Древнекитайский рельеф на камне из гробницы By в Шандуне. II в. н. э.

При изучении древнейших судеб китайского народа современный историк уже может опираться не только на позднейшую историческую традицию, но также и на древние документы и памятники материальной культуры. Археологические материалы проливают некоторый свет на уровень развития экономики и техники в древнем Китае, однако не дают возможности в полной мере охарактеризовать древнейший период китайской истории. Значительно большую историческую ценность представляют древнейшие документы, в частности надписи, сохранившиеся на так называемых гадательных костях, которые относятся ко II тысячелетию до н. э. Эти краткие надписи, содержащие вопросы, обращенные к оракулу, позволяют в известной степени обрисовать хозяйственный, общественный и государственный строй древнего Китая в период существования государства Шан-Инь (XVIII–XII вв. до н. э.). Более поздние документы относятся ко времени существования царства Чжоу (XII–VIII вв. до н. э.). Эти надписи, среди которых встречаются дарственные грамоты, сохранились на бытовых предметах, на каменных барабанах и бронзовых сосудах.

Историческая традиция древнего Китая нашла своё отражение в многочисленных произведениях древнейшей классической литературы, в состав которой входят исторические, религиозно-философские и чисто литературные произведения. Однако необходимо иметь в виду, что весь этот свод классической литературы древнего Китая подвергся в V–III вв. до н. э. довольно значительной редакционной обработке. Некоторые классические книги были заново переработаны под влиянием господствовавших в то время религиозно-философских теорий и значительно искажены. Так, когда составлялась книга Чунь-цю по историческим материалам царства Лу, то в вей не было указано, что четыре луских правителя были убиты, один был изгнан своими подданными, а другой был убит неприятелем. Таким образом, только немногие главы, а иногда только отдельные отрывки из древнейших произведений классической китайской литературы восходят действительно к глубокой древности. Все же остальные, более поздние части, подвергшиеся впоследствии редакционной обработке, нуждаются в строго критической проверке. Историк, изучающий их, должен подходить к ним с величайшей осторожностью.

Много обломков глубокой старины собрано в знаменитой китайской «Книге песен» (Ши-цзин). В «Книге песен» сохранились интереснейшие народные песни, в которых отразилась жизнь китайского народа на заре его исторического существования. Здесь же запечатлены различные обычаи, обряды, иногда быт в широком смысле этого слова. Особенный интерес представляют трудовые песни, в которых пробуждаются ноты народного гнева, свидетельствующие о широких народных движениях и восстаниях. Простота стиля и строгость художественной формы свидетельствуют о том, что они являются в полной мере результатом народного художественного творчества. Однако наряду с народными песнями в этом поэтическом сборнике древнего Китая сохранились и произведения аристократического литературного творчества, указывающие на то, что к ним прикасалась рука опытного редактора-стихотворца. Древнейшие части «Книги песен» восходят к IX в. до н. э. Этот сборник был окончательно отредактирован лишь в III в. до н. э.

Некоторое количество конкретных фактических данных можно найти в исторических трудах древнейших периодов китайской истории, в частности в летописях. Среди них следует отметить «Бамбуковые анналы», которые, очевидно, являются царской или княжеской летописью, составленной в XII–VIII вв. до н. э. Лаконический стиль и отсутствие тенденциозных нравоучений указывают на то, что эта хроника древнего Китая подверглась сравнительно небольшой редакционной обработке.

Древнейшие китайские надписи на гадательных костях. Эпоха Шан-Инь

Большое значение для изучения истории древнего Китая имеют «Исторические записки» Сыма Цяня, одного из древнейших и наиболее известных историков древнего Китая, жившего во II–I вв. до н. э. Этот большой исторический труд охватывает период от мифической древности вплоть до конца II в. до н. э. Он даёт материал главным образом для политической и культурной истории древнего Китая, а также для восстановления хронологии.

Географические условия древнего Китая отличаются некоторыми своеобразными чертами. Наиболее древним районом расселения китайского народа является область среднего и нижнего течения реки Хуанхэ, а также равнина, прилегающая к Печилийскому заливу. В долинах и низменностях, орошаемых Жёлтой рекой и её притоками, умеренный климат и плодородная лёссовая почва способствовали раннему развитию земледельческого хозяйства. Плодородие этой лёссовой почвы в значительной степени зависит от равномерного распределения дождевых осадков. Общее количество осадков, выпадающих в этой местности, достигает 500–600 мм и достаточно для того, чтобы обеспечить стране хороший урожай. Однако неравномерное распределение осадков часто вызывало неурожаи. Поэтому население древнего Китая принуждено было создавать систему искусственного орошения.

В период организации земледельческого хозяйства населению древнего Китая приходилось не только равномерно распределять воду реки по всей стране, организуя систему искусственного орошения, но также вести непрерывную и организованную борьбу с грандиозными катастрофическими наводнениями Хуанхэ, которая нередко, выходя из своих берегов, затопляла всю страну. Грандиозные разливы Хуанхэ в значительной степени объясняются постоянным повышением уровня дна реки. Лёсс, размытый рекой, отлагается на дне, повышает уровень реки и приводит к тому, что река выходит из своего старого русла, стихийно разливаясь по всей окружающей местности. Эти наводнения влекли за собой катастрофические бедствия для всей страны. Поэтому населению приходилось принимать различные меры, чтобы охранять свои жилища и поля от разливов реки.

В древних легендах и мифах отразилась борьба древних китайцев с водной стихией и их забота об организации земледельческого хозяйства. В космическом мифе о борьбе Жёлтого императора Хуан Ди с чудовищем Че Ю описывается, как древний император низвёл с неба богиню засухи для борьбы с водной стихией. В одной легенде рассказывается о том, что в древности один министр особенно заботился о постройке плотин, дабы защитить таким образом население от разливов реки. Но эта деятельность министра вызвала недовольство императора, который обвинил его в том, что он нарушил «свободное течение естественных сил». Полезную деятельность министра стал продолжать его сын Юй, который углубил русло реки, старался улучшить её течение, пробивая для этой цели скалы, и даже укреплял её берега мифическими «живыми землями». Народ оценил Юя за его труды. Он был избран царём и основал династию Ся. Так в древних сказаниях отразились громадное значение воды в земледельческом хозяйстве древнего Китая и постоянная борьба, которую принуждены были вести китайцы с разливами и наводнениями Жёлтой реки.

Обширные степи, плоскогорья и горные области, прилегающие к плодородным долинам реки, были со времен глубокой древности заселены многочисленными племенами, которые жили в условиях кочевого скотоводческого быта. Китайским земледельцам, заселявшим плодородные равнины, приходилось постоянно отражать грабительские набеги этих воинственных степных кочевников и горных племён. В свою очередь в эпоху образования древнейших государств китайцы постепенно колонизовали эти области, населённые отсталыми кочевниками. Однако естественные условия этих областей и низкий культурный уровень древнего туземного населения способствовали продолжительному сохранению кочевого скотоводческого быта. На широкое распространение скотоводства в эту древнюю эпоху указывает целый ряд китайских гиероглифов. Гиероглифический знак «баран» (ян) служил для обозначения понятий «удача, счастье». Гиероглифические знаки, обозначающие слова «овца» и «князь», дают в сумме новый гиероглифический знак, обозначающий слово «стадо». Гиероглифический знак «олень» (лу) использовался для обозначения понятий «успех, счастье». Эти примеры можно было бы умножить. Все они указывают на то большое значение, которое имело скотоводство в хозяйственной жизни древнего Китая.

Этнический состав Китая чрезвычайно сложен. На громадной территории Китая и прилегающих частей Восточной Азии живёт около 1/4 населения земного шара. Само собой разумеется, что это население и в древности не было однородным. На севере и северо-западе китайцы соприкасались с тунгусами, манчжу-рами и монголами, на юго-западе — с тибетскими племенами, предки которых — племена «ман» — упоминаются в древнекитайских источниках, на юге — с племенами Бирмы и Индо-Китая, близкими по языку к китайцам.

Значительные археологические раскопки в Китае, предпринятые лишь в XX в., вскоре дали очень существенные результаты. Так, в 1915 г. Мацумото нашёл в Хэнани кости ископаемых животных плейстоценовой шюхи, в частности слона, близкого мамонту, лошади, кабана и оленя и, что особенно важно, крестец ископаемого человека, близкого к неандертальцу. Дальнейшие раскопки производил шведский археолог Андерсон. Находки 1927 г. уже дали возможность говорить о том, что в плейстоценовую эпоху в северном Китае жили люди более древние, чем неандертальцы, по своему антропологическому типу близкие к древним монголам и даже китайцам. Раскопки 1927–1929 гг. показали, что долина Хуанхэ между Шэньси и Шаньси была населена в эпоху палеолита. Наиболее интересные находки остатков скелета первобытного человека эпохи древнекаменного века были сделаны в 50 км к югу от Пекина (Бейпин), поэтому ископаемый человек древнего Китая и получил название пекинского синантропа. Наконец, в 1933–1934 гг. в Китае были найдены скелеты первобытного человека верхнего палеолита.

