Нумизматика (наука о монетах) занимается исследованием одной из основных материальных составляющих истории цивилизации — памятников денежного обращения. Основоположником нумизматики считается австриец И. И. Эккель (1737–1798), выпустивший в конце XVIII в. восьмитомный труд «Doctrina numorum veterum» («Наука о древних монетах», Вена, 1792–1798 гг.). До этого коллекционеры старых монет назывались весьма примечательно: медалисты (Британская Энциклопедия, 1771 г.). Это прямо указывает на то, что монеты (особенно отчеканенные без указания номинала и даты выпуска) воспринимались именно как медали. Этимологически само слово монета, фр. monnaie (откуда и англ. money «деньги»), связано с понятиями память, помнить, ср. также англ. mint «монетный двор, чеканить монету, выдумывать = мнить». Характерно, что становление нумизматики как науки произошло не сразу после введения в конце XVI в. общепринятой до настоящего времени хронологии, а на двести лет позже: только после имперского раздела мира в результате окончательной ликвидации Орды.

Нумизматика была призвана документально подтверждать традиционную историю. Вот типичный пример датировки «древних» монет:

«Датируются денарии легко по портретам и именам императоров или других лиц. На единственной монете Адриана есть надпись с датой: „в 874 г. по основании города установлены зрелища“. Эта монета отчеканена в 120 г. н. э. по случаю установления в цирке игр в память основания Рима» (М. М. Максимов. Очерк о серебре. М., «Недра», 1981, далее МММ 1, стр. 29).

Эта единственная известная нам монета, а вернее, медаль Адриана несет на себе информацию, аналогичную, например, следующей: «В честь 800-летия г. Москвы» (медаль Сталина) или «В честь 850-летия г. Москвы» («медаль Лужкова») или содержащуюся на памятных монетах, посвященных современным Олимпийским Играм. Разница между ними и монетой Адриана, однако, заключается в том, что на современных памятных монетах и медалях есть и другая дата, привязывающая некоторое памятное событие к современному летосчислению. Нынешняя же традиционная датировка монеты Адриана произведена на основе сложных заключений, базирующихся на других, причем средневековых источниках.

С точки зрения нумизматики монета Адриана безусловно представляет собой предмет, характеризующий некоторую материальную культуру, однако с точки зрения хронологии она, как и все монеты, датированные ранее XIII в., вероятнее всего, представляет собой артефакт. Ниже будет показано, почему это так.

Как указано выше, монета Адриана отчеканена из серебра. Следовательно, технология ее изготовления — чеканка, т. е. получение отпечатка штемпеля на заготовке путем ручной выколотки. Штемпель для чеканки по серебру вполне может быть бронзовым, поскольку твердость бронзы примерно в три раза выше, чем чистого серебра. Однако изготовление самого штемпеля представляет собой гораздо более сложную задачу, требующую определенного набора инструментов.

Вот как описывает процесс чеканки в XIV–XV вв. н. э. один из крупнейших отечественных ученых в области нумизматики Н. С. Котляр (Кладоискательство и нумизматика. Киев, «Наукова думка», 1974, далее НСК, стр. 69):

«Уже по памятникам средневекового изобразительного искусства можно в общем представить процесс чеканки Применялись два штемпеля цилиндрической или конической формы: нижний, неподвижно закрепленный в деревянной колоде, и верхний, который во время работы держал мастер. Изображения штемпелей одновременно отпечатывались на помещенном между ними монетном кружке вследствие удара молотком по головке верхего штемпеля. Сами штемпели обычно изготовлялись на монетном дворе, хотя были собственностью монетного сеньора, а не монетного мастера.

Каждый штемпель изготовляли вручную. Для этого употребляли набор пунсонов — железных стержней, на закаленных рабочих концах которых выпукло вырезаны буквы или детали букв и изображений. (Пунсон, правильнее пуансон — от фр. poinзon „пробойник“, Яр. К.). Пунсоны в определенных комбинациях последовательно забивали в железную болванку — заготовку штемпеля, создавая в ней обратное изображение будущей монеты. Для соединения в один рисунок отдельных пунсонов, а также для исправления дефектов штемпеля применялся резец.» Там же, на стр. 67–68: «Заготовка кружков из листов была одной из особенностей монетного производства. В нумизматической литературе прежде господствовало мнение, будто монетные кружки вырезали ножницами из листов металла. Основывается оно на упомянутых средневековых изображениях, а также на том, что на многих средневековых монетах видны следы резки на краях.

Легко представить себе, каких физических усилий требовало бы превращение листа металла в массу кружков с помощью ножниц. Вот несложный подсчет. На Львовском монетном дворе в основе монетной стопы лежала гривна серебра весом около 198 г. В 1389–1399 гг. здесь выпускались монеты здесь выпускались монеты их практически чистого серебра весом 0,96 г. каждая. Следовательно, из листа, в который под молотком монетного мастера превращалась гривна должно было выйти около 200 кружков, даже с учетом того, что часть металла шла в обрезки! Но недаром, вероятно, на средневековых рисунках ножницы изображены очень большими, а на фреске в храме Св. Барбары в Кутней Горе (Чехия) ножницы настолько велики, что мастер, работая ими, вынужден налегать на рычаги всем телом. Как поверить, что метровыми ножницами (наподобие современных, которыми режут жесть) можно было быстро и ловко вырезать металлический кружок — а в то время монеты имели преимущественно размер 10–15 мм; вряд ли удалось бы таким способом достигнуть даже приблизительно одинакового размера кружков.

Внимательно изучив монеты X–XV веков, нумизматы пришли к выводу, что даже в начале этого периода монеты изготовлялись с помощью специального штампа, который автор этих строк (т. е. Н. С. Котляр, Яр. К.) назвал вырубкой. Представим себе трубу с острыми краями; ударом молотка по ее верхушке из листа серебра вырубали кружки, подобно тому, как современная хозяйка формочкой вырезает коржики из слоя тонко раскатанного теста. Правда, для того, чтобы получить кружок из нашего „теста“, нужны были острая вырубка и сильный удар молотка. Такая несложная механизация сильно ускорила трудоемкий процесс создания монетных заготовок.

