Халифат — государство, возникшее в Аравии в конце 20-х годов VII в. в результате деятельности религиозного реформатора Мухаммеда и через 20 лет после его смерти поглотившее весь сасанидский Иран и значительную часть Византии, — на первый взгляд мало чем отличался от многочисленных варварских государств, быстро возникавших и бесследно исчезавших в начале средневековья. Так же как создатели других варварских государств, арабы покорили более культурные и экономически развитые страны, оставаясь в них ничтожным меньшинством. Однако Халифат при внешнем сходстве путей его возникновения с обширными державами гуннов, готов, тюрков не только оказался более долговечным государственным образованием, но и имел неизмеримо большее влияние на всемирную историю.

Дело не только в продолжительности его существования или в том, что по размерам он превзошел все бывшие до того великие державы, охватывая в период расцвета более четверти тогдашнего цивилизованного мира в Старом Свете. Важнее то, что в Халифате процесс взаимодействия различных цивилизаций породил новую высокоразвитую культуру, языком которой стал арабский, а идеологической основой — ислам, новая монотеистическая религия со своеобразной системой этико-правовых представлений и религиозно-политических институтов, зародившаяся в Аравии и распространившаяся в ходе арабских завоеваний.

Эта арабо-мусульманская культура на много веков вперед определила пути развития народов, исповедовавших ислам, сказываясь в их жизни до сего дня. Многим обязана ей также культура европейских народов.

Таким образом, история Халифата является важной составной частью истории всего человечества, без которой невозможно понять ее закономерности. Кроме общенаучного интереса она имеет и злободневное практическое значение, помогая не только лучше постигнуть особенности культуры десятков народов (в том числе и нашей страны), но и точнее оценить сущность многих общественно-политических явлений современности.

Изучение истории Халифата имеет большую традицию, оно родилось вместе с европейским востоковедением. Началом современного этапа исследований можно считать середину прошлого века, когда почти одновременно в нескольких странах на разных языках появился ряд больших работ, посвященных возникновению ислама и истории Халифата. В 1846 г. вышел первый из трех томов «Истории халифов» Г. Вайля, в 1847–1848 гг. — трехтомный же «Очерк истории арабов» А. П. Коссена де Персеваля, в 1854 г. — «История арабов» Л. Седийо [1]. Параллельно с этим появляются монографические исследования жизни и деятельности основателя ислама. Вслед за небольшой книгой Г. Вайля (1843 г.) появилась краткая «Жизнь Мухаммада» А. Шпренгера (1851 г.), развернутая через десять лет в трехтомное исследование. В 1858 г. увидела свет «Жизнь Магомета» У. Мьюра, которая с разными переделками и дополнениями три четверти века служила для англоязычного читателя основным источником сведений об истории этого периода [2].

Все эти книги, а соответствии с тогдашним состоянием науки, представляли собой более или менее обработанный пересказ сведений средневековых арабских исторических сочинений. Лишь работа А. Шпренгера выгодно отличалась аналитическим подходом к материалу этих источников и стремлением к объективному, непредвзятому взгляду на деятельность основателя ислама.

В эти годы было заложено основание научного исследования текста Корана, прежде всего датировки отдельных его частей на основе текстологического анализа [3], без чего немыслим был прогресс в изучении путей зарождения ислама и первого этапа его формирования. Позже трудами И. Гольдциера [4] было положено начало критическому изучению второго важнейшего источника формирования идеологии ислама — хадисов [*]. На этой основе в самом конце XIX — начале XX в. появились фундаментальные исследования по истории раннего периода ислама, о составных элементах учения Мухаммада, роли христианства и иудаизма в сложении ислама.

На фоне прогресса в изучении ислама исследования по общей истории Халифата выглядели менее успешными [5]. Появившийся в 1891 г. «Халифат» У. Мьюра [6] уже в момент выхода несколько отставал от уровня науки своего времени, соответствуя скорее уровню середины века, чем его конца. Французское востоковедение дало в эти десятилетия лишь несколько дополненное и подправленное издание книги Л. Седийо и «Жизнь Магомета» Э. Ламересса, в которой совершенно не отразились достижения второй половины XIX в. [7].

