В зимней тишине лесов, на своих стоянках в предместьях деревень, лапландцы ждут ежесезонного сбора, когда они могут обменяться своими изделиями для жизненных нужд. Фактически большие торговые праздники и ярмарки иногда проводятся уже в начале февраля, а в некоторых районах – даже в январе. Люди приезжают в деревни на санях, запряженных быстрыми оленями. Эти несколько «ярмарочных дней» дают молодым людям из различных больших кланов и семей возможность побыть вместе, что часто заканчивается соглашениями и помолвками.

Лапландский юноша, чей взгляд был пойман молодой женщиной из соседней семьи, сначала объявляет о своих чувствах к ней, а затем в сопровождении друга из ее клана наносит визит вежливости в ее семью. Девушка – такова традиция – поспешно сообщает своим родителям о встрече, которая произошла на ярмарке, и о словах, которыми они обменялись с юношей. Но прежде, чем сказать что-либо, старшие захотят увидеть молодого человека. Поклонник в сопровождении друга входит в хижину или палатку, где живет девушка. Он делает ей традиционные комплименты, затем садится без церемоний. Редко бывает так, чтобы к нему сразу обратились с речью. Все смотрят на дверь, очевидно поглощенные тем, что происходит за мили отсюда. Если он удостаивается слова или двух, он принимает это как особое расположение. Затем юноша спрашивает, может ли он приготовить кофе. Перед ним молча ставят чашки и кофейник. Родители молодой женщины могут отказаться пить его кофе. Это означает недобрый знак для почитателя. Все, что ему остается сделать, – это встать и откланяться и значительное время не попадаться на глаза. Если же родители принимают чашку кофе с некоторой демонстрацией благосклонности, то все будет хорошо. Помолвка, как бы то ни было, объявляется. Друг может поздравить потенциального жениха, а девушка может, наконец, прекратить делать вид, что она отсутствует.

В некоторых частях Швеции в старые времена поклонник имел обыкновение представляться во главе многочисленной свиты. Но единственный в ней пожилой человек сопровождал его до самой двери. Пару ожидал глава семьи девушки или несколько других достойных представителей ее рода. Затем следовала многословная беседа. Тема ее иногда не имела никакого отношения к помолвке. Чтобы ускорить решение вопроса, ожидающая свита принималась нетерпеливо кричать или даже стрелять в воздух. Если свита бывала приглашена в дом, происходил обмен дарами и местным алкогольным напитком. Свадьба почти всегда следовала ровно через год, когда снова подходил срок ярмарки.

Затем в присутствии пастыря деревни, на великом празднике, происходило большое собрание, даже с приглашением чужеземцев. Во время церемоний мужчина, член семьи, проходил по кругу с чашей. Каждый гость опускал в нее деньги и обещал прислать, скажем, оленя и теленка или, по своим средствам, только теленка. Затем юноша принимал все эти обещанные свадебные подарки, так, чтобы никто не был забыт. Это было более необходимо, чем может казаться. Следует помнить, что множество браков праздновалось во время ярмарки несколько дней, так что люди часто оказывались гостями не на одной свадьбе. Обычно они обходили их всех, что каждый раз означало свадебный подарок. Таким образом, молодая пара обычно начинала свою жизнь со стада приличного размера, не говоря уже об олене, которого невеста могла преподнести в качестве своего приданого.

Одна древняя традиция продолжается даже до настоящего времени почти на всей лапландской территории. Молодая пара строит дом вблизи семьи жены, во многих случаях даже разделяя палатку родителей, хотя они, естественно, предпочитают иметь свой собственный дом. Здесь стоит вновь обратить внимание на матриархальный элемент в лапландском обществе, с которым мы уже столкнулись в их культуре. Палатка – это в действительности область жизнедеятельности женщин, а не просто жилище для семьи. Смысл этого в том, что мать семьи наделяется качествами стойкости, плодородия, именно женщина должна гарантировать выживание лапландской семьи.

Будущий жених дает девушке кольцо, которое фактически является обручальным. В день бракосочетания невеста и жених обмениваются кольцами в присутствии пастыря. Теперь невеста носит два подобных кольца, добавляя третье, когда рождается первый ребенок мужского пола. Кольца дают ей и в других случаях: чтобы отметить праздник, годовщину и так далее. В результате многие лапландские женщины обладают прекрасной коллекцией колец, однако они часто не носят их, а хранят в гииса – небольшом ящичке, который во время миграции везут на вьючном олене.

Пара будет верна друг другу. В Лапландии разводы фактически неизвестны. Великое дело в лапландских семьях состоит в том, чтобы наплодить как можно больше детей, чтобы был кто-то, кто будет заботиться об оленях, когда родители состарятся. Беременную женщину окружают величайшей заботой, обращаются с ней со всей внимательностью и уважением. Муж изучает ее походку, чтобы понять, родится мальчик или девочка. Если будущая мать почувствует небольшой уклон вправо, ее муж приходит в восторг, поскольку это означает, что родится сын. Когда приходит великий день, мужа выгоняют наружу. Он может идти среди оленей, чтобы скрыть свои страхи, разговаривая с ними и рассказывая им, как он любит их, чтобы следующей зимой в санях было на одного маленького пассажира больше.

В настоящее время церемонии изгнания бесов перестали совершать в палатке, и шамана больше не вызывают, чтобы он дал хорошие предзнаменования для рождения ребенка. Акушерка из самой семьи или из соседней деревни принимает во время родов небольшую головку в руки, чтобы придать ей твердую, по-настоящему лапландскую округлость. Младенец не должен ни в коем случае иметь продолговатую голову, как у южных людей.

Но до недавнего времени лапландская женщина, особенно если она была обитательницей палатки, вводила своего ребенка в мир без чьей-либо помощи, просто становясь на колени на землю. Самое большее, на что она могла рассчитывать, была помощь одной – двух других женщин. Такой была традиция.

После пришествия миссионеров младенцев стали крестить. Но это не означало, что лапландцы отказались от своих старых традиций в отношении имени ребенка, хотя в этом они были осторожны, чтобы не вступить в противоречие с обычаями новой религии. В уединении палатки ребенку давали имя предка, который являлся матери во сне и изъявлял желание дать ребенку свое имя, чтобы он мог таким образом вернуться в мир живых. Предок брал на себя ответственность за жизнь своего тезки, следил за тем, чтобы ребенок стал сильным и был огражден от какого-либо вреда.

Если у матери не было подобного сна, который бы вдохновил ее, она могла пойти к шаману. Шаман громко стучал по своему барабану небольшим роговым молотком, и оттуда исходило имя, причем всегда то имя, которое уже появлялось в этой семье. Если у ребенка была жива бабушка, то он получал от нее небольшой подарок-амулет, сделанный из меди. Мальчики носили его под мышкой, а девочки – на груди. Для матери это было праздничное время. Отец оставался снаружи – его не выгоняли, просто он хорошо знал, что младенцы и все церемонии, связанные с ними, были делом женщин.

Если, несмотря на шамана, его барабан и заклинания, на счастливые амулеты бабушек, ребенок плохо рос, не мог стать большим и сильным, церемония повторялась. При этом происходило изменение имени. Душа предка, чье имя поначалу было принято, должно быть, не сумела найти покоя – таково было истолкование. Возможно, эта душа теперь имела свою мрачную обитель в сердце какого-нибудь кровожадного волка или, за ее грехи, в камне, она могла бродить по льдам, которые возвышаются и скрипят в далеких морях. Поэтому ребенку давали новое имя, на сей раз в надежде на более благополучную судьбу.

Если все шло хорошо, и ребенок становился здоровым и веселым, ему давали личный «знак». Как и взрослый, он имел право на то, чтобы запечатлеть его на своем имуществе. Детей ревниво охраняли и не пренебрегали ничем, чтобы защитить их от жестокого зимнего холода и опасностей кочевой жизни, связанной со следованием за стадами северного оленя.

Лапландская колыбель делалась из ели или березы. Срез ствола выдалбливался, а затем покрывался кожей. У колыбели имелось покрытие, подобное миниатюрной крыше, защищавшей младенца от солнца или внезапных потоков дождя. Внутренняя часть была похожа на мягкую меховую кушетку в миниатюре. Подушка делалась из шкуры оленя, самой мягкой ее части. Все используемые для колыбели шкуры брались у молодого оленя. Только когда ребенку исполнялось несколько недель, их меняли на заячью или волчью шкуру.

Процесс отнимания от груди занимал один – два дня. Затем мать давала ребенку грудь, вымазанную активированным углем; младенец отворачивался и быстро начинал пить из кружки.

Появление первого зуба – настоящее событие. Отец или тот, кто сделал это открытие, дает ребенку небольшого деревянного оленя, – часто это самая первая игрушка. Лапландские дети редко имеют игрушки, если это не одна – две куклы или миниатюрные сани, вырезанные из дерева их отцом. Девочки одевают кукол в домашнюю одежду – точную, до последней ленточки, копию лапландского костюма. В два годика мальчики получают право на буи-ко – нож старого лапландского образца со слегка изогнутым лезвием. Этим ножом они начинают резать рог оленя или древесину. Когда собираются несколько детей, их любимой игрой становится лепка пирогов из земли, а также строительство палаток и хижин из нее, образующих настоящую лапландскую деревню. Затем они по очереди становятся королем замка, или, скорее, главой мнимой фермы. Но любое стремление к такой власти через несколько лет охлаждается.

Рис. 22. Три ножа разных эпох и из разных стран. Слева: кремневый нож алеутов, XVI в.; в центре: нож айнского типа, используемый также японцами; справа: лапландский буи-ко.

Лапландцев не привлекает идея повиновения вождю. Даже в семейном кругу мы обнаруживаем разделенную ответственность и взаимное доверие между родителями в уходе за детьми, которые символизируют их веру в будущее.

Юные лапландцы в очень раннем возрасте отходят от детских игр – на это совсем нет времени, поскольку нужно учиться рыболовству или ходить на лыжах за северным оленем, который отбился от стада. Если ребенок играет в игру, то она трудна и опасна, это – лыжная поездка, удерживание за уздцы оленей; а выбранное для обучения животное – обычно дикий самец, а не одомашненное животное из стада. Такое занятие нередко отображено на многих наскальных рисунках и на древних барабанах.

