Глава XXX

НЕОРОМАНТИЗМ И ЁТИЦИЗМ. ЛИБЕРАЛИЗМ И КОНСЕРВАТИЗМ. РОСТ ЗНАЧЕНИЯ СРЕДНИХ КЛАССОВ

(1818–1844 гг.)

Как раз в то время, когда происходило оформление политической жизни Швеции в определенных конституционных документах и конституционной практике, шведская литература и наука переживали один из своих блестящих периодов. Если первый кульминационный момент в развитии шведской духовной культуры новейшего времени приходится примерно на 1750–1790 гг. — время Линнея, Бельмана, Чельгрена и их современников, то второй период подъема приходится, бесспорно, на 10-е и 20-е годы XIX в. — время поколения, родившегося в период процветания густавианцев. Началом «золотого века» шведской литературы можно считать период около 1810 г. — время тяжелого политического кризиса. Авторы нового поколения по большей части происходили из среды духовенства или буржуазии, имели университетское образование и часто впоследствии становились профессорами или епископами. Их появление предвещало большой политический подъем, рост значения средних классов шведского общества в первой половине XIX в.

В 1810 г. вышел в свет первый номер журнала неоромантиков «фосфористов» под названием «Фосфорос», в котором были помещены первые лирические стихи выдающегося представителя этого направления Аттербума. Этот журнал повел ожесточенную борьбу против традиций просвещения и французского классицизма [93].

В следующем году Тегнер написал «Свеа», и тогда же было учреждено общество «Ёта», в журнале которого под названием «Идуна», издаваемом для «любителей скандинавской древности», Гейер опубликовал свои первые стихи. «Фосфористы» находились под большим влиянием немецких романтиков, а члены общества «Ёта» идеализировали жизнь древней Скандинавии. Тегнер объединял в себе все течения своего времени — романтизм, ётицизм, философию Фихте, неоклассицизм Гете и Шиллера и густавианские традиции — в одно целое, носившее национально-шведский и в то же время личный характер. В течение 10-х и 20-х годов XIX в. Тегнер создал свои важнейшие лирические произведения, свою всемирно известную «Сагу о Фритьофе», Гейер опубликовал много стихотворений, в том числе «Викинг» и «Крестьянин-собственник» (1811), выпустил в свет две поэтические декларации о сущности «шведского духа» и подготовил свою историю Швеции (опубликована в 1832–1836 гг.), Аттербум опубликовал свою романтическую лирику и свою философскую сказку «Остров блаженства» (1824–1827 гг. — «философское» произведение Аттербума представляет собой реакционную сатиру; это памфлет против либералов). К этому же времени относится интенсивная деятельность Стагнелиуса и романтический дебют Карла Ёнаса и Лове Альмквиста с его ужасами и мистицизмом. Картину эту дополняет большое число произведений второстепенных авторов, оживленные литературные споры «старой» и «новой» школ, псалмы Валлина, научно-исследовательская деятельность химика Берцелиуса и многосторонняя деятельность экономиста и ботаника Агарда.

В музыке было создано интимное романтическое песенное направление (Гейер, Линдблад), крупнейший композитор Швеции Франц Бервальд стремился в этот романтический период к созданию собственного стиля, не романтического и не сентиментального — строгого, умного и «особенного». Он сам назвал свое лучшее оркестровое произведение, большую до-мажорную симфонию «Simphonie singuliere» («Особенная симфония»).

Общей чертой большей части этих поэтов и ученых было стремление к нововведениям, к преобразованиям в области морали, эстетики и педагогики. Особенно ревностно стремились вызвать народное движение за подобные преобразования члены общества «Ёта» («ёты»); поэт Пер Хенрик Линг, создатель известной гимнастической системы, принадлежал к их кругу. Литературные преобразования созрели на той же почве, что и политика того времени (можно провести прямую параллель, особенно для «ётов»), и, безусловно, между писателями 1809 г. и поэтами того же поколения имеется известная внутренняя связь.

