ГЛАВА 4

ВОЗВРАЩЕНИЕ СТРАНСТВУЮЩЕГО ЭМИГРАНТА

Вы, злодейству которых не видно конца,

В Судный день не надейтесь на милость творца!

Бог, простивший не сделавших доброго дела,

Не простит сотворившего зло подлеца.

(Омар Хайям)

К началу 1917 года вследствие ряда объективных причин военного, экономического и социального характера политическая обстановка в России резко обострилась. Монархический режим потерял доверие едва ли не всех слоев Российского общества. В конце февраля власть в столице фактически была парализована. Признав этот очевидный факт, Николай II в ночь на 3 марта отрекся от престола. Монархия в России пала.

Весть о Февральской революции в России ураганом пронеслась по всей Европе и долетела до швейцарского города Цюриха149, где в эмиграции безбедно жил родоначальник большевистской партии Владимир Ульянов. И в самом деле, чего ему не хватало для спокойной жизни?

Жил в уютной квартире. В банке «Лионского кредита» в Париже имел свой счет № 6420. Имелись у него и ценные бумаги. Экспроприированные боевиками деньги переправлялись вождю. Полученные средства по страховому полису С.Т. Морозова через Красина также поступили к нему. Регулярно получал «жалованье» от немецких властей. Наконец, он являлся главным держателем партийных средств.150

Буквально накануне февральских событий, получив более 1300 франков, он с удивлением писал сестре: «Я не могу понять, откуда так много денег…»151 (Здесь не будем уточнять источники денежных поступлений вождю большевиков, поскольку эта тема ниже будет освящена специально.)

Однако деньги деньгами, а вести из Петрограда не на шутку взволновали Ульянова. Узнав из газет «Neue Zuricher Zeitung» и «Zuricher Post» о падении монархии, он лихорадочно собирается в дорогу. Еще бы: его обошли, к власти пришли другие.

События в России страшно удивили и озадачили Ленина. Не оправдались его политические прогнозы. Он не верил в то, что в России в ближайшем будущем может вспыхнуть революция. Он считал, что социальные слои населения России не созрели для того, чтобы стряхнуть с себя страх и оцепенение, сорганизоваться и сбросить существующий общественно-политический строй. Ленин был убежден, что революция в обозримом будущем может произойти в Европе, указывал, что она скорее всего начнется в Швеции или Германии, но ни в коем случае не в России. Однако, как показала история, это был политический просчет несостоявшегося политолога.

Пока Ленин в шоке был занят хлопотами, связанными с получением от германских властей специального вагона для переезда в Россию, в ночь с 1 на 2 марта здесь уже образовалось Временное правительство (до проведения всенародных выборов в Учредительное собрание) во главе с известным прогрессивным общественным деятелем князем Г.Е. Львовым. В состав кабинета вошли: лидер партии кадетов, депутат Государственной думы, историк и публицист профессор П.Н. Милюков (министр иностранных дел); видные деятели кадетской партии – депутат Государственной думы, профессор Томского технологического института Н.В. Некрасов (министр путей сообщения) и депутат Государственной думы А.П. Шингарев (министр земледелия); основатель партии октябристов, председатель Центрально-промышленного комитета А.И. Гучков (военно-морской министр); известный петербургский адвокат, эсер А.Ф. Керенский (министр юстиции); опытный промышленник М.И. Терещенко (министр финансов); ученый-экономист и политический деятель А.А. Мануилов (министр народного просвещения); крупный фабрикант и помещик А.И. Коновалов (министр торговли и промышленности); депутат Государственной думы юрист В.Н. Львов (обер-прокурор Синода); депутат Государственной думы И.В. Годнев (Государственный контролер).

Уже на первом заседании был принят ряд постановлений, провозгласивших свободу во всех формах, а также полную и немедленную амнистию политических заключенных и лиц, пострадавших по религиозным делам.

Вскоре после образования Временного правительства, по инициативе эсеров и меньшевиков в Петрограде образовался Совет рабочих и солдатских депутатов. Постепенно Советы стали возникать по всей территории России. Однако большевики не играли в них сколько-нибудь заметной роли. Среди большевистских организаций выделялся лишь Петербургский комитет. Правда, большинство его членов стояло на умеренных позициях, не разделяя политической платформы, а тем более экстремистских взглядов Ленина. Поэтому почти все письма и статьи Ульянова, и прежде всего «Письма из далека», тогда не были опубликованы. Они увидели свет лишь после его смерти.

С первых же дней образования Временного правительства Ленин начал организовывать подрывную деятельность, теперь уже против законного правительства. Судите сами, 2 марта было создано Временное правительство, а 6 марта он отправляет телеграмму из Швейцарии в Стокгольм, в адрес шведского социал-демократа Лундстрема, для большевиков, отъезжающих из Стокгольма, и Христиании в Россию следующего содержания: «Наша тактика: полное недоверие, никакой поддержки новому правительству; Керенского особенно подозреваем; вооружение пролетариата – единственная гарантия; немедленные выборы в Петроградскую думу; никакого сближения с другими партиями. Телеграфируйте это в Петроград. Ульянов»152.

