ПИРАТСКИЕ КЛАДЫ И СУДОВЫЕ СЕЙФЫ

Остров погибших кораблей

На одной из самых оживленных трасс Атлантики, на пути из Гамбурга в Нью-Йорк, в 250 километрах к востоку от канадского порта Галифакс корабли подстерегает опасная ловушка: огромная, скрытая обычно в густом тумане подводная скала длиной 320, шириной 120 километров. Неистовые буруны яростно бьются о ее вершину, которая выступает над водой и тянется на 40 километров в длину. Это «Graveyard of the Atlantic» («Кладбище кораблей Атлантики») – остров Сейбл.

Веками низкие песчаные дюны этого пустынного бесплодного острова с какой-то магической силой притягивали к себе корабли и не выпускали их из своего плена. Большинство потерпевших кораблекрушение тонули. Но еще трагичнее была участь тех, кому удавалось одолеть бушующие волны прибоя и доплыть до берега. Все, кто попадал на этот бесплодный остров, были обречены на голодную смерть.

Дважды в течение 1740 года безрассудно смелые капитаны, остановив корабль, добирались на гребных шлюпках до острова Сейбл и высаживались на берег. Они рассказали о том, что остров окружен плотным кольцом корабельных обломков; в его песчаных дюнах они обнаружили скелеты выброшенных на берег людей. После этого из Бостона отправили на остров Сейбл шхуну с крупным рогатым скотом, овцами, козами, свиньями и лошадьми. Несколько лет спустя это спасло тех, кому удалось выбраться на остров после аварии английского войскового транспортного судна. Но животные постепенно умирали от голода.

Через несколько лет на остров послали еще одну шхуну, на этот раз с кроликами, которые могли прокормиться травами, росшими на дюнах, дикорастущим горохом и ягодами, напоминавшими бруснику. Но над островом, казалось, нависло проклятье. Вскоре после этого здесь сел на мель бриг, и сотни изголодавшихся крыс заполонили дюны. За короткое время от кроликов не осталось и следа. Двадцать человек, спасшихся с затонувшего брига, провели жуткую неделю на острове, кишащем крысами, пока их не спасла счастливая случайность. После этого на остров доставили две тысячи кошек. С крысами кошки покончили, но для тех несчастных, у кого хватило сил дотащиться до острова, они оказались еще более страшными врагами, чем крысы. Тогда из Бостона прислали собак. Теперь остров можно было снова заселять кроликами.

В 1774 году несколько человек обратились к правительству с просьбой разрешить им обосноваться на острове Сейбл, чтобы помогать потерпевшим кораблекрушение. Им оказали широкую поддержку. И действительно, некоторое время почти ничего не было слышно о гибели судов. Но потом количество кораблекрушения вблизи острова Сейбл стало возрастать ужасающим образом. Во всех портовых кабачках от Галифакса до Нью-Йорка моряки рассказывали кошмарные истории о странных блуждающих огоньках, непонятных световых сигналах с острова Сейбл, которые отвлекали корабли от их курса и заманивали прямо в волны прибоя. Остров Сейбл превратился в остров привидений.

Но загадка вскоре разрешилась. Выяснилось, что на острове бесчинствует шайка береговых разбойников, посылающих ночью таинственные световые сигналы, чтобы завлекать корабли. Они нападали на отнесенных течением к берегу, обессиленных людей и убивали их. Банда создала разветвленную, изощренно продуманную организацию, в которую входили и прибрежные рыбаки. Последние поддерживали регулярное сообщение между материком и островом и занимались продажей награбленных вещей. Один из них своевременно предупредил бандитов о появлении карательной экспедиции, и она не нашла на острове ни одного человека; лишь в пещере было обнаружено сорок ящиков с награбленным добром.

Только в 1830 году власти Бостона занялись устройством государственной спасательной станции. В 1873 году на этом «заклятом острове» был установлен первый маяк. Маяки приходилось постоянно строить заново. Море их все время уничтожало. Из-за страшных штормов и разрушительных прибойных волн остров непрерывно уменьшается в размерах. Но от этого опасность кораблекрушения становится еще больше. Если остров Сейбл исчезнет в пучине, ни один маяк не поможет судам в туман и вьюгу избегать невидимых, скрытых бурными водоворотами песчаных отмелей. Это место по-прежнему останется заклятым.

Жертвы морских катастроф

В морях и океанах много таких коварных ловушек. Повсюду в океанских глубинах лежат останки тысяч судов, которые столетиями увлекали в пучину людей и грузы. Из века в век требовало море дани от гордых кораблей: под воду уходили великолепные парусники, фрегаты, бриги, военные корабли, роскошные пассажирские пароходы и наисовременнейшие грузовые транспорты. До сих пор их остовы покоятся на дне Атлантического и Тихого океанов, у берегов Европы, между островами Карибского моря, в Китайском море.

Подъем судов из воды представляет огромный интерес не только для кладоискателей и торговцев железным ломом, но также для историков и военно-морских специалистов, собирающих материалы для изучения развития судостроения, морских коммуникаций и заморской торговли. На поиски древних исторически ценных обломков кораблей отправляются служители науки со всех частей света. Следовательно, в этой книге нельзя не уделить внимания судоподъемным работам.

Ризберг в своей книге «В поисках подводных сокровищ» пишет: «Как удалось установить, за период с 1500 года до наших дней восьмая часть всей мировой добычи золота и серебра ушла ко дну вместе с погибшими кораблями. Если учесть к тому же стоимость других затонувших грузов, исчисляющуюся в миллионах долларов, то можно получить представление о том, какие несметные богатства скрыты под водой.

Ричардсон Гловер, бывший руководитель гидрографического ведомства военно-морского флота США, на основании достоверных статистических данных констатировал, что ежегодные средние потери мирового торгового флота составляют 2172 корабля. А ведь это потери всего за один год. Помножьте 2172 на 100, и вы буквально оцепенеете, узнав, какое огромное количество кораблей погибло за сто лет».