Период от реставрации до середины века отмечен большой идейной борьбой между консерватизмом и либерализмом, между требованием сохранить традиции и требованием «идти вровень со временем». Собственно романтики в Швеции, такие как Аттербум и Стагнелиус, были на стороне консерваторов; так начинал и выдающийся «ёт» Эрик Густав Гейер; литературное выражение этого мы видим, например, в сатире на либерализм в «Острове блаженства» Аттербума и в ранних философских сочинениях Гейера. Ту же идейную борьбу можно наблюдать в целом ряде других областей. В это время в Швеции оформился идейный консерватизм в духе Берка. К выдающимся представителям этого течения, кроме Гейера, принадлежал Ханс Ерта, человек периода 1800–1809 гг., а также политик и государственный деятель фон Хартмансдорф. Борьба и взаимодействие консерватизма и либерализма характеризуют период с 1818 г. и до середины 40-х годов XIX в.: консерватизм был представлен в самом начале королем и государственным советом, либерализм — «оппозицией» в риксдаге и в печати.

При решении различных спорных вопросов консерваторы и либералы чаще всего выступали друг против друга. В вопросе же об упорядочении денежной системы, о чем шли дебаты уже в риксдагах 10-х годов XIX в., господствовало в основном единство и, таким образом, постепенно была принята общая программа действий. Однако только к 1834 г. была подготовлена новая денежная реформа — третья после 1775 г. Ценность бумажных денег понизилась наполовину, прочный курс был восстановлен. В основном риксдаг и правительство сотрудничали здесь довольно дружно. Но в области экономики были другие, более важные вопросы, где новое столкнулось со старым. К таким вопросам относились: расширение категории земель, подлежащих размежеванию, продолжающееся раздробление деревень, окончательно оформившееся в положении «о земельном размежевании» (1827), и поднятие новых участков целины. Применялись новые методы и новые средства производства, рутинные способы обработки земли были оставлены, и перед предприимчивым и старательным крестьянином открылись большие возможности [94]. Но жизнь в деревне в этот переходный период имела и свои темные стороны. Задолженность крестьян и другие затруднения в связи с размежеванием были еще наименьшим злом; важнейшим вопросом был вопрос о положении сельскохозяйственных рабочих, которого мы уже касались. Продолжался быстрый рост населения, чему содействовали «мир, прививки и картофель», как выразился, немного цинично, но метко, Тегнер; население с 2400 тыс. человек в 1810 г. увеличилось до 3500 тыс. человек в 1850 г. Теперь крестьяне не могли полностью обеспечить снабжение увеличившегося населения; поднятие целины и более интенсивные способы обработки земли не давали достаточно эффективных результатов; раздробление уже существующих крестьянских участков не могло перейти за известные пределы. В Швеции не было также крупной промышленности, в которой можно было бы занять избыточную рабочую силу. Избыток населения, таким образом, оставался в деревне на подчиненном положении или на положении свободных сельскохозяйственных рабочих различного типа. Одним из таких типов был торпарь — мелкий арендатор крестьянской земли. К другому типу принадлежали безземельные крестьяне-бобыли, имевшие оседлое жилье без земли («backstuga») и соглашавшиеся на любую работу, которую им предлагали; к третьему типу относились батраки, то есть наемные рабочие, пользовавшиеся жильем хозяина и получавшие часть жалованья натурой. Эта система начала применяться в больших хозяйствах в начале XIX в. Быстрый рост численности всех этих групп населения и экономические затруднения составляли серьезную социальную проблему; наиболее остро стояли вопросы социального обеспечения. К этому необходимо добавить неурожаи и кризисы.

Уже указывалось, что в то время все еще не было крупной промышленности. В начале XIX в. горная промышленность находилась почти на том же уровне, что и 150 лет назад, в ней действовали различные устаревшие строгие правила об объеме производства, о месте производства и т. д. Шведское производство железа имело постоянный объем и обеспеченный рынок (вывоз железа составлял 64 % к стоимости всего шведского экспорта.), но оно застыло в старых формах.

В своих воспоминаниях Гейер дал описание шведской заводской жизни на рубеже столетия или несколько ранее, которое с полным основанием стало классическим:

«Это пламя из глубины снегов, потоки вод из-под ледяных сводов и колоннад; тяжелые, далеко слышные в морозном воздухе удары молота, свидетельствующие о том, что человек не спит; длинные вереницы возчиков, с покрытыми инеем бородами, перевозящих чугун и железо, напряжение мускулов и пот, морозы и сугробы, ржущие лошади, облака пара, поднимающиеся из их ноздрей, хлопотливо суетящийся народ — как все это замечательно! Как много вечеров глядел я на это пламя кузниц и следил за сверкающими искрами, гаснущими в мрачном пространстве».

