Глава первая

Первые шаги

«Джентльмены не читают чужие письма!» Эта фраза, произнесенная Генри Стимсоном, хорошо отражает чувства и двойственность американцев по отношению к шпионажу до начала Второй мировой войны. В 1929 году новый шеф американской дипломатии только что узнал о существовании в его ведомстве подразделения по перехвату сообщений ряда стран, в особенности Японии. Известное под названием «черная комната», это подразделение финансировалось армией и Госдепартаментом. Оно работало под прикрытием одной нью-йоркской фирмы по продаже шифровальных кодов другим компаниям. В действительности оно занималось перехватом и дешифровкой телеграмм, направляемых в иностранные посольства.

Стимсон был в то время хорошо известен своими этическими требованиями, особенно в публичных делах. Поэтому на первых порах чиновники Госдепартамента предпочли скрыть от него наличие «черной комнаты». Они считали, что необходим какой-то период «адаптации», чтобы он понял целесообразность использования определенных методов. Прошло несколько недель, прежде чем на стол Стимсона легла японская диппочта. Он пришел в ярость. «Я не мог в это поверить!» — записал он в своем дневнике, считая подобное занятие «наиболее аморальным».

Стимсон приказал немедленно прекратить работу «черной комнаты» в своем министерстве. Спустя два года о ней стало известно американской общественности от Герберта Ярдли, возглавлявшего это подразделение с момента его создания. Привыкший к роскошной жизни и оказавшийся без работы и денег, Ярдли решил взяться за перо, чтобы рассказать об операциях «черной комнаты». В частности, о раскрытии шифровальных кодов, используемых японцами во время конференции по военно-морскому разоружению в 1921–1922 годах, в которой участвовали США, Япония, Франция, Англия и Италия. Американцы ежедневно были в курсе планов японцев. Сведения, получаемые «черной комнатой», позволяли американцам вести переговоры с позиции силы и всегда с опережением.

Книга Ярдли познала мгновенный успех. Она даже стала международным бестселлером, к большому неудовольствию американских военных, которые продолжали перехватывать японскую дипломатическую связь. Но японцы, несомненно, поспешили изменить свои шифровальные коды… Ярдли, между прочим, никогда не был потревожен американскими правоохранительными органами. По очень простой причине: в то время в американском законодательстве не было оснований для преследования автора «Американской черной комнаты». Однако ни одно федеральное ведомство больше не пользовалось его услугами, хотя он был блестящим специалистом; одни считали Ярдли предателем, а другие — «отцом» американского дешифрования.

Решение Стимсона закрыть «черную комнату» поддержал президент Герберт Гувер. Они оба разделяли тогда точку зрения большинства их сограждан: разведка — это грязное дело, недостойное американской демократии. И в то же время опасное для нее, по крайней мере, в мирное время. Такое отношение частично объясняет, почему США опоздали с созданием современного, постоянного разведывательного аппарата, располагающего необходимыми средствами. Это стало результатом как стечения политических и исторических обстоятельств, так и длинной серии межведомственных внутренних споров. Длительный процесс созревания привел, в конце концов, в 1947 году к созданию Центрального разведывательного управления.

Эта история уходит корнями во времена напряженного положения в Европе на рубеже 1880-х годов. Австро-венгерская империя, Германия и Италия, с одной стороны, Франция, Англия и Россия — с другой, подписали союзные договоры. Оба блока модернизировали свои вооруженные силы, особенно военно-морские. Они усилили шпионаж, чтобы следить за объявленным курсом на вооружение. Япония, со своей стороны, начинает утверждать свои гегемонистские амбиции. В поисках достижения паритета со странами Европы и Северной Америки она начинает реорганизацию своей армии.

