Глава 12

«НЕГРЫ» И «БОБРЫ»

Теплой лунной ночью в начале июля 1944 года на обычно пустынном берегу моря немного западнее Трувиля наблюдалась необычная активность. Причем деловито снующие взад-вперед люди явно готовились не к военной операции. Они аккуратно опускали в воду какие-то длинные трубы, издали похожие на черные кубинские сигары; некоторые трубы были попарно скреплены, при этом одна слегка приподнята над другой.

Затем несколько человек влезли в верхние трубы, другие что-то поправили снаружи, потом, обменявшись рукопожатиями с находящимися внутри товарищами, закрепили над головой каждого стеклянный колпак. Колпаки были тщательно привернуты с обеспечением водо-и воздухонепроницаемости.

Плавающие по спокойной водной глади «сигары» являли собой странное зрелище, тускло мерцая в лунном свете на фоне темной поверхности моря. Спустя некоторое время они двинулись вперед, быстро набрали скорость и скрылись в ночи. Судя по избранному «сигарами» направлению, их целью являлся британский флот вторжения.

Таинственный механизм, приводимый в движение человеком, находившимся под плексигласовым куполом, был торпедой, правда необычной. Это ставшее привычным оружие доставляли к борту противника не эсминцы или торпедные катера, а человек, который мог подобраться к вражескому кораблю очень близко и выпустить торпеду из положения, гарантирующего успех. В первые годы войны такое оружие с успехом использовали (или испытывали) итальянцы, японцы и англичане. Под штурманом располагалась боевая торпеда, которую он мог высвободить с помощью специального устройства. Штурман располагал подобием прицела: зарубкой на стекле, расположенной на уровне его глаз, и мушкой в форме шипа. Считалось, что этого достаточно для точного прицеливания. И других трудностей было предостаточно. Проблематичное со всех точек зрения плавсредство могло развивать максимальную скорость 5 узлов; причем неизвестно, хватит ли при этом мощности батарей, чтобы вернуться домой. Даже слабый ветер делал его игрушкой волн – плыть при волнении было невозможно. Более того, выбранная для операции ночь должна быть светлой. Дело в том, что голова штурмана человекоуправляемой торпеды располагалась всего в 18 дюймах над уровнем воды. А ведь ему следовало еще разглядеть противника.

Обо всем этом адмирал Дениц доложил 29 июня 1944 года Гитлеру. Примерно в это время «негры» (так на флоте прозвали человекоуправляемые торпеды) должны были начать активные действия против флота вторжения.

– Очень скоро мы сможем отправлять в море и начиненные взрывчаткой катера, – сказал Дениц, – но это мощное оружие очень сильно зависит от погодных условий.

Опасения Деница не произвели никакого впечатления на фюрера. Он был настроен необыкновенно оптимистично.

– Без сомнения, – провозгласил он, – мы должны нападать на вражеские военные корабли, как и на торговые суда. Если Англия в эстуарии Сены потеряет шесть или восемь своих линкоров, стратегические последствия будут колоссальными!

Дениц был так ошеломлен, что не сумел этого скрыть. Он смотрел на Гитлера с почти суеверным ужасом. Неужели он действительно верит, что с помощью человекоуправляемых торпед можно топить вражеские линкоры? Да еще ни много ни мало, а шесть – восемь единиц? Подумав, адмирал счел необходимым подчеркнуть свое скептическое отношение к этим несбыточным надеждам:

– При существующих условиях практическую ценность наших малых боевых единиц еще следует доказать. В любом случае, военно-воздушные силы произведут минирование эстуария Сены. Думаю, что именно мины станут наиболее эффективным оружием, способным парализовать систему снабжения противника.

– Но мы и так минировали этот эстуарий! – недовольно воскликнул Гитлер. – Англичане тоже постоянно устанавливают мины на наших путях подвоза. Получается, что мы идем за ними, как английский бульдог послушно следует за своим хозяином. Что ж, тогда давайте последуем их другому примеру – сконцентрируем все наши силы против снабжения флота вторжения. Никто не станет спорить, что значительно лучше потопить транспорт с войсками до подхода к берегу, чем позволить им высадиться и потом сражаться с этими людьми и военной техникой на берегу. Мы выгнали англичан из Норвегии усилиями нашей доблестной авиации, лишив их снабжения оружием и припасами. Теперь мы постараемся сделать то же самое, используя для этой цели все имеющиеся силы и средства.

