Глава десятая

Разведка на службе политики

«Насколько справедлива теория домино?» — спросил у ЦРУ в июне 1964 года президент Джонсон. «Мы не думаем, что потеря Южного Вьетнама и Лаоса повлечет за собой распространение коммунизма в других странах Восточной Азии», — ответили аналитики ЦРУ. Этот отчет, так же как и другие, подготовленные в этом году, не окажет никакого влияния на решения правительства. Игнорируя мнение своего главного разведывательного ведомства, президент продолжает напоминать о теории домино американскому обществу. И вопреки обещаниям Джонсона продолжать политику, начатую Кеннеди, Соединенные Штаты все более и более втягиваются в гражданскую войну, раздирающую Вьетнам после ухода Франции.

Случай послужил спусковым механизмом. 2 августа 1964 года американский эсминец «Мэддокс» во время разведывательной миссии в международных водах Тонкинского залива был атакован тремя северо-вьетнамскими катерами. Он уклоняется от торпеды и нескольких выстрелов перед тем, как укрыться в водах Южного Вьетнама вместе с другим эсминцем. 4 августа оба корабля вновь патрулируют залив. На радаре одного из них появляются сигналы, похожие на новую атаку. Эсминец ведет огонь в течение двух часов в направлении целей, указанных приборами обнаружения.

Эти сигналы являются доказательством, заявляют Джонсон и Макнамара, что имела место вторая атака: нет никаких сомнений в том, что Северный Вьетнам сознательно нападает на Соединенные Штаты! Вскоре после этого Белый дом получает разрешение от конгресса на применение силы в случае необходимости, чтобы оказать помощь сайгонскому режиму.

В ноябре 2005 года Агентство национальной безопасности (АНБ) рассекретило более сотни документов, доказывающих то, о чем историки подозревали в течение длительного времени. Никогда второй атаки не было в Тонкинском заливе. Один слишком усердный оператор принял шум от винта своего собственного корабля за характерный шум атакующего катера. Вопреки широко распространенной идее инцидент не был сфабрикован Белым домом. Но он был успешно использован, и администрация, очевидно, искала, как спрятать правду об этой ошибке при интерпретации сигнала аналитиками разведки.

В конфиденциальном докладе офицер АНБ действительно подтверждает, что 90 процентов данных, касающихся перехвата северовьетнамских линий связи, было опущено, чтобы оправдать этот эпизод. И этот же офицер свидетельствует о том, что «были предприняты серьезные усилия, чтобы представить электронные данные в таком виде, какой соответствовал бы описанным событиям 4 августа в Тонкинском заливе»…

В течение следующих четырех лет разведка во время вьетнамской войны будет продолжать подгонять данные под предвзятое мнение военных и правительства.

От «разведки на службе политике» к «политизации разведки»: заразная болезнь, довольно распространенная в коридорах Белого дома.

Летом 1964 года президент Джонсон и директор ЦРУ Джон Маккон противостоят друг другу практически во всем, что касается Вьетнама. Вначале у них было, тем не менее, полное взаимопонимание. Вскоре после смерти Кеннеди Джонсон просил его, например, участвовать в совещаниях своего кабинета. И даже давать ему политические советы. Маккон счастлив и воспринимает просьбу президента в буквальном смысле слова. Итак, они встречаются ежедневно. Вместе они подробно обсуждают, как контролировать горячие точки на планете, а также как использовать достижения разведывательного сообщества, полученные в результате создания новых самолетов-шпионов и спутников наблюдения.

Но Вьетнам скоро станет предметом разногласий. Аналитики ЦРУ считают, что моральные и материальные ресурсы Северного Вьетнама очень велики; недооценка их была бы большой ошибкой… Французы уже попали в такую ловушку. Однако ряд признаков заставляет думать, что американские военные развивают те же комплексы, опасаются аналитики ЦРУ. Они оценивают это со знанием дела, так как одни и те же аналитики изучают распределение сил на индокитайском полуострове уже в течение десяти лет. Они прекрасно знают, что вьетнамцы готовы пойти на тяжелые потери и сражаться в течение длительного времени, так как они движимы националистическими соображениями. Коммунизм — это всего лишь вторичная мотивация.

