Глава восемнадцатая

Падение ЦРУ

«Мы сражались с грозным драконом в течение сорока пяти лет. Мы убили его, а затем мы оказались в джунглях, где кишат ядовитые змеи», — заявил Джеймс Булей во время слушаний, которые предшествовали его назначению на пост директора ЦРУ. Эта метафора стала популярной в управлении в последующие годы. И не без оснований. В частности, она оправдывала существование ЦРУ, которому недоставало признания. Если верить Вулси, угроза национальной безопасности будет всегда и будет серьезной: она якобы просто изменила природу, жанр или вид, если только советский дракон был действительно таковым.

Эта метафора помогает также разъяснить идеи. В самом деле, в силу величины «дракона» его легко идентифицировать. Его можно было бы увидеть с высоты небес с помощью спутников-шпионов. И если только «копье» будет достаточно мощным и его можно забросить достаточно далеко, то возможно убить «дракона» — раз и навсегда. Впрочем, в сказках драконы всегда погибают — это намек в адрес советской системы, обреченной исчезнуть по природе своей. Функционирование СССР осуществлялось с помощью пятилетних планов. Все его военные базы были хорошо локализованы, его посольства также, а его доктрины известны. На бумаге всё можно было предвидеть.

Змеи, напротив, представляют собой более скрытую угрозу. Они проскальзывают незаметно. Их не видно, когда они уже рядом с нами. Их почувствуешь, только когда они укусят. И если эти укусы не всегда смертельны, змеи имеют преимущество — их много. К таковым относятся террористы, наркокурьеры и все те, кто старается продать или приобрести оружие массового уничтожения, чтобы использовать его против Соединенных Штатов…

Вулси тем не менее сокращает большинство реформ, начатых Гейтсом, так как он не разделяет его точку зрения. Американская разведка не должна претерпеть резких изменений, а адаптироваться по мере того, как упомянутые змеи будут проявлять свою ядовитость. И всё же бывший и новый директор ЦРУ придерживаются одинакового мнения о том, что приоритет нужно отдать экономической разведке. Это проблема момента, особенно при таком президенте, как Клинтон. «Это самое актуальное направление в настоящей политике разведки», — уточняет Вулси во время его слушаний в сенате.

Тем не менее новая обстановка требует ответа на три фундаментальных вопроса:

— Какие финансовые средства следует привлечь для ведения этой «охоты на змей»;

— Какой подход наиболее рациональный;

— Какая из угроз первоочередная.

Эти проблемы будут в центре внимания американцев в течение 1990-х годов. Наиболее часто произносится слово «реформа». Количество предложений разрастается, проводятся многочисленные исследования на всех уровнях. Для американской разведки «конец холодной войны» станет длительным периодом упадка, который завершится только 11 сентября 2001 года в результате чудовищного террористического акта.

Ответы на вышеупомянутые вопросы постепенно намечаются, но не в пользу ЦРУ. Его бюджет и обеспечение значительно сокращаются. Другие институты подключаются к решению новых проблем, которые очень разнообразны: русская мафия, картели по наркотикам, терроризм и распространение оружия; но также наплыв беженцев, военные преступления и нарушение прав человека. По настоянию вице-президента Альберта Гора в ЦРУ создается даже «центр против угроз окружающей среде». Как с иронией заметит тонкий знаток американской разведки, офицерам Директората науки и технологии ЦРУ будет нелегко смириться с этой идеей и взять на себя «весьма расплывчатую и малопривлекательную миссию подсчитывать число слепых зайцев в Патагонии».

А третий вопрос станет настоящим кошмаром для ЦРУ, так как ему придется делать намного больше, работать по-иному и с гораздо меньшими средствами, но при всем этом никто не может указать подлинные приоритеты. В 1990-е годы ЦРУ будет озабочено серьезной проблемой поиска своего места в новых условиях. Лэнгли будет работать на автопилоте. ЦРУ — это корабль без капитана, так как его директора будут сменяться один за другим.