Завершив монолог, фюрер отпустил Деница. Мысли гросс-адмирала были очень далеки от оптимистичных. Он медленно шел и думал, что Норвегия была в 1940 году. Тогда военно-морской флот Германии еще что-то стоил. По крайней мере, он был настоящим флотом, хотя и тогда имелись трудности; например, плохие торпеды. В те времена и подводным лодкам не приходилось особенно прятаться… С тех пор прошло четыре года. И теперь Гитлер требует таких же действий от флота, которого, по сути, больше нет. Что еще хуже, он верит, что возможно достижение аналогичных результатов. Он говорит о всех имеющихся силах и средствах… Где они, эти силы?

Против флота вторжения у Деница остался в наличии один торпедный катер, который теперь нужно как можно быстрее вывести из опасной зоны. Все равно он бессилен против такого противника. Подлодок тоже осталось половина от первоначального числа. Оборудованные шноркелями, они могут подойти довольно близко к кораблям противника, но сколько из них после этого возвращается на базу?

Все имеющиеся силы и средства… От них осталась лишь малая толика, условно именуемая «малыми боевыми единицами». Оружие, целиком зависящее от храбрости людей, управляющих им. Человекоуправляемые торпеды, взрывающиеся катера, сверхмалые субмарины. «Негры», «куницы», «бобры», «тритоны» и «тюлени» – последний резерв военно-морского флота Германии.

Для штурмана человекоуправляемой торпеды часы тянулись бесконечно. Монотонно гудя, двойная сигара добралась до эстуария Орна. Находящийся в ней человек напряг зрение, стараясь разглядеть вражеские корабли.

Очень часто приходилось возвращаться на базу, потратив время в бесплодных поисках. В таких плавсредствах было очень легко сбиться с курса и потеряться в море.

Но теперь штурман увидел вытянувшуюся вдоль линии горизонта колонну кораблей. Насколько он мог судить, они двигались довольно быстро. Сердце человека забилось быстрее, но он должен сохранять спокойствие, подойти как можно ближе к кораблям противника и выполнить задание. А затем он обязан вернуться домой.

Хорошо было бы знать, где он находится: в районе одного из мест высадки или это очередной конвой в море? К сожалению, спросить не у кого.

– Только бы они меня не увидели, – молился моряк, – только бы не заметили.

Он взял курс на видневшиеся вдали силуэты. По мере приближения они становились больше и четче. Для него, упрятанного в металлическую трубу и имевшего возможность поднять голову только на 18 дюймов (или около того) над водой, корабли противника виделись огромными черными монстрами, хотя в действительности это были небольшие военные корабли – по большей части минные тральщики и корветы. Самыми крупными среди них были эсминцы. Они эскортировали десантные корабли. Но что это? В пределах досягаемости немецкой торпеды появился крупный военный корабль! Судя по очертаниям, это был британский крейсер! Находясь на уровне воды и не имея никаких приборов, было невозможно точно оценить скорость. Создавалось впечатление, что этот корабль двигался медленнее, чем остальные. Шансы поразить цель были велики, и он нажал на кнопку пуска.

Сжатый воздух вытолкнул торпеду из трубы, и она понеслась в сторону военного корабля. Одинокий человек, упрятанный под стеклянный купол, ждал. Он не знал точного расстояния, не мог угадать, как противник изменит курс за те несколько минут, которые необходимы торпеде, чтобы настичь цель. Напряженное ожидание завершилось яркой вспышкой впереди, а затем по воде прокатился грохот взрыва. В течение нескольких секунд крейсер, казалось, застыл на месте, освещенный яркими языками пламени, потом его скрыла молочно-белая дымовая завеса. Только после этого «негр» повернул к дому. Самое удивительное в этом деле то, что после многих часов блужданий по морю этот человек добрался до берега и встретился с товарищами.

После первых выходов в море не вернулись только две человекоуправляемые торпеды. Большинство из них не обнаружило противника, но те, кому это удалось, смогли записать на свой счет попадания, которые всегда отмечались с большой торжественностью. Командир нового подразделения «малых боевых единиц» и моряк, потопивший британский легкий крейсер класса «Аврора» (бывший скромный армейский клерк), получили Рыцарские кресты. Награды получили многие моряки. Быть может, именно это оружие станет самым эффективным в борьбе против флота вторжения?