Удача Такера

Такер – страстный аквалангист. За пятнадцать лет он изучил все рифы вокруг Бермудских островов и извлек из воды весьма интересные находки. Около трехсот обломков кораблей всех веков удалось ему обнаружить вблизи берега, С одного старинного купеческого судна он поднял на поверхность шесть пушек, относящихся к XV веку; они служили для береговой обороны. Спустившись на судно вторично, Такер натолкнулся на что-то блестящее. Рассмотрев этот предмет при солнечном свете, он понял, что сделал ценную находку: это было золотое, усыпанное драгоценными камнями распятие.

Затонувшее судно лишило Такера покоя. Он проводил под водой по пять часов в день. Так продолжалось в течение десяти суток. После распятия он нашел пушку, на которой была выбита дата: «1561». Затем он обнаружил мелкие золотые вещи, двести серебряных монет и несколько произведений искусства.

Власти Бермудских островов разрешили ему оставить себе поднятые сокровища. Один американский антиквар сразу же предложил ему за них 25 000 долларов. Находки привлекли внимание и военных историков. Они интересовались старинным оружием, орудиями, заряжающимися с казенной части, и первыми гранатами, наполненными дымным порохом. Такер нашел также циркуль, которым капитан, по-видимому, измерял расстояния на своей карте, и гирьки, служившие судовому врачу для развешивания лекарств. Были найдены бронзовая ступка, пудреницы, сосуды для уксуса и растительного масла. Затем Такер обнаружил ритуальное копье, бытовавшее среди индейцев Центральной Америки, а также глиняную посуду, мушкеты, песочные часы и чернильницу. Извлекли на поверхность и золотой слиток. На нем было выгравировано: «Пинто». По всей вероятности, золото было доставлено с колумбийской реки Пинто. На испанской серебряной монете стояла дата: «1592». Разнородное вооружение позволяет сделать вывод, что это судно было пиратским. На бронзовой мортире выбиты слова «Petrus Van Den Cheim Me Fecit 1561». Петер Ван ден Гейм был знаменитым ремесленником из бельгийского города Мехелена. Он умер в том же 1561 году.

В ту пору многие английские и французские купцы, а также пираты сбывали свои товары в новых испанских владениях, и путь их проходил мимо Бермудских островов.

Каждый из этих затонувших кораблей – своего рода склад товаров, поэтому изучение их сулит много интересного и для историков.

Сокровища ускоков

В знаменитом венецианском морском архиве, который считается одним из лучших в мире хранилищ древних документов по морскому судоходству, с некоторых пор можно встретить посетителей особого рода, погруженных в изучение старинных фолиантов. Это молодые люди спортивного типа, иногда весьма деловые, которые решили во что бы то ни стало выяснить, где, когда и при каких обстоятельствах, а главное, с каким грузом на борту затонули в прошедшие столетия в Адриатическом море различные суда.

Они делают зарисовки, снимают копии с планов расположения погибших судов, уточняют названия населенных пунктов, так как многие из них изменились, и исчезают.

Вскоре они уже производят розыски на месте. Вооружившись подводными камерами, шноркелями и ластами, они поселяются где-нибудь на побережье Адриатики, например, в Задаре, Улцине или в какой-либо из югославских деревень и наводят справки у местных жителей: «Нет ли здесь какой-нибудь захудалой бухты? Где находится пиратский залив?»

За сведения они платят хорошо, не скупятся на расходы. А затем уходят под воду, фотографируют и обследуют морское дно. В один прекрасный день они обращаются за помощью к сведущим прибрежным жителям: «Мы точно знаем, что в районе острова Корнат в 1673 году затонули сокровища пиратского капитана Рамадана – далматинца, принявшего магометанскую веру. Мы предлагаем: все, что найдем, поделим между собой».

На первых порах еще удавалось заключать подобные сделки. Сейчас они преследуются по закону, так как мешают серьезной научно-исследовательской работе. Однако предприимчивость кладоискателей все же сыграла полезную роль: наука получила данные о погибших в водах Адриатики судах, которые унесли с собой в пучину ценные грузы.

У берегов полуострова Истрия, вблизи Ровиня, лежит на морском дне под толстым слоем песка богатый клад, который с давних пор будоражит фантазию молодых искателей приключений. О причинах гибели судов дают точные сведения бумаги венецианского морского архива.

В конце марта 1579 года в гавани этого приморского городка, который был в те времена укрепленной военно-морской базой Венеции, стояли несколько отечественных и турецких кораблей, нагруженных сказочными сокровищами: ларцами с ювелирными изделиями и произведениями искусства, предназначавшимися для влиятельных особ из далеких стран. В то время венецианцы торговали со всем миром. Турки тоже достигли вершины своего могущества, но Адриатическое море было им неподвластно. Его истинными хозяевами были ускоки – беглецы из захваченной турками Боснии, в большинстве случаев бывшие крепостные, которые с территории Далмации осуществляли нападения на турецких угнетателей. Поэтому венецианцы и турки заключили союз против ускоков. Бои были очень жестокие и велись с переменным успехом.

Однажды капитан венецианского судна приказал захватить ускокский корабль и обезглавить членов его команды. Ускоки в свою очередь не остались в долгу. Семнадцать кораблей, на борту которых находилось пятьсот ускоков, вооруженных с головы до ног, под командованием самого храброго их капитана Милоша Славича до наступления сумерек подошли к Ровиньской гавани. План нападения был разработан до мельчайших подробностей. Стремительно ринулись они к стоявшим на якоре торговым судам и с обнаженными шпагами ворвались на палубы. Несколько минут спустя большая часть неприятельских кораблей уже была в их руках. Если какой-нибудь из них оказывал сопротивление или команда, выбросив за борт груз, пыталась вырваться из окружения ускоков, те поджигали этот корабль.

На воде плавали обломки судов и ящики, а среди них барахтались люди. Перед рассветом ускоки на двадцати четырех перегруженных кораблях – семнадцати собственных и семи захваченных – покинули поле битвы. Половина ценного груза досталась ускокам, а вторая половина была в ту ночь выброшена за борт. С тех пор она покоится на дне моря.

