Глава четвертая

Погоня за призраком

Забегая вперед, скажу, что ученые все же ухитрились отыскать самую-самую первую праобезьяну. То есть, это они так говорят. Считают небольшого зверька тупайю из тропических лесов Юго-Восточной Азии самым древним известным науке родичем обезьян. Правда, за миллионы лет этот «родич» так и не захотел отчего-то эволюционировать, оставшись зверьком величиной с крысу, мало похожим на обезьяну и питающимся исключительно насекомыми. Почему так стряслось, ученые не объясняют – а впрочем, палеонтология, сиречь наука о наших древних «предках» – дисциплина настолько своеобразная (мягко выражаясь), что разобраться в ней без помощи толкового психиатра дело безнадежное…

Итак, к началу последнего десятилетия девятнадцатого века дарвинистов развелось, как собак нерезаных. А с вещественными доказательствами дело обстояло по-прежнему крайне кисло, то есть никак. И потому наиболее практичные защитники теории эволюции выдвинули простой тезис: «Хватит болтать, копать надо!»

Руки у них чесались добыть наконец из земли кости самой первой обезьяны, чтобы окончательно спихнуть Господа Бога с корабля современности. И никто не думал, что занятие это порой чревато самыми трагическими последствиями.

В чем, например, на собственном горьком опыте успел убедиться незадачливый русский помещик Костомаров, отец знаменитого историка. Был он, так уж карта легла, воинствующим безбожником и ярым поклонником французских материалистов вроде Вольтера и прочей мелкой нечисти. Причем настолько подвинулся на этих идеях, что пропагандировал их даже среди своих крепостных.

На чем и погорел – его с целью вульгарного ограбления пристукнули собственный кучер и двое лакеев, как оказалось, весьма близко к сердцу принявшие поучения барина. На следствии один из убивцев так простодушно и рассказывал: «Сам барин виноват, что нас искусил: бывало, начнет всем рассказывать, что Бога нет, что на том свете ничего не будет, что только дураки боятся загробного наказания, – мы и забрали себе в голову, что коли на том свете ничего не будет, то значит, все можно делать». Согласитесь, логика безукоризненная, не правда ли?

Фантазийный питекантроп, ради пущей солидности пририсованный Гексли к теории Дарвина в те времена, когда останков «предков человека» еще никто и не думал искать. Очередная химера, к которой ее автор требовал серьезного отношения

Но вернемся к нашим баранам… точнее, палеонтологам. Хотя, строго говоря, самого этого термина еще не существовало, энтузиасты-первопроходцы уже появились.

Первым из них на скрижалях палеонтологии числится голландский медик Эжен Дюбуа. Голландцы – народ в большинстве своем крайне флегматичный, но исключения на то и существуют, чтобы подтверждать правило. Сей молодой человек к тридцати годам так упоенно читал Дарвина, Геккеля и прочих основоположников единственно верного учения, что в конце концов решил сам поискать вожделенного питекантропа.

Логика его рассуждений была проста: искать нужно там, где и посейчас обитают человекообразные обезьяны, то есть либо в Африке, либо в Юго-Восточной Азии.

С Африкой отчего-то не сложилось, и Дюбуа отправился в Индонезию, как раз и принадлежавшую тогда Голландии. Именно там, полагал он вслед за Геккелем, находится искомая колыбель человечества: тропическая природа, масса фруктов, круглый год тепло, да вдобавок до сих пор водится орангутан, человекообразная обезьяна.

Сначала Дюбуа выкопал два достаточно древних черепа – но они, вот незадача, оказались стопроцентно человеческими. Перебравшись с Суматры на Яву, он продолжал поиски…

И в 1891 году обнаружил кусок нижней челюсти, похожей на человеческую, но с некоторыми существенными отличиями, которые человеческим челюстям не свойственны. А чуть позже в том же месте отыскал черепную крышку, опять-таки достаточно привлекательную: для человека черепушка была слишком мала, для обезьяны – ненормально велика… в общем, не человек… но и не обезьяна… Ура!!!

Потом поблизости нашлись зубы. Потом – бедренная кость. Долгожданный обезьяночеловек (или человекообезьян) был именно тем самым недостающим звеном, о котором грезили Дарвин с Геккелем и масса их сторонников.

Когда Дюбуа вернулся в Европу, газеты всего мира возопили – а ученый мир начал оживленнейшие дискуссии. Известие о находке Дюбуа было хитом тогдашней прессы наравне с коронацией Николая II и изобретением во Франции кинематографа брательниками Люмьерами.

Найденные голландцем кости путешествовали по научным конгрессам и ученым собраниям: Льеж, Париж, Лондон, Дублин, Эдинбург, Йена…

А потом началась откровенная клоунада. Ага, вот именно. Так уж как-то сложилось, что антропология (наука об ископаемых «предках» человека) практически лишена серьезных трагедий. В отличие от, скажем, географии и ботаники. Нет числа путешественникам, натуралистам и прочим славным представителям естественных наук, угодвшим на обед крокодилу или льву, а то и беззастенчивым туземцам, либо погибшим от какой-нибудь жуткой экзотической болезни, либо замерзшим, утонувшим, а то и вообще сгинувшим без вести так загадочно, что и до сего дня не удается найти следов.

Антропологи как-то ухитрились всего этого избежать – быть может, еще и оттого, что развернулись по полной уже в относительно недавние времена, когда опасностей стало не в пример меньше. Зато антропология (специально это они, что ли?) битком набита всевозможными комическими моментами, достойными увековечения в кинокомедиях…

Если обратиться к истокам, то уже возвращение Дюбуа в Европу очень быстро обернулось сценой из кинокомедии. Драгоценные останки питекантропа лежали у него в саквояже. В Париже он встретил знакомого, друзья хорошо посидели в кафе, потом отправились прогуляться по городу, и уже на другом конце французской столицы Дюбуа с ужасом обнаружил, что забыл саквояж под столиком в кафе. Можно представить, каково ему было, бедняге – только что был первооткрывателем недостающего звена, и вдруг по собственной растяпистости лишился ценнейшего доказательства…

Обошлось. Когда друзья примчались в кафе, саквояж как ни в чем не бывало стоял там, где они его оставили. Европа, ага. У нас в Одессе за это время не только саквояж, но и сам столик испарился бы в неизвестном направлении…

А потом, как я и говорил, последовала откровенная клоунада. Рубите мне голову, но назвать иначе то, что разыгралось, я не в состоянии…

Дело в том, что ученый мир вовсе не торопился увенчать прыткого голландца лаврами, увешать медалями и навечно внести в скрижали науки (или что там у них – анналы?). Моментально набежала целая куча скептиков, которые дружно принялись кричать, что найденный Дюбуа субъект – не предок, а сплошное недоразумение. Особенно усердствовал тот самый медик и физиолог с европейским именем Рудольф Вирхов, которого мы помним по истории со шлимановским «кладом Приама». Но если тогда Вирхов горячо отстаивал подлинность шлимановских золотых цацек, то теперь он, грозно рыкая и шевеля бисмарковскими усами, возглавил тех, кто сомневался в питекантропе. Вирхов еще соглашался, что кости по-настоящему древние, но держался той мысли, что это никакой не отдаленный предок человека, а гигантский гиббон. А череп попросту деформировался под давлением почвы. И наконец, восклицал Вирхов, почему рядом с черепом не найдено никаких, самых примитивных каменных орудий? Да именно потому, что это обезьяна! То ли сам гиббон, то ли гиббона мать…

Вирхов немало начудил, когда брался не за свое основное дело, но в данном случае он мастерски угодил в самое уязвимое место: к тому времени уже отыскали немало каменных орудий труда, принадлежавших человеку, и кое-какое представление о них имели. Так что подковырка была резонная: если это предок, где его орудия труда?

