Эпидемия в Эксе

Первая большая эпидемия была в 1610 году в Провансе, в Эксе, в монастыре урсулинок. У двух монахинь стали случаться припадки, которые внушили всем уверенность, что эти монахини одержимы дьяволом. Из них попытались изгнать дьявола, но безуспешно. Одна из монахинь внезапно призналась, что в ней сидят три дьявола, в том числе Веррин, добрый дьявол, один из демонов воздуха, и Левиафан, злой дьявол, любящий рассуждать и протестовать, и дух нечистых помыслов.

Кроме того она заявила, что чародей, наславший на нее этих дьяволов — патер Луи Гофриди, бывший в то время приходским священником в Марселе. Другая монахиня Магдалина де ля Палю, обезумевшая от страха, созналась также в и том, что Гофриди испортил её своими чарами и наслал на нее целый легион демонов, именно 6666 дьяволов. Инквизитор Михаэлис, которому обе монахини были переданы для заклинаний, донес на чародея Гофриди прованскому парламенту. Несмотря на защиту, который Гофриди имел в лице марсельского епископа и всего духовенства, он был арестован и предан суду.

Обвинение было основано на показаниях этих двух монахинь и Михаэлиса, наблюдавшего во время заклинания, как дьявол обращался с своими жертвами.

«Во время заклинания, — показывал Михаэлис, — Вельзевул продолжал терзать Магдалину, то с силою бросая её на живот, то опрокидывая на спину; до трех или четырех раз он принимался душить её за горло. За обедом демоны продолжали истязать её постоянно, пригибая ей голову к земле, а за ужином они её пытали в течение целого часа, выворачивая ей руки и ноги с такой силой, что у нее кости трещали и все внутренности переворачивались; окончив истязания, они погрузили её в такой глубокий сон, что она казалась мертвой».

Монахини показали, что Гофриди, хотя делал вид, что не ест мясной пищи, но на самом деле наедался до отвала мясом маленьких детей, которых он душил или откапывал из могил. Магдалена также показала, что священник совратил ее.

Несчастный Гофриди клялся именем Бога и святых, что все эти обвинения ложны, но ему не верили, связь между его чародейством и дьяволами, которыми одержимы монахини, была вполне установлена показаниями монахинь, ибо мы помним, что инквизиция считала доказательством донос и даже простое подозрение.

Гофриди подвергают пытке, чтобы добиться признания; он понимает, что погиб, мужество его покидает, и он сознается во всех преступлениях, в которых обвиняется. Он сознался, что дьявол посещал его часто, что он обыкновенно поджидал сатану у дверей церкви и заразил до тысячи женщин ядовитым дыханием, сообщенным ему Люцифером. «Признаюсь и в том, — говорил он, — что когда я желал отправиться на шабаш, я становился у открытого окна, чрез которое являлся ко мне Люцифер, и вмиг переносился на сборище, где я оставался два, три, а иногда и четыре часа».

Ha теле Гофриди нашли в трех местах «печать дьявола», т. е. в трех местах тела вонзали иглу и он не чувствовал никакой боли и кровь не текла. После этого его виновность не подлежала сомнению и 30 апреля 1611 года его сожгли в Экси, после того как он был отрешен от сана и палачом подведен к главному входу в церковь, где он должен был публично каяться и просить прощения у Бога, короля и правосудия.

Такова официальная «церковная» версия произошедшего, тем не менее дело Гофриди очень запутано и крайне противоречиво. Существует несколько точек зрения на эту первую «бесовскую» эпидемию. Одна из версий была изложена выше. Другая связана с самим существованием женских монастырей в Европе того времени.

Историки, располагающие многими документальными свидетельствами современников Гофриди, убедительно доказали, что женские монастыри в Европе часто превращались в серали священников и настоятелей.

В монастырях часто воспитывались девочки как из знатных, так и из простых семей. Как правило, в монастыре многие из них умирали — погибали от скуки и отчаяния. Их поражала жестокая монастырская болезнь, о которой еще в V веке писали ученые — тупая скука, уныние в часы после полудня, тихая грусть, переходившая в страшную слабость или бешеное неистовство. Последнее состояние и было определяющим во время бесовских эпидемий в женских монастырях.

Постепенно строгая система «затвора» в монастырях заменяется более свободной формой существования. Монахини перестают быть затворницами в монастыре. К ним постоянно приходят посетители — по крайней мере, их родственники, а кто знал наверняка, кто чей родственник?

Католическая церковь в это время поражает своим распутством. Например, в 1491 году во французском монастыре Кенуа духовник — единственный мужчина, посещавший монастырь, — смог стать любовником всех монахинь. В испанских же монастырях, конечно, не во всех, но в очень многих, считалось, что священник, удостаивая женщину своею любовью, освящает её таким образом и потому грех с ним является священнодействием. Взгляд, очень распространенный и во Франции: в Париже даже любовниц духовенства обычно зовут «освященными».

