Глава 1

Древность магических обычаев в Египте

Многие авторы, затрагивающие тему египетской религии, склонны игнорировать тот факт, что религия эта имеет два аспекта. С одной стороны, она во многих отношениях напоминает современное христианство, а с другой – схожа с религией множества сект, расцвет которых пришелся на первые три-четыре века нашей эры. Таким образом, египетская религия – это смешение христианских и нехристианских верований. В своей нехристианской части египетская религия представляет собой совокупность взглядов и суеверий, берущих начало в первобытном образе жизни и оказывавших влияние на умы египтян задолго до того, как их цивилизация достигла высокого уровня развития. Нам эти представления и верования могут показаться наивными и нелепыми, однако египтяне относились к ним со всей серьезностью. Вот отчего эти верования, несмотря на их наивность, укоренились в египетской религии, а многие из них были даже переняты египетскими христианами (коптами). Эти воззрения и верования упоминаются в лучших работах древнеегипетских авторов, откуда они пришли в литературные произведения других великих народов древности, а через греков, римлян, арабов проникли в страны Европы. На страницах этой книги я постараюсь познакомить читателя с магической стороной египетской религии, что представлялось несколько неуместным в предыдущей работе[1], акцент в которой был сделан на более возвышенные религиозные воззрения египтян. Эта книга основана на сведениях, почерпнутых из папирусов и других древнеегипетских документальных источников, а цитаты взяты из сочинений, которые в действительности использовались египтянами в процессе совершения магических ритуалов.

В египетской магии можно выделить две разновидности: во-первых, магию, которая использовалась во благо живых или мертвых, и, во-вторых, магию, привлекавшуюся в помощь нечестивым заговорам и замыслам и использовавшуюся с целью навлечь бедствия на тех, против кого была направлена. На примере религиозных текстов видно, как магия постепенно превращалась в служанку религии, порой сосуществуя бок о бок с самыми высокодуховными религиозными идеями. Разумеется, основную пользу из магических книг и обрядов извлекали те, кто каким-либо образом получал знания, достаточные для того, чтобы воспользоваться этими книгами и ритуалами. К несчастью, для чужеземцев многие воззрения египтян так и остались непонятыми. Вследствие этого среди других народов царило ошибочное представление о египетской религии, ведь неискушенным чужестранцам магические церемонии, совершаемые египтянами при погребении, казались либо нелепыми суевериями, либо проявлениями черной магии.

В то время как прочие народы Древнего Востока применяли магию для защиты от темных сил и стремились расстроить их разрушительные замыслы, призывая на помощь благожелательных существ, египтяне стремились обрести власть над своими богами, чтобы заставить их действовать по желанию человека. Этих сверхъестественных результатов можно было добиться с помощью определенных слов, которые для достижения нужного эффекта должен был произносить особым образом сведущий человек. Эти слова можно было написать на папирусе, драгоценных камнях и других предметах, которые человек мог носить на себе. Таким образом, эффект магических заклинаний мог передаваться на любое расстояние. Поскольку почти каждый мужчина, женщина и ребенок в Египте могли позволить себе носить подобные талисманы и амулеты, совсем неудивительно, что египтяне с незапамятных времен считались народом магов и колдунов. Иудейские, греческие и римские авторы говорили о египтянах как о людях сведущих в оккультных науках и обладающих могуществом, которое, в зависимости от обстоятельств, могло причинить человеку зло или принести ему добро.

Между прочим, именно из произведений иудейских авторов мы черпаем весьма ценную информацию о могуществе египетской магии. Святой Стефан с гордостью заявляет, что великий законодатель Моисей «был научен всей мудрости египетской» и был «силен в словах и делах»[2]. Некоторые эпизоды из жизни этого выдающегося человека подтверждают, что Моисей был знаком со многими ритуалами египетской магии. Фраза «силен в словах», по всей вероятности, означает, что, подобно богине Исиде, Моисей был «силен языком», другими словами, подобающим образом и без запинки произносил известные ему «слова власти».

