XV. Как мучили сосланных декабристов в Сибири

Сколько бесстыдной лжи и бесстыдного вранья написано по поводу «невыносимых мук», пережитых декабристами на каторге. Для разоблачения этой лжи мы сошлемся опять на свидетельства почитателей декабристов, еврея Цейтлина и книгу проф. Гернета «История царской тюрьмы», изданную большевиками.

«…Начальником Читинской тюрьмы и Петровского завода, пишет М. Цейтлин, — где сосредоточили всех декабристов, был назначен Лепарский, человек исключительно добрый, который им создал жизнь сносную. Вероятно, это было сделано Царем сознательно, т. к. он лично знал Лепарского, как преданного ему, но мягкого и тактичного человека».[15]

«За неимением казенных работ, — писал начальник каторжной тюрьмы в Чите, — занимаю их летом земляными работами, 3 часа утром и 2 часа пополудни, а зимою будут они для себя и для заводских магазинов молоть казенную рожь».

«На самом деле ни для каких «магазинов» в труде декабристы не были нужны. Лепарский разрешал эту задачу тем, что превратил работу в прогулку или пикник с полезной гимнастикой».

Материально декабристы ни в чем не нуждались. За 10 лет пребывания на каторге заключенные получили от родственников, не считая бесчисленных посылок вещей и продовольствия, 354.758 рублей, а жены их 778.135 рублей, и это только официальным путем; несомненно, им удавалось получать деньги и тайно от администрации».[16]

«Новый Читинский острог разделялся на четыре комнаты, теплые и светлые».[17]

«В 1828 году с декабристов сняли кандалы. В том же году Лепарский «разрешил выстроить во дворе два небольших домика: в одном поставили столярный, токарный и переплетный станки для желающих заниматься ремеслами, а в другом фортепьяно».[18]

«Каторжная работа скоро стала чем-то вроде гимнастики для желающих. Летом засыпали они ров, носивший название «Чертовой могилы», суетились сторожа и прислуга дам, несли к месту работы складные стулья и шахматы. Караульный офицер и унтер-офицеры кричали: «Господа, пора на работу! Кто сегодня идет?» Если желающих, т. е. не сказавшихся больными, набиралось недостаточно, офицер умоляюще говорил: «Господа, да прибавьтесь же еще кто-нибудь! А то комендант заметит, что очень мало!» Кто-нибудь из тех, кому надо было повидаться с товарищем, живущем в другом каземате, давал себя упросить: «Ну, пожалуй, я пойду».

Сторожа несли лопаты. Под предводительством офицера и под охраной солдат с ружьями, заключенные отправлялись в путь. Под звон кандалов пели они свою любимую итальянскую арию, революционную «Отечество наше страдает под игом твоим», или даже французскую Марсельезу. Офицеры и солдаты мерно шагали под такт революционных песен. Придя на место, завтракали, пили чай, играли в шахматы. Солдаты, сложив ружья в козлы, располагались на отдых, засыпали; унтера и надзиратели доедали завтрак заключенных».[19]

Привилегии женатых были велики.

«Жены постепенно выстроили себе дома на единственной улице, и после их отъезда сохранившей в их память название «Дамской». Мужья сначала имели с ними ожидания в тюрьме, но постепенно получили разрешение уходить домой, к женам, на целый день. Сначала ходили в сопровождении часового, который мирно дожидался их на кухне, где его угощала кухарка, а впоследствии они переехали в домики жен».[20]

Так же хорошо жили декабристы и в Петровском заводе.

«Переезд носил характер пикника. Двигались медленно, летом. Через каждые два дня один день отдыхали. Декабристы собирали коллекции растений и минералов. Вечерами у костров пели песни. Переезд оставил у всех приятное воспоминание».[21]

Лунин во время переезда хвастался бурятам, что он хотел сделать царю «угей» (смерть).

В Петровской их ждало новое помещение на 64 комнаты. Холостякам — по одной, женатым — по две.

«Номера были большие, — пишет Цейтлин, — у женатых они скоро приняли вид комнат обыкновенной квартиры, с коврами и мягкой мебелью».

«Получались русские и иностранные газеты и журналы.

Декабрист Завалишин исчисляет общий книжный фонд Петровской тюрьмы в 500.000 названий. Проф. Гернет считает это число возможным, принимая во внимание огромную библиотеку МуравьеваАпостола».[22]

Кн. Трубецкая и кн. Волконская жили вне тюрьмы, на отдельных квартирах, имея по 25 человек прислуги каждая».[23]

«Элементов принудительности на Петровском заводе не было», — принужден констатировать сам проф. Гернет.[24]

«Работали понемногу на дороге и на огородах. Случалось, что дежурный офицер упрашивал выйти на работу, когда в группе было слишком мало людей. Завалишин так описывает возвращение с этих работ: «возвращаясь, несли книги, цветы, ноты, лакомства от дам, а сзади казенные рабочие тащили кирки, носилки, лопаты… пели революционные песни».[25]

«Декабристы фактически не несли каторжного труда, за исключением нескольких человек, короткое время работавших в руднике», — признает сам проф. Гернет.[26]

Высланные на поселение получали по 16 десятин пахотной земли, солдатский паек и одежду два раза в год. Неимущим выдавались пособия. Так, Батенков, при выходе на поселение получил от Императора 500 рублей серебром «на первое обзаведение». Но на землю селились мало. Предпочитали служить, как Кюхельбекер и др., или работать самостоятельно, как Якушкин, имевший в Ялуторовске школу, которую окончило 1600 мальчиков. Ни то, ни другое не запрещалось.[27]

Примечания:

А. Керсновский. История русской армии. Ч. II., стр. 231-32.

Н. Бердяев. Русская идея.

М. Цейтлин. 14 декабря. Современные Записки XXVI.

М. Цейтлин. Декабристы.

Проф. Гернет. История царской тюрьмы. Том II. Послереволюционное издание.

Оглавление