Бой у мыса Энганьо

Последний бой авианосцев состоялся 25 октября 1944 года недалеко от Филиппин, но к дуэлям его отнести уже никак невозможно, скорее уж это было повторение истории несчастного маленького «Гермеса», хотя в зеркальном отражении, настолько велико было преимущество американцев. Тем более что некогда гордому Кидо Бутай была отведена унизительная роль приманки для американских авианосцев. Снова в японском флоте на первые роли вышел линейный корабль, только сейчас это было совершенно вынужденной мерой, так как с авианосцами, точнее, с пилотами авианосной авиации дело обстояло из рук вон плохо.

Вообще-то к началу октября 1944 года у японцев еще имелись 9 авианосцев, не считая эскортных, в том числе новейшие «Унрю» и «Амаги». Однако они не сумели наскрести даже 400 пилотов, чтобы укомплектовать их авиагруппы, и потому решили не использовать авианосцы в сражении. Впрочем, это мало помогло. Авианосец «Унрю» пришлось использовать в качестве быстроходного транспорта для доставки в Манилу реактивных бомб «Ока», боеголовок торпед и бомб. 19 декабря он был атакован подводной лодкой «Редфиш» и получил 2 попадания торпедами. Опасный груз взорвался, и через 7 минут авианосец затонул, унеся с собой командира капитана 1-го ранга Канамэ и 1240 офицеров и матросов. Эсминец «Сигурэ» сумел спасти из всей команды только 1 офицера и 146 матросов.

Но мы забежали немного вперед. Осенью 1944 года, готовясь к отражению нового наступления американцев, японское командование разработало несколько планов, так как не знало, где именно будет нанесен следующий удар. План «Сё-1» был создан на случай вторжения американцев на Филиппинские острова. План «Сё-2» предусматривал оборону района Формоза — Рюкю — Южный Кюсю, план «Сё-3» — оборону Кюсю — Сикоку — Хонсю, план «Сё-4» — оборону Хоккайдо. Собственно, уже нумерация этих планов показывает, что наиболее вероятным японцы считали вторжение на Филиппины. Японская армия сосредоточила все свои усилия на укреплении именно этого архипелага.

Давайте рассмотрим более детально план «Сё-1». Он предполагал нанести американскому флоту несколько последовательных ударов.

1. Базовая авиация флота должна встретить силы вторжения на расстоянии 700 миль от архипелага и нанести им потери. После этого во взаимодействии с армейской авиацией она должна окончательно уничтожить десантные силы американцев в районах высадки.

2. Объединенный Флот должен собраться в бухте Бруней на севере Борнео. В нужный момент он выходит в море, чтобы перехватить вражеские войсковые конвои.

3. После того, как противник начнет высадку, Объединенный Флот с боем прорывается к плацдарму и уничтожает силы вторжения.

4. Авианосное соединение адмирала Одзавы должно отвлечь вражеские авианосцы как можно дальше на север, чтобы облегчить решение предыдущей задачи.

Внешне все это выглядело убедительно. И недаром план «Сё-ити-го» производит впечатление не только на горе-историков типа С. Переслегина, но и на серьезных авторов вроде В. Кофмана, который назвал его «исключительно изящным и продуманным». На самом же деле этот план страдал целым рядом органических недостатков, которые усугублялись неразберихой, царящей в командовании флота. Про него можно сказать то же самое, что и про запутанный и переусложненный план захвата Мидуэя. Японцы еще на стадии планирования предположили, что противник будет делать именно то, что им нужно, а не то, что разумно и естественно в складывающейся ситуации. Создается впечатление, что это был врожденный порок всех японских адмиралов. Правда, в реализации их плана японцам помогли американцы, в основном, разумеется, командующий 3-м флотом адмирал Хэлси, но даже его помощи не хватило, и, самое главное, не могло хватить.

Прежде всего, был нарушен главный принцип всех военных операций — сосредоточение сил. Японцы разделили свой и без того слабый флот на несколько независимых отрядов, причем, когда подошло время начать операцию, произошло дальнейшее дробление сил. Сначала предполагались совместные действия трех соединений: Куриты, Одзавы и Симы. При этом 5-й флот вице-адмирала Киёхидэ Сима подчинялся Командованию юго-западного района, а Курита и Одзава — непосредственно адмиралу Тоёда. Но тут же из состава 5-го флота были выведены линкоры «Исэ» и «Хьюга», которые передали Одзаве. Соединение Куриты ослабили, выделив из него линкоры «Фусо» и «Ямасиро» на том основании, что их скорость равна всего лишь 21 узлу, тогда как остальное соединение может развить 26 узлов. Появилось Соединение С, которым командовал вице-адмирал Сёдзи Нисимура. Эти четыре командира не имели связи друг с другом, все действия должен был координировать адмирал Тоёда из Токио. Как обо всех этих перестройках рассказывает капитан 1-го ранга Тосикадзу Омаэ, начальник штаба Одзавы: «Я лично позвонил в штаб, и все вопросы были решены на месте по телефону. Все было спланировано в самый последний момент». Вот как японцы готовились к решающему сражению.

Вдобавок до сих пор отсутствовала координация планов и действий между армией и флотом. Командовавший японскими войсками на Филиппинах генерал Ямасита после войны на допросе показал, что не имел ни малейшего представления о планах флота. Вдобавок армейская авиация на Филиппинах подчинялась не Ямасите, а командующему районом маршалу Тераути, чей штаб находился в Сайгоне.

Вот здесь и была заложена первая мина под «изящный и продуманный» план «Сё». Весь опыт Тихоокеанской войны говорил, что японцы не могут обеспечить надежную и оперативную связь с находящимися в море соединениями. Всем застит глаза случайно принятая в Токио радиограмма Футиды: «Тора! Тора! Тора!» Однако она является тем самым исключением, которое подтверждает общее правило. Например, разгром при Мидуэе во многом был обусловлен тем, что на флагманском авианосце Нагумо не были приняты несколько важнейших радиограмм, в частности, сообщение о провале попыток разведки Пёрл-Харбора гидросамолетами с подводных лодок. Контр-адмирал Танака, отличившийся во время боев за Гуадалканал, прямо называет неудовлетворительное состояние радиосвязи причиной нескольких поражений и серьезных потерь, которые понесли соединения под его командованием.

Ключевым моментом успеха операции было своевременное обнаружение американцев. Более того, требовалось еще угадать, где именно начнется высадка. Здесь таилась вторая мина. Японская разведка в очередной раз оказалась не на высоте. Армия была уверена, что американцы будут высаживаться на главном острове архипелага Лусоне, и перебрасывала подкрепления туда, даже ослабив гарнизон Лейте, куда был высажен американский десант. Флот ежедневно отправлял на разведку несколько самолетов, однако они так и не нашли американской армады. О готовящемся вторжении японцы узнали только 17 октября, когда началось траление у побережья Лейте. К полудню 18 октября были захвачены несколько мелких островков, прикрывающих намеченный плацдарм, а 20 октября началась высадка главных сил десанта. Это означало одно: японцы безнадежно опоздали, и весь план «Сё-1» лишался смысла.

Адмирал Тоёда отдал приказ начать исполнение плана «Сё- 1» буквально через 9 минут после первого выстрела крейсера «Денвер» по берегу Лейте (именно с этого выстрела началось освобождение Филиппин). Но далее он проявил непонятную медлительность и нерешительность, теряя время, которого у него и так оставалось немного. Соединение Куриты вышло из Лингга 18 октября (уже с опозданием в один день!), оно направилось в Бруней для дозаправки, где провело двое суток. Только 22 октября в 08.00 Курита вышел в море, адмирал Нисимура отправился в свой последний путь еще позднее — в 15.00 того же дня. Адмирал Одзава вышел вечером 20 октября, а соединение адмирала Симы — 21 октября.

Авианосцы Одзавы должны были отвлечь на себя главные силы американского флота и увести их подальше на север. Линкорам Куриты следовало прорваться через Центральные Филиппины (море Сибуян и пролив Сан-Бернардино) и выйти к заливу Лейте с севера. Нисимура и Сима должны были прорываться с юга через пролив Суригао. При этом адмирал Тоёда предложил Симе лишь «взаимодействовать» с Нисимурой, после чего этот адмирал, разумеется, решил действовать самостоятельно. Он изначально запланировал войти в пролив чуть ли не на час позднее Нисимуры. Какого-то разумного объяснения такой «самостоятельности» найти просто невозможно.

