Глава 5. Кто был лучше?

Все, на что вы можете положить свою кровавую руку, держите крепко, джентльмены!

Веллингтон, полковник британской колониальной армии

ПОИСК «ПЛОХИХ» И «ХОРОШИХ»

Строители империи не совершали ничего исключительно скверного по понятиям своей эпохи. Говоря упрощенно, Российская империя строилась ничуть не более жестоко и не более страшно, нежели любая другая, а нравы русской армии совершенно не были грубее или злее нравов любой другой. Наверное, это и служило одной из причин незамутненности имперского сознания.

Уже в ходе роста Российской империи ее враги объявляли ее плохой, называли жестокой, тупой и грубой. А тех, с кем воевала империя, они считали хорошими.

Карла Маркса приводил в восторг самый факт — кто–то бросил вызов Российской империи! Шамиля он называл не иначе, как «великим демократом» и «борцом за свободу».

Александр Дюма–старший высказывался еще определеннее: «Шамиль титан, который воюет против владыки всех русских».

Справедливости ради — далеко не всеми, но какой–то частью европейцев срочно лепился образ положительного кавказского горца, отважно борющегося против отвратительной России. Поляки после 1831 года даже ехали воевать на Кавказ на стороне адыгейских племен — неважно с кем, в какой компании, главное — против кого.

В наше время появилось еще одно модное поветрие — считать туземцев хорошими, а колонизаторов плохими. Якобы туземцы были очень правильными людьми и жили в гармонии с природой, у них были гуманные и нравственные обычаи, а вот колонизаторы были жестокие и грубые, они разрушали природу и обижали хороших туземцев.

Конечно, во что хочется, в то и верится; тем более, ненавидящий взгляд поверх ружейной прорези обязательно заметит изъяны и пороки того, кого очень уж хочется застрелить. Но стоит посмотреть непредвзято — и где они, чудные туземцы?

ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ ТУЗЕМЦЫ

В том–то и дело, что совершенно невозможно найти первобьrrное племя или примитивный крестьянский народец, который соответствовал бы этому высосанному из пальца идеалу.

Не буду специально разбирать миф об экологически совершенных туземцах, книга не об этом.

Но ведь и миф о добрых туземцах так же далек от реальности. Каждый первобытный народ считает единственными людьми на земле себя или в лучшем случае несколько подобных ему родов и племен. Даже земледельческие племена язычников долго сохраняют такого рода представления. Само слово «славяне» означает «имеющие слово», «говорящие». То есть люди, владеющие речью. Остальное, не славянское, — не речь. Остальные они кто? Правильно — немцы. То есть немые, не умеющие говорить.

Сказанное здесь — не умозрительная теория из кабинетов. Это — обобщение огромного опыта, нажитого цивилизованным миром на разных континентах и в разные времена.

Первобытный человек попросту не считает остальных людей людьми. Ну; и обращается с ними соответственно. Не убивать покоренных врагов, брать с них дань, заставлять работать на себя — это уже следующий, более счастливый виток развития человеческого сознания [50].

Уровень злобности и жестокости, который проявляют дикари, всегда выше любого, самого сверхвысокого уровня зверства цивилизованных народов. То, что кажется чрезмерным, патологичным для любого русского, немца или француза, совершенно естественно для индейца племени колошей или для чукчи. По крайней мере, ни поедания убитых врагов, ни убийства детей никакой кодекс военных действий европейцев не предусматривает. У дикарей же есть классическая история, вошедшая во все эпосы мира: громят враги поселок, убивают всех от мала до велика. Но спасается молодая женщина — то ли с младенцем на руках, то ли беременная. Вырастает богатырь, и мстит, складывая головы кровных врагов к ногам одобряющей мамы. Вот и мораль: не оставляй беременных и мам с младенцами! А то, глядишь, вырастет мститель.

Это теория? Пожалуйста, практика: убийство и съедение нескольких русских землепроходцев в Сибири. Тлинкиты, убивавшие все, что движется, в русских посадах, — включая кошек и грудных младенцев. Колоши, которые при отступлении из Ситхи в 1806 году задушили собственных младенцев и стариков.

Пытки, которым подвергали кыргызы на Енисее и калмыки в Поволжье пойманных русских солдат, просто не хочется описывать. Даже отвратительная фантазия палачей Византийской империи не создавала ничего подобного.

А кроме этого, кто сказал, что Россия строила свою империю, а туземцы этого не делали? Большая часть даже первобытных племен жила в империях — своих или чужих. Многие эвенкийские племена, не говоря уже о колошах, и воевали–то с русскими потому, что русские разрушали их империи. Национализм и расизм — вовсе не изобретения цивилизации. У колошей было даже специальное презрительное название для покоренных ими алеутов — кеекль. По смыслу — что–то вроде «жида» или «армяшки».

