Евгений Степанович КОКОВИН МАЛЫЙ МУЗЕЙ РЕВОЛЮЦИИ Долгие годы стоял он в ...

Евгений Степанович КОКОВИН

МАЛЫЙ МУЗЕЙ РЕВОЛЮЦИИ

Долгие годы стоял он в затоне на приколе. Давно отслужил свою службу маленький буксирный пароходик, ветеран речного флота. С давних пор в его однотопочном котле не поднимали пар и малярные кисти не прикасались к его поржавелым бортам. Не многие ныне плавающие речники и работающие судоремонтники помнят те времена, когда "Геркулес" таскал на буксире по реке баржи, соперничал с другими пароходами в скорости хода, в зычности гудка и в лихости подхода к причалу. Стоял старик на приколе, никому теперь уже не нужный и забытый. Зимой, когда на других судах шёл горячий ремонт, вокруг "Геркулеса" даже не окалывали лёд. С открытием навигации все пароходы, теплоходы и катера покидали затон, а он оставался у причала, и вид у него был грустный, словно обиженный. Вспомнили о нём однажды осенью, перед ледоставом, когда реку заполнила шуга. Начальство решило, что напрасно старый буксир занимает место. Места и в самом деле не хватало другим судам, а флот разрастался. "Геркулеса" вывели из затона и поставили у обрывистого берега выше затонского посёлка. "Постоит до весны, - сказал директор затона, - а там..." Зазвонил телефон. Директор не договорил, но всем находившимся в кабинете и так было понято, что ждёт "Геркулеса" весной. Конечно, его ожидала судьба всех старых, непригодных судов - на слом, на резку, в металлолом. В полном одиночестве дремал обречённый старый труженик, прижатый нарастающим льдом к берегу. Обильный снег, словно тентом, покрывал его палубу, рубку, машинный кап. Несколько дней поселковые ребята катались на коньках по замёрзшей реке. Но скоро снег толстым слоем покрыл и лёд. В воскресенье мальчики вышли на реку с лопатами и метлами, чтобы устроить каток - расчистить ледяную площадку. - Смотрите, ребята, - сказал Костя Глушков, - какой-то буксир прибило... - Это "Геркулес". Его не прибило, а привели сюда из затона, - отозвался всеведущий Рудик Карельский, сын главного механика. - Весной резать будут, старый потому что... - Пойдём посмотрим. Может быть, там пока теплушку сделаем. Греться будем и лопаты хранить. Костя взвалил лопату и метлу на плечо. Спустя минут десять шумная толпа уже хозяйничала на заброшенном пароходе. Ничего заслуживающего внимания ребята на "Геркулесе" не нашли. - Котёл под давление не годится, вся арматура снята, - деловито сказал Рудик. -Машину тоже обобрали. - А в каюте хорошо. Если времянку поставить, будет тепло! - сказал Володя. - А нам больше ничего и не нужно, - заметил Костя. - У нас в сарае есть старая печка. Ребята очистили палубу от снега, в каюту притащили железную печку-времянку и фонарь "летучая мышь". Печка нещадно дымила. Приходилось открывать иллюминатор. Однажды, когда мальчики грелись у печки, а в иллюминатор с посвистом задувал ветер, послышался скрип сходни, потом хрипловатый голос: - Эй, на "Геркулесе"! Кто тут живой? Самозваная команда притихла. Костя предупредительно поднял руку: "Тише!" - Что, уже резать пришли? - снова послышался тот же голос. Костя поднялся по трапу и приоткрыл дверь. На палубе, сняв ушанку и отряхивая её от снежных хлопьев, стоял похожий на Деда Мороза затонский старожил Мигалкин, судоремонтник-пенсионер. В бороде его искрились снежинки. - Ты чего тут? - удивлённо спросил Мигалкин. - Да так, ничего, - смущённо замялся Костя. - Здравствуйте! - Коли не шутишь, здорово! А я уж подумал, не автогенщики ли явились. Будто рановато, да и резать тут не с руки. Кран сейчас не подведёшь, да и вообще... Старик неторопливо надел шапку, расстегнул полушубок и, вытащив пачку "Прибоя", огляделся. Должно быть, его удивил порядок на палубе. - Так что же ты тут делаешь? Вижу, и камелёк горит. По-хозяйски. Только