Филиппинская операция — это еще одна любимая точка приложения сил альтернативщиков. Как они только не изощряются, чтобы доказать, что японцы тоже могли победить. Наверное, в этом они все-таки перещеголяли и автора плана — адмирала Тоёду. Однако все эти расчеты страдают массой роковых недостатков, причем, в отличие от японских адмиралов, господа альтернативщики, как и положено этому буйному племени, не привыкли обращать внимание на всякие досадные мелочи. Главная ошибка и тех, и других — японцы могли прибыть к заливу Лейте лишь после того, как американцы уже завершили разгрузку транспортов. Японские линкоры сумели бы ненадолго поставить под угрозу коммуникации плацдарма — и только. Если заблуждения японцев еще можно объяснить, поскольку они просто не представляли себе степень отлаженности машины, которая им противостояла, то сегодня нести подобную чушь даже неприлично. Похоже, японские адмиралы ориентировались на свои собственные методы высадки десанта и рассчитывали, что у них будет пара дней, чтобы прорваться к плацдарму. Но американцы не дали им этого резерва времени. Процитируем американского историка С. Э. Морисона:

«Аэродромы Дулаг и Таклобан попали в руки американцев 21 октября, армейские инженеры быстро расчистили и расширили их. 24-я дивизия захватила в 09.00 гору Гуинханданг. Сам Таклобан, единственный город на острове, имевший какой-то порт, был захвачен в тот же день. К полуночи 132 ООО человек и почти 200 000 тонн грузов и снаряжения находились на берегу. Первые эшелоны Северного и Южного Ударных Соединений освободились от грузов, и большая часть транспортов ушла. Теперь в заливе Лейте остались лишь 3 флагманских корабля десантных сил с 3 адмиралами на борту, 1 АКА, 25 LST и LSM, 28 транспортов типа «Либерти». Все линкоры, крейсера и эсминцы групп огневой поддержки выдвинулись в пролив Суригао, чтобы встретить врага. Генерал-лейтенант Крюгер развернул на берегу штаб 6-й армии. Десантная фаза операции на острове Лейте завершилась. Теперь начиналась первая фаза морской битвы за Лейте».

Все, после этого сражение уже было проиграно японцами. «Морская битва за Лейте» полностью лишалась всякого смысла. Даже если бы Курита прорвался в залив Лейте, максимум, что ему удалось бы, это потопить несколько пустых транспортов. Ах, да, еще сохранялся шанс одним махом прикончить адмиральскую группировку Барби — Уилкинсона — Тэрнера на ее флагманских кораблях, а также примкнувшего к ним генерала МакАртура, который пока еще находился на легком крейсере «Нэшвилл». Перспектива, разумеется, очень заманчивая. Но стоят ли эти четыре человека гибели всего японского флота? Полагаю, никто из японских адмиралов не заблуждался: из залива Лейте американцы не дадут выйти ни одному кораблю.

Еще одна мина, подложенная под основание плана «Сё-1», взорвалась задолго до начала его исполнения. В результате рейдов американских авианосцев была перемолота не только японская авиация на Филиппинах, но и на Формозе, откуда можно было перебрасывать подкрепления. Поэтому пункт первый плана сразу ушел в небытие прежде, чем японцы успели хотя бы подумать о его реализации.

Короче, у плана «Сё-1» не было никаких шансов на успех. Немного найдется сражений, при анализе которых нет никакого смысла заниматься сравнением сил, настолько велико превосходство одной из сторон, и битва за Лейте относится именно к таким.

На фоне того, что имели американцы, японский флот смотрится довольно жалко. Некоторые историки позволяют себе упомянуть превосходство японцев в тяжелых крейсерах, что выглядит откровенным издевательством, учитывая все остальное. Вдобавок японские моряки уже не могли рассчитывать на поддержку базовой авиации, так как на аэродромах Филиппин уцелело около 600 самолетов, на авианосцах же осталось всего лишь 116 машин. Дело в том, что адмирал Тоёда старательно повторил ошибку, уже допущенную однажды адмиралом Ямамото. Тот во время боев на Соломоновых островах собственными руками уничтожил свою же авианосную авиацию, отправив самолеты с авианосцев в Рабаул, чтобы они приняли участие в операции И-ГО. А сейчас адмирал Тоёда послал на Формозу самолеты 3-й и 4-й дивизий авианосцев, что привело точно к такому же результату. Одзава мрачно заметил: «Мои авиагруппы были очень ослаблены. Я не собирался посылать подкрепления на Формозу, но получил прямой приказ Тоёды». Соотношение сил было безнадежным для японцев, однако отступать было некуда, и японский флот принял свой последний бой.

Впрочем, как я уже отмечал выше, американские адмиралы хорошо потрудились, чтобы создать себе проблемы. Однако превосходство американцев было настолько колоссальным, что никакие ошибки уже не могли принести японцам победу, хотя Хэлси и Кинкейд многое сделали, чтобы затруднить свою собственную победу.

Следует сказать, что система командования американцев страдала теми же пороками, что и японская. Хэлси и Кинкейд не подчинялись друг другу, они должны были только «взаимодействовать». И точно так же, как у японцев, базовая авиация не подчинялась ни тому, ни другому. Вообще ситуация с американской авиацией граничила с анекдотом. Существовали целых шесть независимых авиационных командований. Генерал МакАртур имел в своем распоряжении авиацию Юго-Западной части Тихого океана и эскортные авианосцы Кинкейда. Адмиралу Нимицу подчинялись быстроходные авианосцы и авиация Центральной части Тихого океана. XIV Воздушная армия в Китае находилась в распоряжении генерала Стиллуэлла, командующего Китайско-индийско-бирманским театром. Но существовала еще XX Воздушная армия, не подчиняющаяся ни армии, ни флоту. Американские ВВС вели свою собственную войну. Однако слишком велик был запас прочности, которым обладали американцы.

Самым известным эпизодом стала плохо продуманная (или вообще непродуманная?) погоня адмирала Хэлси за японскими авианосцами. Почему это произошло, можно только гадать, и объяснений можно найти много, причем самых разнообразных. Первое и самое поверхностное, хотя это совсем не обязательно ложное, объяснение заключается в личности адмирала. Энергичный и не слишком умный офицер, жаждущий боя и не привыкший размышлять… Например, как мастерски загнал он собственный флот в бушующий тайфун, погубив 3 эсминца и сотни людей. Фигура достаточно типичная. В этом отношении Хэлси очень напоминает антигероя другого крупного сражения — адмирала Дэвида Битти. Битти тоже очень рвался вперед, не утомляя себя расчетами.

Есть еще одно бросающееся в глаза объяснение, которое американские историки старательно не замечают по вполне понятным причинам. Это вульгарнейшая черная зависть. Дело в том, что к октябрю 1944 года на Тихоокеанском театре состоялось уже несколько авианосных боев, но адмирал Хэлси не командовал ни в одном из них. Особенно обидным эпизодом стала битва при Мидуэе, где Хэлси должен был возглавить американское соединение, но попал в госпиталь буквально накануне боя, и все лавры достались Раймонду Спрюэнсу. Победу в Филиппинском море одержал тот же Спрюэнс. Даже ничем не выдающийся адмирал Флетчер сумел добиться кое-каких успехов, а вот на долю Хэлси не выпало решительно ничего весомого, разве что рейд Дулитла, так ведь и он называется рейдом Дулитла, а не Хэлси. А война уже подходит к концу… И вот Хэлси решает добиться победы, оглушительной победы, уничтожить обнаруженные японские авианосцы, для чего бросает против них все свои силы, совершенно не думая об охране пролива Сан-Бернардино. Хэлси вполне мог оставить одну из своих оперативных групп для охраны пролива, но ему нужна гарантированная сокрушительная победа. Апофеозом жажды личной победы стала попытка догнать и уничтожить уцелевшие японские корабли линкорами ОС 34 под командованием, сами понимаете, адмирала Хэлси лично. В результате получилось то, что получилось.