Озабоченные быстрым развитием военных технологий, американцы частично утрачивают прежнее неприятие разведки. В 1882 и 1885 годах, соответственно, армия и военно-морские силы создают специальные подразделения, подобные тем, что были уже у европейцев. Они специализируются главным образом на сборе открытой информации о военной мощи иностранных государств. Для этих целей две первые американские разведслужбы располагали минимальным бюджетом, число персонала было также очень ограничено, а Военный департамент неодобрительно относился к ним. Их репутация стала расти во время испано-американской войны в 1898 году, но особенно во время Первой мировой войны.

В начале конфликта президент Вильсон имел скорее наивное представление о разведке. Он даже открыто иронизировал после войны: «Позвольте мне засвидетельствовать, мои дорогие сограждане. Я не только ничего не знал о разведке перед тем, как мы начали участвовать в этом конфликте, но я даже не сразу поверил, когда узнал: Германия была не единственной страной, имевшей секретные службы!»

Борец за демократию и «открытую» дипломатию, Вильсон мало верил в секретные операции. Он не доверял шпионам. Тем не менее его мнение постепенно эволюционировало в пользу всё более тесных связей с британскими разведывательными службами. Несомненно, они были гораздо лучше информированы, чем американцы, об интригах и тайных операциях, организованных и проводимых на их собственной территории германскими спецслужбами. Благодаря своему мастерству британцы успешно нейтрализовали эти операции. Они оказали помощь американцам в организации контрразведки, руководимой недостаточно профессионально бюро расследований министерства юстиции (названное позже Федеральным бюро расследований или ФБР) и Секретной службой, агентством, ответственным за охрану государственных деятелей и борьбу с фальшивомонетчиками.

Британские спецслужбы участвовали даже во втягивании США в войну. В марте 1917 года они мастерски организовали утечку «телеграммы Циммерманна» в американскую прессу. Перехваченное англичанами с трансатлантического кабеля секретное послание министерства иностранных дел Германии требовало одного из своих послов вступить в контакт с правительством Мексики. Следовало предложить Мексике союз против Соединенных Штатов. Взамен, в случае победы в этой войне, Германия обещала Мексике финансовую помощь, а также возврат штатов Техас, Нью-Мексико и Аризона.

Обнародование «телеграммы Циммерманна» вызвало бурю возмущения в США. И, несмотря на все усилия мексиканских, японских и немецких дипломатов, антигерманские настроения усилились. Месяц спустя Соединенные Штаты Америки объявили войну Кайзеру.

В армии было создано подразделение МИ-8 по перехвату сообщений и другой корреспонденции, написанной симпатическими чернилами. Это были первые «большие уши» Америки, предшественник мощного и самого секретного Агентства национальной безопасности (АНБ).[1]

После войны МИ-8 было переведено в Госдепартамент, чтобы сконцентрировать свои усилия на дипломатической переписке. Таково происхождение «черной комнаты», которую двенадцать лет спустя закрыл Генри Стимсон. В течение этого времени было перехвачено около десяти тысяч телеграмм и взломано пятьдесят кодов, используемых правительствами восьми государств.

По окончании Первой мировой войны наступили тяжелые времена для молодой американской разведки. Демонтаж военной машины сопровождался возвратом к изоляционистским настроениям, а также распространявшимся недоверием к методам, используемым европейцами, таким как шпионаж и секретные акции. Среди различных подразделений по сбору разведывательной информации в Госдепартаменте, Военном министерстве, Военно-морском флоте, а также в министерствах финансов и юстиции — только Бюро расследований расширило свои полномочия и возможности. Важным направлением в его работе в то время была борьба против подрывной деятельности.