Искусство превращения змеи в неодушевленный предмет (деревянный посох)[3] и превращения посоха обратно в извивающуюся змею[4] было знакомо на Востоке с незапамятных времен. Способность управлять движениями ядовитых пресмыкающихся была для египтян предметом особой гордости. Этим искусством они владели уже во время строительства пирамид. Однако это не единственное доказательство того, что Моисей был сведущ в египетской магии, ибо, подобно мудрецу Абаанеру, царю Нектанебу и прочим египетским магам, Моисей и Аарон владели волшебным жезлом, с помощью которого они творили чудеса… По слову Моисея Аарон поднял свой жезл, коснулся вод, и обратились они в кровь… Он простер свой жезл над водами, и в них закишели жабы; дотронулся жезлом до пыли, и она превратилась в мошек. Моисей бросил горсть пепла «к небу», и «сделалось воспаление с нарывами на людях и на скоте»; он простер свой жезл, и «был град и огонь между градом, град весьма сильный» и «всю траву полевую побил град»; Моисей простер свой жезл, и появилась гигантская туча саранчи, а потом на Египет пала тьма.

После того как Моисей сотворил все эти чудеса, он навлек смерть на первенцев египетских. Но, хотя иудейский писатель и говорит нам, что египтянам не под силу было повторить все чудеса Моисея, несомненно, каждый египетский чародей верил, что может сотворить нечто столь же впечатляющее, лишь произнеся имя одного из богов или выученные наизусть заклинания. До нас дошли папирусы, повествующие о египетских чародеях, уничтожавших своих врагов, произнося несколько слов, обладавших магической силой, а также с помощью некоторых, по всей видимости, довольно простых обрядов[5]. Но между магией Моисея и магией египтян, среди которых он жил, существует одно существенное различие: Моисей творил чудеса по слову иудейского бога, а магия египтян творилась египетскими богами по велению человека.

Читая о дальнейших взаимоотношениях Моисея с египтянами, мы находим рассказ о том, как «простер руку свою над морем, и гнал Господь море сильным восточным ветром всю ночь, и сделал море сушею; и расступились воды. И пошли сыны Израилевы среди моря по суше: воды же были им стеною по правую и по левую сторону». Когда между двумя стенами воды шли египтяне, Моисей по велению Бога простер свою руку над морем, «и вода возвратилась, и покрыла все колесницы и всех всадников войска фараонова, вошедших за ними в море»[6]. Однако способностью управлять водами моря или реки египетские чародеи обладали задолго до Моисея, как мы можем видеть из очень интересной истории, сохранившейся в папирусе Весткар. Этот документ был создан на заре Восемнадцатой династии, около 1550 года до н. э., но совершенно очевидно, что истории, содержащиеся в нем, фактически являются столь же древними, как и Великие пирамиды. История связана с фараоном Четвертой династии Хуфу (Хеопсом), поскольку повествует о событии, случившемся во время правления его отца. В этой истории мы черпаем доказательства чудесных возможностей магии, которыми обладал жрец[7] по имени Заземанх. В один прекрасный день фараон Снофру, пребывая в дурном расположении духа, обратился к своим приближенным в надежде, что они сумеют найти способ развеселить его. Но поскольку им это не удалось, фараон отдал приказ, чтобы к нему немедленно привели жреца и писца Заземанха. Жрец немедленно предстал пред ним, и Снофру сказал ему: «Брат мой, я обратился к приближенным моим, желая развеселить свое сердце, но они не смогли помочь мне». Жрец посоветовал фараону отправиться на берег озера возле дворца и сесть в украшенную ладью. «Ибо, – сказал он, – сердце владыки возрадуется, когда вы будете плавать туда и обратно и увидите красивые заросли по берегам озера, и, когда вы увидите прекрасные берега и поля, сердце ваше наполнится счастьем». Затем жрец попросил позволения организовать это путешествие и позволить ему принести двадцать весел из черного дерева, инкрустированных золотом, а также привести двадцать юных девственниц с прекрасными волосами и точеными фигурами, а также двадцать рыбацких сетей, в которые эти девственницы должны были облачиться вместо своих привычных одеяний. Девушки должны были грести и услаждать слух своего повелителя песнями. Фараон согласился на эти предложения и, когда все было готово, занял место в ладье. Юные девушки катали его по озеру туда и обратно, Снофру любовался на них, и сердце его избавилось от забот. Вдруг одна из девушек запуталась в своих длинных волосах, и одно из ее бирюзовых украшений упало в воду и утонуло. Она прекратила грести, и все остальные девушки тоже перестали грести. Увидев, что они подняли весла, Снофру спросил их: «Почему вы не гребете?» – и они ответили: «Старшая среди нас перестала грести». Затем, повернувшись к девушке, которая уронила в воду свое украшение, он спросил ее, почему она не гребет, и она рассказала о случившемся. И тогда фараон пообещал ей достать украшение.

