ВЕСЕЛИСЯ, ХРАБРЫЙ РОСС

Это - строчки из Державина. Ничуть не противоречащие исторической правде, в царствование Екатерины велись три больших войны, одна со Швецией и две с Турцией. Все они были оборонительными, все они закончились для русского оружия самым почетным образом.

Первая русско-турецкая война началась из-за Польши. Там Екатерина несколько лет назад назначила королем своего бывшего сердечного друга Станислава Понятовского, что сама объясняла со здоровым цинизмом: «Из всех искателей он имел наименее прав, а следовательно наиболее должен был чувствовать благодарность к России».

Кое-кто может тут усмотреть очередные «имперские амбиции», но перед нами всего-навсего рациональная внешняя политика: любое государство заинтересовано в том, чтобы соседствующие с ним державы возглавляли не враги, а люди удобные…

К сожалению, Понятовский был совершеннейшим ничтожеством и бездарностью - уж никак не тем человеком, который сумел бы держать в узде буйную польскую шляхту. Означенная шляхта быстро создала так называемую Барскую Конфедерацию (от названия городка Бар на турецкой границе), собрала войско и начала мятеж. При этом гордые шляхтичи ориентировались на басурманскую Турцию, от которой получали поддержку - ради выгоды можно было заискивать и перед «нехристями»…

Понятовский, не способный справиться с этим самостоятельно, в панике запросил помощи у России. В Польшу весной 1768 г. без промедления вошла русская армия под командованием генералов Апраксина, Кречетникова и Прозоровского.

Шляхта очень быстро обнаружила, что произносить воинственные речи и бряцать саблями - это одно, а вот воевать по-настоящему - совсем другое. Троица бравых генералов быстренько показала бунтующим кузькину мать: Кречетников после трехнедельной осады взял укрепленный монастырь Босых Кармелитов, Апраксин занял Бар, откуда драпанули конфедераты, а потом Апраксин и Прозоровский, по пути расколошматив мятежников под Бродами, заняли Краков.

Тут зашевелился Стамбул, ультимативно потребовав, чтобы Россия убрала войска из Польши, поскольку означенная территория является «сферой жизненных интересов» Турции.

Россия, полагавшая, что Польша является как раз сферой жизненных интересов ее самой, отказалась. Тогда султан, по старому обычаю засадив русского посла Обрезкова в Семибашенный замок, двинул против России войска.

И получил по полной программе. На суше блестяще действовал талантливый полководец Румянцев, автор многих тактических новинок (в подчинении у него был молодой полковник Суворов, уже прекрасно себя показавший в боях против конфедератов). Коротко говоря, война на суше сводилась к тому, что турок лупили и лупили.

На море с ними поступали столь же решительно. Русский десант под командованием бригадира Авана Абрамовича Ганнибала, сына «арапа Петра Великого», лихим ударом взял крепость Наварин - а через три месяца произошло знаменитое морское сражение в Чесменской бухте. Русский флот возглавлял Алексей Орлов, «Генералиссимус и генерал-адмирал всего Российского флота в Средиземном море». Но фактически командовали адмирал Спиридов и капитан-командор Грейг, шотландец на русской службе (впоследствии дослужившийся до полного адмирала, ставший русским дворянином и командующим Балтийским флотом).

Это была блестящая, звонкая победа, которой вправе до скончания времен гордиться любой военно-морской флот. После победы в Хиосском сражении русские заблокировали турецкий флот в Чесменской бухте.

И расчихвостили, как Бог черепаху.

Сгорело 15 турецких линейных кораблей, 6 фрегатов и 5 галер, а также множество мелких судов. Русские захватили целехонькими 66-пушечный корабль «Родос», пять галер и 22 пушки. Турки потеряли около десяти тысяч человек. Русские потери составили одиннадцать человек.

