Рыцарские странствия летчика Борисова

Иногда говорят, что летчики — прирожденные кочевники, небесные странники. «Вы далеко летаете — скоро забываете» — такими обидными словами девушки отклоняют предложения залетных кавалеров проводить с деревенской гулянки домой. Но, если разобраться, большинство летчиков, при всей их бродяжьей жизни, в глубине души лелеют мечту о надежном семейном очаге, о нежном создании, которое любит и ждет. И гораздо чаще, чем у простых смертных. Его величество Случай в жизни пилота играет решающую роль. Так, пробитое крыло определило судьбу Василия Борисова. А начиналось все в безоблачный день, когда ничто не предвещало сердечной раны.

Случилось это 18 августа 1936 года, в День Воздушного Флота. На Дальнем Востоке в эту пору погода бывает самая чудесная. Летчики учебного отряда, по заведенному тогда обычаю, катали местных жителей. Всего-то круг над городом, но впечатлений — на всю жизнь. Желающие выстраивались в очередь и терпеливо ждали. Шум моторов, звуки гармошки, алые флаги, возбужденные, раскрасневшиеся от пережитого волнения лица. Две прелестные девушки в праздничных платьях выделялись из толпы. Молодые летчики, проходя мимо, поначалу оборачивались на них, но, приглядевшись повнимательней, просто по-дружески подмигивали и тотчас забывали про них: девушки были совсем уж юные, просто девчонки-школьницы.

Тоня Золотоверхая приехала вместе с сестрой Валентиной в гости к брату Ивану на Вторую Речку и не собиралась идти на аэродром — готовилась в девятый класс, но сестра (она была чуть постарше) уговорила пойти на праздник: может быть, удастся на аэроплане покататься. Семья Золотоверхих считалась местной — из первого переселенческого поколения, обосновавшегося в Приморье еще до сооружения Транссиба. В 1855–1913 годах Действовало прямое морское сообщение Одесса-Владивосток. Путешествие было таким дальним, что, собственно, при тех же затратах переселенцы из малоземельных областей России или Малороссии могли попасть на Аляску или в другую российскую колонию западного побережья Северной Америки. Семья Золотоверхих была большая, жили трудно, потому что рано остались без отца. Подрастали и разъезжались: кто в Иман, кто в Артем, кто в Озерные ключи, кто во Владивосток. Ездили друг к другу в гости довольно часто, ведь на востоке сто верст — не расстояние. Два брата у Тони, пять сестер, сама — восьмая; ей всего год был, когда отец умер.

Главной опорой и защитой в семье стал брат Иван. Он был уже взрослый, женатый, работал шофером-механиком на аэродроме. Мастером был отменным. Всего три класса образования, а любую развалюху-машину мог оживить, сделать заново. Летчики восхищались: «Самородок!» В аэропорту высоко ценили Ивана и считали его своим человеком. А Ивана точно магнитом тянуло к самолетам. Как уйдет ни свет ни заря, так до ночи пропадает в порту. Образования ему получить не удалось, но дослужился он впоследствии до бортинженера; участвовал в перегонке самолетов с Аляски, ремонтировал «летающие крепости» Б-19, подбитые над Японией, которые дотягивали до какого-нибудь нашего аэродрома или совершали вынужденную посадку в тайге.

Но все это произошло позднее, а пока Иван направился к группе летчиков, стал что-то им рассказывать, показывая на сестричек. Подошел летчик — совсем молодой, лет двадцати, взгляд веселый, дерзкий. Стали знакомиться. Назвался солидно: «Летчик Борисов». Когда Тоня подавала ему руку, застеснялась, смотрела в землю и успела только заметить, что худенький, но высокий и «птичка» на груди — командир звена. А сестра жарко шепчет: «Как этот летчик мне нравится…»

В открытую пассажирскую кабину маленького самолета уселись вдвоем: Тоня и какая-то полная женщина, кажется, жена городского начальника. Катал их летчик Борисов над городом дольше всех, так что пассажирку-напарницу крепко укачало. А Тоня только ладони к щекам прижимала — очень раскраснелись. Пока летчик Борисов и начальник аэропорта вытаскивали женщину из кабины и отхаживали, Тоня ждала-ждала, потом подтянулась и выпрыгнула из кабины прямо на серебристое крыло. Думала, оно стальное, а это оказалась перкаль — покрашенная эмалитом материя. Так и проломила каблучками плоскость насквозь и убежала со страху.

Летчик Борисов как увидел пробоины в крыле, так и застыл на месте, хотя дело было обычное и вполне поправимое.

«Что же ты меня раньше с сестрой не познакомил?» — укорил он Ивана, когда тот заделывал повреждение.

«Мала еще! — отмахнулся Иван. — В девятый класс только перешла, коза этакая».

«А мне спешить некуда, — сказал Борисов. — Я подожду».

Шутил или не шутил он тогда, наверное, и сам не смог бы ответить. Но раза два, когда приезжала Тоня к брату, под благовидными предлогами появлялся в доме, вроде бы как к механику — по делу. В штатском костюме, который сшил ему китаец, и в шляпе: «А Иван где?» — «Не пришел еще». Старался держаться непринужденно, как подобает бывалому командиру, но чувствовал, что непонятно почему робеет в присутствии этой девчонки-подростка. Сам-то он был на целых пять лет старше.