В 1924 году руководство бюро было доверено Эдгару Гуверу, который оставался на этом посту почти пятьдесят лет. Он создал имидж бюро и стал широко известен своими громкими операциями против врагов американского общества: главным образом против гангстеров и грабителей банков, таких как Джон Диллинджер и «Бонни и Клайд» во время Великой депрессии. В 1936 году президент-демократ Франклин Делано Рузвельт доверил Федеральному бюро расследований (ФБР)[2] наблюдение и слежку за фашистскими группировками, особенно пронацистскими, влияние которых становилось все более ощутимым в Соединенных Штатах. Бюро начинает также собирать информацию на американскую коммунистическую партию. Расширение полномочий бюро достигло пика в 1939 году, когда Рузвельт поручил новому специальному подразделению разведки ФБР направить своих агентов в Латинскую Америку. Их задача: слежка за немецкими и японскими диаспорами, некоторые члены которых оказывали помощь агентам стран Оси.[3]

Однако Рузвельт был недоволен работой спецслужб в целом. В 1939 году он потребовал, чтобы подразделения военной разведки, а также ФБР создали координационный комитет. Но из-за соперничества между спецслужбами координационный комитет не имел директора, да и собирался только от случая к случаю.

Помимо инициативы ФБР в Южной Америке и малого объема информации, получаемого от послов и военных атташе, сбор разведданных за рубежом был очень ограничен. «Перед войной мы получали примерно только ту информацию, какую военный атташе мог узнать во время приемов», — признавался позже американский генерал. Не было систематической обработки информации, никакого профессионального подхода: отсутствие настоящей внешней разведки составляло тогда главный недостаток американской разведки. Следует признать, что внешняя разведывательная деятельность просто не соответствовала той международной роли, какую играли тогда США, их претензиям вести «честную игру»… Доказательством служит пресс-конференция Рузвельта в 1938 году, где он счел необходимым заявить, что «никогда не допустил бы шпионской деятельности американцев за рубежом».

Полуправда… Возможности внешней разведки были, несомненно, еще в зачаточном состоянии в конце 30-х годов. Но Рузвельт был первым президентом, после Джорджа Вашингтона, кто проявил реальный интерес к разведке, особенно агентурной. Он использовал сеть дипломатов и неофициальных лиц, кто ему непосредственно докладывал о намерениях глав иностранных государств. И это началось задолго до Второй мировой войны.

Одна из таких групп информаторов была создана в 1927 году личным другом Рузвельта, богатейшим бизнесменом и филантропом Винсентом Астором. Последний объединил вокруг себя таких незаурядных лиц, как путешественник Свидам Каттинг, Кермит Рузвельт, его кузен и сын бывшего президента Теодора Рузвельта, судья Фредерик Кернохан, журналист Маршалл Филд, филантроп Дункан Стюарт Эллсуорс, банкир Уинтроп Олдрич, Дэвид Брюс, возглавлявший американский Красный Крест в Англии, британский офицер X. Наджент и ряд других. Это тайное общество назвало себя «палатой». Члены «палаты» собирались каждый месяц в одной из нью-йоркских квартир. Они делились своими оценками международной обстановки, а также информацией, собранной ими во время поездок или их «агентами».

Рузвельт формально не входил в палату. Но начиная с 1933 года Астор регулярно его информировал о ее деятельности. И президент прекрасно знал всех ее членов: можно сказать, они были его людьми… Рузвельт им доверял даже миссии рекогносцировки. Например, узнав в 1937 году, что японцы заняты поиском места для размещения передового поста в районе Галапагосских островов, он направляет в этот район Винсента Астора и Кермита Рузвельта. Под прикрытием научной экспедиции они используют яхту Астора, чтобы шпионить за действиями японцев и во многих других южных районах Тихого океана.

Президент считает — и это отчасти правда; — что информация, поставляемая «палатой», более полезна, нежели та, которую он получает от своих разведывательных служб! Информация этих служб была сконцентрирована на боевых порядках и военной мощи потенциальных противников Соединенных Штатов; но она не касается ни их намерений, ни политических и стратегических интересов.

В этом президент полагается также на журналиста Джона Франклина Картера, которому доверяет. Он поручает ему создать сеть информаторов на главных политиков мира. Картер взялся завербовать Эрнста Хафштенгла, американца немецкого происхождения, имевшего дружеские связи с Адольфом Гитлером в первые годы его политической карьеры. Он даже стал одним из его главных доверенных лиц. В конце концов, разочаровавшись в фюрере и обещаниях национал-социалистов, Хафштенгл уезжает в 1937 году из Германии в Англию, а затем в Соединенные Штаты. Это — кладезь информации о личности Гитлера и о нацистском режиме.