Археологические раскопки последних лет вскрыли целый ряд неолитических стоянок, главным образом в северном Китае. Все эти стоянки обнаруживают типичные формы древнейшего земледельческого хозяйства. Обнаруженная здесь неолитическая культура характеризуется применением зернотёрок, орудий из полированного камня (ножи и топоры), луков и стрел и приручением древнейших домашних животных — собаки и свиньи. Появляется техника плетения корзин, изготовления тканей и шитья одежд костяными иглами. Особенный интерес представляет своеобразная глиняная посуда, в частности специфический для древнего Китая трёхногий сосуд и особый сосуд для готовки на пару. Очень много материала дали для изучения этой эпохи раскопки в Яиьшао, где были найдены каменные топоры, тесла, ножички и наконечники стрел, топоры из оленьего рога, каменные и глиняные пряслица, костяные шила, каменные зернотёрки, ямы для хранения зерна и чрезвычайно разнообразная и богатая керамика, в частности полихромная, что позволяет говорить об очень высоком развитии в эту эпоху гончарного мастерства. Наконец, в самых поздних неолитических стоянках были обнаружены кости домашних быков и лошадей; белая каолиновая керамика и городища, окружённые мощными земляными валами.

Древнейшим периодом китайской истории, который в настоящее время можно изучать на основании документов и археологических данных, является период существования государства Шан-Инь. По традиционной китайской хронологии, эта эпоха обычно относится к XVIII–XII вв. до н. э. Историческая традиция древнего Китая передаёт о том, что около 1400 г. вождь Папь Гэн привёл своё племя в Аньян и построил на реке Хуанхэ «большой город Шан», давший своё название как всему государству, так и династии царей. Чжоуские племена, жившие в бассейне реки Вэй и завоевавшие государство Шан в XII в. до н. э., дали ему особое название — «Инь». Легенда рассказывает о том, что этот вождь не был грозным завоевателем, а что он мирно правил подвластными племенами.

До последнего времени эту эпоху можно было изучать лишь на основании более поздних преданий. Теперь же наука имеет в своём распоряжении громадное количество памятников материальной культуры, произведений искусства и около 100 тыс. гадательных надписей на костях, которые были найдены в результате многочисленных крупных археологических работ, начатых в 1928 г. и широко развёрнутых в 1934–1935 гг. Особенно большое научное значение имеют раскопки развалин древнего города, обнаруженного в округе Аньян, в северной части Хэнани, в 130 км к северу от Хуанхэ. Здесь было найдено множество памятников периода Инь, в частности 300 гробниц, 4 громадные царские гробницы, много ритуальных бронзовых предметов, мраморные скульптуры, большое количество гадательных надписей, остатки больших построек, дворца, мастерских, сокровищницы и, наконец, свыше 1 тыс. скелетов. Открылась новая эпоха в истории древнейшего Китая.

Изучение этих памятников поставило перед исторической наукой целый ряд новых проблем, в частности вопрос о происхождении китайской культуры. Многие европейские и даже китайские историки сперва считали население Инъского периода племенем завоевателей, которые пришли с запада и поселились по среднему и нижнему течению реки Хуанхэ. Однако это неправильно. Эпоха неолита теснейшим образом связана нитями преемственности с эпохой Инь. Своеобразная форма трёхногих сосудов, земляные стены городищ, домашние лошадь и бык, белая керамика из каолина, наконец, гадательные кости типичны для эпохи неолита и продолжали существовать в течение периода Инь. Теория переселения китайских племён с запада не находит своего подтверждения даже в полулегендарной исторической традиции. Так, в древнекитайской литературе и тем более в надписях не сохранилось указаний на переселение китайцев с запада. Единственная легенда о переселении Жёлтого императора является произведением довольно позднего мифотворчества, к тому же облечённым в религиозно-философскую форму. Таким образом, имеются все основания предполагать, что население древнего Китая, создавшее культуру Инь, было местным туземным населением, жившим здесь со времён глубокой древности и преемственно сохранявшим культурные достижения неолитической эпохи на территории северного Китая.

Памятники материальной культуры, произведения искусства, древнейшие надписи, в частности надписи на гадательных костях, наконец, наиболее древние части произведений классической литературы древнего Китая позволяют нам, хотя и в общих чертах, характеризовать хозяйственный, общественный и государственный строй эпохи Инь.

Экономика в течение продолжительного времени сохраняет очень примитивные формы. Большое хозяйственное значение имеет охота. В гадательных надписях иногда упоминаются крупные коллективные охоты, которые в предшествующий период родоплеменного строя возглавлялись племенным вождём. Надписи часто содержат гаданья о погоде. В одной надписи ясно указывается на то, что вопрос задаётся именно царём. «Вопрос: „Сегодня царь едет на охоту — не помешает ли ему сильный ветер?“. Ответ: „Будет сильный ветер“». На масштаб этих охот указывает другая гадательная надпись, в которой упоминается 348 зверей, убитых во время одной охотничьей экспедиции. Если мы разобьём надписи, сохранившиеся на гадательных костях, на несколько групп по содержанию, то мы увидим, что особенно большое место отведено в этих надписях вопросам, касающимся охоты и рыболовства. Отсюда можно сделать вывод, что эти примитивные виды хозяйства в течение продолжительного времени сохраняли своё актуальное значение в экономике древнего Китая.

Наличие больших лугов и обширных степных районов, прилегающих к долинам рек, давало возможность населению в большом количестве разводить скот. Хэнаньские гадательные надписи говорят о большом значении скотоводческого хозяйства в стране. Уже с древнейших времён были приручены различные породы крупного и мелкого рогатого скота, а также свиньи. На очень широкое распространение скотоводства указывают цифры, относящиеся к жертвоприношениям. При торжественных религиозных церемониях приносили в жертву по 10 белых свиней, по 10 быков, 10 или 30 баранов сразу, иногда по 40 быков или даже по 100 свиней. Само собой разумеется, что такие крупные жертвы приносились большей частью царём главным образом духам предков.

При раскопках в Аньяне были найдены кости домашних животных, в частности собаки, свиньи, овцы, козы, быка и буйвола. Раскопки последних лет свидетельствуют об использовании приручённой лошади. В эпоху Инь появляется и домашняя птица. В гадательных надписях сохранились любопытные гиероглифы, характеризующие процесс приручения домашних животных. В одной гадательной надписи времени царя У Дин (XIV–XIII вв. до н. э.) говорится: «Сообщают: племя ту пасёт скот на наших пастбищах — десять человек». Возможно, что в это время царь и его приближённые владели большими стадами скота. Так, в гадательных надписях указывается на то, что «царь сам осмотрел быков», предназначенных для жертвоприношения; в других случаях царь задаёт оракулу вопросы, касающиеся различных деталей скотоводческого хозяйства.

Однако наиболее прогрессивным видом хозяйства в эпоху Инь было земледелие. Среди зерновых злаков большое распространение имело просо, которое является главным хлебным растением северного Китая. Требуя мало влаги, просо широко культивировалось древними китайцами. Вслед за просом в Китае появляются пшеница, сорго и рис. В гадательных надписях особенно часто встречаются вопросы относительно урожая. Эти вопросы, обычно задававшиеся весной, облечены в следующую форму: (Царь) спрашивает: «Соберу ли я урожай проса?». Несмотря на значительное развитие земледелия, земледельческая техника была крайне низкой. Орудия земледелия были чрезвычайно примитивны. Для вспахивания почвы пользовались первобытным плугом, который Маркс называл плугом старо-китайской конструкции.[29] Аналогичный тип плуга мы видели у других древневосточных народов, которые стояли на той же ступени общественного развития. Искусственных удобрений в те времена ещё не применяли. Особенно широко была распространена подсечная система земледелия. Леса и кустарники, покрывавшие многие области в бассейне реки Хуанхэ, постепенно уничтожались. В легендах и более поздних поэтических сказаниях описывается, как древние герои земледелия вспахивали эти обширные земли, которые им впервые приходилось подымать, как они учили людей пахать землю и делать плуги и как они принесли людям в дар хлебное зерно.

Урожай в значительной степени зависел от количества влаги. В гадательных надписях иньского периода часто встречается вопрос о том, «будет ли дождь достаточным для урожая». В книге «Ши-цзин» упоминается пруд, из которого берётся вода для орошения рисового поля. К глубокой древности восходит гиероглиф, обозначающий слово «поле» и изображавшийся в виде участка земли, разделённого на четыре части оросительными каналами. В надписях гадательных костей встречается гиероглиф, состоящий из знаков поля и бегущей воды и, очевидно, обозначающий слово «орошение». В легендах сохранилось воспоминание об одном чиновнике, который заботился об орошении полей и поэтому считался благодетелем народа. Имеются все основания предполагать, что уже в это время в Китае были известны некоторые технические растения и начало распространяться шелководство.

Ритуальный бронзовый сосуд. Эпоха Шан-Инь

Наряду с земледелием существовали и различные ремёсла. Со времени неолита пережиточно сохраняется техника изготовления различных предметов из камня: ножей, полированных топоров, сосудов, наконечников копий и стрел, статуэток и украшений. Металл, главным образом бронза, встречается ещё сравнительно редко. Из бронзы делают оружие и церемониальные сосуды. Большое значение получило деревообделочное ремесло. Как показали раскопки, дерево употреблялось в большом количестве. Оно применялось при сооружении домов и гробниц, из него делали луки, стрелы, копья, ручки топоров, пил и буравов, барабаны, корабли и колесницы.

Не меньшее значение имело и гончарное ремесло. Для изготовления глиняных сосудов применялась глина различных сортов, в частности высококачественная белая каолиновая глина. В это время впервые появляется гончарный круг. Сосуды, сделанные из глины, подвергались особому обжигу и даже покрывались глазурью. Разнообразие их форм и размеров говорит о высоком развитии керамики. Отпечатки тканей на керамике позволяют предполагать существование в этот период текстильного ремесла.