Он велел привести к нему Заземанха и, как только мудрец предстал перед ним, сказал ему: «О брат мой, я последовал твоему совету, и сердце мое развеселилось, когда я увидел, как гребут эти девушки. Но теперь украшение из бирюзы, принадлежавшее одной из девушек, упало в воду, и она умолкла и перестала грести, и по примеру ее перестали грести все остальные девушки. Я сказал ей: «Почему ты не гребешь?» – и она ответила: «Украшение [мое] из бирюзы упало в воду». Тогда я сказал ей: «Я достану его тебе».

Вслед за этим жрец произнес определенные заклинания (хекау), и по слову его половина воды озера взгромоздилась на другую половину, обнажив дно. Царь нашел украшение, лежавшее на глиняном черепке, взял его и отдал девушке. Глубина воды была двенадцать локтей, но, когда Заземанх взгромоздил одну половину воды на другую, глубина стала двадцать четыре локтя. Жрец снова произнес заклинание, и воды озера опять стали такими, как прежде. Царь устроил большой праздник для своих приближенных и наградил мудреца богатыми дарами. Вот такая история приключилась с обладающим магической силой жрецом во времена царствования Четвертой династии, около 3800 года до н. э. Текст этой истории старше Моисея, так что вряд ли она может являться искаженным изложением чуда с расступившимися водами моря. С другой стороны, чудо, сотворенное Моисеем, вполне может иметь некоторую связь с чудом, сотворенным Заземанхом.

Греки и римляне очень уважали египтян не только за их «мудрость», но также и за их магию, которой те, как предполагалось, обладали. Греческие путешественники, посещавшие Египет, привозили в свою страну немало информации, касающейся египетской религии и цивилизации, и, хотя они часто неверно истолковывали то, что видели и слышали, некоторые выдающиеся греческие мыслители признавали, что Египет – это не только колыбель знаний и источник цивилизации и искусств, но также источник того, что называлось «белой» и «черной» магией. Греки до некоторой степени преувеличивали могущество египтян, но зачастую они лишь приписывали египтянам те магические способности, на которые те претендовали сами. Поразительный пример этого можно найти во второй книге «Метаморфоз» Апулея, где рассказывается следующее. Юноша по имени Телефрон в один прекрасный день прибыл в Лариссу. Бродя по городу без гроша в кармане, он вдруг увидел старика, стоящего на высоком камне и предлагающего всем желающим наняться караулить покойника и за это получить хорошую награду. Когда Телефрон спросил его, не имеют ли покойники обыкновение убегать, старик раздраженно ответил, что колдуньи по всей Фессалии нередко отгрызают у покойников часть лица, чтобы с помощью этого совершать магические ритуалы. Чтобы предотвратить это, покойников нужно караулить всю ночь. Затем молодой человек осведомился, какими будут его обязанности, если он согласится заступить на этот пост, и старик сказал, что ему придется бодрствовать всю ночь напролет, не сводя глаз с покойника, не смотря по сторонам и даже не моргая. Это совершенно необходимое условие, ибо колдуньи в состоянии обернуться птицей, собакой, мышью и даже мухой и наслать сон на караульщика. Если тот отвлечется хоть на миг и колдуньи смогут изувечить тело покойника, караульщику придется возместить пропавшие части тела своими.