Вирхову вторили английские ученые: «Может ли мистер Дюбуа доказать, что его „обезьяночеловек“ не является разновидностью современного кретина?»

Мистер Дюбуа не мог, понятно. Страсти накалились невероятно. В 1895 году в городе Лейдене собрали международный зоологический конгресс, чтобы окончательно прояснить дело с находкой Дюбуа. Целую неделю светила науки ругались меж собой, как извозчики, помаленьку начали переходить на личности, и председателю стало ясно, что и до мордобоя недалеко. Поэтому он, с трудом перекрикивая расшумевшихся светил, предложил взять себя в руки и решить вопрос голосованием. Как в каком-нибудь, извините за выражение, парламенте.

Охолонувшие светила согласились, что это неплохая идея. И все найденные Дюбуа косточки, каждую по отдельности, начали ставить на голосование.

Второй коренной зуб: двое проголосовали за «промежуточное звено», то есть за питекантропа, остальные тринадцать воздержались.

Третий коренной зуб: 4 голоса за современного человека, 6 – за обезьяну, 8 – за «недостающее звено». Двое воздержались.

Черепная коробка: тут участвовали все двадцать. 6 – за современного человека-кретина, 6 – за обезьяну, 8 – за «недостающее звено».

Именно таким образом, в результате некоторого перевеса голосов, питекантроп и был признан питекантропом. Интересная наука антропология, вам не кажется? Своеобразная…

Оставалась еще бедренная кость. Тут снова в голосовании участвовали все до единого. 13 голосов – человек современный, 6 – «недостающее звено», 1 (Вирхов) – обезьяна.

(Между прочим, уже в наше время выяснилось, что Вирхов вновь угодил пальцем в небо, а те тринадцать оказались правы. Бедренная кость, найденная аж в 15 метрах от черепа, принадлежала современному туземцу, который попал на обед крокодилу.)

Одним словом, если учитывать результаты демократического голосования, питекантроп был вроде бы признан долгожданным «недостающим звеном», а Дюбуа, соответственно, первооткрывателем. Вроде Дарвина, только помельче. Амстердамский университет, стремясь поощрить земляка, срочно сделал его профессором минералогии (при чем тут минералогия, лично мне решительно непонятно).

Однако нападки скептиков и общая скандальная атмосфера вокруг находки крепко подействовали на Дюбуа. Возможно, он и сам в глубине душе крепко сомневался, что отыскал именно то, что хотел. А потому отреагировал нестандартно: поселился отшельником в своем родном городке Гарлеме, никого к себе не пускал и сам ни с кем не общался. Довольно скоро у него развилось самое натуральное психическое расстройство. По старой доброй традиции: как мы помним, именно среди активистов борьбы за теорию эволюции отчего-то непропорционально высок процент психических хворей или просто подозрительных странностей…

Кости питекантропа Дюбуа запер в кладовой местного музея, вокруг которого ходил дозором ночной порой, в периоды очередного обострения: бедняге казалось, что научные враги и прочие злоумышленники, того и гляди, взломают замок под покровом мрака и уволокут драгоценные доказательства…

Так он, бедолага, прожил затворником двадцать восемь лет. Все это время второго питекантропа старательно искали другие. Сначала экспедицию на Яву отправила германская академия наук совместно с городскими властями Мюнхена. Немцы безвылазно сидели в тех местах два года – и оставили столько битых пивных бутылок, что их залежи, по авторитетным источникам, красовались по берегам реки еще в шестидесятые годы прошлого столетия. Правда, за эти годы мюнхенцы отыскали один-единственный зуб, оказавшийся, вот незадача, современным и вполне человеческим… Ну, зато пивка попили от пуза.

Только в 1931–1932 годах другая экспедиция обнаружила-таки одиннадцать черепных крышек, как две капли воды походивших на то, что привез Дюбуа. Только тогда было официально признано, что питекантроп – не современный дебил, а древнее существо (и его радостно провозгласили предком человека).

Комедия, правда, продолжалась: сам Дюбуа, к тому времени уже окончательно… гм, ставший неадекватным, принялся утверждать, что никакого питекантропа нету, а сам он выкопал черт знает что. Ситуация повернулась на сто восемьдесят градусов: ученые мужи ласково уверяли:

– Господин Дюбуа, есть ваш питекантроп, есть! Вы же у нас основоположник, честь вам и слава…

А старенький Дюбуа, затравленно посверкивая глазами, упирался:

– Нету никакого питекантропа, нету! Не верю!

Все это было, господа мои…

Ну, а поскольку я обещал форменную комедию, читатель ее получит…

Оказалось, что к тому времени, когда в славном городе Лейдене бушевали ученые мужи, решая голосованием судьбу питекантропа, уже тридцать с лишним лет минуло, как в Европе отыскали останки несомненного древнего обезьяночеловека! Только никто в него не верил, и кости пылились в запасниках музея: всеми забытые…

Собственно, даже не тридцать лет, а все пятьдесят с лишним.

Речь идет о неандертальце – о котором вдумчивый читатель (для других не пишу) не мог не слышать. Поэтому я не буду объяснять подробно и обстоятельно, кто такой неандерталец, я своего читателя уважаю.

Итак… В Германии… Собственно говоря, не в Германии, а в королевстве Пруссия, поскольку единой Германии еще не существовало… В общем, в Пруссии, недалеко от города Дюссельдорфа, мирно протекала речка Неандер. Некий добропорядочный пруссак вздумал устроить в тех местах каменоломню и нанял рабочих, чтобы расчистили дно небольшой пещеры. Углубившись метра на два, они обнаружили человеческий череп и человеческие же кости.

Рабочие тоже были добропорядочными и законопослушными пруссаками, поэтому сбегали за хозяином и предложили идти в полицию, рассуждая вполне логично: раз это не обычная могила, значит, бедняга, закопанный в глухой пещере, стал жертвой преступления…

В полицию, правда, так и не пошли. Череп был какой-то странный: весьма не похожий на человеческий. Владелец будущей каменоломни видел где-то на картинке пещерного медведя и поначалу решил, что это именно его череп. Однако местный учитель, которого за неимением лучшего привлекли в качестве эксперта, заверил, что череп все же не медвежий, а человеческий – вот только уродливый какой-то до невозможности…

Надо отдать должное дюссельдорфским провинциалам: находку они не выкинули, а передали столичным ученым. В качестве эксперта номер один привлекли нашего доброго знакомого Рудольфа Вирхова: как-никак медик и физиолог, ему и кости в руки…

Вирхов отрезал:

– Это не предок, а выродок! Все его особенности представляют собой следы вырождения от сифилиса и алкоголизма!