Появление избыточных продуктов сельского хозяйства и ремесла вызвало развитие торговли. Торговля, как и в других древневосточных странах, в этот период ещё носила примитивный меновой характер. Древним и специфическим для Китая видом меновых денег была драгоценная раковина каури. Гиероглифическая письменность отражает процесс зарождения и развития торговли. Появляются особые знаки для обозначения слов: «связка раковин», «копить», «драгоценность». Раскопки в Аньяне обнаружили привезённые издалёка кости кита, особые виды привозных раковин lamprotula, каури и медную руду, что указывает на установление торговых связей с соседними странами. Однако хозяйство в целом продолжало сохранять свой примитивный натуральный характер, что объясняется прочным существованием древних замкнутых общин.

Бронзовый сосуд для вина. Эпоха Шан-Инь

Некоторые данные позволяют нам говорить о существовании в эту эпоху общинного землевладения. Сельская община, как пережиток первобытно-общинного строя, продолжала существовать в течение всей истории древнего Китая, как и в других древневосточных странах.

Так, в книге «Ши-цзин» говорится: «Пусть дождь орошает наши общинные поля (гун-тянъ), а потом наши личные (си)». В пояснении к этой цитате автор позднейшей летописи, относясь с большой похвалой к мероприятиям древних царей, пишет: «Так приучался к труду весь народ, и он радовался сначала своей общественной собственности, а потом уже своей частной».

Пережитки родового строя существовали в Китае в течение очень долгого времени. Китайские историки указывают на то, что родовые группы продолжали существовать в Китае в течение тысячелетий и что своеобразные «должности» начальников родов переходили по наследству в определённых родовых группах.

Обычай кровной мести сохранялся в Китае вплоть до конфуцианской эпохи. Так, Конфуций говорит, что сын всегда должен мстить за убийство отца или матери. «Тот, у кого был убит отец или мать, должен спать на соломе, имея щит вместо подушки. Он должен твёрдо решиться на то, чтобы не жить под одним небом с убийцей. Если он его встретит на рынке или при дворе, то он не должен итти за своим оружием, а должен тотчас же с ним сразиться».

Большое значение имела в период Инь большая патриархальная семья. Уже в это время появляется особое слово «ци», обозначающее одновременно рабыню и наложницу. Господство мужа и отца, порабощение женщин, усугублённое многоженством, наконец, ярко выраженный культ предков являются типичными чертами древнекитайской патриархальной семьи.

К глубокой древности, сохранившей значительные пережитки родового строя, восходит и древний совет старейшин, который существовал ещё в эпоху Инь, как это можно предполагать по надписям хэнаньских гадательных костей. Совет старейшин существовал при царе и состоял из родоначальников и племенных вождей. Весьма возможно, что он даже ограничивал в некотором отношении власть царя. Так, в одной гадательной надписи говорится: «Вопрос: „Царь (хочет) совершить экспедицию против страны… (?) Совет не согласен. Добьюсь ли я успеха?“». Весьма возможно, что эта древняя организация, восходящая к эпохе племенного строя, сохранялась впоследствии в форме очень архаичного государственного учреждения. Древняя родовая аристократия имела в период Инь большое политическое значение. Опираясь на крупные богатства и на значительную политическую власть, эта аристократия с течением времени образовала правящий класс рабовладельцев.

На появление рабства в эту эпоху указывает особый гиероглиф, который встречается на хэнаньских гадательных костях. Этот гиероглиф, который читается «чэнь», изображает глаз и обозначает слова «глаз», «голова», «пленник», «раб». Очевидно, в древнем Китае, как и в других древневосточных странах, военнопленных обращали и рабство в считали, как скот, по головам. Поэтому гиероглиф, обозначавший слова «глаз — голова», стал обозначать понятия «пленник — раб». Процесс классового расслоения, происходивший в недрах сельских общин, развитие торговли и войны привели к усилению рабства и обострению классовых противоречий. Таким образом, эпоху Инь следует считать временем возникновения древнейшего классового рабовладельческого общества.

Это подтверждается результатами раскопок, произведённых в Аньяне, где были обнаружены развалины большого города, возможно, столицы государства Инь. На большом участке размером в 6 га были найдены фундаменты больших построек, может быть, царского дворца, царские мастерские, в которых работали металлурги, мастера по камню и резчики кости. Здесь также были найдены царская сокровищница, из сводчатых подвалов которой извлечено около 6 тыс. ценных предметов, и, наконец, помещение для поста наружной охраны или павильон для царской охоты. Особенно характерно то обстоятельство, что на гадательных костях встречается гиероглиф «цзин», изображающий ворота в городской стене с башней и обозначающий слово «город — столица». Этот гиероглиф сохранился и в современной китайской письменности и входит в состав слов «Пекин» и «Нанкин». Своеобразный тип городских ворот, изображённый в древнекитайском гиероглифе «цзин», сохранился до настоящего времени, в частности в городской стене Бейпина.

К сожалению, очень обрывочные сведения, которые можно извлечь из древнейших надписей эпохи Инь, позволяют только в самых общих чертах говорить о системе государственного строя этого времени. Очевидно, в Китае этой эпохи уже формировалась деспотическая государственная власть, опирающаяся на централизованный в руках государства земельный фонд.

В «Книге песен» (Ши-цзин) говорится о том, что все земли принадлежали царю. «Под широким небом нет земли, которая не была бы царской». Можно предполагать, что на этих крупных землях, принадлежавших государству и верховному представителю его — царю, в крупных масштабах организовывалось земледельческое хозяйство. В очень многих кратких, почти трафаретных надписях, сохранившихся на гадательных костях, говорится о том, как царь спрашивал оракула: «Даст ли мне просо урожай?» или «Соберу ли я урожай проса?». Опираясь на основное богатство страны, на основной хозяйственный фонд — землю, государство приобретало форму централизованной бюрократической деспотии. Религия использовалась для укрепления авторитета царя. Царь изображался в виде сверхъестественного существа, его сравнивали с богом, иногда его прямо называли божеством. В легендах рассказывается о божеетвенном происхождении царя, главным образом основателя династии. Так, в одном древнем сказании рассказывается о том, что мать предка родовой группы «це», по имени Цзя Ди, идя со своей сестрой, чтобы принести жертву, проглотила яйцо, которое уронила пролетающая ласточка. В результате этого она зачала ребёнка, которому при его рождении дали название Цио (яйцо). Потомок этого рода Чэн Тан основал династию Инь, свергнув последнего царя из династии Ся.

В эпоху образования древнейшего рабовладельческого общества царь в значительной степени являлся также и первосвященником. Мы знаем, что в древнем Китае царь совершал важнейшие религиозные церемонии культа предков и культа богов. В столице Таи дворец царя был окружён храмом предков и южным храмом торжественных царских аудиенций.

Постепенно оформляется чиновничья бюрократия, в состав которой входили представители древней родовой, а затем рабовладельческой знати. Существовали особые должности высших чиновников, помощников царя по управлению страной. Среди них выделяются: великий писец, казначей, церемониймейстер двора и другие высшие должностные лица.

Карта № 10. Древний Китай

Таким образом, древнейшее государство, возникшее на территории северного Китая в эпоху первого деления общества на классы — на класс рабовладельцев и класс рабов, с целью подавления и порабощения широких трудовых масс, приобретает черты древневосточной деспотии. Древнейшее государство долго и прочно сохраняет многочисленные пережитки родового строя. При царе существовал аристократический совет, в состав которого входили представители родовой знати и потомки племенных вождей. В гадательных надписях этот совет называется «советом больших и малых». Царский род представлял собой, как и в древнем Египте, большой царский клан, члены которого занимали высшие должности в государственном и военном управлении. Самый термин, служивший для обозначения слова «царь» (ван), уже встречается в иньских надписях. Царская власть в период существования государства Шан внешне сохраняла пережитки того времени, когда племенной вождь, некогда стоявший во главе племени или союза племён, объединял в своих руках древнейшие функции руководителя охот, военачальника и первосвященника.

Как указывает китайский филолог Го Можо, архаические формы современных знаков «ван» (царь) и «цзу» (предок), встречающиеся в гадательных надписях, тождественны друг другу.

Церемониальный бронзовый топор из Аньяна. Эпоха Шан-Инь

Политическая история этой эпохи почти неизвестна. В некоторых надписях говорится о войнах, которые китайские цари постоянно вели с кочевыми, горными и степными племенами, защищая от них цветущие равнины и богатые земледельческие области древнего Китая. Особенно упорные войны вели китайские цари с западными горцами, совершавшими набеги на деревни и поля государства Инь. Царь спрашивал оракула, начинать ли ему войну с этими неспокойными горными племенами и окончится ли эта война успешно. В гадательных надписях сохранились жалобы на то, что иноземцы тревожат границы страны. Прося советов и помощи у божества, царь указывает на необходимость ведения войны с этими кочевниками. В середине и в конце царствования династии Инь китайцы постепенно колонизуют и завоёвывают горные районы, заселённые варварами, а также долины Вэй и Фэнь, т. е. центральную часть провинции Шэньси и юго-западную часть провинции Шаньси. Необходимость защиты границ страны от кочевников и политика захвата соседних земель, рабов и различной добычи требовали соответствующей организации армии. С древнейших времён китайская армия делилась на основные части: на пехоту, конницу и колесницы. На широких степных просторах Средней и Восточной Азии уже в глубокой древности появились колесница и домашняя лошадь. Колесница и лошадь упоминаются в иньских надписях. При раскопках в Аньяне было найдено около 400 бронзовых украшений колесниц и скелеты лошадей. Китайское войско было вооружено очень примитивно — большей частью бронзовым оружием, саблями из бронзы, боевыми топорами и широко распространённой алебардой, а также луком и стрелами. Численность войск достигала 5 тыс. человек. Кавалерийские отряды состояли обычно из 300 всадников. Некоторые надписи позволяют предполагать существование определённых форм боевых построений. Весьма возможно, что применялись методы фланговой атаки, флангового окружения и ночных нападений.