Впрочем, свою долю вины за это несет и адмирал Нимиц, который отдал несколько двусмысленный приказ. Этот приказ если не прямо оправдывал Хэлси, то предоставлял ему возможность прикрыться распоряжением вышестоящего начальника. Нимиц писал: «В случае если представится или будет создана возможность уничтожения главных сил вражеского флота, такое уничтожение становится вашей главной задачей». Поэтому Хэлси с чистой (или нечистой) совестью мог заявить, что считал авианосцы Одзавы «главными силами».

Итак, все было готово для самого грандиозного в истории морского сражения — битвы за Лейте, жаль только, что его исход был предрешен заранее, как и судьба японских авианосцев. При этом сражение авианосцев должно было стать лишь второстепенным эпизодом, что было совершенно нетипично для Тихого океана. Начальник штаба Куриты адмирал Коянаги писал: «Наши офицеры придерживались мнения, что командующий Объединенным Флотом должен прилететь из Японии и взять на себя лично командование флотом в решающий момент войны. Многие офицеры открыто критиковали приказы высших штабов и выражали надежду, что они будут изменены. Но приказ есть приказ, и не в наших силах было его изменить. Нам оставалось лишь исполнять его без колебаний и рассуждений».

Адмирал Одзава без колебаний и рассуждений повел свою эскадру в бой и встретился с американцами вблизи мыса Энганьо. Между прочим, в переводе с испанского это слово означает обман, уловка, что очень подходит данной части плана «Сё-1», так как Одзаве предстояло не разгромить американцев, а обмануть их. Как это получилось, мы рассмотрим далее.

З-й флот (адмирал Хэлси)

Оперативное Соединение 38 (вице-адмирал Митчер)

Оперативная Группа 38.1 (вице-адмирал МакКейн)

Авианосцы «Уосп» (33 F6F-3, 3 F6F-3N, 2 F6F-3P, 14 F6F-5, 1 F6F-5N, 25 SB2C-3, 5 TBF-1C, 1 TBF-1D, 11 ТВМ-1С, 1 TBM-1D — 96 самолетов), «Хорнет» (11 F6F-3, 2 F6F-3N, 1 F6F-3P, 21 F6F-5, 2 F6F-5N, 3 F6F-5P, 25 SB2C-3,1 TBF-1C, 17 ТВМ-1С- 83 самолета), «Хэнкок» (37 F6F-5, 4 F6F-5N, 30 SB2C-3, 12 SB2C-3E, 18 ТВМ-1С — 101 самолет), «Монтерей» (21 F6F-5, 2 F6F-5P, 9 ТВМ-1С — 32 самолета), «Коупенс» (25 F6F-5, 1 F6F-5P, 9 TBF-1C — 35 самолетов), 6 тяжелых, 3 легких крейсера, 21 эсминец

Оперативная Группа 38.2 (контр-адмирал Боган)

Авианосцы «Интрепид» (36 F6F-5, 5 F6F-5N, 3 F6F-5P, 28 SB2C-3, 18 ТВМ-1С — 90 самолетов), «Банкер Хилл» (27 F6F-3, 14 F6F-5,4 F6F-3N, 4 F6F-5N, 17 SB2C-1C, 3 SBF-1, 1 SBW-1, 17 ТВМ-1С, 2 TBM-1D — 88 самолетов), «Кэбот» (3 F6F-3, 18 F6F-5, 1 TBF-1C, 8 ТВМ-1С — 30 самолетов), «Индепенденс» (3 F6F-3, 2 F6F-5, 14 F6F-5N, 8 TBM-1D — 27 самолетов), 2 линкора, 2 легких крейсера, 18 эсминцев

Оперативная Группа 38.3 (контр-адмирал Шерман)

Авианосцы «Эссекс» (22 F6F-3, 3 F6F-3N, 2 F6F-3P, 23 F6F-5, 1 F6F-5N, 25 SB2C-3, 15 TBF-1C, 5 ТВМ-1С — 96 самолетов), «Лексингтон» (14 F6F-3, 2 F6F-3N, 2 F6F-3P, 23 F6F-5, 1 F6F-5N, 30 SB2C-3, 18 ТВМ-1С — 90 самолетов), «Принстон» (18 F6F-3, 7 F6F-5, 9 ТВМ-1C — 34 самолета), «Лэнгли» (19 F6F-3, 6 F6F-5, 9 ТВМ-1С — 34 самолета), 4 линкора, 4 легких крейсера, 14 эсминцев

Оперативная Группа 38.4 (контр-адмирал Дэвисон)

Авианосцы «Франклин» (1 F6F-3, 1 F6F-3N, 30 F6F-5, 1 F6F-5N, 4 F6F-5P, 31 SB2C-3, 18 ТВМ-1С — 86 самолетов), «Энтерпрайз» (35 F6F-5, 4 F6F-3N, 34 SB2C-3, 19 ТВМ-1С — 92 самолета), «Сан Хасинто» (14 F6F-3, 5 F6F-5, 7 ТВМ- 1С — 26 самолетов), «Белло Вуд» (24 F6F-5, 1 F6F-5P, 9 ТВМ-1C — 34 самолета), 1 тяжелый, 1 легкий крейсера, 11 эсминцев

Когда адмирал Хэлси сформировал Линейные Силы (ОС 34) под командованием вице-адмирала Ли, в него вошли 6 линкоров, 2 тяжелых, 5 легких крейсеров, 7 эсминцев Бросок к проливу Сан-Бернардино предприняли 2 линкора, 3 легких крейсера, 8 эсминцев.

Артиллерийский бой с японцами вела ОГ 30.3 (контр- адмирал ДюБоуз) — 2 тяжелых, 2 легких крейсера, 10 эсминцев

Первое мобильное соединение (вице-адмирал Одзава) Авианосцы «Дзуйкаку», «Дзуйхо», «Титосэ», «Тиёда» (всего 80 А6М5, 4 B5N, 25 B6N, 7 D3Y), 2 линкора-авианосца, 3 легких крейсера, 4 эсминца, 4 эскортных миноносца Уже из сухого сопоставления сил можно сделать несколько интересных выводов. Прежде всего обратите внимание на состав американских авиагрупп. Количество истребителей в них возросло самое меньшее до 50 процентов. На каждом авианосце обязательно имеется звено ночных истребителей, но при этом «Энтерпрайз» получил нормальную группу вместо ночной, как было в предыдущем сражении. Ночным авианосцем остался только маленький «Индепенденс». Кстати, тот же старенький «Энтерпрайз» благополучно принял на борт более 90 современных более крупных и тяжелых самолетов. Также бросается в глаза обязательное присутствие фоторазведчиков F6F-3P на каждом авианосце. Хотя, имея такой запас прочности, американцы могли позволить себе все, что угодно.

Не менее интересные выводы можно сделать и из состава крошечного японского соединения. Суммарное количество самолетов на всех японских авианосцах составляет лишь около 70 процентов штатной численности и едва-едва превышает по количеству машин авиагруппу одного корабля типа «Эссекс». Далее, из 80 истребителей 28, как специально подчеркивают японцы, были истребителями-бомбардировщиками, в то время как любой из американских «Хеллкэтов» без всяких переделок и модернизаций мог поднимать бомбы в количестве не меньшем, чем японские бомбардировщики. Самые серьезные вопросы вызывают «гермафродиты», как их любят называть американские историки, «Исэ» и «Хьюга». Ну, переделали корабли, кстати, не в полноценные авианосцы, как почему-то принято писать, а в плавбазы гидроавиации, непонятно зачем вооруженные 356-мм орудиями. В результате линкоры потеряли, а нормальных авианосцев так и не получили, и, если уж на то пошло, в документах не зафиксированы случаи применения этих монстров во второй своей ипостаси. То есть японцы убили массу времени, сил и средств только для того, чтобы испортить старенькие, но относительно неплохие линкоры, а намертво привязав их к авианосцам, снизили скорость соединения с 30 до 25 узлов. Еще одно свидетельство полной нищеты Императорского флота — появление в составе авианосного соединения эскортных миноносцев типа «Маки». Сами по себе корабли, наверное, не такие уж плохие, но совершенно неподходящие для быстроходного авианосного соединения, которое и без того уже перестало быть быстроходным.