Телефрон согласился исполнять эти обязанности за плату в одну тысячу нуммов, и старик проводил его в дом. Придя в комнату, где находилось тело почившего, молодой человек увидел там мужчину, делающего записи на табличках с целью подтверждения того, что нос, глаза, уши, губы, подбородок и т. д. были нетронутыми и в полной сохранности. Телефрону оставили лампу и немного масла, и он заступил на свой пост. Все шло хорошо, несмотря на то что юноша был сильно испуган, до тех пор, пока глубокой ночью в комнату не прокралась ласка, которая доверчиво посмотрела на караульщика. Но тот выгнал зверька – а это, несомненно, была колдунья – из комнаты, а затем погрузился в глубокий сон. Ранним утром Телефрона неожиданно разбудили трубы солдат, и почти сразу же в комнату вошла вдова покойного с семью свидетелями и принялась осматривать тело, желая убедиться, что оно не тронуто. Не обнаружив никаких повреждений, женщина приказала своему управляющему выплатить Телефрону причитающуюся ему награду и была так благодарна ему, что пообещала принять его в дом свой. Телефрон несколько неудачно поблагодарил вдову за ее доброту, случайно промолвив несколько слов, которые та сочла за дурное предзнаменование. Тут же слуги вдовы напали на него, и побили его, и таскали за волосы, и порвали его одежду, и, наконец, вытолкали его из дома. Вскоре после этого Телефрон увидел похоронную процессию, проходившую через форум. В этот момент какой-то старик подбежал к процессии и с причитаниями и слезами обвинил вдову в том, что она отравила его племянника, чтобы унаследовать его собственность и сочетаться браком со своим любовником. Собравшаяся толпа хотела предать ее дом огню, и некоторые уже начали закидывать вдову камнями. Мальчишки тоже начали кидать в нее камни. Когда она отвергла все обвинения и призвала богов в свидетели своей невиновности, старик воскликнул: «Давайте предоставим божественному провидению рассудить, где правда, а где ложь! К счастью, знаменитый пророк Заклас из Египта находится среди нас, и он обещал мне за большое вознаграждение вызвать душу покойного из преисподней и вернуть ее на краткое время в это тело». С этими словами он вывел вперед какого-то мужчину, одетого в льняные одежды и сандалии из пальмовых листьев, с выбритой, как у всех египетских жрецов, головой. Старик поцеловал его руки и обнял его ноги, и взмолился к нему, и заклинал всеми звездами и богами преисподней, и Нилом, и половодьем Нила, и прочим вернуть жизнь в мертвое тело, хотя бы на краткий миг, чтобы почивший подтвердил его обвинения против вдовы. Заклас прикоснулся к губам и груди покойного каким-то растением и, обернувшись на восток, принялся молиться. Легкие покойного начали наполняться дыханием, сердце его забилось, и, приподнявшись на ложе, он спросил, зачем его вызвали к жизни, а затем попросил позволить ему покоиться с миром. В этот миг Заклас обратился к нему и сказал, что он обладает властью через свои молитвы призвать злых духов, чтобы мучить его, если он не откроет, что стало причиной его смерти. Тяжко вздохнув, умерший ответил, что его супруга, на которой он женился недавно, подсыпала ему яд в питье. Жена тотчас поспешила опровергнуть слова своего мужа, и некоторые из тех, кто собрался рядом, приняли ее сторону, а другие – сторону ее мужа. Наконец, муж заявил, что представит доказательства своей правоты, и, указав на Телефрона, поведал всем присутствующим, что колдуньи, после многочисленных неудачных попыток обмануть бдительность караульщика, наслали на него глубокий сон. Затем они принялись звать по имени покойного, которого по случайности также звали Телефроном, и, пока покойный предпринимал слабые попытки сопротивляться их чарам, его караульщик, все еще погруженный в сон, встал и пошел. Увидев это, колдуньи неведомым образом проникли в комнату и, отрезав у Телефрона нос и уши, заменили их некоторыми подобиями. Те, кто услышал это, пристально посмотрели на молодого человека, который тотчас поднял руки и принялся ощупывать голову, и тут же нос остался у него в руке и уши его отвалились и упали на землю.

Конец этой истории не представляет для нас интереса, вернемся лучше к тому моменту, когда Заклас прикасается к губам покойного, то есть исполняет часть обряда «отверзания уст», который так часто упоминался в религиозных текстах и считался очень важным для благоденствия почившего[8]. На способность возвращать мертвое тело к жизни, которую Апулей приписывает жрецу или магу, претендовали за тысячи лет до Рождества Христова мудрецы Египта, как мы можем видеть из следующей истории, известной из папируса Весткар.