В следующий раз, когда «негры» отправились на операцию, обстоятельства сложились по-другому. Англичане теперь вели постоянное наблюдение за поверхностью моря. Заметив что-то тускло мерцающее на воде, они тут же открыли огонь. Что это еще могло быть, кроме стеклянных куполов? Несколько точных выстрелов – и от немецкого «чуда» не осталось ничего. Штурманы торпед, естественно, тоже погибли. Правда, не все. Некоторым счастливчикам повезло забыться коротким сном, вызванным нервным напряжением или недостатком кислорода, под своими стеклянными колпаками. А британцы, лишившись страха перед «человеческими торпедами», при их обнаружении стали спускать на воду шлюпки и вылавливать плавсредства вместе с измученными моряками.

Очень скоро потери торпед многократно превзошли их немногочисленные успехи: 60–80 процентов «негров», вышедших в море на поиски врага, обратно не вернулись. Некоторые моряки рапортовали об успешных попаданиях, но на поверку их цели нередко оказывались затонувшими кораблями, которые во время отлива высоко поднимались над водой. Среди них был старый французский линкор и другие корабли-ветераны, которые союзники затопили в самом начале вторжения, чтобы они выполняли роль волноломов, ограждающих искусственную бухту. Эти неподвижные цели не раз атаковали «негры», впоследствии докладывая о потоплении линкоров.

Потери продолжали расти.

Возможно, не стоит посылать молодых людей на почти неминуемую смерть? Ведь стеклянный колпак – не слишком надежная защита, а его мерцание в лунном свете обычно замечал противник. Если бы человекоуправляемая торпеда обладала способностью погружаться под воду, стала сверхмалой субмариной, которая могла бы нырнуть, не ожидая на поверхности расстрела из палубных орудий, тогда малая война на море обрела бы некоторую надежду на успех.

Капитан-лейтенант Бартелс уже давно вынашивал идею создания сверхмалых субмарин, он даже сделал ее чертежи. Имя этого человека на флоте хорошо знали. После оккупации Норвегии весной 1940 года он, будучи командиром минного тральщика «М-1», получил приказ организовать береговую оборону, используя местные ресурсы. Он выполнил приказ, продемонстрировав умение и находчивость, зарекомендовал себя грамотным и думающим офицером, прекрасно ориентирующимся в обстановке. С самого начала войны он разрабатывал идею сверхмалой субмарины, управляемой одним человеком, которая могла быть с успехом использована для береговой обороны.

В 1942 году Бартелс написал рапорт командованию, в котором высказал мнение, что однажды для обороны занятых немцами территорий морского побережья понадобится специальное оружие. Но в дни, когда битва в Атлантике складывалась благоприятно для немцев, подобные идеи не привлекали внимания.

Убедившись, что его рапорт затерялся в инстанциях, Бартелс исхитрился сунуть аналогичный документ в папку адъютанта Деница, который в то время еще командовал подводным флотом и совершал инспекционную поездку по Атлантическому побережью. Судя по всему, Дениц его прочитал, но в то время адмирала заботили более важные проблемы. Планировалось расширение программы строительства обычных подводных лодок для атаки на торговое судоходство союзников; кроме того, следовало максимально ускорить создание новых типов субмарин, более быстроходных и эффективных под водой. Военная промышленность Германии не обладала достаточной мощностью, чтобы начать выпуск нового оружия, которое в ближайшие несколько лет использоваться не будет.

Когда осенью 1943 года на флоте появились малые боевые единицы, обстановка уже была совсем другой. Теперь новое оружие, призванное остановить союзников, производилось в большой спешке. Бартелс, к тому времени ставший капитаном 3-го ранга, наконец получил возможность воплотить свою мечту. Первая немецкая сверхмалая субмарина класса «бобер» была построена по его спецификациям на судоверфи Флендера в Любеке. Подводники любовно назвали ее «Адам». Однако с «Адамом», как и с его библейским тезкой, получилась неувязка. Во время проведения первых испытаний он дал течь и затонул на глазах многочисленных зрителей, среди которых было немало представителей штаба ОКМ. Перспективы не радовали.

Однако, несмотря ни на что, работы продолжались. Высадка союзников в Европе с каждым днем становилась все более реальной, а ни один «бобер» еще не был готов. В эстуарий Сены были доставлены только «негры», и то спустя четыре недели после начала высадки. Об их успехах говорить пока не приходилось. А тем временем в укромном, скрытом от посторонних глаз уголке гавани Любека, для верности окруженном колючей проволокой, появились первые «бобры». Выяснилось, что имеется немало добровольцев, жаждущих испытать себя в роли подводников, причем из разных родов войск. Прошедшие жесткий отбор вскоре прибыли в «Блаукоппель», где получили возможность впервые взглянуть на готового к эксплуатации «бобра».