Соединение адмирала Одзавы вышло из Хасирадзимы 20 октября и сделало изрядный крюк, чтобы его не заметили американские самолеты с Сайпана. Одзава должен был подставиться, но подставиться вовремя и никак не раньше.

Весь день 24 октября самолеты 3-го флота адмирала Хэлси рьяно, но безуспешно искали авианосцы адмирала Одзава. Дело в том, что он организовал поиски в довольно узком секторе, хотя Спрюэнс у Марианских островов регулярно обшаривал половину горизонта. Сам Одзава не меньше жаждал быть обнаруженным, чтобы выполнить свою задачу и отвлечь Хэлси на север, ведь тогда путь линкорам Куриты в залив Лейте был бы открыт. Самолеты-разведчики Одзавы сумели обнаружить корабли ОС 38 в тот же день прямо утром — еще в 08.20. В 11.45 Одзава, который находился в 210 милях от американцев, отправил 76 самолетов атаковать ОГ 38.3 адмирала Шермана. Эта попытка ничего не дала, кроме потерь, что было вполне предсказуемо. Вообще с авианосными самолетами случилась непонятная история, одна из многочисленных загадок этого вроде бы не слишком запутанного боя. Часть самолетов была сбита, 15–20 машин сели на аэродромах Лусона, а 29 вернувшихся самолетов были всей авиацией, которая осталась в распоряжении Одзавы. Судя по всему, 40 самолетов перелетели прямо на береговые аэродромы.

В 14.30, когда стало ясно, что воздушная атака провалилась, Одзава отделил линкоры адмирала Мацуды и в сопровождении крейсеров и эсминцев отправил на юг с приказом «использовать благоприятную возможность для атаки и уничтожения остатков противника». Трудно сказать, чем была вызвана такая формулировка. Именно корабли Мацуды в 15.40 обнаружили разведчики ОГ 38.4. Еще через час американские самолеты обнаружили и соединение самого Одзавы. Хэлси получил сообщение самолетов-разведчиков о контакте с Одзавой примерно в 17.00.

В 19.10 адмирал Одзава получил знаменитый приказ адмирала Тоёды: «Атаковать всеми силами с верой в божественное провидение», и лишь в 20.00 он узнал, что Курита еще 5 часов назад повернул обратно. Однако тут же прилетел новый приказ Тоёды, и Одзава повернул на юго-запад, одновременно отозвав Мацуду.

Как прекрасно известно, адмирал Хэлси счел задачу нейтрализации соединения Куриты выполненной, и после того, как 24 октября в 17.00 было получено первое сообщение об авианосцах Одзавы, Хэлси нашел себе более заманчивую цель, чем отступающие линкоры. При этом, зная, что перед ним всего лишь 4 авианосца, он не нашел ничего лучше, как бросить на север все наличные силы 3-го флота — три авианосные группы. Лично я не сомневаюсь, что если бы группа МакКейна не была отправлена на заправку, Хэлси прихва- тил бы и ее. Просто вид японских авианосцев действовал на Хэлси, как метко воткнутая бандерилья на быка.

К сожалению для темпераментного адмирала, ему требовалось время, чтобы собрать свои силы, так как три оперативные группы (Богана, Шермана и Дэвисона) были разбросаны вдоль всего архипелага. Поэтому, хотя соответствующие приказы были отданы около 20.22, собрать свои силы Хэлси сумел только в 23.45. К этому моменту в составе 3 оперативных групп он имел 5 авианосцев, 5 легких авианосцев, 6 линкоров, 2 тяжелых и 6 легких крейсеров и 41 эсминец и 787 самолетов (дело в том, что многие самолеты потопленного «Принстона» сели на другие авианосцы). Легкий авианосец «Индепенденс» в сопровождении 2 эсминцев следовал чуть в стороне, чтобы свободно проводить полеты ночных разведчиков, что тот и сделал, подняв 5 оснащенных радаром самолетов. 25 октября около 02.20 они обнаружили 2 группы японских кораблей. Одна под командованием контр-адмирала Мацуда состояла из 2 гермафродитов, 1 легкого крейсера и 4 эсминцев, остальные корабли (4 авианосца, 2 легких крейсера и 4 эсминца) находились под командованием самого Одзавы. В этот момент японцы шли примерно в 200 милях на O-t-N от мыса Энганьо.

Вообще ночью произошло несколько событий, оказавших заметное влияние на ход завтрашних боев. Прежде всего, были обнаружены обе группы японских кораблей, но из-за ошибки радистов дистанция была указана 120 миль, а не 210, как было в действительности. Но хотя бы было указано правильное направление, и Митчер распорядился на рассвете поднять новую группу разведчиков, чтобы организовать слежение за японцами. Более того, в 02.40 было сформировано ОС 34, состоящее из 6 линкоров, 7 крейсеров и 17 эсминцев, которое выдвинули на 10 миль к северу от «Лексингтона». Решение вполне разумное, если смотреть на ту информацию, которой обладал Митчер, ведь расстояние до кораблей Мацуды считалось совсем небольшим, и если бы японцы продолжали следовать прежним курсом, то уже в 04.30 могло состояться столкновение. Кстати, это была достаточно сложная работа — вырвать столько кораблей из охранения авианосных групп и сформировать соединения заново. Для этого американцам пришлось временно снизить скорость до 10 узлов, что свело до минимума шансы на ночную артиллерийскую дуэль. К тому же адмирал Мацуда следовал курсом не на юг, а на север…

Уже после окончания сражения адмирал Хэлси в своем рапорте дал объяснение, которое как нельзя лучше характеризует этого, с позволения сказать, флотоводца.

«Поиски моих авианосных самолетов во второй половине дня 25 октября обнаружили присутствие Северного соединения, которое довершило картину распределения сил вражеского флота. Мне показалось глупостью охранять пролив Сан- Бернардино, стоя на месте, и я в течение ночи собрал вместе ОС 38 и направился на север, чтобы на рассвете атаковать Северное соединение. Я верил, что Центральное соединение так серьезно пострадало в море Сибуян, что больше не может считаться угрозой 7-му флоту».

Адмирал Митчер принял план Хэлси и еще до наступления рассвета приказал заправить и вооружить самолеты, чтобы они могли взлететь, как только рассветет. Здесь следует сделать некоторые замечания. У адмирала Хэлси было достаточно сил, чтобы справиться с обоими японскими соединениями, что подтвердили последующие события. Однако он предпочел действовать, опираясь не на размышления, а на примитивные инстинкты, как у быка, который, не раздумывая, бросается на бандерильеро. Вот и Хэлси, не раздумывая (а он это умел?), бросился на японские авианосцы, несмотря на сомнения и возражения своих командиров.

Дело в том, что адмирал Боган выразил протест против этого решения командующего. Его разведчики обнаружили, что линкоры Куриты снова повернули на восток. Ночные разведчики авианосца «Индепенденс» увидели, что маяки в проливе Сан-Бернардино, которые стояли погашенными уже долгое время, снова горят. Боган предложил сформировать соединение линкоров и отправить его вместе со своими авианосцами к проливу Сан-Бернардино, предоставив разбираться с авианосцами Одзавы оперативным группам Шермана и Дэвисона. Кстати, заметим, что именно так в конце концов и получилось. Но предложение Богана было отвергнуто на том веском основании, что адмирал Хэлси спит.

После этого подобные опасения высказал тактический командир ОС 38 адмирал Митчер, и снова было отвечено, что адмирал Хэлси спит, а потому не может разбираться со всякой ерундой. Вот так и получилось то, что получилось.

Обиженный Митчер, которого превратили в ничтожного исполнителя приказов командующего, не стал ждать донесений разведчиков, и к 06.00 первая волна уже была в воздухе. Самолеты-разведчики обшаривали тот район, где могли оказаться японские корабли, обнаруженные в 02.45. Митчер применил новый тактический прием, заставив ударную группу кружить на некотором расстоянии впереди авианосцев в ожидании сообщений разведчиков, и в 07.10 оно поступило. Японские авианосцы находились всего в 145 милях от американских — соблазнительно близко. Так как самолеты находились уже в воздухе, через час они оказались над японским соединением и атаковали его. Кстати, между американскими и японскими данными имеется разница в полчаса.