В другой раз венецианско-турецкой флотилии удалось загнать несколько ускокских кораблей в бухту на западном побережье далматинского острова Ист. С наступлением ночи нападающие соорудили у входа в бухту заграждение, через которое не мог проскользнуть незамеченным ни один пловец, и стали дожидаться рассвета, чтобы утром истребить ускоков всех до единого.

На заре венецианские корабли обрушили на скалистый берег орудийный огонь. После основательной артиллерийской подготовки они направили свои корабли в бухту, чтобы высадиться на берег. Но ускокские корабли бесследно исчезли. На берегу из-за камней виднелись длинные ружья и шапки ускоков. Однако никто не стрелял. Обычно ускоки действовали иначе! Не встречая сопротивления, команды нападающих начали высадку на берег. Но там их ожидал неприятный сюрприз. Повсюду на остроконечные камни были нахлобучены шапки, а в некоторых местах торчали сухие жерди, которые издали можно было принять за ружья. Ускоков же и след простыл!

На камнях лежали расплющенные куски говядины. Ускоки прибегли к хитрости. Свои корабли и часть добычи они протащили через узкий в этом месте остров по подстилке из кусков свежего мяса. На другой стороне они снова сели на свои корабли и спокойно отплыли. Часть ценного груза – трофеи, добытые во время налетов на венецианские и турецкие корабли, – они вынуждены были бросить в море. Эти сокровища по сей день покоятся на дне бухты.

Бывали времена, когда торговые суда богатых венецианских купцов отваживались выходить в открытое море лишь целыми караванами под вооруженной охраной. Их турецким соседям жилось не намного лучше. Ибо море было во власти ускоков. Хотя Венеция и Турция и предпринимали совместные действия, их противникам, однако, всегда удавалось ловко ускользнуть от них. Иногда они скрывались в гавани Дубровника, пережидая там опасность. Жители этого города на берегу Адриатики охотно помогали ускокам, так как хотели повредить конкурентам, а ускоки за эти услуги щадили их на море.

Улук Алуйя, легендарный предводитель ускоков, и четыреста человек команды его кораблей отыскали для себя убежище на богатом бухтами южном побережье Адриатического моря – маленький глухой городок Улцинь. Здесь они возвели укрепления, сторожевые башни, орудийные площадки и гавань.

Но ничто не вечно под луной! Вскоре турки переняли тактику противника. В маленьких, легких и быстрых лодках они охотились за ускоками Улциня. В конце концов, турецкий султан Сулейман-паша принял решение отправиться в «логово льва» и совершить налет на «разбойничье гнездо».

В один прекрасный день отлично вооруженные суда Сулеймана с вышколенной командой на борту появились в Адриатическом море. Все шло по заранее намеченному плану в соответствии с проведенными учениями. Под чужим флагом корабли султана проникли в гавань, введя в заблуждение караул.

Когда ускоки подняли тревогу, было уже поздно. Оправившись от первого удара, они быстро сосредоточились и открыли огонь. Был момент, когда казалось, что турецкий флот вынужден будет отступить. Но затем

туркам удалось поджечь несколько судов противника, и пламя охватило всю флотилию. Вместе с горящими кораблями исчезли под водой и богатые сокровища. Как утверждают рыбаки, обломки этих судов лежат там по сей день, и мешают судам становиться на якорь.

В прошлом было предпринято немало попыток извлечь сокровища со дна моря, но все они кончались ничем из-за отсутствия необходимых технических средств.

Ямайский ром и распятия

Двести лет было бутылке рома, которую в 1959 году выловил один мексиканец у кораллового рифа в трех морских милях от побережья Юкатана. Когда он спустя некоторое время, войдя во вкус, отправился туда же за новыми бутылками, он наткнулся на обломки торгового судна, затонувшего, по-видимому, в середине XVIII века.

Установить дату позволили золотые часы, торчавшие из ила рядом с десятком бутылок рома. «Wm. Webster-Exchange Alley, London 1738» – такова была марка изготовителя, выгравированная на обратной стороне крышки. Внутри сохранился даже клочок газеты, на котором еще можно было прочесть заметку о венгерском бароне, генерале Зекендорфе, сражавшемся в том же 1738 году против турок. На другой стороне лондонская аптека рекламировала средства от подагры и ревматизма.

О находке вскоре заговорили. Через несколько месяцев приступила к работе мексиканская подводная экспедиция, оснащенная новейшей аппаратурой, катерами и подъемниками. Водолазы извлекли на поверхность весь груз, который находился в трюме.

Они нашли большое количество английских сервизов, пятьсот упакованных, предназначенных для продажи ножевых черенков и столько же посеребренных ложек, оловянные тарелки, а также тысячи медных гвоздей, пуговиц и пряжек. Грузоотправителем была фирма «Джемс Коссак». Кроме того, на борту имелся еще один вид груза, весьма странный для судна протестантской Англии! В нескольких ящиках были уложены шесть тысяч маленьких распятий и медалей с изображениями лилий – герба Бурбонов, который выдавал их французское происхождение.

Часть груза ныряльщики сначала приняли за книги. При более подробном рассмотрении выяснилось, что это пачки иголок, по тысяче штук в каждой. Их изготовляли в Ахене в мастерской немецкого ремесленника Иоханнеса Эссера. От самого судна, которое везло эти товары в одно из испанских владений, уцелело немного. Соленая вода разрушила его почти целиком. Неизвестным осталось его название, неизвестна и судьба его экипажа. Тем не менее, эта находка имеет важное значение для истории развития заокеанской торговли на заре капитализма.

В поисках затонувшего трона

Склонившись над письменным столом, сидит в своей брюссельской конторе мосьё де Баке и задумчиво рассматривает старинный отсыревший эстамп. На нем изображено гибнущее судно. Ниже – название и дата: «”Гровенор” 1782».

«Гровенор»?

Но бельгийского коммерсанта интересует отнюдь не история. Не его дело проливать свет на загадочное прошлое и разрешать неясные вопросы. В этом он ничего не смыслит, зато хорошо разбирается в делах. Колоссальную выгоду сулит ему операция по подъему судна, если удастся извлечь из воды нечто более ценное, нежели железный лом.