Тренировки начались немедленно. Назначенный командиром флотилии малых боевых единиц вице-адмирал Хейе не сомневался: битва будет жестокой. Его девиз «Мне нужны настоящие мужчины» был известен всем. Времени катастрофически не хватало. В середине августа, когда союзники уже ушли с передовых плацдармов, в Ла-Манш были доставлены двадцать «бобров» для нападения на линии подвоза союзников; тогда еще сохранялся шанс на успех. Преодолев немало трудностей, они добрались до Фекана, расположенного между Булонью и Гавром. Сам Гавр для них уже был недоступен. Вечером 29 августа восемнадцать «бобров» вышли в море. Но до морских путей, по которым противник осуществлял подвоз жизненно необходимых запасов, отсюда было довольно далеко. А волнение, достигавшее силы 4–5 баллов, создавало для миниатюрных плавсредств слишком большие трудности. Но им удалось потопить два транспорта, один из которых оказался сухогрузом типа «Либерти» грузоподъемностью 8000 тонн. После этого «бобры» уже не могли оставаться в Фекане, поскольку сопротивление немцев во Франции было подавлено, и «бобров» поспешно вывели. Однако новые сверхмалые субмарины продолжали прибывать в «Блаукоппель», и тренировки добровольцев не прекращались.

Хмурым ноябрьским днем 1944 года по ведущим к морю дорогам Голландии шла колонна тяжелых грузовиков. Они тянули странного вида трейлеры, полностью укрытые брезентом.

– Стоять! Военный патруль!

Пока армейский лейтенант внимательно изучал документы, его люди разглядывали таинственные трейлеры.

– Вы направляетесь в Роттердам, отлично. Здесь, в деревне, собралось довольно много военных и гражданских лиц, которым необходимо туда добраться. К нам не часто попадают грузовики, где так много свободного места. Что у вас под брезентом?

– Боюсь, я не смогу вам это сказать. И взять никого не смогу.

– Но почему? Вы можете взять несколько сотен людей! Семь грузовиков и семь трейлеров!

Главстаршина, назначенный старшим в колонне, получил строжайший приказ доставить груз в Роттердам в условиях полной секретности. И теперь не знал, как поступить.

– Могу я переговорить с вами с глазу на глаз?

Спустя несколько минут колонна продолжила путь без пассажиров. Армейскому лейтенанту хватило объяснения, что груз является секретным. Солдаты на дороге еще долго смотрели вслед грузовикам.

– Они, наверное, думают, – усмехнулся один из водителей, – что мы везем новейшие фау-ракеты.

На самом деле под брезентом были спрятаны «бобры». 60 сверхмалых субмарин – две флотилии были отправлены в Роттердам разными маршрутами. Оттуда они должны были атаковать линии подвоза союзников. Но перед этим им предстояла особая миссия на Ваале. В Ниймегене реку пересекали два стратегически важных моста. Во время наступления 1940 года немецкие парашютисты захватили их внезапно, помешав голландцам произвести взрыв. Теперь, в 1944 году, ситуация была противоположной. Мосты захватили американцы, причем охраняли их так хорошо, что авиация люфтваффе не могла даже приблизиться, чтобы нанести решающий удар. Было принято решение привлечь к этому делу военно-морской флот. Несмотря на усиленную охрану, «людям-лягушкам» удалось подобраться к опорам и взорвать железнодорожный мост. Однако автомобильный мост продолжал стоять, и задача уничтожить его была не менее важной. Союзники удвоили меры безопасности и установили выше по течению четыре тяжелые противолодочные сети, поскольку оттуда ожидалось нападение немецких субмарин: линия фронта располагалась в трех милях от моста на восточном берегу Ваала.

Моряки получили приказ взорвать мост любой ценой. После изучения данных воздушной разведки стало очевидно, что без уничтожения сетей не обойтись. Для этого было решено использовать 240 мин, переделанных таким образом, что они стали чуть тяжелее воды. В день «Х» 60 мин были спущены в воду за несколько миль до сетей. Они опустились на дно, после чего течение поволокло их к цели. Скорость течения в тех местах была известна, поэтому рассчитать, когда большинство мин достигнет первой сети, было не трудно.

Когда серия взрывов в клочья разнесла первую сеть, 60 мин, предназначенных для второй сети, уже плыли к цели. Затем настала очередь третьей и четвертой серии мин. За минами следовали несколько «бобров», которые должны были довершить начатое. Поскольку противник занял оба берега реки в районе моста, задачу нельзя было назвать легкой. Американцы вели огонь по всему, что плыло по воде, даже если это была пустая коробка или дохлая кошка. Штурманы «бобров» не могли опустить перископы, поэтому они замаскировали их пучками травы, выглядевшими на реке совсем мирными.

