Глава 16

НОВЫЕ ПОДВОДНЫЕ ЛОДКИ

Весна 1945 года уже давно наступила. Вторая мировая война стремительно двигалась к завершению. В военных кругах ходили упорные слухи о новом секретном оружии немцев, способном повернуть ход войны вспять. Оно разрабатывается или испытывается и вот-вот заявит о себе. Фельдмаршал Монтгомери прилагал максимум усилий, чтобы как можно быстрее занять немецкие порты и судоверфи. Дело в том, что в течение ряда месяцев англичане с немалым беспокойством отмечали, что информация о деятельности немецких верфей, поступающая к ним из разных источников, совсем не радовала. Там строились только подводные лодки, причем подлодки нового типа. В марте 1945 года в эксплуатацию вошло сто единиц, еще несколько сотен ожидали достройки на судостроительных верфях. По имеющейся информации, они даже внешне существенно отличались от привычных обводов субмарин. Какой сюрприз готовит немецкий военно-морской флот? Чем он намерен ответить на удар, нанесенный появлением новых радаров у союзников?

Еще в мае 1943 года гросс-адмирал Дениц собрал в Берлине совещание, на которое пригласил ученых и инженеров, специалистов по высокочастотной радиосвязи, где решил обсудить пугающую эффективность противолодочных мероприятий союзников. Он объяснил, что радар, являющийся радиотехническим прибором для слежения за объектами, делает для англичан и американцев видимым то, что им видеть крайне нежелательно. Результатом явился рост численного состава авиации, а также всевозможных противолодочных технических средств и вооружения. Теперь противник способен обнаружить и уничтожить подводную лодку быстрее, чем она успеет причинить вред конвою. Иными словами, радар стал завершающей точкой над «i» в противолодочной кампании союзников.

Дениц обратился к ученым с настоятельной просьбой разработать эффективное средство защиты, что они сделали после того, как был разгадан секрет радара, определены длина волны и принцип действия. Однако эти разработки не имели решающего значения; они только заблаговременно давали немецким лодкам информацию о том, что те обнаружены противником, чтобы они успели скрыться от бомб на глубине.

Но что хорошего в том, что подводные корабли должны постоянно нырять, чтобы избежать гибели! Ведь под водой они становились медлительными и неуклюжими. Теоретически электродвигатели, питавшиеся от батарей, позволяли развивать в погруженном состоянии скорость до 7 узлов. Однако батарей при таком режиме хватало всего на час. В действительности скорость под водой обычно не превышала 5 узлов. И даже такую скорость командиры подводных лодок обычно не рисковали поддерживать долго. Маневрирование производилось при 2, 3, максимум 4 узлах. При такой скорости атаковать противника весьма затруднительно, если, конечно, он (противник) не решит остановиться прямо по курсу подлодки и немного подождать. Даже конвой судов, где более быстроходные суда равнялись на самые тихоходные, обычно делал 7–10 узлов.

Возможно, это покажется странным, но подводные лодки, существовавшие до того времени, были изначально неправильно названы. Это были корабли, предназначенные главным образом для операций на поверхности моря, которые в случае опасности имели возможность уйти под воду. Но теперь выходило, что они большую часть времени были вынуждены находиться под водой.

Такую ситуацию следовало предвидеть. Нельзя сказать, что «черный» май 1943 года, когда было потоплено 43 подводные лодки, вверг Деница и его штаб в шок. Ведь на протяжении длительного времени на каждую попытку ввести в бой больше подводных лодок противник отвечал эффективными контрмерами.

В конце ноября 1942 года из штаба ОКМ к Деницу в Париж были направлены три инженера-конструктора.

– Мы не должны обольщаться сегодняшними успехами, – сказал им адмирал. – Лучше взгляните на список наших потерь. В 1940 году мы лишились 24 подводных лодок, в 1941 году – 33. В первой половине 1942 года потери держались в этих границах, причем мы постоянно отправляли на театры военных действий новые корабли. Но обратите внимание, как изменилась картина во второй половине 1942 года!