На письменном столе рядом с гравюрой лежат документы, принадлежавшие недавно умершему морскому капитану: карандашный набросок залива с точными данными о местоположении погибшего судна и письмо с обстоятельным описанием его груза.

Мосьё де Баке внимательно изучает письмо. 1450 слитков серебра, 720 слитков золота, огромное количество золотых монет и слоновой кости, десять ящиков с алмазами и другими драгоценными камнями. Ради этого стоит потрудиться! Но это еще не все. В трюме «Гровенора» было нечто такое, что «должно ошеломить всю Англию». Так писал в Лондон незадолго до выхода в последний рейс капитан Коксон, командир фрегата «Гровенор», принадлежавшего Ост-Индской компании.

Середина июня 1782 года.

Из гавани Коломбо выходит, взяв курс к мысу Доброй Надежды, самый быстроходный грузовой парусник Ост-Индской компании. На борту кроме экипажа находятся пассажиры – их немного, но все это важные лица: крупные правительственные чиновники и достигшие высоких званий офицеры колониальных войск, возвращающиеся со своими семьями на родину после длительной службы в Индии, – всего сто пятьдесят человек.

Плавание проходило спокойно. Но четвертого августа поднялась буря. До африканского побережья, как высчитал по карте капитан, оставалось сто миль. Но что это? Неожиданно угрожающе близко послышался шум прибоя. События разворачивались стремительно. Внезапно из водоворота вынырнули подводные рифы. Прежде чем капитан успел отдать приказ о повороте, корпус корабля затрещал, стиснутый между рифами. Гигантские валы срывали мачты и паруса, увлекали за собой людей, выбрасывая их на чужой берег.

Только 135 человек уцелели после катастрофы. Но это еще не значило, что они спаслись. Пешком пытались они добраться до какого-нибудь европейского поселка – без оружия, без одежды, без пищи. Тех, кто был не в силах идти дальше, бросали. Так через 177 дней доплелись до голландского форта четыре совершенно обессилевших одичавших матроса – единственные оставшиеся в живых.

Вскоре весь мир узнал о трагической гибели «Гровенора» и его драгоценного груза. Британское правительство немедленно отправило спасательную экспедицию из четырехсот человек. Но уже нечего было спасать, и некому было помогать. У берега обнаружили лишь несколько обломков корабля, изорванную в клочья одежду, пустой ящик и разбросанные монеты. И больше ничего. Люди почти все погибли. А груз ушел ко дну и по-прежнему лежал в трюме корабля, сдавленного рифами: ящики с золотом и драгоценными камнями, а также легендарный трон, прибытия которого тщетно ожидал британский двор. «Два павлина с распущенными хвостами, сделанные из чистого золота, украшают спинку трона, на котором некогда восседали Великие Моголы Индии. Золотые ножки трона отделаны жемчугом и сверкающими драгоценными камнями огромных размеров и ослепительной красоты. Двенадцать колонн поддерживают балдахин, золотая ткань которого сплошь унизана великолепными драгоценностями», – так столетием ранее описал этот трон один французский ювелир, видевший его в Диван-и-Аме – роскошнейшем из храмов Дели.

Весть о затонувших сокровищах очень скоро привлекла внимание кладоискателей, авантюристов и пиратов. Через пять лет после катастрофы в бухте, расположенной на восточно-африканском побережье, в двухстах милях от порта Дурбан, которая на официальных картах именуется теперь заливом Гровенора, появились первые охотники за подводными кладами. Они ничего не нашли и были вынуждены вернуться назад. Больше повезло восемнадцать лет спустя двум шотландцам, которым удалось извлечь с обломков судна две тысячи золотых монет.

В 1842 году поисками клада занялось само британское Адмиралтейство. Десять месяцев малайские ныряльщики под руководством опытных специалистов пытались подобраться к судну сквозь трехметровый слой песка. Но из этого ничего не вышло, работы пришлось прекратить ввиду их бесперспективности.

В 1905 году несколько предпринимателей основали в Иоганнесбурге «Синдикат по розыскам „Гровенора”» и выпустили акции, раскупавшиеся нарасхват. Новые технические средства давали пайщикам надежду, что Синдикату повезет больше, чем его предшественникам. При помощи землечерпалки прорыли желоб, чтобы по нему вытащить на сушу обломки корабля. Но руководители работ не учли деятельности морских волн, которые засыпали желоб все новыми и новыми горами песка. Вскоре после окончания первой мировой войны в Иоганнесбурге была сделана еще одна попытка. На этот раз с берега прорыли туннель, для того чтобы проникнуть к судну снизу. Это удалось. Минеры уже собирались применить специальный бур, чтобы взломать корабельный борт из крепкого тикового дерева, как вдруг прозвучал сигнал отбоя. Банки отказали в дальнейшем кредите, и не шли ни на какие уступки.

Еще два раза делались попытки овладеть кладом. В 1935 году голландский консорциум решил блокировать залив Гровенора насыпной дамбой, а потом выкачать из него воду. В бухту сбросили крупные обломки горных пород, но дамбы не получилось. Не понадобились и насосы.

Мосьё де Баке хорошо осведомлен обо всех этих попытках. Судно все еще лежит на том же месте, где затонуло. Глубина достигает здесь 13 метров, затем следует 27-метровый слой песка. Все труднее становится добраться до груза. Но все совершенствуется при этом судоподъемная техника. При помощи самых мощных современных насосов бельгиец намеревается отсосать через прорытый туннель слой песка, покрывающий корпус корабля.

Время покажет, улыбнется ли счастье мосьё де Баке, удастся ли ему поднять на поверхность трон Великих Моголов или его постигнет судьба всех тех, чьи надежды потерпели крушение в рифах залива Гровенора.