Девочки заняты по хозяйству. Они отправляются на сбор древесины или помогают матери готовить еду или варить кофе. С восьми лет они способны заниматься любой домашней работой, подобно взрослым женщинам.

Лапландские дети воспринимают свою жизнь как вполне счастливую, несмотря на все тяготы долгой суровой зимы. Однажды был проведен эксперимент: детей поместили в деревянных жилищах, нагретых с помощью больших печей. Результат был печальным: дети заболевали туберкулезом и умирали в больших количествах. Стало ясно: лучше позволить им бродить по лесам и горам со своими родителями. По всей Лапландии теперь созданы различные школы для кочевников, чтобы принять детей старшего возраста для элементарного обучения, наиболее подходящего для их нужд.

Этих кротких учеников никогда не ругают, или, возможно, именно потому, что их никогда не наказывают, они становятся такими послушными. Иногда метаморфоза проявляется позже, когда они начинают посещать деревни и вступать в контакт с людьми другой расы. Они вполне могут вернуться в свои скромные лагеря, убедившись, что могут быстро решить проблемы, которые казались неразрешимыми для их народа в течение многих сотен лет, и начать презирать своих родителей за их отказ совершенствоваться.

Судьба стариков с их трудной жизнью в северных горах может быть жестокой и горькой. Неизбежно должен прийти день, когда они больше не будут достаточно сильными, чтобы следовать путями миграций. Они остаются на весенних лагерных стоянках со съестными припасами для поддержания жизни и некоторыми рыбацкими приспособлениями. Их положение незавидно. Старик или старуха, оставленные беззащитными в безлюдной пустыне, конечно, имеют небольшие шансы прожить долго.

Несколько лет назад для этих стариков начали строить дома, но у них не было склонности селиться в них. В течение лета и осени они предпочитали оставаться с какой-нибудь семьей лапландцев, поселившихся в тех местах. Какова была их судьба в первое время, мы не знаем, но рассказывают различные истории, говорящие о том, что при случае лапландцы практиковали то, что можно было бы назвать эвтаназией. Например, старик, пораженный внезапной лихорадкой, мог оказаться погруженным в ледяную воду или мчащимся на санях в пропасть. Рассказывают, что старики иногда сами просят о прекращении своей жизни. Но все это – не более чем слухи.

Известны три типа жилищ лапландцев; их происхождение связано с самой историей арктических народов. Наиболее основательным является зимнее жилище, призванное в первую очередь защитить от сильного мороза. Другой тип жилища используется в период относительно краткой весенней и осенней передышки. Наконец, третий тип использовался летом и, по всей вероятности, был временным.

Этот тройной тип жилища диктуется привычками северного оленя. Во время длинной зимы олень ищет защиту глубоко в лесу. С приходом весны он идет в горы в поисках лишайников и грибов и снова спускается в начале осени. Однако не все лапландские семьи являются кочевыми, так что три упомянутых вида жилищ уступают место хижинам полукочевников. Так, например, племя скольтов, которое вплоть до начала Второй мировой войны населяло район Петсамо (к западу от «полуострова рыбаков» на мурманском побережье) вело сравнительно оседлую жизнь. Вследствие изменения русско-финской границы теперь скольты рассеяны между озером Инари и Кольским полуостровом.

Кочевники почти всегда живут в палатках, а полукочевники – главным образом в хижинах, сделанных из ветвей и земли, в то время как кланы, поселившиеся в лесах, строят себе хижины, сделанные из стволов деревьев.

Лапландцы устанавливают лагерные стоянки в местах, где есть питьевая вода и дрова. Летом и в межсезонье палатки кочевников устанавливаются на солнечном склоне, чуть выше линии деревьев. Имеется два вида палаток. В более примитивных центральная жердь, раздвоенная на конце, поддерживает другие жерди, располагающиеся по кругу. Этот тип жилища используется главным образом лесными лапландцами. Они считают его наиболее подходящим для миграции за своими стадами. Он вообще распространен в арктической культуре – его можно увидеть у самоедов, чукчей и американских индейцев. Палатки настоящих кочевников возводятся не на круговой основе, а на эллиптической. Четыре жерди устанавливаются на земле и помещаются так, чтобы их можно было загнуть в форме арки и соединить попарно. Тогда они обеспечивают поддержку для других жердей. Используемое покрытие – то же, что и в палатке любого типа, – большие куски ткани или оленьей шкуры, в зависимости от времени года.

Рис. 23. Каркас палатки эллиптической формы с параллельными меридианными арками. Место очага находится в центре.

В весенних и осенних лагерях традиционное жилище состоит из земляного сооружения. Его также можно наблюдать у некоторых кочевников в районе Урала, например у зирян. Устраивается также ньяла, которая представляет собой небольшое деревянное сооружение, обычно устанавливаемое на жердях или на дереве с урезанной вершиной, в которой хранят мясо северного оленя. Другие запасы, например меха, остаются в земляной хижине вместе с живущими там людьми. В ньялу входят с помощью лестницы примитивного типа, сделанной в форме надрезанного ствола дерева. Такой способ используется многими арктическими народами. Иногда ньяла опирается на один из огромных камней, поверхность которого стала гладкой благодаря древним процессам оледенения. Некогда ньяла встречалась по всей Лапландии, но сегодня она попадается сравнительно редко. Объясняется это тем, что лапландцы начали устраивать свои весенние и осенние стоянки вблизи рек или озер, по которым курсируют лодки, или по соседству с железной дорогой. При наличии в распоряжении лапландцев такой линии снабжения необходимость хранить пищу традиционным способом больше не является столь жизненно важной.

Рис. 24. Стволы дерева с вырезами, используемыми в качестве ступенек, служащих для врытых в землю жилищ камчадалов и коряков в Северо-Восточной Сибири.

Рис. 25. Разрез куполообразной хижины из дерна.

Фактически в Ренсьоне, Лаймолахти, Вайсалуокте и Сталолуокте в Швеции значительные группы лапландцев теперь в течение длительных периодов живут в хижинах, которые когда-то служили лишь временным привалом для кочевников.

Айны, так же как и гиляки, камчадалы, юкагиры и коряки, имели обыкновение строить надземные хижины, прямоугольные по форме, с остроконечной крышей, чтобы избежать накопления снега и хранить в них мясо. Различие между их ньялами и лапландскими состоит в том, что ньялы последних опираются на единственную жердь, а у айнов, например, эти надземные хижины вырастают до размеров, предполагающих обитание в них людей. Они стоят на платформе, поддерживаемой множеством жердей, и иногда имеют двойную остроконечную крышу.

В Вал-Камонике, как отмечали Марро и Батаглия, обнаружены любопытные жилища, установленные на жердях. Родство между ними и лапландскими ньялами предполагает, что подобный тип конструкции принят там, где необходимо справиться с тяжелым снегом.

Лапландские палатки обоих описанных выше типов имеют одно и то же название – гоатте. Очаг расположен в центре и окружен камнями, чтобы предохранить жилище от искр и тлеющих угольков. Котел подвешивается над огнем на цепи, укрепленной на жерди, которая протянута поперек, прямо под крышей хижины. В ней имеется отверстие для выхода дыма. Когда идет снег или дождь, отверстие прикрывается.

В поперечнике хижина обычно имеет 12 футов. Очаг называется арран. Вход в хижину – откидная створка между двумя кольями (укса). Пространство поделено между разными членами семьи, за исключением небольшого места за очагом и на линии с ним и входом («склад-буфет»). Обитатели день и ночь проводят на ароматном ковре из прутьев березы или ветвей ели, покрытых оленьими шкурами. Этот ковер обновляется один раз в неделю; один раз в день, если есть время, шкуры проветривают у отверстия хижины. В некоторых областях используется меньшее жилище – обычно оно служит только одному – двум пастухам, которым предстоит пройти в одиночку огромные расстояния по следам северного оленя.

Рис. 26. Разрез хижины из дерна почти конического типа.

Рис. 27. План жилища архаической формы, которое частично находится ниже уровня земли. Этот образец был обнаружен в Комагфьорде вблизи Хаммерфеста в Норвегии. Это напоминает многие жилища в Северной Сибири и Америке, а также эскимосские иглу.

Дерновые, или земляные хижины можно наблюдать в весенних и осенних стоянках. Они построены по тому же принципу, что и хижины с изогнутыми жердями, образующими арку, но покрыты землей, а не холстом или шкурами. Есть такое же отверстие для дымохода, часто оснащенное каркасом из ветвей, защищающим огонь от снега и дождя. Дверь делается из древесины и обычно имеет цепь и замок. Ключи хранятся не мужчиной, а женщиной. Она подвешивает их к кожаному поясу. Эти хижины весной и осенью обеспечивают защиту семьи, в то время как мужчины уходят со стадами северного оленя. В шведской Лапландии путешественники часто наталкиваются на такие жилища, встречаются они и в Норвегии. В современных деревнях старые постройки используются теперь только для хранения продуктов. Существуют хранилища двух типов: куполообразные или конические, в зависимости от того, каким образом располагаются колья, как и в случае с хижинами.

Лесные лапландцы, как в Финляндии, так и в Швеции, с незапамятных времен строили хижины или шалаши из бревен. Стены не были очень высокими. В лесу Виттанги, недалеко от реки Торн, некоторые хижины имеют всего 2 фута 7 дюймов в высоту. Однако есть множество и высоких жилищ – пирамидальные или конические крыши устремлены вверх, а часть жилища уходит глубоко в землю. Лапландцы, живущие в лесных поясах, фактически строят небольшие дома, хотя и состоящие только из одной комнаты. Они имеют мощеный пол, но окна не популярны. Окна и дымоходы встречаются только в жилищах лапландцев, которые отказались от выпаса оленей и древних миграций.