Связи Рузвельта с «палатой» еще более усиливаются с началом войны в Европе. Ее численность удваивается, нью-йоркская группа решает сменить имя, отныне она стала называться «клуб». Некоторые из его членов становятся активными агентами по сбору разведывательной информации. Они оказались особенно полезны в тот момент, когда конгресс отказывался принять меры, угрожающие нейтралитету Соединенных Штатов. И это в 1940 году, когда Астор, возглавлявший в то время компанию «Вестерн Юнион Кейбл Компани» (Western Union Cable Company), взял на себя риск использовать собственную компанию для перехвата сообщений, отправляемых посольствами. Это позволило установить сближение Испании с нацистской Германией. Астор узнал также, что ряд стран направил своих агентов в Мексику для шпионажа против Соединенных Штатов.

Война в Европе стала ощущаться на американском континенте в виде борьбы разведок. Однако общественное мнение все еще оставалось в значительной мере изоляционистским. Оно резко изменилось только в декабре 1941 года в результате нападения японской авиации на американскую военно-морскую базу в Пёрл-Харборе.

Тем временем «странное поражение» Франции поставило Великобританию перед угрозой вторжения, а бомбардировки люфтваффе посеяли неверие в свои силы среди британцев. Не потерпят ли они поражение от нацистов? Для получения более полной информации о ситуации и настроениях англичан Рузвельт, по привычке, использовал неофициальные каналы. В июле 1940 года он призвал Уильяма Донована, колоритную личность, который считается «духовным отцом» ЦРУ.

Донован родился в 1883 году в городе Баффало, штат Нью-Йорк, в семье ирландских католиков, иммигрантов во втором поколении. Получил диплом адвоката в Колумбийском университете, где впервые встретился с Рузвельтом. Донован был также звездой университетской футбольной команды. За свою агрессивность на футбольном поле его прозвали Дикий Билл (Wild Bill). Это прозвище он сохранил на всю жизнь.

В 1916 году он служил в подразделении национальной гвардии, которое ловило революционера Панчо Вилла (Poncho Villa) на американо-мексиканской границе. С 1917 года он был в Европе и сражался в подразделении пехоты рядом с французами. За свою храбрость при атаке немецких окопов Донован удостоился почетной медали конгресса и ордена Почетного легиона во Франции. Свои первые контакты в мире разведки он сделал после войны, когда Госдепартамент назначил его офицером по связи с антикоммунистами «белой» России. Одновременно он возобновил свою юридическую карьеру сперва в качестве прокурора, а затем основал престижную адвокатскую контору в Нью-Йорке. Одним из его клиентов был не кто иной, как будущий британский премьер-министр Уинстон Черчилль.

Атлетически сложенный и к тому же довольно красивый мужчина, Донован был импозантной личностью. Осознавая свою харизму, он ищет пути ее применения для удовлетворения собственных политических амбиций. В 1932 году он участвует в выборах губернатора штата Нью-Йорк, который только что покинул Рузвельт, в качестве кандидата от республиканской партии. Плачевные результаты не вдохновляют его на дальнейшую политическую карьеру, и тогда он отдается своему второму увлечению — заграничным поездкам. Но Донован не был обычным туристом. Он отправляется, например, в Эфиопию, воевавшую в то время с армией Муссолини, или в Испанию, где шла гражданская война. Поездки Донована по горячим точкам планеты питали его тягу к активным действиям, познанию международных отношений, вели к установлению обширных контактов в иностранных армиях и государственных учреждениях.