К сожалению, от столь блестяще выигранной войны Россия тогда не получила особенных выгод - пришлось срочно заключать мир, потому что армия требовалась для борьбы против Пугачева. Но именно во время этой войны русские войска вступили в Крым, добились его независимости от Турции, посадили на трон (или что там было) своего хана - а в 1783 г. Крым был официально присоединен к России.

Это - еще одна славная страница екатерининских свершений. Было ликвидировано разбойничье гнездо, откуда не одну сотню лет совершались набеги на нашу родину - с неисчислимыми разрушениями, грабежами и угоном в неволю сотен тысяч пленников. Россия прочно утвердилась на Черном море, а южные земли стали из «Дикого поля» российскими губерниями.

В 1788 г. против России начали войну жаждавшие реванша шведы.

Несколькими годами позже первой русско-турецкой войны Екатерина, не вступая в военные действия, поставила на место «владычицу морей» Англию. Тогда как раз началась освободительная война североамериканских колоний против осточертевшей метрополии. Выросло новое поколение людей, которые считали себя уже американцами - и решительно выступили против дурацких, отживших свое феодальных порядков, старательно поддерживавшихся Лондоном и за океаном.

Англия поначалу пыталась просить помощи у России, добиваться, чтобы Екатерина послала в Америку свои войска и помогла раздавить возомнивших о себе колонистов. Британцы упирали на то, что в Америке, мол, «чернь» восстала против монархии - а следовательно, Екатерина, говоря современным языком, является «классово близким» союзником.

Однако в России тогда прекрасно понимали: бунтовать против монархии, конечно, нехорошо, но, с другой стороны, Англия как раз и есть главный противник, не раз доказывавший это на практике откровенно враждебными акциями. Екатерина отказалась собственными руками усиливать Англию.

Тогда британцы, чтобы пресечь доставку в Америку продовольствия и вооружения для взбунтовавшейся колонии, стали захватывать корабли всех без исключения стран - по малейшему подозрению в том, что они «могут плыть» в Америку. И самым наглым образом взяли на абордаж несколько русских кораблей, везших зерно вовсе не в Америку, а в Средиземное море.

Тогда Екатерина собственноручно разработала «Декларацию о вооруженном нейтралитете». Суть ее состояла в том, что кораблям нейтральных стран разрешалось беспрепятственно плавать у берегов воюющих держав (против Англии к тому времени воевали Франция, Испания и Голландия), и все грузы, находящиеся на кораблях под нейтральным флагом, являются неприкосновенными (кроме оружия и боеприпасов, о которых точно известно, что их везут в Америку).

Декларацию в кратчайшие сроки признали только что образованные США, Дания, Швеция, Голландия, Пруссия, Австрия, Испания. Историки эту конвенцию однозначно оценивают как документ, во многом способствовавшей освобождению США от колониального гнета.

А в 1788 г. начала войну возжаждавшая реванша Швеция… Без объявления войны шведы осадили крепости Нейшлот и Фридрихсгам. Только через несколько дней король Густав III предъявил России ультиматум.

Историки над этим ультиматумом, забыв об академическом беспристрастии, откровенно потешаются. К тому есть все основания: неведомо с какого перепугу Густав требовал, чтобы Россия немедленно вернула Швеции все земли в Финляндии и Карелии, отошедшие русским в результате прошлых войн - а Турции вернула Северное Причерноморье, Крым и часть Грузии. Подобные требования, в общем, принято выставлять наголову разбитому противнику - но король Густав был человеком, деликатно говоря, странноватым: во всеуслышание хвастал, что он через пару недель займет Петербург, велит свалить Медного всадника, а не его место водрузить собственную конную статую.

Война, уточним, началась с откровенной провокации: поскольку по конституции шведский король имел право вести исключительно оборонительную, а не наступательную войну, то Густав велел переодеть парочку своих батальонов в русскую форму и отправить их в Финляндию, где «русские» принялись жечь и грабить деревни. После чего, естественно, мирная Швеция просто обязана была начать оборонительную войну против агрессора…

Похвальбы и ультиматумы Густава, как моментально выяснилось, нимало не соответствовали реальному положению дел. Когда король, лично руководивший осадой Нейшлота, потребовал сдать крепость, русский комендант ответил: «Я без руки, не могу отворить ворот; пусть его величество сам потрудится».