вот дым из двери валит. Почему так? - А мы тут греемся. Каток расчищаем и греемся. Старик спустился в каюту, осмотрел камелёк и сказал: - Нет, не по-хозяйски. Тяги нету, труба низко выведена. Глаза ест. Ух, сколько тут вас! А обогрев-то плохой! - А что нужно сделать? - спросил Рудик. - Вы нам только скажите, мы и сделаем. - Говорю, труба очень низко. Наращивать трубу надо. - А у нас больше трубы нету, - пожаловался Рудик. - Трубу найдём, - сказал Мигалкин. Он помолчал, закуривая, вздохнул, словно вспомнил что-то. - А я даже испугался было. Что такое - у "Геркулеса" дым? Пожар не пожар, а резать не время Весной будут резать. А жалко! - Он же старый, - сказал Рудик Карельский, - никуда уже не годен... - Это верно, старый, - согласился Мигалкин. - Старый, зато заслуженный. Пароход, можно скачать, геройский. Он, может, ордена боевого Красного Знамени достойный! - Ордена? - удивились ребята. - За что?.. - То-то и оно - за что? - Мигалкин снял ушанку, присел. - Вы думаете, "Геркулес" только баржи таскал? А вот и не только. Он, если хотите знать, в гражданской участвовал, воевал против белогвардейцев и интервентов. На нем орудие и пулеметы были. Когда белые на своих судах вверх по реке хотели прорваться, "Геркулес" им дорогу преградил. Больше двух часов шёл бой на реке - не пропустили белых и англичан. Были в этом бою на "Геркулесе" убитые и раненые. Потом к нашим в подкрепление прибыли балтийские моряки и путиловские рабочие из Петрограда. Ещё и другие бои вёл этот пароходик... А один раз под огнём белых доставил на наши позиции боеприпасы. Как раз успел вовремя, когда стрелять уже было нечем и наши отходить собирались. Вот тогда осколком снаряда убило капитана "Геркулеса" Василия Гавриловича Прилуцкого. Понятно вам, какой это буксир?.. Молча слушали мальчики старика. - А потом что? - спросил Костя. - Потом залатали пробоины, что от белогвардейских снарядов остались. Это уже когда Советская власть у нас полностью установилась. Плавал "Геркулес" ещё лет тридцать, баржи буксировал. Ещё и в Отечественную войну трудился. Мигалкин рылся в карманах полушубка и пиджака и никак не мог отыскать спички. Костя подал ему свою коробку. - Так зачем же его резать? - спросил он. - Затем, что бесполезный стал. На металл, - сказал Рудик. - Знаешь, сколько металла нужно! Мигалкин молчал, о чём-то раздумывая. - Он же революционный пароход, - сказал Костя. - Всё равно как броненосец "Потёмкин", - добавил Володя. - Как "Аврора"! - закричали другие ребята. - Сказали тоже, как "Аврора"! - засмеялся Рудик - А и верно, как "Аврора", - сказал Мигалкин. - Наша маленькая "Аврора". Моя воля, я бы не стал "Геркулеса" на металл сдавать. Сохранил бы для тех, кто революции и гражданской войны не видел. Сохранил бы для закалки революционного металла в душе человеческой. Такой металл нам тоже нужен! Старик даже сам удивился, как это у него такие слова нашлись. А ребята не заметили его смущения, загалдели: - Его бы в музей превратить. - Сюда бы экскурсии стали ходить, как на "Аврору" и в Музей Революции. - Директор не разрешит, - сказал Рудик. - В затоне план по сдаче металлолома. - План-то оно, конечно, план... - раздумчиво заметил Мигалкин. - А вот, может, этот буксир не только металлолома, а и всякого золота нам дороже. Вы ко мне, ребята, за трубой приходите. До весны ещё далеко. Обогреем пароход, тогда каюту помоете. - Хорошо бы здесь повесить портрет капитана, который погиб... Косте Глушкову "Геркулес" уже виделся настоящим музеем. - У Василия Гавриловича дочь жива, - вспомнил Мигалкин. - Если ей написать, может быть, карточку пришлёт. - А карточку увеличить или перерисовать, - сказал Костя. - И назовём буксир Малым музеем Революции! - Ребята, пойдем к директору школы, расскажем о "Геркулесе", а он директору затона