Глава 18

Можете мне поверить: тюремная камера — не место для парня с холмов Теннесси. Там, где я вырос, люди привыкли видеть над собой небо, а не низкий потолок.

В камере, куда меня поместили, было маленькое окошко — слишком маленькое, чтобы через него можно было вылезти, — и дверь, забранная прочной металлической решеткой. Когда я услыхал ее лязг, настроения у меня не прибавилось. Единственная отрада — смогу вдосталь выспаться, да и едой не обделят. В тот момент я был так голоден, что съел бы, пожалуй, и старое седло со стременами.

Первым меня посетил капитан Луистон. Он вошел в камеру рано утром. С ним пришел ротный писарь.

— Сэкетт, — начал он, — мне нужно, чтобы вы все подробно изложили. Я хочу помочь вам, если получится. Сейчас в городе мнения разделились. Одни желают повесить вас за убийство Билли Хиггинса, другие — дать медаль за спасение детей.

Я все ему изложил, начиная с того дня, как мы, мало» знакомые люди, решили вместе отправиться в Тусон. Рассказал и о драке с индейцами Катенни, о которой он уже знал. Умолчал лишь о выстреле в Билли Хиггинса, потому что мне неприятно было об этом вспоминать. Потом поведал, как встретил Лауру Сэкетт и как она умоляла меня спасти ее несуществующего сына.

— Вот что я узнал после вашего отъезда, — сказал Луистон. — Лаура Сэкетт развелась с мужем, а ваши братья и ее отец стали смертельными врагами.

— Не помню, чтобы я слышал об этом. Мы, Сэкетты, когда собираемся вместе, никогда не вспоминаем о прошлых неприятностях. Какой прок бередить душу.

— Вчера вечером я снова беседовал с ней, — продолжал капитан Луистон. — Она отрицает, что вообще когда-либо говорила вам о сыне или просила вас отправиться в Мексику.

Я молча уставился на него. Нет смысла говорить, что она врет, хотя на самом деле это так.

— Кстати, Лаура Сэкетт утверждает, что вы сбежали в Мексику, поскольку опасались, что станет известно об убийстве Хиггинса и о том, что вы воспользовались нападением апачей, чтобы расправиться с ним.

— Ребята, с которыми я был, знают всю правду, иначе зачем бы они со мной поехали?

— Боюсь, это вам не поможет, ведь вы сами говорили, что они мертвы.

— Я сам хоронил Рокку. Испанца Мерфи, по их словам, застрелили Хаддены. Что касается Джона Джея… по-моему, он так и не добрался до границы.

— Значит, у вас нет свидетелей?

— Нет, сэр. Ни одного. В любом случае, капитан, ни один из них не видел, как все произошло. В тот момент мы с Билли были одни.

Мы еще немного поговорили, он задал кучу вопросов, но и после этого надеяться было не на что. Лет десять до встречи с Билли я даже не вспоминал о кровной вражде с Хиггинсами, и его фамилия для меня мало что значила.

И вот я оказался в тюрьме, а Лаура Сэкетт, по чьей вине погибло по меньшей мере трое хороших парней, гуляет на свободе.

После того как капитан ушел, я улегся на койку и уставился в побеленную стену и попытался сообразить, как мне выкрутиться из этой ситуации. Так ничего и не придумав, в конце концов я повернулся на бок и заснул. А когда проснулся, был уже вечер. В дверях стоял охранник.

— К вам леди, — сказал он.

— Хорошо.

Я встал, все еще шатаясь ото сна и стараясь собраться с мыслями. Это, конечно, Дорсет.

Только это была не Дорсет, а человек, которого я меньше всего надеялся здесь увидеть, — Лаура Сэкетт.

Она повернулась к охраннику.

— Могу я поговорить со своим родственником наедине?

Когда тот ушел, она обратила на меня свои огромные голубые глаза.

— Никогда не думала, что ты вернешься, — холодно сказала она, — но рада, что так получилось. Теперь своими собственными глазами увижу, как тебя повесят.