Не желая признать, что Февральская демократическая революция совершилась фактически без участия в ней большевиков, и вынашивая свой личный план захвата власти, Ленин в «Письмах из далека» начинает поливать грязью новое правительство, обвиняя его в том, что оно якобы «уже работает над реставрацией царской монархии, уже предлагает кандидата на новые царьки, Михаила Романова, уже заботится об укреплении его трона, о замене монархии легитимной (законной, державшейся по старому закону) монархией бонапартистской, плебисцитарной (державшейся подтасованным народным голосованием)»153. Не имея, по сути дела, никакой теоретической разработки для обоснования необходимости завоевания власти пролетариатом и беднейшими слоями населения (об этом и речи не могло быть), Ленин в своих «Письмах» предлагает немедленно приступить к созданию всенародного рабочего ополчения, считая, что это и «есть правильный лозунг дня, отвечающий тактическим задачам своеобразного переходного момента, который переживает русская революция (и всемирная революция)…»154 Подстрекая рабочих к забастовкам, провозглашая лозунг «свободной республики, безвозмездной передачи помещичьих земель крестьянам, 8-часового рабочего дня, немедленного созыва Учредительного собрания»155, Ленин одновременно выдвигает преступный тезис о немедленном переходе революции от первого своего этапа ко второму – социалистическому. Но вся его псевдореволюционная демагогия и призывы «создать действительно общенародную поголовно-всеобщую, руководимую пролетариатом милицию… бороться за республику, полную свободу, за мир, полное разрушение царской монархии, за хлеб для народа… установление диктатуры пролетариата… и передать всю власть в государстве Советам рабочих депутатов»156 и т.п., были ни чем иным, как средством разложения русской армии, разрушения тыла и подготовкой условий для осуществления контрреволюционного государственного переворота в стране с целью захвата власти.

При всей нервозности и неопределенности положения, в котором Ленин находился после падения монархии в России, он не прекращал переписку с Инессой Арманд, находящейся в Кларанне (Швейцария). С 9 по 31 марта, по неполным данным, он написал ей аж 9 писем на самые различные темы. В одном из них, отправленном «дорогому другу» 19 марта, находим любопытную информацию, заслуживающую пристального внимания. Так вот, в ней Ленин, в частности, пишет: «Вы скажете, может быть, что немцы не дадут вагона. Давайте пари держать, что дадут!»157 Читая и перечитывая эти строки, невольно задумываешься: откуда у Ленина такая уверенность, на что он рассчитывал? Думается, не ошибусь, сказав, что у завербованного немецкими спецслужбами Ленина были все основания быть уверенным, что немцы дадут ему вагон для переезда в Россию. Такое решение отвечало бы интересам и немцев, и Ленина.

Тем не менее между 2 и 6 (15 и 19) марта 1917 года Ленин телеграфирует Ганецкому в Стокгольм, сообщая, что высылает ему весьма важное письмо и просит подтвердить по телеграфу его получение. Через три дня Ганецкий получает по почте книгу, в переплете которой находилось указанное письмо. Вот его содержание 34: «Ждать больше нельзя, тщетны все надежды на легальный приезд. Необходимо во что бы то ни стало немедленно выбраться в Россию, и единственный план – следующий: найдите шведа, похожего на меня. Но я не знаю шведского языка, поэтому швед должен быть глухонемым. Посылаю вам на всякий случай мою фотографию»158. Однако этому плану не суждено было сбыться. Не прошел и вариант проезда группы политических эмигрантов через Англию. Об этом Ленин сообщает в телеграмме Ганецкому 17 (30) марта. В тот же день он присутствует на совещании представителей партийных центров, на котором член Комитета по возвращению русских политических эмигрантов С.Ю. Багоцкий 35 делает сообщение о ходе переговоров с Р. Гриммом 36 и обосновывает план проезда эмигрантов через… Германию (!). Обращает на себя внимание тот факт, что инициатором этого плана была сама Германия. Об этом свидетельствует такой факт. 17 (30) марта 1917 года начальник берлинской секции политического отдела Генерального штаба Германии в своем докладе в МИД писал: «Доверенное лицо по эту сторону границы, которое по здешнему поручению было несколько дней в Цюрихе и 29.3.17 вернулось назад, сообщает следующее: „Большая часть живущих в Цюрихе русских желает возвратиться в Россию. Антанта с этим в принципе согласна, но только сторонники русских революционных партий, которые в это время также выступают за немедленный мир, не должны, как настаивает Англия, быть допущены в Россию…“

Из этого сообщения власти Германии пришли к выводу, что русских революционеров, в первую очередь большевиков, следует немедленно переправить в Россию через территорию Германии. Эти сведения немедленно стали известны Ленину. Все выглядело настолько заманчивым, что Ленин тут же сообщает об этом варианте Ганецкому. На следующий день, 18 (31) марта, он посылает телеграмму Р. Гримму в Берн, в которой говорит о принятии большевиками предложения германского правительства о проезде русских эмигрантов через Германию и просит немедленно завершить переговоры. (Представляется, что деятельность западноевропейских социал-демократов в деле возвращения русских политэмигрантов на родину в литературе весьма преувеличена. Особенно это касается большевиков, чья судьба решалась в стенах германского генштаба: в этом мы сможем убедиться, ознакомившись с приведенными ниже документами.)

19 марта (1 апреля) Ленин отправляет Р. Гримму еще одну телеграмму, в которой сообщает о принятии ЦК РСДРП(б) плана проезда через Германию. Одновременно он телеграфирует Ганецкому: «Выделите две тысячи, лучше три тысячи, крон для нашей поездки», и говорит о намерении выехать из Цюриха с группой эмигрантов 22 марта (4 апреля)159. Из этой информации вполне понятно, что Ленин знал и чувствовал, что виза на выезд уже у него «в кармане». В те дни уточнялись лишь маршрут и условия поездки из Швейцарии в Россию. И то, что о «берлинском разрешении» было известно Ленину от Ганецкого еще до 15 марта, видно из документа № 397 (телеграмма Ленина Ганецкому), опубликованного в 49-м томе сочинений160. С повестки дня были сняты и финансовые проблемы. Это ясно из выше приведенной телеграммы, в которой Ленин дает распоряжение Ганецкому о выделении средств для поездки. Но из каких источников должны были быть выделены средства? (Это особенно надо запомнить, поскольку нам предстоит распутать большой и сознательно запутанный коммунистическими идеологами и их послушными исполнителями из ИМЛ клубок о тайных немецко-большевистских связях накануне и в годы первой мировой войны, а также после октябрьского большевистского переворота.)