Очевидно, в это время возникает древнейшая пиктографическая (картинная) и гиероглифическая система письменности. Отдельные слова обозначались наглядными рисунками, изображающими солнце, луну, землю, лес, мужчину, женщину, животных и т. п. Затем появляются более сложные знаки, обозначающие отвлечённые понятия (идеограммы). Так, слово «восток» изображалось рисунком дерева, позади которого восходит солнце. С того момента, как отдельными идеограммами начинают обозначать подобозвучащие слова (омофоны), древняя картинная письменность уже сочетается с более сложным принципом фонетической письменности. Однако эта чрезвычайно сложная гиероглифика, насчитывавшая до полутора тысяч знаков, не смогла выработать более или менее чётких форм не только гиероглифической письменности, но даже и самых примитивных форм звукового письма.

Длительная борьба с кочевниками ослабила государство Шан-Инь. Чжоуские племена, осевшие в бассейне реки Вэй, после ряда крупных побед, разгромили древнее царство Инь и на его развалинах основали новое государство, которое получило название от племени чжоу.

Китайские племена, образовавшие государство Чжоу, уже с эпохи неолита населяли довольно обширные районы северного Китая, в провинции Шэньси, в бассейне реки Взй.

С течением времени эти племена захватили господство над всеми остальными племенами, жившими в бассейне реки Вэй, и образовали довольно крупный союз племён. Судя по источникам того времени, они довольно близко соприкасались с государством Инь. Само слово «Чжоу» встречается в иньских надписях на гадательных костях. Знатные семьи и даже цари государства Инь выдавали своих дочерей замуж за вождей племени чжоу. Весьма возможно, что эти племена даже были родственны тем племенам, которые населяли Иньское государство. Чжоуские племена широко использовали многие элементы древней культуры Шан-Инь. Племена чжоу заимствовали у иньцев письменность, хронологическую систему, архитектурный стиль, обычай своеобразных гаданий и некоторые формы религии. Чжоуцы признавали культурные достижения эпохи Шан и считали себя её преемниками и продолжателями. Очевидно, именно к этой эпохе относится изречение: «Изучайте великих людей Шан, чтобы укрепить ваше сердце и уметь учить народ».

Классическая литература древнего Китая сохранила ряд легенд, описывающих завоевание чжоускими племенами царства Инь и образование в северном Китае большого и сильного государства Чжоу. Чжоуский царь Вэнь Ван, судя по этим сказаниям, совершил большой завоевательный поход на запад, расширил границы Чжоуской страны и разработал план завоевания царства Инь. Очевидно, в этот период государство Чжоу начинает претендовать на господство в северном Китае, в бассейне реки Хуанхэ. В этом отношении красноречивы слова одного из чжоуских правителей, сохранившиеся в более позднем предании: «Мы должны продолжать дело царя Вэнь Вана, отказаться от всякой лени до тех пор, пока наше государство не будет всемирным и пока от углов моря и восходящего солнца до этого места не будет ни одного человека, который бы ослушался нашего закона».

Пользуясь внутренним ослаблением царства Инь, чжоуский царь У Ван на 11-м году своего царствования двинулся с большим войском на восток и, одержав полную победу над войсками врага, разгромил и завоевал Иньское государство. Так описывают позднейшие легенды образование в северном Китае государства Чжоу в XII в. до н. э.

Источники того времени позволяют восстановить хозяйственный и общественный строй Китая. В период существования государства Чжоу основной отраслью хозяйства было земледелие, достигшее значительного развития. В позднейших легендах обоготворённые предки династии Чжоу называются «героями земледелия». Так, родоначальником династии считается «князь проса» — Хоу-Цзу. В «Книге песен» довольно ярко описывается земледельческий быт того времени:

Расчистив заросли трав,
Он посеял жёлтые верна,
Он выращивал хлеба до их созревания,
Он использовал их в качестве семян,
Он роздал народу чудесные зёрна:
Чёрное просо с двойным зерном,
Высокое, красное, белое;
И народ стал сеять
Во множестве эти злаки.

Плодородная лёссовая почва северного Китая давала возможность населению собирать богатые урожаи и способствовала значительному развитию земледельческого хозяйства. На это указывает существование системы озимых и яровых посевов, появление садоводства, плодоводства, огородничества, разведение фруктовых деревьев, культура тутового дерева и конопли.

Наряду с сельским хозяйством получают своё дальнейшее развитие и ремёсла, в частности ткацкое ремесло, существовавшее на основе развитого земледелия. Однако особенное значение приобретает металлургия, поскольку именно в этой отрасли ремесла происходят наиболее крупные технологические сдвиги. Попреяшему наибольшее распространение среди металлов имеет бронза, из которой делали множество различных предметов. Но наряду с бронзой появляется и новый металл — железо, которое известно в древнем Китае начиная с XII в. до н. э. Хотя ещё нельзя говорить о каком-либо значительном распространении железа в то время, однако некоторые китайские историки считают возможным предполагать, что железо уже применялось для изготовления тех особенно острых и хороших плугов (тань-сы), которые описываются в «Книге песен». В этом литературном произведении говорится также и о добывании железа.

Общественный строй эпохи Чжоу сохраняет многие черты, типичные для предшествующего периода. Так, прочно существует патриархальная семья. Власть отца в этой патриархальной семье была неограниченной. Ему должны были подчиняться дети, их жёны и младшие родственники. Авторитет отца санкционировался государственной властью. Так, в указе царя Сюаня говорится: «Ни в каком случае подданный не имеет права жаловаться на решение своего непосредственного начальника, так как если бы это было разрешено, то сыновья стали бы судиться со своими отцами и не было бы необходимого различия между старшими и младшими». Больше того, женщина была осуждена на вечное и тягостное затворничество в особой половине дома. Закон и религия осуждали смелых женщин и предупреждали мужчин не жениться на таких женщинах. Если женщина покидала дом, то её считали большой грешницей. В комментариях на книгу «Чунь-цю» под названием «Цзо-чжуань» говорится: «Если женщина не умерла в своей комнате, то табличку её духа не следует помещать рядом с табличкой её мужа». К женщине в обществе устанавливалось презрительное, высокомерное отношение. Самым тяжёлым обвинением для мужчины было обвинение в том, что «он следует советам своей жены».

В период Чжоу большую роль продолжала играть древняя сельская община, застойно сохранившаяся в течение веков.

У древнего китайского философа Мэн-цзы описывается особая «колодезная» система земледельческого хозяйства, так называемая «цзинь-тянь», основанная на древнем общинном землевладении.

Эта система состояла в том, «чтобы в деревнях, отдалённых от города, (земля делилась бы) на 9 одинаковых квадратных участков (и чтобы) один из них (средний) обрабатывался бы сообща для снабжения общественных чиновников при помощи Особой повинности — „самопомощи“. Ни смерть, ни путешествия не должны вывести этих поселян из их селения. Если деревенские поселения будут разделены на квадратные части, одинаковые снаружи и внутри, то они образуют тесные связи дружбы. Они будут защищать друг друга и помогать друг другу в своих нуждах и болезнях. Тогда все семьи будут жить в совершенном единстве… 8 семей будут сообща обрабатывать общественное или общинное поле. Когда общинные работы будут окончены, семьи могут взяться за свои личные дела».

Особенно типично здесь указание на круговую поруку, которая обычно крепко связывает всех членов общины, что, несомненно, вырастает из общинного строя.

Общинный строй, как на то указывал Энгельс, был в течение долгого времени опорой самых грубых форм восточного деспотизма, В эпоху образования древнейшего рабовладельческого государства весь земельный фонд страны, включая земли, находившиеся во владении общин, считался номинально принадлежащим государству, во главе которого возвышалось «связующее единство» в лице обоготворённого деспота-царя. Это подтверждается и своеобразными терминами древнекитайского языка. Так, слово «гун-тянь» (общинное поле) означает в то же время и «поле вождя». Но когда древнекитайский гун (вождь) превратился в вана (царя), то и все земли общин, которыми некогда распоряжался вождь, превратились в земельный фонд, номинально принадлежащий деспотическому государству. Наряду с этим в процессе завоеваний и захвата общинных земель образуется и непосредственно принадлежащий царю, централизованный в руках государства земельный фонд. В одной из песен книги «Ши-цзин» говорится о том, как чжоуский правитель Лю перед походом «собрал запасы с полей и из амбаров, набрал зерно в огромные мешки». Эти правители, древнейшие цари государства Чжоу, как это образно описывается в песнях, «расселяли народ, устраивали земли», очевидно, организуя в своих владениях в большом масштабе земледельческое хозяйство, Чжоуские цари раздавали аристократам довольно большие земельные владения. На бронзовых сосудах этой эпохи очень часто фиксируются записи о передаче земли тому или иному приближённому. Так, в тексте одной такой своеобразной дарственной грамоты говорится: «Дарю тебе слуг и рабынь… драгоценности; дарю тебе коней, ткани… быков… Дарю тебе одно поле в… (?), одно поле в Ши, одно поле в Бань, одно поле в Ли».

Документы древнекитайской истории, как и источники истории других древневосточных народов, подтверждают мысль Маркса, чётко выраженную им в следующих словах: «Государство здесь (в Азии. — В. А.) верховный собственник земли. Суверенитет здесь — земельная собственность, концентрированная в национальном масштабе. Но зато в этом случае не существует никакой частной земельной собственности, хотя существует как частное, так и общинное владение и пользование землёй».[30]

Раздача царских земель крупным аристократам привела к образованию значительного слоя землевладельческой знати, жившей в условиях древнего патриархального быта. В «Книге песен» описывается земельное владение, принадлежащее богатому человеку:

Здесь господин и его старший сын,
Его младшие братья и все его дети,
Их сильные работники и их помощники.
Как громко разносится шум их трапезы, когда они едят мясо!
(Мужья) с любовью думают о своих жёнах, (которые принесли им пищу),
Жёны остаются около своих мужей.
Затем отточенными лемехами своих плугов
Они начинают вспахивать участки, расположенные к югу.
Они сеют различные сорта верна.