Адмирал имел в виду следующие показатели: в июле 1942 года из походов не вернулись 9 подводных лодок, в августе – 12, в сентябре – 9, в октябре – 14 и в ноябре еще 14.

– Самое главное, что 80 процентов этих потерь произошло на поверхности! – продолжил он. – Вы знаете так же хорошо, как и я, что наши подводные лодки, строго говоря, не являются подводными. Но они непременно должны стать такими в будущем. И я мечтаю поскорее дождаться наших новых субмарин.

– Что вы думаете, господин адмирал, о строительстве лодок больших размеров с очень мощными батареями и улучшенными обводами корпуса, наделенных особыми мореходными качествами при движении на поверхности?

– Это хорошо. Но главная задача заключается в том, что лодки не должны слишком часто всплывать на поверхность, при этом обладать достаточной скоростью под водой, чтобы действовать против врага с высокой эффективностью.

– Понятно. Мы немедленно приступаем к работе.

– Когда я могу рассчитывать на первые результаты?

– Думаю, весной 1943 года, господин адмирал.

Когда в назначенный срок Деницу были переданы первые черновые чертежи, ситуация на море стала катастрофической. Подводная война практически была проиграна: потери росли, оборона противника стала непробиваемой.

Поэтому потребность в подводных лодках стала очень острой. Новые субмарины получили условное название «тип XXI». Они имели троекратно увеличенную мощность батарей, уменьшенную до необходимого минимума боевую рубку и красивый, обтекаемой формы корпус. Их скорость в погруженном состоянии должна была достичь 17 узлов, что казалось нереальным. Похоже, подводные лодки должны были стать действительно подводными.

Но пока существовали только чертежи. Заказы еще не были размещены, и верфи не начали работать. Судостроители утверждали, что первые лодки смогут быть спущены на воду через полтора года; в лучшем случае к концу 1944 года. Но что за это время произойдет?

Дениц, к этому времени занявший пост главнокомандующего ВМФ, оказался перед необходимостью принять сложное решение. Может быть, ему следует прекратить подводную войну и использовать уцелевшие лодки на металлолом, пока они не отправились на дно? Катастрофически возросшие потери уже вынудили его отозвать немецкие подлодки с самых опасных участков середины Атлантики, в результате чего конвои между Америкой и Великобританией могли идти беспрепятственно. Высвободившиеся подлодки можно направить в другие районы, хуже охраняемые, но и не представляющие особого интереса.

Дни и ночи напролет адмирала не покидало беспокойство. Что он должен сделать? Как будет лучше для людей, которых он отправлял в неравный бой не с легким сердцем. Он тревожился о судьбе каждой лодки; его офицеры отлично знали, что ничто не могло доставить адмиралу большей радости, чем известие от считавшейся пропавшей лодки. Но он был вынужден снова посылать людей на смерть; к несчастью, у него не было возможности сохранить их для будущих времен. Теперь каждое потопленное судно противника было чрезвычайно важным. Это заставляло союзников поддерживать свою оборонительную систему, задействовать для поисков подводных лодок сотни самолетов, которые иначе бомбили бы немецкие города. Немаловажным было и другое соображение: если подлодки соберутся на базах и перестанут выходить в море, команды очень скоро лишатся постоянной готовности идти в бой и вряд ли смогут снова ее обрести, когда появятся лодки «типа XXI», на которые он и его офицеры возлагали большие надежды.

Для их скорейшей постройки делалось все возможное.

На новых лодках были установлены специальные радарные приемники, сообщавшие о том, что лодка попала в поле зрения вражеского радара. Также на них были установлены шноркели – приборы, подающие необходимый дизелям воздух при движении в погруженном состоянии. Эта воздушная труба, верхушка которой выступала из воды, позволяла подлодке заряжать электрические батареи с работающими дизелями, не всплывая для этого на поверхность.

Устаревшее вооружение было заменено на новые противовоздушные орудия. Если по какой-то причине лодка не сумеет нырнуть, чтобы уйти от атакующего самолета, она сможет защищаться. В последующие месяцы изрядное число британских самолетов было сбито немецкими подводными лодками, хотя справедливости ради следует признать, что куда чаще успех сопутствовал другой стороне.