Уникальный атлас

«Сокровища доступны каждому». Этими словами встречает посетителей рекламный плакат в вестибюле фешенебельного парижского дома, в котором находится международный клуб подводных кладоискателей. Он учрежден после второй мировой войны. Члены его рыскают по всем морям. Они черпают сведения из сообщений современников, судовых журналов, писем, исторических документов, из которых явствует, где и когда видели погибшее судно в последний раз.

Используются и уточняются также сведения об останках судов, прибитых течением к какому-либо берегу, рассказы потерпевших кораблекрушение, «бутылочная почта» и другие источники. На первом месте стоит британский корабль «Лютин», затонувший в 1799 году у островов Фрисландии во время англо-голландской войны. Золотые слитки, находящиеся на его борту, оцениваются примерно в 50 миллионов долларов.

Существует атлас, единственный в своем роде, не похожий ни на какой другой. Ни одна географическая карта не в состоянии так взбудоражить фантазию, как этот атлас. Ведь каждая точка на нем – это драма, приключение, роман.

Этот атлас составил американец Фердинанд Кофман. Нужные сведения он брал из архивов и записок пиратов и авантюристов всех времен. Пять тысяч пунктов – предполагаемых мест гибели судов – нанес Кофман на свои карты, три тысячи из них в районе Карибского моря, заливов и островов вдоль восточного побережья Латинской Америки. Там, как известно, ходили суда испанского Серебряного флота, которые принимали на борт ценные грузы во всех портовых городах Нового Света и по пути в Испанию бросали якорь в Пуэрто-Плата, «Серебряной гавани» Гаити. Именно здесь особенно бесчинствовали пиратские корабли с черными флагами на мачтах. Но самым притягательным местом для американских спекулянтов являются воды, омывающие Флориду, где, по слухам, затонули некогда тридцать пять груженных золотом судов. Они лежат в 450 километрах от берега на глубине всего 30 метров.

У берегов Флориды покоятся также тридцать галер, которые в 1683 году попали в шторм на пути в Испанию. Одному англичанину удалось поднять с них золото на сумму 2 миллиона долларов. Владельцу гостиницы в Лейкленде посчастливилось в 1953 году найти 700 тысяч золотых долларов на судне, затонувшем в 1830 году вблизи Флориды. Джон Прайс, один из самых удачливых американских кладоискателей, умалчивает о размерах своей добычи. Он располагает огромным штатом помощников и превосходной новейшей техникой. Его труды явно, не напрасны: об этом свидетельствует тот факт, что число его земельных участков в городах Флориды увеличивается из года в год.

Искатели приключений тоже не прочь попытать счастья. Тысячами устремляются они в надежде найти что-либо к мысу у Ки-Уэста, вблизи которого в 1520 год затонула галера «Санта-Роза». На этом корабле – согласно старинным преданиям – находились сокровища, посланные ацтеками Кортесу как выкуп за освобождение их вождя Монтесумы. «Санта-Роза» лежит на глубине 70 метров и покрыта кораллами. В 1946 году галеру пытались поднять, но из этого ничего не получилось.

Другие кладоискатели обшаривают бухты, гроты и пещеры на острове Гаити. С крутого берега можно увидеть там в воде множество кораблей, иногда даже лежащих один на другом. Почти все они обросли кораллами.

Однако американцы ищут погибшие корабли не только у берегов Флориды и в Карибском море, но и в пяти Великих озерах. Официальный указатель 1871 года насчитывает более тысячи судов, затонувших между озерами Онтарио и Мичиган. А за последние годы прошлого века к ним добавились еще тысячи других. Виноваты в этом бесчисленные островки и мели.

На дне озера Эри лежит на глубине шестидесяти метров затонувшее в 1863 году судно «Сити оф Детройт» с грузом золота и цинка, на дне озера Гудрон – судно с 350 тоннами меди. У Кливленда обнаружен танкер; он лежит там вот уже несколько десятилетий. На борту его хранятся четыре тысячи тонн нефти. Танкер не решаются поднять из опасения, что нефть разольется по всей поверхности озера.

Стальной гроб лорда Китченера

Начало лета 1916 года, ночь. Погасив огни, идет на огромной скорости британский крейсер «Хэмпшир» и внезапно наскакивает на минное заграждение, по шифрованной радиограмме, установленное немецкой подлодкой в шхерах Марвик Хид и Норт Шоул. Ценный груз везет этот приземистый, закованный в сталь корабль: «Железного маршала» Великобритании, триумфатора англо-бурской войны лорда Китченера. На этот раз лорд Китченер отправился в путь с секретной политической миссией.

Русскому царю нужна твердая опора. И много денег. Царь надеется, что это поможет ему задушить надвигающуюся революцию. Десять миллионов золотых фунтов находится на борту «Хэмпшира», часть в слитках, часть в только что отчеканенных монетах. Стремительно несется военный корабль сквозь звездную ночь. Фарватер не заминирован – так гласят все радиограммы. Уверенность в безопасности настолько велика, что командование отправляет обратно на родину торпедный катер, который шел впереди крейсера в целях разведки.

Внезапно страшный взрыв потрясает корабль. Его левый борт прорезан по всей длине. Судно с невероятной быстротой уходит под воду. Великобритания лишилась одного из своих выдающихся умов и десяти миллионов золотых фунтов – в мире стало одной сенсацией больше.

Прошло семнадцать лет. Над затонувшим крейсером бросает якорь, оборудованный по последнему слову техники тральщик – спасательное судно «К. С. Р.». Трое всемирно известных водолазов работают на этом судне: два американца, Котни и Мэнсфилд, и австралиец Костелло. А также два немца: бывший морской офицер Вейсфельдт и превосходный ныряльщик Брандт.

Чарлз Котни в прошлом техник-машиностроитель. С годами он стал искусным механиком. Банки, кладовые которых были защищены сложнейшими предохранительными устройствами, обращались к Котни, если по какой-либо случайности выходили из строя замки несгораемых шкафов. Когда международный Синдикат предпринял экспедицию по подъему «Хэмпшира», Котни предложили принять в ней участие.

Еще одна трагедия

Двадцать дней Котни и лучшие глубоководные водолазы того времени борются с непокорной морской стихией. Их окружают страшные призраки. На боевых постах застыли скелеты. На голых черепах все еще держатся наушники.