«Стингер», которые оно поставило афганским повстанцам. С уходом советских войск эти ракеты пересекли афганские границы. И торговля ими возросла, когда стало известно, что ЦРУ разыскивает их и платит наличными, чтобы возвратить в США.

Распространение оружия массового поражения (биологического, химического, ядерного и радиологического) является также вопросом большой озабоченности для Соединенных Штатов. Став единственной супердержавой, США хотели любой ценой избежать того, чтобы их лидерство оспаривалось новыми стратегическими соперниками. Поэтому перед ЦРУ стояла задача тщательно следить за странами, претендующими на вступление в «клуб ядерных держав». В этом смысле особую тревогу вызывала «утечка мозгов» из бывших советских республик. Объединенные общим интересом, ЦРУ и русские спецслужбы начали обмениваться информацией, касающейся обеспечения безопасности и передачи ядерных технологий. Наконец, ЦРУ поставило перед собой задачу следить за тем, чтобы подобное оружие не попало в руки преступных группировок. Угроза была вполне реальной. В период с 1992 по 2002 год британское аналитическое издание Jane’s Intelligence Digest зарегистрировало не менее 175 попыток приобретения или торговли радиоактивными веществами террористами и другими преступниками.

Ни разу Вулси не имел возможности обсудить эту проблему, как, впрочем, и другие, с глазу на глаз с президентом. Даже полуприватные встречи случались исключительно редко. Только дважды в течение двух лет Вулси воспользуется правом директора ЦРУ. «Вопрос не в том, плохими или хорошими были у меня отношения с президентом, — философствовал Вулси. — Они просто не существовали».

Вулси не раз рассказывал историю, связанную с тем периодом, когда разбивались самолеты, по поводу которой шутят в США до сих пор: «Когда маленький самолет «Сессна» разбился на лужайке Белого дома, вся команда Клинтона умирала со смеху, пересказывая шутку: «Смотри-ка, это определенно Вулси пытался получить свидание с президентом!» Эта шутка не вызывала у меня смеха… Но со временем я осознал, что она довольно хорошо описывала мое положение. Президент не имел ни малейшего желания меня выслушать, а всё то, что касалось разведывательной службы, его не интересовало».

Если верить советникам Клинтона, неприязнь президента носила личный характер. Вскоре после прибытия Вулси в ЦРУ Клинтон попросил его взять в штаты Лэнгли одного из своих друзей. Но этот человек совершенно не имел должной квалификации, и Вулси отказался оказать такую услугу. За это решение ему пришлось дорого поплатиться. Клинтон был избран, чтобы привести в порядок экономику, чтобы сконцентрироваться на внутренней политике. В Вашингтоне широко распространилось мнение, что Буш проиграл выборы из-за чрезмерного увлечения внешней политикой. А Клинтон не хотел упустить случая. Он не уделял, по крайней мере поначалу, внимания международным делам, а как следствие и ЦРУ Эта область была ему абсолютно чуждой. Он был преподавателем права, прокурором, затем губернатором штата Арканзас, прежде чем вознесся в Белый дом в возрасте сорока шести лет. Связи, которые он установил в этот период, были сосредоточены в кругах американских предпринимателей, а не иностранных канцелярий.

Отметим также, что Клинтон — первый президент, избранный после падения Берлинской стены. В отличие от своих предшественников, начиная с Трумэна, он проповедует политику международных обязательств, а не конфронтации, поиск путей для разрушения барьеров, а не создания новых. Его цель — пропагандировать демократию и рыночную экономику в мире, что, по мнению Белого дома, является залогом стабильности и мира между народами. Счастливое время, провозглашенное Бушем, оказалось иллюзией. Вскоре после развала Советского Союза повсюду на планете стали возникать конфликты, свидетельствующие скорее о беспорядке, чем о «новом мировом порядке».

Многие советники Клинтона принимают кредо soft power — власти, использующей скорее влияние, чем принуждение; тягу к культуре и образу жизни американцев, а не к военным действиям. Тогда как окончание холодной войны открыло дорогу новым идеям, Самюэль Хантингтон был менее оптимистичен. В 1993 году этот профессор Гарварда объявил о «столкновении цивилизаций»: разногласия между этническими и религиозными группами станут характерной чертой новой геополитической обстановки, что отмечают все аналитики, изучающие международные отношения. Поначалу этот тезис не привлек особого внимания. Тем не менее все политологи в конце холодной войны констатируют, что мир встал на путь глобализации и стал более открытым.

