вары и походным маршем в направлении на юг переместился через Западную Чехию в Баварию, а 5-го мая перешел в американский плен в баварском городе Хам.

Несмотря на то, что судьба лагеря в Дабендорфе не входит в задание данной книги и связана с судьбой Освободительного движения на территории Чехии фактически лишь в последние дни войны, все-же необходимо сообщить о Дабендорфе хотя бы ю, что являлось в его существовании самым важным: лагерь был колыбелью Освободительного Движения и главным местом, где на курсах для пропагандистов происходило постепенное перерождение бывших граждан Советского Союза в свободных граждан человеческого общества, где встречались люди из разных волн русской эмиграции и где постепенно из «политического вакуума» создавались пункты правительственлой программы в таком виде, как они были представлены при провозглашении Пражского манифеста. Православный священник, отец Димитрий Константинов, прикомандированный к лагерю з Дабендорфе, пишет, что особенность училища заключалась в том, что слушатели курсов менялись прямо на глазах своих инструкторов. Вчера еще военнопленные, до недавнего времени находившиеся под суровым режимом политруков Красной армии, с пренебрежительным отношением к людской жизни, жившие в атмосфере грубой ругани, ставшей хронической особенностью свойственной среди членов советских вооруженных сил во время Второй мировой войны, в состоянии постоянного полуголодного существования и в ужасных жизненных условиях, на которые не пошел бы ни один из воинов западных армий, в несчастных условиях в немецких лагерях для военнопленных — все это отступало на задний план и люди преображались… Люди как бы сбрасывали с себя искусственную кожу, в которую их облекла их советская страна. Изменялось ограниченное марксистско-ленинское мировоззрение. Из-под наносов псевдополитики и псевдокультуры появлялись русские люди, теперь иные в своем понимании мира и в своем поведении. (Константинов, «Записки», стр. 27–39).

Согласно традициям духовного обслуживания в русской армии, в Дабендорфе была установлена походная часовня — походный храм, — посвященный имени святого апостола Андрея Первозванного. В феврале 1945 года этот походный храм был эвакуирован в замок гор. Киселка, а позднее, непосредственно перед приходом Красной армии, в Марианске Лазне (Мариенбад), где во время американской оккупации пребывала многочисленная группа эмигрантов и, главное, православного духовенства. Оттуда, походный храм был тайно перевезен в Баварию, а затем в Аргентину. Его странствования по миру закончились одновременно со странствованиями священника о. Димитрия Константинова в гор. Гианнис в штате Массачусеттс. Этот храм является одним из немногочисленных сохранившихся памятников Освободительного движения, а в настоящее время он снова служит для исполнения церковных богослужений и, одновременно, как памятник трагически погибшим его участникам.

Резиденция ген. Власова и его сотрудников находилась в Берлине-Далом, Kibitzweg № 9. В доме № 11 некоторое время размещалось Офицерское училище.

9

3 Эрнст Кестринг, генерал кавалерии, родился в России в 1876 году, перед Второй мировой войной известная личность в Москве, где он занимал должность германского военного атташе. Во время Второй мировой войны был назначен «Инспектором турецких формаций», как были названы подразделения, состоящие из народов Кавказа. Позднее он был назначен на пост «Генерала добровольческих подразделений», что являлось должностью советника при ОКВ. Цифровые данные см. Стеенберг, «Власов», стр. 151.

10

4 Одна копия этого документа хранится в архиве Гуверского института, Станфорд, Калифорния, в «Б. И. Николаевский Collection».

89

1 Юрий Сергеевич Жеребков, «Попытки КОНР'а войти в контакт с англо-американцами». Рукопись хранится в архиве Гу- верского Института. В некоторых источниках Жеребков называется немецким агентом. Сам он на 4-й странице вышеуказанной рукописи, признается в открытом сотрудничестве с германскими учреждениями.