Его коллеги творчески развили мысль корифея: поскольку таких уж уродливых немцев быть не должно (попадаются и среди тевтонов дегенераты, но чтоб настолько…), то останки вне всякого сомнения, принадлежат какому-то русскому казаку, который во время войны с Наполеоном, скорее всего, был ранен, заполз в пещеру, да так там и помер. Что тут думать? Казаки – несомненные азиаты, дикари, дегенераты… Посмотрите, какие кривые бедренные кости! Такие могут быть только у монголоидного казака, который с малых лет сидел на лошади!

Все это было высказано вполне серьезно: что тут голову ломать? Русский казачина, сифилитик, алкоголик, азиат… Кости сложили в ящик, ящик сунули в кладовку, где он и валялся тридцать лет.

А через тридцать лет, уже в Бельгии, опять-таки в пещере, обнаружили сразу два аналогичных скелета. Причем рядом с ними не нашли никакой казачьей амуниции (как и в долине Неандерталь, впрочем) – зато вдоволь было останков мамонта, шерстистого носорога и других ископаемых животных, а также – древние каменные орудия труда. Тут уж стало ясно, что немцы в свое время крупно промахнулись. Вирхов и его коллеги без особого смущения пожали плечами: мол, с каждым может случиться… Причем оказалось, что в Германии имеется еще один череп неандертальца, найденный даже раньше, в 1848 году.

Снова комедия: древнего человека в конце концов назвали в честь немецкого Неандерталя, хотя решающее открытие было сделано в бельгийской пещере Спи, а немцы, если откровенно, сваляли дурака…

Ну, благо и питекантроп подоспел… Господа антропологи по примеру Геккеля срочно нарисовали родословную: от питекантропа и других обезьяночеловеков произошел неандерталец, а от неандертальца – современный человек. Эта родословная несколько десятков лет считалась самой что ни на есть научной истиной, и лишь в конце двадцатого столетия было неопровержимо доказано: неандертальцы представляли собой отдельный биологический вид, который никак не мог дать потомства при скрещивании с кроманьонцем, настоящим человеком каменного века (хотя не исключено, что в незапамятные времена отдельные эксперименты на этот счет все же имели место). Неандерталец – не наш предок, а некая боковая ветвь. Пусть даже он мастерил каменные оружия, хоронил своих покойников и, не исключено, владел членораздельной речью…

(Запомните эту деталь, она нам впоследствии понадобится: некое первобытное существо, «не дотягивающее» до человека, умело изготовлять каменные топоры и достаточно сложные инструменты из кости. Имело, очень похоже, некие представления о загробном мире – хоронило своих покойников, забрасывая могилу цветами, украшая ее рогами горных козлов. Не исключено, ходило в подобии одежды. Не исключено, умело членораздельно говорить. И при всем при том не было предком современного человека. Это важно. К этому обстоятельству нам еще предстоит возвращаться.)

А впрочем… В 1999 году в Португалии найдено захоронение четырехлетнего мальчика. В его скелете соединялись черты как неандертальца, так и кроманьонца. Причем считается, что в те времена, когда этот мальчик жил, неандертальцы вроде бы уже четыре тысячи лет как вымерли. Сколько-нибудь внятного объяснения этой загадке не имеется…

Да, вот кстати! Вирхов и его коллеги, принявшие неандертальца за дегенерата-казака, конечно, заслуживают насмешки, но примерно в то же самое время в подобную же лужу уселись и французы…

1850 год. Департамент Верхняя Гаронна. В тех местах как раз начали прокладывать дорогу, требовалась масса строительного камня, и местный каменотес болтался по окрестностям, отыскивая подходящие для каменоломни места. Он и обнаружил пещеру, где находилось целых семнадцать скелетов, ничуть не отличавшихся от современных. А также – множество зубов животных и какие-то странные просверленные кружочки…

Немцы по крайней мере почти сразу же послали за учеными. У французов на это не хватило разумения. Обсудив находку, местная общественность припомнила, что в этих местах много лет назад обитала шайка фальшивомонетчиков. Моментально родилась убедительная версия: эти фальшивомонетчики были еще и душегубами, ловили путников на дороге, грабили, резали, а тела прятали в пещере…

Мэр близлежащего городка Ориньяк, чтобы погасить страсти, велел быстренько похоронить все скелеты на приходском кладбище в общей могиле для бедных. Зубы и странные диски так и валялись десять лет в чьей-то кладовке. А потом в те места чисто случайно угодил проездом известный французский ученый Лартэ. Услышав о находке, он осмотрел то, что осталось – и, надо полагать, долго матерился на чем свет стоит (французский язык не хуже многих других дает к тому немалые возможности).

Какие там, на хрен, фальшивомонетчики-душегубы… Зубы, специалист определил сразу, принадлежали по-настоящему древним животным, в том числе пещерному льву и пещерной гиене. А «кружочки» оказались остатками ожерелья, подобные уже находили на стоянках людей каменного века…

Лартэ кинулся искать место, где похоронили «жертв разбойников», то бишь несомненных кроманьонцев – но за десять лет все уже начисто забыли, где располагалась эта самая могила для бедных. Тем дело и кончилось…

Я же вам говорю, антропология – наука веселая…

Но вернемся в первую четверть двадцатого столетия, когда, окрыленные признанием питекантропа, антропологи кинулись искать прочие «промежуточные звенья».

И, как легко догадаться, вновь началась откровенная комедия…

В 1932 году в Индии нашли небольшой обломок челюсти – опять-таки и не вполне обезьяньей, и не совсем человеческой. Основываясь исключительно на этом единственном обломке, срочно придумали этому созданию имя «рамапитек», торжественно объявили прямым предком человека и в этом качестве внесли во все ученые труды, учебники и научно-популярные книжки. И рамапитек красовался там более пятидесяти лет…

Ну, а потом нашли другие его кости. Моментально оказалось, что рамапитек к предкам человека имеет примерно такое же отношение, как выхухоль или ежик. Что это всего-навсего прародитель азиатских человекообразных обезьян, в частности орангутанга. Пришлось разжалованного «предка» срочно изымать из всех родословных и ученых трудов. Остается только гадать, сколько народу успело на рамапитеке сделать научную карьеру и получить вполне конкретные материальные блага. Надо полагать, немало.

Кстати, потом та же история повторилась с «предком» по имени сивапитек: торжественно вписали в родословную гомосапиенса, много лет там числили, а потом оказалось, что сивапитек – не более чем племянничек или дядя рамапитека. Пришлось и его разжаловать из предков…

В 1924 году антрополог по фамилии Дарт нашел в Южной Америке очередную странную черепушку – не человек, не обезьяна. И как вы уже догадались, объявил на весь мир, что откопал «недостающее звено» во исполнение заветов великого Дарвина. Это, конечно же, предок! – горячился Дарт. Ведь рядом с ним обнаружены орудия труда!

«Орудия труда», вот незадача, представляли собой самые обыкновенные кости животных. Но Дарт, как это принятое среди его собратьев по профессии, принялся плести откровенные фантазии. Австралопитеки, мол, эти самые кости в качестве орудий труда и использовали: зубы – как пилы, длинные кости – как удины, рога антилоп – как кинжалы, лопатки – как лопаты. Доказательства? Извольте. А чего ж эти кости лежат рядом с австралопитеком? Орудия труда, ясен пень!