Встречается еще один тип жилища, называемый гамме, совершенно не похожий на все, что мы до сих пор описывали. Одно из них было обнаружено вдоль Комагфьорда в Норвегии, – постройка, когда-то, очевидно, покрытая землей, добрых 30 футов в длину и всего только 5 футов в высоту. Но пол вырыт так, чтобы обитатели могли выпрямляться во весь рост. Вход представляет собой проход всего 3 фута высотой и длиной приблизительно 10 футов. В середине этой хижины сохранились два больших камня и остатки очага. Прямо над головой – отверстие для дыма. Спальные места – по бокам, в задней части находится загон для нескольких домашних животных – вероятнее всего, коз или оленей. Дверь гамме обращена на восток, в соответствии с традицией арктических народов, согласно которой двери должны быть обращены на юг или восток. Полуподземные хижины такого типа до сих пор сохраняются у чукчей в Северо-Восточной Азии, хотя вход в них иногда через крышу. Айны на Курильских островах в прошлые времена также строили такие углубленные в землю жилища. Вход был необычным: через низкий проход, в котором приходилось наклоняться; за ним была довольно просторная прихожая. Предусмотрено складское помещение для охотничьего оружия и рыбацких приспособлений. Ночью здесь спят собаки. Короткий переход ведет непосредственно в подземное жилище квадратной формы, вполне достаточное по размеру и обладающее расположенным в центре очагом.

Рис. 28. Разрез хижины, частично находящейся ниже уровня земли. Северная Сибирь.

Такие жилища существовали до сравнительно недавнего времени. Сохранилось описание одного из них, данное одним наблюдательным французом. Ксавье Мармьер пишет: «Мы вошли через дверь высотой три фута в, своего рода, галерею, где из отверстия в крыше бледный луч света пронизывал дым. С одной стороны несколько оленьих шкур составляли семейное ложе. С другой стороны была стойка; в центре – очаг, а в задней части – несколько деревянных сосудов для молока. Они представляли собой единственную мебель. Женщина помешивала березовой веточкой в котле жидкость с рыбными косточками. Девочка сидела на камне и пряла нить, вытаскивая ее из рога оленя зубами и наматывая вокруг колен. Пять или шесть мальчиков с бесцветными глазами и явно плохим здоровьем стояли тихой группой между своей старшей сестрой и матерью».

Сегодня многое сильно изменилось. Все оседлые и полукочевые лапландцы занимают бревенчатые хижины, которые не очень отличаются от домов земледельцев, встречающихся в Южной Скандинавии, или от изб на соседней российской территории. Кроме того, современная хижина выдает художественный вкус ее строителей. Деревянные бревна, хотя и могут быть грубо отесанными, всегда имеют резные рисунки. Хижина к тому же имеет небольшой фронтон. Такие постройки известны и в Альпах, где они служат в качестве жилища или хранилища для сена и часто оставляются без присмотра. Хижины обихаживают женщины, в то время как забота мужчин – выбор места, которое должно быть удобно расположенным по отношению к воде, и добыча строительного материала. Обычно используются стволы пихтового дерева, примерно одного диаметра.

Первые сведения о досках, прикрепленных к ногам с целью пересечения обширных снежных территорий, – предшественниках современных лыж – связаны с древнейшими временами, и почти достоверно известно, что они были изобретением лапландцев.

Мы располагаем наскальным рисунком, найденным Гьессингом в Рёдёй в Северной Норвегии. Его возраст 4500 лет, и на нем изображен небольшого роста человек, идущий на лыжах. На берегу Онежского озера также есть резные рисунки, на которых изображаются люди, следующие за северным оленем на лыжах. Другие идущие на лыжах фигуры известны по наскальным рисункам в Залавруге, на реке Виг, недалеко от Белого моря, и в Бессови-Скедки. Остатки доисторических лыж находили по всей Скандинавии. Сегодня их коллекции можно увидеть в различных музеях, в том числе в Нордическом музее в Стокгольме, Вестерботтенском музее в Умеа и Норвежском музее истории лыж.

Эти доисторические лапландские лыжи были более широкие, чем современные, и значительно короче. Они имели заостренные концы с обеих сторон, а середина, где помещалась приподнятая платформа для ноги, была более широкая. Одна такая примитивная лыжа была обнаружена в могиле в Финляндии. Лапландское происхождение других предметов, найденных в могиле, дает доказательство того, что лыжи принадлежали какому-то предку этого народа. На севере России были обнаружены лыжи типа, известного как «арктический».

Рис. 29. Группа доисторических лыжников на наскальном изображении на реке Виг, недалеко от Залавруги, Россия.

Об их относительно недавнем происхождении говорит тот факт, что они в точности повторяют те, которые сегодня применяются у охотничьих народов Урала. Однако между лыжами «арктического» и «ботнического», то есть лапландского, типа имеются различия: они принадлежат различным эпохам и не являются тождественными. Зона, в которой был обнаружен лапландский тип, отмечает границы лапландской миграции в Скандинавию: возраст, приписываемый этим лыжам, соответствует периоду, когда происходил этот переход.

По мнению большинства исследователей, умение охотиться на лыжах появилось в Западной Евразии примерно в 2000 г. до н. э. Однако есть и другое мнение, которое отдает пальму первенства монгольскому народу, который приблизительно восемь столетий назад должен был находиться между Кирином и Мукденом, на территории, которую сегодня занимает Маньчжурия. Однако документальное доказательство этой точки зрения отсутствует. Возможно, в Восточной Азии и были древние лыжники, но видеть их мы можем только на некоторых древних японских картинах. На них изображены бородатые фигуры, следующие на лыжах за северным оленем; подобного рода изображения имеются на наскальных рисунках вблизи Онежского озера, Белого моря и в Северной Норвегии. На японских картинах, видимо, изображены айны, чья культура относится к отдаленной стадии общей арктической культуры и, несомненно, как мы увидим, произошла из субледниковых регионов севера.

По нашему мнению, азиатам принадлежат скорее снегоступы, чем лыжи. Они были неизвестны лапландцам и самоедам, однако с самых древних времен использовались в Северо-Восточной Азии, а также у американских индейцев и эскимосов. Может быть, азиаты обнаружили, что снегоступы больше подходят для их нужд, чем лыжи, хотя позже лыжи также вошли в употребление. Азиаты были только охотниками и полагались в основном на метод засады. Лапландцы же, жившие на другом краю огромного континента, из простых охотников превратились в пастухов, следуя туда, куда вел их северный олень. Для такого длительного передвижения лыжи были идеальным приспособлением.

Следует обратить внимание на чрезвычайное сходство между лыжами гиляков и лапландцев. Фон Шренк был первым, кто заметил это. Однако никто из охотников и рыбаков в устье Амура не пользовался лыжами – широкими, короткими и приподнятыми для ног в середине, что характерно для лапландского типа.

Рис. 30. Дичь, изображенная на барабане.

Уже в 780 г. мы обнаруживаем запись Павла Диакона о том, что лапландцы, охотясь на диких животных, скользят на двух похожих на лук кусках древесины. А в 1555 г. шведский священник Олав Магнус писал: «Они привязывают салазки к ногам и держат в руках палку, посредством которой можно направлять свое движение. Сочетая бег и прыжки, они могут спускаться со снежного склона горы, преследуя диких зверей». Иоаганнес Шефферус в 1673 г. также говорил о лапландцах как об охотниках, стремительно преследующих на лыжах северного оленя.

Довольно простая процедура охоты была описана Франческо Негри следующим образом: «Они тянут за собой глыбу льда или кусок дерева, движение которого по льду создает много шума. Услышав его, зверь пугается и поворачивает голову, чтобы выяснить, что может быть причиной такого шума. Но при этом он забывает поднимать свои ноги на достаточную высоту и с достаточной силой ставить их, чтобы поддерживать движение по льду. Вследствие этого он скользит и падает. Тогда охотник имеет шанс атаковать его. Упавший зверь пытается встать, но не может. Или же, если он это делает, он не может стремительно вернуться к своему большому шагу. Он становится добычей охотников».

Мы уже видели, как северный олень увлекал за собой целый народ, переходя из южных областей, которые он, несомненно, занимал в течение многих столетий, к самым северным границам Европы. Большие, тучные стада исследовали долину за долиной в поисках лишайниковых пастбищ. Лапландцы делали стоянки на чистых участках, на узкой полосе лесистой местности, в местах бродов или в русле реки и там устанавливали свои вуобманы – разновидность частокола или ограждения из кольев и ветвей, иногда простиравшегося на мили. К концу такое ограждение сужалось, и олень, который забегал в западню, оказывался пасущимся – на ограниченной территории, где, в конце концов, его отлавливали.

Рис. 31. Изображенный на шкуре барабана схематизированный и стилизованный рисунок вуобмана – ограждения, в который лапландцы загоняют диких оленей.

Трудность этого способа охоты заключалась в том, чтобы заставить стадо войти в устье вуобмана. Это означало, что человек должен был двигаться по снегу быстрее, чем северный олень. На ранних стадиях этой охоты особую роль играет прирученный олень, являясь своего рода приманкой для диких сородичей. На очень длинной веревке оленя привязывают к столбику в устье вуобмана, и постепенно, увлекаясь хорошим кормом, он бредет в желаемом для человека направлении. Дикие олени следуют за ним по широкой дорожке между кольями и ветвями, которая уводит в западню. Этот процесс заманивания становился намного более легким делом, если время года позволяло охотникам иметь в своем распоряжении самца или самку в период течки. В некоторых районах, если соблазн создавался самцом, его привязывали за рога с помощью такого хитрого устройства, что, если нападал дикий самец из приближающегося стада, два дуэлянта уже были не способны распутаться. Прирученное животное затем пытается увести остальных в вуобман. Естественно, все стадо следует за двумя бьющимися самцами. В решающий момент выступают охотники, загоняя стадо поглубже в западню. Таким образом, вместо того чтобы скрываться в засаде и уничтожать животных, как до сих пор делают эскимосы и индейские охотники за карибу, они заманивают в ловушку оленей живыми.

Рис. 32. Две стилизованных фигуры лапландских лучников на барабане.

Лапландцы также научились устанавливать западни для одиночных животных. Западня обычно имеет вид силков, подвешенных между двумя чахлыми северными деревьями. В этих силках запутываются ноги или рога оленя.

Для охоты использовались различные виды оружия. Главным среди них был примитивный лук. Единственный образец его, который дошел до нас, хранится в Орбихусском замке в Швеции. Он такого типа, который описан Шеффером как принадлежащий XVI в., а позже это описание было дополнено Линнеем и другими исследователями. Они назвали это оружие «луком азиатского типа». Возможно, это было не самое верное описание, даже когда оно было исправлено Манкером, который стал называть его «североазиатским». Более верную версию предложил финский этнограф Т.И. Итконен, назвав этот тип лука «финноугорским».