Сына фараона Хуфу (Хеопса) звали Херутатаф, и был он знаменит как ученый человек, и имя его сохранилось в Книге мертвых. Однажды он разговаривал с отцом предположительно о магическом могуществе, которым обладали древние египтяне. В ответ на какое-то замечание Хуфу Херутатаф ответил: «До сего дня ты лишь слышал разговоры о тех вещах, которые знали люди в незапамятные времена, и человек не знает, правда ли это или нет; но теперь я покажу тебе, о владыка, мудреца, живущего в наше время, которого ты не знаешь». В ответ на вопрос Хуфу: «Кто же этот человек, о Херутатаф?» – юноша ответил: «Имя этого человека Тета, житель Тет-Сенеферу, от роду ему сто десять лет, и к этому дню он съел пятьсот караваев хлеба, лопатку быка и выпил сотню мер пива. Он знает, как срастить тело и голову, что была отсечена. Он знает, как заставить льва без привязи следовать за человеком, знает число аптет святилища Тота». Хуфу давно разыскивал аптет святилища Тота, желая создать нечто подобное для себя. Хотя мы не можем сейчас сказать точно, что имелось в виду под аптет, совершенно очевидно, что речь идет о предмете, используемом для магических целей. Также ясно, что фараона сам процесс поисков интересовал ничуть не меньше, чем то, что он искал.

В ответ на слова сына Хуфу велел ему привести мудреца, и царская ладья отплыла, и на борту ее был Херутатаф, который отправился туда, где обитал мудрец. Поднявшись вверх по Нилу на некоторое расстояние, они прибыли в Тет-Сенеферу, и, когда лодки подошли к пристани, Херутатаф сошел на берег и возлег на носилки, сделанные из черного дерева, которые несли несколько мужчин. Когда он прибыл к жилищу Тета, носилки опустили на землю, и принц вышел, чтобы поприветствовать мудреца. Тот лежал на плетеной циновке во внутреннем дворе его дома, в то время как один из слуг мыл ему голову, а другой растирал ноги. После подобающих приветствий и упоминания высокого общественного положения мудреца Херутатаф сказал ему, что приехал издалека, чтобы привезти ему послание от своего отца, Хуфу, и мудрец сердечно поприветствовал его и предсказал, что Хуфу прославит себя. После обмена приветствиями Херутатаф помог Тета подняться, и старик отправился на пристань, поддерживаемый царевичем. Прибыв туда, он спросил, нельзя ли предоставить ладью также для его детей и книг. Тотчас были приготовлены еще две лодки с гребцами, и Тета отплыл вниз по Нилу в сопровождении Херутатафа, а семья его следовала за ним.

Спустя некоторое время они прибыли во дворец Хуфу, и Херутатаф сообщил ему, что привез с собой Тета. Хуфу захотел немедленно увидеть мудреца, и вскоре тот предстал перед ним.

Хуфу сказал ему: «Как же так случилось, Тета, что я никогда не видел тебя?» На это мудрец ответил: «О владыка, приходит тот, кого зовут. Ты позвал меня – и вот, смотри, я перед тобою». Хуфу сказал ему: «Правда ли то, что я слышал о тебе, будто ты знаешь, как приставить к телу голову, что была отсечена?» И мудрец ответил: «Истинно, о владыка, я знаю, как сделать это». И Хуфу сказал: «Приведите пленника, что заперт в темнице, чтобы я мог исполнить приговор, вынесенный ему», но Тета сказал: «Нет, мой повелитель, пусть это свершится не над человеком, но над священным животным». Ему принесли гуся, и, отрезав ему голову, Тета поместил тело гуся на западной стороне колоннады дворца, а голову птицы – на восточной стороне. Затем он произнес магические заклинания, тело и голова гуся начали двигаться друг к другу до тех пор, пока, не сблизившись, голова не встала на место и гусь не загоготал. Затем Тета принесли птицу khet-вa, и над ней совершил то же чудо, что и над гусем. И чтобы доказать, что он имеет ту же власть и над животными, ему привели быка, он отрезал ему голову, которая упала на землю, Тета произнес магические заклинания, и бык поднялся, целый и невредимый.

Этих двух историй, почерпнутых из папируса Весткар, достаточно, чтобы доказать, что уже во времена Четвертой династии использование магии было признанным искусством среди египтян; все, что мы знаем из поздних текстов, свидетельствует о том, что почти невозможно вообразить время в Египте, когда магии не существовало. «Мудрость» египтян была двояка: она позволяла им иметь дело как с материальным миром, так и с миром духовным. Народы других стран, однако, путали две эти разновидности, вследствие чего неверно истолковывали происходящее.