Нейшлот был довольно слабым укреплением, а его гарнизон - немногочисленным. Но все равно, как ни старались шведы, Нейшлота они не взяли и убрались восвояси после первого же штурма. С Фридрихсгамом обстояло еще позорнее: только-только король отправил в крепость парламентеров, требуя сдаться, появились со стороны суши русские подкрепления. Шведы с королем во главе, пихаясь локтями, кинулись на свои галеры и, загребая так, что весла трещали, уплыли несолоно хлебавши.

На море шведов в основном били - дважды в 1789 г., в мае 1790-го (когда они, имея тройное превосходство в силах, напали на стоявшую в Ревеле эскадру Чичагова, но потеряли в бою несколько кораблей и убрались в море). Под Выборгом чуть позже тот же Чичагов заблокировал шведский флот (где на одном из кораблей находился сам Густав). Шведы вырвались с превеликим трудом, но пять тысяч моряков попали в русский плен, и немало кораблей было уничтожено. Между прочим, на стороне шведов преспокойнейшим образом воевал английский адмирал Смит, особо не маскируясь (при том, что меж Россией и Англией не было войны).

Исторической справедливости ради стоит упомянуть, что и русский флот в ходе этой войны потерпел однажды крупное поражение - на Роченсальском рейде, где 55 русских кораблей (треть принимавшей участие в сражении эскадры) была потоплена или захвачена. Авторы одного из капитальных трудов по военной истории объясняют это «глупостью и бездарностью» командовавшего русской эскадрой германского принца Карла Нассау-Зигена, которого отчего-то именуют «международным авантюристом на русской службе». Истине это, надобно знать, не соответствует. Принц был никаким не авантюристом, а приличным человеком, опытным офицером (участвовавшим не только в европейских войнах, но и в научной французской кругосветной экспедиции капитана Бугенвиля). Сама Екатерина виновным принца вовсе не считала, прекрасно зная, что он потерпел поражение главным образом из-за сильного шторма. Дело в том, что почти все русские корабли были гребными - и, когда погода испортилась, парусный шведский флот получил несомненное преимущество над галерами. Когда принц подал прошение о лишении его ввиду поражения должности, всех русских чинов, званий и орденов (странноватый поступок для «международного авантюриста», не правда ли?), Екатерина отправила вице-адмиралу недвусмысленное письмо: «Я не забыла, что вы семь раз были победителем на юге и на севере. Сей же раз была буря, которая противоборствовала вашему предприятию и которая обычна человеку, находящемуся на морской службе. Вы мне служили, еще служите и впредь будете служить, дабы урон сей наградить».

Ну, а потом Густав III, совершенно забыв о своем дурацком ультиматуме и планах касаемо Медного всадника, смиренно запросил у России мира: его казна опустела, подданные негодовали, а пообещавшая союз Англия благоразумно воздержалась от посылки своей эскадры на помощь шведам. Мирный договор был заключен, оставив границы обоих государств неизменными.

В 1787 г. Турция опять-таки предъявила России ультиматум - вернуть ей Крым, отказаться от мирного соглашения по итогам прошлой войны, отказаться от покровительства Грузии. И, не ожидая даже ответа, объявила войну.

И снова получила по сусалам - еще качественнее, чем в прошлый раз. В сражении при Кинбурне Суворов отразил попытку турок вторгнуться в Крым. Румянцев взял города Хотин и Яссы и двинулся к Черному морю. Князь Григорий Потемкин штурмом взял Очаков. Турок колошматили под Фокшанами, у Рымника, взяли крепости Аккерман и Бендеры - а несколько позже Суворов взял и считавшийся неприступным Измаил. Английское правительство, к слову, несколько раз направляло в Петербург своих представителей, которые буквально руки выкручивали русским министрам, неприкрытым шантажом и угрозами заставляя заключить мир с Турцией на невыгодных для России условиях. Однако Екатерина держалась твердо и писала своим иностранным корреспондентам, что «не потерпит, чтобы ей предписывали законы, и что, наконец, она бы давно заключила мир, если бы смутники (т. е. англичане - А. Б.) сидели смирно и не мешали туркам мириться, а на это дело они тратят попусту огромные суммы. Русские так и останутся русскими».