Новый политический курс отразился на характере отношений в обществе, он подразумевал очень широкую аудиторию и в то же время политику транспарентности. ЦРУ не составило исключения. Президент приказал воплотить в жизнь программу по рассекречиванию документов, какой еще никогда не проводилось в истории Соединенных Штатов. Это коснулось пятидесяти миллионов страниц документов, охватывающих период с 1930 по I960 год. Югинтон издает директиву, согласно которой начиная с 2000 года все конфиденциальные документы, имеющие историческую ценность, по истечении двадцати пяти лет будут автоматически рассекречиваться.

По этому вопросу, по крайней мере, точки зрения Клинтона и Булей совпадали. Директор ЦРУ считал, что проблемы управления связаны с его имиджем. За ЦРУ тянется шлейф скандалов. Представления о его деятельности полны вымыслов, зачастую фантастических. Его ассоциируют с большей частью заговоров, запланированных или вымышленных, во всех концах планеты. Поэтому рассекречивание архивов восстановит «истину» и покажет, что ЦРУ также помогало бороться против установления тоталитарного режима, как это было в Италии, в самом начале холодной войны. Что же касается некоторых коварных поступков, то они отныне приобретают «исторический» статут, принадлежат прошлому.

Будущее еще более неопределенно. Во время избирательной кампании Клинтон заявлял о желании сократить на четверть бюджет разведки. Вулси пытается переубедить президента. Он объясняет, что столь резкое сокращение бюджета не позволит создать новое поколение спутников-шпионов, а также беспилотных самолетов, способных собирать разведывательную информацию в закрытых местах. Стратегия Вулси вполне ясная: объединиться с Пентагоном для защиты бюджета разведки. Благодаря ему бюджетные кредиты будут сокращены, но гораздо меньше, чем предусматривалось сначала.

Убедить в этом конгресс оказалось гораздо сложнее, чем президента. Конгресс был намерен воспользоваться мирной обстановкой, чтобы сократить бюджет министерства обороны и разведки, причем гораздо значительнее, чем рассчитывал директор ЦРУ. В результате отношения между Вулси и конгрессом стали очень напряженными. Конгрессмены, пользуясь отсутствием поддержки Вулси Белым домом, непрерывно атаковали директора ЦРУ. Они резко выступали против человека, оказывающего сопротивление их распоряжениям о новой политике разведки.

Отрезанный от конгресса, далекий от Белого дома, Вулси пытается найти поддержку у общественности. Он буквально совершает турне по телевизионным каналам, участвует в наиболее популярных ток-шоу Ларри Кинга в прямом эфире. Все знают этого невысокого человека, с круглой, лысой головой, в очках, довольно симпатичного. Еще никогда директор ЦРУ не выступал так часто в средствах массовой информации! Это не телезрители, кто добивается, чтобы он сообщил какую-либо сенсационную новость, а это он сам стучит во все двери, чтобы повторить одно и то же: мир опасен — Соединенные Штаты нуждаются в ЦРУ, которое не сокращалось бы словно шагреневая кожа.

Сокращение бюджета коснулось всех направлений деятельности ЦРУ, но его последствия особенно отразились на работе Оперативного директората. Первыми пострадали тайные операции. Их число сократилось до самого низкого уровня в истории ЦРУ. В 1993 году программа поддержки иракских изгнанников, например, была резко сокращена.

«Эра тайных операций осталась в прошлом, — констатирует бывший шеф одного из филиалов ЦРУ. — Стало настолько сложно добиться разрешения и провести тайную операцию, что военные операции рассматриваются теперь как альтернативное решение». Достойная замена, которой общественное и международное сообщества оказывают поддержку. Другой оперативный сотрудник написал, что «офицеры ЦРУ, отвечающие за полувоенные операции, становятся исчезающим видом». Завершился период, когда ЦРУ организовывало государственные перевороты и проводило операции против мятежников. Та же участь постигла и операции по политической пропаганде и другие программы, которые стремились повлиять на исход выборов путем финансирования политических партий, профсоюзов и средств массовой информации за рубежом.