Однако после разговора Ленина с Гриммом по телефону, последний сообщает, что сможет вести дальнейшие переговоры со швейцарскими властями лишь после ответа от Временного правительства. Такой ответ не устраивал Ленина. Поэтому он вынужден был обратиться к Ф. Платтену161 с просьбой быть доверенным лицом для ведения переговоров с немцами. В 3 часа дня 20 марта (2 апреля) он вместе с Ф. Платтеном отправляется из Цюриха в Берн. Там они объясняются с Гриммом, после чего дальнейшие переговоры с германским посланником в Берне, Ромбергом, по поручению Ленина, ведет только Платтен.

В связи с переговорами необходимо упомянуть один весьма примечательный факт 37. 22 марта (4 апреля) Ленин поручает Платтену передать Ромбергу условия проезда русских эмигрантов в Россию. Спустя два дня он получает сообщение от Платтена о согласии германского Правительства на проезд вагона с эмигрантами через территорию Германии и согласие на условия, выдвинутые большевиками. Не странно ли, что условия ставят российские эмигранты?

В западных источниках этот вопрос освещен в несколько ином ключе. Так, газета «Русь» писала: «На основании сведений безусловной достоверности: 1. Парвус играл большую роль в переговорах с германским правительством относительно проезда через Германию Ленина и его единомышленников. 2 Относительно связи Парвуса с Ганецким известно следующее: Ганецкий в 1915 году, специально вызванный в Данию из Австро-Венгрии Парвусом, учреждает на средства последнего и на свое имя большую экспортную контору, снабжавшую, между прочим, Германию продовольственными товарами, а Россию всякого рода германскими товарами. Уличенный в неоднократном контрабандном провозе товаров, был в начале 1917г. арестован, и только благодаря заступничеству Парвуса отделался крупным денежным штрафом и высылкой за пределы Дании. В копенгагенских торговых кругах Ганецкий пользовался репутацией нечистоплотного дельца… Ганецкий был хорошо осведомлен о связи Парвуса с германским правительством, рассказывал своим друзьям, что германский канцлер завязал переписку с Парвусом еще в бытность последнего в Константинополе… Парвус, бывший сначала русским, а затем турецким подданным, превращается в германского подданного. Избрав своей резиденцией Копенгаген, где у него роскошная вилла-особняк, и пользуясь исключительными привилегиями со стороны германского правительства, он непрестанно разъезжает между Берлином, Копенгагеном и Стокгольмом, где живут теперь Ганецкий и некоторые большевистские вожаки»162.

Учитывая эти сведения, вряд ли можно усомниться в том, что Экспортная контора, в которой орудовали Парвус и Ганецкий, была учреждена на средства германских властей. К этому вопросу мы еще вернемся.

А вот свидетельство самого Ф.Платтена, который вел переговоры с немецкими властями и был руководителем, ответственным за переезд политических эмигрантов из Швейцарии через Германию в Россию: «Мы вряд ли ошибемся, если на основании разоблачения Гардена 38 будем считать, что Парвус играл в этом деле вполне определенную роль и оказывал в качестве эксперта по русским делам известное влияние на немецкое правительство и высшее военное командование в смысле благополучного решения вопроса о пропуске русских революционеров в Россию через Германию… В меньшевистских эмигрантских кругах в Швецарии делались лихорадочные усилия разузнать, какие средства пустил в ход агент Парвус для того, чтобы добиться скорейшего возвращения в Россию Ленина и Зиновьева».163 (выделено мной. – А.А.).

Любопытны показания Платтена и по поводу организации переезда русских эмигрантов из Швейцарии в Россию. 27 сентября 1917 года он сообщил комиссии Эмигрантского комитета (председатель – доктор Рейхссберг) следующее:

«В последнюю среду марта 1917г. 39 в половине 12-го я был вызван по телефону Радеком, который просил меня срочно прибыть между половиной первого и часом по важному делу в помещение рабочего клуба. Придя туда, я застал в ресторане за круглым столом Радека, Ленина, жену Ленина, Мюнценберга и (этого я не могу с уверенностью утверждать) после совещания в комнате правления – также Зиновьева, Бронского и товарища Зиновьеву. За столом не было речи о поездке, но затем Ленин, Радек, Мюнценберг и Платтен перешли в комнату правления клуба и переговорили там подробно. После короткого колебания Платтен согласился действовать в качестве доверенного лица большевиков и в тот же день, в 3 ч. 15 м., поехал вместе с Лениным, Радеком, Зиновьевым, женой Ленина и женой Зиновьева в Берн.

Товарищ Гримм был поставлен в известность, что Платтен получает полномочия доверенного лица уезжающих эмигрантов. Гримм был против этого, возражая, что на партию может пасть политическая ответственность, так как Платтен является секретарем партии и, кроме того, так как он уже дал это поручение одному бернскому товарищу. Вечером, в 9 часов, Гримму было сообщено, что Платтен вступает в исполнение своих обязанностей, в крайнем случае даже против воли Гримма»164.