Во Франции, где короли использовали церковь как инструмент укрепления церковной власти за счет подавления протестантов, крупных феодалов и самоуправления областей, за поведением духовенства присматривала сама монархия. В стране царствовал закон, который «озвучил» король Людовик XIV: «Государство — это я», То же самое можно было сказать и о церкви. Священники творили самые невообразимые вещи и предавались распутству. Не был исключением и Гофриди.

По мнению историков, именно в роли «всеобщего» любовника он и появился в монастыре урсулинок. Кроме того, абсолютно точно установлен факт, что монахиня Магдалина действительно была его любовницей. Гофриди совратил ее, когда она была еще его воспитанницей.

Гофриди вошел в монастырь в качестве духовника Магдалины, но занялся другим делом. Урсулинки чувствовали его могущество, а поведение безумно влюбленной в него девочки заставило их заключить, что это — могущество дьявола. Всех их охватил страх, а многих и любовь. Воображение разыгралось вовсю, у томящихся от скуки женщин закружились головы. И в результате пятеро или шестеро с плачем и воплем заявили, что ими овладел дьявол.

Особенно усердствовавшая Луиза, которая, как полагают, была также влюблена в Гофриди и навела на него «поклеп», обвинив в чародействе именно из ревности к Маделене. Вероятно, что Луиза действительно была одержима — только не бесом, а ревностью (хотя и ревностью — несомненно, бес, сидящий в человеке). Кроме того, она почти наверняка была не совсем нормальна.

Автор «Записок о государстве» (известных только по отдельным отрывкам из них, так как остальное весьма благоразумно было уничтожено, как слишком откровенное) — знаменитый отец Иосиф заявляет в своем труде, что ему посчастливилось открыть некую ересь, страшно распространившуюся и захлестнувшую собой бесконечное число духовников и руководителей монастырей. Это — плотская любовь, которой они предавались в женских монастырях.

Самое интересное, что все это открылось слишком поздно. Дело зашло так далеко, что скрыть его стало невозможно. Капуцины клятвенно утверждали, что в одной Пикардии этим безумием мистической любви было охвачено шестьдесят тысяч «наставников». Значит, все духовенство, все духовники, все руководители монастырей. Надо, конечно, иметь в виду, что в это число в качестве входило много светских людей, горевших тоже усердием спасать женские души. Один из них — Дэмарэ из Сен-Сарлена — прославил себя впоследствии талантливыми и смело написанными «Духовными утехами».

Чтобы понять, какой неограниченной властью, во много раз большей, чем во все предшествовавшие времена, пользовался руководитель женского монастыря, надо принять во внимание некоторые обстоятельства.

Реформа монастырей, принятая Триентским собором и устанавливающая более замкнутый образ жизни в них, серьезно начала проводиться только в царствование Людовика XII. До того ей следовали очень мало, и монахини принимали у себя весь высший свет и устраивали балы. После реформы же лишь один мужчина являлся в монастырь ежедневно и мог войти в любую келью. Таким образом, реформа эта, закрывая двери монастыря от всего мира, избавляла руководителя от всякого соперничества, давала только ему возможность видеться с глазу на глаз с монахинями и тем усиливала его влияние.

Что происходило в результате? Вопрос этот заинтересовал людей, специально занимавшихся медициной. Уже в XVI веке медик Виэр писал, что многих монахинь любовь доводила до бешенства. Он рассказывает о весьма почтенном испанском священнике, который, зайдя случайно в один из женских монастырей в Риме, вышел оттуда сумасшедшим и заявил, что все эти супруги Иисуса принадлежат и ему, священнику, наместнику Иисуса. Он заставлял служить обедни, чтобы Господь даровал ему милость жениться на всем монастыре.

Чувственность стояла далеко не на первом месте у этих женщин. Прежде всего они хотели избавиться от скуки разнообразить свое существование, отвлечься от своей монотонной жизни.

Даже миряне, при всем разнообразии их жизни, стараются добиться, чтобы исповедники разрешали им грех непостоянства. И духовенство сдается. В обществе основным принципом становится принцип терпимости, а высшим правилом света становится следующее: «Ни за что не наказывать и надо всем смеяться».

Господствующий дух терпимости позволяет кардиналу Тенсену открыто быть мужем своей сестры. Терпимость позволяет монастырскому начальству обладать монахинями, а тем открыто заявлять о беременности и самым законным образом регистрировать рождения детей. Глава каноников де Пиньян из Прованса открыто жил с монахинями своего края. У него их было шестнадцать. Монастырское ведомство в один год получило от монахинь шестнадцать заявлений о беременности. Такая гласность имела лишь один плюс: преступление монастырей — детоубийство — стало совершаться реже. Монахини де Пиньяна отдавали их на воспитание крестьянам, которые усыновляли их и воспитывали вместе со своими сыновьями. Еще и в XIX веке немалое число крестьян считалось детьми благородного духовенства Прованса.

Но вернемся к эпидемиям.

«Бесовское наваждение» поразило не только женский монастырь, в который был вхож Гофриди. Не менее известным стало дело о лунденских ведьмах. Эта эпидемия разразилась в 1631 году в монастыре урсулинок в Лудене.