В районе баз немецкого подводного флота на побережье Франции постоянно дежурили самолеты противника, стремившиеся уничтожить субмарины при пересечении ими Бискайского залива. Поэтому новые подводные лодки были снабжены «зенитными ловушками». Они должны были «выманить» на себя противника и вынудить его вступить в перестрелку, имея при этом все шансы на успех, поскольку зениток на них было установлено в избытке.

Первым на «зенитной лодке» в море вышел капитан-лейтенант Хартманн. Однако субмарина нарвалась на крупное соединение британских истребителей и бомбардировщиков и была расстреляна. Все стоявшие на верхней палубе и мостике были убиты или тяжело ранены. Командир и все офицеры погибли. Покалеченную лодку привел на базу корабельный доктор.

Но едва она успела занять место у причала и стало известно число погибших и раненых, в штаб устремились десятки резервистов, жаждущих занять места убитых товарищей. Это один из многих примеров, показывающих, что даже в самый тяжелый период боевой дух подводников не был сломлен.

Тем временем многочисленные немецкие судоверфи перестраивались применительно к новой судостроительной программе. Шпеер – министр, ответственный за ее реализацию, – дал торжественное обещание, что первые лодки будут спущены на воду уже в мае 1944 года. Массовое производство начнется в августе – сентябре, после чего ежемесячно будет производиться не менее пятнадцати – двадцати субмарин. Выполнение программы сдерживали непрекращающиеся налеты авиации союзников.

В начале 1945 года союзники готовились нанести последний и решающий удар по Германии с востока, запада и юга. Базы немецкого подводного флота во Франции уже были оставлены, а субмарины переведены в немецкие, датские и норвежские порты. Поскольку враг ежедневно приближался, учебные подразделения на Балтике, готовившие будущих подводников, также постоянно меняли места. Из Пилау они передислоцировались в Данциг, затем в Готенхафен. Однако тренировки не прекращались. Потребность в обученных кадрах была, как никогда, высока – ведь число новых субмарин постоянно увеличивалось. Им еще предстояло сказать свое последнее слово.

В один из последних дней апреля 1945 года, незадолго до безусловной капитуляции, из норвежского порта Берген в море вышла подлодка «U-2511». Она медленно отделилась от длинной череды таких же кораблей; удалившись на безопасное расстояние, набрала скорость. Наступил долгожданный момент. Новая немецкая подводная лодка была готова встретиться лицом к лицу с противником. Ею управляли опытные подводники, досконально изучившие свой корабль и уверенные, что на него можно положиться в любой ситуации. Через несколько дней станет ясно, оправдаются ли надежды немцев на новые корабли.

В неспокойном море субмарина вела себя немного неуверенно, создавалось впечатление, что она, словно молодая актриса, волнуется перед первым выходом на сцену.

Капитан 3-го ранга Шнее, командовавший субмариной, был старым и очень опытным подводником, он участвовал в 17 морских сражениях. С начала 1943 года он занимался кораблестроением и имел возможность лично наблюдать за всеми этапами постройки новых лодок. То же можно было сказать и о капитане 2-го ранга Сурене, занимавшем на «U-2511» должность инженера-механика. Немногие знали подводные лодки так хорошо, как эти двое. По этой причине Дениц отправил в поход на одной подводной лодке двух капитанов, что было необычно. Но только так он мог быть уверен, что лодка будет грамотно управляться в любой опасной ситуации. Кроме того, за период похода они приобретут немалый опыт, который передадут, вернувшись домой, другим офицерам.

Как только сторожевой корабль, сопровождавший лодку, повернул к берегу, командир отдал приказ погружаться. Все же на поверхности он чувствовал себя не слишком уютно. Весь путь в Атлантику он намеревался проделать под водой на экономичной скорости.

Через несколько дней оператор шумопеленгатора доложил, что слышит звук работающих винтов. Все замерли в тревожном ожидании.

Шнее приказал всплыть на перископную глубину и внимательно осмотрел поверхность. Он сразу обнаружил источник шума: длинную вереницу рыболовных судов и траулеров, которые англичане часто использовали для охоты на подводные лодки. В тот же миг поступил следующий доклад:

– Нас засекли!