Выстрелив первые торпеды, «бобры» повернули назад. Теперь им предстояло выполнить основную часть задания. Уничтожение сетей было подготовкой. В отдалении еще раздавались отдельные взрывы, когда «бобры» взяли на буксир тяжелые стволы деревьев и снова двинулись вниз по течению. Под плывущими стволами были подвешены 3 тонны взрывчатки. Дополнительно плавучесть зарядов обеспечивали специальные емкости. К сожалению, оставить их плыть по течению было невозможно. Как раз перед мостом Ваал делает крутой изгиб, так что деревья неминуемо прибило бы к берегу.

Поэтому «бобры» тянули стволы и закрепленную на них взрывчатку на буксире и отпустили их в свободное плавание лишь на финишной прямой. Теперь до моста оставалась тысяча ярдов. Еще полчаса назад в этом месте висела первая сеть.

Субмарины поползли назад, а стволы деревьев заскользили вниз по реке. В торчащих из воды ветках был закреплен фотоэлемент, соединенный с цепью взрывателя. Он должен был сработать и замкнуть цепь в тот момент, когда на него сверху упадет тень… от моста.

Сработает? Нет? Хватило ли 240 мин, чтобы полностью уничтожить сети? Попадут ли плывущие по течению деревья прямо под мост? Если да, от него останутся одни обломки. А если нет?

Немецкие наблюдатели заняли места на самых высоких участках берега и напряженно ждали. На участке в три четверти мили,[5] расположенном выше по течению над мостом, творился настоящий ад. Сумасшедший огонь противника заглушал даже разрывы мин. После исчезновения первых двух сетей американцы подняли в ружье весь наличный состав и теперь старались подорвать плывущие по воде мины. Но вот в общую какофонию вплелись более громкие звуки взрывов, чем обычной мины. Это могла быть только взрывчатка, подвешенная под стволами деревьев.

Однако до моста оставались еще 50 ярдов. Стрельба и взрывы продолжались до наступления темноты, после чего немцы окончательно убедились в неудаче своего предприятия. Мост остался невредимым.

На следующее утро воздушная разведка установила причины провала. Три сетевых барража были уничтожены, но четвертый устоял и задержал все предметы, плывущие по течению и предназначенные для уничтожения пресловутого моста.

Из Роттердама «бобры» должны были атаковать линии подвоза противника. За последние недели 1944 года они выходили в море не менее двадцати раз.

Когда поступал приказ об очередной ночной операции, у бетонных укрытий, где днем прятались сверхмалые субмарины, появлялись портовые буксиры, и начиналась суета. Со стороны они напоминали толстых мам-кур, хлопотавших вокруг своих цыплят. «Бобры» имели длину всего 8,7 метра, а ширину – 1,45 метра. Когда штурман забирался на свое неудобное сиденье, над водой виднелась только небольшая рубка. Добравшись до шлюза Хеллеветслу, что на севере острова Гере, лодки подвергались последнему осмотру. Техники старались убедиться, что эти самые маленькие боевые единицы ВМФ готовы к предстоящей операции. Примерно через час шлюзовые ворота открывались и, воспользовавшись высокой водой, стая «бобров» выплывала наружу. Дальше они шли по Маасу в сторону моря на своих двигателях. За штурвалами сидели храбрые молодые парни-добровольцы, рвущиеся в бой.

Все, казалось, было против них. Только темные ночи, освещаемые узким серпом молодого месяца, когда небо затянуто облаками и видимость близка к нулевой, давали им шанс не быть замеченными противником. При этом море должно было быть спокойным, а ветер умеренным, иначе путешествие становилось попросту невозможным. Штурман находился в море один, скорчившись на своем неудобном сиденье. Несколько месяцев обучения могли помочь ему постичь только основы навигации, не более того. Если появлялась возможность всплыть на поверхность, штурман оказывался примерно в 3 футах над уровнем моря. Этого было совершенно недостаточно, чтобы видеть далеко. После нескольких часов движения под водой он не имел возможности определить свое местонахождение и взять пеленги, располагая лишь наручным компасом, небольшой картой с нанесенным на ней курсом и инструкциями на клочке бумаги.