Эта интересная картина дает представление о том, насколько отличалось положение в Швеции от положения в Европе времени промышленной революции. Данное Гейером описание — идиллия, уже обреченная на гибель, так как за несколько десятков лет до этого в Англии был найден способ использования каменного угля при производстве железа; в связи с этим резко уменьшилось употребление леса в железоделательной промышленности, и Швеция оказалась в совершенно новом положении. Горное дело в Швеции необходимо было модернизировать; это и происходило в течение десятилетий, о которых здесь идет речь. Устаревшая политика в области горного дела, покоившаяся на традициях XVII в., была отброшена. Застрельщиками реформы были промышленники и заводчики нового типа; многие государственные чиновники и члены правительства также придерживались в своей политике умеренного экономического либерализма, например государственный секретарь Вирсен. Таким образом, с 20-х годов XIX в. железоделательная промышленность могла развиваться более свободно, предприимчивые заводчики, располагавшие большими капиталами, такие как Берн, Петре и Экман, ввели «ланкаширскую ковку». Старые формы труда стали постепенно исчезать, начали развиваться современные предприятия. В риксдаге, в печати того времени оживленно обсуждались вопросы смягчения строгих правил старого цехового устройства и всяких других правил, стеснявших ремесла и торговлю. Ликвидация этих правил началась на сессии риксдага 1823 г. Однако перелом в этих областях начался только в 1846 г., когда торговля и ремесла в городах и железоделательная промышленность были освобождены от старых ограничений; в сельской местности ремесла были полностью освобождены от цеховых ограничений; такие же меры были приняты в отношении торговли, за исключением местностей, непосредственно примыкавших к городам [95].

Теперь мы коснемся другой стороны — борьбы между либерализмом и консерватизмом, чисто политической стороны, в частности конституционно-политической. Здесь противоречия были крайне сильными, и они наложили свой отпечаток на всю историю риксдага того времени, в которой главное место занимала борьба между правительством и оппозицией. Оппозиция по-прежнему стремилась к расширению конституционализма и увеличению роли риксдага. Средний класс, то есть крупные землевладельцы, деловые люди, промышленники и люди пера, хотел получить политическую власть, требовал ее как право, соответствующее его возросшему значению в обществе. Сначала стороны просто мерились силами, без резких столкновений; время вплоть до конца второй половины 20-х годов XIX в. оппозиция называла «безобидным временем»; авторитет Карла Юхана был также очень велик. Но постепенно Карл Юхан становился все более консервативным и все больше превращался в неограниченного монарха, враждебного всякой оппозиции. Карл Юхан выказал явную склонность решать даже самые важные вопросы единолично или вместе с преданными ему людьми, что шло вразрез с основными законами страны. Он враждебно встретил требования либералов относительно изменения конституции. Членов государственного совета назначал только он сам, как правило — из высшего чиновничества, и они сохраняли свои посты на протяжении многих лет. Как правило, члены совета подавали в отставку не все сразу, что обеспечивало преемственность его работы. По отношению к королю государственный совет не проявлял особой самостоятельности; постепенно это приводило к тому, что в совете оставалось все меньше значительных людей, и талантливым деятелям, обладавшим сильной волей, таким как Вирсен, Ерта и Хартмансдорф, не всегда было легко сотрудничать с королем. Кроме того, многие члены совета плохо знали французский язык, и им было трудно во время прений говорить по-французски; между тем Карл Юхан обладал замечательным даром речи, но он говорил на своем родном языке и так и не научился говорить по-шведски. Министром юстиции (Министр юстиции и то же время исполнял функции премьер-министра)был в то время сведущий в вопросах права, однако малозаметный юрист Фредрик Юлленборг (до 1829 г.), затем — престарелый Маттиас Русенблад (до 1840 г.), министром иностранных дел был Ларс фон Энгестрём (до 1824 г.), после него — Густав Веттерстедт, дипломатический сотрудник Карла Юхана, помогавший ему в проведении политики 1812 г. — вплоть до 1837 г. Но в своей деятельности правительство следовало желаниям короля, и одним из боевых выражений оппозиции вскоре стало «самодержавие». Говорили также о «докладах в спальне», «о господстве Брахе» — личного друга короля Магнуса Брахе, который имел противоречащее конституции влияние, особенно по вопросам назначений, и был настоящим посредником между королем и своими коллегами в совете.