Народы позначительнее, вышедшие на уровень земледелия и скотоводства, — это уже почти наверняка империалисты. Империями были все татарские ханства — Казанское, Тюменское, Сибирское и Астраханское, государство маньчжуров, все государства монголов — как восточных, халха–монголов, так и западных монголов, ойратов. Империей был Кыргызский каганат, остатки которого разрушили русские на Енисее. Буряты как только смогли — тут же покорили тунгусов и тюркские племена.

Все эти первобытные имперские народы были ничем не лучше, а наоборот — много хуже европейских колонизаторов: более жестокими, злобными, свирепыми. Они сильнее презирали завоеванных, страшнее угнетали их и более жестоко подавляли. Ведь и испанцы, и русские верили в единого Бога, чьими детьми являются и они сами, и все индейцы. А для колошей алеуты, для ирокезов могикане были детьми чужих им богов, народцами полностью враждебными и даже вообще не вполне людьми.

Поэтому индейские племена в Мексике предпочитали испанцам своих завоевателей–ацтеков, могикане и гуроны просили американских колонистов помочь им в войнах со строителями примитивной империи у Великих озер — ирокезами.

Точно так же и покоренные кыргызами племена Сибири ничего не имели против русских. Так данники (а порой пища) колошей — алеуты стали вместе с русскими строить империю.

Одни туземные имперские народы были сильнее других; одни несли больший соблазн, другие — меньший, но скажите на милость, какое моральное преимущество одни имеют перед другими?! И все они — перед русскими?! Скорее русские имели много преимуществ перед любым туземным завоевателем. И соблазн они несли больший, и были добрее и честнее.

Даже сравнительно цивилизованный мир ислама ни в чем не превосходит нравственного уровня Российской империи (а скорее сильно ему уступает). Кокандское, Бухарское ц Хивинское ханства, Крымское ханство, все ханства Азербайджана и Дагестана — империи. А за ними, за этой периферией мусульманского мира, стоят такие грозные империи, как Турецкая и Персидская… о торговле рабами уже говорилось. А ведь ни в России, ни в Польше не торговали ни турецкими, ни татарскими рабами.

Христианские Грузия и Армения? Но и они – вовсе не национальные государства. Картлийско–Кахетинское царство — типичная империя, в него входят и армянские земли, и аджарские, и абхазские. Армянское государство Багратидов тоже было типичной империей, но оно не выстояло в войне с мусульманами. Эдакая империя–неудачник.

Известно, что и Грибоедов погиб во многом из–за поведения своих армянских сотрудников и родственников: армяне и грузины, сотрудники российского посольства в Тегеране, вели себя крайне вызывающе. Они смеялись над гаремами и евнухами, обижали самых высокопоставленных чиновников шаха и даже пытались увезти с собой, дать политическое убежище оскопленным армянам — евнухам гарема шаха и его ближайших приближенных. Естественно, это было совершенно неприемлемо для персов — отъезд высокопоставленных евнухов означал утечку информации самого интимного свойства [51].

И здесь, в очередной раз, трудно найти хороших и плохих. Всех можно понять: и христиан, крутящих у виска при виде гаремов и евнухов; и армян, злобно торжествующих в столице поверженного (и чуть не истребившего их самих) врага. И Грибоедова, который обязан сдерживать своих сотрудников, но в конце концов относится ко всему примерно так же, как и они сами.

Получается — все, кого включила в свой состав Российская империя, сами пытались строить империи разного масштаба. Почему им можно, а именно русским нельзя?!

ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ

Может быть, носители положительного идеала — это революционеры, борцы с царским самодержавием? Но чуть ли не первое требование революционного польского правительства — возвращение украинских земель, воссоздание Речи Посполитой. Восставшие ритуально почитают декабристов, звучит лозунг «За нашу и вашу свободу!»… Но требование–то каково: «Верните нам нашу империю»!

В 1846 году Краковское восстание не было поддержано крестьянством: большинство помещиков в Галиции были поляки, крестьяне в основном — русины (украинцы). Правительство Австрийской империи освободило крепостных, а поляки воспринимаются как жестокие угнетатели. Крестьяне совсем не хотят освобождения Галиции, независимого польского государства, — для них слишком очевидно, какова будет их собственная судьба в таком государстве.

Венгерские повстанцы 1848–1849 годов отчаянно воюют за свое национальное государство… Но они же воюют и против попыток самоопределения словаков, сербов и чехов. Славяне чаще всего не имеют ничего против Австрийской империи, а если и хотят отделения, то в виде создания своего, чешского или словацкого государства.