Это уж было чересчур даже для записных фантазеров антропологов: они еще готовы были признать австралопитека предком человека, но вот касаемо орудий труда сошлись на том, что Дарт все же чуточку подзагнул. Странный вывод для антропологов, прямо скажем. Обычно они принимают на веру любые сказки, лишь бы укладывались в концепцию… В общем, сошлись на том, что австралопитеки орудиями труда вроде бы не пользовались… но могли пользоваться. Так и записали.

Ну, а по поводу питекантропа кто-то из светил высказался со всей присущей антропологии логической убедительностью: «Несмотря на то, что орудия питекантропа до сих пор не обнаружены, нет ни малейших сомнений в том, что орудия у первых людей имелись. Данный вывод можно сделать на основании того, что, как известно, физическое строение питекантропа позволяло ему такие орудия создавать».

Каково? Творчески развивая данный тезис, я пришел к выводу, что антропологи излишне скромничают. Лично мне представляется несомненным, что питекантроп еще и работал на ноутбуке. Доказательства долго искать не нужно: известно ведь, что физическое строение питекантропа вполне позволяло ему лупить по клавишам ноутбука. Скажете, нет? То-то. А ноутбуков не нашли потому, что их утащили австралопитеки – а потом где-то потеряли. В Лемурии, должно быть. Там они и лежат, на дне Индийского океана. Вот и объясните мне теперь, чем эти теории отличаются от того, что несет развеселая наука антропология?

Вот вам совершенно научный отчет об исследованиях 1986 году в африканском Олдовае, где был найден очередной, мать его, «предок» по имени «хабилис». Оказывается, означенный хабилис приносил на свою стоянку камни, найденные им километров за пятнадцать. Доказательства? Именно в 15 километрах находятся выходы скальных пород, откуда эти камни происходят. А на стоянке – черепа хабилисов.

Между прочим, упомянутые камешки – величиной примерно с кулак – не имеют ни малейших следов обработки. Отчего же ученые решили, что их принес хабилис? Да исключительно потому, что они отыскались рядом с костями хабилиса. И всё. И – не более того… Черт побери, на что только уходят денежки налогоплательщиков! Ни одна живая душа не видела, чтобы хабилис пер камни за пятнадцать километров. Сам хабилис ни мемуаров, ни рисунков не оставил. И тем не менее… Что, прикажете считать вот это серьезной наукой? Ну, воля ваша…

А еще хабилис, оказывается, мастерил из веток нечто вроде укрытия от солнца. Доказательства? На пресловутой «стоянке» там и сям разбросаны обглоданные хабилисом кости – но в одном месте их нет. Антрополог, понаторевший в решении загадок миллионнолетней давности, вмиг делает вывод: «вполне вероятно», костей там нет именно потому, что в незапамятные времена это место было занято тем самым пологом от солнца, ветвями, которые хабилис старательно натыкал в землю…

Люди добрые, честное слово, я ничего не придумываю! Тот бред, что я вам тут излагаю, и зовется наукой антропологией! На полном серьезе пишется и с трибун научных конференций произносится…

Еще один исторический анекдот (случившийся в реальности). Когда Дарт вез череп своего австралопитека, то, как некогда Дюбуа, забыл сверток с костями – только не в парижском кафе, а в лондонском такси. Водитель законопослушно сдал забытый пассажиром багаж в полицию, а там, развернув его и увидев этакие страсти, хотели было завести дело об убийстве и ловить очередного маньяка, таскающего по Лондону черепа своих жертв…

Ну, хватит, перестанем пока что зубоскалить и перейдем к самым что ни на есть серьезным вещам. К истории о том, как в Англии обнаружили очередное «недостающее звено».

После открытий Дюбуа, после германо-бельгийского неандертальца англичанам было немного не по себе. Называя вещи своими именами, их откровенно покусывал самый настоящий комплекс неполноценности. Как-никак, именно их земляк, великий Дарвин, стал основоположником теории эволюции и предсказал, что его преемники непременно откроют «недостающее звено». И вот его начинают открывать – но либо в Азии, где обитают голые дикари, либо на континенте, как принято в Англии именовать Европу. Меж тем в самой Британии похвастаться пока что нечем. А это, согласитесь, неправильно: родина Дарвина предстает откровенно обделенной…

И вот в 1912 году бабахнуло. И еще как!

Еще в 1909 году скромный археолог-любитель, мистер Даусон (настоящий джентльмен, конечно) принес в Британский музей фрагмент очень древнего черепа, который, по его словам, нашел самый что ни на есть простой работяга-землекоп возле местечка Пилтдаун в графстве Суссекс (на полпути меж Лондоном и южным побережьем Англии).

Посмотрели. И не кто-нибудь – крупнейший палеонтолог и антрополог Англии, хранитель отдела палеонтологии Британского музея сэр Артур Смит Вудворд. Ему ассистировал столь же крупный специалист Эллиот Смит и профессор Артур Кизс, тоже в науке человек не случайный. Общее мнение свелось к тому, что следует немедленно нестись в Пилтдаун!!!

В течение трех последующих лет сэр Артур старательно вел раскопки, деликатно отодвинув в сторонку любителя Даусона. Даусон прекрасно понимал свое положение и ничуть не возмущался. К двенадцатому году Вудворд добыл еще восемь кусков того же самого черепа, а потом и нижнюю челюсть. Тщательнейшим образом, затаив дыхание, благоговея, ученые сэры собирали из кусочков единое целое.

Собрали. Ахнули. Хлебнули валерьянки. И кинулись созывать заседание Лондонского географического общества.

Там-то и бабахнула сенсация: найдена уникальная, никогда прежде не встречавшаяся разновидность гоминида (то бишь человекообразного создания), которая, никаких сомнений, и является настоящим недостающим звеном меж обезьянами и людьми.

Питекантроп Дюбуа – персона, конечно, интересная, но очень уж в нем много от обезьяны. А находка Вудворда – совсем другое дело: череп практически человеческий с высоким лбом мыслителя, обезьянья только челюсть. Причем, никаких сомнений, череп и челюсть некогда составляли одно целое: все кропотливо собранные фрагменты костей носят характерный темно-красный цвет, так называемый «налет времени», прекрасно известный антропологам и палеонтологам. Судя по глубине, на которой его нашли, черепу не менее миллиона лет…

Гремело, громыхало, шумело и плясало…

Скромный археолог-любитель Даусон был моментально избран членом престижнейшего Британского Королевского Общества, куда ему при другом раскладе и за миллион лет было не попасть. Вудвард оказался настолько благороден, что именно в его честь, а не в свою назвал открытое существо: «Эоантропус Даусони», то есть «Даусоновский человек зари».

Сам Даусон умер через четыре года, в девятьсот шестнадцатом, но Вудворд прожил гораздо дольше. Он был настолько убежден в величайшей ценности для науки эоантропа, что покинул Британский музей, вышел в отставку, построил возле Пилтдауна маленький домик и поселился там безвылазно. По свидетельствам навещавших его там земляков, ни о чем другом, кроме как о черепе эоантропа, сэр Вудворд говорить был не в состоянии.