Отныне настало время… «политически корректного» ЦРУ.

В большинстве резидентур ЦРУ штаты были сокращены, причем очень значительно: в среднем на 60 процентов. Ряд резидентур был просто-напросто закрыт — в Европе, Латинской Америке и особенно в Африке. В прошлом ЦРУ было там широко представлено, так как считало, что советских дипломатов и офицеров гораздо легче завербовать там, чем за железным занавесом. В Африке, считающейся теперь мало интересной в экономическом и геополитическом плане, офицеры ЦРУ складывали багаж и приобретали сувениры. ЦРУ горько пожалеет об этом утром 11 сентября 2001 года.

В эпоху Вулси ЦРУ больше не рассматривается как разведывательная служба, представленная на всей планете. У ЦРУ нет больше для этого ни средств, ни необходимых фондов. Всегда склонный к метафорам, Вулси разрабатывает подход, который назовет «хирургическим». Он включает эффективное и постоянное присутствие офицеров ЦРУ только в некоторых точках земного шара. Остальные будут срочно направляться в то или иное место, в зависимости от обстоятельств или возникновения кризиса, или «болезни», используя образное выражение Вулси, так как даже самые блестящие врачи не могут предвидеть, где, когда и как появятся определенные симптомы.

Так случилось в Африке, в Сомали, разрываемой гражданской войной. Юшнтон унаследовал военную операцию, начатую его предшественником в Белом доме. Под мандатом ООН Соединенные Штаты направили войска, чтобы обеспечить безопасность конвоя с гуманитарной помощью. Руководители мятежников, считая, что эта помощь усиливает позиции правительства, с которым они сражаются, рассматривали американцев как своих врагов, и наоборот.

Не успели офицеры ЦРУ покинуть Сомали, как их попросили туда вернуться. Расположившись в зданиях бывшего посольства в Могадишо, они должны были заниматься разведкой и помогать американской армии преследовать сомалийских повстанцев, особенно самого опасного среди них — Мохаммеда Фарраха Айдида. В октябре 1993 года офицеры ЦРУ узнают, что два его помощника должны встретиться с другими повстанцами в одном из домов Могадишо. Разрабатывается специальная операция, чтобы захватить их всех. Но американцы столкнулись с сильным сопротивлением. В результате они сами оказались в окружении. Около двадцати американских солдат погибло в этой схватке. Во всем стали обвинять ЦРУ: по вине разведки американский спецназ попал в ловушку. Клинтон говорит даже о «несостоятельности разведки». Последующие расследования опровергнут это, но идея о провале разведки сохранится и будет подрывать репутацию ЦРУ, якобы неспособного поддержать армейские силы.

Снимки обнаженных американских солдат, которых таскали по улицам Могадишо, шокировали Америку настолько, что Клинтон призвал вернуть войска США из Сомали. Бен Ладен удовлетворенно потирал руки! ЦРУ его еще не знало, но именно он был советником сомалийских повстанцев. Именно этот «спектакль» побудил бен Ладена начать рассматривать США как «бумажного тигра», а американцев как народ слабый, феминизированный и находящийся под влиянием средств массовой информации. Его победить легче, чем Советскую армию во время войны в Афганистане.

Эта война напомнила о себе ЦРУ в 1993 году. Бывший моджахед, пакистанец по имени Мир Эймаль Канси, встал в час пик около входа в штаб-квартиру ЦРУ и стал стрелять из ружья по машинам, остановившимся перед красным сигналом светофора. Два офицера были убиты, трое других тяжело ранены. Пораженный тем, что сам он всё еще цел и невредим, Канси спокойно садится в свою автомашину и вскоре возвращается в Пакистан. В конце концов ФБР арестовало его после поиска в течение четырех лет. В ФБР Канси объяснил, что он был «озлоблен против Соединенных Штатов, и особенно против неблаговидных действий ЦРУ в мусульманских странах».