Следует отметить, что эта атака также развивалась по новым канонам. Вероятно, к этому американцев подтолкнула не слишком высокая эффективность атак в предыдущих сражениях, когда большое количество самолетов становилось не плюсом, а минусом, гак как пилоты мешали друг другу, атаковали одну и ту же цель и так далее. В результате появилась должность координатора атак, хотя пока еще американцы не совсем четко представляли себе, кто им должен быть. В первых атаках координатором был командир авиагруппы «Эссекса» капитан 2-го ранга МакКэмпбелл. Прекрасный летчик-истребитель, который накануне сбил в одном бою 9 японских самолетов, он, скорее всего, не слишком подходил для такой работы. Лучше было бы поручить это одному из командиров бомбардировочных или торпедоносных эскадрилий.

Правда, около 07.00 поступила еще одна радиограмма, которая подпортила настроение Хэлси. Ее прислал адмирал Кинкейд, который интересовался: «Охраняет ли ОС 34 пролив Сан-Бернардино?» Хэлси возмутился столь глупым вопросом и приказал сообщить, что он ведет бой с вражескими авианосцами.

Атака началась ударом пикировщиков, за ними японцев атаковали истребители и последними — торпедоносцы «Авенджер». Японцев застать врасплох не удалось, так как они уже более часа следили за американскими самолетами, но у Одзавы просто не было истребителей, чтобы отразить атаку. В воздухе находились около 15 японских самолетов, однако им приходилось думать о собственном спасении, а не о защите кораблей. Морисон красочно расписывает, какой плотный и точный огонь вели японские зенитки, однако здесь он определенно лукавит. Еще ни разу кораблям не удалось отбить массированную воздушную атаку.

Первым под раздачу попал эсминец «Акицуки», причем, что не характерно — торпедоносцем. Все-таки в открытом море жертвами этих самолетов, как правило, становятся тяжелые корабли, а не верткие эсминцы. Но все сходятся на том, что эсминец получил попадание торпеды и в 08.57 взорвался и сразу затонул.

Авианосец «Дзуйхо», который вышел из строя, чтобы поднять самолеты, ухитрился увернуться от всех торпед, но получил попадание бомбы, которое, однако, не снизило его скорость. А следующим на дно пошел авианосец «Титосэ».

Американские историки утверждают, что МакКэмпбелл мудро направил пикировщики атаковать этот корабль, поверим им? В 08.35 несколько бомб взорвались рядом с левым бортом напротив элеватора номер один. Борт авианосца был разрушен, затоплены котельные отделения, и корабль получил крен 27 градусов. Аварийные команды быстрым контрзатоплением сумели его уменьшить, авианосец даже сохранил ход, но повреждения оказались слишком велики. Вскоре отказал руль, крен снова начал увеличиваться, потом отказали машины. Хотя крен составил уже 30 градусов, адмирал Мацуда приказал крейсеру «Исудзу» попытаться буксировать авианосец. Прокомментировать этот приказ я просто не берусь. В 09.37 «Титосэ» повалился на левый борт и затонул носом вперед. Кстати, хотя корабли сопровождения спасли около 600 человек, точные детали повреждений так и остались неизвестны. Тот же Морисон пишет, что попытка торпедоносцев атаковать «Титосэ» результата не дала, другие авторы допускают, что столь сильный крен все-таки был вызван именно торпедными попаданиями.

Как часто бывало, самой действенной оказалась именно первая атака. Флагман адмирала Одзавы, ветеран множества боев авианосец «Дзуйкаку» получил попадание торпедой, которое вызвало крен 7 градусов, но что оказалось гораздо важнее — были повреждены средства связи. Однако, глядя на схему попаданий, это сложно себе представить. Корабль получил 3 попадания бомбами в левый край полетной палубы около центрального элеватора, и практически сразу в левый же борт попала торпеда, которая затопила генераторный отсек. Радиорубка не пострадала, корабль энергии не лишился, так как рулевое управление действовало, силовой привод тяжелых зениток тоже. Неужели вышло из строя только питание радиостанций? Так или иначе, но адмирал предпочел перебраться на легкий крейсер «Оёдо».

Пострадал легкий крейсер «Тама», который получил попадание торпеды. Его скорость упала до 13 узлов, и крейсер получил приказ самостоятельно следовать на Окинаву.

Собственно, после первой же атаки соединение Одзавы было фактически разгромлено, но его испытания лишь начинались, так как американцы отнюдь не собирались останавливаться на достигнутом. К этому времени вторая волна, взлетевшая с авианосцев Шермана и Дэвисона, уже находилась в воздухе. Пользуясь относительно небольшим расстоянием до противника и отсутствием истребителей у японцев, Митчер решил постоянно держать над японской эскадрой координатора атак.

Вторая волна начала атаку в 09.45, и к этому времени строй японской эскадры окончательно развалился, все корабли маневрировали самостоятельно. Пользуясь указаниями МакКэмпбелла, самолеты «Лексингтона» и «Франклина» атаковали «Тиёду». На авианосце начались сильные пожары, он получил большой крен. А вскоре после очередного бомбового попадания на нем отказали машины. Линкор «Хьюга» попытался взять «Тиёду» на буксир, хотя это были напрасные хлопоты, а вдобавок вскоре появились самолеты третьей волны. Адмирал Мацуда приказал крейсеру «Исудзу» и миноносцу «Маки» снять экипаж, но это не было сделано.

Далее следуют очередные неясности и нестыковки. Были атакованы и прочие японские корабли, причем якобы получил попадание крейсер «Тама», но японские и американские данные не стыкуются по времени.

Теперь за японцами остался следить лейтенант Робертс с авианосца «Белло Вуд». Согласно его донесению авианосцы «Дзуйкаку» и «Дзуйхо» уходили на север в сопровождении 3 эсминцев и линкора «Исэ». В 20 милях позади них едва тащился (скорость не более 12 узлов) легкий крейсер «Тама», оставляя за собой след нефти. Еще в 5 милях южнее «Хьюга» и эсминец кружили вокруг поврежденного авианосца «Тиёда». В 10 милях к югу от них находился неповрежденный легкий крейсер. То есть после второй атаки соединение Одзавы можно было брать, что называется, голыми руками, и никакого сопротивления оно оказать не могло. Однако в результате случилось то, что случилось.

Примерно в полдень с авианосцев взлетела третья волна, самая большая, так как в нее вошли более 200 самолетов, из которых около 150 участвовали в первой атаке. Пилоты имели приказ повредить как можно больше японских кораблей, чтобы их можно было добить позднее артиллерией, ведь теперь японцы находились на расстоянии всего лишь 100 миль от ОС 38. На этот раз атаки координировал капитан 2-го ранга Уинтерс с «Лексингтона».

Самолеты «Лексингтона» занялись «Дзуйкаку», самолеты «Эссекса» атаковали «Дзуйхо», остальные атаковали по способности. В результате около 13.20 «Дзуйкаку» получил 3 торпеды в левый борт, 2 — в правый, и еще несколько бомб. Такого удара не мог выдержать ни один авианосец, счастье «старого журавля» закончилось, и в 14.14 он перевернулся и затонул.

Уинтерс приказал остальным самолетам атаковать «Дзуйхо», и около 40 машин обрушились на маленький авианосец в 13.10, а через 20 минут — еще одна такая же группа. Корабль получил тяжелейшие повреждения.

Через час с небольшим на сцене появилась четвертая волна, которая действовала очень неудачно. Хотя пилоты уверенно объявили о нескольких бомбовых и торпедных попаданиях в «Исэ», на самом деле все свелось к 4 близким разрывам, которые изрешетили були линкора. Зато 27 самолетов атаковали поврежденный «Дзуйхо» и добили его, корабль в 15.26 затонул. Тоже поучительный урок: чтобы потопить несчастный легкий авианосец водоизмещением около 14 000 тонн, потребовались атаки более чем ста самолетов. Отсюда следует неприятный для американцев вывод — мастерство их пилотов со временем выросло не столь уж заметно.