Одно из древнейших названий Египта – «Камт» или «Кемт», что означает «черный» или «темный». Название это возникло из-за темного цвета почвы на берегах Нила. Благодаря христианам Египта (коптам) это слово стало известно грекам, римлянам, сирийцам и арабам. С незапамятных времен египтяне славились своим умением обрабатывать металлы. По свидетельству греков, с помощью ртути египтяне выделяли золото и серебро из природных руд. В результате получался «черный» порошок (или вещество). Считалось, что он обладает чудесной силой и заключает в себе свойства различных металлов. В мистическом смысле этот «черный» порошок отождествлялся с телом бога Осириса в загробном мире, а поскольку и тому и другому приписывались магические свойства, они считались источниками жизни и силы. Чем искуснее египтяне обрабатывали металлы, тем больше укреплялась их вера в магическую силу флюсов и сплавов. Умение обращения с металлами, изучение их состава и магических свойств было названо «хемейя», то есть «приготовление черной руды» (или «порошка») – активного начала при превращении металлов. К этому названию арабы добавили частицу «аль», образовав слово «аль-хемейя» (или алхимия), которое прославило египтян как выдающихся исследователей «белой» и «черной» магии.

Но египтяне были сведущи не только в обработке металлов, они также были искусны в литературных сочинениях и в изготовлении книг, в особенности тех, что относились к ритуалам, совершаемым во благо умерших. Мы, к сожалению, не знаем, что древние люди думали о египетских погребальных ритуалах, но, по всей видимости, именно благодаря этим ритуалам египтяне заслужили репутацию чудотворцев. Иногда чужестранцам удавалось наблюдать церемонии погребения фараонов в пирамидах, и истории, которые они рассказывали потом своим соплеменникам, воспринимались как верное доказательство того, что египтяне обладали силой возвращать умерших к жизни, оживлять изваяния и повелевать богами при помощи «слов власти». Столбцы иероглифов на стенах гробниц, нарисованных или изваянных фигурах богов на стелах или саркофагах усиливали впечатление, которое производили эти церемонии на варваров, с благоговением взиравших на написанные буквы и тех, кто понимал их. Рассказ Масуди послужит прекрасной иллюстрацией того, как арабы относились к надписям и фигурам богов в храмах Египта.

Когда армия фараона погибла в водах Красного моря, женщины и рабы испугались, что на них нападут цари Сирии и Запада. В это нелегкое для страны время они избрали женщину по имени Далука своей царицей, ибо она была мудра, рассудительна и сведуща в магии. Первым делом Далука окружила весь Египет стеной, которую охраняли воины. Далука стремилась защитить своего сына, страстного охотника, от нападений диких животных, а Египет – от вторжения племен кочевников. Кроме этого, Далука разместила вдоль стены фигурки крокодилов и других грозных животных. За время своего правления, которое длилось тридцать лет, она буквально наводнила Египет храмами и фигурками животных. Далука также изготовила фигурки людей – обитателей стран, окружавших Египет, а также фигурки животных, на которых они ездили. В храмах Далука собрала все тайны природы, все притягивающие или отталкивающие силы, заключенные в минералах, растениях и животных, а магические ритуалы исполняла в моменты наивысшего могущества небесных тел. И если случалось, что какая-нибудь армия выступала из любой части Аравии или Сирии, чтобы напасть на Египет, царица закапывала в землю фигурки солдат этой армии и их ездовых животных, и та же участь немедленно постигала живых существ, которых олицетворяли фигурки, где бы они ни находились в этот момент, а уничтожение фигурок влекло за собой гибель неприятельского войска.

Историк Масуди рассказывает о некоем еврее, занимавшемся практической магией. Это лишний раз подтверждает то, что магия египтян распространилась на Восток, и в особенности среди евреев, живших в Вавилоне и вокруг него. Этот человек был родом из селения Зурара провинции Куфа и все свое время посвящал занятиям магией. В мечети Куфы в присутствии Валида ибн Укба он вызвал несколько призраков, заставил огромную статую царя на коне проскакать по двору мечети, превращался в верблюда и заставил призрак осла пройти сквозь свое тело. Наконец, он убил мужчину и, отрезав ему голову, отделил ее от тела. Затем, размахивая мечом, маг добился того, что тело и голова срослись и мужчина ожил. Последний пример вызывает ассоциации с описанным выше чудом сращения головы мертвого гуся с туловищем и последующего оживления птицы.

Теперь перейдем к рассмотрению основных средств, использовавшихся египтянами для совершения магических обрядов: магическим камням, амулетам, фигуркам, изображениям, заклинаниям и так далее, а также приведем те фрагменты Книги мертвых, которые непосредственно связаны с данной темой.