А как же быть с ножницами? Неужели художники XV в., которые сами могли видеть чеканку монет, ошиблись? Нет, ножницы действительно употреблялись, но для обрезки тех монет, которые по весу заметно превосходили стандарт. Еще раз посмотрим на гравюру и увидим, что мастер с ножницами сидит над грудой уже готовых кружков, выбирает нестандартные и срезает с них излишки металла (курсив мой, Яр. К)».

Из приведенной пространной цитаты видно, что для средневековой ручной чеканки монет были необходим определенный набор железных закаленных инструментов, в том числе цилиндрического и конического сечения, трубообразная вырубка (наподобие современного пробойника для стен — шлямбура), резец, ножницы, штемпель (т. е. собственно чекан) и т. п.

И Британская Энциклопедия (Encyclopaedia Britannica, v. 2, «Coinage», p. 218, 1771) описывает практически аналогичный процесс чеканки, существовавший в Англии до 1694 г. с той только разницей, что на монетном дворе в Тауэре вырубались квадратные заготовки монет, углы которых затем обрезались ножницами (т. е. трубообразного инструмента — вырубки — у них не было). Характерно, что слово, обозначающее такую монетную заготовку — planchet — впервые отмечено в английском языке в 1611 (!) году.

До XIV века инструментов, необходимых для чеканки, просто не существовало, как и железных зубила, долота, стамески и пр. В частности, в английском языке (словарь Webster) слово chisel, означающее одновременно резец, зубило, долото, стамеску и чекан появилось только в XIV в. Это слово аналогично французскому ciseau, обозначающему тот же набор инструментов (кроме самого чекана), ср. также фр. ciselure, cisйlement «чеканка, резьба». А английское puncheon «чекан», также впервые отмеченное в XIV веке, калькирует французское «пу(а)нсон».

Более того, множественное число от фр. ciseau — ciseaux означает «ножницы», а его производные cisailles, cisoir — большие, кровельные ножницы, откуда и английское scissors «ножницы», отмеченное впервые в XV в., и итальянское cesoia, и только уже отсюда португальское tesoura и испанское tejeira. (Характерно, что английские лингвисты избегают обсуждения этимологической связи между словами, обозначающими ножницы: латинизированным scissors и исконным балто-славяно-германским shears. Последнее слово, которое в XVIII в. писалось как sheers и первоначально означало «резак», происходит от глагола sheаr «стричь овец, резать, рассекать, рубить», что родственно литовскому skerti, немецкому scheren, русским скорняк, обкорнать, кора и шкура, скандинавскому шхера, да и японскому хара «руби».) Оба немецких слова, обозначающих опять-таки одновременно зубило, долото и стамеску и чекан — Meissel и Stemmeisen — вообще появились только в XVI в. и связаны с названием маркграфства Майсен (нем. Meissen) в Саксонии, которое в 1450–1550 гг. было крупнейшим центром добычи и передела серебра.

Весьма примечательно, что в русском языке для обозначения этих инструментов существуют отдельные русские слова: зубило, долото, резец, чекан (за исключением стамески — название заимствовано в XVII в. из немецкого Stemmeisen). Английское и французское gauge «полукруглое долото» (XIV в.) восходит не только к ирландскому gulban, но и вообще к балто-славянскому корню гълъб, откуда и русское глубь (ср. углубить, словенское golbati и т. д.), и греческое glypho «вырезать, высекать».

Добавим, что и понятие «тиски» в английском языке появилось только в XVI в. (англ. vice, ср. вязать, узы), как и немецкое Zange (ср. стягивать), и французское etau, родственное англ. stall и русскому стол. А какое квалифицированное слесарное (от немецкого Schlоss «замок», ср. Schlussel «ключ», и ключарь = слесарь) или столярное дело обходится без тисков? Однако ни «древнегреческих», ни латинских названий вышеупомянутых инструментов не существует. Это прямо свидетельствует о том, что никакой двусторонней чеканки монет до XIV века не было, и все якобы древние монеты с двусторонней чеканкой изготовлены не ранее второй половины XIV века. (В английском языке даже само слово coin, означающее «монета», т. е., по-русски, куна, отмечено только в XIV в.)

И монеты с односторонней чеканкой не могут быть намного старше. Например, электровый статер «царя Алиата, отца Креза» или золотые «дарики» изготовлены ударом молотка по железному стержню, приставленному к кусочку золота, находившемуся в углублении бронзового штемпеля с вырезанным рисунком. Такие самые примитивные золотые монеты (точнее, медали) не могли быть изготовлены ранее XI в. опять-таки из-за отсутствия необходимого железного инструмента — хотя бы закаленного гвоздя — для изготовления рисунка-шаблона (нижнего штемпеля). Односторонние серебряные монеты — брактеаты с изображением льва, чеканившиеся из серебра рудников Гарцких гор (совр. Германия) датируются и традиционно не ранее 1130 г. (Это, кстати, в точности соответствует 1800-летнему «древнегреческому сдвигу», обнаруженному А. Т. Фоменко: например, тот же статер с именем царя Алиата, возраст которого традиционно оценивают VI в. до н. э., передатируется примерно на вторую половину XIII в. н. э.).

Напомним, что монеты (кроме единственной копейки Петра I 1711 г. с двойной датировкой) никогда не имели датировки «от Сотворения мира», а чеканная датировка по современному летосчислению известна только с конца XV века: например, на одной из первых датированных от Р.Х. монет — серебряном талере Сигизмунда Тирольского — выбита дата «1486». Знаменитые на всю Европу датированные серебряные иоахимсталеры (г. Яхимов, Чехия), они же «ефимки» и талеры, начали выпускаться в 1519 г.