В результате турки не только признали присоединение к России Крыма, но и передали России территории меж Бугом и Днепром, в том числе Очаков и местечко Гаджибей, на месте которого чуть позже появилась Одесса. Можно было бы добиться и больших уступок - но помешали польские события. Там вспыхнул очередной мятеж панов шляхтичей. На сей раз дошло до того, что незадачливого короля Станислава вытащили из кареты и вдумчиво отхлестали по физиономии. Все-таки бездарный был человечишка, совершенно никчемный - я что-то не помню в Европе другого монарха, которому взбунтовавшиеся поданные самым вульгарным образом били бы морду. Дальше и ехать некуда…

Подробно описывать польские дела нет нужды - достаточно констатировать тот факт, что Польша превратилась в совершенно неуправляемое и нежизнеспособное государство. Россия, Пруссия и Австрия ее без особых церемоний взяли да и поделили меж собой - причем России достались не польские земли, а территории, населенные украинцами и белорусами, которые сама Польша в свое время приобрела захватом…

В качестве положительных деяний Екатерины безусловно следует назвать решительную и окончательную ликвидацию Запорожской Сечи.

С легкой - и бесспорно талантливой - руки Николая Васильевича Гоголя у нас как-то привыкли считать эту разросшуюся до невероятных пределов разбойничью шайку этакими светлыми рыцарями, борцами за веру православную. Увы, мало-мальски детальное исследование камня на камне не оставляет от этой версии. Запорожцы были именно примитивной бандой, озабоченной лишь грабежом любых соседей, до которых могли дотянуться.

Что касаемо православной веры - в Запорожской Сечи и в самом деле находилось некоторое количество священников. Однако «кошевые», запорожские атаманы, категорически отказывались, как везде полагалось, подчинять этих священников и патриарху всея Руси, и даже митрополиту Киевскому, заявляя, что они сами-де и есть «церковное руководство» в Запорожье. Подобное, мягко говоря, несколько противоречит церковным установлениям…

Кстати, запорожцы с превеликим удовольствие совершали набеги на православную Молдавию, где с одинаковым усердием грабили как турецкие деревни, так и своих единоверцев - и несколько раз пытались захватить Молдавию в собственность (очень уж богатый был край), но зловредные турки воспрепятствовали (подозреваю, при поддержке самих молдаван, которые вряд ли приходили в восторг оттого, что их жгут и грабят не турецкие янычары, а вполне православные «лыцари»…)

Как на деле проходила «борьба с басурманами», прекрасным образом показывает история набега на Крым запорожского атамана на Сирко в 1675 г. Как следует там побуйствовав и пограбив, запорожцы вернулись в свои степи, уводя с собой несколько тысяч пленников, схвачены без различия вероисповедания. Остановившись лагерем, начали их сортировать. Христиан оказалось семь тысяч. Тогда атаман Сирков вопросил: кто из вас, православные, хочет идти с нами, а кто вернуться в Крым?

Так вот, три тысячи из семи - русские, православные - пожелали как раз вернуться в Крым! Мотивируя это тем, что им с татарами живется не так уж плохо, особого утеснения православной вере не наблюдается, у каждого есть свое хозяйство, которое жаль бросать.

Что-то не вполне похоже на классическую картину угнетенных славян, стенающих под жестоким басурманским игом?

Так вот, Сирко эти три тысячи отпустил назад в Крым - и тут же послал за ними вслед казачий отряд с приказом вырубить всех до единого. Казаки этот приказ скрупулезно исполнили.