Через две недели после стрельбы у штаб-квартиры ЦРУ бомба с зарядом в семь тонн взрывается в гараже под одной из башен Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Шесть человек убито, более тысячи ранено. В результате взрыва образовался кратер диаметром в 30 метров. Если бы бомба была помещена ближе к фундаменту, то здание обрушилось бы, увлекая за собой и вторую башню. Такова была цель, какую преследовали десять террористов, ответственных за взрыв. Один из них, Рамзи Юсеф — племянник Халеда Шейх Мохаммеда, предполагаемого главного организатора теракта 11 сентября 2001 года, в результате которого удалось разрушить башни Всемирного торгового центра. Аль-Каида причастна к организации этих терактов. Действительно, намного позже ЦРУ узнает, что Мохаммед — один из ближайших помощников бен Ладена — оказал техническую и финансовую поддержку операции в 1993 году.

В то время ЦРУ не связывало воедино события в Судане, Сомали, Нью-Йорке и Лэнгли — признаки зарождения нового типа суннитского терроризма в международном масштабе. Правда, в угоду политикам ЦРУ сосредоточило усилия на «текущей» разведывательной деятельности, касающейся событий сего дня, интерес к которым быстро пропадал. ЦРУ не занималось изучением долгосрочных тенденций. Иными словами, аналитики ЦРУ были более склонны отвечать на поставленные вопросы, чем заниматься фундаментальными проблемами.

Даже если в 1993 году имя бен Ладена начало появляться в отчетах ЦРУ, центральная американская разведка не понимала, какую роль он играет в этом новом типе терроризма. ЦРУ рассматривало бен Ладена как богатого денди, сочетающего бизнес и джихад, экстремиста, оказывающего финансовую поддержку радикальным исламистам в их борьбе против режимов отступников. Но роль бен Ладена гораздо больше. Он дергает за нити и плетет паутину международного терроризма, который стремится установить джихад в планетарном масштабе. Главная его мишень — Соединенные Штаты. И он будет непрерывно разрабатывать одну террористическую операцию за другой.

Перед тем как его арестовало ФБР, Юсеф с помощью своего дяди пытался организовать операцию, подобную той, что была 11 сентября. Это был проект Божинка, осуществление которого предусматривалось в середине 1990-х годов. Он состоял из трех этапов. Первый заключался в захвате десятка самолетов американских авиалиний. Одни из них были бы взорваны над Тихим океаном; другие использовались бы как ракеты, направленные на ряд объектов США, в том числе на Сиерс Тауэр в Чикаго и атомные электростанции. Второй этап предусматривал покушение на папу Иоанна Павла II во время его поездки на Филиппины. Наконец, в третьем была избрана в качестве мишени штаб-квартира ЦРУ — нападение тоже с помощью самолета.

Одной из первых мер, принятых Клинтоном после взрыва Всемирного торгового центра, стало назначение нового директора ФБР. Хотя расследование касалось только непосредственных участников теракта, оно выявило международные масштабы его подготовки. «Эти фанатики планируют атаки в одной стране, осуществляют их в другой, а затем скрываются в третьей, осуществив свой преступный умысел», — комментирует один из американских специалистов разведки.

Напряженные отношения между ФБР и ЦРУ обострились в ходе расследования, проводившегося в США и ряде зарубежных стран. Какое из этих двух агентств более компетентно в делах международного терроризма? Кто обладает необходимым опытом? Администрация Клинтона ответит на эти вопросы президентской директивой. В ней сказано, что терроризм — это, естественно, угроза национальной безопасности, но это также и «преступный акт». Именно ФБР станет главной силой в борьбе с терроризмом, а ЦРУ и Госдепартамент будут играть вспомогательную роль.

ФБР начинает рассылать своих агентов во все уголки земного шара, особенно в американские посольства. Оно устанавливает новые контакты и усиливает сотрудничество с иностранными спецслужбами. В Лэнгли считают, что специальные агенты ФБР вторгаются в традиционные «владения» ЦРУ. В середине 1990-х годов равновесие властных полномочий этих агентств определенно сдвигается в пользу ФБР. ФБР непрестанно расширяется, тогда как ЦРУ закрывает свои резидентуры.