Что касается монет Арабского халифата с двухсторонней чеканкой, отпечатанных якобы в VII–XII вв., то с ними связано, по крайней мере две принципиальные странности. Во-первых, на обширнейшей территории самого халифата найдено его монет на два порядка меньше, чем в Европе (см. например, НСК), и во-вторых, неизвестно, где вообще чеканились эти монеты: на территории халифата не найдено ни штемпелей, ни другого необходимого оборудования монетных дворов. Например, клады серебряных дирхемов, чеканившихся на руднике в Шаше (считается, что это нынешний Ташкент) найдены и в Москве, и в Армении, и даже в Финляндии и Дании, но местоположение самого серебряного рудника Шаши, где они напечатаны, до сих пор является спорным (см. например, МММ 1, стр. 42). На лицевой стороне этих дирхемов куфическим арабским письмом выбито «Во имя Аллаха чеканен этот дирхем в руднике Шаша в году 189» (или 190, поскольку традиционно эра хиджры отсчитывается от 16 июля 622 г. н. э.). Однако начало новой эры канонизировано только в 1563 г, а начало самой эры хиджры узаконено только во второй половине XVII в., поэтому, строго говоря, вообще неизвестно, какой год от Р. Х. имеется в виду на монете.

Приведем характерный пример произвола традиционной нумизматической датировки. Согласно нумизматическому словарю (Нумизматический словарь, Львов, «Вища школа», 1974, далее НС, стр.37), краковский грош — монета, чеканившаяся польским королем Казимиром III в 1360–1370 гг. Между тем, на аверсе этой монеты выбито: «Kazimirus primus/dei gracia rex Polonie», т. е. «Казимир Первый Божьей милостью Король Польши». Тем самым легенда монеты говорит о Казимире Первом, а не о Казимире III. Нумизматы не могут отнести этот грош к традиционному «Казимиру I», который жил якобы в XI в., поскольку краковкий грош скопирован с пражского, а начало его чеканки традиционно датируется примерно 1300 г. Но и это еще не все. Надпись на монете сделана на латыни, но правописание имени Kazimirus — с начальным K (а не C!) и буквой z (а не s!) в середине слова — это вообще гибрид латыни и польского языка XVI в. А когда из той же статьи (НС) мы узнаем, что после длительного перерыва чеканка этих грошей возобновилась только в 1526 г. при Сигизмунде I, то становится очевидным, что XVI век и есть реальное начало чеканки польской монеты, причем о «Казимире I» XI века сами поляки в это время еще не имели понятия: этот легендарный Казимир появился в их истории не ранее XVII в. Для полноты картины остается добавить, что имя Сигизмунд является латинизированной калькой славянского Казимир, т. е. «Повелитель мира». Поэтому не исключено, что между понятиями «Казимир I» и «Сигизмунд I» можно вообще поставить знак равенства.

В заключение заметим, что с технологической точки зрения гравирование, чеканка монеты и книгопечатание весьма близки, поэтому и то, и другое появляется в XIV–XV вв. и далее развивается параллельно. В частности, в 1662 г. впервые в мире в Англии чеканка монет становится полностью механизированной (метод ламинирования), а с 1694 г. там же начинают печататься первые банкноты.

Для дальнейшего изложения необходимо совершить экскурс в химико-металлургическую историю вопроса. Традиционная история химии говорит, что до XII века было известно только семь металлов: золото, ртуть, свинец, серебро, медь, железо и олово (Аль-Хазини, «Книга о весах мудрости», 1121 г.).

Из этих металлов в денежном обращении применялись золото, серебро и медь, а также сплавы на их основе, например, природный сплав золота с серебром — электр(ум) или сплав меди с оловом — бронза. (Считается, что для отделения благородных металлов и олова от породы применялась ртуть, образующая с ними жидкие сплавы — амальгамы, однако даже само слово amalgam, например, в английском языке появилось лишь в XV веке.)

Золото как валюта занимает в этом ряду весьма специфическое место. С одной стороны, золото инертно и может храниться без изменения сколь угодно долго, оно весьма пластично и ковко, и поэтому из него удобно чеканить монету. С другой стороны, оно легко деформируемо и истираемо, а также заметно теряет вес даже при частой передаче из рук в руки или, например, при пересчете монет на суконной подстилке и поэтому неудобно в обращении. Более того, общего количества добываемого количества золота просто мало для оборотных средств. Например, согласно тому же М. М. Максимову («Очерк о золоте», М., «Недра», 1977, далее МММ 2), до 1492 г. в цивилизованном (по понятиям о том времени) мире добывалось в год в среднем всего около 200 кг золота. Эта цифра явно свидетельствует о добыче самородного россыпного золота промывкой, а не о разработке жил. И это понятно: дла разработки жилы нужно, хотя бы, кайло из хорошего закаленного железа, чтобы отделить золото от кварцита и пирита. При общей численности населения цивилизованного мира, сопоставимой с численностью населения современной России, добыча даже 10 тонн золота в год — величина ничтожно малая для обеспечения нормального денежного обращения. Так что золото не могло быть основой денежного обращения и в далеком прошлом. (Именно массовый вброс в XVII в. в обращение «нового золота» — латуни — породил россказни о несметном богатстве Креза, Гарун-аль-Рашида, египетских фараонов, Александра Македонского, инков, скифских курганов и т. п.)

В связи с вышесказанным, золото в денежном обращении всегда могло служить только депозитным или залоговым материалом, а также торговым эквивалентом при крупных сделках. И сейчас более 95 % добываемого золота оседает в депозитариях банков — государственных или частных. И только малая часть расходуется на ювелирные изделия и электрические контакты или другие специальные цели. Отметим, что в обозримой истории (примерно с 1500 г.) введение золотой монеты в обращение всегда было кратковременным для стабилизации финансов после периодов обесценивания национальной валюты и гиперинфляции.