«Было очень трудно вскрыть сейф, – рассказывал позднее Котни. – Мне приходилось быть крайне осторожным, чтобы случайно не нажать кнопку какого-нибудь потайного замка. Кроме того, у таких замков часто бывают предохранительные устройства, которые могли бы сыграть со мной злую шутку. Однако мне удалось благополучно открыть сейф и вынуть тайник, в котором, как я позднее установил, находилось около 60 000 долларов золотом».

Котни продолжает: «До 24 апреля мы несколько раз производили взрывы, чтобы устранить мешавшие нам корабельные части. Наконец наступил день, когда мы могли праздновать победу после столь тяжелой работы, В бронированной кладовой лежало 10 миллионов фунтов золотом, ожидавшие, когда их поднимут на поверхность.

Карабкаясь по развалинам, мы достигли трюма, где хранились сейфы, и Костелло с Мэнсфилдом приступили к работе. Они буравили отверстия в тех местах, которые я им указывал, чтобы подобраться к замкам. Вдруг я почувствовал что-то неладное. Вокруг все потемнело. Свет ручной лампы тоже слабел, и мне показалось, что дышать становится труднее. Связь с поверхностью внезапно прекратилась. Меня охватил безумный страх перед надвигающейся тьмой, перед непроницаемой тьмой, подобной могильному мраку.

«Немедленный подъем! Мы попали в глубинное течение!» – в отчаянии закричал я. Но ответа не последовало. Ни сигнала, ни знака, что там, наверху, услышали мой «SOS». Я не мог ничего сделать с кабелем: ток не поступал.

Через секунду я сделал еще одно открытие, смертельно испугавшее меня. Когда я беспомощно висел на тросе, надеясь на спасение и взывая к богу, с правого бока лопнул мой водолазный костюм. С огромной силой меня отшвырнуло к каюте «Хэмпшира». Я понял, что еще несколько мгновений – и я погибну здесь, в глубине моря, под давлением 400 фунтов на квадратный дюйм. Я начал задыхаться, в легкие поступало все меньше воздуха».

Когда поток ила отбросил Котни к стене каюты, хрустнуло запястье его левой руки. Он с трудом доползает до своих товарищей. Мэнсфилд и Костелло едва держатся на ногах, они почти без сознания. Наконец снова появляется ток, и налаживается связь с поверхностью. Собрав остатки сил, сам в полуобморочном состоянии, Котни подтаскивает своих товарищей к подъемнику. Последним лебедка поднимает его.

Когда с Котни сняли шлем, он рухнул на палубу рядом с Костелло. Костелло лежит с продавленной грудной клеткой. Мэнсфилд харкает кровью. В Берлине он вскоре умирает от ран. Невдалеке корчится от боли Вейсфельдт, у него сломан позвоночник. Брандт лежит лицом вниз – он мертв.

Глубоководные роботы

Итак, одна из самых мрачных глав британской военно-морской хроники окончилась трагически. Но сейчас уже работают над созданием глубоководных роботов, с помощью которых будет сделана еще одна попытка вскрыть стальной гроб лорда Китченера. С помощью этих чудовищ британские ВМС надеются проникнуть и на затонувший «Титаник», который лежит на глубине примерно 4600 метров.

В роковую ночь 14 апреля 1912 года, незадолго до полуночи в районе Ньюфаундлендской отмели «Титаник» был вспорот гигантским девяностометровым айсбергом и через два с половиной часа погрузился в морскую пучину, увлекая за собой девятьсот пассажиров. Кроме значительных золотых запасов, в сейфах этого роскошного лайнера хранились драгоценности нескольких мультимиллионеров, а также шкатулки с великолепными голландскими бриллиантами стоимостью в 100 тысяч английских фунтов.

Ради этих богатств и задуманы длительные и сложные спасательные работы. Невыполнимая затея – таково заключение международных специалистов, сделанное на основе изучения грандиозного проекта. Они ссылаются на то, что максимальная глубина погружения для водолаза составляет 200 метров; кроме того, английским водолазам понадобилось семь лет для извлечения 5 миллионов золотых фунтов с судна «Лаурентик», потопленного немецкой подлодкой в 1917 году у побережья Ирландии. В опровержение этого мнения, многие оптимистически настроенные инженеры-глубоководники опираются на тот довод, что с середины пятидесятых годов конструирование подводных роботов достигло невероятных успехов и что новейшие прожекторы способны озарить ярким дневным светом вечный мрак морских глубин, сквозь которые тяжелой поступью будут двигаться со своими автоматическими грейферами,

цангами, пилами и резаками всемогущие роботы. Но все еще раздаются голоса, предостерегающие от проведения крайне опасных подготовительных работ, связанных с безрассудным риском. Заключительный акт трагедии «Титаника» не должен, как это случилось при подъеме «Хэмпшира», окончиться катастрофой.

„Андреи Дориа” гибнет в тумане

Пристально всматривается капитан Каламаи с командирского мостика в густой туман, окутывающий роскошный итальянский лайнер «Андреа Дориа». Видимость составляет всего четверть мили.

Согласно Международным Правилам, «Андреа Дориа» должен немедленно лечь в дрейф. Но расписание обязывает. К тому же в Нью-Йоркской гавани ранним утром 26 июля 1956 года прибытия судна будут ожидать 250 специально нанятых портовых грузчиков. С этого момента им полагается 2,5 доллара в час, независимо от того, когда прибудет корабль. Поэтому капитан Каламаи поступает так, как поступают в подобных обстоятельствах все капитаны: он лишь слегка уменьшает огромную скорость в 23,8 узла до 21,8.

Около 23 часов на экране радиолокатора «Андреа Дориа» появляется пятно, которое быстро приближается. По радио капитан Каламаи узнает, что это шведский пассажирский корабль «Стокгольм». Радиометрист определяет курс встречного судна весьма приблизительно, не производя точных измерений. Измерительный инструмент по-прежнему лежит на своем обычном месте – в верхнем выдвижном ящике прокладочного стола.