Затем описываются сбор богатой жатвы и жертвы, приносившиеся в честь предков, что должно было «возвеличить славу государства».

В этом хозяйстве в значительной степени использовался труд рабов. Рабовладение, возникшее ещё в эпоху Инь, расширялось и усиливалось. На существование рабовладения указывают надписи, в которых упоминается слово «пленный» («фу»). Соответствующий гиероглиф обычно изображал человека, добывающего раковины. Вполне возможно, что для добывания раковин использовались главным образом военнопленные. Другой гиероглифический знак «чэнь», по толкованию древнейших китайских словарей, обозначает слово «тащить» или «служить царю» и изображает подчинение и покорность. Китайские историки поэтому считают возможным утверякдать, что этот знак «чэнь» обозначает слово «слуга» или «раб».

Для эпохи Чжоу характерно применение другого термина — «нун-фу» (рабы). В источниках этого времени, в том случае когда описывается труд этих «нун-фу», ясно говорится о том, что эти люди не имели своих орудий производства. Это были в полном смысле этого слова рабы, которые при помощи сельскохозяйственного инвентаря своих хозяев обрабатывали поля рабовладельческой знати. Так, в оде «Да-Тянь» надсмотрщик говорит рабам: «На больших полях будет обильный урожай. Когда окончите приготовление орудий земледелия, тогда возьмите мои сохи и плуги, которыми обрабатываем южные поля для того, чтобы сеять 100 сортов хлеба».

Чрезвычайно типично для истории древнего Китая постоянное взаимодействие между оседлыми земледельческими племенами и кочевыми горцами и степняками, окружавшими культурные земледельческие государства в бассейне реки Хуанхэ. Это взаимодействие наложило свой отпечаток на историю древнего Китая.

«У всех восточных народов можно, с тех пор как этот процесс происходит, установить общее взаимоотношение между оседлостью одной части этих племен и продолжающимся кочевничеством другой части».[31]

В древнем Китае это взаимодействие между оседлыми и кочевыми народами было длительным и прочным. В эпоху Чжоу, когда границы Китайского государства значительно расширились, многие племена, стоявшие на сравнительно низком уровне развития, подпали под власть этого централизованного государства. Китайцы называли кочевые племена презрительным словом, которое по своему смыслу соответствует греческому слову «варвары». Они покоряли их силой оружия и обращали в рабство целыми большими родовыми группами. Имеются данные, позволяющие говорить, что рабы использовались на земледельческих работах и на военной службе. Труд их эксплоатировался царём или рабовладельцами, причём при упоминании этих рабов всегда указывается, из какого племени они происходят. Так, рабы из южных племён (мань-ди) специально занимались разведением лошадей. Каждая отдельная крупная родовая группа работала в особой отрасли хозяйства. В большом количестве рабы использовались в царском хозяйстве. Государственные учреждения и отдельные чиновники имели в своём распоряжении довольно значительные группы рабов. Так, при начальнике чинов состояло 120 рабов, при начальнике просвещения — 120 рабов, в управлении скотом — 200 рабов, в отделе земледелия — 120 рабов, в отделе луков и стрел — 80 рабов и т. д. Эти данные, почерпнутые из книги «Чжоу-ли», характеризуют наличие в эпоху Чжоу крупного дворцового (хозяйства, основанного на использовании рабского труда.

С развитием рабства появляется и торговля рабами. На это указывают сохранившиеся надписи на бронзовых сосудах. В одной надписи X–IX вв. до н. э. говорится, например, об обмене пяти рабов на лошадь и моток шёлка. Рост рабовладения углубил пропасть между знатными рабовладельцами и широкими массами крестьян-общинников. В X–IX вв. наблюдаются симптомы социальной розни.

Протест рядовых общинников нашёл своё отражение в поэтических произведениях этого времени, в народных песнях, отразивших реальные факты повседневной жизни народа.

«Вы не сеете, вы не жнёте, — каким же образом вы получаете доход с трёх хозяйств? Вы не трудитесь на охоте — откуда же на дворе у вас висят шкуры барсуков?»

С негодованием описываются в песнях богатства знати, накопленные при помощи чужого труда. Красочная народная речь сравнивает богачей с крысами, пожирающими зерно бедняка: «Крысы большие, крысы большие, не пожирайте наше просо. Три года мы имеем с вами дело, а вы безжалостны, не хотите подумать о нашем мучительном труде. Мы оставим вас и уйдём в более счастливые земли. Там мы найдём себе место».

Социальные термины этого времени характеризуют резкое классовое расслоение: «благородным отцам», «родителям народа» противопоставляют «мелиий люд» — трудящихся, которые в надписях называются «бу» и «чэнь». Трудовые массы народа были обречены на жизнь, полную лишений. Не имея возможности выйти из этого тяжёлого положения, бедняки видели перед собой неминуемое рабство. «Моё сердце печально. Я думаю о своём несчастном положении. Все мы будем превращены в слуг и рабов. Горе мне! Откуда я получу поддержку?» (Ши-цзин, II, 4–8).

Резкое классовое расслоение древнекитайского общества зафиксировано в ряде религиозно-политических трактатов Toil эпохи. В «Летописи церемоний» («Ли-цзи») говорится: «Ритуал не распространяется на простой народ, наказания не распространяются на высоких чиновников».

На основании трактата Чжоу-ли можно изучить систему государственного строя периода династии Чжоу.

В обширном древнекитайском государстве этого периода постепенно образуется сложный бюрократический аппарат, управляющий всей страной от имени царя. Вокруг царя вырастает довольно значительная группа аристократического чиновничества, занимающего высшие должности в государственном управлении. Во главе всего государства вслед за царём стоит его ближайший помощник, функции которого были обширны. Иногда эта должность становилась наследственной, что вообще типично для древнейшей восточной деспотии.

Наряду с этим первым чиновником, равным по силе власти арабскому везиру, имелась особая коллегия из трёх лиц («трёх старцев»). Один из них назывался начальником земледелия, «начальником множества, охраняющим народ». В его обязанности входили организация сельскохозяйственных работ (посевы, жатвы, молотьба) и управление земледельческим населением страны. Второе место среди «трёх старцев» занимал начальник лошадей и войск царских поместий, «укрощающий повстанцев». Это был своего рода военный министр, сосредоточивший в своих руках всё военное управление страной. Он производил военные наборы, руководил военным обучением, стоял во главе военной инспекции и ведал снабжением войск. Наконец, важную роль играл и начальник общественных работ, который управлял всем земельным фондом и руководил всем водоснабжением государства. В его руках находился верховный контроль над всей ирригационной сетью. Таким образом, перед нами три важнейших ведомства: хозяйственное, военное и ведомство общественных работ. На крупное значение этих трёх ведомств на Востоке указывал в своё время Маркс:

«В Азии с незапамятных времён существовали лишь три отрасли управления: финансовое ведомство, или ведомство по ограблению своего собственного народа, военное ведомство, или ведомство по ограблению других народов, и, наконец, ведомство общественных работ».[32]

Впоследствии появились и другие чиновники, сосредоточившие в своих руках управление царскими поместьями и дворцом, судебное дело и организацию религиозного культа. Особенно характерно выделение главного уголовного судьи и верховного жреца культа императорских предков. Судебное дело постепенно оформляется, появляются писанные законы и древнейшее кодифицированное право. Эти законы имеют своей целью юридически гарантировать незыблемость классового строя и неприкосновенность особы обоготворённого царя. Так, существовал закон об оскорблении величества, согласно которому всякий, хотя бы малейшим образом оскорбивший царя, подвергался жестокой казни. Уголовный кодекс предусматривал довольно разработанную систему наказаний, которые налагались за наиболее важные преступления. Среди этих наказаний предусматривались: смерть, кастрация мужчин или заточение женщин во дворце, ампутация ног, отсечение носа и наложение позорного клейма в виде чёрной татуировки на лице. Этот уголовный кодекс, который приписывается легендарному царю древности — My, содержал в себе 3 тыс. статей, вернее, собранных вместе судебных решений (казусов), которые образуют древнейший свод уголовного права. О некотором развитии юридической мысли в эту эпоху говорит установление в законах смягчающих обстоятельств при нечаянном и случайном преступлении и отягчающих — для преднамеренного. Суд высшей инстанции в лице верховного судьи рассматривал дела, влекущие за собой смертную казнь. Суд низшей инстанции в лице местных судей рассматривал все остальные дела.

В эпоху Чжоу оформляется учение о том, что царь есть не только наместник бога на земле, но и его земное воплдщение.

Так, в одной легенде рассказывается о том, что царь My родился таинственным образом от связи царицы, жены царя Чжао, с духом предка Чу. Царь My описывается в этой легенде в образе богатыря, наделённого сверхъестественными способностями. Он совершает походы в «4 угла света» на своей колеснице, влекомой чудесными лощадьми. Однажды любопытство привело его к истокам Жёлтой реки. Ои посетил дворец Жёлтого императора, а потом достиг горы солнечного захода, навестив богиню запада и смертельных болезней. Так образ царя принимает очертания мифического божества, живущего в совершенно иной сфере, чем все остальные люди.