Лучшей была двухтомная история мусульманского мира А. Мюллера «Ислам на Востоке и Западе», первый том которой посвящен периоду от начала деятельности Мухаммада до падения Аббасидов. Эта книга занимает особое место в истории русского востоковедения, так как после перевода ее на русский язык в 1895 г. она в течение нескольких десятилетий оставалась наиболее серьезным широкодоступным пособием по истории Халифата и мусульманского средневековья, которым пользовались многие поколения студентов [8].

Вторая половина XIX в. ознаменовалась введением в научный оборот большого числа арабских письменных источников, как чисто исторических сочинений, так и разнообразных биографических словарей, юридических трактатов и различных комментариев, печатавшихся в Европе и на Востоке. Это обеспечило совершенно иные возможности изучения интересующего нас периода и потребовало иного отношения к источникам, серьезных текстологических и источниковедческих исследований, предваряющих собственно историческое исследование, без чего обходились многие историки из упомянутых выше. В этом отношении знаменательно появление на рубеже XIX–XX вв. двух работ нового типа: Н. А. Медникова, посвященной анализу сведений арабских источников о Палестине до крестовых походов, и Ю. Велльхаузена об Омейядском халифате [9].

В арабском мире этот период характеризуется причудливым сочетанием совершенно средневековых по стилю и методу сочинений по истории Халифата с первыми серьезными опытами перенесения на арабскую почву достижений европейского востоковедения, среди которых наиболее значительна пятитомная «История арабской цивилизации» Дж. Зейдана [10].

Прогресс в освоении информационного наследия арабской историографии побудил в начале нашего века итальянского востокореда Л. Каэтани составить полный свод сведений арабских источников по ранней истории ислама и Халифата. За девять лет до первой мировой войны он издал шесть томов своих «Анналов ислама», охвативших для периода с конца VI в» до 644 г. [11] практически все известные тогда источники, причем не только арабские. Убедившись в необъятности этого труда, он параллельно начал новое издание в виде краткого перечня событий, названное им «Мусульманская хронография» [12]. После войны он продолжил издание «Анналов», но и в последнем, десятом томе дошел только до 661 г. Этот труд, являющийся незаменимым справочником для специалиста, совершенно непригоден для сплошного чтения, а высокая цена и чрезвычайно малый тираж с самого начала сделали его библиографической редкостью. Наконец, Л. Каэтани собирался создать и краткую историю арабского мира с глубокой древности, но этот замысел был реализован лишь частично: вышли только первый том (посвященный древности) и третий (посвященный времени Мухаммада) [13].

Дальнейшее накопление фактов и разработка частных проблем сделали чрезвычайно трудным создание исследований, охватывающих всю историю Халифата от рождения ислама и хотя бы до утраты Аббасидами политической власти при Бундах (середина X в.). Поэтому во второй четверти нашего века усилия историков-арабистов концентрируются на углубленной разработке истории отдельных стран и периодов, перечислять которые здесь нет возможности. Общие работы, появляющиеся в это время, либо имеют обзорный компилятивный характер, каковы «История арабов» Ф. Хитти (вышедшая в свет в 1937 г. и затем несколько раз переиздававшаяся) [14] и «История мусульманских народов и государств» К. Брокельманна [15], либо, будучи даже написаны выдающимися востоковедами, очень кратки [16]. Кроме них появляется масса и откровенно популярных «Историй арабов» и «Историй ислама», которые даже трудно учесть.

В арабских странах, где после обретения независимости заметно активизировались исторические исследования, большинство работ по истории Халифата либо ограничивается временем Мухаммада и первых халифов, либо, охватывая больший период, имеет характер беглого обзора Пока и здесь еще не появилось обобщающей работы, которая заслуживала бы упоминания или получила бы всеобщее признание хотя бы во всем арабском мире.