Антонина пошла в школу учиться, а Борисов вдруг затосковал. Родом летчик был из села Пневицы Московской области. Окончил он вначале московский авиатехникум, потом Тамбовское летное училище. На Дальний Восток прибыл в 1935 году после училища, сманив с собой еще восемь летчиков-доброволъцев. Вскоре стал командиром звена, и вот после праздника начал настойчиво добиваться перевода на самый край земли — на Камчатку. В декабре 1937 года пришло ему назначение командиром Камчатского авиаотряда. Наверное, таким образом рыцари в старину врачевали сердечные раны — отправлялись в дальние странствия. Борисов взял с собой еще двух летчиков-добровольцев, уговорил и Тониного брата Ивана — его золотые руки не раз выручали пилотов из беды.

Двенадцать дней плыли на Камчатку пароходом. В качестве багажа шли с ними в трюмах, запакованные в ящиках, три гидросамолета, на которых они потом облетали весь громадный полуостров, а заодно и Чукотку. Перед отъездом Борисов ходил грустный. На молодежной вечеринке один только раз потанцевал с Тоней. Она замирала в ожила ним, что вот-вот он спросит что-то очень важное, а она не знает, как ему ответить. Но летчик Борисов так ничего и не сказал. Тальке подарил на память бюстик Пушкина, повесив ему на шею серебряный медальон с крошечной своей фотокарточкой. С тем и отбыл на край света.

Летчик Василий Борисов, Герой Советского Союза.

Изредка, вместе с письмами от Ивана и других летчиков, доходили с Камчатки известия, что командир отряда Василий Александрович Борисов много летает на морском разведчике — по краю суши и океана, за девушками не ухаживает, ни с какой из женщин особенно не встречается. Видели в кинотеатр как-то ходил с одной девушкой с метеостанции, но на том все и закончилось. А работы у командира отряда много и в воздухе, и на земле, и на море.

Вернувшийся брат Иван рассказывал, что в ночь на 1 ноября 1938 года пропал в море паровой спасательный буксир «Кит». Вез из Петропавловска горючее в бочках и десять пассажиров. Экипаж двадцать восемь человек. Последнее сообщение от капитана Сорокина было получено о прохождении буксиром траверса мыса Налычево. Поиски исчезнувшего «Кита» отряд Борисова вел до конца ноября, летающие лодки на низкой высоте бороздили просторы в шторм и снегопад, сами дважды были на волосок от гибели, но никаких следов судна ни в море, ни на прибрежной полосе так и не обнаружили.

Через год Борисов внезапно и на короткое время появился в доме у Антонины, посидел, покурил диковинную трубочку, нарассказывал много удивительных историй о своих странствиях в краю вулканов и уехал на запад в долгий северный отпуск, опять ничего не сказав Тоне. Потом выяснилось, что в отпуске Борисов встретил старого друга по училищу, болгарина, полковника Волкана Горанова — героя испанской войны. Они расстались четыре года назад.

— Что делаешь, Василий?

— Да вот, дали отпуск девять месяцев — не знаю, чем заняться.

Тот устроил Борисова на курсы боевой подготовки: ясное дело, что эта наука скоро пригодится. Пять месяцев Василий учился летать на скоростном бомбардировщике, осваивал точное бомбометание. На полигоне всаживал в мишени цементные бомбы, наверное, не меньше, чем полвагона израсходовал.

Старшая сестра Валентина, повздыхав немного, вышла замуж за морячка. Тоня готовилась к экзаменам, посматривала на Пушкина и ждала. Всякий раз внезапно, как с небес, приходили от Борисова то посылка, то письмо, но решающего слова все не было.

Теперь он летал по трассе БАМа в целях рекогносцировки, сбрасывал продукты отрядам изыскателей. Все эти годы Дальневосточное Управление ГВФ помогало, как могло, бамовским разведчикам трассы и строителям железной дороги. Борисов сумел отличиться — фактически спас от голода несколько групп изыскателей, отрезанных от своих баз неожиданно ранним осенним ледоходом.

Когда Борисов появился вновь, Антонина уже работала в школе, жила в общежитии с другими молодыми учительницами, потому что мама умерла. Он пришел, долго хмурился, потом сказал, что прилетел «спросить ее совета», где ему быть: здесь оставаться или взять перевод в другую область… Словом, очень трудно далось объяснение отважному командиру, так боялся он услышать слово «нет». С Антониной они за руки держались, только когда танцевали. Она сказала: «Вам решать — где работа по душе, туда и надо идти. Почему меня спрашиваете?»

Летчик Борисов не помнит, как прошагал ночью четыре километра до аэропорта после того, как произнес в конце концов, что больше так жить не может, что в субботу приедет и заберет ее к себе, если согласна. А она ответила, что согласна.

Пышной свадьбы не было. Антонина свою большую подушку расшила на две. Борисов приехал за ней с друзьями-летчиками на грузовике. Забросили в кузов чемоданчик, узел с бельем, погрузили старый шифоньер, подаренный доброй соседкой, две табуретки и на руки — бюстик Пушкина с медальоном на шее — долго ли собраться сироте… Через год у них родился первый ребенок, а вскоре началась война.