Исторический факт.

Да, для ясности: если кому-то доведется перечитывать «Тараса Бульбу», непременно учтите: те города, которые казаки осаждают, штурмуют и разоряют дотла, никоим образом не «польские». Это города с русским населением, разве что исповедующим не православие, а католицизм. Красавица «панночка» из повести Гоголя - никакая ни полячка, а русская девушка. Именно так и обстояло…

Знаменитое письмо запорожских казаков турецкому султану (абсолютно реальное и, кстати, не единственно) известно многим. Безусловно имеет смысл привести начало письма, адресованного на сей раз христианской коронованной особе.

«Божией милостью, августейший и непобедимейший христианский император, всемилостивейший государь. Всепокорнейше чистосердечно мы передаем Вашему Императорскому Величеству как верховной главе всех христианских королей и князей себя самих и постоянную верную покорнейшую службу свою; молимся также Богу всемогущему за здравие и счастливое царствование Его Императорского Величества в христианских странах, и чтобы тот же Всемогущий унизил врагов святого креста, турецких бусурманов и татар, также чтобы даровал Вашему Императорскому Величеству победу, здравие и блага, Вами только желаемые. Вот что все запорожское войско желает Вашему Императорскому Величеству верно и чистосердечно».

Кто же этот христианский император, которому запорожцы готовы верно и преданно служить, за которого запорожцы молятся? Только не подумайте, что это кто-то из русских…

Когда было написано это письмо, в России императоров еще не было, а на царстве сидел Федор Иоаннович. «Верховный глава всех христианских королей и князей», которому верноподданническое послание адресовано… император Священной Римской Империи Рудольф!

Стопроцентный «латынец», к православной вере не питавший ни малейшей любви. Но император нанял казаков к себе на службу (между прочим, в том числе и для похода в православную Валахию), платил хорошие деньги, а потому к католическому монарху следовало относиться с самым что ни на есть раболепием - иначе обидится и денег больше не даст…

Кстати, еще во времена Петра I часть запорожцев (так называемые некрасовцы) ушли в Крым. О их дальнейшей службе пишут русские историки: «Те были гвардией Крымского Хана; в набегах Крымцев на Россию Некрасовцы всегда шли вперед, указывали знакомый путь, выискивали скрывшихся в знакомых местах жителей; были самыми злейшими нашими врагами: зеленые их знамена носились всегда в тех местах, где проливалось больше Русской крови, где более было пожаров и более забиралось пленников».

Интересные дела! Еще менее напоминающие борьбу с басурманами за святую православную веру…

Били челом запорожцы и польскому королю Стефану Бото-рию - в обмен на пожалования и привилегии. Рассорились они с «чертовыми ляхами» гораздо позже, когда преемник Батория перестал посылать в Сечь золото и наделять «лыцарей» шляхетскими правами. Впрочем, поссорились не навсегда. После завершения Смутного времени и избрания царем Михайла Романова польских королевич Владислав пошел войной на Русь - и запорожцы к нему охотно примкнули, разграбив и спалив дотла немало русских городов. А в 1709 г., накануне Полтавской битвы, запорожцы во главе с атаманом Гордиенко выступили на стороне шведов совместно с гетманом Мазепой - по этой причине им вскоре пришлось бежать в Турцию…

Одним словом, Запорожская Сечь была и оставалась просто-напросто бандой разбойников, готовой служить за хорошую плату кому угодно против кого угодно. Другие казачьи войска, хотя и принимали порой участие в русских смутах на стороне отнюдь не законной власти, все же выглядели гораздо более прилично: они жили оседло, с женами и детьми, пахали землю, разводили скот, занимались охотой, ремеслами - и большей частью служили России верой и правдой (донцы, кстати, запорожцев прямо таки ненавидели). Запорожцы же вели жизнь, далекую от нормальной: в их «малины» женщины категорически не допускались, не говоря уже о том, чтобы заниматься сельским хозяйством или полезными ремеслами - настоящий «лыцарь» признавал исключительно грабеж.