Русское и советское востоковедение, к сожалению, не дало ни одной монографической истории Халифата (если не считать литографированные Курсы А. Е. Крымского, не выходящие за рамки чисто учебных целей) [17]. Основное внимание наших историков-арабистов долгое время уделялось изучению сведений арабских авторов о территории нашей страны, и нужно сказать, что отечественные исследования истории периферийных областей Халифата — Средней Азии и Закавказья — внесли заметный вклад в общую историю Халифата. Однако первая монография, посвященная истории Халифата, появилась только в 1965 г. [18] и, несмотря на ее краткость и несоответствие современному уровню науки, до сих пор остается единственной книгой, по которой неспециалист может ознакомиться с историей этого периода. Наличие специальных разделов во «Всемирной истории» и нескольких университетских учебниках истории средневекового Востока не меняет положения.

Между тем за последние тридцать лет в изучении истории средневекового Востока произошел коренной перелом: впервые стала серьезно, на документальной основе, исследоваться экономическая история, что позволяет совершенно по-новому представить процессы, протекавшие на обширной территории Халифата [19], Археологические работы в Аравии и более глубокое исследование ситуации в ней накануне ислама, в которое значительный вклад внесли и советские арабисты [20], заставляют пересмотреть многие привычные представления о той почте, на которой возник ислам и зародился Халифат.

Все это вызывает острую потребность создания обзорной истории Халифата, так как в настоящее время в мировой науке пока нет книги, которая, с одной стороны, давала бы общее представление об историческом процессе на обширной территории Халифата, а с другой — была бы надежным подспорьем для ориентации специалистов, занятых углубленным исследованием частных проблем, в общей картине истории этого периода.

Конечно, бессмысленно надеяться в наше время силами одного или даже нескольких авторов создать такой труд, который перекрыл бы все имеющиеся частные исследования, но обзорное монографическое исследование одного автора, неизбежно субъективное и неполное, имеет и определенные преимущества перед более полными, но мозаичными и безликими коллективными трудами по истории.

Предлагаемая история Халифата, рассчитанная на четыре тома, имеет целью дать с марксистских позиций связную общую картину истории Халифата, начиная с рождения ислама и до середины X в., базирующуюся на проработке материала арабских письменных источников и учитывающую современные достижения исторической науки, с особым вниманием к проблемам экономики и культуры.

Естественно, что каждый из томов будет иметь свою специфику, определяемую не только характером происходивших событий, но и преобладанием тех или иных источников, находящихся в нашем распоряжении. Все же автор будет стараться выдерживать более или менее единый характер изложения и подбора материала.

Отсутствие в советской историографии общедоступной истории этого периода заставляет автора учитывать интересы не только специалистов, но и широкого читателя, поэтому анализ источников, терминов и вся аргументация выбора того или иного варианта по возможности вынесены в примечания в конце книги, чтобы неспециалисты могли читать основной текст, не утомляя себя рассмотрением доказательств, специалисты же будут иметь возможность проверить основательность выводов и доказательств. Те же соображения побудили отказаться от востоковедной транслитерации имен и арабских географических названий (сохранена лишь передача буквы 'айн в середине и конце слов). Полная транскрипция дается в указателях.

Наиболее специфический характер имеет первый том, посвященный периоду возникновения ислама, поскольку большинство наших источников связано с личностью одного человека, основателя этого вероучения. И как бы мы ни пытались преодолеть эту однобокость, все равно материал заставляет писать тот или иной вариант жизнеописания Мухаммеда. Впрочем, трудно было бы изложить процесс сложения ислама, важнейшего исторического события VII в. на Ближнем Востоке, не касаясь личность создателя.