Борьба была неизбежна. Яростные схватки начались на сессии риксдага 1828–1830 гг. Они достигли своего апогея на сессии риксдага 1840–1842 гг. В конце 20-х годов появились новые руководители оппозиции, более агрессивного, более последовательно либерального типа. Средний класс перешел в наступление против чиновничьей Швеции, которая была создана и укреплена конституцией 1809 г. (правильнее будет сказать, что буржуазия выступала против дворянской монархии и бюрократии). Среди руководителей оппозиции выделялись землевладелец С. X. Анкарсверд — один из самых яростных участников дебатов палаты рыцарства, заводчик Торе Петре, журналист Ларс Юхан Ерта — крупный предприниматель во многих отраслях торговли и промышленности и редактор либеральной газеты «Афтонбладет», лидер крестьянства Андерс Даниельсон и многие другие. Юрист И. Г. Рихерт, один из видных представителен либерализма, согласно действовавшей системе представительства, не мог быть избранным ни от одного сословия. В 1837 г. к этой группе присоединился после своего знаменитого отступничества один из выдающихся деятелей идейного консерватизма, Эрик Густав Гейер. Программа оппозиции может быть вкратце изложена так: усиление влияния риксдага и строгий контроль над деятельностью короля и государственного совета, реформа системы представительства с тем, чтобы оно лучше отражало интересы нового общества, в первую очередь среднего класса, и приобрело более современные формы. В своих действиях оппозиция руководствовалась возможностями, которые предоставляла ей конституция. Если бы оппозиция добилась большинства в риксдаге, то, хотя она и не могла бы выступать лично против короля, она могла бы выставить обвинения против тех членов государственного совета, которые были слишком склонны делать уступки королю, пренебрегали высшими интересами государства или превышали свои полномочия. Этим способом пытались добиться устранения лиц или отмены мероприятий, к которым неблагосклонно относилась оппозиция; много красноречия и остроумия было затрачено в риксдаге и в его следственных комиссиях для мотивировки подобных выступлений против государственного совета. Печать также играла в этой борьбе большую роль, особенно с того времени (1830), когда руководящим органом оппозиции стала газета «Афтонбладет»; редактор этой газеты (Ерта) обладал замечательной способностью писать так, что «буржуазия это понимала», и хорошо умел пробуждать недовольство королем и государственным советом. Со своей стороны правительство ответило на это нападение прессы изданием официальных газет и использованием закона о запрещении газет, изданного в 1812 г. [96]; но путем изменения названия газеты от «Второго» до «Двадцать третьего Афтонбладет» Ерте удавалось безостановочно продолжать свою полемику и даже иронизировать над запрещениями.

Политика постоянных уколов со стороны оппозиции могла казаться мелочной и мало достойной ее противникам; она вызвала слова Тегнера о «клевете», которая «шесть дней свирепствует и едва ли отдыхает даже в воскресенье». Но под влиянием этих постоянных споров конституция все-таки была изменена. При помощи указанных методов проводился контроль над деятельностью правительства, прежде всего над тем, как расходовались утвержденные риксдагом средства. Во время сессии риксдага 1828–1830 гг. правительство успешно отразило нападения оппозиции, но затем борьба стала для него значительно труднее. В конце 30-х годов XIX в. борьба между либералами и консерваторами приняла форму настоящего сражения. Журналист оппозиции С. М. Крузенстольпе, принадлежавший к числу личных противников короля, летом 1838 г. был привлечен к ответственности за оскорбление в печати и приговорен к трем годам тюрьмы; за этим последовали продолжительные волнения в столице [97]. Обострение противоречий стало очевидным в период, предшествовавший сессии риксдага 1840 г., когда некоторые либеральные круги создали так называемую «коалицию». «Коалиция» стремилась заставить короля отречься от престола в пользу кронпринца Оскара, либерально настроенного и популярного в оппозиционных кругах.

В начале 1840 г. собрался риксдаг, и оппозиционные группы всех сословий мобилизовали свои силы для совместных действий; при выборах в комиссии оппозиция добилась больших успехов и намеревалась нанести сокрушительный удар королю, государственному совету и консерваторам. В государственном суде членам правительства было предъявлено обвинение по 38 пунктам; было сделано 72 заявления, согласно существовавшим законам. Только вследствие крайней разнородности оппозиции и искусного сопротивления консерваторов правительство не потерпело решительного поражения (на выборах риксдага 1840 г. либеральная буржуазная оппозиция получила большинство в сословиях горожан и крестьян).