Англичане с помощью асдиков довольно быстро обнаружили немецкую подводную лодку. Эти приборы, разработанные после Первой мировой войны, определяли присутствие погруженной подводной лодки с помощью звуковых волн. Они не были такими совершенными, как радары, и давали точные результаты лишь на небольших расстояниях. Однако асдики и шумопеленгаторы были единственными средствами обнаружения погруженных субмарин.

Глядя в перископ, командир «U-2511» убедился, что траулеры приближаются, причем их форштевни утопали в белых усах пены, что являлось свидетельством высокой скорости. Из своего боевого опыта Шнее знал, что сражение предстоит нешуточное; будь на месте «U-2511» одна из старых субмарин, оно почти наверняка закончилось бы не в ее пользу. Ей пришлось бы поспешно нырнуть и попытаться уйти вслепую, выбрав направление наугад и развивая максимальную скорость 5 узлов, да и то в течение всего одного часа. Такая скорость была очень удобной для находящихся на поверхности англичан. А завершением охоты стали бы «ежи» – серии глубинных бомб, сбрасываемых одновременно так, чтобы нанести ущерб в десять – пятнадцать раз более значительный, чем при сбросе поодиночке.

Англичане так поступали с немецкими подводными лодками уже на протяжении двух лет. В 1943 году была уничтожена 231 субмарина, в 1944 году – еще 204. Англичане снова заняли господствующее положение на море, а немецкие подводные лодки из охотников превратились в дичь. Но теперь дичь стала другой. Изменится ли общая ситуация?

Шнее взглянул на своего старшего помощника:

– Хотелось бы попробовать?

– Вы будете атаковать, господин капитан?

– Нет, мой друг. Мы не должны расходовать здесь торпеды. Нашей целью является обнаружение в Западной Атлантике крупного конвоя.

Перископ был убран. Подлодка «U-2511» изменила курс и ушла на большую глубину. Больше не было необходимости действовать наугад. Теперь субмарина под водой не была слепой. У нее была возможность отслеживать передвижение противника на поверхности. Теперь перископ перестал быть единственным «органом зрения» подлодки. У нее появился второй «глаз» – электрический.

Речь шла о приборах «S», работавших по принципу британских асдиков. Через определенные интервалы времени они посылали короткую звуковую волну, которая проходила сквозь толщу воды, отражалась от корпуса вражеского корабля и спустя доли секунды фиксировалась приборами подводной лодки, позволяя определить местонахождение корабля, пеленг и расстояние. Данные переносились на карту, где автоматически наносились курс и скорость подводной лодки. Через минуту или две операция повторялась, и полученные сведения снова наносились на карту. Так получалась точная картина передвижения противника в сравнении с курсом подлодки.

Командир субмарины больше не был слепым, в любой момент времени он имел перед глазами четкую картину происходящего. Следя за маневрами противника, он принимал решения об изменении курса и скорости. Если вдруг вражеский корабль окажется слишком близко, лодка могла без труда уйти на скорости 8, 12 или 16 узлов – как потребуют обстоятельства.

В создавшейся ситуации даже увеличивать скорость не было необходимости. Траулеры вскоре сами отказались от борьбы со стихией, а субмарина, опустившись на глубину 20 саженей, где волнение совсем не ощущалось, спокойно двинулась дальше. Вскоре англичане остались далеко позади, и приборы «S» перестали фиксировать отраженные сигналы. Еще некоторое время оператор шумопеленгатора слышал звук винтов, но и тот вскоре стих.

После первой встречи с противником прошло четверо суток. За это время подлодка «U-2511» ни разу не всплыла на поверхность моря.

Затем снова поступило сообщение о шуме винтов. Приборы «S» ничего не фиксировали, что означало, что корабли еще слишком далеко. Командир приказал всплыть с 40 саженей, где находилась лодка, на перископную глубину. Затем был поднят перископ.