Пятая волна взлетела с палуб 5 авианосцев около 16.10, и вся эта воздушная армада снова атаковала линкор «Исэ». Шуму было много, но, кроме новой серии близких разрывов, ничего добиться не удалось. Кстати, примерно в это время чуть дальше к югу американские крейсера расстреливали стоящий без хода «Тиёда», но об этом немного позднее.

Шестая и последняя волна, состоявшая из 36 самолетов, поднялась с авианосцев ОГ 38.4 в 17.10. Снова пилоты претендовали на какие-то попадания, но ни один японский корабль потоплен не был. После войны адмирал Одзава на допросе показал, что наибольших результатов добились первые три волны, а его начальник штаба заявил: «Я видел все эти бомбардировки и решил, что американские пилоты не так уж хороши». Попытки Морисона как-то оправдать летчиков выглядят неубедительно. Американцы выполнили 527 самолето-вылетов, из которых 201 совершили истребители, но при этом мы должны помнить, что и «Хеллкэты», и «Корсары» могли нести 1000-фн бомбы и действовать в качестве пикировщиков. Кстати, Морисон слегка лукавит, когда пишет, что были потоплены 4 авианосца и 1 эсминец, ведь на самом деле «Тиёду» добили крейсера.

В то же время следует отметить, что, благодаря «умелым» действиям адмирала Хэлси, в бою участвовали всего две группы быстроходных авианосцев из четырех, которые входили в его ОС 38. И они прекрасно справились с задачей уничтожения японских авианосцев. Тогда немедленно возникает неудобный для адмирала вопрос: а так ли нужно было пытаться тащить с собой на север все американское, что только плавало и летало в районе острова Лусон 24 октября 1944 года? Может, следовало проявить больше осторожности, ведь на конечном результате это не сказалось.

А теперь самое время рассказать о знаменитом скандале, имевшем место быть в командований американского флота. В этот скандал оказались замешанными командующие 3-м и 7-м флотами адмиралы Хэлси и Кинкейд и сам главнокомандующий Тихоокеанским театром адмирал Нимиц. Как мы помним, 24 октября в 15.12 адмирал Хэлси организовал ОС 34, включив в него артиллерийские корабли под командой адмирала Ли. В приказе, озаглавленном «План боя», перечислялись линкоры, крейсера и эсминцы, которые «образуют ОС 34» и «нанесут решительный удар с большой дистанции». Адмиралы Кинкейд в заливе Лейте, Нимиц в Пёрл-Харборе и Кук, заместитель начальника штаба флота в Вашингтоне, все дружно неправильно истолковали будущие намерения как свершившийся факт. Они предполагали, что ОС 34 не просто сформировано на бумаге, но оставлено охранять пролив Сан-Бернардино. Непонятно одно — почему они решили, что Хэлси намерен оставить это соединение позади, ведь нетерпеливый адмирал не раз высказывал намерение двигаться на север, искать японские авианосцы. Но нигде, ни единым словом он не обмолвился, что ОС 34 будет оставлено.

Кинкейд не подозревал о подлинном состоянии дел или делал вид, что не подозревал, пока 25 октября в 07.05 не получил сообщение Хэлси. Но в это время уже шел бой у острова Самар. Начиная с 08.22 Хэлси получил серию отчаянных просьб от Кинкейда открытым текстом. Тот настаивал на любой помощи, самолетами или кораблями, которые мог выделить Хэлси. Как мы видели, Хэлси отреагировал на это, приказав МакКейну отложить заправку своей ОГ 38.3 и на полной скорости следовать, чтобы атаковать Центральное Соединение Куриты. Однако он не отделил ОС 34, чтобы перекрыть Курите пути отхода, так как желал сохранить все тяжелые корабли для артиллерийского боя на севере, после того, как его самолеты завершили свою работу.

В 09.00, примерно за 45 минут до того, как была поднята вторая ударная волна, адмирал Хэлси получил отчаянный призыв о помощи от Кинкейда. Самым ужасным было то, что радиограмма была отправлена открытым текстом, судя по всему, положение возле острова Самар действительно складывалось отчаянное. Но еще за полчаса до этого была получена радиограмма адмирала Спрэгью. Хэлси приказал адмиралу МакКейну со своей группой на максимальной скорости следовать к острову Самар, однако сам он погоню за кораблями Одзавы прекращать не собирался. Более того, он не желал отправлять на юг ни одного корабля, будь то авианосец или линкор. На все просьбы Кинкейда, принимавшие все более отчаянный характер, он последовательно отвечал категорическим отказом, причем все более и более грубо. Даже отчаянное: «Где? Пришлите Ли!» — отправленное открытым текстом, осталось без ответа.

Однако вскоре после 10.00 прилетела знаменитая радиограмма адмирала Нимица, который был весьма удивлен сложившейся ситуацией. Из-за невнимательности шифровальщика в штабе Хэлси адмирал получил депешу, которую можно было считать резким выговором: «От CINPAC действующему ком 3 флота копия главкому ABOC 77 X где RPT где Оперативное Соединение 34 RR мир удивляется». Хэлси просто взбесился. Он решил, что Нимиц критикует его, причем делает это открыто перед адмиралами Кингом и Кинкейдом (командир ОС 77), направив им копии. С Хэлси случилась настоящая истерика. Очевидцы утверждают, что он зарыдал, сорвал с себя фуражку и начал топтать ее. Подскочивший начальник штаба контр-адмирал Мик Кэрни схватил адмирала за плечи и заорал ему прямо в лицо: «Прекрати! Какого черта?! Возьми себя в руки!» Это была уже не бандерилья, тореадор вбил шпагу в загривок быку по самую рукоять.

После этого Хэлси то ли размышлял, то ли приходил в себя. Некоторые историки утверждают, что он находился на грани инфаркта. Хэлси мечтал не просто о громкой победе, он явно намеревался завершить бой эффектной артиллерийской дуэлью, благо риск был практически исключен. Переделанные в полуавианосцы «Исэ» и «Хьюга», разумеется, не могли устоять против новых американских линкоров.

Однако Нимиц прошелся по розовой мечте грязными сапогами, Хэлси же не мог игнорировать ненавязчивое внимание главнокомандующего к проблемам 7-го флота. В 10.55 он отправил линкоры адмирала Ли на юг, совершив очередную грубую ошибку, что понятно, учитывая его предынфарктное состояние. Успеть к месту событий они не могли ни при каких обстоятельствах, тем более что практически сразу после поворота на юг им пришлось снизить скорость до 12 узлов, чтобы дозаправить эсминцы. Вдобавок Хэлси вывел из боя авианосную группу ОГ 38.2, приказав адмиралу Богану сопровождать линкоры.

После дозаправки была спешно сформирована отдельная ОГ 38.5 адмирала Бэджера в составе линкоров «Айова» и «Нью Джерси», 3 легких крейсеров и 8 эсминцев.

Одновременно Хэлси фактически вывел из боя ОГ 38.2 адмирала Богана, которому приказал прикрывать ОГ 38.5 и, в случае необходимости, поддержать ее.

Бэджер помчался на юг со скоростью 28 узлов, но, как нетрудно было догадаться, опоздал. ОГ 38.5 прибыла к проливу Сан-Бернардино лишь 26 октября в 01.00 и нашла единственный японский корабль — поврежденный эсминец «Новакэ». Его быстро потопили, а дальнейшие поиски принесли более чем скудный улов — 6 матросов с крейсера «Судзуя».

В результате всех этих непоследовательных и половинчатых решений быстроходные линкоры адмирала Ли были полностью выключены из боя. Отметим, что, если бы ОС 34 было отправлено на юг после первой же просьбы Кинкейда и если бы Ли не стал возиться с дозаправкой эсминцев, он еще успевал перехватить отходящие японские линкоры адмирала Куриты, тогда мог состояться самый грандиозный морской спектакль, какой только можно себе представить.