Раскопки продолжались. Француз Тейяр де Шарден (еще один светоч науки) отыскал в Пилтдауне зуб, вскоре же признанный принадлежащим черепу эоантропа. А кто-то еще (мне, право, лень было выяснять, кто именно) доказал, что эоантроп вовсю пользовался орудиями труда, причем не какими-то там костями животных или грубо обработанными камнями – в Пилтдауне была найдена весьма изящная и совершенная дубинка, выточенная из цельной кости. В том, что миллион лет назад именно ею лупил по башке тогдашнюю дичь эоантроп, сомневаться не приходилось.

Англичане возликовали. Открытым текстом писались и говорились вещи, не совсем приятные для всего остального мира. Кричали взахлеб, что именно добрая старая Англия – прародительница человека разумного. В то время как в других частях света выкапывают откровенных полуобезьян, в Англии уже миллион лет назад обитали джентльмены, мало чем отличавшиеся по интеллекту от современного человека – да и по внешнему виду тоже. Разумеется, не обошлось без социал-дарвинистов: «Европейский человек уже в древности обогнал азиатских и африканских отсталых обезьянолюдей, откуда и пошло преимущество белой расы!» А значит, справедливо поется: «Правь, Британия, морями!» Гип-гип, ура, Британия! Родина человека разумного!

Эоантроп самим фактом своего существования попросту сокрушил многие научные системы, стройные, неплохо разработанные. Весь остальной мир завистливо поглядывал на торжествующих англичан – но крыть было нечем. Питекантроп, неандерталец и даже кроманьонец – все они были супротив эоантропа, что плотник супротив столяра…

Вольготное житье эоантропа длилось целых сорок лет.

А потом объявился профессор Кеннет Оклей из того самого Британского музея, тот самый, что открыл фторный анализ. Дело в том, что подземные воды, омывая погребенные в земле древние кости, постепенно вносят в них фтор. Чем больше фтора, тем древнее кость.

И в 1953 году Оклей без всякого почтения к именитым предшественникам решил подвергнуть фторному анализу череп эоантропа…

Вот тут бабахнуло вторично. Еще почище.

Оказалось, что черепу не более пятидесяти тысяч лет. Но в то время уже обитали на земле люди вполне современного типа, с вполне «человеческими» челюстями. Эоантроп, таким образом, представал каким-то уродом, если не сказать чего похуже…

Скандал разгорался. К работам Оклея подключились еще несколько групп ученых, уже со своими методиками. Не стану вдаваться в скучные детали, перейду сразу к выводам: было неопровержимо доказано, что череп – точно, человеческий, средневековый, поскольку ему не более шестисот лет. А вот нижняя челюсть – от современного шимпанзе. Ее зубы искусно обработаны напильником, чтобы не походили на обезьяньи.

И только тут кому-то пришло в голову, что «костяная дубинка эоантропа» как две капли воды похожа на клюшку для гольфа, какими, только деревянными, играли в 1912 году. Сразу этого никто почему-то усмотреть не мог, а через сорок лет спохватились…

В общем, сорок лет назад какой-то циник взял средневековый человеческий череп, шарахнул по нему молотком, а потом присовокупил обезьянью челюсть с подпиленными зубами, обработал обломки бихроматом ради придания темно-красного оттенка, выточил из кости биту, закопал все это в Пилтдауне – и, посмеиваясь, наблюдал откуда-то со стороны, как покрывают себя позором крупнейшие специалисты того времени, не догадавшиеся хотя бы рассмотреть зубы на нижней челюсти в лупу… Ладно, в те времена не существовало фторного анализа, как и других методов, пущенных в ход сорок лет спустя – но уж в лупу-то посмотреть могли? В пятидесятые годы, стоило взять лупу в руки, практически моментально обнаружились следы напильника, достаточно явственные…

Эта шутка навредила палеонтологии и антропологии гораздо больше, чем кто-то может подумать. Теперь подделки мерещились везде – а потому многие безусловно подлинные находки долго доказывали свое право на существование…

Кто был этот шутник, так и осталось неизвестным. Грешили на Даусона, мало того, на самого Вудворда. Подозревали и Тейяра де Шардена, и профессора Кизса, и даже… сэра Артура Конан Дойла, который жил неподалеку от Пилтдауна. Предполагали, что творец Шерлока Холмса таким вот изощренным способом отомстил профессиональным ученым, высмеивавшим его любительские занятия палеонтологией.

В 1996 году вроде бы забрезжил свет в конце туннеля. В хранилище Британского музея нашли ящик с какими-то костями и написанными внутри инициалами М. А. К. Х. Кости, что интересно, принадлежали современному человеку, но были состаренными с помощью тех же химических соединений, что и череп «первого англичанина».

Довольно быстро выяснили, что М. А. К. Х. – это Мартин А. К. Хайтон, весьма известный в свое время ученый, который в 1936 году стал хранителем отдела зоологии Британского музея. Ну а в 1912 году он работал в том же музее, но так называемым «добровольцем», или, по-нашему, внештатником, чей труд никак не оплачивался. Решив, что он заслуживает большего, Хайтон попросил Вудворда зачислить его на жалованье. Вудворд отказал, считая, что «добровольцу» еще рановато быть полноправным служителем храма науки. Вот тогда-то Хайтон и решил пошутить, выставить Вудворда на посмешище – а потом, когда дело приобрело небывалую огласку, просто побоялся выступить с разоблачениями. Кости в найденном ящике вполне могли оказаться теми, на которых Хайтон тренировался.

Впрочем, англичане пишут, что и эту версию нельзя считать исчерпывающей, объясняющей все неясности и темные места. Так что, вполне может оказаться, подлинного имени пилтдаунского шутника мы еще не знаем или не узнаем вообще.

Но каковы корифеи! И что это за науки, палеонтология с антропологией, если безымянный шутник сорок лет водил за нос «мировую научную общественность»?

Ученые, конечно же, с безмятежным видом твердят, что это – совершенно нетипичный случай, по которому еще нельзя судить о всей науке в целом. Н у, не скажите…

В 1922 году в США, в штате Небраска, геолог-любитель по фамилии Кук нашел какой-то странный зуб и, не разобравшись самостоятельно, отправил его крутому профессионалу Осборну, директору Американского музея естественной истории (тоже, знаете ли, не кружок юных биологов при средней школе).