Предыдущая сессия риксдага приняла решение о важных изменениях конституции. Структура государственного совета изменялась, из совета выделялись департаменты. Семь членов совета получили в свое ведение вопросы, которыми занимались определенные департаменты; работа трех членов, не имеющих департаментов, носила консультативный характер. Это способствовало значительному улучшению работы совета. В старом совете специальными знаниями по различным вопросам обладали статс-секретари, но их положение не соответствовало их квалификации, они имели более чем ограниченное влияние. Один критик шведской формы правления характеризовал членов государственного совета 1828 г. как «резонеров», а статс-секретарей как «писцов». Новые начальники департаментов должны были быть чем-то средним между государственными советниками и статс-секретарями; таким образом, предполагавшаяся реформа должна была увеличить компетентность государственного совета и благодаря этому повысить его авторитет в отношениях с королем. Департаментская реформа должна была быть окончательно принята на сессии риксдага 1840 г. Оппозиция использовала момент для того, чтобы заставить уйти в отставку ряд старых государственных советников. Старый Русенблад ушел в отставку с поста государственного министра юстиции уже в начале сессии риксдага; постепенно за ним последовало большинство его коллег. Они были заменены новыми лицами, в том числе некоторыми, менее неприемлемыми для оппозиции. Произошла первая смена правительства при новой форме правления; среди новых людей было много защитников умеренного экономического либерализма, хотя и консерваторов в политике.

Нельзя сказать, чтобы оппозиция одержала решительную победу, но на сессии риксдага 1840–1841 гг. «средний класс» все же добился больших по тому времени успехов. Политическая борьба прошлых лет фактически увеличила власть риксдага (о чем мечтали люди 1809 г.), особенно благодаря усилению влияния риксдага в отношении расходования государственных средств. В последние годы жизни Карла Юхана — он умер весной 1844 г. — атмосфера значительно разрядилась. Министром юстиции стал, после нескольких перемен на этом посту, юрист Л. X. Юлленхааль, а министром иностранных дел — А. Э. Ире.

В этот период были проведены также многие важные реформы неэкономического характера. Как правило, это происходило при сотрудничестве, хотя и вынужденном, либералов с консерваторами. Это сотрудничество положило начало новой и важной традиции в политической жизни Швеции [98].

Правительство внесло в риксдаг 1840–1841 гг. предложение об упорядочении дела школьного образования. Риксдаг принял это предложение в измененном виде; в 1842 г. было издано новое положение о народных школах, послужившее основой современной постановки образования в Швеции. Представитель от крестьянства в риксдаге Нильс Монссон был особенно энергичным сторонником народного просвещения. Общинное управление в деревнях после передела земли было изменено на основании положения 1817 г.; конституция 1843 г. еще больше укрепила эту область древнего шведского самоуправления [99]. Тогда же был предложен ряд мероприятий в области социального обеспечения.

Однако важнейший из всех вопросов, прежде всего с точки зрения либералов, — вопрос о реформе избирательной системы — не был разрешен. Он стоял на первом плане с конца 20-х годов XIX в. В 1830 г. было опубликовано предложение о реформе избирательной системы, разработанное либералами — Анкарсвердом и Рихертом. В течение ближайшего времени были внесены многие другие предложения, основная мысль которых по большей части заключалась в том, что вместо сословных корпораций в риксдаге должны быть представлены отдельные граждане. Однако единство не было достигнуто даже во время бурного натиска оппозиции в 1840 г.

На последующих сессиях риксдага были внесены новые предложения, но пожеланий было слишком много и они были слишком разнообразны, чтобы оппозиция могла объединиться вокруг них. Некоторые частичные улучшения были введены в 20-х годах — группы населения, не имевшие ранее представительства в риксдаге, получили туда доступ, но в рамках четырех сословий. Университеты и ученые общества получили представительство в рамках духовного сословия (1823 г.); владельцы фабрик и заводов — в рамках бюргерского сословия (1828–1830), что было большим приобретением для либералов; фрельзовое крестьянство — в рамках крестьянского сословия (1834–1835).