Однако, давая показания, Платтен, мягко выражаясь, лукавил. Дело в том, что в своих воспоминаниях К. Радек вносит в рассказ Платтена существенные коррективы. Касаясь сюжета о переговорах с Ромбергом, он, в частности, пишет:

«…Мы послали к Ромбергу швейцарского социалистического депутата Роберта Гримма, секретаря Циммервальдского объединения, и нашего единомышленника тов. Платтена. Мы встретились с ними после их свидания с Ромбергом в Народном доме… На следующие переговоры мы послали уже только тов. Платтена. На этом настоял Владимир Ильич…»165. Как видим, речь идет о совместном участии Гримма и Платтена в переговорах с Ромбергом. Платтен не отрицает и свои частые посещения посольства Германии в Швейцарии. По его словам, он бывал там «каждый раз», когда посольство «приглашало Платтена явиться для переговоров»166. Но он умалчивает о совместном с Гриммом участии в переговорах.

Следует отметить, что в своих воспоминаниях о переезде из Швейцарии в Россию ни один пассажир «пломбированного» вагона (Радек, Крупская, Зиновьев, Усиевич и другие) ни одну дату не упоминает. Почему? Да чтобы не выдать нечто такое, что могло бы скомпрометировать вождя и их самих.

Об ответе из Берлина на запрос Ромберга Платтен пишет так: «Ответ был получен в субботу, может быть в воскресенье»167. Но какого числа, он не сообщает. Как видим, и тут нет точности, поскольку суббота и воскресенье выпадают соответственно на 31 марта и 1 апреля. Между тем известно, что 23 марта, в пятницу, Ромберг направил на имя госсекретаря через канцелярию Министерства иностранных дел зашифрованную телеграмму, в которой доносил:

«Член Бундесрата Гофман узнал, что здешние видные русские революционеры хотели бы вернуться в Россию через Германию, так как они боятся пути через Францию из-за подводных лодок. Прошу дать указание на случай, чтобы я приступил к выполнению подобных предложений. Ромберг».

Через день, 25 марта (воскресенье), помощник госсекретаря Штумм телеграфно сообщил Ромбергу, что Верховное главнокомандование не имеет возражений против проезда русских революционеров, если они проследуют в отдельном транспорте. А во вторник, 27 марта, «пломбированный» вагон с политическими эмигрантами во главе с Лениным уже был на пути в Россию. Как видим, лукавство, мягко выражаясь, Платтена налицо.

Здесь уместно сказать еще об одном. Фриц Платтен не тот человек, за кого пытаются выдать его коммунистические идеологи и историографы. Пристально изучая его деятельность, не трудно заметить, что он больше служил немецкой разведке, чем большевикам. И то, что свою книгу о переезде Ленина и его соратников из Швейцарии в Россию впервые опубликовал в Берлине, о многом говорит.

Как уже было сказано, Ленин был информирован Ганецким о том, что Парвус через немецкое правительство добился положительного решения вопроса о пропуске русских эмигрантов через Германию в Россию. И тем не менее в телеграмме от 23 марта он пишет Ганецкому, что «дядя 40 желает получить подробные сведения». А в письме, помимо размышлений и многих указаний, «от всей души» благодарит его «за хлопоты и помощь», однако воздерживается напрямую «пользоваться услугами людей, имеющих касательство к издателю „Колокола“168 (то есть Парвуса). Имея точную информацию о позиции немецких властей, Ленину нетрудно было сообразить, как действовать дальше. Вот как описывает эту ситуацию Радек: „Если большевики могли решиться на сделку с германским правительством насчет своего переезда, то эта сделка должна была быть открытой, ибо только тогда уменьшалась возможность использования ее против вождя пролетарской революции. Поэтому мы все были за открытую сделку. По поручению Владимира Ильича, я и Леви, тогдашний член союза Спартака, находившийся проездом в Швейцарии, обратились к знакомому нам представителю франкфуртской газеты („Франкфуртен Цайтунг“. – А.А.), если не ошибаюсь, фамилия его была доктор Дейнгард. Через него мы запросили германского посланника Ромберга, пропустит ли Германия русских эмигрантов, возвращающихся в Россию. Ромберг, в свою очередь, запросил министерство иностранных дел и получил принципиальное согласие“169. По мнению Платтена, „Германия потому облегчила эмигрантам проезд, что пребывание интернационалистов в России будет им на руку“170.

Возможно, все, что описывает Радек, так и было. Но нельзя не заметить и понять, что предпринятые Лениным шаги нужны были всего лишь для того, чтобы придать тайному сговору между большевиками и германскими властями форму открытой безобидной сделки и тем самым создать ложное общественное мнение о том, что большевики пытались честным путем вернуться на родину. Но вся эта нелепая затея-авантюра была шита белыми нитками, поэтому она разоблачалась в печати. Дошлые и дотошные журналисты раскрывали все новые и новые имена большевиков, связанных с платными немецкими агентами Парвусом, Ганецким и Козловским, разоблачали их совместные финансовые и торговые махинации, включая контрабанду.

Так, ряд западных и русских корреспондентов располагали документами, на основании которых сделали заявление в печати: «Парвус-Гельфанд, Козловский и Ганецкий находились в тесных деловых сношениях, причем Козловский выступал как доверенное лицо Парвуса для заключения крупных торгово-промышленных операций. В документе имеются: собственноручная подпись Гельфанда, поправки, сделанные, по словам владельца документа, рукой Ганецкого-Фюрстенберга, и 2 пункта о роли прис.(яжного) пов.(еренного) М.Ю.Козловского в качестве уполномоченного Гельфанда. Фотография документа пересылается нами в министерство иностранных дел» (России. – A.A.)171.