Идеология обоготворения царской власти, типичная для древневосточной деспотии, находит своё внешнее выражение в пышных формах придворного этикета. Резиденция царя — столица государства. Историческая традиция сохранила названия главных центров и столиц государства Чжоу — городов Фэнь и Хао. К сожалению, развалины этих городов ещё не обнаружены. Их названия сохранились лишь в названиях современных китайских деревень. И только в литературных произведениях, в частности в придворной поэзии того времени, сохранились красочные описания дворцового и аристократического быта. Роскошные изделия из бронзы, сосуды, оружие, свидетельствуют о высоком расцвете материальной культуры и о тех богатствах, которые сосредоточивались в руках рабовладельческой знати, эксплоатировавшей труд рабов и бедняков.

Политическая история Китая эпохи Чжоу может быть восстановлена на основании древних сказаний и более поздних, но зато более достоверных источников. Цари из династии Чжоу, завоевав государство Инь, образовали большое и сильное царство. От времени ранней династии Чжоу известна только последовательность имён царей. В «Истории сына неба My», написанной в V–IV вв. до н. э., сохранились древние легенды, относящиеся к этому периоду. В этих древних преданиях царей Чао и My изображали в качестве великих завоевателей, далёко расширивших пределы государства. Китайцы проникают в бассейн Янцзыцзян и покоряют племена, жившие на берегах реки Хан и в районе Хубэй. Более точные данные, касающиеся политической жизни Китая, восходят лишь к IX–VIII вв. до н. э. Царь Сюань (827–782 гг. до н. э.) уже может считаться реальной исторической фигурой. Его войны описаны в литературных произведениях того времени, в торжественных песнях, которые пелись в храме предков. Так, в песнях описываются войны, которые Сюань предпринимал для подавления восстания подвластных племён, а также для завоевания и замирения соседних иноземных стран, населённых главным образом кочевниками. Среди этих кочевых племён упоминается племя сюнну, которое некоторыми исследователями сопоставляется с гуннами. Очевидно, эти племена жили на берегах Жёлтой реки, на территории Шэньси и Шаньси. В одной оде описывается вторжение этого кочевого племени сюнну в царство Чжоу и захват столицы, происшедший в 822 г.

«В шестой месяц какое смятение! Боевые колесницы стоят наготове, в каждую запряжено 4 статных коня. Они снаряжены, как это обычно делается. Сюнну яростно вторглись, поэтому мы долщны были спешно выступить. Царь приказал выступить в поход, чтобы освободить столицу. Мы победили сюнну, проявив великую храбрость. Сюнну плохо рассчитали, заняв Цяо и Ху, захватив Хао и Фэнь, дойдя до северной части реки Цзинь».

В другой оде описывается война Сюаня с варварским племенем Сюй, которое жило к юго-востоку от государства Чжоу. Сам царь во главе шести армий выступает в похрд против страны Сюй, Китайцы одерживают крупную победу благодаря своим значительным войскам, которые «двигаются не толпами, но разбитыми линиями». Война оканчивается захватом «множества пленников». Ода содержит типичное возвеличение царя.

Ослабленное длительной борьбой с многочисленными и сильными племенами кочевников, постоянно вторгавшимися в богатые и плодородные долины реки Хуанхэ и её притоков, государство Чжоу, раздираемое классовыми противоречиями и лишённое внутренней экономической спайки, распалось наряд отдельных независимых княжеств, во главе которых стояли представители рабовладельческой знати, могущественные аристократы, уже не зависевшие от единой центральной власти.

Следующий период в истории Китая является временем крупных смут, уничтожения единого государства и существования отдельных маленьких княжеств, которые в течение длительного периода с VIII по III в. вели упорную борьбу между собой.

Некоторые данные, сохранившиеся в книге Мэн-цзы характеризуют хозяйственный и общественный строй этого времени. Упорные войны, которые вели между собой в борьбе за преобладание и господство отдельные княжества, тяжёлым бременем ложились на трудовые массы народа.

«Многочисленные армии отправляются в путь вместе с правителем, (служа ему охраной) и поглощают все продукты. Голодающие не находят себе пищи; те, которые могут работать, не находят более покоя. Теперь одни лишь злобные взгляды, хор проклятий! И тогда в сердцах народа рождается лишь глубокая ненависть. Он сопротивляется приказам (царя), которые предписывают угнетать народ».

В философских трудах VI в. до н. э. формулируются твёрдые принципы государственного деспотического управления, которые должны были быть восстановлены после периода смуты и внутренней борьбы.

Развитие торговли требовало восстановления централизованного государства и создания государственного аппарата. В книге философа Мэн-цзы даётся характеристика сильной деспотической власти. Он рекомендовал установить государственный контроль над земледелием, а императорам в частности советовал осуществлять крупное ирригационное строительство для поднятия сельского хозяйства.

В III в. до н. э. в Китае вновь образуется сильное государство — государство династии Цинь. Приблизительно к этому времени относятся крупные работы по постройке великой Китайской стены, начатой несколько раньше. Наиболее видным политическим деятелем этой эпохи является китайский император Ши Хуанди, при котором особенно широко развернулась постройка великой Китайской стены, целой системы оборонительных укреплений вокруг разросшегося Китайского государства. Очевидно, это крупное государство ещё не было достаточно прочным. Ему грозили постоянные набеги горцев и степняков, кочевых племён, постоянно вторгавшихся в богатые равнины Китайского государства.

На обострённую классовую борьбу, происходившую внутри Китайского государства, указывает известный факт сожжения книг, в которых содержались мысли, опасные для существования государства. В легендах полуисторического характера описывается, как Ши Хуанди приказал заживо похоронить 460 учёных, утаивших книги и осуждавших царя. По совету одного министра Ши Хуанди приказал сжечь все исторические хроники и классические книги, за немногими исключениями, а утаивших — заклеймить и послать на постройку великой стены. Так расправлялась правящая рабовладельческая аристократия со всякого рода попытками изменения существующего строя, которые возникали в ту эпоху.

Постепенное разложение сельских общин приводило к разорению широких слоев трудовых масс и к образованию крупного рабовладельческого землевладения. При царях из династий Хань богатые аристократы-землевладельцы сосредоточивают в своих руках крупные земельные владения.

Так, в истории первой династии Хань говорится о том, что:

«…министр Чжан Ю владел 40 тыс. (акров), а другие, собиравшие землю, обладали обширными земельными пространствами; вследствие этого народ жил в бедственных условиях… После того как империя прожила в миро несколько поколений, влиятельные… богатые люди и чиновники часто владеют огромным имуществом, тогда как бедняки и маломощные страдают всё больше и больше».

Само собой разумеется, что это разорение широких слоев трудовых масс должно было приводить к росту рабовладения и к увеличению количества рабов в стране. Доведённые до нищеты, бедняки принуждены были часто продавать в рабство своих детей. Такие факты описываются в истории первой династии Хань:

«У населения удела Цинь семьи были бедны, а дети крепки и сильны; поэтому и их отдавали в залог… когда несколько раз подряд бывал неурожай, население вынуждалось продавать именитым людям своих детей, чтобы добыть одежду и пищу».

Так же как и в других древневосточных странах, в Китае существовали промежуточные формы долговой кабалы, приводившие постепенно к рабству. В источниках периода Хань говорится о том, что «по обычаям продававшиеся в рабство дети и взрослые сначала считались заложниками; если по прошествии трёх лет они не выкупались, они делались окончательно рабами». Главным источником рабства являлись войны, которые сопровождались захватом большого количества пленников. Наряду с этим тяжёлое бремя ложилось на плечи свободного трудового населения в годы войны, когда бедняки разорялись от налогов и многие из них погибали на полях сражений. Всё это приводило к нищете и к разорению широких слоев трудовых масс. В китайских источниках нередко указывается на то, каким тяжёлым бичом для широчайших слоев населения были войны:

«В царствование У Ди правительство много занималось военными экспедициями и гражданскими сооружениями, поэтому требовалось такое количество рабочей силы для выполнения этих проектов, что многие вынуждены были бросить основное своё занятие — земледелие… Император У Ди из династии Хань послал военные силы против варваров в четырёх направлениях и наложил на народ тяжёлые налоги. Люди, имевшие трёхлетних сыновей, должны были платить за них подушные налоги. Это причиняло много страданий. Некоторые даже убивали своих сыновей, как только они рождались».

В годы войны, когда нарушалась обычная хозяйственная жизнь страны, рабовладельческая аристократия, опираясь на аппарат государственной власти, облагала население различными податями. Так, в эпоху Хань, помимо обычных налогов, были введены налоги на соль и железо. Работорговля достигла в эту эпоху чрезвычайно широких размеров, что также указывает на большое число рабов в стране. Создаются специальные рынки рабов и появляются торговцы, которые специализируются на продаже рабов и принимают всякие меры к тому, чтобы получить как можно больше барыша от этой торговли. В истории первой династии Хань указывается на то, что «занимающиеся ныне продажей рабов одевают последних в парадные одежды… и выставляют их в стойлах (на базарах)».

Разорение трудовых масс, постепенный распад сельских общин, рост крупного землевладения, работорговли — всё это вызвало обострение классовых противоречий и усиление классовой борьбы. В источниках этого периода указывается на то, что некоторые государственные деятели пытались принимать меры к смягчению классовых противоречий. С этой целью делались попытки ограничить землевладение и рабовладение. В царствование императора Аи Ди был выдвинут довольно любопытный проект, согласно которому представители знати, чиновники могли иметь не более 5 тыс. единиц земли (му). Число рабов согласно этому проекту должно было быть такще ограничено. В зависимости от своего социального положения тот или иной рабовладелец мог иметь от 30 до 200 рабов. Однако этот проект не был осуществлён.