Вот один характерный пример. В 1485 г. с появлением в Англии Генри Тюдора появляются и новые монеты — золотые «ангелы» с изображением на реверсе Михаила Архангела, поражающего копьем дракона. (О том, что Генри Тюдор, он же Иван Молодой, сын Ивана III, вероятнее всего, родом из династии византийских Ангелов, см. статью «Русская Англия»). Считается, что и до этого в Англии выпускались золотые монеты (нобли-корабельники, а затем и розенобли) якобы со времен Эдуарда III (с 1344 г.) Однако любой желающий может убедиться, что «ангелы» Генри Тюдора — ручной чеканки, а якобы более ранние нобли — механической, т. е. изготовлены они гораздо позже, не ранее конца XVI в. Это отражение «английского» сдвига примерно на 150 лет в прошлое (т. е. 260 лет «ига-проторенессанса» минус 110 лет «Столетней Войны»), придуманного Ф. Бэконом & Co. После Генри Тюдора в Англии никаких золотых монет официально не выпускалось до 1714 г. — до появления опять-таки новой, немецкой Ганноверской династии.

Сразу же после выпуска в открытое обращение золотые монеты оседали в частных руках, появлялось множество подделок (часть явления, называемого в нумизматике «порча монет», согласно закону Коперника-Грэшема, см. например, НС). Название золота в балто-славянских языках связано с его цветом: ср. например, норвежское gul «желтый» и gull «золото», аналогично в романских и греческом — с цветом утренней зари: например, фр. or «золото» и аура, а также Aurora — «утреннее Солнце»), ср. также греч. chrysу «золото» и заря, гореть.

Серебро в денежном обращения до XVII вв. было основным монетным металлом. Как справедливо отмечал еще К. Маркс, «добывание серебра предполагает рудокопные работы и вообще сравнительно высокое развитие техники. Поэтому первоначально стоимость серебра, несмотря на его меньшую абсолютную редкость, была относительно выше, чем стоимость золота… Но по мере того как развиваются производительные силы общественного труда и вследствие этого продукт простого труда дорожает по сравнению с продуктом сложного труда, по мере того как кора земли все более раскапывается и первоначальные поверхностные источники золота иссякают, стоимость серебра падает относительно стоимости золота» (К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд, М., ИПЛ, т.13, с.138).

Действительно, серебро встречается главным образом не в металлическом виде, а в виде сульфидной породы, при выветривании и окислении которой образуется чистый металл. Для получения серебра из его сульфидной руды достаточно простого обжига на костре, однако для добычи руды нужен железный шанцевый инструмент. По уровню технического вооружения нашей цивилизации это не ранее, чем XI век. Серебро достаточно инертно (не окисляется кислородом воздуха), исключительно ковко и гораздо менее истираемо и деформируемо, чем золото. Оно легко образует сплавы как с золотом, так и с медью и может быть легко очищено от примесей или отделено как от золота, так и от меди. Серебро, в отличие от золота, обладает ярко выраженным бактерицидным действием, особенно для обеззараживания питьевой воды, хотя и растворимо в воде в ничтожных количествах, что было рано подмечено людьми и взято на вооружение («живая вода»).

Собственно, по-французски не золото, а именно серебро и есть деньги — argent. Сами названия денарий, динар, фр. denier (денье), деньга, танга первоначально обозначали заработную плату (ср. характерное испанское plata «серебро») за день, выдаваемую вечером (ср. греч. argio «вечером», argyros «серебро» и французское argent «серебро, деньги», итальянские denaro «деньги» и argento «серебро»). Об этом, кстати, свидетельствуют и сохранившиеся доныне названия безденежной оплаты вечером дневного труда, например, англ. dinner (по сути обед, но вечером, после 17 часов), нем. denken «благодарить», англ. thank, украинское дякувати, а также ит. cena «ужин» (ср. цена) и т. п.

Известно, что на территории России до XVIII в. серебряных рудников не было, а на территории Центральной Европы начало интенсивной разработки серебряных месторождений относится к XIV в. Первые же разработки месторождений серебра начались, скорее всего, действительно в Малой Азии («лидийская культура»), но не ранее X в., причем одновременно с получением железа.

В связи с этим представляет интерес проследить этимологию слова, обозначающего серебро в балто-славянских языках. Греческое «сидеро» (читается zithero) означает железо. Железо, выплавка которого была сопряжена с гораздо большими трудностями, чем выплавка меди или серебра, на первых порах было не менее ценно, чем благородные металлы. Любой железный инструмент стоил дорого. Поэтому, наряду с серебром, железо также служило в качестве платы. Например, греческое «драхма» возводят к понятию «горсть, в которой зажато шесть четырехгранных железных палочек для денежного обмена» (НС). (В русских летописях это слово отмечено как драгъма, что сближает его с дорогой, драгоценный и с балто-славянским (нынешним литовским) dereti = торговать).

Вероятно, что греческое «сидеро» произошло от sy «ты», sos «твой», seis «вы» (ср. нем. Sie, а также свое, свой), т. е. «сидеро» — «твоя вещь, твоя (своя) плата, т. е. по-славянски, све добро». Позже этот термин в смысле «плата» стал обозначать только серебро: нем. Silber, англ. silver, при этом этимологическая связь со «свое» осталась, ср. нем. selb «свой», англ. self. (Характерно, что и плата золотом в средние века, вероятно, этимологически связана со славянским «золото»: например, нем. Sold «плата наемникам золотом», здесь золото — «зольд», а не «гольд»! Отсюда же и название монеты солид, ит. soldo, фр. sou, польский злотый и т. п. Слово шиллинг, которое, как считают все лингвисты (при этом не в силах объяснить это фонетически), произошло от solid, могло приобрести такое звучание только в средние века, причем через посредство венгерского языка (через искаженное «золото-солид» — венг. «шёледь» = sцlцgy, ср. старорусское шеляг, щляг = шиллинг.)

Медь представляет собой вспомогательный, разменный монетный материал. Это связано как с ее сравнительной дешевизной, так с гораздо меньшей химической стойкостью: медь во влажном воздухе «зеленеет». Растворимые соединения меди ядовиты. Гораздо меньшей химической активностью медь обладает в сплавах — например, в бронзе, которая является также и хорошим конструкционным материалом. О неудобствах медной монеты как платежного средства свидетельствует такой курьезный случай. В 1748 г., когда бумажных денег еще не было, золото в обращении практически отсутствовало, а серебра не хватало, М. В. Ломоносов получил премию в 2000 рублей медными монетами общим весом 3,2 тонны, для вывозки которой понадобилось несколько подвод!