Подобно другим членам администрации Маккон считает, тем не менее, что Соединенные Штаты могут победить ирредентизм Вьетконга. Делая это по привычке и в силу интуиции, он без колебаний оказывает давление на аналитиков ЦРУ, чтобы они давали менее пессимистическую картину. Он не понимает, почему взгляды управления и военной разведки настолько разнятся. Последующие поездки Маккона во Вьетнам вынуждают его подчиниться фактам: политика, проводимая Сайгоном, гибельна; методы, применяемые США, не эффективны; и конфликт разворачивается в пользу Северного Вьетнама.

Джонсона утомляют плохие новости в докладах директора ЦРУ. Тот, кто постоянно добивался с ним встречи, стал даже раздражать президента. Особое раздражение Джонсона вызывает тот факт, что он неоднократно убеждался в прозорливости Маккона с момента ракетного кризиса.

Разногласия Маккона с Белым домом проявляются как раз по поводу применения сил. Макнамара, главный советник Джонсона по Вьетнаму, выступает за постепенное усиление бомбардировок Северного Вьетнама. В конце концов, Ханой сдался бы, не выдержав этого нарастающего давления. Он оценил бы, во что ему обойдется эта война, и отказался бы от борьбы за объединение Вьетнама, прекратив посылать людей, оружие и боеприпасы на Юг по тропе Хо Ши Мина. Эти нарастающие бомбардировки воспрепятствуют также дальнейшему вмешательству в конфликт Китая и СССР.

Маккон, опираясь на анализы ЦРУ, не разделяет этого мнения: необходимо действовать быстро и решительно и направить дополнительно сухопутные войска, так как ограниченная военная операция позволит только укрепить решимость Северного Вьетнама, а следовательно, рекрутировать партизан как на Севере, так и на Юге. Соединенные Штаты могли бы оказаться втянутыми в нескончаемый конфликт… Позднее они осознают, насколько Маккон был тогда прав. В отличие от военных и политиков Вашингтона он действительно не ошибся в оценке противника. Но победит точка зрения Макнамары. Вскоре начнется операция нарастающих бомбардировок, известная под кодовым названием «Раскаты грома».

Однажды вечером во время встречи с Макконом и некоторыми из своих советников президент теряет самообладание после того, как директор ЦРУ советует ему, как управлять общественным мнением: «Слушайте меня внимательно, ублюдки! Не говорите мне то, что американский народ способен поддержать. Это моя задача. Я только хочу знать, можем ли мы выиграть эту войну — да или нет».

Отношения между Джонсоном и Макконом испортились окончательно, и он был отстранен от всех важных обсуждений. «Президент соглашался со мной встретиться только тогда, когда хотел сообщить мне что-то особенное. Конечно, его дверь оставалась открытой. Но он не обращал никакого внимания на мои доклады», — вспоминает директор ЦРУ.

Джонсон потерял всякое доверие к ЦРУ. Он не утруждает себя чтением их докладов, даже касающихся Советского Союза. За время своего мандата он ни разу не посетит Лэнгли… По свидетельству офицера ЦРУ, президент не имел «ни малейшего понятия о том, как работает ЦРУ и как организовано разведывательное сообщество вообще». Джонсон относится подозрительно в целом к нелегальным операциям, за исключением тех, которые проводятся во Вьетнаме. Из своего бывшего кресла вице-президента он мог наблюдать, в какое затруднительное положение Залив Свиней поставил президента Кеннеди.

В самом деле, внешняя политика его почти не интересует. Напротив, внутренние дела он считает более важными, интересными и даже… отвлекающими. Джонсону доставляли удовольствие справки на выдающихся американских политиков, которыми его снабжал Гувер. В частности, такие, как о сексуальных шалостях Мартина Лютера Кинга: директор ФБР поставил его квартиры на прослушивание, так как считал, что проповедник находится под коммунистическим влиянием… С помощью Гувера большие уши президента проникают в жилища его политических соперников и даже критиковавших его журналистов.

Президент не участвует в заседаниях Совета национальной безопасности (СНБ). Напротив, каждый вторник он организует завтраки с участием самых близких его советников. Во время этих завтраков формируется военная и внешняя политика Соединенных Штатов. Эти встречи протекают в непринужденной обстановке — условие, скорее способствующее консенсусу, нежели трудному выбору. Всегда быть приглашенным означает, что ваше мнение ценится. Все участники очень быстро это поняли. Именно поэтому они сохраняют свои лучшие идеи для завтрака во вторник и не высказывают их на заседаниях СНБ.

Маккон никогда не был приглашен на эти завтраки. В силу такого безразличия и пренебрежения по отношению к себе в июне 1964 года он решает уйти в отставку. В каком-то смысле Маккона можно считать одной из самых первых косвенных жертв вьетнамской войны.