Этот большой и спорный вопрос оставался неразрешенным вплоть до середины 60-х годов XIX в. Неразрешенной оставалась также в основном социальная проблема, о которой упоминалось ранее, именно — угрожающая стране пролетаризация деревни; разрешению этого вопроса не помогли и мероприятия по социальному обеспечению. Дело в значительной степени зависело от того, насколько возможно было улучшить снабжение страны, другими словами — достигнуть общего экономического подъема.

Хотя либеральный средний класс не добился осуществления многих из своих важнейших целей и не осуществил никаких серьезных изменений конституции и хотя до парламентаризма было далеко, ему все же удалось пробить определенную брешь в сословных ограничениях и добиться большей свободы экономического развития.

Одновременно с этим политическим и экономическим подъемом в Швеции создавалась буржуазная литература, реалистически отображавшая общество и пропагандировавшая «новый дух времени». Лирические и романтические произведения, писавшиеся главным образом в стихах, сменились прозой, отображавшей действительность; роман стал важнейшей художественной формой. Карл Юнас Лове Альмквист в 30-х годах создал целый ряд прозаических произведений, в которых говорил о различных актуальных проблемах, жизни шведского народа и «шведской нищете» — наиболее жгучем вопросе того времени. Фредрика Бремер и Эмилия Флюгаре Карлен описали шведские будни; первая коснулась женского вопроса, вторая дала описание жизни рыбаков, купцов и контрабандистов западного побережья Швеции. Таким образом, рост значения средних классов нашел свое отражение и в литературе. Перелом был особенно заметен благодаря тому, что представители романтизма и члены «Ёты» — впрочем, большей частью также происходившие из средних классов — умерли в середине века: Валлин, Тегнер, Гейер и Ханс Ерта — в 1839–1848 гг., Аттербум — в 1855 г.

Примечания:

9

[9] Андерссон прав, говоря, что внутренняя жизнь Швеции до X в. мало изучена. Однако известно, что к этому времени большая часть областей Южной, Средней и часть Северной Швеции были заселены, но население было очень немногочисленным; масса земель, особенно занятых лесами, оставалась невозделанной. Численность населения едва ли превышала 300 тыс. человек при общей территории в 330 тыс. кв. км. Население жило сельскими общинами. Жители шведских деревень собирались на судебные собрания (тинги) сельских общин, сотен (херады) и более крупных округов, получивших название ландов. Позднее в Швеции было не менее 16 таких округов, сохранивших до XIV в. свое обычное право со следами родового быта.

Военно-земледельческая аристократия, владевшая посаженными на землю рабами и подчинившая своему влиянию свободное крестьянство, возглавлялась королями (конунгами). Между этими конунгами в Швеции шла постоянная и долгая борьба. В конце концов выделяются два крупных королевства: одно к северу от больших озер Средней Швеции, собственно Швеция (Svealand) с центром в Упсале, другое — к югу от озер, Ёталанд. Военно-торговая связь с Востоком, плодородные земли, близость хорошо защищенных заливов — все это поставило Упсальскую область в центр развивающейся политической жизни страны. Упсальские короли объединили под своей властью мелких государей и стали возглавлять экспедиции на Восток. Южная Швеция (Ёталанд) была больше связана с югом — с Данией и Германией. Южношведские короли, опираясь на чужеземцев датчан, вели упорную борьбу с упсальскими королями. Победителями в этой борьбе в X–XI вв. оказались упсальцы, которые и стали играть руководящую роль. К началу XI в. относится первая попытка объединения страны, но процесс образования феодального государства растянулся на ряд столетий и был завершен лишь в XIII в. — Прим. перев.

93

[93] Романтическая школа, или «фосфористы», наиболее видными представителями которой были Гейер и философ (он же поэт) Аттербум, отстаивала сословное деление общества, которое обеспечивало господствующее положение дворянства. Рационализму либеральной буржуазии, требовавшей парламентской формы правления, романтики противопоставляли «национальные» и «исторические» начала. Они считали, что риксдаг как орган представительства четырех сословий является результатом исторического развития Швеции и стоит выше буржуазного парламентаризма. — Прим. ред.

94

[94] Как всегда, И. Андерссон выступает здесь апологетом капиталистического общества, высказывая пошлые и глупые «истины», будто добродетель вознаграждается накоплением капитала. — Прим. ред.