Несколько слов по поводу этимологии слова «медь», считающейся неясной. Слово медь, вероятно, родственно слову змея (самородная медь часто встречается именно в змеевидных жилах) Примечательно и итальянское название меди — rame, родственное норвежскому orm «червь, змея», англ. worm, нем. Wurm, старо-русское вермие. Первоначально «медь» означало просто «металл», откуда позднее и «медаль». Ср. также медник и англ. smith «кузнец», нем. Schmidt, швед. smida «ковать». Характерно, что «кузнец по черному металлу» по-английски, соответственно, blacksmith. Сюда же примыкает англ. mend «чинить», нем. menden.

Весьма примечательно балто-славянское и сохранившееся ныне чешское kov «металл», откуда и ковать, и кузнец. Позволю себе высказать предположение, что западноевропейское название меди: англ. copper, нем. Kupfer, фр. cuivre, исп. cobre (ср. также: змея кобра) восходят именно к славянскому корню, означающему «орудие» (ср. кий «палка»), откуда и ковать, а не к названию острова Кипр (Cyprus), которое само по себе может означать просто «Медный», ср. «Медная гора» у П. Бажова. Тогда и Киев означает «кузница», араб. Cuiaba, оно же название столицы штата Мату-Гроссу в Бразилии. Русским словам ковать, кий, кузло родственны и нем. Kiesel «кремень, рубило», швед. и норв. kisel. (Последнее вообще читается как англ. chisel. Кремневые орудия — вот уровень западноевропейского инструментария до XIV в.!)

Медь легко образует сплавы и с золотом, и с серебром, поэтому медью пытались подделывать и золотые, и серебряные монеты с самого начала денежного обращения. Чистая медь красного цвета, поэтому такие сплавы имели красноватый оттенок. Вариации тройного состава золото-серебро-медь по цвету оказались более приемлемыми, но основу их, тем не менее, по-прежнему составляло золото. Поэтому превращение меди в золото стало вожделенной мечтой, а поиски путей такого превращения легли в основу алхимии. (Ср. санскритское хема = золото, греческое haima «род, кровь», лат. gemma «драгоценный камень» и русское земля в выражении «редкие земли», относящемся к особо ценным и труднодобываемым металлам.)

Бронза, как уже говорилось, представляет собой сплав меди с оловом. Происхождение слова «олово» считается неизвестным, потому что оно якобы было известно еще за 4000 лет до н. э. Однако промышленное производство олова начато только в XIV–XV вв. Между тем все европейские названия олова связаны с понятием «легкоплавящееся». Например, олово — с «лить, отливать», ср. норвежское еlv «река», англ. lave «омывать», лой (топленое сало), облой — «застывший после литья лишний выступающий за пределы формы металл отливки», литовское alvas и английское lead «свинец» (также легкоплавкий металл), лёд, елей = oil (масло), англ. alloy «сплав» и т. д. Английское tin «олово» и немецкое Zinn, итальянское stagno и французское йtain связаны с понятием таять, англ. thaw, нем. tauen, так же, как и фр. plomb, исп. plomo, ит. piombo «свинец» c понятием плавить.

Олово в самородном виде не встречается. Будучи выплавлено, на воздухе быстро тускнеет из-за образования весьма устойчивой пленки диоксида олова. В Европе олово как таковое в качестве самостоятельного монетного металла никогда не применялось, однако в Юго-Восточной Азии, например, во Вьетнаме, оно даже в XX в. играло роль вспомогательного платежного металла, ибо во влажных тропических условиях оловянные слитки устойчивее медных и бронзовых.

Бронзовые монеты считаются известными с глубокой древности, например, борисфены. Борисфен (boristhen) — распространенное в научной литературе название бронзовых монет, которые, как принять считать, чеканились в 330–240 гг. до н. э. в городе Ольвии, располагавшемся в устье Днепро-Бугского лимана в районе нынешнего г. Николаева. Основанием для такого утверждения служит надпись OΛBIO на реверсе монеты. На аверсе же изображена бородатая голова, как считается «божества Борисфена» (т. е. р. Днепр).

Учитывая вышесказанное относительно технологии чеканки, можно сказать, что бронзовые монеты технологически могли начать чеканиться только позднее серебряных, ибо для их чеканки бронзовый же штемпель не годится — он должен быть только железным. Это говорит о том, что такие бронзовые монеты вообще не могли быть изготовлены ранее конца XV в. Учитывая опять-таки 1800-летний «греческий» сдвиг А. Фоменко эти монеты следует передатировать на период 1470–1560 гг. Название же свое они вполне могли получить в 1580–1605 гг. при Царе Борисе, ибо Boristhen — это Борис-Дон, т. е. река Бориса, или тан (т. е. владение) Бориса. И именно бородатая голова царя-хана могла чеканиться на монете. Что же касается надписи ОΛВIO, то она без «древних» спекуляций читается по-русски просто ОЛОВО, т. е. оловосодержащая — выпускающие эту монету не лицемерили и не пытались выдать ее за золото, поэтому эта разменная монета (400 борисфенов = 1 золотой (статер, дидрахма, НС) долго была в обращении. Это уже потом, после смерти Бориса, в XVII в. в этой же местности на монетном дворе в г. Сучава (Молдавия) во-всю чеканились поддельные (билонные) монеты на любой вкус: т. н. «Сучавские подделки» (НС).

Среди вышеперечисленных в начале статьи металлов нет цинка, производство которого, как полагают, зародилось в Индии примерно в XII в. (Ю. Соловьев. История химии. М., «Просвещение», стр. 21, 1983). Напомним, что цинк в самородном виде в природе не встречается из-за своей высокой химической активности, а всегда находится в связанном состоянии. При этом считается, что цинк в качестве второй (помимо меди) основной составляющей латуни использовался в Египте еще 2000 лет назад, хотя в Египте цинковых месторождений вообще нет.