Джонсон принимает отставку Маккона, однако просит его остаться до ноябрьских президентских выборов. Одновременно он занят поисками нового шефа ЦРУ. Кандидатура Ричарда Хелмса, возглавлявшего тогда Директорат планирования, находит полную поддержку его коллег. Но Джонсон считает, что Хелмс еще должен зарекомендовать себя. Если говорить открытым текстом: он должен завоевать доверие президента.

Именно поэтому он назначает Хелмса вторым номером в ЦРУ, а директором становится с апреля 196 5 года вице-адмирал Уильям Рэборн. Похоже, что такой выбор мотивирован двумя причинами. Первая — это преданность отставного адмирала, выходца из Техаса, которую оценил Джонсон. Преданность не только политическая, но и личная, о чем свидетельствуют слезы, брызнувшие из глаз Рэборна, когда Джонсон поздравляет его с назначением… Второй причиной являются хорошие отношения Рэборна с конгрессом. В этот период активного участия вооруженных сил в войне во Вьетнаме Белый дом нуждается в эффективной поддержке со стороны конгресса.

В Лэнгли Рэборна встретили без энтузиазма. Карьера адмирала, конечно, была образцовой, но его компетентность в сфере разведки весьма ограничена. Он, кто останется в памяти самым плохим директором ЦРУ, становится также предметом насмешек управления. Например, он путает Кувейт с кодовым названием одной операции… И эти курьезные случаи повторяются. Однажды в Лэнгли он поспешно появляется в зале заседаний. «Как развиваются операции ЦРУ в Доминиканской Республике?» — спрашивает он офицеров. Обсуждая совсем другой вопрос, офицеры замолкают… и после длительного молчания объясняют своему директору, что он явно «ошибся адресом».

Появление этого нового директора не предвещает ничего хорошего. Офицеры замечают, что, несмотря на почти сердечные отношения между Джонсоном и Рэборном, последний так же, как и его предшественник, не может заставить президента оценить их труд по достоинству. Они были лишь свидетелями его безуспешных попыток привлечь внимание президента.

Во время короткого пребывания Рэборна во главе ЦРУ Джонсон идет на эскалацию войны во Вьетнаме. Для поддержки военного участия Рэборн ориентирует оперативные и аналитические возможности ЦРУ на район Юго-Восточной Азии. Особенно оперативные, так как немногие в Вашингтоне прислушиваются к оценкам управления. Хелмс руководит подрывными действиями, направляемыми из Лаоса, а также курирует подготовку южновьетнамских военных.

Несмотря на свои хорошие отношения с конгрессом, Рэборн играет второстепенную роль на неформальных встречах ЦРУ с конгрессменами. В самом деле, на Капитолий его всегда сопровождает Хелмс. Директор ЦРУ полагается на него при ответах на вопросы и представлении оценок разведывательного сообщества. Рэборн был неуверенным и некомпетентным человеком. Он прятался за профессионализмом Хелмса, который действительно был настоящим хозяином в Лэнгли. Рэборн не найдет своего места ни в ЦРУ, ни в администрации президента. В июне 1966 года он сообщает Джонсону о своем намерении подать в отставку и предлагает назначить на свое место своего заместителя Хелмса, чью компетентность во всех видах разведки он высоко ценит.

«В ЦРУ существует традиция вести себя очень скромно. Это хорошо, и я думаю, что это молчание должно начинаться с меня», — говорит Хелмс одному из своих приближенных вскоре после назначения. Если спокойный и сдержанный характер Хелмса заставляет его держаться тихо, то линия поведения, которую он избирает как директор ЦРУ, будет продиктована в основном инстинктом самосохранения. «От меня очень легко освободиться в Вашингтоне, так как у меня нет никакой поддержки, ни политической, ни военной, ни экономической», — признаётся он.

Хелмс видел, как провалились его предшественники, приблизившись слишком неосторожно к политикам. Он будет держаться в тени президента — должность, которую он ставит выше всего. Он сохранит эту дистанцию с властью, необходимое условие его длительного пребывания во главе ЦРУ Хелмс останется на этом посту около семи лет, во время которых он произнесет только одну официальную речь. Сдержанность — его кредо. В отличие от Даллеса он не создает себе имидж публичного человека. И в противоположность Рэборну ему не надо заниматься самоутверждением.