Лук выделяется своей простотой. Он состоит из двух частей. Внешняя дуга изготавливается из березового дерева, а внутренняя, более короткая, – из сосны, придающей луку повышенную силу и гибкость. Орбихусский лук имеет размер 5 футов 95/8 дюйма в длину и не более дюйма толщины. Тетива – это, почти несомненно, было сухожилие животного – туго натягивалась между концами лука. Когда-то лук вкладывался в ножны из витков волокон, получаемых из березы и намотанных по всей их длине. Один конец лука был с железным наконечником. Возможно, он имел вторичное использование в качестве оружия для защиты в ближнем бою или же служил в качестве лыжной палки. Древнейшие стрелы, используемые для лука этого типа, имели костяные наконечники. Позже, в бронзовый и железный века, произошла некоторая эволюция охотничьего оружия. С развитием металлургии, которая дошла до Лапландии в сравнительно позднее время, важную роль стал играть наконечник для меча, используемого против волков, и для длинного копья против медведей. Сам наконечник меча оковывался железом – еще один намек на двойное использование его – и в качестве лыжной палки, и в качестве стрелы. Острие наконечника копья было защищено небольшим колпачком, сделанным из рога северного оленя.

Лапландцы не ограничивались охотой на оленей – они были ловкими охотниками на медведей и особенно на лосей. Копченое и сохраняемое в особых условиях, в небольшом складском помещении из древесины, мясо лося отличалось отменным вкусом.

Рис. 33 Рисунок на коже барабана, на котором изображен лапландский лыжник, вооруженный луком.

Весьма изобретательно лапландцы охотились на бакланов, подбрасывая им приспособление, подобное спиннингу, – кусок древесины или кожи в форме рыбы, усаженный крючками. После того как птицы попадались на крючок, их вытаскивали на берег при помощи длинной гибкой палки. Эскимосы на Гудзоновом заливе до сих пор используют похожие приемы.

В обширных лесах лапландцы и ныне ловят в ловушку куропаток, а в горных районах – арктических куропаток. В болотистых областях дикая утка считалась самой лучшей дичью. Лапландцы охотились на нее с помощью своего рода бумеранга, называемого баллаком, который имеет замечательное сходство с птичьей костью, обнаруженной во время раскопок в большом торфяном болоте Маглемёсе, на датском острове Сьелланд. Эти раскопки дали множество подобных бросковых видов оружия, вдобавок к обнаруженным стрелам, используемым для охоты на птиц, дубинкам, топорам и булавам, которые все относятся к раннему неолитическому периоду.

Не позднее того времени, когда шкуры зайцев, лис и рысей стали цениться в коммерческом понимании, произошел поворот охоты на этих зверей. Возможно, на росомах начали охотиться немного раньше – как только лапландцы стали охранять оленей, поскольку росомаха была главным врагом оленьих стад и любила предпринимать ночные нападения. Для ее преследования была изобретена простая западня: на веревке, натянутой между кольями, подвешивался острый нож, а под ним клали кусок мяса. Как только росомаха начинала ходить вокруг мяса, рано или поздно она запутывалась хвостом в натянутой веревке, и на ее голову падал нож.

Когда лапландцы научились использовать арбалет, они стали выслеживать барсуков, выдр и горностаев. Настоящий лук лапландского арбалета делался из железа. В некоторых районах можно до сих пор встретить тот же предмет, но только в уменьшенном виде – видимо, это был игрушечный лук для детей.

Приведем описание арбалета, использовавшегося лапландцами в XVI в.: «Это оружие, предпочитаемое для такой охоты этим народом и его соседями, представляет собой большой арбалет, имеющий железную дугу. Его невозможно было натянуть вручную. Метод состоит в том, чтобы перевернуть его и держать на земле, заряжая его одной ступней. Охотники спускают тетиву посредством железного крючка, который они носят для этой цели привязанным к поясу. Лук выстреливает не острую стрелу или шар, а древесное копье, такое же толстое, как и палец, однако в три раза толще в конце, который заострен для наконечника».

Арбалет использовался и другими арктическими народами в пределах орбиты более высокоразвитых южных культур. Он часто приспосабливался для различных методов охоты, в частности для западни крупных животных – медведя, лося, оленя, волка. К колу, вбитому в землю, привязывалась веревка, связанная со спусковым крючком скрытого арбалета; стрела удерживалась направленной на кол. Проходящее животное касалось веревки, это запускало небольшой деревянный спусковой механизм, и стрела выстреливалась. Западни такого типа можно встретить в Лапландии и в районе Урала. Исследователь Дж. Батчелор обнаружил подобные приспособления и у айнов.

Все лапландские семьи держали собак, которые проявляли в охране стада не меньшее рвение, чем на охоте. Это животное имело средние размеры, острую морду с крупными остроконечными ушами и отличалось понятливостью и преданностью. Если олень снова убегал в горы, одного мгновения было достаточно, чтобы собака его вернула. Лапландская легенда гласит, что человек и собака с древнейших времен заключили взаимное соглашение: собака помогает человеку в охоте и присмотре за оленями, а человек дает ей хлеб насущный. Когда же собака в конце концов становится слишком старой и слабой, чтобы выслеживать волка или медведя по снегу или следовать за безудержным северным оленем через болото, тогда человек должен положить конец жизни своего друга, повесив его на дереве. Это то, что лапландцы обычно делают, но со слезами на глазах, и только тогда, когда место старой собаки занимает более молодая.

О лапландских способах рыболовства Негри писал: «Для рыбной ловли лапландцы используют и сеть, и крючок. Они меняют свои собственные изделия на эти орудия, но могут при случае показать навыки в их изготовлении своими собственными руками: сети, сотканные из ивовой коры, крючки, изготовленные из прута простой L-формы, заостренные со всех сторон».

Рис 34 Типичная лапландская барьерная западня в узких местах реки.

В наше время используются несколько иные средства, чем сеть, чтобы поймать форель и лосося, которые водятся в реках и озерах Лапландии в большом изобилии. Лодка с подвесным двигателем – очень распространенное зрелище на горных озерах. Она на скорости врывается в глубоководье, а затем рыбак останавливается и забрасывает сеть. За этим методом – старинная традиция, и эта же традиция диктует выбор его одежды – синий плащ с многоцветными полосками. Но в настоящее время плащ почти так же загрязнен маслом и бензином, как и у любого механика. Есть некоторые области, где до сих пор продолжают соблюдаться наиболее старые способы ловли. Их, конечно, более интересно наблюдать, чем ловлю с помощью моторной лодки. Используется линь, который усажен множеством небольших игл из кости. Иглы закрыты приманкой, а линь тянется вдоль дна лодки. Когда рыба заглатывает приманку, острая кость цепляется за ее рот. Этот старый метод все еще практикуется по всей арктической Евразии и на далеком севере Америки. Существует также барьерный метод, когда устанавливается поперечная баррикада через узкое место реки, богатое лососем. В нее крепится масса небольших костяных гарпунов, снабженных приманкой.

Этот древний способ рыбной ловли не вымер и в Северной Норвегии, вдоль арктического побережья, где до сих пор широко используются костяные крючки и баррикады всех типов. В Швеции рыбная ловля превратилась в простой спорт для лесных лапландцев – своего рода отдых от ухода за оленями. Для горных лапландцев рыболовство также, как правило, становится не больше чем забавой, которой предаются старики и дети. Но взрослый лапландец считает, что в эпитете «рыболов» есть что-то незавидное.

Хозяйство лапландцев почти полностью основано на разведении северных оленей. Несмотря на современную тенденцию сокращать его масштабы, все же именно это занятие поглощает большую часть жизни лапландцев.

Северные олени – мощные рогатые животные с коричневой или красновато-коричневой шкурой, которая немного истончается зимой. Высота плеча – примерно 3 фута. Вес некоторых самцов приближается к отметке в 2 центнера, но в целом они легче и чрезвычайно проворны. Рога разветвляются скорее асимметрично, чем абсолютно правильно. У обоих полов есть рога, но у самцов они более тяжелые. Это одно из существенных отличий северного оленя от других видов этого животного. Рога у северного оленя начинают расти, когда ему исполняется тридцать дней; у любого другого вида оленя такой рост задерживается на девять – двенадцать месяцев. У самки рога держатся до мая, когда происходит рождение молодняка, и без них она живет до сентября. Самец теряет рога, когда в тундре уже лежит плотный ковер из зимнего снега – примерно в конце ноября. Рога северных оленей не столь крупные, но у некоторых особей они могут быть величественными. Пара рогов иногда насчитывает двадцать пять ответвлений.

На территории, где водится северный олень, зима может длиться восемь-девять месяцев. Это тяжелое время для животных. Они вынуждены прятаться в лесах, где настил листвы менее плотно покрыт снегом, и там легче найти лишайник. Но даже и в лесу большой слой снега может укрыть его слишком глубоко. Тогда, отчаянно нуждаясь в пище, северный олень покидает лес и направляется к продуваемым ветрами холмам.

Когда возвращается более ясная погода и лед тает, северные олени становятся беспокойными и в один прекрасный день отправляются к высотам, медленно, но уверенно выбирая путь по тающему льду. От речных долин олени поднимаются на склон горы с появившимися зелеными побегами, подальше от мошкары и москитов, которые являются для животных бичом в течение всего короткого тундрового лета. Сильные ветры и частые дожди сохраняют лишайник свежим, и олени делают остановку для пастбища. Идущие вслед за стадом лапландцы разбивают здесь свои палатки. Хотя маршрут северных оленей к горам может показаться случайным, эти животные фактически идут по следам, которыми отмечены их миграции с древних времен. Очень редко они отклоняются от этих изначальных путей. Весь регион огромные стада пересекают весной и осенью, лапландцы дали ему название «Благословенная Земля Рана-Нейда» в честь богини цветущих растений и благоприятного времени года. Здесь также, по их преданиям, проживал древний первобытный человек, которого кочевники персонифицировали как Варалден-Олбмай – «человек Земли». Он до сих пор дает северному оленю плодовитость, поскольку именно в этой земле, его древнем владении, появляется их молодняк.