Попади тогда эти сведения в Петроградские газеты весной 1917 года! Впрочем, думается, что пресса пошумела бы немного и на этом все и кончилось бы. И это вполне объяснимо. Дело в том, что к расследованию уголовного дела о связях большевиков с немецкими властями правительство сильно охладело, и не без причины. Еще весной 1917 года на страницах кадетских газет появились статьи, в которых лидеры партии эсеров обвинялись в сотрудничестве с агентами германских спецслужб. Шли слухи (а сегодня они нашли подтверждение), что эсеры также получали деньги от немцев. Позднее выяснилось, что немецкими подачками пользовались и анархисты. Но как только была заключена кадетско-социалистическая коалиция, обвинения в адрес эсеров сразу же прекратились. Что же касается расследования дела большевиков, то оно, по-видимому, с санкции Керенского стало вестись весьма вяло 41.

Вернемся, однако, к событиям, происходящим в Швейцарии весной 1917 года. Здесь, как известно, шла подготовка к переезду Ленина и его сообщников в Россию. Политические же противники Ленина предпринимали отчаянные шаги, чтобы разоблачить сделку большевиков с немецкими властями.

Но Ленин видел дальше всех. 25 марта (7 апреля) он проводит совещание в Народном доме в Берне с представителями левых социал-демократов Германии, Франции, Польши и Швейцарии: информирует их об обстоятельствах отъезда и знакомит с «Протоколом о поездке», после чего они пишут декларацию для опубликования в печати, на случай, если начнется кампания по обвинению большевиков в связи с их беспрепятственным проездом через Германию. В этот же день Ленин посылает телеграмму в Стокгольм и сообщает Ганецкому о назначении отъезда на 26 марта (8 апреля), а также указывает на необходимость встречи в Треллеборге с представителями шведских интернационалистов – К. Линдхагеном и Ф. Стремом. Однако обстоятельства изменились, и в этот же день он телеграфирует Ганецкому об окончательном сроке отъезда в Россию – 27 марта (9 апреля) – группы в количестве 40 человек. 30 марта (12 апреля) вместе с другими «эмигрантами» (всего 32 человека, «среди них 19 большевиков»172) Ленин прибывает в порт Треллеборг, где его встречают Ганецкий и некий О. Гримлунд. Затем переезжает в Мальме и в эту же ночь, в сопровождении Ганецкого, отбывает в Стокгольм. В 10 часов утра 31 марта (13 апреля) Ленин приезжает в Стокгольм, где его встречают русские большевики и представители левой шведской социал-демократии. В 18 часов 37 минут Ленин, вместе с группой эмигрантов, отправляется из Стокгольма в Россию через Финляндию и поздно вечером 3(16) апреля прибывает в Петроград. В краткой речи, произнесенной с броневика у Финляндского вокзала перед собравшимися, Ленин выразил благодарность рабочим, солдатам и матросам за их «смелые шаги», якобы положившие «начало социальной революции в международном масштабе». А закончил свою речь подстрекательным лозунгом: «Да здравствует социалистическая революция!». По сути дела, это был призыв к свержению Временного правительства. И хотя этот призыв не был поддержан трудящимися и большинством членов партии, тем не менее первый практический шаг в деле выполнения заданий германских властей был сделан. Буквально на следующий же день в Берлин поступило срочное секретное донесение от агента германского Генштаба: «Генеральный штаб, 21 апреля 1917… В Министерство иностранных дел

№551

Штаб Главнокомандования передает следующее сообщение из отдела политики генерального штаба Берлина:

«Штайнвахс телеграфирует из Стокгольма 17 апреля 1917 42:

«Въезд Ленина в Россию удался. Он работает полностью по нашему желанию…»

На следующий день Ленин дважды выступает в галерее Таврического дворца: сначала перед участниками Всероссийского совещания Советов рабочих и солдатских депутатов, а затем на объединенном заседании большевиков и меньшевиков. Так называемые «Апрельские тезисы», в которых он безбоязненно излагал свое отношение к войне, Временному правительству, государственному строю, аграрному вопросу, финансовой системе России, Учредительному собранию и Интернационалу, также не нашли поддержки у присутствующих. Примечательно, что в качестве оппонентов Ленина выступали не только эсеры и меньшевики, но и большевики. Кстати, они критиковали не только политическую позицию Ленина, но открыто высказывали свои замечания и в адрес Временного правительства. В этой связи любопытно откровение Ленина по вопросу правового положения граждан России в условиях новой власти. Прибыв в Петроград, он вскоре вынужден был признать: «Нет в мире страны, где бы сейчас была такая свобода, как в России»173 (выделено мной. – А.А.).

И тем не менее он не может угомониться. Напротив, он пользуется этой свободой вовсю, решительно пытается реализовать немецко-большевистские планы. Кстати, советская историография широко отмечала, что приезд Ленина в Россию с радостью был воспринят трудящимися. Она, в частности, писала, что со всех уголков страны в Петроград шли потоки писем и телеграмм от партийных организаций, рабочих и крестьян, в которых выражались приветствия Ленину. В ряде изданий были приведены тексты некоторых приветствий, присланных в Петроград из разных мест. Рассчитывая на неосведомленность широкого круга читателей, а также на сложность проверки фактов на предмет их достоверности, Политиздат в одной из публикаций среди других приветствий Ленину приводит приветствие группы большевиков из грузинского села Ланчхути (см. публикацию ниже). Но это – грубая фальшивка. В 1977 году проездом в Батуми я специально остановился в Ланчхути (статус города получен в 1961 году). Он находится в 60 км юго-восточнее города Поти. Я беседовал с представителями местной администрации и с пожилыми людьми, которым в то время было 80 и более лет. Из их рассказа я понял, что из себя представляло Ланчхути в 1917 году. Это было крохотное село, состоящее из полутора десятка крестьянских дворов. На мой вопрос, были ли в селе в 1917 году большевики, сторонники Ленина, 83-летний Рамиз Брунджадзе дословно ответил: «Мы, жители села, до весны 1921 года не только не слышали слово „большевик“, но и не знали, кто такой Ленин». Присутствующие старики дружно заулыбались.

