Эпилог

За горами забрезжили первые лучи рассвета. Я пришел в себя от тяжелых воспоминаний и вдруг осознал, что сжимаю указательный палец своей правой руки. Тот самый палец, который принес смерть такому огромному количеству врагов. Я стал задавать себе вопросы, которые задавал много раз прежде. Было ли правильным делать то, что сделал я? Был ли у меня какой-то другой выбор в тех обстоятельствах? Была ли какая-нибудь разница между моей собственной борьбой за выживание и такой же борьбой со стороны убитых мною врагов, которые оказались в такой же ситуации и подчинялись тем же беспощадным законам войны? Это были вопросы, на которые младшему капралу никогда не суждено найти ответов. У рядовых пехотинцев не было выбора. Им оставалось только либо сражаться, либо погибнуть.

Я вдруг почувствовал прохладу утреннего воздуха. Я вернулся в свою постель и решил попробовать хоть ненадолго заснуть. Я лежал, а в моей голове крутились стихи, написанные кем-то из моих безызвестных товарищей на обратной стороне листка с донесением:

"У этих бойцов на форме
Черный орел с желтым клювом,
У этих бойцов на лицах
Морщины лет в двадцать неполных.
Но эти бойцы не из тех,
Кто распускает слюни.
Пожимая друг другу руки,
Они остаются безмолвны.
Вернувшись с войны, другие
За чаркой хмельною станут
Рассказывать, привирая,
Как бились с противником злым.
Но тот, кто с винтовкой снайперской
Свой долг выполнял неустанно,
Не скажет и лучшему другу
О том, что навеки с ним.
У этих бойцов на форме
Черный орел с клювом желтым.
Их не страшит Судный день.
Судный день свой они пережили.
Они видели ад на Земле,
Дыханьем войны обожженной.
Они просто служили Родине —
Как могли, как их научили".