90

2 СС—полковник д-р Эрхарт Крегер, балтийский немец, говорящий по-русски, был начальником штаба связи СС для Движения освобождения. Этот пост он занял в октябре 1944-го года, когда гтрисъсотр### и контроль над Движением освобождения перенял SS-Hauptamt сменив таким образом кап. Штрик-Штрикфельдта. Д-р Крегер, как и его штаб, не пользовался популярностью среди русских людей и, поэтому, необходимо привести разъяснения. Когда органы СС, наконец с запозданием и наличием многих протестов ввели ОДНР в жизнь, SS-Hauptamt принял ответственность за его деятельность. В сущности деятельность д-ра Крегера состояла в том, что он стоял между Власовым, как представителем Движения, и остальным миром, исполненным интриг и неприязни со стороны различных германских учреждений. Кроме того рядом с Власовым должен был стоять человек, который иногда мог бы сказать также слово «нет». По этой причине должен был уйти с этого поста кап. Штрик-Штрикфельдт, пользовавшийся большой популярностью среди русских, как один из них, а не немец- ций офицер. Кроме того Штрик-Штрикфельдт не был в состоянии предотвратить некоторые отрицательные явления. Одним из них был выбор неподходящих лиц на руководящие посты. В конце концов, в эюм отношении не смог достигнуть многого даже д-р Крегер Личная политика была общим слабым местом ОДНР. Все три командира дивизий оказались неподходящим выбором, а также часть генералов в КОНР и в штабе РОА, причинила вред движению.

91

3 Власов уполномочил на ведение этих переговоров д-ра Крегера (Стеенберг: «Власов», стр. 186).

92

4 Также и концепция самого выступления по радиовещанию, предназначенного для ООН, явилась результатом сотрудничества Жеребкова с проф. Эйбелем и с проф. Расхгофером, с которым он встретился в Вене. Проф. Эйбель, известный немец- кий философ из Вены, был автором идеи нового восприятия мира, назвав свою теорию Magna Oharta Euraslatica. Он считал человечество живым организмом, с которым нельзя обращаться произвольным образом. В Манифесте он усматривал реализацию своих идей и новое наступление человеко-идеализма против материализма. С Власовым он встретился в Берлине.

93

5 НТС — Национально-Трудовой Союз. Организация молодеяси из среды белых эмигрантов, с социалистическими тенденциями, основанная в Белграде. Она стремилась найти пути к привлечению населения Советского Союза на борьбу против коммунизма. Она считала, что восстанозление монархии и прежнего социального строя в России неосуществимо С начала войны ей была разрешена деятельность на оккупированных территориях Советского Союза, но позже. Гестапо стало ее преследовать, а ее руководителей заточать в тюрьмы. Наиболее известными среди них были Виктор Байдалаков и Александр Казанцев. В составе РОА было немало ее приверженцев и членов. Первоначально им был и ген. Трухин, начальник штаба РОА. Позднее, когда он стал начальником штаба, он будто бы, прервал связь с организацией. Однако, сведения относительно его участия в НТС расходятся. Определенно у НТС в рядах РОА было больше членов, чем он желал допустить в то время. (А. Артемьев1 «Вокруг НТС», статья в газете «Новое Русское Слово». 11-го ноября 1979 г.). Организация действовала во время войны также на территории Словакии. В 1944-м году она выпускала свои издания в гор. Прешов.

94

6 Личные письма автора и интервью в 1978-м году.

95

7 Нельзя сказать, чтобы деятельность ген. Клецанды в период окончания войны была заваулирована таинственностью Немецким кругам в Протекторате было известно, что он являлся командиром одной из военных группировок, подготавливавших восстание, или по крайней мере он выдавал себя таковым. Однако исключительным фактом в его деятельности было то, что он в подпольном движении являлся представителем того направления, которое было против сотрудничества с коммунистами и с Советским Союзом. Когда К. Г. Франк подготовлял передачу управления Чехии после ухода немецкой армии и упразднения Притектората, ген. Клецанда был выбран вести переговоры с западными союзниками. Но, его миссии не удалось войти в связь ни с Американской армией на западном фронте, ни с американскими дипломатическими представителями в Швейцарии. Свою деятельность во время оккупации ген. Клецанда защищал перед Народным трибуналом 2 августа 1946-го года. После вынесения оправдательного приговора, он снова должен был защищать себя перед Военным трибуналом. Прежде, чем это произошло, он покончил жизнь самоубийством.

96

8 С. Фрелих, письма и интервью в 1978-м году.

97

9 Нижеследующая информация исходит из источника, автор которого не желает быть названным по фамилии. Она косвенно подтверждается с нескольких сторон и ее можно считать достоверной. Не столько событие само, как, скорее атмосфера, царившая в 1-й дивизии, заставляет меня привести здесь этот эпизод. Хронологически он относится к содержанию главы ХШ Вернемся обратно к перемещению 1-й дивизии на юг, в Бад-Шандау, откуда она должна была переместиться железнодорожным транспортом б район гор. Врно.