позвонит. - Лучше прямо самим к директору затона. - В случае чего, вы, парни, в райком партии, - посоветовал Мигалкин и подмигнул: - Вас там раньше всех других примут. И я тоже слово скажу: не годится, мол, заслуженное судно на слом. Мигалкин ушёл, напомнив ребятам, чтобы приходили за трубой. Когда возвращались домой, уже темнело. - Рудик, а твой батя не поможет? - спросил Костя. - Что ты! - отмахнулся Рудик. - Отец матери сказал: "Геркулес" - это наше спасение! По металлолому..." - А матери-то почему? Она ведь не в затоне работает. - Он маме всё говорит. Что-то на работе не получается - он дома сердится и говорит. Я-то всё слышу. Знаешь, Костя, другой раз даже жалко его. - А чего жалко? Он на доске Почёта! - Ох, Костя, Костя!.. Ничего ты не понимаешь! Тебе легко - у тебя батька только слесарь... А мой отец говорит, сам слышал: "К чёрту это главное механичество! Пойду токарить. Или стармехом на судно. У меня инженерного образования нет. А с меня требуют, чтобы все механизмы..." Вот тебе и доска Почёта! По просьбе ребят директор школы позвонил директору затона. - Да, - сказал директор после телефонного разговора, - к сожалению, ничего не получается. План по сдаче металлолома - это раз; где стоять пароходу вопрос, это два; кто его будет охранять, отапливать, нужны штатные единицы - это три... И вообще... - Да... - сказал Костя, когда ребята в растерянности стояли у школы. - И вообще... - Мигалкин сказал, что нужно в райком. - Пойдёмте сначала к Мигалкину. Он живёт рядом с нами. Старик сидел на кухне и чистил картошку. - Здравствуй, пионерия! - приветствовал Мигалкин ребят. - За трубой? Сейчас, сейчас... Есть у меня кусок, всё равно выбрасывать, всё равно в металлолом. - Товарищ Мигалкин, - в замешательстве начал Костя, - мы не за трубой. "Геркулеса" не разрешают... резать будут. - Значит, резать... А трубу в металлолом вместе с "Геркулесом". - Старик стоял, держа в руке нож, которым чистил картошку. - А может быть, и этот нож в металлолом?.. И всё металлическое. Нож переплавим, сделаем ложку. А картошку чем чистить? Нет, трубу в металлолом можно, а нож и "Геркулеса" нельзя. Тут думать надо. Что можно и что нельзя... Стояли в маленькой кухоньке пятеро мальчишек и старый судоремонтник-пенсионер, стояли и молчали, не зная, что делать. - А если трубу в металлолом и ещё что-нибудь в металлолом, - сказал Рудик, - тогда и буксир не нужно резать. - А что ещё? Труба да у нас две старые кровати в сарае, - вспомнил Костя. - А ещё что? - А сколько весит "Геркулес"? Мигалкин взял у Кости шапку. - Садись, пиши! Вот бумага. В тот же день ребята принесли директору загона письмо. Они сидели в кабинете притихшие и ждали решения директора. А он, чуть нахмурившись, читал: "..."Геркулес" - заслуженный, революционный пароход. Мы, ученики средней школы, просим его не резать и сохранить в память о героической борьбе наших отцов и дедов за Советскую власть, превратить пароход в Музей Революции. А мы всей школой обязуемся собрать для государства столько металлолома, сколько весит "Геркулес"..." Директор отложил письмо и с улыбкой оглядел мальчишек, сидящих около него полукругом. Он был молод и тоже не участвовал в гражданской войне. - Значит, музей... - Ну да, Малый музей Революции, - сказал Костя. - Так что, ребята, добро! Два хороших дела. Судно, конечно, нужно подновить. Поможем. А экспонаты для музея - дело ваше. По рукам, действуйте! И директор на прощание пожал руки маленьким делегатам. Я мог бы рассказать, как ребята собирают металлолом, как любовно, по-следопытски разыскивают старые фотографии, письма и газеты времён гражданской войны. Это лишь удлинит рассказ. Но я уже вижу, как наши мальчишки поднимают на маленьком заслуженном кораблике красный флаг - флаг с серпом и молотом на Малом музее Революции.