Промышленное же производство цинка в Европе началось только в XVII веке, причем единственную известную в то время цинковую руду (каламин, англ. calaminaris, нем. Galmei, фр. calamite, гидросиликат цинка) в Европу впервые привезли португальцы в XVI в. из Индонезии — с острова Калимантан, откуда, по всей вероятности, и название руды — каламин. Португальских, а затем и вытеснивших их в начале XVII в. голландских колонизаторов из Ост-Индской компании в Малайзии привлекла самородная медь, цвет которой был желтее обычного и приближался к цвету золота. В силу вулканической природы месторождения, эта медь содержала несколько процентов цинка. Малайское название этой меди tambaga затем легло в основу названия ныне хорошо известного медно-цинкового сплава, содержащего до 12 % цинка — томпак. Необычная медь обнаруживалась как раз там, где были и выходящие на поверхность залежи каламина (галмея). Ярким признаком этих залежей были заросли галмейной фиалки, ставшей затем индикаторным растением при поиске цинковой руды в Европе (обнаружена впервые в XVII в. в Саксонии и Чехии). Добавим, что ставшая теперь обычной главная цинковая руда («цинковая обманка», сфалерит) открыта только в XVIII в., а в английском языке обозначающее ее слово blende впервые отмечено в 1753 г.

В поисках путей получения «нового золота» из более дешевых металлов голландские и немецкие алхимики занялись сплавлением меди с каламином. При добавлении древесного угля им удалось получить ковкий сплав, по цвету практически неотличимый от золота. Однако природный каламин имеет переменный состав, поэтому приготовление желанного состава сплавлением меди с каламином и древесным углем представляло собой очень сложный и заранее не предсказуемый процесс, потребовавший определенного уровня не только металлургических, но и химических знаний.

Только усилиями И. Глаубера, получившего в 30-х годах XVII в. чистый «белый витриол» (цинковый купорос, сульфат цинка), а затем и выделившего новый металл при восстановлении сульфата цинка углем в отсутствие воздуха стало понятно, что в заветном сплаве содержится ранее неизвестный металл, по внешнему виду похожий на олово, но воспламеняющийся при плавлении на открытом воздухе.

В энциклопедиях говорится что само слово цинк — «неясного происхождения». Что уж тут такого неясного? Олово по-немецки — Zinn, поэтому, естественно, что новый металл, похожий на него, сначала так и был назван — Zinn-gleich, т. е. «похожий на олово». Доказательством этого служит и английское Zinc, впервые отмеченное в английском языке в 1651 г., причем именно как заимствованное из немецкого и произносившееся как «zing»! Цинк легче белого олова, поэтому из переразложения Zinn-gleich получилось Zing-leicht, т. е. «легкое олово», откуда и окончательно английское Zinc, немецкое Zink — «оловце», ср. аналогичное платина, исп. platina дословно — «серебрецо», от испанского plata «серебро». (Интересно, что слово платина впервые отмечено в 1557 г. Скалигером-старшим — Юлием Цезарем, описавшим трудности выплавки золота, добытого в Америке). Тем не менее, все детали способа получения чистого цинка были обнародованы только в XVIII в. академиком СПб АН голландцем А. Марграфом (Andreas Margraaf). И это далеко не случайно, потому что за этим скрывается химическая и металлургическая подоплека первой в мире глобальной финансовой аферы — выпуска в принудительное обращение ничем не обеспеченной латунной валюты под видом золотой.

С. Э. Цветков в своей книге «Карл XII» (М., Центрполиграф, 2000, стр. 210) приводит характерный случай. В 1706 г. один ливонский перебежчик по фамилии Пайкель, взятый в плен и приговоренный стокгольмским сенатом к смерти, предложил в обмен на жизнь открыть секрет приготовления золота. Ему позволили произвести алхимические опыты в тюрьме, в присутствии полковника Гамильтона и членов магистрата. Все они засвидетельствовали, что в тигле действительно оказался слиток золота, который отправили на стокгольмский монетный двор. По этому поводу был сделан ученый доклад в сенате, показавшийся столь важным, что бабка Карла XII приказала приостановить действие приговора и ходатайствовать перед королем о помиловании Пайкеля. Карл не помиловал Пайкеля, но его рецепт пригодился для реформы 1715 г. при замене полновесных крупных серебряных далеров на мелкие золотоподобные латунные.

Таким образом, во второй половине XVII в. алхимики выполнили свою задачу — изготовили имитатор золота, и алхимия уступила место современной химии. Этим имитатором золота и стала латунь: медный сплав, содержащий 14–16 % цинка. Возникает вопрос: неужели поддельные латунные монеты не вызывали немедленного разоблачения и отторжения населением? А как же пробирное дело?

Именно подделка и порча монет послужила стимулом развития пробирного дела — это фактическое начало металлографии и аналитической химии. Первый труд, в котором впервые возникает понятие пробирного дела, издан Г. Агриколой в 1556 г. Проверка монет на качество проводилась в то время следующими способами: 1) путем испытания на пробирном камне — по цвету черты, оставляемой металлом, сравниваемой с таковой, оставленной наиболее чистым доступным золотом или серебром; 2) по весу однотипных монет в стопе; 3) разрубанием монеты — проверка на внутреннюю однородность или биметалличность (слоистость). За весовую единицу принимались «марка» (т. е. некоторая мерка отливки), лот (часть), греческая «литра» (фр. livre, лат. libra, т. е. фунт!), гривна, рубль и т. п.

Весьма важно, что объем монет никогда не вычислялся, а следовательно, не вычислялась и их плотность. «Весы мудрости», позволяющие различать металл по плотности, описаны, как традиционно считается, в 1121 г. в уже упомянутой книге Аль-Хазини. Сама датировка этой книги проводится по «хиджре» (499 г.), однако в Европе обнаружена она как раз через 499 лет после 1054 г. (вспышка «Вифлеемской» сверхновой в Тельце), т. е. в 1553 г. и издана на латыни тем же Г. Агриколой. Само понятие «плотность вещества» появилось во второй половине XVI в.: слово density в английском языке отмечено лишь в 1603 г.!