Арест Олдрича Эймса, ведущего сотрудника отдела контрразведки ЦРУ, в феврале 1994 года еще более усиливает эту тенденцию. ЦРУ считало в течение нескольких лет, что в его ряды проник шпион, так как целый ряд евразийских операций провалился по необъяснимым причинам. Но офицеры ЦРУ оказались неспособны выявить «крота» в своих рядах. «Они ничего не обнаружили, изучая всегда одни и те же старые документы, — объяснял судья Вебстер. — Их усилия ни к чему не привели». Скрывая в течение длительного времени свои подозрения от агентов ФБР, они, в конце концов, решили попросить их помощи.

Расследование ФБР довольно быстро привело к Эймсу. Его образ жизни намного превышал тот уровень, какой позволяла его зарплата. Эймс купил, например, виллу, за которую немедленно заплатил всё до последней копейки, а также великолепный новый «ягуар». Но он трижды проходил проверку на детекторе лжи, что, собственно, сняло с него подозрения ЦРУ. Агенты КГБ, с которыми он был связан, советовали ему просто «расслабляться» во время тестов и «внушать себе, что ему нечего бояться»…

Таким образом, в течение десяти лет Эймс продавал сверхсекретную информацию СССР, а затем России, получив за это около трех миллионов долларов. Расследования показали, что около сотни операций было провалено и десяток агентов ЦРУ уничтожены по его вине. Единственным мотивом его предательства были деньги. Когда он начал шпионить для Москвы, Эймс был занят бракоразводным процессом и не нашел никаких других возможностей, кроме этой, чтобы удовлетворить прихоти своей расточительной любовницы.

Это было одно из самых громких дел по разоблачению шпиона, какие когда-либо знало ЦРУ. Оно было крайне неуместно для управления, чья компетенция и полезность всегда ставились под сомнение. В подобном контексте ЦРУ не сможет противостоять ФБР. Отныне ЦРУ будет обязано докладывать ФБР о каждом случае, когда его офицеры проваливались при проверке на детекторе лжи, а центр контрразведки, находящийся в ЦРУ, будет теперь возглавлять представитель ФБР. Наконец, специальные агенты ФБР получают свободный доступ ко всем личным делам офицеров, заподозренных в шпионаже. «ФБР обосновалось внутри ЦРУ, — горько заметил один из них. — Это грязное дело контрразведки превратило всех нас в потенциальных подозреваемых».

Тем не менее ЦРУ не прекратит практику использования знаменитого детектора лжи. Напротив, ЦРУ придет к заключению, что Эймс успешно проходил проверку потому, что тесты были проведены недостаточно «агрессивно», что вопросы задавались слишком спокойно, в ненапряженной обстановке. Офицеры ЦРУ вскоре почувствуют перемену. Чтобы проверить их честность, их будут изводить вопросами во время теста и обвинять во всех смертных грехах и в самых отвратительных поступках. Те, кто не пройдет подобное испытание, вскоре будут освобождены от ответственных постов.

Дело Эймса вызвало огромный отклик. С критикой выступали все, пресса и особенно конгресс. Конгресс начинает считать, что разведывательное сообщество нуждается в серьезной чистке и что Вулси определенно не тот человек, кто способен это осуществить. Мойнихан воспользовался ситуацией, чтобы снова потребовать упразднения ЦРУ.

Вулси чувствует себя очень одиноким. Вечером в канун Рождества 1994 года он обращается за советом к членам своей семьи: должен ли он остаться во главе ЦРУ? — спрашивает он у жены и трех сыновей. Каждый из них написал свой ответ на листочке бумаги: четыре «нет».

На следующий день Вулси звонит Клинтону, чтобы сообщить ему о своем решении: ЦРУ — это организация, которой невозможно руководить в подобных условиях. По крайней мере, ей нужен новый директор, убеждает он себя, прежде чем улететь на Караибы.