Хелмс — рафинированная личность, имеющий диплом по истории и литературе. Он бегло говорит по-французски и по-немецки. Его первым увлечением была журналистика, которой он занимался, будучи корреспондентом одного агентства в Европе. Далее, во время Второй мировой войны, он стал сотрудником УСС и с тех пор он не покидал разведслужбы. Будучи оперативным офицером, он мог наблюдать развитие технических средств разведки. Но он остается убежденным в том, что спутники и другие технические инструменты не смогут никогда заменить шпионов, чтобы узнать о намерениях противника: «Классический шпионаж считают второй древнейшей профессией в мире, и я могу предсказать, что он не исчезнет раньше первой».

Коллектив ЦРУ стал чувствовать себя уверенно; они гордятся тем, что их возглавляет человек, участвовавший в создании управления с его первых шагов. Двенадцать тысяч офицеров высоко оценивают Хелмса. Конгресс и американская пресса придерживаются того же мнения. Чем обращаться к ним с напыщенной речью, он предпочитает заручиться благосклонным отношением со стороны конгрессменов и журналистов, приглашая их по одному на завтрак. Последние, на самом деле, проявляют все больше и больше внимания. Необходимо отметить, что вьетнамский конфликт порождает мощную оппозицию в Соединенных Штатах: политику администрации обсуждают, подвергают сомнению, и критика правительства начинает касаться его наиболее секретных действий.

В 1966 году газета Нью-Йорк тайме публикует серию статей, которые представляют собой первое большое расследование прессой ЦРУ. В этом участвуют не менее двадцати журналистов. Их выводы не лестны. Они считают, что ЦРУ располагает полномочиями, значительно превышающими те, которыми конгресс наделил его в момент создания. Через ЦРУ осуществляется влияние «невидимого правительства». Оно выросло до такой степени, что превратилось в своего рода «монстра Франкенштейна». Очень мощное и, к сожалению, бесконтрольное, как и предполагает эта метафора.

Первые серьезные расследования означают новую эру для ЦРУ: отныне пресса интересуется им. Через двадцать лет после его создания деятельность ЦРУ становится предметом тщательного изучения.

И это только начало.

Действительно, несколько месяцев спустя журнал Ramparts освещает некоторые действия ЦРУ на американской территории. Журналисты раскрывают, что управление финансирует и оказывает секретное влияние на Национальную студенческую ассоциацию, Фонд национального образования, Американскую газетную гильдию, Американскую ассоциацию политических наук и даже Американский комитет за свободу культуры. Подчинение этих организаций влиянию ЦРУ уходит в начало 1950-х годов, когда управление ставило своей задачей создание преграды на пути идеологической и культурной экспансии СССР.

Ramparts — левацкий журнал, что снижает эффект его разоблачений. Незначительно, так как раздаются многочисленные голоса в университетской среде, осуждающие вмешательство ЦРУ в интеллектуальную и социальную жизнь в стране. Согласно газете «Нью-Йорк таймс», оно покушается на имидж США в мире, угрожает фундаментальным основам американской демократии. Именно в этом контексте, впрочем, родились обвинения прокурора Гаррисона в причастности ЦРУ к убийству Кеннеди.

ЦРУ попадает под огонь критики, но Хелмс хранит молчание. Он воздерживается от придания гласности того факта, что президенты Трумэн и Эйзенхауэр стояли у истоков этих операций на американской территории. В своем личном дневнике он пишет: «Иногда нам трудно понять интенсивность преследования со стороны общества. Критика нашей эффективности — одно дело; критика нашей ответственности — другое… Очень жаль, что публичные споры не признают нашей полезности, подвергая сомнениям нашу честность и объективность».

Джонсон реагирует двояко. Первая реакция — публичная: он выражает «свою озабоченность» и требует, чтобы министр юстиции начал расследование. Этим он препятствует проведению слушаний в конгрессе. Вторая реакция — секретная. Президент приказывает Хелмсу сделать всё для дискредитации, саботажа и преследования журналистов, причастных к раскрытию государственных секретов. Кроме того, он требует от него следствия по журналу Ramparts. Джонсон уверен, что он действует по заданию иностранного правительства — несомненно, коммунистического, — и этого достаточно, чтобы этим занялось ЦРУ. Хелмс, подчиняясь президенту, исполняет приказ, но не находит никаких доказательств этим обвинениям.