Поэтому приписываемое изобретению Архимеда умение «древних греков» распознавать содержание серебра в золотосеребряных сплавах по их плотности является фикцией — первые таблицы реальной плотности металлов изданы только в трудах А. Лавуазье в 1789 г. Пробирное дело как анализ минералов и сплавов получил развитие только после открытий И. Глаубера в конце XVII в. усилиями У. Иерне (1641–1724) в Королевской химической лаборатории в Стокгольме.

Очевидно, что до развития химического и металлографического лабораторного анализа, например, позолоченную латунную монету, монопольно выпущенную в обращение, вообще нельзя было отличить от золотой: пробирный камень давал золотую черту, свежий разруб монеты свидетельствовал о ее металлографической однородности, а вес ее определялся князем-монополистом не в граммах, а в частях марки, отлитой из той же латуни. Поэтому некоторое время «новое золото» охотно принималось населением, большинство которого знало о золоте только понаслышке, а финансовый обвал наступал после введения принудительного курса из-за гиперинфляции. Единственным доступным населению способом проверки золотых монет в конце XVII в. стала «проба на зуб», поскольку латунные монеты значительно тверже золотых.

Тем не менее «Поле Чудес в Стране Дураков» прокатилось по всей Европе — последняя фаза европейской «латунной» аферы была осуществлена министром финансов Карла XII бароном Герцем в Швеции выпуском «античных», отчеканенных «под золото» денег с изображениями Юпитера, Марса и т. п. в 1715 г. (Неизбежный последующий финансовый обвал в Швеции и государственный переворот, инспирированный Англией и приведший к убийству Карла XII, смещению Герца и удалению от власти законной наследницы престола сестры Карла Ульрики Элеоноры, произошел уже в 1718 г.)

До середины XVII в. в Европе существовала свободная чеканка: любой человек имел право представить на монетный двор в неограниченном количестве золото или серебро для перечеканки его в монеты. При этом взималась монетная пошлина на покрытие издержек чеканки (характерно, что по-английски эта пошлина до середины XVIII в. называлась brassage — т. е. от brass «латунь», а не от названий золота или серебра!). Именно свободная чеканка обусловила такое разнообразие средневековых монет, выпущенных в XIII–XVII вв. и разнесенных позже нумизматикой по «древним» городам и странам. После этого времени чеканка стала блокированной, т. е превратилась в государственную монополию (НС). В частности, в Московии в 1648 г. закупка серебра была монополизирована государством и запрещена частным лицам. Собственно, ввиду этого именно середина XVII в. определяет время образования национальных государств, ибо до этого, без централизованной монопольной эмиссии денег, национальных государств как таковых в современном смысле просто не было.

Подавляющее число штемпелей первых европейских монетных дворов XIV–XV вв. (в частности, Львовского и Киевского) не сохранилось: например, на территории Польши найден всего один такой штемпель XV в. (НСК). Объясняют это обычно тем, что после прекращения выпуска монеты они уничтожались. Однако надо полагать, что уничтожены они были именно после монополизации эмиссии (чеканки) национальными государствами и введения принудительного (вместо естественного весового!) курса валюты. Например, в 1637 г. в Московии Михаил Федорович Романов приказал за несанкционированную чеканку монеты чеканщику вливать в глотку расплав из изготовленных им монет, а инструмент уничтожать.

Из западноевропейских хроник известно, что до середины XIV в. монетный мастер носил весь свой инвентарь в мешке, часто перемещаясь из города в город и изготовляя на заказ небольшое количество монет — «визитных карточек» правителей. И только с середины XIV века появляются стационарные монетные дворы, а в XVI–XVII вв. они начинают оснащаться механическими молотами.

Судя по всему, первый европейский монетный двор, чеканивший добротную монету, был создан в середине XIV века в Праге. И не случайно, что по-немецки «чеканить монету» — prägen, явно произошедшее от Prag — Прага, как и аналогичные норвежское prege и шведское prägla. Само слово чех до XV в., скорее всего, обозначало не национальную принадлежность, а профессию: ремесленник = чех (от балто-славянского корня тъх, ср. ткать, тачать, точить, тесать). Ср. также чекан, араб. sika; ит. zecca «монетный двор», нем. Zech (мастерская, цех), греч. техника; араб. siccah «отчеканенная монета», цехин, севские чехи — поддельные польские монеты (полтораки, равные копейке), предназначавшиеся Алексеем Михайловичем для подрыва денежной системы Великороссии (Слободской Окраины) и Малороссии и т. д.

Среди первых монет, отчеканенных в Праге — флорин чеха Иоанна (Яна) Люксембургского (традиционно правил Священной Римской империей в 1310–1346 гг.), на аверсе которой изображен сам Иоанн, а на реверсе — лилия. Считается, что этот флорин копирует флорентийскую монету середины XIII в. (якобы с 1252 г.) также с изображением на аверсе Иоанна, но Крестителя, а на реверсе — все той же лилии. Однако, если вам заранее не скажут, где какой Иоанн, и какая монета пражская, а какая — флорентийская, то разницы в технологии чеканки вы просто не заметите. Следующий после пражского крупный монетный двор начал работать на территории современной Венгрии в Кремнице (венг. Керменжбанья) в 1327 г. Продукция этих двух монетных дворов имела хождение по всей Европе. Отметим, что подделка этих добротных монет началась очень быстро после начала их выпуска, о чем свидетельствует грамота великого князя литовского Александра Витовта 1388 г. (НСК).

Теперь стоит вернуться к истокам монетного дела. Первой известной монетой, следуя Геродоту, нумизматика считает односторонний статер из электрума с изображением льва времен царя малоазиатской Лидии Гигеса (якобы 687–654 гг. до н. э.). Если учесть упомянутый 1800-летний сдвиг, то статер Гигеса был реально отчеканен примерно в 1113–1146 гг. н. э., т. е. это действительно одна из первых дошедших до нас, причем византийская монета. И отчеканена она тогда же, когда и вышеупомянутый гарцкий серебряный брактеат 1130 г. с тем же львом.