Временное правительство Венгрии во главе с журналистом Лайошом Кошутом объявляет австрийского императора низложенным как короля Венгрии и самовольно определяет границы будущего венгерского государства. Славяне вовсе не хотят жить в венгерском государстве! И тогда новорожденное венгерское правительство двигает войска и артиллерию. Деревни словаков и сербов разоряются и сжигаются дотла. Были случаи, когда людей расстреливали за незнание венгерского языка или отказ пропеть строки венгерского гимна.

Революционеры? Вроде бы да… Но это какие–то странные революционеры, — революционеры, которые разрушают одну империю, побольше, чтобы построить другую империю, поменьше.

Карл Маркс и Фридрих Энгельс — друзья венгерской революции! Но, с точки зрения К. Маркса, в Австрийской империи только немцы, венгры и поляки — носители исторического прогресса. «Миссия всех других крупных и мелких племен заключается… в том, чтобы погибнуть в революционной мировой буре. И потому они теперь контрреволюционны… Все эти маленькие тупо–упрямые национальности будут сброшены, устранены революцией с исторической дороги» [52; с. 10].

Вопли Карла Маркса о «славянской сволочи» и о чехах, которые «окажутся первыми жертвами угнетения со стороны революции», активно поддерживал и Ф. Энгельс. По мнению Энгельса, историческая миссия западных славян — «дело конченое». «Их завоевание совершилось в интересах цивилизации… Разве же это было преступление со стороны немцев и венгров, что они объединили в великой империи эти бессильные, расслабленные мелкие народишки и позволили им участвовать в историческом развитии, которое иначе оставалось бы им чуждым» [52, с. 13].

Одно хорошо: сказано коротко и ясно. Не всякий колош так разделал бы алеутов, как немецкий еврей Маркс — чехов и словаков.

ВО ВСЕХ ЦИВИЛИЗОВАННЫХ СТРАНАХ

Но, может быть, укор Российской империи исходит от «всех цивилизованных стран»?! Особенно от Франции и Англии? Ведь в этих странах Российскую империю обличают за реакционность, тупость, жестокость, склонность к насилию даже больше, чем в странах германского мира.

Но ведь и Англия, и Франция — это центры огромных империй! Есть, конечно, большая разница между империями этих стран и Российской. Эта разница состоит в том, что империи западных европейцев — заморские. Франция и Англия одновременно развиваются, как национальные государства. А где–то там, за морями, лежат страны дикие и заведомо некультурные; лежат там, где кончаются десять заповедей.

Нет, британцы вели себя вовсе не хуже, чем колоши, и не отвратительнее, чем набегающие на Грузию лезгины. Пожалуй, все–таки даже лучше. Все народы тогдашнего мира, между 1720 и 1917 годами, по психологии своей колонизаторы. Европейцы даже более приличные и более культурные разбойники, чем другие. Да и более масштабные. Империи Франции и Англии — это империи в мировом масштабе.

И с одной стороны жаль, что Российская империя в годы правления Николая I отдаляется от остальной Европы. Российская империя зря отбивается в сторону от европейцев — от этой шайки самых отпетых и самых опасных, самых культурных и самых умных международных разбойников… Ее как будто готовы принять при соблюдении некоторых правил приличия. Тем более жаль, что Российская империя, по всем показателям, вполне осознает себя частью Европы.

Но есть и некоторые сложности …

У населения Франции и Англии нет никакой связи с колониями и их народами. Исторически не было никаких контактов ни у французов с неграми в Африке, ни у британцев — с индусами. Чувство единства — на нуле.

А вместе с тем Майсур — далеко не горная Чечня, а Западная Африка — не Хива. Эти страны богаты, неимоверно богаты… И «цивилизованные» люди едут туда обогащаться… Получается не у всех, и не по причине невезения: такой уж контингент едет в тропики. Ост–Индская компания одно время запрещала продавать водку своим солдатам, так как в первые же три года службы половина солдат умирала не от пуль неприятеля — от пьянства.

Уцелевшие порой обогащались. Во время штурма Серингапатама некий солдат 74–го мадрасского батальона сорвал с трупа Типу Султана алмазные браслеты. В тот же день он продал их полковому врачу за 1500 рупий, а врач продал их за сумму, дававшую годовой доход в 2 тысячи фунтов стерлингов. Оба обогатились, хотя и в разной степени, из чего мораль: некоторых покойников обобрать бывает очень выгодно.

Впрочем, были и другие способы, надежнее, когда там еще убьешь Типу Султана. Скажем, полковник Вуд во время англо–мадрасской войны не отдавал своим солдатам выделенное продовольствие, а продавал его противнику.

Очень многие офицеры Ост–Индской компании годами не подавали сведений об убитых, получая их жалованье. Половина добычи в войнах, которые велись компанией, официально полагалась офицерам и лишь вторая половина — компании. Но служащие компании присваивали часть добычи и собираемых налогов, вымогали взятки и поборы в мелких княжествах и у купцов. Очень многие британские джентльмены в Индии мало отличались от «джентльменов удачи» — в том числе потому, что добивались там главным образом частного успеха, для себя лично. И частными методами.