Северный олень во время своих миграций меняет сосняк на лес, состоящий из карликовых берез, рассеянных по поясу, который расположен на 2000–3000 футов выше уровня моря на шведской территории и явно ниже в Норвегии и Финляндии. Олени непрестанно бродят до тех пор, пока не придут к гребням гор, все еще заснеженных даже во время более теплых часов дня. Конечно, есть множество лапландцев, разводящих северных оленей, сезон миграций которых никогда не уводит их в эти могучие горы. Стада, принадлежащие некоторым из норвежских групп, весной отправляются к Атлантическому побережью, в то время как более северные группы в Финляндии движутся к побережью Петсамо.

При первом признаке возвращения холодов стада снова спускаются, все по тем же древним следам. В весеннюю пору они делают короткую остановку, необходимую для рождения молодого потомства. Затем стада снова отправляются – обратно в лес, в его зимнюю тишину. Цикл завершается.

Как уже говорилось выше, лапландцы, хотя были охотящимся народом, тем не менее являются очень древними мастерами одомашнивания северного оленя. Возможно, они с древнейших времен владели этим искусством, даже если речь шла только об отдельных особях дикого стада.

Даже сегодня, прежде чем северные олени достигнут новых пастбищ в горах, пастухи окружают их, используя испробованный веками метод, и сортируют животных, принадлежащих различным владельцам. На ухе оленя вскоре после его рождения охотничьим ножом делается надрез, служащий маркировкой. В настоящее время такие знаки признаются и юридически регистрируются, но в прошлом единственная цель, которой они служили, – положить конец ссоре между претендентами на животное. Хьюго А. Бернацик после своего возвращения из путешествия по району Вестеньяуре в 1934 г. сделал запись о существовании восемнадцати различных основных знаков и неограниченных возможностях для их комбинаций.

Операции маркировки обычно предпринимаются в сезон доения (характерного только для северного оленя), и некоторые лесные лапландцы в округе Виттанги до сих пор совершают их именно в это время. Они строят круговой загон и по всему его периметру зажигают торфяные огни, которые продолжают гореть благодаря смолистой сосне, служащей для разжигания торфа. Только в таких условиях, как утверждают лапландцы, северный олень позволяет доить его. Мальчики обязаны поддерживать горение огней. Все время подкладывается топливо, чтобы поддержать огонь и сделать завесу из дыма. Теперь готова обстановка для маркировки ушей молодого северного оленя. В то время как женщины уходят, чтобы готовить сыр, мужчины следят за тем, чтобы животные целый день ходили без пищи. Только на следующее утро, в освященный веками час (обычно в десять утра), оленям из загона позволяется попастись.

Самка северного оленя не бывает хорошей матерью. Довольно часто оленята оказываются брошенными; стадо оставляет их, когда на него нападают волки. Но в тех регионах, где северного оленя сопровождает человек, собаки и пастухи тщательно присматривают за молодняком. В Швеции на высоких горных пастбищах можно увидеть сотни оленей, мирно следующих по стопам большого кастрированного самца с привязанным к шее колокольчиком.

Непосредственно перед тем, как произвести потомство, олениха подыскивает какое-нибудь уединенное место, предпочитая труднопроходимые скалы, где она может спокойно отелиться. В такое время все стадо обычно склонно к беспокойному поведению, из-за опасности, грозящей со стороны рыскающих волков. Есть и другой жестокий враг – орел. Время от времени большая хищная птица спускается и усаживается на крутом берегу, готовая напасть. Многие оленихи убегают от такого соседства в тот момент, когда их роды завершаются, бросая беспомощного малыша. Этих трусливых олених-матерей лапландцы называют суоппа.

Стадо имеет защитников и в своей собственной среде. У старых самцов, чьи морды истерты в кровь в поисках пищи во льду и снегу, у которых наполовину слепые, слезящиеся глаза, по-видимому, развивается шестое чувство, позволяющее им чуять любую опасность.

Иногда старый самец северного оленя склонен внезапно впадать в бешенство. И тогда он издает ужасный рев и бросается на все и вся, пока не свалится от усталости. Другие олени бегут от него в ужасе, пока беднягу не прикончат люди или волки, если олень дикий. Есть лапландцы, которые утверждают, что это оаи-ве-викке (так они называют эти приступы) можно исцелить, если отрезать кончик хвоста пораженного животного. Северный олень подвержен также другим многочисленным напастям, некоторые из них вылечиваются самым неортодоксальным образом. Например, оленя, страдающего от воспаления уретры, заставляют пить человеческую мочу, собранную в сосуде, содержащем кусочек мяса морского котика со следами удаленной шерсти.

Лапландцы режут оленя только в том случае, если существует опасность, что их запасы копченого мяса или их пищевые продукты вообще могут исчерпаться. Выбор падает, прежде всего, на больное или бесплодное животное или на ослабленного самца. Осень, перед гоном, – лучшее время для забоя: в этот сезон сарвес (мясо) наиболее нежное и вкусное. Постное мясо сушат и подвешивают в палатке, где вокруг него будут клубиться кольца дыма от очага – простой, но эффективный способ целительного окуривания. Вплоть до недавнего времени мясо после этого убирали в ньялу – «ледяной ящик», насаженный на жердь или установленный на камне, где оно оставалось до следующей весны, когда караван людей и оленей снова появлялся в этих местах, поскольку он неизменно возвращался на весеннюю побывку, после миграции от одного зимнего лагеря к другому.

В прежние времена кочевники делали попытку передвинуть сезон дойки на последние дни июня, что совпадало с праздником святого Иоанна (летнего солнцестояния). Однако олениха, которую доили в это время и в течение нескольких ближайших дней, давала очень мало молока, иногда просто несколько капель. К тому же теленка нужно было держать вдали от нее или надевать на него своего рода намордник.

Манкер, проведший длительное исследование способов и периодичности доения северного оленя у шведских горных лапландцев, считал, что сроки, которые лапландцы отводят для доения, определенно совпадают со скандинавскими. Это подтверждает мнение о том, что лапландцы научились доить оленя только после того, как увидели, как их соседи на юге доили коров.

Однако вопреки этому мнению, следует отметить, что все лапландцы – норвежские, шведские, финские и российские – имеют свое собственное лапландское слово для обозначения доения, в то время как слово, которое они используют для обозначения самого молока «миелке», – явно германского происхождения. По-видимому, едва ли можно говорить о том, что народ, который с древних времен разводит северных оленей, не постиг без подсказки южных соседей идею доения своих стад.

Чтобы утолить жажду, лапландцы, подобно любым другим арктическим народам, пьют молоко прямо из вымени оленихи. Говорят, самоеды идут еще дальше и режут вену, чтобы высосать из нее кровь. В последнее время, чтобы не оставлять молодняк без молока, лапландцы принялись за разведение коз, которых держат вблизи своих лагерей, ради их молока и сыра, который они делают из него.

Разведение северного оленя – нелегкое занятие. Пастухи должны быть все время начеку, они должны знать повадки и потребности оленей, чтобы стадо сохранялось в хорошем состоянии. Северный олень имеет весьма специфические предпочтения в отношении корма. Он ест определенный вид лишайника и безошибочно узнает его среди всех прочих. И только зимой, когда весь корм находится под снегом, олень будет питаться тем кормом, который он сможет добыть из-под снега копытом. Любимым видом лишайника для оленя является Cladonia rangiferina. Однако летом Cladonia, которая растет на равнинах, высыхает от солнечного тепла, и олени весной мигрируют. Они ищут области, где дожди размягчают землю и где есть свежий лишайник. Когда олени пересекают зону с бедной растительностью, они обгрызают почки и листья березы, ягоды рябины, иву и т. д. Время от времени северный олень питается грибами, особенно во влажной области. И всюду оленя сопровождает человек, помогая ему, так как сам целиком зависит от этого животного.

Брачный период оленей, который лапландцы называют рагад-аи-ге, продолжается примерно в течение шести недель, обычно начинаясь с 20 по 30 сентября, то есть сразу после необходимого забоя, а его конец знаменует собой наступление долгой зимы. Самцы становятся легковозбудимыми, и пастухи должны справиться с управлением животными, которые блуждают во время спаривания или во время поединков. Самец в этот период может стать очень свирепым – иногда вплоть до убийства самки. Пастухи также должны следить за тем, чтобы не получить повреждения. Олень может боднуть человека в плечо, а затем, прежде чем тот сможет убежать, затоптать его копытами. Это тот момент, когда человек остро нуждается в помощи собаки, которая, по-видимому, способна почувствовать настроение оленей и предвосхитить их агрессивные действия, нападая первой. Без собаки рядом единственное, что пастухи могут сделать для своего спасения, – это вскарабкаться на дерево или на скалу. Множество историй рассказывают о пастухах, которые были вынуждены оставаться в таком убежище в течение многих часов или даже дней, пока их спутники не привяжут веревкой нападающего самца. Когда олень схвачен, его сразу же кастрируют и лишают рогов, которые обламывают. Кастрация совершается зубами. По какой-то неизвестной причине лапландцы не склонны использовать нож, и к тому же животное, по-видимому, быстрее выздоравливает, если гениталии откусываются. Тот же метод кастрации используется самоедами. Путешественник Де Лессеп в 1790 г. писал о подобной практике у камчадалов в отношении собак.

Исключительно интересные наблюдения относительно роли лапландцев в одомашнивании северного оленя мы находим у Ренато Бьясутти:

«Северная обитаемая зона Евразии имеет целиком свою собственную историю; это – область, которая приняла охотников на северного оленя и мамонта, когда они следовали за удаляющимся льдом и субполярной фауной. Эти люди принесли с собой на дальний север древние образцы своей примитивной культуры (это была эра бумеранга и самого грубого прототипа лука и стрел). Затем эта зона обогатилась волной, пришедшей из более развитых южных регионов. Так возникла неолитическая культура охотников и рыболовов. Сельское хозяйство не велось. Археологи выявили множество следов этого века. Их открытия образуют часть наследия евразийской арктической и субарктической культуры. Меха для ношения человеком, ездовые собаки, сани, снегоступы, рыбные остроги и хижины-палатки конической формы представляют главные свидетельства эпохи шаманизма, культа медведя, похороны в земляных насыпях, половое гостеприимство и групповой брак.