Действия ЦРУ против журнала Ramparts выходят за рамки его полномочий. В лучшем случае, это широкое толкование того, что предусмотрено законом об управлении. Но эти действия — не более чем одна из составных частей более широкой внутренней программы под кодовым названием «Хаос». Она направлена на сбор информации о группах, участвующих в антиправительственных демонстрациях: это профессора, студенты, движение за гражданские права, «Черные пантеры», но также и особенно противники войны во Вьетнаме. Их манифестации становятся все более и более бурными. В 1967 году, например, пятьдесят тысяч таких участников направляются к Пентагону, чтобы попытаться перекрыть все входы в здание. Эта силовая попытка совпадает с манифестациями, организованными в других западных столицах. Президент убежден, что все эти выступления имеют одно и то же происхождение: они направляются иностранной коммунистической державой, «дергающей за ниточки.

Для слежки за антивоенными движениями Джонсон в первую очередь обращается к ФБР. Но итоги расследования бюро не дают результатов. Президент считает, что только ЦРУ могло бы выявить связи манифестантов с заграницей. Хелмс предупреждает Белый дом, что эти действия противозаконны: они выходят за рамки полномочий ЦРУ. «Я, конечно, в курсе этого, — отвечает Джонсон. — То, чего я жду от Вас, — это сделать всё необходимое, чтобы разоблачить иностранных коммунистов, которые стоят за недопустимым вмешательством в дела страны».

Лояльность Хелмса по отношению к функциям президента вновь вызывает у него угрызения совести. Следует сказать, что директор ЦРУ не совсем безразличен к опасениям президента. За свою карьеру он много раз участвовал в операциях «агитпропа» против коммунистов. Почему бы и коммунистам не применить те же методы, воспользовавшись волнениями, которые охватили тогда американское общество?

Руководство операцией «Хаос» доверяют Энглтону и его службе контрразведки. Они не находят никаких подтверждений. Джонсон, а затем его преемник в Белом доме Ричард Никсон считают, что ЦРУ недостаточно эффективно искало доказательства. Операция продлится шесть лет… Она прекратится только тогда, когда пресса сообщит о ее существовании. Тем временем ЦРУ заведет подробные досье на несколько тысяч американских граждан и почти на тысячу организаций, расположенных в Соединенных Штатах.

Хелмс и ЦРУ снова обретут благосклонное отношение Белого дома во время шестидневной войны в июне 1967 года между Израилем и коалицией арабских государств во главе с Египтом. Победа еврейского государства была оглушительной и быстрой. Но ЦРУ предсказало не только ее начало, но даже то, что она продлится от семи до десяти дней. Почти в яблочко! Аналитики добились такой точности благодаря хорошему знанию расстановки сил, а также сведениям, переданным в ЦРУ директором МОССАДа.

Это произвело на Джонсона и Макнамару такое впечатление, что Хелмс получает приглашение на знаменитые завтраки по вторникам.

Директор ЦРУ, наконец, добился доверия президента. Чтобы его сохранить и не попасть в ловушку политизации разведки, Хелмс ограничивается только ответами на поставленные ему вопросы. Он будет строго придерживаться фактов и постарается оставаться в стороне от политических дискуссий. В противном случае, считает Хелмс, ЦРУ потеряет статус независимого агентства: оно будет не более как один голос среди других, каждый из которых отстаивает свои интересы. Вся трудность в том… чтобы быть полезным для принимающих решение, не компрометируя себя, и говорить то, что соответствует их интересам.

Чтобы сохранить доверие президента, Хелмс уклоняется от наиболее деликатного вопроса — Вьетнама. Это не он, кто будет гонцом, приносящим плохие вести, а некто Джордж Карвер, специальный советник ЦРУ по вьетнамским делам. Он работает в тесном контакте с Джоном Хартом, резидентом ЦРУ в Сайгоне. В 1967 году эта резидентура была для управления самой важной из всех в мире.

Они вдвоем контролировали расширение операций ЦРУ в Северном Вьетнаме. Управление направляет туда шпионов, а также полувоенные группы для саботажа на промышленных и военных объектах. В каждой из сорока четырех провинций Южного Вьетнама ЦРУ создает центры задержания, в которых гражданские лица подвергаются жестким допросам. Многие из них были схвачены в рамках операции «Феникс». Проводимая ЦРУ совместно с южновьетнамскими военными, эта операция «усмирения» направлена на нейтрализацию партизанских баз, через которые идет снабжение Ханоя продовольствием, оборудованием, оружием, разведданными для проведения операций и т. д. Под контролем офицера ЦРУ по имени Уильям Колби эти гражданские лица проходят проверку, допрашиваются и, по свидетельствам некоторых очевидцев, подвергаются пыткам и даже расстрелу.