Радиолокатор показывает, что «Стокгольм» приближается с правого борта. Но в действительности оба океанских гиганта сближаются по левому борту, как и показывает радиолокатор «Стокгольма». Суда, совершая резкие повороты, пытаются избежать столкновения. Слишком поздно! Оба роскошных лайнера идут прямо друг на друга. Приказ Каламаи: «Tutto sinistra»* (Лево на борт! (Итал.))окончательно решает судьбу «Андреа Дориа». С ужасным скрежетом «Стокгольм» вонзается носом в борт «Андреа Дориа» как раз в том месте, где находятся каюты пассажиров. Спящие раздавлены, танцующие пары в дансинге отброшены к стенам. Со всех концов корабли слышатся крики о помощи. Через несколько минут крен корабля достигает 45°.

Сигналы бедствия

В 23 часа 22 минуты по местному времени из всех громкоговорителей американского поста береговой охраны на острове Лонг-Айленд несется: «SOS! SOS!»

С молниеносной быстротой передается сигнал бедствия в Центральный пост береговой охраны Манхэтена. В спасательные операции включаются все службы береговой охраны от Нью-Йорка до Портленда. Девять судов охраны спешат к месту катастрофы. Туда же отправляются военно-морские подразделения, в том числе авианосец «Тарава».

В 4 часа 20 минут транспортное судно сообщает: «Все пассажиры спасены. Наша помощь больше не нужна. Возвращаемся в порт». Еще никто не знает, что пятьдесят пассажиров нашли свою могилу в водах Атлантики. Капитан Каламаи, инженер-механик и несколько членов экипажа пытаются при помощи насосов удержать судно на плаву. Но вода беспрерывно поднимается. Капитан Каламаи Последним покидает свой корабль. И тогда катер сообщает береговой охране: «Корабль идет ко дну. Видна только корма. «Андреа Дориа» затонул в 15 ч. 09 м.»

Представитель пароходной компании, прибывший несколькими минутами позже, видит лишь воздушные пузыри в том месте, где погиб один из самых современных пассажирских лайнеров водоизмещением 29000 тонн – национальная гордость Италии.

Снимки затонувшего корабля

Вопрос о том, кто виновен в случившемся, не разрешен и до сих пор. Всплывают все новые загадочные обстоятельства, затягивающие судебные дебаты вокруг самой крупной после гибели «Титаника» морской катастрофы.

Проекты подъема океанского гиганта отвергаются один за другим: он лежит на дне Атлантического океана, на якобы недосягаемой глубине. Но существуют снимки «Андреа Дориа» в его песчаной могиле. На следующий день после катастрофы фотографы-любители сняли погибший лайнер. Кроме того, была предпринята экспедиция к могиле «Андреа Дориа». В водолазную команду входили: журналист Кеннет Мак-Лейш, Питер Гимбл и три опытных водолаза. В октябре 1956 года Мак-Лейш опубликовал репортаж.

«Поиски “Андреа Дориа”»

Сегодня, впервые за неделю водолаз мог бы бросить вызов подводной стихии. Он рискнул бы проделать путь к затонувшему «Андреа Дориа». Он мог бы это сделать, если бы знал, где покоится судно.

Водолазы взбираются на капитанский мостик, чтобы высмотреть желтую нефтяную бочку, которую установила береговая охрана в день кораблекрушения. Мы смотрим на воду, подготавливаем наше снаряжение и опять смотрим.

По водной поверхности можно судить, что погибший корабль где-то недалеко: блестящие маслянистые пятна плавают по воде; куски дерева и всякий хлам соблазняют нас совершать бесполезные экскурсии. Голубая акула, привлеченная обломками, разрезает своими плавниками морскую гладь, а большой горбатый кит проплывает прямо под нашим судном. Но нигде не видно желтого буя. Мы разыскивали его шесть часов подряд. Когда стемнело, нам пришлось вернуться. «Буй, наверное, угнало, – решил штурман с плавучего маяка «Нантакет». – Если бы он был на месте, мы нашли бы его».

Нефть указывает путь

На следующий день мы продолжили розыски с воздуха. Самолет доставил нас к тому месту, где поставила веху береговая охрана. Ничего! Но чуть-чуть дальше с высоты в тысячу футов мы заметили на поверхности моря нечто необычное: большую спираль, диаметром в полмили, которая заканчивалась широкой полосой, уходившей к горизонту. Это была нефть. Но, что было гораздо важнее, нефть текла из одного неподвижного источника.

Обычно нефть на поверхности воды расплывается в продолговатое пятно и уносится приливо-отливным течением. Но нефть из неподвижного источника образует изогнутую петлю поперек течения. Конец спиралеобразного нефтяного следа всегда указывает, что источник находится под ним.

Когда наш самолет спустился ниже, мы, вооружившись полевыми биноклями, увидели маслянистые пузыри. Они вяло пробивались сквозь водную поверхность, расползались овальными пятнами, а затем сливались в тягучий поток, который, образуя извилистую линию, уносился отливом.

К погружению готовы!

Понадобилось два дня, чтобы с помощью электронных приборов точно определить координаты погибшего корабля. Наконец искомое место было обозначено и мы стали готовиться к погружению.

Когда наше судно приблизилось к цели, водолазы надели защитную одежду и посыпали тальком гидрокостюмы, чтобы легче было их натянуть. У каждого наготове пояс с грузом, нож, глубиномер, компас, маска, ласты и часы. Проверяют давление в баллонах сжатого воздуха.

Дилл достает план «Андреа Дориа», водолазы обступают его.

«Мы могли бы проникнуть через эти люки, – говорит Дилл, – а затем по этому коридору подплыть к дверям салона. Если сумеем их открыть, мы с Карлом войдем и сделаем снимки. Но для этого нужно опуститься на глубину двухсот футов. Нам нужно обдумать, каким путем возвращаться».

«Думайте сейчас! – приказывает командир доктор Джеймс Штарк, превосходный специалист по глубоководным погружениям. – Ваше пребывание под водой продлится не более пятнадцати минут!»