Выше мы уже упоминали важнейшие исследования второй половины XIX в., посвященные эпохе Мухаммада. Новая волна обобщающих работ приходится на рубеж XIX–XX вв. как неизбежное следжствие накоплдения материала и новых идей. Книга Г. Гримме, вышедшая в 1892–1895 гг., стоит первой в этом ряду. Очерк жизни и деятельности Мухаммеда в ней сравнительно краток, но содержит новые подходы к хорошо известным фактам, основное же внимание уделено анализу истоков нового вероучения [21]. Иной характер имела вышедшая в 1903 г. на датском языке «Жизнь Мухаммеда» Ф. Буля [22], в которой давалось очень полное изложение жизни и деятельности Мухаммада с хорошим знанием материала и аналитическим подходом к нему. Однако язык книги ограничил ее влияние на ученый мир, и только с 1930 г., когда она была переведена на немецкий язык, ею стали широко пользоваться. В 1906 г. появилась биография Мухаммада, написанная видным английским арабистом Д. Марголиусом [23], которая, несмотря на хорошее знание автором арабских источников, не оказала влияния на изучение эпохи Мухаммада.

Русское востоковедение в этот период довольствовалось имевшимися исследованиями на европейских языках. Единственным опытом в этой области, правда стоящим вне востоковедения, была книга В. Соловьева «Магомет», изданная в популярной серии, в которой автор на материале европейских исследований пытался с позиций теософа показать рождение новой веры [24].

Первые два тома «Анналов ислама» Л. Каэтани, давшие исчерпывающую для своего времени сводку исторических сведений о времени Мухаммада, завершили большой этап изучения истории этого периода. Поэтому в 20—30-х годах историки ислама обращают основное внимание на изучение становления идеологии ислама: исследование текста Корана, его терминологии, выяснение влияния идей христианства и иудаизма на формирование вероучения Мухаммада [25]. Все это создавало предпосылки для нового этапа переосмысления и обобщенного изложения истории зарождения ислама.

Этот этап начался в 50-х годах. В 1952 г. Р. Бляшер предпринял интересную попытку реконструкции биографии Мухаммада, основанную лишь на данных Корана, как единственного достоверного источника, восходящего к самому Мухаммеду [26]. В 1953 и 1956 гг. были изданы монографии У. М. Уотта «Мухаммад в Мекке» и «Мухаммад в Медине» [27], в которых автор не только предлагал новую трактовку многих частностей, но и стремился объяснить появление учения Мухаммада объективными историческими причинами [28]. Однако в этих книгах рассматривались отдельные узловые проблемы истории рождения ислама, но не было связной картины событий. Этот недочет возместила вышедшая в 1957 г. книга М. Годфруа-Демомбина, которая, кроме того, содержала полный и живой очерк современного ему состояния изучения основных положений учения Мухаммада [29]. Наконец, в 1961 г. одновременно появились обобщенное изложение жизни и деятельности Мухаммада, подготовленное У. М. Уоттом на основании двух его предшествующих монографий [30], и популярная, но вполне серьезная и оригинальная биография Мухаммеда, написанная М. Родинсоном[31]. Особняком стоит двухтомная биография Мухаммеда, написанная М. Хамидуллахом с позиций правоверного мусульманина, основывающегося на достижениях современной историографии[32]. Она интересна только тем, что позволяет людям, не владеющим арабским языком, представить, как выглядят лучшие работы мусульманских ученых, касающихся этой деликатной для них темы. Количество же биографий Мухаммеда на арабском языке, написанных за последние полвека, трудно поддается учету [33]. Имеет смысл упомянуть только «Жизнь Мухаммада» Мухаммада Ханкала, которая выдержала не менее 16 изданий [34].

В нашей стране, к сожалению, исламоведческие исследования после некоторого оживления в 20-х годах [35] практически не велись в течение тридцати лет, подменяясь вульгарно-социологическими построениями или просто антинаучной «критикой» ислама, которая, упрощая свою задачу, объявляла Мухаммада не реально существовавшей личностью, а мифическим персонажем [36], в соответствии с этим и Коран из исторического источника превращался в позднюю фальсификацию. Отголоски этих «теорий» встречаются даже в некотбрых работах 60—70-х годов.