Командир дивизии отказался, выполнить приказ и, не уведомив армейскую группу о своем перемещении, повел дивизию пехотным походом в направлении на запад Шернер послал вслед за ним офицера связи с переводчиком, чтобы установить, что происходит. После длительных поисков они нашли 1-ю дивизию при ее переходе на западный берег реки Лабе (Эльбы) по железнодорожному мосту близ гор. Бад-Шандау. Когда немецкий офицер связи старался получить информации от офицеров дивизии, он натолкнулся на молчание или ответ, что они не знают, куда они следуют. Их поведение носило конспиративный характер. Во время переезда через реку Лабе, немецкие офицеры заметили, что на западном берегу в бовой позиции была размещена дивизионная артиллерия, как будто бы в намерении охранить переход через реку. Так как линия фронта в то время стабилизировалась и находилась в некотором отдалении от места перехода, это создало впечатление, у офицера связи и переводчика, что такая охрана перехода через реку Лабе могла быть направлена только против немцев. После перехода через реку, подразделения дивизии продвигались на юг по дороге, проходившей вдоль Лабе. Переход через реку и поход на юг происходили с соблюдением порядка и дисциплины, регулировочные органы на перекрестках не знали, где находятся командир дивизии и командиры полков. В одном месте немцы нашли командира батальона связи, но и он ничего не знал. Все это, наконец, привело обоих немцев к заключению, что офицеры дивизии получили приказ не давать никаких информаций. Поэтому они вернулись обратно к мосту и там переводчик спросил по-русски первого попазшегося солдата, где находится начальник штаба. Он сейчас же получил ответ, что начальник находится в автомашине у моста и руководит переходом на западный берег. Переводчик велел указать ему стоявшую машину, после чего они оба направились со своей машиной к подполк. Николаеву. Когда немцы ему представились и сообщили, откуда они прибыли и какова цель их посещения, подполк. Николаев был в большой нерешительности и с крайней неохотой сообщил им место, где они могут найти командира дивизии. В это время прибыл немецкий капитан из командного пункта в гор. Бан-Шандау и между ним и подполк. Николаевым произошел весьма резкий разговор.

Все заключалось в том, что о перемещении 1-й дивизии не было сообщено командиру в Бад-Шандау и никто не ожидал ее появления в этом районе. Из дальнейшего разговора между представителями штаба Шернера и Николаевым стало известным, что гея. Буняченко послал кого-то в Дрезден выяснить положение, связанное с наступлением американцев. У офицеров Шернера сложилось впечатление, что дело идет о попытке войти в контакт с Американской армией. В дальнейшем раз- говоре Николаев высказался в том смысле, что эта попытка им не удалась или результат ее не был положительным. Что произошло на самом деле, вопрос, на который вряд ли кто- либо может ответить в настоящее время. Последствия этих действий остались ясными. Продолжать следование на запад оказалось невозможным, поэтому дивизия двинулась на юг. Вторым последствием этого явилась недружелюбная позиция маршала Шернера в отношении к 1-й дивизии, т. к он определенно знал или предполагал об этом деле. (Meine Begegnung mit Gen. Buniacenko. Komandeur der 1. Vlasov Div., рукопись}.

Это происшествие подтверждает также В. Н. Азар, сообщая, что Американская армия отказалась принять 1-ую дивизию в плен. Интервью, 1979 г.

98

10 Ольга Кржижкова-Камышанская, личные письма к автору.

99

11 Константин Кромиади, интервью, 1978 г.

100

12 Во время одной из таких попыток, которые приводит И. Тор- вальд в его книге «The illusion», Нью-Йорк, 1975, стр. 307. упоминается имя князя Шварценберга. Однако, Франтишек Шварценберг, в своем личном письме к автору отрицает участие кого-либо из членов его семьи в этом деле. В интересах казачьего войска, ген. Паннвитц направил с дипломатическим посланием к фельдмаршалу Александру двух офицеров, служивших в Казачьем корпусе: полк фон Рентелна, который знал маршала Александра со времени Гражданской войны в России, и ротмистра фон Гудемуса, родственника анлийского министра иностранных дел Идена. О результатах переговоров не сохранилось никаких сообщений, что означает, что как и все остальные попытки, они оказались безуспешными. (Эрих Керн, Gen. von Pannwitz und seine Kosaken, Verlag K. W. Schutz, 1971, стр. 140: Николай Толстой, The Secret Betrayal 1944–1947, Нью-Йорк. 1977, стр. 280).

Согласно другим сведениям, с подобной миссий было направлено на запад двое офицеров из штаба Казачьего корпуса: заместитель начальника штаба Корпуса ротмистр граф фон ТТТвейнитц и майор граф Карл Эрвин Элтц.

101

13 Казанцев: «Третья сила», стр. 172. Имена приводятся автором только инициалами.