Увиденное так потрясло его воображение, что Шнее на секунду забыл, что надо дышать. Слева по борту приближалась группа британских военных кораблей. Головным шел крейсер, с каждой стороны по три эсминца. Они двигались на средней скорости, и «U-2511» оказалась очень выгодно расположенной по отношению к кораблям противника: для атаки ей требовалось лишь слегка изменить курс.

Шнее сообщил о своих планах команде – люди должны были выполнять свои задачи осознанно. Затем последовал приказ занять места по боевому расписанию.

Матросы действовали спокойно и слаженно, словно находились не в боевом походе, а на очередных учениях в Балтийском море, где мишенью являлись не корабли противника, а старая полузатопленная баржа. Меньше чем за минуту подлодка снова погрузилась на 40 саженей. Теперь она видела окружающее «электрическим» глазом. Можно послать четыре, максимум пять звуковых импульсов. Большее количество может их выдать. Четырех оказалось достаточно, и на карте появилось отображение курса крейсера.

– Если они не изменят скорость, мы выйдем на атакующую позицию на малом ходу, соблюдая тишину, – заметил вахтенный.

Ничто не указывало на то, что лодка замечена неприятелем. В противном случае эсминцы уже давно разошлись бы для атаки. Однако они продолжали следовать прежним курсом.

«U-2511» уже была в непосредственной близости. Она поднырнула под эсминец, прикрывающий крейсер с правого борта, не будучи обнаруженной.

После удачно выполненного маневра Шнее рискнул снова подвсплыть на перископную глубину. Теперь он видел перед собой неприятельский крейсер так близко, что хотелось протянуть руку и дотронуться до него.

– Вот он, голубчик, можете полюбоваться, – довольно проговорил он и отошел от перископа.

Первым к окулярам приник Сурен, вслед за ним – вахтенный офицер Людерс, потом еще два или три моряка.

– Это мой семнадцатый боевой поход, – сказал Шнее, – но еще ни разу я не видел крейсера противника прямо перед торпедными трубами. Даже не верится.

– А я не могу не думать о прошлом. Разве мы могли себе представить раньше, что когда-нибудь сможем подойти так близко к вражескому крейсеру, не будучи обнаруженными? Да за нами уже давно гонялись бы эсминцы!

– Они нас не слышат! – восторженно прошептал кто-то. – Представляете? Не слышат!

Между прочим, субмарину «U-2511» услышать было невозможно. Она двигалась так тихо, что даже во внутренних помещениях лодки не было слышно шума двигателей. Лодки этого типа были оснащены очень тихо работающими двигателями, снабженными ременными приводами. А винты были спроектированы так точно, что не вызывали возмущений воды при числе оборотов, необходимых для поддержания «скорости тишины». Поэтому не было слышно и шума винтов. Лодка просто не издавала звуков, которые могли быть уловлены чувствительной акустической аппаратурой противника.

Соблюдая полную тишину, лодка могла идти со скоростью 5 узлов, ранее такая скорость была доступна только при расходе полной мощности батарей, да и то в течение одного часа. Но то, что прежде не могли позволить себе командиры, для офицеров лодки «типа XXI» не являлось проблемой. При движении на «скорости тишины» новые лодки могли оставаться под водой в течение нескольких дней подряд без подзарядки батарей.

Если вопрос соблюдения тишины не стоял на повестке дня, эти подводные лодки могли следовать в погруженном состоянии на скорости 17 узлов в течение часа, 15 узлов – в течение 4 часов и 12 узлов – 10 часов.

Между тем офицеры «U-2511» находились в боевой рубке, изучая в перископ неприятельский крейсер.

Почему «U-2511» не выпустила торпеды? Большая лодка водоизмещением 1621 тонна была оборудована шестью торпедными трубами и имела на борту 20 торпед. Шесть торпед находились в трубах и могли быть выстреляны в течение 20 секунд. Еще шесть ожидали своей очереди на устройствах быстрой загрузки.

Но командир не отдавал приказ о торпедной атаке.