Курс, проложенный на карте, рассчитывался опытными штурманами. Ну и что? Несущий две торпеды «бобер» мог двигаться со скоростью всего 4 узла. Скорость течения вблизи голландского побережья была примерно такой же и направлена к берегу во время прилива и в сторону моря при отливе. Сверхмалая субмарина, двигаясь против течения, попросту осталась бы на месте и рано или поздно оказалась бы потерянной. Поэтому время начала похода рассчитывалось так, чтобы «бобер» выходил в море в начале отлива, а возвращался во время прилива.

Однако расстояния, которые требовалось преодолеть «бобрам», обычно не были короткими. Поэтому им часто приходилось дожидаться второго, третьего, иногда даже четвертого прилива.

– Ваш выход ровно в 7.00, курс 260 градусов, – проинструктировал штурмана «бобра» офицер на берегу. Он подробно объяснил, как и когда следует изменить курс, чтобы дойти до Западной Шельды, миновать лежащий на входе остров и войти в нее.

Все инструкции были основаны на том, что скорость лодки и сила течения – факторы известные, выход в море произошел минута в минуту, а все немногочисленные навигационные устройства корабля функционируют исправно и способны поддерживать заданный курс.

Но как быть, если что-то пойдет не так? Если у штурмана возникнут какие-нибудь проблемы; придется отклониться от курса или погрузиться? Причин для этого были десятки! Лодку могла обнаружить воздушная разведка противника; ее могли сбить с курса внезапно поднявшийся ветер или течение; она могла сесть на грунт; все предусмотреть было невозможно.

Если бы сверхмалой субмарине удалось добраться до Шельды, она почти наверняка должна была встретить противника, поскольку один из самых важных морских путей, по которому союзники снабжали свои войска, сражавшиеся на немецком фронте, проходил по Шельде к Антверпену. Здесь всегда были груженые суда, бдительно охраняемые военными кораблями.

– Они там снуют, как машины на Кёнигс-аллее в Дюссельдорфе, – рассказывал один из штурманов «бобра», которому довелось наблюдать это зрелище с берега острова Шоуэн, пока остававшегося в руках немцев.

Когда «бобры» входили в Шельду, в движении судов был перерыв. Нет нужды говорить, что англичане были людьми грамотными и не хуже немцев могли рассчитать, когда следует ожидать появления сверхмалых субмарин противника. Кроме того, они обычно знали из сообщений воздушной разведки, вышли ли «бобры» на тропу войны.

«SM – SM – SM», – звучало предупреждение по радио, и поток снабженческих судов иссякал. Нередко «бобрам» удавалось остановить подвоз грузов в Антверпен на несколько дней одним своим появлением. Понятно, что вражеская пропаганда всячески старалась представить сверхмалые субмарины оружием несерьезным, даже смешным, но от этого оно не становилось менее опасным. Ведь любому (даже непрофессионалу) ясно, что тридцать – сорок «бобров», действующих одновременно на ограниченной акватории, несут серьезную угрозу.

Остановив на время торговое судоходство, англичане выпускали на охоту эсминцы, траулеры, корветы и фрегаты, поддерживаемые авиацией.

Но, несмотря на бесчисленные трудности в период с декабря 1944 года по апрель 1945 года, только в Шельде бобры отправили на дно 90 000 тонн груза противника. Один необыкновенно удачливый штурман, старший корабельный гардемарин Лангсдорф, сумел даже проникнуть в гавань Антверпена и выпустить обе торпеды по шлюзовым воротам, выведя их из строя на двадцать суток. Большинство штурманов «бобров» не вернулись с войны – рано или поздно они становились жертвами кораблей или авиации противника. Остались в живых лишь считаные единицы.

Возьмем, к примеру, историю матроса Энгелага. Недалеко от Хук-ван-Холланд его лодка была неожиданно атакована британским истребителем. Первыми же выстрелами была повреждена кормовая часть «бобра» и уничтожены рули глубины. В результате сверхмалая субмарина перевернулась и затонула.

Все произошло в течение считаных минут. Штурман не успел выбраться. Лодка опускалась на дно. Оставшийся внутри Энгелаг был рад, что пули противника его не задели, но никак не мог понять, что теперь делать. Конечно, хорошо, что его не застрелили, но теперь ему грозит смерть от удушья. С трудом сориентировавшись в обстановке, он с надеждой посмотрел на поток воды, хлеставший внутрь поврежденной лодки. Помещение быстро заполнялось холодной водой.

Быстрее! Еще быстрее! От того, как быстро заполнится лодка, зависело спасение моряка! Только когда она будет полностью затоплена, давление внутри и снаружи сравняется, а значит, появится возможность открыть люк, ведущий в рубку, и выбраться наружу.