ЦРУ привлекает также своих инженеров для операций во Вьетнаме. При наличии средств они проявляют немыслимую изобретательность, о чем свидетельствует проект Acustic Kitty (Акустическая кошка). Существование этого проекта вскрылось в 2001 году после рассекречивания материалов о работах Научно-технического директората ЦРУ во Вьетнаме. Он состоял в проверке возможности использования кошек, внутри которых находится очень чувствительный микрофон. Специальное устройство также крепится на хвост кошки, служащий в качестве антенны… Самая деликатная фаза состояла в том, чтобы научить этих бедных животных приближаться к специальным целям. В 1967 году опыты со шпионом на четырех лапах проводятся вблизи одного из вашингтонских парков. Однако движения кошки, к сожалению, не поддаются контролю.

После серии блуждающих движений подопытное животное попадает под такси. Тогда ЦРУ решает закрыть этот проект, а «безделушка» обошлась американским налогоплательщикам в десяток миллионов долларов…

Война разыгрывается как на территории Вьетнама, так и в Вашингтоне. Летом 1967 года Макнамара начинает делиться в конгрессе своими разногласиями с начальниками штабов: их статистические данные не соответствуют реальности. Ясно, что война на износ, проводимая Соединенными Штатами, не достигает поставленных целей. В доказательство Макнамара приводит оценки ЦРУ, которые он гордо игнорировал в течение ряда лет. В конце концов, он пришел к заключению о их обоснованности и о необходимости соответствующих выводов. «Сегодня я прихожу к мысли, что мы должны будем приступить к выводу наших войск из Южного Вьетнама либо путем переговоров, либо в одностороннем порядке», — советует он президенту.

Оценки военных планов стоят в центре разногласий. Это касается споров экспертов относительно численности бойцов Северного Вьетнама. Они приобрели политический смысл, так как эффективность военных операций оценивается, исходя из этой цифры и ее изменений по месяцам. Генштаб и Разведывательное управление министерства обороны считают, что новобранцы больше не компенсируют потери Вьетконга. Их силы сокращаются; они на грани поражения. На основании сведений, полученных путем перехвата с линий связи, военные оценивают численность северовьетнамских войск в 250 тысяч человек. Аналитики ЦРУ больше доверяют допросам и документам, украденным у врага. Самуэль Адамс, ответственный за оценку численности партизан Вьетконга в Южном Вьетнаме, первым выступил с критикой методов подсчета, используемых военными. Согласно его расчетам, Северный Вьетнам мог бы насчитывать фактически до 600 тысяч бойцов, включая партизан.

В наступлении, известном под кодовым названием «Тет»,[15] серия северо-вьетнамских атак начиная с января 1968 года подтверждает расчеты Адамса. Они неудержимы, синхронны и эффективны: свыше ста южновьетнамских городов было атаковано армией, казалось, вышедшей из берегов! Американские войска наносят своим противникам значительные потери. По числу жертв (в количественном отношении) они даже одерживают победу… Но оптимизм военных во многом дискредитирован в глазах политиков, а также в глазах общественного мнения, которое становится все более радикальным в своем противостоянии войне во Вьетнаме. Вскоре после наступления «Тет» Джонсон объявляет паузу в бомбардировках и смещает генерала Уэстморленда, который просил направить дополнительно 200 тысяч солдат.

Джонсон смирился также с мыслью о невозможности своего переизбрания…

Что касается ЦРУ, то оно не получает никакой политической выгоды от своих правильных оценок. Конечно, оценки ЦРУ на самом деле оказались намного более достоверными, чем у службы военной разведки. Но Хелмс не поддержал своих аналитиков. Их не услышали. Таким образом, лояльность Хелмса оказала плохую услугу президенту… Так как в конечном итоге ЦРУ не смогло предотвратить военную эскалацию. Оно не сумело или не смогло давать существенные предупреждения о северовьетнамских атаках. Ирония судьбы: ЦРУ, таким образом, рассматривается как соучастник этих поражений.

Еще раз, и это будет не последний, ЦРУ служит козлом отпущения для политиков, ослепленных предвзятым мнением.

Примечания:

1

АНБ — National Security Agency (NSA). — Прим. пер.

15

Тет — первый день вьетнамского года. — Прим. пер.