Поворот к серьезному отношению к исламоведению наметился в 60-х гонах, когда был опубликован русский перевод Корака, выполненный И. Ю. Крачковским много лет назад [37]» и появился курс лекций И. П. Петрушевского об исламе в Иране [38]. Но систематические исламоведческие исследования начались только в последнее десятилетие, в значительной мере стараниями ленинградских арабистов [39].

Даже сейчас, при наличии ряда современных глубоких исследований, возможно и даже необходимо новое изложение истории раннего ислама, но при подходе к нему исследователь сталкивается с двумя специфическими трудностями, которые вряд ли когда-нибудь исчезнут.

Прежде всего для серьезного понимания процесса рождения новой религии требуется проникнуть в механизм рождения идей в голове человека, о жизни которого до сорока лет мы почти ничего не знаем, а ранние проповеди зафиксированы далеко не полностью, и порядок их появления известен весьма приблизительно. Проще всего было бы, если бы мы имели дело с недобросовестным человеком, морочившим голову своим современникам, но дело обстоит иначе.

Европейская наука за полтора столетия прошла большой путь от взгляда на Мухаммада как на лжеучителя, наущаемого дьяволом, через попытки дискредитации его учения как вторичного, эклектического по сравнению с иудаизмом и христианством, до признания ислама религией, равной христианству и иудаизму [40]. Соглашаясь с последним, мы должны смотреть на эту равноценность не с позиций представителя другой религии, великодушно позволяющего исламу быть с ней наравне, а с единственно объективной точки зрения исследователя, стоящего вне религиозного мировоззрения. И вот с этой позиции мы должны проникнуть в совершенно чуждый нам мир внутренних переживаний человека, воспринимавшего себя рупором, через который божество говорит с людьми. Не веря в божественное происхождение этих проповедей, мы должны без предвзятости понять и объяснить, как рождаются эти идеи и, завоевывая умы целых народов, превращаются в могучую действующую силу истории.

Но на пути к этому встает вторая трудность — характер источников, имеющихся в нашем распоряжении, когда единственный памятник, синхронный событиям, — Коран даже после более чем векового исследования его текста не удается надежно расчленить на разновременные пласты. Исторические же сочинения всех жанров состоят из множества противоречивых рассказов очевидцев и современников событий, записанных иногда десятилетия спустя и не из первых уст. Трудность использования этих сведений нередко вызывала у исследователей глубокий пессимизм и противоречивое отношение: от доверия до почти полного отрицания их достоверности, хотя совершенно несомненно, что игнорировать не вполне достоверный источник, когда нет бесспорных документальных данных, — слишком большая роскошь [41]. Ныне, когда факты, лежащие на поверхности, давно использованы, успеха может ожидать только тот, кто найдет более эффективную методику использования этого массового материала.

Автор считает своей задачей максимально доступную ему всестороннюю объективную проверку имеющихся сведений с целью возможно более точного, более определенно локализованного и датированного изложения событий времени зарождения и распространения ислама на территории Аравийского полуострова.

Необходимость такого объективного и строго научного исследования и изложения истории раннего ислама особенно остро ощущается в последнее десятилетие, когда обращение к «золотому веку» раннего ислама как к идеалу общественного устройства стало теоретическим обоснованием религиозно-политических доктрин многих воинствующих экстремистских организаций и в некоторых случаях даже легло в основу государственной политики.

За 12 лет многое изменилось в нашей жизни, и теперь не приходится, как прежде, сетовать на невнимание к исламу, но маятник качнулся в противоположную сторону — отрицательная предвзятость сменилась апологией и все так же требуется объективное освещение его истории. Поэтому вполне оправданно стереотипное переиздание этой «Истории», хотя что-то и можно было бы добавить к библиографии. Здесь же лишь исправлены некоторые ошибки.