Крутой профессионал сделал вывод, что зуб в равной степени сочетает как человеческие, так и обезьяньи черты, а отсюда вытекает, что принадлежал он «недостающему звену». И американцы стали раскручивать кампанию под лозунгом «Наш ответ Пилтдауну». Моментально отыскались горячие головы, которые стали вещать, что «первый настоящий человек» появился не в Англии, а как раз в США. Существо, от которого имелся один-единственный зуб, быстренько окрестили для солидности «гесперопитеком», то есть «западной человекообезьяной», по заведенному обычаю вписали во все родословные, подрисовали на всех эволюционных ступеньках…

Увы, утереть нос британцам не получилось. Если эоантроп просуществовал неразоблаченным сорок лет, то его американский собрат уже буквально через пару-тройку годочков был с треском вышвырнут за дверь. Оказалось: крутой профессионал Осборн не распознал зуб одного из видов американской дикой свиньи. Профессионал, ага…

И относительно недавно, всего-то в 1976 году, известный антрополог Милфорд взялся по каким-то своим побуждениям обследовать коллекцию костных останков неандертальцев из местечка Крапина в Хорватии, считающуюся одной из самых обширных в Европе. И испытал нешуточный шок от того, что обнаружил. Оказалось, господа палеонтологи натаскали в эту коллекцию черт знает какого хлама, не имеющего никакого отношения к неандертальцам. Фрагмент нижней челюсти принадлежал… пещерному медведю, к неандертальцам, согласитесь, имеющему мало отношения. А «неандертальский зуб» оказался резцом ископаемой антилопы…

Посему возникает тот же закономерный вопрос, что уже вставал в связи с «кладом Приама»: сколько еще подобного мусора хранится в антропологических и палеонтологических коллекциях? Сколько вполне солидных теорий, до сих пор кочующих из учебника в учебник, на деле представляют собой пустые фантазии, возникшие в результате ошибки, прямой фальсификации или попросту небрежности ума? Кто бы ответил…

В конце-то концов, можно вспомнить, что до сих пор в иных родословных человека разумного, научных трудах и учебниках присутствует очередное «промежуточное звено» по имени синантроп, которого, строго говоря, не существует вовсе…

«Синантропа», то есть «китайского человека», откопали в 1927–1929 годах в одной из многочисленных пещер гор Чжоукоу-дянь. Четырнадцать черепов, несколько нижних челюстей и кости скелетов. Как водится, объявили искомым «промежуточным звеном», внесли в родословные, удостоили всяческих похвал…

Синантроп

Раскопки продолжались до 1937 года – а потом в Китай вторглась японская армия, захватила Пекин, и всем стало не до науки. Ценные находки было решено эвакуировать в США. Два ящика с костями синантропов передали какому-то молодому американскому врачу, очень кстати оказавшемуся поблизости, он погрузил их на борт американского корабля, идущего в Гонолулу…

Дальше – сплошной туман. Вроде бы корабль был торпедирован японской подлодкой, затонул вместе с грузом и бесценные для науки косточки давным-давно изничтожила морская вода. Но есть смутные упоминания, что кости целехонькими всплыли после войны в какой-то американской частной коллекции и никто их по старой европейской традиции не собирался возвращать коммунистическому Китаю – перебьются и без синантропа… Болтают еще, что ящики захватили японцы, действовавшие отнюдь не из чисто научного интереса. Нашлись японские ученые, выдвинувшие версию: «желтая раса» произошла отдельно от прочих – и гораздо раньше всех прочих. И якобы именно синантроп это каким-то боком доказывает.

Как бы там ни было, в распоряжении науки синантропа нет – одни только муляжи китайских находок, так что никакие самые современные анализы костей, естественно, невозможны. Но на этих муляжах по-прежнему основываются разнообразные теории, которые за отсутствием четких доказательств следует принимать исключительно на веру. Правда, впоследствии раскопки в тех местах возобновились и вроде бы нашли что-то еще, но об этом говорят довольно невнятно: да, мол, кое-что откопали, но какое-то оно… не вполне… старые кости из первых находок были гораздо убедительнее…

А тем временем стал сыпаться и австралопитек. При раскопках в Южной Африке выяснилось, что этот, с позволения сказать, «предок» обитал параллельно с… людьми современного вида (экспедиция А. Кейсера, 1992 год). Как же тогда быть с генеалогическим древом, на котором австралопитек якобы предшествует современному человеку?

Те же самые выводы сделали после работ в Кении (2001 год): австралопитек и якобы происшедший от него человек и там преспокойно соседствовали (ну, может, не совсем и спокойно, но, главное, обитали они в одно время).

Да и с питекантропом та же история: оказалось, что он опять-таки обитал бок о бок с другими видами, которые якобы от питекантропа как раз и происходили. А потому японские и индонезийские ученые всего два года назад пришли к выводу: питекантроп вообще не имеет отношения к человеку современному. Питекантроп жил-поживал себе на протяжении многих лет бок о бок с гомо сапиенс, а потом тихонько вымер в относительно недавние времена… Всего-навсего человекообразная обезьяна, разновидностей которых в прежние времена имелось гораздо больше, чем теперь.

Дальше – хуже. Я имею в виду, хуже для «классических» антропологов с их обветшавшими теориями и левой ногой нарисованными «родословиями». В Африке, в Танзании, на окаменевшем вулканическом пепле обнаружена цепочка следов (на протяжении 115 метров, около 50 отпечатков), оставленных существами, которые прошли там на двух ногах около четырех миллионов лет назад.

Следы полностью идентичны следам современного человека и не имеют ничего общего со следами австралопитеков и прочих обезьянок. И тем не менее официальная наука признала эти следы… следами австралопитека. Потому что современному человеку «не положено» быть таким древним. Не положено, и все тут. Если факты не укладываются в гипотезу, тем хуже для фактов…

А чуть позже в Чаде обнаружили останки существа, которое, как установлено после долгих компьютерных исследований, тоже передвигалось на двух ногах – но целых семь миллионов лет назад. Оно никак не укладывалось в классическую схему, потому что на несколько миллиончиков лет было старше всех питекантропов и австралопитеков, вместе взятых. Лицо у этого существа, кстати, больше человеческое, чем обезьянье, как и зубы.

Так что, вопреки старым теориям, прежняя «цепочка предков» на глазах превращается в фикцию, а едва ли не каждая новая находка отодвигает возраст двуногих прямоходящих на миллионы и миллионы лет назад. И потому не первый год выдвигаются более рациональные версии – о том, что все перечисленные виды (и, не исключено, другие, пока что не открытые) не имеют друг к другу никакого отношения и никогда один от другого не происходили. Что все они обитали параллельно. И подавляющее их большинство представляло собой никаких не «предков», а обычных человекообразных обезьян. То, что некоторые из этих обезьян пользовались примитивными орудиями, еще не делает их предками человека. Вспомним еще раз: довольно-таки совершенный неандерталец пользовался не такими уж примитивными орудиями, не исключено, владел членораздельной речью, содержал старых и увечных соплеменников, хоронил мертвецов по особому ритуалу, с украшением могил, носил, очень может оказаться, одежду… но при всем при том ни малейшего отношения к предкам современного человека не имеет. Так почему же в эти предки зачисляют любую обезьяну только на том основании, что она научилась использовать вместо дубины длинную кость и кидать каменюки? Осьминог, кстати, тоже пользуется чем-то вроде инструментов: зафиксированы случаи, когда он не щупальцами раздвигал створку раковины, а разжимал острым обломком камня. А одна тропическая птичка, словно заправский маляр, зажимает в клювик пучок травы, макает его в жидкую глину и обмазывает свое гнездо. Будем зачислять их в предки человека, или как?