Закончив все приготовления, Дилл ждет сигнала. Затем он с тремя водолазами навзничь прыгает в воду. Он всплывает, соединяется со своими товарищами, и они, пробиваясь сквозь сильное течение, направляются к поплавку, который держится на лине. Это тонкий трос, который был сброшен вместе с якорем с нашего судна, после того как установили местонахождение «Андреа Дориа». По этому линю Дилл спускается к останкам затонувшего лайнера.

Призрак затонувшего города

По линю водолаз плывет к ныряльщикам, которые ждут его в глубине. Ныряльщик, ожидающий остальных у нижнего конца троса, подает сигнал: «Все в порядке». Каждый из водолазов шлет ему ответный сигнал. Затем вся процессия быстро движется к кораблю. Судя по часам, через 45 секунд Дилл будет внизу. Его глаза начинают различать неясные очертания огромного белого лайнера. Он отпускает линь, подплывает к пароходу и дотрагивается до него рукой. На ощупь он определяет, что держится за гладкий лакированный релинг. Деревянные панели, свежая краска, покрывающая металл, парусиновый тент на крепкой привязи – все эти детали ясно и отчетливо встают перед глазами взволнованного аквалангиста. Ныряльщик окидывает взглядом корабль. Некогда прекрасный лайнер просматривается на шестьдесят футов вправо и влево, затем очертания его постепенно расплываются и, наконец, совсем исчезают в голубовато-зеленой дымке.

Погибший корабль кажется настоящим гигантом, он больше похож на город, чем на пароход. Его угрюмая неподвижность отталкивает и одновременно влечет к себе, его безграничное одиночество заставляет сжиматься сердце. Крышки люков и двери гладкие, они нисколько не повреждены, медь на них блестит, и все же они мрачны и безжизненны. За ними в ярком свете водолазных фонарей покачиваются в неестественном положении занавески, матрацы и элегантная мебель.

Водолазы работают по двое: один делает съемки, второй страхует его и держит прожектор. Первая пара входит в темное помещение. Вода в нем мутная – возможно, ее взбаламутили ласты ныряльщиков, поднявшие органические отложения, которые уже начали затягивать поверхность всех предметов. Когда аквалангисты вошли в каюту, легкая мебель поплыла к двери, а более тяжелые вещи отнесло к задней стене. Везде царит беспорядок, но следы разрушения ничтожны.

Водолазы проникли к шахте лифта. Их глубиномеры показывают 200 футов. Это предел для погружения с аквалангом. Они заглядывают в шахту. Оглушительный грохот, подобный взрыву глубинной бомбы, сотрясает корабль – быть может, это рухнули переборки одной из запертых кают.

Вторая пара пробирается вдоль шлюпочной палубы; там вокруг люков играют маленькие рыбки, а в спасательной шлюпке лежит крохотная акула. Водолазы плывут к штурманской рубке. Чтобы попасть в нее, им приходится оттащить кабель аварийного освещения, преграждающий вход.

Вода в штурманской рубке побурела и стала мутной. Но человеческий глаз еще может различить машинные телеграфы и разные приборы, на которые падает тусклый свет.

Дилл продолжает свой путь один. Он плывет вдоль стеклянной стены бара, находящегося возле плавательного бассейна. Он старательно разыскивает дверь и, не найдя ее, возвращается к своим.

Остальные ныряльщики побывали тем временем на застекленной прогулочной палубе. Там, где некогда гуляли пассажиры, теперь плавают водолазы. На больших окнах все еще висят занавески. Все еще аккуратно сложен багаж. И обувь, много обуви, разбросанной по коридору. В двери торчит связка ключей.

Еще не выцвели краски

После возвращения водолазы, растянувшись на койках в уютной теплой каюте, пытаются систематизировать свои впечатления. По сведениям, которые каждый из них собрал на протяжении пятнадцатиминутного пребывания на глубине, они воссоздают общий вид корабля и его положение на морском грунте.

Ни один из ныряльщиков не видел корпус судна целиком. Тем не менее, удалось установить, что оно ориентировано с юга на север. Первоначально «Андреа Дориа» лежал на борту. Но с момента погружения Гимбла, на второй день после катастрофы, пароход, судя по данным наших исследователей, сместился более чем на пять градусов.

Корпус корабля хорошо сохранился. Если не обращать внимания на перепутанные тросы и кабели и беспорядочно разбросанные спасательные шлюпки, можно подумать, что он только что сошел со стапеля. Зияющая рана находится на правом борту, который прижат к грунту. Никаких других признаков страшного разрушения не видно.

Трудно поверить, но вода еще нисколько не попортила наружные палубные надстройки. Медь все еще сверкает, а тиковое дерево не покоробилось и не растрескалось. И лишь внутри ужасающий хаос, исказивший облик парохода.

Среди хаоса плавающих по закрытым помещениям предметов есть много таких, на которых катастрофа не оставила никаких следов. Краски на многих картах и документах еще не утратили цвета и яркости. Ткани еще не покрылись пятнами и не расползлись. Обувь сохранила прежнюю форму, окраску и даже блеск.

Но в глубине корпуса уже появляются изменения. Продукты начинают гнить и разлагаться. В камбузе от напора воды лопнули чашки и стаканы, в бутылки с вином вдавились пробки. С течением времени море уничтожит и дерево, и бумагу, и ткани.

Скоро потускнеют краски, и сойдет лак, несмотря на то, что холодные северные воды менее разрушительны, чем воды тропических морей. Минеральные отложения покроют весь корабль. Они надежно защитят его от действия кислорода и на тысячи лет сохранят в неприкосновенности все металлические части и предметы. Постепенно нижние помещения гигантского корабля заполнятся илом, течение вымоет грунт из-под корпуса, судно сдвинется с места и начнет все глубже и глубже зарываться в дно. Со временем величественный красавец «Андреа Дориа» превратится в огромный бесформенный ком, почти не отличимый от морского грунта.

Такая участь ждет этот прекрасный корабль, который был некогда красой и гордостью итальянского флота, если не удастся поднять его на поверхность».