Вообще говоря, Гигес означает просто «руководитель», ср. иго, а Лидия (Lydia) — люди, т. е. народ. Тем самым, это монета, скорее, времен республики, а не империи в нынешнем смысле этих слов. Исходя из технологической посылки, связанной с денежным обращением, следует, что Геродот умер не ранее 1375 г. н. э., а события, описанные в его «Истории», следует относить самое раннее к XII–XIV вв. н. э. (Напомним, что Геродот традиционно считается первым историком.)

Почему историки умалчивают об истинной подоплеке «Медного бунта» 1662 г. в Московии? Ведь речь шла не просто о выпуске «обесцененных» медных денег, а о попытке внедрения в обращение поддельного золота — латуни. Европейские названия латуни — итальянское ottone (из oltone) и французское laiton недвусмысленно говорят об исходном названии монеты — алтын, т. е. ордынский золотой, т. е. солид. В Англии латунь, ставшая имитатором золота, в то же время называлась «княжеский металл» (англ. prince’s metal, ср. дукат — «княжеская монета»). Порча монет путем уменьшения веса, добавки разбавителей (лигатур), а также подделка золотых монет путем золочения серебряных были и ранее — известно, например, что фальшивомонетничество было поставлено на государственную основу в Англии еще при Генрихе VIII в первой половине XVI века. Это было непосредственно связано с монополизацией эмиссии денег, которая в Англии произошла раньше, чем на континенте. Но такой массовой операции по выпуску монет в десятки раз менее обеспеченных, чем номинально было на них указано, до середины XVII века не было.

Именно в Англии и в Голландии, по всей вероятности, и началась массовая чеканка поддельной латунной монеты, выдаваемой за золотую ордынскую — алтын, он же злотый, он же солид, он же дукат. (Характерно, что именно в Англии латунь называется пренебрежительно brass, т. е. «бронзишка», ср. фр. brassй «смешанный»). Именно поэтому и золотой (алтын) превратился в трехкопеечную монету, солид в мелкую итальянскую латунную сольдо, обесценились польский «злотый» и французский «денарий» — денье, а вместо пражского серебряного гроша появился медный грош (вспомните А. Островского: «Не было ни гроша, да вдруг алтын» (т. е. кончилось серебро, да вдруг привалило золото).

В 1654 г. Алексей Михайлович приказал выкупить у населения Московии все европейские серебряные деньги. Серебро практически исчезло из обращения. В частности, были переплавлены и перечеканены серебряные монеты, ходившие по всей Европе и имевшие характерное название «орт» (т. е. ордынские). Об этом, в частности, ясно свидетельствует количество и структура обнаруженных кладов XVII в. Вместо серебра была принудительно запущена в обращение «медь», а точнее — латунь по цене серебра. Для печатания «нового золота» в Москве был обустроен по образцу английских государственных фальшивомонетчиков и новый монетный двор, названный Английским. 12 июня 1654 г. московский воевода князь М. Пронский доносил Алексею Михайловичу, что по указу от 7 июня медные алтынники чеканятся «наспех днем и ночью» (Труды ГИМ. Вып. 98. Новейшие исследования в области нумизматики. Нумизматический сборник. Ч. XIII. М., «Стрелец», 1998, далее ГИМ, стр. 98).

Практически одновременно аналогичные медные шеляги-солиды были запущены в обращение на территории Великороссии, Украины и Прибалтики и с польской стороны: так называемые боратинки — от фамилии Т. Л. Боратини (он же Боратынский = Воротынский, см. статью «Образование Российской империи в XVIII в. как уничтожение Орды»). Боратинки как и медные алтыны были кредитными деньгами, реальная стоимость которых никогда не превышала 15 % от номинала. Денежная «латунная» война между «тремя коронами» — Московской, Польской и Шведской на территории от Прибалтики до Причерноморья привела к общему краху денежного обращения. Пришлось восстанавливать чеканку серебряной монеты. Добавим, что даже в начале XVIII в. никакого собственного золота ни у Петра I, ни у шведа Карла XII, ни у польского короля Августа II не было: настоящие золотые монеты этой троице присылал один-единственный правитель — их общий сюзерен турецкий султан Ахмет III.

Лукавый А. Толстой, по-видимому, хорошо знавший истинную подоплеку «латунной» аферы, далеко не случайно назвал героя своего варианта итальянской сказки про Пиноккио именем Буратино и весьма колоритно описал Поле Чудес в Стране Дураков, на котором золотые монеты (т. е. «боратинки») растут на деревьях.

Последний же акт Ордынского дефолта был разыгран Екатериной II. В 1763 г. для подрыва экономики тогда еще независимой Сибири был организован Колыванский (Нижне-Сузунский) монетный двор. Там чеканились т. н. «сибирские монеты» из меди якобы с примесью серебра, отчего они были в полтора раза легче при том же номинале «русских денег». Хождения в Европейской части России эти «облегченные» деньги не имели (это было строжайше запрещено!). А за Волгой эти деньги делали свое черное дело до 1781 г., когда после завоевания Сибири Екатериной их выпуск был прекращен, а сам монетный двор позже уничтожен.

При Екатерине II и начался, по выражению крупнейшего специалиста в области нумизматики И. Г. Спасского, «разгул древнерусских новоделов», изготовлявшихся по заказам на государственных монетных дворах, включая все великокняжеские монеты якобы XIV–XV вв. Отсюда появились и «златник Владимира», и «сребреник Ярослава». Массовый выпуск новоделов был прекращен только при Николае I в 1847 г. (ГИМ, стр. 307 и далее).

Технологию же производства денег как экспортного товара развивали, в основном, на Британских островах. Как и триста лет назад, именно в Англии современные «кот Базилио» и «лиса Алиса» вовсю печатают основную мировую валюту — только теперь это бумажные американские доллары для России…