А ведь тут еще большая политика примешивается, сводящая на нет всякую научную достоверность! Китайцы совсем недавно посчитали, что происходят они не из Африки (как принято считать в антропологии, объявляющей Африку прародиной всего нынешнего человечества), а из своего родного Китая. И в доказательство представили реконструкцию синантропа, как две капли воды похожего на современного китайца, разве что жившего миллион лет назад. Тут с первого взгляда ясно, что фишка не в научной точности, а именно что в большой политике: «В то время как по европейским лесам бродили примитивные обезьяночеловеки, еще миллион лет назад на китайских равнинах…» В точности как в Англии после Пилтдауна.

Самое смешное что китайцы могут оказаться правы – не касательно «своего» синантропа, а в общем и целом. В последнее время все громче раздаются голоса, уверяющие, что картину эволюции следует пересмотреть. Что разные расы произошли от разных предков. Это чертовски сложная и скользкая тема – после всего, что нагородили социал-дарвинисты и нацисты, – но и уклоняться от скользких вопросов нелепо, если уж необходимо твердое знание, а не фантазии а-ля Дарвин…

Еще о делишках, не имеющих ничего общего с научной истиной. Я уже упоминал мельком о прытком японце, фальсифицировавшем результаты своих раскопок. Теперь можно привести источник полностью.

«Япония сегодня», 2001 год. Археологи обнаружили следы обитания древнейшего в Японии человека, жившего примерно 600 тысяч лет назад. В ходе раскопок в Камитакамори (префектура Мияги) было найдено место со следами человеческого жилья, относящегося к периоду раннего палеолита. Внимание археологов привлекли несколько ямок в земле, в которые, по мнению специалистов, были закреплены сваи, поддерживающие примитивные конструкции. В центре обнаружены углубления, в которых хранились различные орудия труда из камня. Вероятно, эти сооружения использовались для отдыха, хранения охотничьих припасов и отправления религиозных обрядов. Ранее аналогичные находки были сделаны в Титибу (префектура Сайтама, но они были примерно на 100 тысяч лет моложе, чем находки в Камитакамори. На основании новых фактов ученые сделали вывод, что дальние предки человека, жившие на Земле примерно 1,6 млн. лет назад и именуемые ныне гомо эректус (человек прямоходящий), шестьсот тысяч лет назад добрались и до Японии.

Соответствующие поправки стали срочно вноситься в учебники. Крупнейшая издательская фирма «Коданся» тут же вставила рассказ о находках в Камитакамори в свою энциклопедическую «Историю Японии».

Однако сенсация скоро увяла. В прессе появились фотографии, свидетельствующие о том, что главный герой описанных событий – археолог Синити Фудзимура – лично закопал на месте раскопок принесенные с собой предметы, которые он позже выдал за «находку века». Археологическая сенсация оказалась не просто дутой, а изначально фальшивой. Все 33 места предыдущих раскопок, где работал Фудзимура, как и все археологические находки, сделанные там, будут подвергнуты тщательной экспертизе. Между тем издательства стали подчищать внесенные в тексты поправки о сенсационных открытиях. А Фудзимуру, конечно же, уволили с работы. Но горе-археолог не расстраивается. Он пообещал общественности «продолжить свои изыскания».

Возникает вопрос: где гарантии, что все подобные штукари пойманы за руку?

И еще одно неприятное обстоятельство. Сплошь и рядом в массовом сознании оседает именно дутая сенсация – а вот ее последующее разоблачение многие и многие пропускают мимо ушей. Поскольку разоблачения сплошь и ярдом обставлены менее звонко и не приобретают такой всеобщей огласки, как завлекательные сенсации…

Ничего удивительного, в общем, что теорию Дарвина в последнее время стали в буквальном смысле слова ставить с ног на голову. В 1982 году вышла книга Д. Гриббина и Д. Шефраса «Обезьянья загадка», где авторы не эпатажа ради, а предельно серьезно рассмотрели некоторые «странности», связанные с шимпанзе: 98 процентов генов у шимпанзе и человека совпадают, чего нельзя сказать ни об одном другом виде человекообразных обезьян; шимпанзе используют орудия труда; шимпанзе способны овладеть зачатками человеческой речи; шимпанзе способны к намеренному обману, чего не встретишь у других видов обезьян. И выдвинули свою версию: а не являются ли шимпанзе всего-навсего деградировавшими родственниками человека?

Это не столь уж безумная гипотеза, как может показаться на первый взгляд. Отчего-то у всех народов, обитающих в тех местах, где живут обезьяны, испокон веков сохраняется стойкое поверье, что обезьяны… бывшие люди, однажды в силу тех или иных причин деградировавшие! Такое убеждение сохраняется и у африканских племен, и в Юго-Восточной Азии. Народный фольклор или отголоски каких-то невероятно древних знаний?

Самые последние известия: то самое невероятное сочетание констант, благодаря которым и возникла жизнь на Земле, по ту сторону Атлантики уже оформлена в концепцию «разумного дизайна». Создатели этой теории считают, что это невероятное сочетание необходимых для существования жизни параметров свидетельствует именно о том, что Космос был создан тем, кого они политкорректности ради именуют Разумным Конструктором. В американских школах сейчас собираются преподавать «теорию разумного дизайна» в качестве альтернативы теории эволюции – чтобы ознакомить школьников со всеми точками зрения, а не одной-единственной, к тому же изрядно траченной молью…

И совершенно правильно: дарвинизм сегодня остается не более чем гипотезой, строгих научных доказательств, увы, не имеющей. Вот уже лет пятнадцать, как в ряде штатов США в учебники по истории и биологии включают уточнение, что теория эволюции – это прежде всего «противоречивая теория». В одном из них написано, быть может, чуточку цинично, но безусловно верно: «Никто не присутствовал в момент возникновения жизни на Земле. А следовательно, все утверждения о тех или иных формах возникновения жизни должны рассматриваться лишь как гипотезы, а не как факты».

И в самом деле, Церковь с самого начала заявляет, что доказательств не приводит, а опирается исключительно на веру. Дарвинизм же, объявивший себя наукой, грозился представить «веские, неопровержимые» доказательства. Но поскольку таковых так и не явил миру, обязан смириться с существованием исключительно в виде гипотезы …

Вот только «классики» категорически не согласны отказаться от своих фантазийных «генеалогий» и надуманных схем – даже когда соприкасаются с фактами. Сплошь и рядом, вместо того чтобы вспомнить о той самой беспристрастной научной истине, идут на явные и несомненные подлости…

В Мексике еще в 1962 году археолог Синтия Ирвин-Вильямс обнаружила каменные орудия труда, в том числе и наконечники копий, очень похожие на те, какими пользовались кроманьонцы в Европе. Находка была бы совершенно рядовая, даже скучная, ничем не примечательная, если бы не возраст. Профессиональные эксперты из Геологической службы США достаточно быстро датировали слои, в которых все это было обнаружено. Слоям было 250 тысяч лет…

Согласно официальной версии, человек появился на американском континенте 12–15 тысяч лет назад. Мало того, по той же версии возраст современного человека – не более 40 тысяч лет. Археолог настаивал на своем, геологи настаивали на своем – и в результате неправильные находки исчезли где-то в пыльных запасниках… Как многие и многие, им подобные.

Второй пример еще печальнее для «классиков» – потому что возмутителем спокойствия оказался не какой-нибудь любитель, создатель шальных теорий, а человек насквозь свой, один из самых знаменитых палеоантропологов того времени Луис Лики, самый яростный противник всевозможных «еретиков» (за что, должно быть, судьба над ним зло посмеялась).