Сразу же после отправки линкоров на юг в 11.35 Хэлси приказал группе адмирала ДюБоуза продолжать следовать на север. Адмирал Митчер подтвердил этот приказ, и вскоре американским крейсерам выпала редкая возможность добить артиллерийским огнем корабли, поврежденные в ходе воздушных атак. Задачу облегчил капитан 2-го ранга Винтерс, который руководил последними атаками. Он пролетел прямо над потерявшим ход авианосцем «Тиёда» и передал его координаты ДюБоузу, чьи корабли к этому времени уже появились на горизонте. В 16.25 американцы открыли огонь, и уже через полчаса японский авианосец перевернулся и затонул со всей командой. По свидетельствам американцев, он даже пытался отстреливаться, хотя и безуспешно.

После этого действиями ДюБоуза взялись руководить 2 ночных истребителя с «Эсекса», которые навели их на японские эсминцы, занимавшиеся спасением экипажей потопленных авианосцев «Дзуйкаку» и «Дзуйхо». В очередной раз подтвердилась старая истина — ночью все кошки серы, и в сумерках американцы обнаружили 1 большой и 2 мелких корабля. В 18.53 был открыт огонь по крупной цели, которая маневрировала так, словно пыталась выйти в торпедную атаку, В результате ДюБоуз вел преследование довольно осторожно и старался держаться подальше от опасной добычи. В 19.15 адмирал приказал 3 эсминцам атаковать противника торпедами, в результате чего скорость цели резко упала. Крейсера подошли ближе, выпустили осветительные снаряды и открыли беглый огонь. В 20.59 неизвестный корабль взорвался и затонул. Это был эсминец «Хацудзуки».

А сейчас мы начнем перечислять все странности этого боя, причем никаких объяснений означенным странностям пока не было дано. «1 большой и 2 мелких корабля». На самом деле американцы столкнулись с эсминцами «Хацудзуки», «Вакацуки» и эскортным миноносцем «Кува», то есть распределение было прямо противоположным — 2 больших, 1 маленький. Адмирал ДюБоуз вел преследование на скорости 28 узлов. А что мешало ему дать больше? Крейсера вполне могли развить и 30 узлов, про эсминцы мы уже не говорим. И самая главная странность: вы обратили внимание, что 13 американских кораблей в течение двух часов не могли потопить артиллерией несчастный эсминец, который вдобавок еще получил и как минимум одну торпеду? Что же там было на самом деле?

Ну, а в заключение события приняли еще более странный характер. Услышав призывы о помощи, в 20.41 адмирал Одзава, который теперь держал флаг на крейсере «Оёдо», забрал с собой линкоры «Исэ» и «Хьюга» с парой эсминцев и сам пошел на юг искать противника. То есть у крейсеров ДюБоуза появились все шансы самим превратиться в добычу. Но Одзава никого не нашел, хотя повернул обратно на север только в 23.30. Собственно, он и не мог никого найти, так как ДюБоуз повернул на соединение с главными силами еще в 21.30.

Последнее слово в этом сражении сказали американские подводные лодки, родив по ходу дела еще одну загадку, так и не получившую разрешения. Сначала в 18.44 подводная лодка «Халибат» выпустила 6 торпед по цели, которую приняла за линейный корабль «Исэ». На лодке слышали 5 взрывов, да когда она всплыла на поверхность, то в лунном свете обнаружился таинственный объект, похожий на днище перевернувшегося корабля. Сгоряча американцы записали на счет «Хэлибата» эсминец «Акицуки», но позднее выяснилось, что он был потоплен гораздо раньше авиацией. Так что это было? Неизвестно. Гипотеза о торпедированном ките выглядит слишком оскорбительной для американских подводников.

Но не все атаки были безуспешными. Подводная лодка «Джеллао» перехватила легкий крейсер «Тама», поврежденный торпедоносцами. Снова призрачный лунный свет сыграл злую шутку с подводниками, которые атаковали цель «огромную, как здание Пентагона». Сначала лодка выпустила 3 торпеды из носовых аппаратов, но все они прошли мимо. Затем были выпущены 4 торпеды из кормовых аппаратов, 3 попали в цель, маленький старый крейсерок просто развалился на куски и стремительно затонул со всей командой.

Так завершился бой у мыса Обмана. Адмирал Одзава выполнил свою задачу, отвлек Хэлси и спас Куриту и свое собственное соединение от полного уничтожения. Американские летчики уверяли, что зенитный огонь его кораблей, особенно «Исэ» и «Хьюги», был самым смертоносным за всю войну на Тихом океане, хотя и не привел к увеличению потерь американцев. Тем не менее битва стала «горьким уроком», как заметил сам японский адмирал. Для Одзавы, сторонника авианосцев и творца теории их массированного использования, дважды потерпеть поражение в течение 5 месяцев и быть вынужденным использовать любимые авианосцы в качестве приманки, это было горько вдвойне. Интересно отметить, что из 6 реальных авианосных боев японские авианосцы лишь однажды выполнили поставленную перед ними задачу — как раз в бою у мыса Энганьо, пусть даже ценой собственной гибели, этакие 300 спартанцев современности. Ведь даже безусловная тактическая победа у островов Санта-Крус не изменила стратегической ситуации. Но, увы, остальные соединения японского флота свои задания провалили, и битва за Лейте завершилась сокрушительным поражением.

С самого начала операции адмирал Одзава пребывал в тяжких раздумьях. Перед ним стояла крайне сложная и неприятная задача — оттянуть на себя авианосцы 3-го Флота, но при этом не допустить моментальной гибели своего соединения. Он должен был продержаться достаточно долго, чтобы американцы успели отойти от пролива Сан-Бернардино. Но адмирал прекрасно представлял себе всю мощь американского флота, с которым ему предстояло схватиться.

К тому же адмирал не слишком ясно представлял, что ему делать с собственными самолетами, которых было слишком мало. Одзава с большим удовольствием отослал бы куда-нибудь свои 30 с небольшим ударных самолетов, заменив их дополнительными истребителями. Когда были обнаружены американские авианосцы, первым побуждением Одзавы было нанести удар, но здравый смысл возобладал. К тому же Одзава рассудил, что если ему удастся нанести американцам хоть какие-то потери, это послужит дополнительным стимулом для противника как можно тщательнее искать японские авианосцы. Ведь пока что, к его огромному удивлению, американцы его не обнаружили. И после долгого разговора со своим начальником штаба Тосикадзу Омаэ адмирал решил нанести удар в сумерках.

Ведь еще до войны японцы начали отрабатывать воздушные атаки в сумерках, хотя никак не могли решиться их применить. Впрочем, и базовая авиация, для которой подобные атаки были более привычны, также не слишком часто ими пользовалась, даже когда превосходство американской авиации стало очевидным. Японцы презирали Люфтваффе, которые переключились на ночные налеты, когда бороться с истребителями союзников стало слишком тяжело. Немцы давно уже наносили удары по средиземноморским конвоям только в ночное время, тогда как в активе японцев числился единственный успех — бой у острова Реннел. Единичные удары базовых торпедоносцев нельзя было считать.

Напомним, что в стандартный комплект оснащения японских палубных бомбардировщиков входили цветные парашютные осветительные ракеты и плавучие навигационные огни, и это была заводская комплектация, а не «самоделка» в строевых частях. Сюда можно приплюсовать осветительные бомбы, разработанные еще до войны. Самолеты могли нести их на внешней подвеске.

Ближе к вечеру авианосцы Одзавы были дважды замечены американскими самолетами, что также устраивало японского адмирала. Он полагал, что идеальным вариантом стала бы атака вместе с самолетами базовой авиации, но, увы, к этому времени японская авиация на Филиппинах уже перестала существовать, и адмирал мог полагаться только на 29 ударных самолетов, имевшихся в его распоряжении. Участие пикировщиков в ночной атаке было исключено, истребители также были совершенно бесполезны. Поэтому в качестве самолетов-осветителей Одзава был вынужден использовать все те же ударные самолеты, точнее — старые торпедоносцы «Кейт». Одзава заикнулся было относительно самолетов 654-го кокутай, но ему ответили, что экипажи слишком неопытны даже для дневных атак. И тем не менее ему удалось добиться невероятного — 6 торпедоносцев «Джилл» 653-го кокутай, которые оказались на аэродроме Кларк-филд, были переброшены на «Дзуйкаку», что увеличило количество торпедоносцев аж до 31 машины.