Но какая здесь глубина? Теперь каждая секунда казалась вечностью. Давление возрастало, лодка погружалась все глубже. Сможет ли его организм выдержать такое давление? Или его легкие вот-вот разорвутся?

Энгелаг принялся механически выполнять упражнение, которое во время учебных тренировок его заставляли повторять сотни раз: натянул через голову спасательный жилет, свободной рукой нащупал запорный кран баллона сжатого воздуха.

Надежда не покидала моряка. В этом месте не могло быть слишком глубоко. Он находился недалеко от берега, и глубина здесь могла быть 30, максимум 60 футов. Сидя в заполненной водой лодке, он рванул замок крышки люка и – о, чудо! – сумел ее открыть. Он открыл клапан баллона, и сжатый воздух со свистом потек в резиновую полость маленькой лодки, имевшейся на каждом «бобре». Оставалось только забраться на сиденье. В полуобморочном состоянии он выбрался из лодки и почувствовал, что быстро поднимается вверх, увлекаемый спасательным жилетом и плотно наполненной воздухом надувной лодкой, в которую он вцепился мертвой хваткой, теряя сознания.

Очень скоро давление, тисками сжимавшее голову, уменьшилось, он снова мог дышать! Матрос не помнил себя от счастья. Как же – ему удалось выбраться из водяной могилы!

Все приключение длилось не более 30 секунд. Атаковавший «бобра» истребитель даже не успел улететь; очевидно, пилот решил сделать круг над местом гибели лодки. Сердце моряка замерло от ужаса, пропустив один удар, когда он поднял голову и увидел британский самолет. Но он сразу разглядел в иллюминаторе пилота, поднесшего руку ко лбу в приветственном салюте. Немец слабо улыбнулся и помахал в ответ рукой. Англичанин улетел, лишь убедившись, что немецкий моряк устроился в шлюпке и целеустремленно гребет к берегу.

Дважды в течение этих месяцев «бобрам» были нанесены жестокие удары, причем вовсе не противником. Первый произошел в январе 1945 года.

В очередной раз условия для выхода в море сложились вполне благоприятно. Субмарины были полностью подготовлены и уже находились в Хеллеветслу, наземный технический персонал вел последние проверки, а штурманы были собраны в небольшом домике на берегу для инструктажа. Неожиданно снаружи донеслись громкие крики. Несколько моряков направились к двери, желая выяснить, что происходит, и в это время страшный взрыв потряс маленький водный бассейн, спрятанный за шлюзовыми воротами. Досталось и береговым сооружениям. Домик, где сидели моряки, зашатался, с потолка посыпались крупные куски штукатурки.

– Воздушная тревога! – завопил кто-то.

Люди бросились на улицу. В дверях тут же образовалась давка, поэтому многие выпрыгивали из окон. Через несколько секунд последовал еще один взрыв. На воде все тоже пришло в движение. В баржу, пришвартованную у самых ворот, попал снаряд – в воздух взлетели деревянные обломки. Образовавшаяся при взрыве волна высотой в ярд подняла сверхмалые субмарины, словно невесомые скорлупки, чтобы изо всех сил швырнуть их на причальную стенку. Многие из них скрылись под водой. В общем, потери оказались нешуточными.

– А самолет-то где? – поинтересовался один из моряков.

Но никаких самолетов поблизости не было, и зенитные орудия молчали. Пришедшие в себя после первого шока люди поняли, что налета не было. Один из штурманов «бобров», по счастливой случайности оказавшийся в момент взрыва не в своей лодке, объяснил товарищам, что случилось:

– Должно быть, какой-то идиот открыл клапан, регулирующий подачу сжатого воздуха для выстрела торпеды. Мы услышали громкое шипение и свист, но даже пальцем не успели пошевелить, как на воде показалась торпеда и, как взбесившаяся молния, начала носиться по воде. Сперва она ударила в причальную стенку, затем повернула и направилась к воротам, по дороге подпрыгнула и взорвалась на берегу.

Головы слушателей повернулись в указанном направлении. Да, место взрыва было видно отчетливо.

– Слава богу, она не попала в ворота!

– Взрыватель не сразу сработал. Поэтому она рикошетила перед взрывом.

– А второй взрыв? Что это было?

– Образовавшаяся волна швырнула все лодки друг на друга. Из какой-то вылетела еще одна торпеда, угодившая в баржу на входе.