— Не слишком же вы дружелюбны, — сказал я, решив, что слабости от меня она не дождется, не доставлю ей такого удовольствия.

— Жалею, что здесь нет Оррина, и он не увидит, как тебя потащат на виселицу, — сказала она, глядя мне в глаза. — А Тайрел… я ненавидела его больше всех.

— Это потому, что вы не смогли его надуть, — сказал я. — Но, мэм, неужели вам так хочется, чтобы меня повесили? Ведь я не сделал вам ничего плохого. Даже не был с вами знаком, пока не приехал из Юмы.

— Да, мне хочется, чтобы тебя повесили, и тебя повесят. Жаль, не увижу лицо Оррина, когда он узнает об этом.

— Может, и увидите, — сказал я. — Оррин хороший адвокат. Если он сможет приехать, то наверняка будет защищать меня в суде.

Это ей не понравилось. Оррин — видный мужчина с истинно уэлльским красноречием, и она знала, какими убедительными могут оказаться его доводы.

— Он никогда сюда не попадет. Если ты пошлешь за ним, я скажу Арчу Хаддену, чтобы он его убил.

— Арчу? Значит, в Мексике он охотился за мной? А я-то никак не мог понять, как это он узнал о нашем местонахождении, когда мы его тщательно скрывали.

— Да, я натравила его на тебя и натравлю на Оррина, если он здесь объявится.

— Стало быть, Арч в городе, верно?

Это стоило принять во внимание. Мне вдруг померещилось, что камера стала очень маленькой. Арч Хадден наверняка знает, что я в тюрьме, и придет за мной. Я кинул взгляд в окошечко и неожиданно обрадовался, что оно так высоко.

— Давай, посылай за Оррином, — продолжала Лаура. — Мне это даже нравится. Я прикажу его убить. — И мне показалось, что в ее голубых глазах таится безумие.

— Вы недооцениваете Оррина. Его не так просто убить, а в поединке Арч Хадден ему в подметки не годится.

Я говорил словно в пустоту — она меня не слушала, а если и слушала, то все равно ничего бы не поняла. Мысль о честном поединке между Арчем Хадденом и Оррином ей даже в голову не приходила. Она имела в виду выстрел в спину на остановке дилижанса или что-нибудь в этом роде.

После того как она ушла, я немного поразмыслил, потом позвал охранника.

— Передай, пожалуйста, капитану Луистону, что я хочу его видеть.

— Само собой. — Он некоторое время изучал меня. — Ты правда убил того парня, Хиггинса?

— Если бы ты лежал, умирая, в пустыне под палящим солнцем раненный в живот, а апачи стреляли бы в тебя горящими стрелами, ты бы не попросил о смерти?

— Так вот как было дело? Я слыхал, будто он был твоим врагом.

Мне пришлось рассказать ему о древней кровной вражде Хиггинсов — Сэкеттов и повторить:

— Я больше десяти лет не вспоминал об этом, и, кроме того, если человека в безлюдном месте прижали апачи, думаешь, он стал бы тратить пулю на врага?

— Нет, я бы точно не стал, — сказал охранник.

Он ушел, а я остался сидеть один. Не знаю, сколько времени прошло, пока открылась дверь и вошла Дорсет. С тарелкой, накрытой салфеткой.

— Это вам прислала леди из «Мухобойки», — сказала она и гордо вскинула подбородок. — У меня нет денег, иначе я бы тоже что-нибудь принесла.

— Вы и так сделали для меня достаточно. Как дела у вас с сестрой? Есть где остановиться?

— Мы остановились у Кридов. Они придут поблагодарить вас. Дэн Крид сказал, что, если хотите, он вызволит вас отсюда.

— Лучше останусь. Может быть, я поступаю глупо, но еще ни один Сэкетт, кроме Нолана, не убегал от закона.

