Проблема объективности историографии.

Историография во все века являлась особой социальной наукой, вход в которую сознательно ограничивался и позволялся только особенно надежным людям. Так в советское время на исторический факультет любого вуза можно было поступить только по рекомендации райкома ВЛКСМ, а то и районного комитета коммунистической партии. Ибо разобраться в современности было весьма сложно, а любая точка зрения на нее может быть опровергнута контрпримерами; что же касается прошлого, то оно должно было стать той базой, на которой воздвигается разумное и совершенно закономерно вытекающее из него будущее, вопреки многоликому и противоречивому настоящему. Прошлое становится маяком для разумного будущего, строить которое должен любой член данного общества.

Именно эта идеологическая составляющая – дать достойную данного народа картину его прошлого, и противоречит объективности данной науки. Всегда в богатом прошлом могут найтись факты, противоречащие «генеральной линии» настоящего. Например, советская историография ХХ века подчеркивала хаотическое развитие капиталистических стран, приведшее к депрессии 30-х годов, и планомерное развитие СССР за тот же период. О том, что ни одна пятилетка не была выполнена за пять лет в том объеме, в котором она была запланирована, знал только узкий круг особо доверенных лиц. Зато создавался миф о том, что пятилетки были выполнены досрочно, а лозунг предлагал выполнить каждую из них за 4 года. Возникает весьма сложный для историка философский вопрос, что именно в данном случае является истиной: желание правительства поднять трудовой энтузиазм масс путем искажения реальной картины настоящего, или реальная картина в экономике. К сожалению, историк подчас вынужден вставать на одну из крайних точек зрения. Если он состоит на службе у государства, он должен отражать государственную точку зрения и проводить в жизнь лозунги, направленные на повышение производительности труда; если же он является независимым экспертом, у него возникает соблазн впасть в другую крайность, и показывать постоянное отставание реальных достижений от запланированных. Каждый, однако, по личной жизни знает, что в одних случаях запланированное может неожиданно реализоваться раньше, чем намечалось, хотя такое бывает редко, а может реализоваться своевременно, к радости данного лица; но в некоторых случаях реализация затягивается, или откладывается до лучших времен, а иногда и не наступает вовсе. Но такова жизнь.

На наш взгляд, проблема тут в определенном смысле мнимая. Ибо известный зазор между желаемым и действительным существует всегда (равно как и денежная инфляция), и если он невелик, то в определенных ситуациях им можно и пренебречь. Если правительство за счет своего лукавства действительно добилось стойкого повышения производительности труда, оно свою задачу выполнило, и корить его за некоторое отставание по времени от задуманного смысла нет, хотя величину отставания историк вполне мог бы привести (для других периодов или других стран это отставание могло быть намного большим). С другой стороны, намеченные на XXIV съезде КПСС планы по построению материально-технической базы коммунистического общества не выполнялись ни в пятилетки, ни в семилетку, ни через 15, ни через 20 лет, и именно это дискредитировало сначала КПСС, затем всю коммунистическую идеологию, а далее привело к свертыванию всего советского общества. Иными словами, борьба Хрущева против культа личности Сталина обернулась борьбой против коммунистической идеологии в коммунистическом обществе, ликвидации того ствола, который давал живительные соки СССР, и когда он засох, то развалился и Советский Союз. Так что в плане развития экономики (но отнюдь не в других отношениях) правительство Сталина больше содействовало процветанию России (в рамках СССР), чем правительство «демократа» (а в действительности волюнтариста) Хрущева, развалившего идеологические рычаги воздействия на экономику (экономические рычаги коммунистическая система не принимала, а репрессивные отторгались подавляющим большинством населения). В результате стагнация экономики и разгул коррупции в России времен Брежнева были предопределены.