Приказ адмирала Тоеды: «Атаковать с верой в божественное провидение», полученный в 19.10, решил последние сомнения. В 20.00 эта смешанная группа поднялась с авианосцев: 20 торпедоносцев B6N с «Дзуйкаку», 5 с «Дзуйхо» и 6 с «Титосэ». С «Дзуйкаку» взлетели 4 «Кейта», которые должны были действовать в качестве самолетов-осветителей.

Через два часа эти торпедоносцы были над Оперативной Группой 38.2 контр-адмирала Богана. Увы, японцам не повезло в том отношении, что именно в нее входил единственный ночной авианосец ОС 38 — «Индепенденс». Поэтому, когда в 21.36 радар обнаружил приближение группы неизвестных самолетов, адмирал Боган приказал немедленно поднимать самолеты эскадрильи ночных истребителей VFN-41 капитана 2-го ранга Колдуэлла.

Однако организовать перехват оказалось не так легко, как представлялось американцам. Японцы пошли на риск и отправили самолеты тремя группами, надеясь организовать нечто вроде звездного налета. Это был большой риск, так как все самолеты-осветители шли в одной группе, и если бы американцы атаковали ее, задача торпедоносцев осложнилась бы многократно. Но японцам повезло, и эта группа проскользнула мимо истребителей, прижимаясь к самой воде, и вышла за корму американцам. Отчасти им помогли сами американцы, так как корабли открыли бешеный огонь, четко обозначив себя.

Эскадрилья Колдуэлла бросилась на перехват объединенной группы «Джиллов», которые стартовали с легких авианосцев. Эти пилоты были наименее опытными, и они шли на значительной высоте — около 1500 метров, видимо рассчитывая снизиться уже перед самым выходом на боевой курс. Однако американцы не позволили им этого. 6 «Хеллкэтов» набросились на ничего не подозревающие торпедоносцы и быстро сбили 4 штуки, остальные сломали строй и разлетелись в разные стороны. Но, к изумлению и ужасу американцев, они не отказались от мысли атаковать противника.

Теперь перед офицером наведения встала тяжелая проблема: если навести истребители на группу самолетов было не слишком тяжело, то перехватить разлетевшиеся, словно стая мошек, отдельные самолеты оказалось почти невозможно. Пилоты попытались самостоятельно догнать эти самолёты, что привело к неприятным последствиям. Легкий крейсер «Сан Диего» открыл бешеный огонь по приближающимся самолетам, не пытаясь разобрать, чьи они. Оба были сбиты, и лишь много позднее выяснилось, что, помимо «Джилла», зенитчики столь же уверенно свалили и собственный истребитель, пилот которого погиб.

Все это время вторая половина эскадрильи, которую возглавлял сам Колдуэлл, и в буквальном, и в переносном смысле бродила впотьмах, тщетно разыскивая вторую группу японских самолетов. В этом случае офицер наведения не справился со своей задачей, указав неверный пеленг. Пилоты привыкли искать вражеские корабли с помощью бортовых радиолокаторов, но самостоятельно обнаружить самолеты им удалось далеко не сразу. Хотя, надо признать откровенно, американцы не ожидали, что японцы проведут организованную ночную атаку.

В этот момент самолеты-осветители выпустили серию ракет, которые повисли над кораблями, медленно снижаясь на парашютах. Беспорядочная пальба с кораблей стала еще более интенсивной, но четверка «Кейтов» продолжала свою работу. Вскоре по правому борту на воде вспыхнули пиропатроны, и одновременно с ними у американских командиров вспыхнули нехорошие подозрения. Нечто подобное уже однажды происходило. Адмирал Боган приказал повернуть влево, чтобы оставить пиротехнику за кормой, это ему удалось, но справиться с осветительными ракетами не удалось. Вдобавок этот поворот поставил его корабли бортом к той группе торпедоносцев, которая ранее находилась позади эскадры.

А в небе продолжались беспорядочные стычки между японскими торпедоносцами, которые пытались прорваться к кораблям, и истребителями, которые стремились помешать этому. Однако ночной воздушный бой был тяжелым для обоих противников, особенно если учесть, что он происходил на малых высотах да еще под спорадическим обстрелом с кораблей. Один из торпедоносцев разбился прямо под форштевнем авианосца «Кэбот», и вспыхнувшее бензиновое пламя на мгновение осветило корабль. Буквально в следующую секунду авианосец подмял под себя обломки, и пламя угасло, но и этой секундной вспышки оказалось достаточно зорким японским пилотам. Три самолета, выскочив из темноты, промчались прямо над эсминцами «Стокхэм» и «Вейдербурн», причем очередь эрликона подожгла один из них. Но это не помешало всем троим сбросить торпеды, и сейчас темнота сыграла на руку японцам, так как невозможно было уклониться от смертоносных снарядов, если их не видеть. Первая торпеда попала всего в 10 метрах от форштевня. Корпус бывшего крейсера не мог выдержать подобного удара, и взрывом была оторвана носовая оконечность. Еще одна торпеда прошла за кормой корабля, а вот третья, помедлив немного, ударила в левый борт прямо в районе миделя. Это попадание оказалось гораздо более опасным, так как вызвало сильный пожар. Вдобавок авианосец потерял ход. «Кэбот» превратился в хорошо видимую и заманчивую цель, чем помог остальным кораблям. Японские пилоты невольно старались атаковать именно его.

Не обращая внимания ни на огонь зениток, ни на атаки истребителей, которые также потеряли всякую осторожность, японские пилоты рвались вперед. Но иногда лучше иметь холодную голову, чем избыток храбрости. Повезло лишь одному из летчиков — он догадался атаковать с правого борта, и его торпеда попала напротив кормового элеватора. Для легкого авианосца это было слишком, «Кэбот» начал медленно погружаться кормой. Вероятно, его еще можно было спасти, но адмирал Боган занервничал, к тому же его собственные самолеты-разведчики обнаружили корабли адмирала Мацуды. Боган, вероятно, забыл, что Хэлси уже выдвинул вперед линкоры ОС 34, и приказал затопить авианосец, сняв команду. Что ж, можно лишь пожалеть, что японцы, подготовив технику ночных атак торпедоносцев, использовали ее считаное число раз.

Итоги этого боя прекрасно известны. Из 35 японских самолетов спаслись всего 7, которые вернулись не на авианосцы, а на аэродром Кларк-филд. Американцы лишились 5 истребителей, сбитых собственными зенитками и разбившихся при посадке. Главным же следствием стало то, что адмирал Хэлси окончательно потерял душевное равновесие. Накануне днем был потоплен авианосец «Принстон», и вот сейчас ночью еще один легкий авианосец пошел на дно. После этого желание поквитаться с японцами стало неодолимым, и на следующий день он сделал все, чтобы уничтожить эскадру Одзавы. Он не обратил внимания ни на отчаянные призывы Кинкейда, ни на резкий выговор Нимица и лишь гнал и гнал свои корабли на север. Единственное, что он сделал, и то лишь после разговора на повышенных тонах со своим начальником штаба контр-адмиралом Кэрни, приказал ОГ 38.1 адмирала МакКейна следовать к проливу Сан-Бернардино.

В ходе дневных воздушных атак самолетами трех групп ОС 38 были уничтожены все японские авианосцы, крейсера «Тама» и «Исудзу», 3 эсминца. Линкор «Исэ» получил 2 попадания торпедами, и его скорость резко упала, после чего линкоры адмирала Ли настигли его и быстро потопили. Кроме него, в ночном артиллерийском бою были уничтожены все 4 миноносца типа «Мацу», которые просто не имели шансов уйти от преследования. От всего соединения Одзавы остались линкор «Хьюга», крейсер «Оёдо» и эсминец «Симоцуки». Каким же ударом для Одзавы стало узнать, что его жертва оказалась напрасной и адмирал Курита не сумел воспользоваться предоставленной ему возможностью. Может быть, тогда бы он не предпринял эту отчаянную атаку в сумерках и уцелело бы больше кораблей?