95

[95] Только в 1864 г. был издан закон о свободе промышленной деятельности в городах и деревне. Но этот закон лишь санкционировал переворот, происшедший уже до этого в хозяйственной жизни страны. Начиная с 30-х годов XIX в. паровой двигатель завоевывал все новые отрасли шведской промышленности. В 1834 г. была построена первая железная дорога, вслед за чем вскоре последовало строительство других железнодорожных линий. Промышленная революция 50-х годов, то есть переход к машинной технике и к капиталистической фабрике, ускорила темпы общего хозяйственного подъема страны. По имеющимся данным за время с 1834 по 1860 г., то есть за четверть века, валовая стоимость промышленной продукции поднялась с 17 до 69 млн. далеров. С укреплением экономических позиций шведской буржуазии усилилась ее борьба за власть. Шведские либералы продолжали требовать созыва парламента, по образцу буржуазных стран, но в то же время стремились усилить буржуазные элементы в каждом из четырех сословий риксдага. До этого представители промышленного капитала не попадали в риксдаг, если они не принадлежали к привилегированному бюргерству. Поэтому еще в 1828 г. из 57 депутатов-горожан 32 были чиновники, а остальные — представители цехов, гильдий. Но в 1828 г. либералы добились распространения избирательных прав на владельцев рудников и горнопромышленных заводов. Эти представители крупного капитала теперь наравне с привилегированными бюргерами участвовали в выборах депутатов городского сословия, которые со временем превратились в оплот либеральной оппозиции в риксдаге. Представители буржуазии проникали и в другие сословия риксдага; с 1823 г. университеты и академии получили право посылать своих представителей в сословие духовенства; на основании законов 1834 и 1844–1845 гг. арендаторы имений и земельных участков участвовали в выборах депутатов крестьянского сословия. Так постепенно происходило обуржуазивание трех низших сословий риксдага. — Прим. ред.

96

[96] На основании этого закона правительство за период с 1819 по 1835 г. запретило издание 33 газет, а с обострением политической борьбы в1836—1838 гг., то есть за три года, — 31 газеты. — Прим. ред.

97

[97] В волнениях 1838 г., получивших презрительное название движения «рабулистов» («скандалистов»), принимали участие пролетарские элементы столицы, но шведский пролетариат еще не созрел для самостоятельного политического выступления, поэтому движение было использовано буржуазией в борьбе за реформы. Среди промышленных рабочих и городской бедноты пользовались влиянием радикалы, группировавшиеся вокруг газеты «Федернасланд» («Отечество»). Капитан Линдсберг, один из лидеров радикалов, издал книгу «Революция и республика», в которой обосновывал нрава народа на революцию и на республиканскую форму правления. Но в то же время радикалы выступали как типичные представители мелкой буржуазии, хотели увековечить цеховое ремесло. — Прим. ред.

98

[98] Сущность этого «сотрудничества», вызывающего восторженную оценку автора, сводится, вкратце, к следующему: во время выборов 1840 г. либералы воспользовались недовольством разорившихся цеховых ремесленников, по-прежнему имевших право посылать своих представителей в городское сословие риксдага, и получили большинство в третьем (городском) сословии. Тяжелое экономическое положение в деревне обеспечило за либеральной оппозицией большинство в крестьянском сословии. Однако использовать плоды своей победы либералы могли лишь в том случае, если бы им удалось сломить сопротивление привилегированных сословий — дворянства и духовенства, опираясь в этой борьбе на народные массы. Но либералы боялись повторения восстания «рабулистов» 1838 г. Шведскую буржуазию особенно устрашало движение революционного английского пролетариата — чартизм. Поэтому шведская буржуазия искала компромисса с дворянством, особенно с той частью дворянства, которая была заинтересована в капиталистическом развитии Швеции. Так возникла «коалиция» между либералами и в значительной степени обуржуазившейся частью шведского дворянства, — Прим. ред.

99

[99] Нет никакого основания для утверждения, будто древнее шведское самоуправление в первой половине XIX в. было «еще больше укреплено». Именно средневековая форма самоуправления — сельская община — была уничтожена генеральным размежеванием и разделом общинных земель в 1757–1827 гг. В первой половине XIX в. основой сельского самоуправления стал церковный приход. На собраниях прихожан под председательством пастора пользовались правом голоса местные землевладельцы. Законом 1842 г. приходу были подчинены народные школы. В 1843 г. постановления приходских собраний получили обязательную силу для всего населения. Несколько расширился круг лиц, участвующих в городских самоуправлениях, но во всех случаях при распределении прав строго соблюдался имущественный ценз. — Прим. ред.