В любом случае он не должен был так долго оставаться на перископной глубине в невыгодном для себя положении между крейсером и эсминцами. Его лодка могла выпустить торпеды и с глубины 25 саженей. Приборы «S» дали бы для этого математически точную информацию. Надо было только послать три импульса с интервалом в минуту, соединить полученные точки на карте и нацелить торпеды в то место, где должна была появиться следующая точка. Во время бесконечных тренировок на Балтике инструкторы всегда повторяли, что результативность такого метода близка к 100 процентам.

Можно было вести стрельбу по плану. Обладая вполне адекватной скоростью в погруженном состоянии, лодка «типа XXI» всегда могла занять место непосредственно под группой кораблей противника, будь это конвой или эскадра военных кораблей. Приборы «S» могут в любой момент показать командиру, где находится его лодка по отношению к другим кораблям. Иными словами, лодка движется с той же скоростью и тем же курсом, что и конвой, но под ним. При этом никто не сбрасывает глубинные бомбы и вероятность обнаружения лодки чрезвычайно мала – ее почти невозможно расслышать среди такого количества судов, а значит, и шумов.

Тут и подходит очередь торпед. Подойдет одиночная, прицельно выпущенная торпеда? А может быть, «лют» или «фэт» – торпеды, которые могут многократно менять курс, двигаться зигзагом до тех пор, пока не поразят цель? А ведь есть еще акустическая торпеда, спроектированная так, чтобы реагировать на звуки, производимые винтами эсминцев. Единственная возможность для эсминца уйти от такой торпеды – это развить максимальную скорость. Догнать его акустическая торпеда не могла. Существовал и усовершенствованный вариант акустических торпед – «Т-11». Они реагировали на звук винтов не только эсминцев, но и других судов, и к тому же не сбивались с курса при задействовании шумопроизводящих приборов. При атаках по плану одновременно выпускались шесть торпед, которые расходились веером: три на правый борт, три – на левый. По истечении установленного промежутка времени они начинали идти зигзагом, многократно пронизывая пространство, занятое конвоем, одновременно продолжая продвигаться вместе с ним вперед.

Все это было хорошо известно офицерам субмарины «U2–511». Пока лодка не была обнаружена. Имевшие преимущество в скорости британские военные корабли к этому времени уже немного обогнали ее – шанс стрелять был упущен. Приказа не последовало, и торпеды остались в трубах.

Командир кивнул офицерам и удалился в свою каюту, чтобы внести записи в корабельный журнал.

Было 7 мая 1945 года.

Шнее перелистал несколько страниц назад и внимательно перечитал строчки, записанные им несколькими днями ранее.

«5 мая, 3.00. Получена радиограмма:

„Начиная с 08.00 5 мая прекратить огонь. Подводным лодкам, находящимся в море, запрещается атаковать и преследовать противника. Возвращайтесь в норвежские порты. Командующий подводным флотом“».

Вот почему «U-2511» не стреляла. Война, уже давно считавшаяся проигранной, теперь официально закончилась.

По этой же причине «U-3008» – вторая подлодка «типа XXI», вышедшая в море в один из последних дней войны, не выпустила ни одной торпеды. Ее командир капитан-лейтенант Манзек тоже не отдал приказ открыть огонь, видя, как прямо перед торпедными трубами идут военные корабли противника.

На следующий день «U-2511» всплыла примерно на том же месте, где ушла под воду за несколько дней до этого. Весь поход прошел под водой. А в гавани Бергена моряков уже поджидал не слишком приятный сюрприз. Там бросил якорь британский крейсер, причем тот самый, который они уже имели сомнительное удовольствие видеть в окулярах перископа. Но теперь на палубу высыпала вся команда подлодки – возможность увидеть корабль противника в непосредственной близости выпадает далеко не каждый день.

– Знали бы они, чего избежали, – заметил один из моряков.

Англичанам недолго предстояло оставаться в неведении. Выяснилось, что на борту британского крейсера находится комиссия, занимающаяся сбором информации о новых немецких подводных лодках. В день капитуляции офицеры союзников были доставлены в Киль, чтобы побеседовать с адмиралом Годтом, начальником штаба подводного флота. У него им не удалось узнать никаких подробностей о возможностях лодок «типа XXI», и офицеры отправились в Берген. Теперь они находились на борту крейсера, куда был приглашен командир «U-2511».