Результат происшедшей катастрофы трудно было недооценить. Даже противник вряд ли сумел бы действовать так результативно. Одним ударом была уничтожена флотилия из тридцати сверхмалых субмарин. На плаву остались только пять или шесть подлодок. Оказавшийся в гавани более крупный корабль выбросило на причал. Всюду лежали раненые и убитые.

После этого случая субмарины предпочитали обходить Хеллеветслу стороной. Окончательную проверку они теперь проходили в Роттердаме. Но и там 6 марта 1945 года произошло такое же несчастье. На этот раз последствия были еще серьезнее; когда торпеда вылетела, почти все штурманы уже находились в своих лодках. Спаслись лишь те, кто уже вышел из бухты. Выходит, снаряд может попасть дважды в одно место.

Нечто похожее, но не столь разрушительное, случилось в это же время в открытом море с «тюленями».

«Тюлени» были усовершенствованной моделью сверхмалых субмарин. Они имели несколько большие размеры и экипаж из двух человек – капитана и инженера. «Бобер» имел водоизмещение 6// тонны, а «тюлень» – 15 тонн. К оперативным действиям «тюлени» были подготовлены только в последние месяцы войны. Флот сверхмалых субмарин к тому времени состоял из 324 «бобров», 390 «тритонов» (другая разновидность одноместных сверхмалых подлодок) и 250 «тюленей». Последние действовали с базы Имуиден в Голландии.

Во время одной из операций перед носом «тюленя» прошел британский эсминец. Не обнаруженные противником, моряки не могли не воспользоваться удачно подвернувшимся шансом. В нужный момент немецкий капитан нажал на кнопку пуска торпеды.

Лодку встряхнуло, причем сотрясение было намного сильнее, чем после обычного выстрела. Недоумевающие капитан и инженер почувствовали, что их прижало к спинкам кресел. Обычно медленно двигающаяся лодка понеслась вперед с утроенной скоростью.

Создавалось впечатление, что субмарину подхватила гигантская рыба и теперь тащит в укромное место, чтобы без помех пообедать. К тому же моряки с ужасом поняли, что не могут удержать лодку на глубине. Несмотря на прилагаемые отчаянные усилия, руль глубины не действовал. Стало ясно: если не произойдет чудо, через несколько мгновений лодка вынырнет на поверхность под стволы орудий вражеского эсминца.

Инженер догадался, что произошло, и доложил капитану:

– Торпеда с левого борта не вышла. Очевидно, повреждена.

Действительно: не сумевшая покинуть свое место на субмарине торпеда толкала вперед лодку, используя движительную силу своих электродвигателей. Они в связке неслись навстречу британскому эсминцу. Капитан ясно видел в перископ корабль противника, с которым они сближались удручающе быстро.

Тем временем взрыватель торпеды был приведен в действие. Не приходилось сомневаться, что при ударе о борт эсминца оба корабля взлетят на воздух.

Перископ уже был выставлен на всеобщее обозрение, над водой даже показалась верхняя часть рубки. Рассекая носом воду, «тюлень» образовывал пышную шапку белой пены, которую было видно на много миль вокруг.

Теперь корабли разделяли только 150 ярдов. Британские моряки уже заметили опасность и открыли огонь по несущемуся на них непонятному монстру. Уже можно было видеть, что, если никто не изменит курс, новоявленная торпеда поразит цель в районе кормы.

Тем временем немцы в подлодке прилагали титанические усилия, чтобы отвернуть в сторону. В конце концов им все-таки удалось переложить руль вправо. Это не произвело должного влияния на спятившего «тюленя», но слегка повлияло на его курс. Англичане тоже не ждали, пока их поразит неведомый снаряд, и изменили курс; «тюлень» проскочил за кормой эсминца. Корабли прошли так близко друг к другу, что моряки с британского эсминца, во-первых, сумели идентифицировать «морское чудовище» как сверхмалую немецкую субмарину, а во-вторых, легко могли забросать ее гранатами. Но субмарина скрылась из виду так же неожиданно, как появилась.

Судьба распорядилась так, что два корабля разошлись, не причинив друг другу вреда.

«Тюлени», команды которых должны были пройти не только теоретический, но и практический курс обучения, для тренировки выполняли так называемые «масляные» рейсы в Дюнкерк. При этом вместо торпед они несли цистерны с продовольствием. Крошечные «снабженцы» выходили с базы в Имуидене, пространство тщательно охраняемых линий подвоза противника преодолевали под водой, после чего появлялись в гавани Дюнкерка, доставив крохи продовольствия голодающему гарнизону.