Даже против яицких казаков, поддержавших Пугачева, Екатерина не провела массовых репрессий. Реку Яик переименовали в Урал, Яицкое войско - в Уральское. Часть замешанных в бунте императрица попросту переселила в Сибирь, где они положили начало нескольким казачьим войскам.

А вот с запорожской бандой разделалась без малейших церемоний. В один прекрасный день Сечь окружили войска генерала Текели и объявили, что таковая отныне считается ликвидированной на вечные времена, а населяющим ее лоботрясам предоставляется на выбор: либо поступить на службу в русскую армию, либо освоить какое-нибудь полезное ремесло и записаться в городские жители.

Некоторая часть так и поступила. Другая предпочла сбежать как раз к басурманам - в Турцию, отчего-то предпочитая покровительство «нехристей» жизни среди единоверцев.

Эх, и помотало эту братию по Европе! Как известный предмет в проруби… Сначала турки их поселили на Балканах - но там, легко догадаться, не было никаких возможностей для грабежи, и часть запорожцев оказалась в Австрии, где тем более не прижилась. Кое-кто из них все же вернулся в Россию, положив начало Кубанскому казачьему войску, но многие так и остались на чужбине. Последнего кошевого атамана Сечи Екатерина без всякой гуманности определила за решетку. Сидел он и при Павле, и при Александре I, пока не помер…

Последние осколки некогда грозной Запорожской Сечи, не в силах отрешиться от традиций, основали в Турции Задунайскую Сечь, просуществовавшую (точнее, прозябавшую) аж до 1828 года. Потом все-таки ушли в Россию. На том и кончилась история примитивной банды, опоэтизированной Николаем Васильевичем Гоголем совершенно не по заслугам, вопреки суровым историческим фактам…

Что еще можно рассказать о внешней политике Екатерины? Порой ее упрекают в том, что она не оказала должной помощи в борьбе с революционной заразой, исходившей от Франции.

Однако обвинения эти насквозь несправедливы. В конце-то концов, не могла же Россия практически в одиночку посылать армию через всю Европу. Поскольку никакой «коалиции», поставившей бы целью восстановить во Франции монархию, попросту не существовало. Поначалу против нее выступили армия из эмигрантов и пруссаков - но главнокомандующий, герцог Брауншвейгский (как достоверно выяснилось только через двадцать лет, после его смерти), попросту принял от посланцев революционного Парижа в виде взятки бриллиантов на сумму в пять миллионов (революционеры инсценировали «ограбление неизвестными лицами» королевской сокровищницы, и камушки уплыли к герцогу).

Равным образом и Англия первые несколько лет не проявляла никакого желания воевать против Франции. По весьма житейской и крайне выгодной для себя причине. Дело в том, что, как это обычно водится во времена революций, французы, увлеченно ликвидируя все «принадлежности старого режима», вместе с тем, что безусловно заслуживало отмены, изничтожили и некоторые вполне полезные учреждения, необходимые любой власти. В частности, отменили не только пережиток средневековья, внутренние таможни, но и таможенные пункты в портах, через которые ввозились иностранные товары. Два или три года английские негоцианты ввозили во Францию все, что хотели, в любых количествах, не платя ни копейки пошлины. Это было так доходно, что в британском парламенте «купеческое лобби» блокировало любые меры, направленные против революционной власти…

Что же, Россия должна была в одиночку донкихотствовать?

Екатерининские дипломаты в свое время любили говаривать: «Без нашего позволения ни одна пушка в Европе выстрелить не сможет».

И это, знаете ли, вполне соответствует истине…

В этой короткой фразе, в общем, прекрасно характеризуется тогдашнее положение России на международной арене.

Рассказ о политике закончен, и теперь мы перейдем к тем самым увлекательным вещам, о которых читать гораздо интереснее, чем о скучных словопрениях дипломатов - интригам, заговорам, самозванцам екатерининских времен.