Коммунистические фальсификаторы так перестарались, что приветственное письмо Московского Бюро Центрального Комитета Ленину направили (?) вместо Петрограда за границу. Вот так казус! (См. ту же публикацию.)

По принципиальным соображениям я вновь должен вернуться к рассмотрению вопроса о численности и персональному составу пассажиров «пломбированного» вагона. Это очень важно, поскольку в советское время делалась целенаправленная работа по пересмотру ранее опубликованных сведений по этому вопросу. Цель предельно ясна: закамуфлировать факты, которые при определенных обстоятельствах могли бы дискредитировать большевистскую партию во главе с Лениным.

В бывшем Центральном музее В.И. Ленина в Москве экспонировался список эмигрантов, приехавших в Россию в «пломбированном» вагоне 3 апреля 1917 года.

В нем приведены фамилии 29 взрослых людей, но в скобках напротив фамилии «Радомысльская» указано: «с сыном». Между тем эти сведения не соответствуют действительности. Разберем все по порядку.

После приезда эмигрантов в Петроград, Ленин 5(18) апреля одновременно в «Правде» и «Известиях» опубликовал статью «Как мы доехали», в которой, в частности, писал: «Приехавшие сюда 32 эмигранта разных партий 43 (среди них 19 большевиков, 6 бундовцев, 3 сторонника интернациональной газеты „Наше слово“…)»174. Заметим, что цифру 32 трижды упоминает в своей книге И.Ф. Платтен175. В «Коммюнике» о проезде русских революционеров через Германию отмечается: «Немецкое правительство приняло условия, и 9 апреля из Гаттмадингена выехало 30 русских партийных товарищей…»176. В «Истории гражданской войны в СССР» также говорится: «Всего уехало из Швейцарии 32 эмигранта, из них 19 большевиков, 6 бундовцев и 7 от разных партий и групп»177. (В действительности из Швейцарии выехало 34 человека: 32 взрослых и 2 мальчика.)

Однако и эти сведения, очевидно, не устраивали идеологов КПСС, поэтому старшим научным сотрудником ИМЛ при ЦК КПСС А.Е. Ивановым, как он пишет, «была проведена работа по исправлению некоторых неточностей»178. Далее Иванов пишет: «Относительно количества эмигрантов, ехавших в составе группы, которую сопровождал Ф. Платтен, называются разные цифры. Так, Ф. Платтен указывает на число 32, включая в него двух детей и самого себя. В.И. Ленин в статьях, посвященных переезду, указывает иногда цифру 30 человек. Если посмотреть сфотографированный список отъезжающих, то в нем значится всего 29 фамилий. Так что если к этим 29 фамилиям добавить двух детей и Ф. Платтена, то получится 32. В.И Ленин, указывая число 30, по-видимому, имел в виду взрослых людей, ехавших в этой группе»179.

Что можно сказать по поводу этого комментария? Да только одно: «исправления» А. Иванова направлены на сокрытие правды. Во-первых, он обходит молчанием сообщение Ленина, где тот расшифровывает цифру 32, а также сведения, опубликованные в «Истории гражданской войны». Во-вторых, «не замечает», что Ленин употребляет в статье слово «сюда», то есть в Петроград. В-третьих, Иванов ни слова не говорит о «Коммюнике». Насколько известно, Платтен не смог сопровождать эмигрантов до самого Петрограда, поскольку, по его словам, «этому воспрепятствовал английский контроль»180, и, просидев в течение трех дней в Хапаранде 44, он вынужден был уехать в Стокгольм, а оттуда – в Швейцарию. Наконец, Иванов сознательно опускает свидетельство Платтена о том, что в Готтмадинге и Заснице пассажиры «внимательно были пересчитаны: число их оставалось равным 32»181. Но это еще не все. Из списка эмигрантов, приехавших в Петроград, следует исключить еще одного человека, о котором наш «ученый» даже не упоминает. Я имею в виду Николая Бойцова. Под этой фамилией ехал Карл Радек, который, как известно, остался в Стокгольме представлять, вместе с Воровским и Ганецким, Заграничное бюро ЦК РСДРП(б). Как признавался сам Радек, он не мог «ехать в Петроград из-за своего грешного австрийского происхождения»182.

Таким образом, получается вроде бы, что в Петроград приехали 28 человек. Но это не так. Если к этому числу добавить двух мальчиков – сына Радомысльской (Лилиной З.И.) и сына бундовки Поговской Б.Н., то мы получим цифру 30. Где же еще два человека? Почему Ленин дает разъяснение лишь по 28 лицам, представляющим разные политические партии? И почему умалчивает о двух, точнее, четырех, пассажирах, ехавших под защитой определения «легальные лица», внесенного в условия проезда, одобренного германским министром Ромбергом?

И последнее замечание. Совершенно не серьезно 4-5-летних мальчиков, родившихся за границей, относить к эмигрантам. Не серьезно причислять к эмигрантам и швейцарского подданного Фрица Платтена – им он станет в 1923 году.

Разгадать этот сложный «кроссворд» помогла мне М.В. Фофанова, а также публикация сотрудника правительственного Комитета Общественного осведомления Соединенных Штатов, работавшего в России зимой 1917/18 года – Эдгара Сиссона.