Одно из более поздних достижений этой эпохи – разведение скота, теории происхождения которого, принадлежащие Э. Хайну, все еще можно считать весьма логичными. Разведение скота, утверждает Хайн, происходит от аграрной культуры Южной Азии, пробившей свой путь на север. Первый вид, который был одомашнен, был уроженцем умеренных и субтропических степей. Последним видом был северный олень. По всей вероятности, как предполагает Монтандон, лапландцы были первыми, кто приручил северного оленя. Затем новая практика распространилась в восточном направлении, но с удалением на восток уход за животными становился все менее и менее умелым. Противоположного мнения придерживаются Шмидт и Копперс. Они утверждают, что разведение скота кочевниками началось с северного оленя, а затем это распространилось на юг, применяясь по мере дальнейшего продвижения к различным животным. Никакого убедительного основания для этого утверждения не существует. Археологические исследования вблизи Ладожского озера доказывают, что уже в неолитическую эпоху – когда все это было в процессе развития – жители этого региона были исключительно охотниками. У них были собаки двух видов, но при этом собака была их единственным одомашненным животным. В этих местах северные олени бегали дикими и на них охотились. Это до сих пор верно и для нашего времени для камчадалов, эскимосов и индейцев атапасков».

Однако Манкер считает, что необходимо обратить внимание на одну важную особенность внушительной коллекции наскальных рисунков В.Дж. Раудоникаса. Все они появились в регионе между Онежским озером и Белым морем. Некоторые из изображаемых фигур легко объяснимы, если мы примем теорию о том, что разведение северных оленей существовало, по крайней мере, в определенной элементарной форме, поскольку трудно объяснить это как простые сцены охоты. Например, часть изображений на стенах показывает человека на лыжах, прицепившегося к северному оленю. Они имеют поразительное сходство с некоторыми картинами на лапландских барабанах. Манкер осторожен и не отрицает того, что человек на лыжах может всего лишь охотиться на северного оленя. Но он обеспокоен тем, чтобы ученые не упустили возможные значения этого доисторического свидетельства.

В равной мере он обеспокоен тем, чтобы ученые не пренебрегали никакими из таких находок, которые обнаруживают при раскопках.

Рис. 35. Лапландский тип седла, состоящего из двух искривленных дощечек, прилаженных друг к другу сверху.

В отношении посуды, например, важно знать, сделана она из кости или рогов и где именно она была обнаружена. Одно такое открытие дало нам поразительное свидетельство древности разведения северных оленей, а именно заканчивающиеся лопатой лыжные палки. Все ученые видят одну причину того, почему палки имеют такую форму: их назначение состояло в том, чтобы позволить пастуху копать в снегу, помогая северному оленю в его поиске подножного корма. Лыжная палка и пара лыж, найденные в 1924 г. вблизи деревни Калвтреск (в Швеции), позволили установить дату методом анализа пыльцы, – 2000 г. до н. э. Остяки и зиряне используют сегодня подобную палку с лопатой на конце. Разведение северных оленей действительно может быть столь древним, чтобы начаться даже до первого появления лапландцев в Скандинавии.

Однако наиболее важные в этом отношении находки археологов должны находиться не в природе орудий, посуды, оружия и т. д. Ценную, а иногда точную информацию могут дать кости и рога. Кости, сломанные брошенным оружием – например, стрелами или копьями, – могут отличаться от костей, сломанных, скажем, дубинкой или ножом, хотя в последнем случае мы, к сожалению, не способны узнать, было ли в действительности животное уже поймано в западню или содержалось в загоне, подготовленном с целью забоя.

Но рога рассказывают нам историю, которая оставляет у нас гораздо меньше сомнений. Кастрация, которая позволила человеку использовать самцов северного оленя в качестве вьючного и ездового животного, оставила явные следы в форме анатомической модификации в основании от ростков оленьего рога. Это открытие черепа самца, где видна выпуклая форма в основании отростков оленьего рога или одного рога с вогнутой канавкой, доказывает, что была введена кастрация, и поэтому самец северного оленя мог быть приспособлен для домашнего использования. Кроме того, как указал Манкер, сам факт того, что кастрация совершалась зубами, является доказательством того, что эта практика началась в грубую и древнюю эпоху.

Рис. 36. Северный олень, везущий жерди во время миграции.

Подводя итог, можно сказать, что все свидетельства указывают на то, что лапландцы сами начали разведение северных оленей, за счет которых они все время жили. Вся традиция этого не дает никакого намека на внешнее влияние. Важнейшая из всех двойная роль северного оленя – тягловое животное зимой и вьючное животное летом – является типичной только для этой культуры, какой обычно является доение.

Что касается собак, следует подчеркнуть, что у них одна-единственная функция – присматривать за стадами. Во всей Арктике их запрягают в сани, но не в Лапландии. Их также не используют для travois – системы транспортировки товаров, которая состоит в перетаскивании жердей на боках животных или в особом седле.

Еще одну характерную особенность разведения северных оленей, которая является исключительно лапландской, можно заметить в случае, когда животных забивают. У норвежских, финских и российских групп удар наносится в сердце забойным ножом; в Швеции его втыкают в заднюю часть шеи. Мы знаем, что самоеды и другие народы России убивают северных оленей путем удушения.

Здесь, в использовании ножа, есть аспект разведения северных оленей, который присущ исключительно лапландцам. Когда мы рассмотрим это в соединении с постоянной и тщательной заботой, с которой идет одомашнивание этих животных; когда мы сравним успехи, достигнутые лапландцами, с самыми неутешительными результатами, полученными сибирскими и уральскими народами, чей крупный скот до сих пор бегает наполовину дикий и совершенно неприрученный, тогда мы сможем оценить искусство неисчислимых поколений, которое, должно быть, лежит за культурой разведения северных оленей в Скандинавии, и, должно быть, придем к заключению, что только лапландцы могли быть его родоначальниками.

В исторических источниках лапландцы впервые появляются одетыми в шкуры животных, которые давала им охота, и, прежде всего на северных оленей. Можно почти не сомневаться в том, что именно шкура северного оленя дала им первую элементарную одежду.

Вплоть до недавнего времени лапландцы центральных и южных районов сохраняли в одежде куртку из кожи северного оленя (известную как свалтъя) для летнего ношения. На севере они использовали старую кожу с отверстием в центре для головы и поясом, державшим ее с боков. В результате это мало чем отличалось от южноамериканского пончо.

Современная одежда включает в себя головной убор, который меняется в зависимости от места проживания, куртку практически единого образца во всей Лапландии, и штаны, сужающиеся в районе икр. Большинство исследователей согласны в том, что эта одежда – средневековая по духу, с определенным влиянием викингов в декоративных ее чертах.

Куртка обычно называется гак-те (в некоторых северных районах – колтё). Это разновидность куртки, доходящая до бедер (если ее носят женщины, она опускается ниже колен). К ней прилагается кожаный пояс, украшенный большими металлическими дисками. Он почти всегда синего цвета, хотя красный и белый также можно иногда встретить в норвежской Финляндии. В древние времена белый цвет полагался для женской праздничной одежды. На севере куртка немного открыта в районе шеи. В других местах, среди шведских лесных лапландцев и жителей района Йоккмокка, она может быть полностью открытой у мужчин, но не у женщин. Мужчины могут также носить ее с полужестким воротником. Теперь он исчез из женской одежды, хотя одно время женщины носили также и его. Привлекательной и интересной частью лапландской одежды являются разноцветные ленточки или оплетки желтого и красного цветов, которые носят вокруг шеи, запястий и на плечах. Они также образуют кайму куртки.

Рис. 37. Лапландские куртки: слева тип без воротника; справа тип, одно время представлявший широко распространенную моду, но теперь менее популярный.

Было бы интересно знать, действительно ли эти декоративные черты происходят от средневековой одежды, или же они пришли к лапландцам от таких прибрежных арктических народов, как самоеды, якуты, тунгусы, чукчи, айны, эскимосы и др. Тот факт, что их чаще можно встретить в северных районах, говорит в пользу последнего предположения. Изучение одежды у этих народов показывает, что они в одинаковой мере любят яркие цвета, что делает человека заметным на большом расстоянии на фоне снега. Монголы также знали практическую ценность яркого цвета. Их кулат – голубого цвета, и он поразительно похож на лапландский гак-те.

Костюм айнов, который очень похож на костюм лапландцев, имеет свои особые признаки, особенно в районе шеи, спины и в нижней части рукавов и подола. Декоративным мотивом часто является стилизованная медвежья голова. Иногда им покрывается весь костюм. Жорж Монтандон привез часть костюма из Пиратори, в котором повторяются те же мотивы, которые были обнаружены на плащах северо-западных американских индейцев. Кроме того, с Курильских островов он же привез костюм во всем, вплоть до окраски, похожий на одежду, которую носят лапландцы.

Рис. 38. Куртка айнов: слева показан вид сзади, справа – вид спереди.

Одно время под гак-те лапландцы носили одеяние, называвшееся лии-ва; позже его вытеснил современный жилет или фланелевая рубашка. Но лии-ва, иногда изготовленную с какой-нибудь блестящей мишурой, до сих пор носят в некоторых южных районах по случаю особых событий.

Штаны – бук-са – из шкуры оленя, узкие и могут покрывать ступни. Раньше лапландские женщины носили их, как и мужчины; но в настоящее время, особенно на юге, они предпочитают модели скандинавских женщин и носят длинные синие платья. Лапландские штаны были приняты скандинавскими народами, когда те стали использовать лыжи, поскольку штаны очень подходят для ношения в заснеженных местах. Лапландцы использовали кожу или тканевые обмотки, плотно привязывая их к икрам, для того чтобы снег не попадал в обувь.

Обувью были своего рода бескаблучные мокасины, называемые габмагаки. Они делались из трех кусков кожи оленя, сшитых вместе шнурком, полученным из его сухожилий. Нижняя и верхняя части стыкуются в изогнутом носке спереди на манер восточных шлепанцев и некоторых средневековых типов обуви. Возможно, однако, что этот изогнутый носок служил вполне определенной цели – чтобы облегчить прикрепление лыж. Этой точки зрения придерживаются такие авторитетные ученые, как Манкер и Элгстром. По их мнению, для зимней обуви лапландцы предпочитали использовать кожу, взятую с ног северных оленей, однако подошва могла делаться из кожи, снятой с черепа, что легко распознать по толщине шерсти. Обувь эта чрезвычайно прочная. Лапландцы открыли также способ сделать подошву абсолютно водонепроницаемой. Кочевники в горах вырезают в обуви круглое отверстие, которое закрывают кольцом из твердой кожи. Она не может растягиваться, и, когда во время ходьбы на нее надавливает вес, кожа вокруг этого места натягивается, в результате подошва становится тугой и водонепроницаемой.