[1] Weil, 1846; Caussin, 1847; Sedillot, 1854. К числу выдающихся работ этого периода, хотя и не столь общих, относится: Dozy, 1861.

[2] Weil, 1843, Sprenger, 1861, Muir, 1858.

[3] Noldeke, 1860, Noldeke, 1863. Об этом см. [Watt, 1970, с. 175–176].

[4] Goldziher, 1888, t. 2.

[5] Эта оценка касается только сводных трудов: во второй половине XIX в. вышло много важных исследований по истории Халифата и его культуры.

[6] Muir, 1891

[7] Sedillot, 1877; Lamairesse, 1897.

[8] Muller, 1885, Мюллер, 1895.

[9] Медников, 1897; Медников, 1903; Wellhausen, 1902.

[10] Зайдан, 1902.

[11] Caetani, 1905 Первоначально автор предполагал в девяти томах изложить историю мусульманских стран до 922/1516 г.

[12] Caetani 1912.

[13] Caetani, 1911.

[14] Hitti, 1937.

[15] Brockelmann, 1939.

[16] Например: Thomas, 1937, Glubb, 1966; Nutting, 1965; Mansfeld, 1965; Lewis, 1966; Peters, 1973; Rodinson, 1979.

[17] Крымский, 1903.

[18] Ссылки в нашей работе — на второе издание, см. [Беляев, 1966].

[19] Ashtor, 1969; Ashtor, 1971; Ashtor, 1976; Cahen, 1955; Cahen, 1962; Cahen, 1964; Grohmann, 1934; Большаков, 1984.

[20] Лундин, 1961; Пиотровский, 1985 и др.

[21] Grimme, 1892.

[22] Buhl, 1903; Buhl, 1930.

[23] Margohouth, 1906.

[24] Соловьев, 1896. Идею написать художественную биографию Мухаммада долго вынашивала известная советская писательница В. Ф. Панова [Панова, 1985, с. 254].

[25] Andrae, 1918; Andrae, 1932; Horovitz, 1926; Speyer, 1931; Bell, 1926; Ahrens, 1935; Jeffery, 1938.

[26] Blachere, 1952

[27] Ссылки в нашей работе даны на французский перевод 1958 г., см. [Watt, 1958]; Watt, 1977 (ссылки — на последнее издание работы 1956 г.).

[28] Реакция на эту позицию в западной науке: Bousquet, 1954.

[29] Ссылки в нашей работе — на второе издание, см. [Gaudefroy-Demombynes, 19691.

[30] Watt, 1961.

[31] Rodinson, 1961. Из работ, появившихся в последние годы, можно отметить [Dinet, 1961; Gabrieli, 1963; Rizzitano, 1973; Lings, 1983].

[32] Hamiduliah, 1959.

[33] О библиографиях восточных изданий см. [Geddes, 1985 D 92 D 93]

[34] 16-е изд.: Хайкал, 1965.

[35] Бартольд, т. 6, с. 143–300, 492–574; Кашталева, 1926; Кашталева, 1927: Кашталева, 1927а; Кашталева, 19276; Кашталева, 1928; Кашталева, 1928а; Вннников, 1934.

[36] Климович, 1931; Беляев, 1930; Толстое, 1932

[37] Кор., пер.

[38] Петрушевский, 1966

[39] Едва ли не первая академическая монография' Прозоров, 1973; достаточно полное представление о ведущихся исследованиях дает сборник «Ислам»

[40] Watt, 1970, с. 183–184.

[41] На фоне господствующего ныне разумно критического отношения к раннесредневековым арабским источникам, касающимся предисламского и раннеисламского периода, резко выделяются недоверием к их достоверности работы П. Кроун [Crone, 1980; Crone, 1987].

Комментарии

[*] Воспоминания сподвижников Мухаммада о его словах и поступках, дополняющие предписания Корана. Важнейший источник формирования мусульманского права и этики.