В одном из рассказов М.В. Фофанова говорила, что на конспиративную квартиру к Ленину приезжали из Финляндии два «товарища» – Рубаков и Егоров. (Подробно этот рассказ приведен в 7-й главе.) Небезынтересно отметить, что Ленин не скрывал от Фофановой факт переезда Рубакова и Егорова в «пломбированном» вагоне. Об этом Маргарита Васильевна говорила мне. Но она, вплоть до своей кончины, так и не узнала правду о «финских товарищах». Рассказ Фофановой относится к весне 1971 года, и мне в то время эти фамилии тоже ни о чем не говорили. И вот спустя 16 лет я вновь встречаю их в сборнике документов под названием «Немецко-Большевистская Конспирация» 45, изданном в США в октябре 1918 года. В одном из примечаний к документу автор сборника Э.Сиссон пишет, что прикомандированные осенью 1917 года в распоряжение советского правительства майоры германского Генерального штаба Андерс и Эрих, до того как перебраться в Россию, сменили фамилии: «Майор Андерс переменил свою фамилию на русскую – Рубаков, а майор Эрих стал Егоровым», и что «Ленин и Зиновьев вместе проехали через Германию и Стокгольм»183.

СПИСОК ПАССАЖИРОВ «ПЛОМБИРОВАННОГО» ВАГОНА 46

1. Ленин (Ульянов) В.И.

2. Ленина (Крупская) Н.К.

3. Арманд И.Ф.

4. Зиновьев (Радомысльский) Г.Е.

5. Радомысльская (Лилина) З.И. (с сыном 5-ти лет)

6. Поговская Б.Н. (с сыном 4-хлет)

7. Бойцов Н. (Радек К.Б.) 47

8. Сафаров Г.И.

9. Сафарова-Мартошкина B.C.

10. Усиевич Г.А.

11. Усиевич (Кон) Е.Ф.

12. Гребельская Ф.

13. Константинович А. Е.

14. Мирингоф Е.

15. Мирингоф М.

16. Сковно А.А.

17. Слюсарев Д.

18. Ельчанинов Б.

19. Бриллиант (Сокольников) Г.Я.

20. Харитонов М.М.

21. Розенблюм Д.С.

22. Абрамович А.Е.

23. Шейнесон

24. Цхакая М.Г.

25. Гоберман М.Л.

26. Линде И.А.

27. Айзенхуд

28.Сулиашвили Д.С.

29. Равич С.Н.

30. Рубаков (Андерс)

31. Егоров (Эрих)

Вот и вся разгадка: немцы забросили в Россию двух своих разведчиков, а позднее еще десятки для подрывной и диверсионной работы в России в пользу Германии, а также организации государственного переворота.

Разобравшись с пассажирами «пломбированного» вагона, теперь можно вернуться к политическим баталиям, в центре которых сражался неутомимый Ленин. Искушенный в публичной и заочной полемике с многочисленными политическими оппонентами, Ленин не мог не понимать, что его политический дебют на российской земле потерпел явную неудачу. Но это его ничуть не смутило. Он начинает вести работу по сколачиванию группы единомышленников. С трудом, но все же ему удается собрать горстку сторонников (примерно 40 человек) и провести с 14 по 22 апреля I Петроградскую «общегородскую» конференцию большевиков, на которой принимается резолюция, содержащая ряд критических замечаний в адрес Временного правительства по вопросам внешней и внутренней политики и декларативный лозунг о необходимости перехода власти в руки Советов рабочих и солдатских депутатов184.

По свидетельству Подвойского, Ленин публично заявил, что Февральская революция не решила основных проблем российского пролетариата, и призвал рабочих и солдат превратить буржуазно-демократическую революцию в социалистическую185. Этот призыв в условиях войны фактически был ударом в спину России. Следует отметить, что часть руководства петроградской организации большевиков не во всем была согласна с Лениным. Более того, «умеренные» большевики (а их было немало)186 отвергли его основные теоретические положения и политическую стратегию. Вот что в связи с этим писал в «Правде» Л. Каменев: «Что касается общей схемы т. Ленина, то она представляется нам неприемлемой, поскольку она исходит от признания буржуазно-демократической революции законченной и рассчитана на немедленное перерождение этой революции в социалистическую…»187 Таким образом, призыв Ленина к немедленной социалистической революции не был поддержан многими большевиками, умеренными социал-демократами, меньшевиками, а уж тем более – эсерами.

Несомненно, политическая позиция патриотически настроенного Временного правительства была предпочтительнее. Получив поддержку буквально во всех слоях населения и со стороны Советов, оно, вплоть до созыва Учредительного собрания, осуществляло демократические преобразования в стране, вело работу по организации переговоров о заключении мира.

В сложной ситуации оказался Ленин в Петрограде. Широкая общественность была враждебно настроена против него за антигосударственную деятельность. В его адрес был направлен шквал критики. Вот что писала газета «Речь» 5 апреля: «Гражданин Ленин и товарищи, торопившиеся в Россию, должны были раньше, чем выбрать путь через Германию, спросить себя, почему германское правительство с такой готовностью спешит оказать им эту беспримерную услугу, почему оно сочло возможным провезти по своей территории граждан вражеской страны, направляющихся в эту страну? Ответ, кажется, был ясен. Германское правительство надеется, что скорейшее прибытие гражданина Ленина и его товарищей будет полезно германским интересам, оно верит в германофильство вождя большевиков. И одной возможности такого ответа было, по нашему мнению, совершенно достаточно, чтобы ни один ответственный политический деятель, направляющийся в Россию во имя блага народа, не воспользовался этой своеобразной любезностью… думаем, что русскому политическому деятелю, каких бы взглядов он ни держался, путь к сердцу и совести народных масс в России не идет через Германию».

В «Маленькой газете» было опубликовано обращение солдат 4-го передового автомобильного санитарного отряда ко всем товарищам по армии, решительно требующих расследования обстоятельств проезда Ленина и других большевиков через территорию Германии188.