Еще в 1913 году немец Рек обнаружил в знаменитом Олдовайском ущелье, в очень древних слоях, скелет человека совершенно современного вида. В 1931 году на место находки приехал Луис Лики, изучил саму находку, место ее залегания и пришел к поразительному выводу: скелету полмиллиона лет.

«Классики», естественно, взвились. Заговорили о том, что это попросту и есть самый современный человек – вот только, когда его хоронили, зачем-то вырыли невероятно глубокую могилу, дорывшись до тех самых слоев полумиллионного возраста. И произошло это… ну, максимум, 20 тысяч лет назад.

Рек (которого, по сути, обвинили в низкой профессиональной квалификации) защищался отчаянно. Он настаивал, что во время раскопок не нашел никаких следов «могилы» – слои вовсе не были нарушены или перемешаны. Мало того, меж несколькими пластами почвы находилась прослойка из твердого известняка. Если допустить гипотезу о «похоронах», получается, что загадочные древние могильщики зачем-то несколько месяцев рыли могилу, больше напоминающую шахту. Причем «месяцы» – это только в том случае, если у них были железные ломы, а если нет – срок еще больше. Ни у одного известного истории народа Африки, говорил Рек, нет традиции хоронить так глубоко…

Но критиков было слишком много, и они напирали нешуточно – поскольку под угрозой оказались основы. В конце концов и Рек, и Лики махнули рукой и отступили. Об этом перестали говорить, и загадочный скелет потихоньку перенесли в запасники Мюнхенского музея. Уже в семидесятые годы решили определить его возраст радиоуглеродным методом. Но скелет куда-то пропал. Кое-какие его – или вовсе не его? – фрагменты потом нашли, подвергли анализу, и анализ точно показал вполне «правильный» возраст – 17 тысяч лет. Но уже не было гарантии, что обнаруженные кости принадлежат именно тому скелету…

А судьба-злодейка продолжала подшучивать над «правильным» Луисом Лики. Он вскоре обнаружил уже собственноручно в том самом Олдовайском ущелье, в самых глубоких его слоях, нижнюю челюсть, опять-таки неотличимую от челюсти современного человека. И все бы ничего, но возраст слоев на сей раз составлял уже не полмиллиона, а два миллиона лет…

Вот тут буря разразилась еще почище, чем в предыдущем случае. Луиса Лики довольно прозрачными намеками обвиняли чуть ли не в фальсификации наподобие пилтдаунской. Он отбивался, ссылаясь на мнение геологов и свой научный опыт. Однако возраст находки был столь шокирующим, что «еретическую» челюсть волевым решением упрятали с глаз подальше, она, как говорится, выпала из научного оборота, и где находится теперь, неизвестно…

Африка становилась для «правоверных» антропологов каким-то дьявольским местом. В 1965 году – очередной неприятный сюрприз. В Кении найдена плечевая кость, по своему строению если и не идентичная аналогичной у современного человека, то очень к ней близкая. Возраст – около четырех миллионов лет. «Неправильную кость» волевым решением…

1972. Сын Луиса Лики Ричард, избравший ту же профессию, нашел в Кении череп, мало отличимый от современных. В слоях, чей возраст составлял 2,9 миллиона лет. Путем хитрых манипуляций «правильные» ученые назвали другую цифру – миллион лет. Но и она была чересчур еретической. Поэтому в ход вновь пошло волевое решение…

1973. Ричард Лики обнаружил фрагменты костей ног, которые считал мало чем отличавшимися от костей современного человека. Возраст – 2,6 милллиона лет. Естественно, волевым решением…

1974. Неподалеку от того места, где Р. Лики сделал свою шокирующую находку, откопали лодыжку, идентичную той же кости современного человека. Известный антрополог, профессор Вуд, определил ее возраст: от полутора до двух с половиной миллионов лет… Вам объяснять, что произошло и с этой находкой, или сами догадаетесь? Вот то-то и оно. Все «неправильное» очень быстро куда-то пропадает, как не бывало…

В Германии обнаружен каменный скребок со следами вещества, которое и сегодня применяется при дублении кожи. Ничего особенного, какой-то древний человек выделывал шкуру… вот только возраст этого скребка примерно 220 тысяч лет. Человеку, согласно классическим взглядам, тогда еще «не полагалось» существовать, но он тем не менее существовал и даже нахально обрабатывал шкуры, потому что не хотел ходить голым…

В Марокко обнаружена вылепленная из глины фигурка, которая никак не может оказаться игрой природы. Возраст – от 300 тысяч лет до полумиллиона.

Канадский антрополог А. Брайан обнаружил в Бразилии череп гомо эректус. Самый обыкновенный, ничем не привлекательный череп – но ему опять-таки «не полагалось» там быть. Теория гласит, что на Американском континенте никогда не было крупных человекообразных обезьян. Естественно, череп самым таинственным образом исчез из Бразильского музея, куда его поместили…

Иногда мне думается, что следовало бы создать «научную полицию» – как существует налоговая, дорожная, морская. В задачу научной полиции как раз и входило бы присматривать за деятельностью ученых вроде археологов, палеонтологов и антропологов – чтобы при защите своих устоявшихся теорий не переходили к грязным методам. А параллельно не мешало бы принять особый раздел уголовного кодекса, касающийся как раз ученых махинаций: запретить законодательно скрывать «неудобные» находки и притеснять тех ученых, кто осмеливается высказывать нестандартные точки зрения.

В самом деле, получается как-то странно. Есть законы, карающие за злоупотребление властью – но касаются они исключительно государственных чиновников и сотрудников силовых структур. Есть законы, карающие врача или строителя за профессиональные ошибки, повлекшие за собой тяжелые последствия. Но в то же время ученые мужи преспокойно сломают при нужде и жизнь, и карьеру автору «неудобных» находок или гипотез, но при этом не существует статьи, по которой их можно притянуть к суду.

Человека, который украл чужой бумажник, в любой стране мира отправляют в тюрьму. Человека, который скрыл «неудобную» находку и тем, без преувеличений, ограбил все человечество, лишив его возможности получить полную информацию, не оштрафуют даже на копейку. Неправильно получается…

Предмет, конечно, крайне деликатный, возможны судебные ошибки и тому подобные печальные инциденты. Но разве из-за того, что в нынешней системе правосудия судебные ошибки случаются до сих пор, закон перестал бороться с преступниками?

Существует строгий контроль за дорожным движением, оборотом оружия, плаванием по воде на маломерных суденышках, медицинской практикой, техникой безопасности при строительстве и множеством других сфер человеческой деятельности. И только в некоторых научных дисциплинах царит махновская вольница, тамошние злоупотребления остаются совершенно безнаказанными, хотя безусловно представляют собой нешуточную общественную опасность: в демократическом обществе недопустимо утаивание какой-либо информации только потому, что информация эта противоречит чьим-то научным теориям или устоявшимся взглядам той или иной научной школы…

Поскольку странных, «неправильных» находок за последние два столетия накопилось предостаточно, им будет отведена вся следующая глава, куда отобраны примеры, наиболее заслуживающие доверия и беспристрастного рассмотрения.