Политическая история эпохи Хань известна значительно лучше, чем история предшествующих периодов. В источниках сохранилось много указаний на обострённые формы классовой борьбы, происходившей в царствование различных императоров династии Ханъ. Традиция указывает на то, что некоторые императоры, как, например, Лю Бан, происходили из среды общинников. Имеются указания и на то, что против власти императора нередко поднимались эксплоатируемые массы населения.

Чрезвычайно существенным фактом, характеризующим состояние Китая в эту эпоху, является значительный рост внешней торговли и в связи с этим широкое развитие завоевательной политики. В конце II в. до н. э. при императоре У Ди (140–87 гг. до н. э.) китайцы проникают довольно далеко на запад вплоть до Средней Азии. Китайские караваны направляются через Восточный Туркестан в район южных оазисов Таримского бассейна и в области между Оксом и Яксартом (Аму-Дарья и Сыр-Дарья). Особенно оживлённые торговые взаимоотношения китайцы устанавливают с Ферганой. Различные китайские товары привозятся в Бактршо, откуда персидские торговцы везут их дальше на запад, в Сирию. Китайцы вывозили шёлк, а ввозили различные ткани, пёстрые ковры, стекло, металлы, драгоценности, яшму и кораллы, лекарства, а в частности из Бактрии, лошадей и верблюдов. Через Персию и Сирию китайские товары проникали в Римскую империю. Стремление захватить в свои руки важные торговые пути и рынки привело к развитию завоевательной политики. Китайские императоры из династии Хань завоёвывают Восточный Туркестан (Синцзян), захватывают в свои руки Корею и даже некоторые области Индо-Китая, стремясь открыть дорогу в Индию. Китайское правительство устанавливает дипломатические и торговые взаимоотношения с многочисленными государствами (их насчитывают до 36). В китайских текстах этого времени встречаются названия, в которых видят названия Парфии и Сирии. С этими странами китайцы устанавливают торговые связи. Эта широко развитая внешняя торговля и завоевательная политика приводили к ещё большему обогащению рабовладельческой аристократии, что создавало внешний, кажущийся эффект благосостояния страны и государства.

Развитие могущества китайского государства нашли своё отражение и в росте культуры. В источниках указывается на то, что в это время основывались академии, библиотеки, что государство поддерживало писателей, заботилось о повышении квалификации чиновников, устраивая публичные экзамены. Однако всё это носило показной и внешний характер. Широкие массы трудового населения находились в тяжёлом положении. На это ясно указывают реформы узурпатора Ван Мана, выдвинутого, очевидно, довольно значительными группами средних свободных слоев сельского и городского населения, стремившихся к смягчению классовых противоречий. В это время всё шире распространяются теории, целью которых было ослабить формы классовой эксплоатации. Производятся попытки несколько смягчить острые социальные противоречия и тем самым заглушить классовую борьбу. В этом отношении характерны теории Дун Чжун-шу и Ван Чуна и реформы Ван Мана. Ван Ман пытался конфисковать крупные земельные владения, перераспределить земельный фонд, запретить куплю и продажу рабов и даже регулировать законами цены, одновременно рекомендуя активно вмешиваться в торговую жизнь страны. Так государственная власть используется для установления наиболее мощного контроля над хозяйственной жизнью страны. Однако эти реформы окончились неудачей (9 г. н. э.). Уже через три года Ван Ману пришлось снова разрешить покупку и продажу рабов.

Эти полумеры, которые проводились рабовладельческим государством в целях смягчения классовой борьбы, не могли привести ни к каким результатам. Голодные восстания, широкие социальные движения продолжались и даже усиливались. Очень крупным восстанием было известное восстание «краснобровых», во главе которых стоял Фан Чун, поднявший значительные массы населения в Шаньдуне в 18 г. н. э. К восставшим присоединились и реакционные аристократические группировки, которые были недовольны мероприятиями Ван Мана. В 23 г. войска Ван Мана были разбиты, и в 25 г. аристократы, примкнувшие к «красно-бровым», сумели одержать над ними верх, разбить восставших и снова восстановить прежние рабовладельческие порядки. Другое крупное восстание произошло в 184 г. Это было восстание «жёлтых тюрбанов», организованное крупным политическим деятелем того времени Чжан Цзяо. Группа восставших получила название: «дорога ко всеобщему миру». Руководители восстания объявлены были народными героями. Они были популярны в массах и пользовались большим авторитетом. Один из них был даже объявлен «богом войны». Руководителям восстания удалось собрать громадную 100-тысячную армию. Несмотря на широкий размах этого массового народного движения, восстание было подавлено. Однако династия Хань не смогла удержать власть в своих руках. Многочисленные восстания подточили государство Хань, набеги кочевников довершили его разгром.

Китайская культура восходит к очень глубокой древности. Сохранившиеся литературные источники, по большей части произведения так называемой классической литературы древнего Китая, позволяют проследить процесс развития китайской религии, философии, права и возникновение очень древних социально-политических систем. Этот процесс мы можем наблюдать на протяжении целого тысячелетия. Китайская религия, так же как и религиозные воззрения всех народов древности, восходит к древним формам культа природы, культа предков и тотемизма, тесно связанного с магией. В исторических источниках сохранилось воспоминание о том времени, когда ещё были широко распространены тотемистические представления, связанные с обоготворением природы. Так, Чжан Шоуцзе, комментатор Сыма Цяня, пишет: «Хуанди был царём государства Медведя. Его мать однажды была в поле и зачала от того, что увидела большую молнию, окружившую полярную звезду. После этого через 24 месяца она родила Хуанди». Можно предполагать, что Хуанди считался начальником одной из тотемных групп Медведя.

Мраморный сосуд эпохи Чжоу. Москва. Госуд. Музей Восточных Культур

Широко был развит в древнем Китае культ природы, в особенности культ земли и гор. Этот древний культ гор связан с рельефом самой местности и с хозяйственным бытом того времени, когда древнейшие предки китайцев кочевали от гор к рекам, проводя лето на горах, а зиму в степи. В Китае долго существовала форма особых гаданий, связанных с землей (геомантия). Наряду с этим китайцы обоготворяли солнце, луну, планеты и звёзды, реки и деревья. Как и многие другие древние народы, они обоготворяли предков, и этот культ, тесно связанный с прочным патриархальным бытом, сохранился в своих закостеневших формах до очень позднего времени.

Религиозные верования оформились в Китае уже в глубокой древности. В произведениях классической литературы сохранились указания на священные древние тексты, которые пользовались особенным почитанием верующих. Но наибольшее значение получили в Китае религиозно-философские системы, оформившиеся в VI–V вв. до н. э. и лёгшие в основу позднейших религий. Громадное значение имела в культурной жизни Китая религиозно-философская система Конфуция, которая основывалась на древних школах писцов и гадателей. У нас сохранились очень скудные сведения о личности Конфуция: всего лишь несколько имен, дат и указание о месте его смерти. Но то, что известно о жизни Конфуция, настолько связано с реальным бытом, что заставляет предполагать существование определённого писателя, руководившего довольно значительной и особой религиозно-философской школой.

Нефритовая статуэтка, изображающая фантастического зверя. Эпоха Хань

Основным принципом конфуцианства является традиция. Конфуций неоднократно указывал на то, что он не стремится ни к каким новшествам. «Я передаю, а не выдумываю», — говорит он, очевидно, выражая в этих словах основу своего традиционализма. Конфуций, как это говорили его последователи, считал поэтому возможным только толковать древние тексты, строя на их основе особую религиозно-философскую, социально-политическую и моральную систему. Громадное значение придаётся в системе Конфуция элементам воспитания. Рабовладельческая аристократия пыталась при помощи этой религиозно-философской системы выработать в характере человека постоянное смирение, подчинение, готовность повиноваться. Конфуций считал, что воспитание играет громадную роль в жизни человека. Поэтому конфуцианская философия выдвигает тезис необходимости и полной возможности изменения человека. Конфуцианство основывало на этом тезисе идею неизбежности и необходимости совершенствования с классовой точки зрения каждого человека.

«По своим врождённым свойствам все люди близки друг к другу. По своим приобретённым свойствам они отличаются друг от друга». «Только самый великий учёный и самый худший идиот никогда не меняются», — говорится в конфуцианских книгах. Конфуцианство стремилось воспитать человека в полном внутреннем духовном порабощении. Каждый человек должен быть доволен своим социальным положением и не стремиться к лучшему. С точки зрения Конфуция:

«Всегда сообразуясь со своим положением, мудрец не желает внешнего величия. Когда он имеет богатство и положение в обществе, то он будет жить, как богатый и имеющий положение; когда он находится в бедности, то он и будет жить, как бедный… Когда он находится в низком положении, он не оскорбляет властей… Хотя он строг к себе, но от других он ничего не требует… Поэтому, находясь в низкой доле, он покоряется судьбе…»

В учении Конфуция откровенно высказывается классовая точка зрения китайских рабовладельцев, которая исходит из основного положения о необходимости подавления трудовых масс. «Тёмные люди должны повиноваться аристократам и мудрецам». «Если тёмные люди перестают повиноваться высшим и просвещённым, то в стране не будет мира». С особенной чёткостью эта мысль проводится в известной конфуцианской книге «Середина и постоянство» в следующих словах: «Неповиновение простолюдина высшему есть начало беспорядка». В той же книге «мудрец» противопоставляется толпе. Под словом «мудрец» надо понимать аристократа. Конфуций учит, что «мудрец всегда соблюдает середину и постоянство, а простые смертные делают противное середине и постоянству. Мудрец, держащийся принципа середины и постоянства, совершает только нравственное или доброе, а простые смертные, не держащиеся этого принципа, совершают всё без разбора». Таким образом, в этой «середине и постоянстве» скрывается идея классового равновесия, гармонии классовых сил, которую тщетно пытается установить аристократически мыслящий древнекитайский философ. Эта система «классовой гармонии» была тщательно разработана в конфуцианских книгах. Конфуций устанавливает особые отношения между господином и слугой, между родителями и детьми, между супругами, между старшим и младшим и между друзьями. Только на основе этого постоянного «равновесия» могли существовать общество и классовое рабовладельческое государство с точки зрения конфуцианства.