Прибыв в указанное время, капитан 3-го ранга Шнее попал в окружение высокопоставленных офицеров Королевского ВМФ, среди которых был даже один адмирал. Союзники хотели знать, как ведет себя лодка в море, насколько она легка в управлении и был ли контакт с противником.

– Да, – ответил Шнее на последний вопрос, – был.

– Когда? Какие корабли британского флота были вами замечены?

– Я встретил крейсер, на палубе которого мы сейчас находимся.

– Это невозможно, – заявил командир крейсера, обращаясь главным образом к адмиралу. – На переходе мы не встретили ни одной немецкой подводной лодки. Ни на крейсере, ни на эсминцах не было отмечено ни одного контакта.

– Я знаю, – улыбнулся Шнее. – Но тем не менее, вы прошли прямо перед моими торпедными трубами и не обнаружили меня. Я не стрелял, потому что уже имел запрещение атаковать противника в связи с капитуляцией.

Лишь только немец замолчал, возбужденно заговорили собравшиеся вокруг британские офицеры. Через несколько минут гул голосов стих.

– Капитан Шнее, – обратился к нему британский адмирал. – Мои офицеры считают ваше сообщение недостоверным. У вас имеются какие-нибудь доказательства?

– Разумеется. Мой корабельный журнал. Вы всегда можете сравнить мои записи с внесенными в ваш журнал.

Матрос немедленно доставил корабельный журнал крейсера, и несколько пар глаз принялись внимательно изучать скупые строчки. Вскоре ни у кого не осталось сомнений. Точно в указанное в журнале подлодки время двумя днями ранее британская эскадра находилась в точке с координатами, где ее встретила немецкая субмарина. Открытие было не из приятных.

К началу мая 1945 года в Германии было построено 120 новых подводных лодок «типа XXI», а также подготовлено 86 команд. Но только «U-2511» и «U-3008» успели выйти в походы.

Лодки «типа XXIII» также были электрическими, но имели водоизмещение всего 232 тонны и предназначались для прибрежных операций. К концу войны их было построено 61 единица, из них семь приняли участие в противостоянии. Все они вернулись на базы, причем пять выстрелили имеющиеся торпеды и получили более или менее серьезные повреждения.

В заключение следует упомянуть о восьми 280-тонных подлодках «типа XXVII», представлявших собой последнее слово в подводном кораблестроении. (По некоторым данным, субмарины «типа XXVII» находились в стадии эксперимента.) Они были рассчитаны на особое топливо инголин – перекись водорода, – которое вместе с обычным дизельным топливом и паром приводило в движение турбины Вальтера (названные в честь их изобретателя), в результате чего субмарины были способны развивать под водой беспрецедентную скорость в 25 узлов.

В конце мая 1945 года капитан 2-го ранга Гесслер, бывший офицер штаба подводников, предстал перед британской военно-морской комиссией, расположившейся на борту парохода «Патрия» во Фленсбург-Мюрвике. Союзники желали узнать у него подробности о немецких подводных лодках.

– Какие, по вашему мнению, капитан Гесслер, имелись шансы у подлодок «типа XXI»?

– Возможно, – ответил, поразмыслив, немец, – будет уместно вспомнить высказывание по этому поводу вашего премьер-министра. Нам дали возможность ознакомиться с кратким изложением его речи 13 мая. Если я правильно помню, он заявил: «Немцы подготовили новый подводный флот и разработали новые тактические приемы. Если бы мы к тому времени их еще не победили, подводная война могла вернуться к тяжелым дням 1942 года». Лично я считаю, что мистер Черчилль допустил небольшую неточность. 1942 год показался бы вам детской игрой.

За пять с половиной лет, в течение которых военно-морской флот Германии вел борьбу с превосходящими силами противника, он понес тяжелейшие потери, но моряки продолжали сражаться до последнего момента, до получения приказа главнокомандующего о капитуляции. Кто-то оставшийся безымянным сказал: «Мы не были героями. Мы просто выполняли свой долг».