В 1933 году, когда Гитлер пришел к власти, Донован был приглашен на вечер, организованный в Уорм Спрингс, штат Джорджия, по случаю 50-летия Рузвельта. Они не виделись после университета. Похоже, что в 1935 году президент вдохновил Донована отправиться с разведывательной миссией по другую сторону Атлантики. В том же году Донован был принят Дуче, про которого Рузвельт тогда думал, что он смог бы противостоять милитаристским устремлениям нацистской Германии, а не поддерживать их.

Донован посещал также «клуб» в Нью-Йорке, хотя и не был его членом. Вместе с Винсентом Астором он являлся, возможно, самым ценным источником неофициальной разведки президента.

Президент выбрал Донована в 1940 году для того, чтобы представить точнее ситуацию в Англии, атакуемой немецкой авиацией, и сделал это главным образом по совету военно-морского министра Фрэнка Кнокса. Кнокс был близким другом Донована и высоко его ценил. Он даже предлагал Рузвельту назначить Донована главой Военного департамента вместо бывшего госсекретаря Генри Стимсона.

Кнокс был особенно озабочен молниеносным поражением французской армии. Он считал, что в этом виновата «пятая колонна», которая могла бы быть активна и в Великобритании. Доновану поручили оценить обстановку. В Лондоне американский посол, отец будущего президента Джона Фиццжералда Кеннеди, был категорически против такой официозной миссии, считая ее бесполезной. По его мнению, англичане вскоре будут вынуждены сложить оружие.

Известный под кодовым именем «отважный», Уильям Стефенсон приложил все усилия, чтобы Доновану был оказан, по возможности, лучший прием. Стефенсон был представителем Черчилля в Белом доме, а также отвечал за британскую разведку в Соединенных Штатах. Его направили в Нью-Йорк, чтобы создать сеть информаторов, а также оказать давление на американцев, чтобы заставить их поддержать англичан в войне. Помня историю с телеграммой Циммерманна, он надеялся достичь того же результата, что и его предшественники во время Первой мировой войны.

Стефенсон уверен, что Донован пользуется доверием президента, поэтому его визит в Великобританию предоставляет возможность, которой следует обязательно воспользоваться. Премьер-министр, директор внешних связей, большинство ответственных лиц британской разведки и лично король Георг V принимают Донована с большими почестями. Черчилль настолько серьезно отнесся к Доновану, что даже ознакомил его с военными планами британской армии. И усилия англичан принесли свои плоды. Вернувшись в Вашингтон, Донован доложил о решимости англичан сражаться против нацизма: они придут к этому, вне всякого сомнения, с помощью Соединенных Штатов, добавил он.

В начале конфликта Белый дом откровенно колебался, стоит ли ввязываться в европейские войны. Но выводы Донована внесли свой вклад в решение о поддержке Англии. Так, благодаря Доновану США решили вмешаться в конфликт.

Удовлетворенный результатами миссии Донована, Рузвельт, несколько месяцев спустя, доверяет ему другую миссию того же типа, но в зоне географически более протяженной. Ему поручают оценить военную и политическую ситуацию в средиземноморском регионе: в Гибралтаре, на Мальте, в Турции, Греции, Египте, на Балканах и на Иберийском полуострове — в горячих точках «войны в войне», в которой участвовали секретные службы воюющих держав. Стефенсон сопровождал Донована в этой почти трехмесячной поездке.

Узнав об этой миссии, американская пресса представила нью-йоркского адвоката как «загадочного человека» президента в вопросах внешней политики. Действительно, интригующая связь… Донован — активный и авторитетный член республиканской партии, он резко выступал против «Нового курса» (New Deal),[4] объявленного президентом Рузвельтом в 1930-х годах. Тем не менее Рузвельт и Донован имели много общего: идеализм, немного ортодоксальный образ мышления, убеждение, что США должны играть более активную роль в международных делах, и особенно чрезмерный вкус к секретным операциям. По мнению одного из директоров ЦРУ, они относились к тому типу людей, кто считал, что «не следует позволять правой руке знать, что делает левая». Кроме того, Рузвельту нравился энтузиазм и свежий взгляд Донована. С ним он мог свободно обсуждать всё, даже самые нелепые идеи.