Можно как угодно относиться к капитализму, но поведение более патриархальных русских колонизаторов как–то симпатичнее. В том числе и потому, что грабили они куда меньше. Успех для русского офицера означал в первую очередь заработать очки по службе, затем получить от своего официального руководства какие–то материальные блага — пенсию, землю, крепостных. И уже в последнюю очередь слово «преуспеть» означает награбить что–то самому для себя.

Поступок Бестужева–Марлинского, который убил адыгейца только для того, чтобы взять себе молитвенник, омерзителен. Но на фоне того, что творилось 14 августа 1799 года в Серингапатаме, Марлинского впору на божницу сажать. Ведь для британца «преуспеть в колониях» означало в первую очередь «награбить побольше».

Поведение колонизаторов было известно в метрополии. В респектабельной Англии не всегда подавали руку тем, кто возвращался из колоний. Даже видного строителя империи, знаменитого полководца Роберта Клайва, в 1773 году вызвали на парламентскую комиссию в палате общин [53, с. 38]. Обвиняли его в обмане компании, в ограблении собственных солдат, в присвоении огромных сумм. Комиссия оправдала Клайва, но что характерно — ни один российский генерал–губернатор или «туркестанский генерал» никогда не побывал под судом за такие же обвинения.

Хоть убейте — но сравнение в пользу России!

Что же касается жестокости …

Россияне воевали с людьми, с которыми были связаны не первое поколение. С теми, кого они хорошо знали. Все мусульмане, включая чечен и адыгейцев, были для русских татарами, что прекрасно видно у Льва Толстого. А татар знали и относились к ним безо всякой расовой или национальной враждебности. Много инородцев, в том числе и мусульман, служило в русской армии. Не известно ни одного восстания нерусских частей против Российской империи. Подчеркиваю — ни одного!

А вот восстание 1856 года так и называется — восстание сипаев. Сипай — это туземный солдат в Индии. Восстали те, кого британцы сами вооружили и обучили на свою голову. Восстали индусы, которых «однополчане» и «соратники» много лет обкрадывали, оскорбляли, унижали, поносили, презирали. Сипаи были зверски жестоки с британцами, в том числе с женщинами и детьми, — это факт. Но как назвать поведение британской армии и британского командования, когда давили слонами целые деревни, а пленных сипаев, сдавшихся под честное слово вице–короля, расстреляли из пушек.

Способ казни откровенно направлен на религиозное унижение индусов. «По индусским религиозным представлениям, душа умершего воплощается вновь и продолжает жить в другом образе. Главное условие бессмертия души — погребение тела в целостном виде (в том числе и сожжение его» [54, с. 76–78].

Картина Василия Васильевича Верещагина «Подавление индийского восстания англичанами» широко известна в России. Эта картина была выставлена в Лондоне в 1887 году и вызвала бешеный протест, газетные баталии, чуть ли не судебный процесс. Что характерно — никто не отрицал самого факта, отраженного в мрачной картине. Что еще характернее — не было и судебного процесса, были только угрозы процессом.

Даже странно: ну что бы стоило британцам, обидевшись, ответить в том же духе? Если у них самих не хватает фантазии, готов подсказать, каким образом британское общество и государство могли бы стукнуть Верещагина тем же самым и по тому же месту. Пусть бы, например, королевский двор заказал картину 8 х 5 метров — «Марлинский убивает старого муллу в Анапе» или «Казаки добивают раненых чеченцев после сражения на Валерике». Казаков изображать, естественно, с тупыми и пьяными рожами, а чеченцев — с благородными, мудрыми лицами. Эдакий соцреализм… Ну, пусть будет колониальный реализм.

Или вот превосходная, даже немного фривольная тема: картина 12 х 6 метров: «Черкешенка защищается от изнасилования русскими солдатами». Написать в рекордные темпы, хорошо оплатить, разрекламировать в газетах, выставить в Петербурге. Так им, проклятым русским конкурентам!

Но законопослушные, сверхцивилизованные британцы действовали иначе: картина В. В. Верещагина бесследно исчезла, и где находится подлинник, до сих пор неизвестно. Хорошо, что копий сделано было много, и картина осталась в числе известнейших полотен Верещагина. Право же, она того заслуживает.

Опасаюсь, что мой комментарий читатель может понять, как проявление пристрастия к «своей» империи или к «своей» колониальной армии. Что ж! Я не буду комментировать. Пусть комментирует сам читатель, и пусть он объяснит мне, неразумному, чему же должны были бы учиться русские у «цивилизованных» народов Европы. И что в поведении британцев должно стать укором для наших предков.