Мы немного поговорили, и она ушла. Вернулся охранник, сообщив, что капитана Луистона он не нашел, зато видел лейтенанта Дэвиса вместе с Лаурой Сэкетт.

Оставшись в одиночестве, я серьезно задумался. Тампико Рокка и Испанец Мерфи погибли, Баттлз, наверное, тоже, но, даже будь они живы, ни один не смог бы замолвить за меня словечко. Потому что когда я застрелил Хиггинса, рядом со мной никого не было. Я свалял дурака, рассказав все Лауре, однако в то время я терзался воспоминаниями и ко всему прочему считал Лауру членом нашей семьи.

Обвинение строилось на том, что я убил однофамильца тех людей, с которыми враждовала моя семья. Он был тяжело ранен, утверждал я, но свидетелей у меня не было. Горящие стрелы — это штучки из арсенала апачей, никто этого не отрицал. Однако по городу ходили слухи, будто я воспользовался нападением индейцев, чтобы расправиться со старым врагом.

У Билли Хиггинса в Тусоне было много друзей, но никто из них не был со мной знаком. Все знали меня понаслышке. Слухи разносил главным образом лейтенант Дэвис, веривший всему, что говорила Лаура.

Медленно прошли два дня, я провел их, валяясь на койке и играя в шахматы с охранником. Изменилось только одно: охранник почти все время находился со мной и держал двери тюрьмы на запоре.

Шерифа в городе не было, он будет отсутствовать еще неделю. Мне начинало надоедать в тюрьме, хотелось, чтобы суд состоялся как можно быстрее. Если они будут тянуть, кое-кто из жителей может потребовать суда Линча. Я скучал по горам, где нет никого, кроме орлов и снежных баранов. На стене за дверью камеры висели мое седло, уздечка, седельные сумки и оружие. Хотелось ощутить под собой коня, а в руках винчестер.

Меня пришел проведать Дэн Крид. Охранник знал его и пустил без колебаний.

— Давай я передам тебе револьвер, — сказал Крид, когда охранник оставил нас наедине. — В городе много всяких… Некоторые хотят тебя линчевать. Я уж и так уговаривал, и этак — никто не слушает, говорят: «Ну да, конечно, он же вернул тебе детей из Мексики. Ты будешь благодарен даже такому койоту, как он».

— Что еще говорят?

— Ну, еще говорят, что никто не знает, были ли в округе апачи, когда ты пустил в него пулю, или ты просто решил избавиться еще от одного Хиггинса.

Луистона, который хорошо относился ко мне, не было. Даже если мне удастся отправить весточку Оррину и Тайрелу, они и в самом деле находятся слишком далеко, чтобы помочь. Похоже, я действительно попал в переделку.

Что касается суда Линча, желающие поразвлечься всегда найдутся, а большинство просто не хочет ни во что вмешиваться. Конечно, есть люди, которые попытаются возражать, но это должны быть сильные люди, а их мало. Никогда не думал, что окажусь на том конце веревки, хотя всякий, кто носит оружие, рискует очутиться в подобной ситуации.

Опять пришла ночь. На улице слышалось бормотание голосов и сердитые возгласы. Вряд ли они пойдут дальше разговоров, но лежа на койке в тюремной камере я совсем не был в этом уверен.

Вдруг из темноты за окошком послышался голос:

— Мы тебя достанем оттуда, Сэкетт. Достанем и повесим!

Я, вне себя от злости, мгновенно вскочил.

— Иди, возьми меня, трус поганый! Теперь я запомню твой голос, и если не заткнешься, то получишь сполна!

Послышались удаляющиеся шаги.

Неожиданно я понял, что отдохнул. Попал я сюда усталым и изможденным, однако три дня при хорошем сне я питании сделали свое дело. Я встал и подошел к решетчатой двери.

— Джим! — позвал я. — Подойди сюда! Ты мне нужен.

Ответа не последовало, и я снова позвал. Опять никто не ответил, но потом я услышал гул голосов.

Охранник отлучился, и они пришли за мной.