Одновременно с этим в конфуцианской религиозной философии выдвигается очень древняя рабовладельческая теория, связанная с восточным деспотизмом. Это — теория божественного происхождения и божественного значения царской власти. Царь изображается у Конфуция в виде божества. В некоторых местах конфуцианских книг иногда в поэтической, иногда в риторической форме проскальзывает такого рода мысль: «Если царь будет величав, как небо и море, то народ будет уважать его, будет слушать речи его и будет сочувствовать делам его». В комментариях к конфуциевой летописи «Весна и осень» царь прямо называется «божеством». «Император есть сын Неба, его физическая личность — олицетворение неба. Земля посреди (т. е. земная суша) имеет свой центр в Сыне Неба. Народы в их границах подчинены князьям. Сын Неба получает веления от неба; подчинённые князья получают их от Сына Неба».

Большое распространение имела в древнем Китае и другая религиозно-философская система, принадлежащая Лао-цзы, резко отличающаяся от конфуцианства своим ярко выраженным умозрительным и мистическим характером. Впоследствии из этой системы религиозно-мистических верований выросла целая сложная религия, так называемый даосизм, которая существовала в Китае в течение 2 тыс. лет. Само слово «даосизм» происходит от слова «дао» (или «тао»), что означает «путь» или «основа мира». Позднейшая даосская религия окружила древний образ основателя этой религиозно-философской системы туманом древних легенд. Само имя Лао-цзы означает «престарелый философ». Сохранились некоторые сведения о жизни Лао-цзы, но они в значительной степени окутаны множеством сказаний. Так, впоследствии рассказывали о том, что, странствуя в колеснице, запряжённой чёрным быком, Лао-цзы в одно из странствий «оплодотворил спящую мать Шакья Муни, отчего и родился Будда в год создания Дао-Дз-цзин (древнейшее произведение даосской религиозной философии)». Далее в этой же легенде рассказывается, что Лао-цзы посещал Индию и Тибет. Его считали всевидящим, говорили о нём, что он приобрёл всеведение подвигом молчания, уединения и созерцания.

Несмотря на то, что древнейшая философия даосизма была в некоторых отношениях прогрессивнее конфуцианства, в религиозно-философской системе Лао-цзы мы найдём многие из идей конфуцианства. Так, Лао-цзы проповедывал смирение, очевидно, с той же классовой целью, что и Конфуций. Человек, по мнению даосской философии, должен был соблюдать «великое послушание». Далее в системе Лао-цзы имеются и указания на обоготворение царской власти. Эта мысль выражена у Лао-цзы довольно ясно. «Кто царь, тот соединяется с небом; кто соединён с небом, тот будет подобен дао, которое существует от вечности. Тело его погибнет (умрёт, когда настанет время), но (дух его) никогда не уничтожится».

Характерной чертой религиозно-философской и социально-политической системы Лао-цзы является резко выраженная реакционная теория подавления трудовых масс и сохранения культурной отсталости народа. Необычайно цинично и откровенно выражается мысль о необходимости держать народ в темноте. «В древности исполнявшие „дао“ не старались просвещать народ, они держали его в невежестве. Причина того, что трудно управлять народом, заключается в том, что народ просвещается и в нём много умных. Когда страна управляется без всякого умствования, то в ней будет благоденствие».

Но одновременно с этим в трактатах Лао-цзы раздаются тревожные ноты, указывающие на приближающуюся для классового рабовладельческого общества и государства опасность. Поэтому в социально-политической системе Лао-цзы даются своеобразные рецепты, как излечить этот «социальный недуг», выражающийся в острых классовых противоречиях. Теория классовой гармонии и примирения социальных противоречий находит своё отражение и в учении Лао-цзы. Лао-цзы высказывается против богатства, указывает на то, как тяжело ложатся на народ государственные налоги и повинности, что в них именно «причина бедствий народа». Лао-цзы выступает и против войны, говоря: «Так как на войне очень многие погибают, то следует оплакивать войну».

Наибольший интерес представляет собой прогрессивная, но всё же соответственно развитию научных знаний того времени стихийно-примитивная материалистическая философия, которая появляется в Китае в I в. н. э. Среди представителей этой материалистической философии следует отметить Ван Чуна, который утверждал, что «небо есть тело, подобно земле», выступая, таким образом, против традиционной религиозной философии и указывая на то, что «среди существ, несущих в своих венах кровь, нет таких, которые не умирали бы». Эта материалистическая философия Ван Чуна получила своё дальнейшее развитие в трудах философов III–V вв. н. э., которые указывали на смертность духа и выступали против идеи небытия. Однако эта материалистическая философия не могла получить широкого распространения в древнем Китае благодаря тому, что классовая рабовладельческая идеология, тесно связанная с древней религией, господствовала в стране. На застойность древнейшей китайской культуры указывает факт существования в течение тысячелетий очень древней системы китайской гиероглифической письменности, той пресловутой китайской грамоты, которая превращала «древнюю мудрость» в монополию жрецов и аристократов, ставшую традицией, связанной с патриархальным бытом. Конфуцианство и даосская религия наложили свой тяжёлый отпечаток на китайскую культуру и сохранили неизменными многие формы древней культуры в течение не только веков, но и тысячелетий.

Однако потребности повседневной жизни вызвали появление уже в глубокой древности зачатков целого ряда наук. Необходимость счёта времени и составление календаря явились причиной возникновения древнейших форм астрономии. Начало астрономических наблюдений восходит к эпохе Шан-Инь, Китайские астрономы умели наблюдать движение небесных светил и даже предсказывать солнечные и лунные затмения, а также появление комет. Китайские астрономы распределили созвездия, расположенные вокруг Полярной звезды, по «лунным домам» и установили таким образом карту звёздного неба. Исходя из положений этих созвездий по отношению к солнцу и к полюсу, пользуясь при этом водяными часами, китайские астрономы вычисляли время.

Астрономические наблюдения дали возможность сконструировать особую систему календаря, которая сохранилась в неизменном виде в течение очень долгого времени. Основой этого календаря было лунное летоисчисление, которое велось по циклам, состоявшим из 60 лет.

Расширение китайского государства и необходимость административного деления страны вызвало раннее появление и развитие географии. Уже в эпоху Чжоу чиновники составляли отчёты о состоянии отдельных областей, главным образом с точки зрения доходности земель и взимания налогов. Один из этих отчётов вошел в качестве главы в книгу Ши-цзии. В этой главе, составленной около VIII в. до н. э., даётся географическое описание китайского государства, разделённого на девять областей. В этой главе описываются горы, реки, земли и налоги каждой области. Аналогичное, несколько более позднее географическое описание Китая сохранилось в книге Чжоу-ли.

Широкое развитие земледелия привело к довольно древнему накоплению и даже некоторой систематизации агрономических наблюдений и знаний, которые в ханьскую эпоху оформились в виде древнейших агрономических трактатов. В этих трактатах сохранились древнейшие китайские теории земледелия, многопольного хозяйства, системы грядковых культур, чередования посевов, применения удобрений и т. п.

Культура древнего Китая оказала большое влияние на развитие культуры соседних многочисленных народов, населявших обширные территории позднейших Монголии, Манчжурии, Тибета, Индо-Китая, Кореи и особенно Японии.

Древневосточные деспотии лишь с внешней стороны производили впечатление могущественных и прочных государств. На самом деле внутренне они были весьма непрочными государственными образованиями. Египетским, ассирийским и персидским царям постоянно приходилось при помощи оружия восстанавливать единство государства, распавшегося на свои составные части после смерти завоевателя. Причины этой непрочности древневосточных рабовладельческих деспотий коренятся в их племенной и социальной структуре. Большие разноплеменные рабовладельческие государства древнего Востока не были и не могли быть национальными государствами. Возникшие на основе крупных завоеваний, они не могли быть прочными политическими организациями, потому что они не имели внутренних экономических скреп. Древневосточные государства раздирались внутренними противоречиями: против завоевателей восставали покоренные народы, между рабовладельцами, с одной стороны, рабами и разорёнными общинниками — с другой, шла непрерывная классовая борьба. Поэтому государства древнего Востока были внутренне непрочными и часто распадались при ударах извне. И. В. Сталин указывает на то, что «…великие государства Кира или Александра не могли быть названы нациями, хотя и образовались они исторически, образовались из разных племён и рас. Это были не нации, а случайные и мало связанные конгломераты групп, распадавшиеся и объединявшиеся в зависимости от успехов или поражений того или иного завоевателя».[33]

Лао-цзы посещает Конфуция. Древнекитайский барельеф

Примечания:

2

Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, Госполитиздат, 1948, стр. 151.

3

Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, стр. 151.

29

К. Маркс, Капитал, т. I, 1935, стр. 135.

30

К. Маркс, Капитал, т. III, 1938, стр. 696.

31

К. Марко и Ф. Энгельс, Соч., т. XXI, стр. 488.

32

К. Маркс. Избранные произведения, т. II, Госполитиздат, 1940, стр. 520.

33

И. В. Сталин. Сочинения, т. 2, стр. 293.