Рис. 39 Два типа мокасин, слева мокасины, которые лапландцы носят всю жизнь круглый год, справа мокасины, которые обычно носят чукчи и палеосибиряки.

1. Наскальный рисунок в районе Флатрует (вблизи Миттадалена, шведская Лапландия). В центре – два лося, а выше и ниже – северные олени. Те, что наверху, частично перекрываются.

2. Деревянные изделия с Кольского полуострова (Россия) с изображением северного оленя с рогами преувеличенного размера. Подобный художественный прием обнаружен в магдаленском искусстве палеолитической эпохи. Отверстия в этом щите говорят о том, что некогда его подвешивали как украшение. Находится в Нордическом музее, Стокгольм.

3. Сосуд, показанный в Нордическом музее, Стокгольм. В верхнем ряду сосуды для молока; во втором – чашки; в третьем – блюда для сыра с традиционным украшением, мало чем отличающимся от образцов, обнаруживаемых у некоторых арктико-азиатских народов; центральный мотив лапландской декоративной темы – обычно крест. Нижний ряд: две бутылки и различные кувшины. Все эти сосуды изготовлены из древесины.

4. Лапландские лыжи в Нордическом музее, Стокгольм. Слева: две доисторические лыжи, обнаруженные в Ломсьёкулене и Саттайарви, датируемые между 1500-м и 1200 гг. до н. э. на основе анализа пыльцы растений. Пять более современных лыж: справа более длинные, более узкие и не приподнятые в центре для ступни. Однако лапландские лыжи всех эпох имеют одну общую особенность, а именно заостренность с обоих концов.

5. Женщина в лапландском костюме в старинном стиле в Фьелхейме, район Риастен, Норвегия. Жесткий, высокий воротник открыт спереди, и есть прижимающий шнурок. Некоторые из металлических украшений имеют немного прикрепленных колокольчиков, которые носят многие степные народы с самых древних времен. Скифы Южной России и Сибири в V–IV вв. до н. э. украшали свою одежду подобными небольшими металлическими бляшками, с выгравированными на них изображениями животных.

6. Лапландец, известный своим мастерством в охоте на волков в Глене, Северная Швеция. На волков охотятся всякий раз, когда в этом возникает необходимость. Если они слишком близко подойдут к деревне, пастух оленей наденет пару лыж и пойдет за ними, вооруженный своего рода окантованной железом пикой, а в критическом случае просто с лыжными палками, которые для этой цели часто имеют железные наконечники.

7. Старая лапландская женщина, продающая на рынке в Северной Норвегии шкуры.

8. Более чистые лапландские типы не имеют никаких следов монгольских черт. Глаза, открытые обычным европейским образом, нос хорошо сформирован, не толстый и (лапландская черта) закруглен на конце.

9. Невеста и жених по пути на свадьбу. Жених – простоволосый; невеста – в головном уборе ее местности. Согласно древней традиции, подружки невесты одеты в большие белые платки с длинной бахромой, которые покрывают их голову ниже берета и спадают на плечи.

10. Лапландец из Каресуандо, деревни на финско-шведской границе к северу от 68-й параллели, сфотографированный в Ритцемьёкке, который находится южнее. Многие лапландцы имеют обыкновение мигрировать со своими оленями из Швеции в Норвегию, но с закрытием границ несколько десятилетий назад они были вынуждены находить новые пастбища, чтобы позволить животным продолжить свои сезонные миграции между горами и равнинами. Они нашли соответствующий путь к югу от своего родного района.

11. Селекционер северного оленя из Аггойокка, в лапландском районе Сааривуома, в зимней накидке из кожи древнего образца; воротник сделан из самого мягкого и самого теплого меха – меха молодого северного оленя.

12. Двое лапландцев пьют кофе в свертываемом лагере. С палатки шкуры уже сняты; жерди для палатки будут оставлены, если местность является сравнительно лесистой, в противном случае они будут погружены на северного оленя. На заднем плане лежат вьюки для северного оленя, готовые к погрузке. Вокруг камина лежат ветви, на которых положены шкуры, образуя кушетку.

13. Овсяные лепешки, которые едят вместо хлеба, готовя их по-старинному, на поде печи, Паркаяауре, Швеция. Муку покупают в деревне. Одно время она была мало известна, но теперь все больше используется, даже среди кочевых групп.

14. Молодая замужняя женщина, ткущая на небольшом ручном ткацком станке, встречающемся среди всех лапландских групп. Его самая известная продукция – ленты и плетение из многоцветной шерсти, обычно украшающие накидки и береты или использующиеся в качестве обрамления для ботинок, обеспечивая плотное прилегание к лодыжке, не пропускающее в обувь снег. Любимые цвета – красный, желтый и голубой.

/5. Колыбель северного местного типа, в Стримасунде, в лапландском районе Умбин, Швеция. Ее многоцветные ленточки украшены серебром и нитями жемчуга. До недавнего времени вместо жемчуга использовались амулеты (обычно железные) или брошки, а иногда ножи или наконечники стрел, оберегающие от злых духов. Бока колыбели обиты шкурой северного оленя, выделанной и обработанной скребком. Младенец спит на мягкой коже молодого северного оленя.

16. Интерьер хижины в Кроктьярнваллене, в районе Ямтланд, Швеция. Ребенок спит в кожаном гамаке, подвешенном между двумя жердями.

17. После установки жердей для палатки лапландец поднимает шкуры. Женщина уже находится внутри палатки, разжигает огонь, а на горизонтальной жерди котел вскоре будет подвешен на цепи. На ветви дерева подвешен багаж, все еще нераспакованный. Вьюк овальной формы, какой обычно предназначается для перевозки на спине северного оленя.

18. Засыпанная снегом лапландская стоянка в Йоккмокке. Отверстие в крыше палатки используется как дымоход. Зимой расчищенный участок леса – излюбленное место расположения палатки, поскольку деревья дают некоторую защиту от ветра.

19. Бревенчатые хижины в Геияуре, в лесном районе Маусьяур, Швеция. Они пирамидальной формы на квадратном основании, с осевшим полом, построенным по типичным евроазиатским линиям, объединяющим квадратные или прямоугольные формы с коническими. Ясно видно отверстие в крыше для выхода дыма. Дверь хижины такого же типа, которые делают в торфяных хижинах.

20. Куполообразная торфяная хижина с сооружением из жердей в лапландской деревне Юккасьярви, Швеция. Над отверстием в крыше сооружение из ветвей, на которое в плохую погоду может быть положено какое-нибудь покрытие.

21. Ньяла, или хижина для хранения пищи, в лапландской деревне Юккасьярви, Швеция. Эти хижины были распространены в древние времена по всему Скандинавско-Уральскому региону Европы и явно напоминают сибирский тип жилища. Еще несколько лет назад они часто встречались в Лапландии, но теперь редки даже среди кочевых групп: только некоторые лапландцы на Кольском полуострове до сих пор используют их. Они возводятся во время привалов в ходе миграций, и на следующую весну группа снова возвращается в них.

22. Идол, называемый Тьялто-керке, который вернулся после пятидесятитрехлетнего отсутствия на свое первоначальное место, в Тьялмеяуре в лапландском районе Свайпа, Швеция. Лапландцы верили, что некоторые камни обладают сверхъестественной силой и что в них обитают души умерших, которые не могли найти покоя, или даже что эти камни служат в качестве посредников богов.

23. Гар-де, или загон, образованный кольями, предназначенный для маркировки северного оленя и для других целей. На заднем плане виднеется торфяная хижина.

24. Крупный олень-самец накануне потери рогов. Кожа на его рогах постепенно отделяется и вскоре будет опадать. В этот период животные становятся склонными нападать на людей. Рога северных оленей асимметричны, а у самцов спереди есть один-два особых рога, которые, возможно, защищают их глаза в жестоких поединках в период гона.

25. Изображение лапландского божества, вырезанное из древесины. Нордический музей, Стокгольм. Франческо Негри уже в конце XVII в. обнаружил своего рода святилище в Северной Лапландии, содержащее множество деревянных изображений такого типа.

26. Фигуры с характерными Х-знаками. Такие знаки были отмечены Франческо Негри в XVII в. Они, вероятно, имеют некоторое отношение к схематическим изображениям солнца, которое встречается на множестве шаманских барабанов. Нордический музей.

27. Магический барабан. Был описан Шефферусом в 1673 г. как принадлежащий коллекции канцлера Магнуса Габриэля де ла Гарди. Возможно, он происходит из района Луле в Швеции. Подобный барабан был описан в 1671 г. священником Йоккмоккой Сэмюэлом Рееном. Государственный исторический музей, Стокгольм.

28. Еще один барабан, в том же музее, который также был описан Шефферусом. Впоследствии он стал собственностью антиквара Йохана Хадорфа, который оставил примечание об этом в каталоге (1690 г.), а затем барабан перешел в руки другого антиквара – Йохана Пе-рингскйолда, который описал его в 1720 г. Считается, что это один из наиболее красивых лапландских барабанов из существующих, а также среди наиболее сохранившихся.

29. Женский жилет из Люкселе, Швеция. Традиционные солнечные мотивы и геометрические рисунки, украшающие среднюю часть одежды, часто встречаются на домашней посуде, а одно время – и на оружии.

Лапландцы не носят никаких чулков или внутреннего покрытия для ступни. Вместо этою они просто берут какую-нибудь высушенную траву – суои-дне – и кладут достаточное ее количество в обувь, чтобы она покрывала всю ступню. Эта трава Carex vesicana растет под ивами или в болотистой местности. Ее кладут под гнет, мнут или отбивают на камне, чтобы она стала мягче, затем ее кладут на хранение. Использование травы дает одно большое преимущество: ее можно высушить перед огнем за несколько секунд. Такой способ с отличным результатом использовался в полярной экспедиции 1893–1896 гг. Ф. Нансеном.