Как и отношения Донована и Стефенсона, связи между американскими и британскими разведывательными службами становились все более тесными. Весной 1941 года наступил решающий этап этой эволюции: разведки начали обмениваться информацией по перехвату сообщений. Это сотрудничество положило начало очень прочному союзу, какого еще никогда не знала история разведки. Впрочем, союз этот почти нерушимый. Действительно, с этих пор Соединенные Штаты и Великобритания начинают делиться некоторыми самыми важными государственными секретами: отныне каждая сторона знает, какой информацией владеет другая.

Непреодолимое влечение, какое Рузвельт и Черчилль испытывали к шпионажу и секретным операциям, облегчило создание подобного союза. Определенно, Черчилль был намного опытнее Рузвельта в делах разведки. А британские спецслужбы, имевшие давние традиции, были намного более эффективны, чем молодые американские разведслужбы. И если первые решили делиться со вторыми своими ноу-хау, то только потому, что Черчилль видел в укреплении американских спецслужб важный козырь для победы над Германией.

Премьер-министр и ответственные лица британской внешней разведки СИС (SIS), называемой также МИ-6 (MI6), через Стефенсона подталкивали Рузвельта к укреплению американской разведки. Важное предварительное условие: координация служб. Разведслужбы армии, военно-морских сил, Госдепартамента, ФБР и министерства финансов, действительно, грешили отсутствием элементарной координации. Они были очень закрытыми; каждая из них разрабатывала свои собственные нормы и приоритеты. Кроме того, разведслужбы армии и флота вступили в ожесточенную борьбу за право обработки перехваченных сообщений. В августе 1940 года с помощью системы дешифровки, названной «Маджик» (MAGIC), американцы вновь сумели взломать коды связи Токио со своими посольствами. При этом каждая из двух служб отстаивала свое право и привилегию докладывать президенту информацию, рассматриваемую как наиболее важную. Плохо или хорошо, но компромисс был найден: армия докладывала по нечетным месяцам (январь, март и т. д.), а флот — по четным!

Другая проблема касалась средств, выделяемых на внешнюю разведку. Госсекретарь Дин Раск свидетельствовал перед конгрессом: «Когда в 1941 году меня назначили на должность в G-2 (служба разведки армии)… мне предложили возглавить секцию, ответственность которой простиралась от Афганистана до Южной Азии, включая Австралию и весь Тихий океан. Так как ни одна из организаций разведки не уделяла тогда внимания этим регионам, единственными документами, которыми я располагал, были путеводитель по Индии и Цейлону; доклад от 1924 года военного атташе в Лондоне по армии Индии, а также ящик, заполненный статьями из «Нью-Йорк тайме», которые были собраны в период Первой мировой войны».

Стефенсон предлагает Доновану навести порядок в центральном аппарате, который пока выглядит как карикатура. По его мнению, американцы должны срочно создать организацию, обрабатывающую всю информацию из-за рубежа. Военно-морская разведка узнала об этом проекте в марте 1941 года. Не без тревоги они предупреждают своих коллег в армии о том, что Донован стремится создать «некое суперагентство, которое будет контролировать всю разведку».

Примечания:

1

АНБ — National Security Agency (NSA). — Прим. пер.

2

Федеральное бюро расследований (ФБР) — ведущий следственный орган правительства, входит в систему министерства юстиции США и подчинено генеральному прокурору. Как следственное подразделение этого министерства создано в 1908 году, свое нынешнее название получило в 1935 году. — Прим. пер.

3

Ось — «Берлин-Рим-Токио», военно-политический блок нацистской Германии, фашистской Италии и Японии, созданный в 1936 году с целью подготовки и развязывания Второй мировой войны. — Прим. пер.

4

«Новый курс» (New Deal) — новый курс экономической политики Рузвельта, направленный на выход из экономического кризиса. —