Лапландский головной убор может иметь различные формы. На озере Инари на востоке и в остальной части Лапландии типичный мужской головной убор имеет форму берета с четырьмя расходящимися лучами. В Скандинавии его называют «берет четырех ветров», так что его обладатель напоминает скорее средневекового судью. В некоторых норвежских областях эти лучи менее выражены. Время от времени можно встретить лапландца, носящего головной убор с четырьмя большими свисающими рогами. Видимо, это объясняется стремлением быть как можно больше похожим на северного оленя и даже попыткой идентифицировать себя с этим животным.

Рис 40 Пять видов мужского головного убора Вверху слева – норвежский головной убор, в центре – цснтральношведский, справа – северошведский лапландский образец Внизу слева – южношведский, справа – из области Кольского полуострова, Россия.

Почти во всех районах головной убор называется гаппер. По-видимому, первоначальный вариант имел только один луч, который образовывался просто при сшивании материи по кругу. Самый примитивный образец, который встречается сегодня, предпочитают кочевые группы шведского района Йоккмокка, хотя европейские типы шляп также встречаются. Гапперу часто придают декоративные черты с помощью цветных полос, которые увенчиваются рельефной пуговицей или помпоном. Мода, с ее склонностью к капризам, по-видимому, не обошла стороной и лапландцев. От Галливаре до Торнетреска лапландцы украшают береты красными помпонами, столь огромными, что в суровую погоду может быть весьма проблематичным удержать берет на голове, особенно когда помпон пропитывается дождевой влагой. Еще несколько лет назад этот стиль преобладал лишь у лапландцев Каресуандо в Северной Швеции. Но эта группа была вытеснена на юг, на новые территории, когда закрытие границы на их старую северную родину положило конец миграциям их северных оленей, а, следовательно, и их самих.

Рис. 41. Три вида головных уборов у лапландских женщин: слева – северошведский; в центре – центральношведский; справа – на Кольском полуострове, Россия.

Шведские и норвежские лапландцы часто носят головные уборы с остроконечной верхушкой. Он пронизан дырами и укреплен крошечными медными кольцами. Он также может быть украшен по краям, особенно у некоторых кочевников. Такие декоративные элементы могут встречаться в верхушке южного головного убора, но в несколько менее богатом и разнообразном виде.

В Юккасьярви и Виттанги преобладают строгие тона. Одежда простая, украшения скромные. Здесь все еще правит дух лютеранского пастыря Лестадия. Даже упрямый красный помпон сжался до самых скромных размеров.

Сегодня Лапландия привлекает многих туристов, что поощряет некоторых лапландцев к преувеличениям местных традиций в одежде, так что четыре рога и красный помпон нависают над бровями многих мужчин.

Однако жители российской Лапландии не стремятся к подобной экстравагантности. Головные уборы здесь квадратные по форме, окантованы мехом, и что касается орнамента, то несколько треугольных украшений считается вполне достаточным.

Женщины, в отличие от женщин в большинстве других частей мира, надевают на себя меньшее количество украшений. В Финляндии и в некоторых норвежских районах они носят шляпу с опущенными полями, отделанную очень простой белой тесьмой спереди. В Каресуандо используется цветная ленточка, идущая по всему кругу. Тулья плоская, а наушники украшены немного подрезанной тесьмой. В Юккасьярви и некоторых других местах установилась мода на остроконечный голубой берет, но она встречается все реже. Береты в Галливаре и Йоккмокке носят со складкой сзади, если лапландец находится на пути домой, и спереди – если он выезжает из дому. Лапландские женщины в Харьедалене, в Швеции (который для лапландцев является южным районом), предпочитают нечто типа тканевого гусарского кивера. У него могут быть окантовочные штрихи спереди или по сторонам или же какая-нибудь складчатая цветная ленточка. В особо торжественных случаях мужчины также надевают подобного стиля шляпы. Альтернативная форма мужского головного убора – черный шелковый берет, заканчивающийся как кепка. Иногда он увенчан потрясающим красным гребнем. Кроме того, есть такие места в Лапландии, где головной убор мужчин обычно делается из кожи птицы. Оперение носят спереди, и у него нет никакой обшивки.

Во время влажной погоды в Норвегии и Швеции лапландцы ходят в накидке, называемой лук-ка на севере и скупмук на юге. Она делается из тяжелого материала и, возможно, имеет предшественника из медвежьей шкуры. Это одеяние дает защиту для спины и груди, а воротник не пропускает ледяной ветер.

Ткань пришла к лапландцам через обычные коммерческие каналы; шкурой же северного оленя, очевидно, они обеспечивают себя сами. Процесс дубления кожи интересен и следует древним традиционным методам. Кожи забитого оленя натягивают, высушивают, а затем хранят в сухом месте. Обработку кожи откладывают до следующей весны. Женщины берут кожу и держат ее неделю-две на пару, чтобы она впитала влагу. Кожа должна быть достаточно эластичной, чтобы с ней можно было обращаться без риска ее обламывания. Затем кожу, после того как удалена шерсть, кипятят в котле с полосками березовой коры. Несколько дней – и кожа становится максимально мягкой. Затем ее разглаживают с помощью двойного скребка. Лапландцы называют его йиек-ко, он знаком множеству сибирских народов. После нескольких часов такой тщательной обработки кожу подвешивают в затененном месте для полной просушки. Но даже тогда сложный процесс еще не закончен. Женщины смешивают рыбий жир с мукой и обильно покрывают ими кожу. Куски кожи складывают вместе и ждут, когда смесь впитается в тяжелую груду.

Именно женщины готовят оленью кожу. Также обязанностью женщин является превращение сухожилий в нити, веревки и крепления, в то время как мужчина делает домашнюю посуду из древесины и рога. Лапландцы в уединенности своей обширной тундры непрерывно чем-нибудь заняты. Есть масса забот, которые разделяются между мужчиной и женщиной, и если они станут пренебрегать ими, то не смогут выжить.

Во многих хижинах сегодня имеется швейная машина, так что ручное шитье необходимо только для изготовления одеяния, сделанного из кожи северного оленя, когда соблюдается традиционный метод, столь же древний, как память о человечестве, метод, который немного изменился с тех дней, когда иглы изготавливались из кости. Долгое время единственным видом нити для шитья были сухожилия северных оленей. Способ, которым ее готовили, описывается Манкером следующим образом: «Своими зубами и пальцами женщина рвет сухожилия на тонкие волокна, которые она наматывает на правую руку. Когда это готово, она помещает их между губами, чтобы они были влажными, и „прядет“ их на своем колене. Ее передник натянут за счет того, что сильно подвернут под ее бедрами, а ее правая рука постоянно движется вверх-вниз, чтобы скручивать волокна в нить, в то время как левая рука крепко держит конец. Конусы каждого волокна выклиниваются между зубами и скручиваются в одну нить, без видимых мест соединения. Готовая нить медленно наматывается вокруг среднего пальца, безымянного пальца и мизинца левой руки, большой и указательный пальцы остаются свободными, чтобы удерживать изделие туго натянутым. Когда изделие уже имеет достаточную длину, оно раскручивается и снова скручивается на колене в крепкую двойную нить».

Лапландские женщины издревле являлись искусными мастерицами плетения. Их тесьма и ленточные изделия отличаются красотой и высоким качеством. Особым достижением в этой области, имеющим отношение только к лапландской культуре, является небольшой ткацкий станок, на котором делается великое множество изделий. Он сконструирован из кости или древесины и состоит из различного числа челноков в прямоугольном каркасе. В центре каждого челнока есть отверстие. Нити внатяжку пропускают через эти отверстия, а затем снова – через щели между соседними челноками.

Еще одно древнее искусство связано с изготовлением филигранных оловянных изделий, которыми лапландцы украшают узды. Одно время эти изделия также встречались на магических барабанах шаманов. Лапландцы получают оловянную проволоку при помощи татне-тъорве, что буквально означает «роговой инструмент для олова». Через него они протягивают очень узкие оловянные полоски, удерживая их в натяжении зубами и делая их максимально тонкими.

Рис. 42. Медные украшения, прикрепляемые к краям барабанов.

В резьбе по кости и рогу лапландцы могут считаться подлинными мастерами. Здесь они почти без изменений сохранили все достижения того наследия, которое повсеместно называется культурой «оленьего века» или субарктической культурой. В равной степени поразительны их работы по древесине: из сосны изготавливается нижняя сторона и бока саней, а также лыжи, применяемые на подмерзшем снегу; из березы – лыжи, пригодные для более мягкого снега, ковшы для молока и чашечки для курительных трубок. Зубила и скребки множества типов имеют самое разнообразное применение: в железный век они делались из кремня или кварца. Наиболее характерным является лок-кер, весьма примитивный по строению, состоящий из куска железа, вставленного в древесную горловину. Еще одним инструментом, используемым для резьбы, с округлым лезвием, является саха.

Современные лапландцы, которые получают средства существования исключительно за счет разведения и эксплуатации северного оленя, относительно немногочисленны. Они включают в себя группы в Северной Норвегии и Финляндии, а также семейные кланы в лесах области Виттанги, примерно на границе между Швецией и Финляндией. Группа с хозяйствованием такого типа обнаружена даже в области Галливаре, ближе к югу, но это пример последующей миграции.

Все другие лапландцы содержат разные виды животных, например коз, дающих молоко и сыр. Кочевые горные лапландцы очень редко пьют молоко северного оленя, они едят только мясо в различных видах. Злаки, картофель, сухие плоды и масло они получают из соседних деревень.

Основной пищей является мясо северного оленя, ни один кусочек которого не пропадает впустую. Медвежатина является большей частью наградой за удачную охоту. Лосось и форель, прежде всего морская, дают самые вкусные рыбные блюда. Дягиль, исландский лишайник, мирт и другие ягоды добавляют в пищу для аромата. Очень популярны яйца морских и материковых птиц. Пекут своеобразный хлеб без дрожжей, хотя муку, конечно, приходится покупать.

Самые распространенные напитки – вода, молоко и кофе. Напиток сьёмар, изготовлявшийся в былые времена из свернувшегося молока, подкрепленного спиртом, теперь в значительной степени исчез. Спирт, разрушивший здоровье и мораль целых поселений, в настоящее время изредка добывают путем обмена, и он больше не представляет угрозы для жизни народа.