В острых позиционных спорах прошла (с 24 по 29 апреля) VII (Апрельская) так называемая Всероссийская конференция РСДРП(б). Отметим, что в ее работе приняла участие лишь треть партийных организаций России. На нее не пригласили и армейские парторганизации, опасаясь, что на конференцию прибудут в основном оборонцы. Исключение составили лишь представители 12-й армии Северного фронта (члены организации латышских стрелков).

Полемика проходила в основном между двумя фракциями: крайних радикалов во главе с Лениным и умеренных большевиков, возглавляемой Каменевым. Ленин сделал три доклада (о текущем моменте, по аграрному вопросу и по вопросу о пересмотре партийной программы). Кроме этого, выступал еще 27 раз (!). Однако, несмотря на все его усилия, переломить ход обсуждения в свою пользу, заставить делегатов принять соответствующие резолюции не удалось. Каменев и его единомышленники (Зиновьев, Ногин, Рыков, Пятаков, Милютин и другие) не разделяли ленинскую политическую оценку текущего момента. Не согласны были они и с его заявлением, что буржуазно-демократическая революция выполнила свою задачу и что поэтому необходимо переходить к революции социалистической. Не получил Ленин поддержки со стороны делегатов и по аграрному вопросу. Достаточно отметить, что конференция поставила исход революции в прямую зависимость от того, «удастся ли городскому пролетариату повести за собой сельский пролетариат и присоединить к нему массу пролетариев деревни»189. Ленин вынужден был признать, что многие большевики не приняли его тактику: «И тезисы и доклад мой вызвали разногласия в среде самих большевиков и самой редакции „Правды“,190 – писал он в „Письмах о тактике“. Не был поддержан и призыв Ленина отказаться от участия в работе III Циммервальдской конференции и создать III Коммунистический Интернационал.

В целом резолюции конференции в большей степени отражали позицию умеренных большевиков. И то, что в состав ЦК были избраны 5 представителей умеренных (из 9), также говорит о бесспорном их влиянии в большевистских организациях. Однако коммунистические историки все эти годы писали, что конференция якобы «вооружила партию планом борьбы за перерастание буржуазно-демократической революции в социалистическую»191. Но это было далеко не так.

Весьма слабой была позиция большевиков и в крестьянской среде.

Об этом, в частности, говорил и состав I Всероссийского съезда крестьянских депутатов, проходившего 4-28 мая (17 мая – 10 июня) 1917 года в Петрограде. Из 1115 делегатов от губернских крестьянских и армейских крестьянских организаций большевиков на съезде было (вместе с поддерживающей их так называемой группой «14 беспартийных») менее 2-х процентов. Ленин принял участие в работе съезда, он выступил с большой речью и представил на рассмотрение делегатов проект резолюции. Однако ни его речь, ни проект резолюции не были поняты делегатами съезда. Да и как могли крестьяне их понять, если Ленин советовал им «немедленно» стать на позиции «организованного захвата» помещичьих земель192, но вместе с тем утверждал, что «частная собственность на землю вообще должна быть уничтожена»193. Он также советовал «поощрять устройство из каждого крупного помещичьего имения образцового хозяйства с общей обработкой земли»194. Эти бредовые и чуждые крестьянам идеи, естественно, были отвергнуты делегатами съезда, поскольку не отвечали их чаяниям.

Принятые съездом решения по всем рассмотренным вопросам (о текущем моменте и Временном правительстве, продовольственный вопрос, о войне, о Советах крестьянских депутатов, аграрный вопрос и др.) выражали интересы широких кругов сельских тружеников. Съезд избрал Исполнительный Комитет крестьянских депутатов, в который в основном вошли эсеры. Это было очередное фиаско большевиков во главе с Лениным.

Успеха не получили большевики и на Первом Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов, проходившем 3-24 июня (16 июня – 7 июля) 1917 года в Петрограде. Здесь преобладали эсеры и меньшевики (985 из 1090), и лишь 105 делегатов были представлены большевиками, несмотря на то что из 392 организаций, направивших своих представителей на съезд, 305 представляли Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Дважды Ленин выступил на съезде с речами («Об отношении к Временному правительству» – 4 (17) июня и «О войне» – 9 (22) июня). Если в первой речи Ленин целиком обрушился на внутреннюю и внешнюю политику Временного правительства и ратовал за «переход власти к революционному пролетариату при поддержке беднейшего крестьянства»195, то в речи по второму вопросу он подверг критике позицию Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, выступивших с воззванием к народам всех стран «начать решительную борьбу с захватными стремлениями правительств всех стран… взять в свои руки решение вопроса о войне и мире»196. Сознательно запутывая вопрос войны и мира, обвиняя эсеров и меньшевиков в контрреволюционности и антидемократичности и бездоказательно осуждая их «политику аннексий» в отношении Армении, Украины, Финляндии и других национальных регионов, он говорит о единственном выходе из создавшегося положения: «…выход из этой войны только в революции. Поддерживайте революцию угнетенных капиталистами классов, свергайте класс капиталистов в своей стране и тем давайте пример другим странам»197.

На этом не заканчиваются демагогические высказывания большевистского вождя. Очевидно, пытаясь внести раскол в ряды «оборонцев» и заодно произвести фурор среди делегатов съезда, Ленин восторженно заявляет: «Долой этот сепаратный мир! Никакого сепаратного мира с немецкими капиталистами мы не признаем и ни в какие переговоры не вступим…»198. Но это было, мягко выражаясь, лукавством и лицемерием, весьма свойственным большевику Ленину. Пройдет ровно 5 месяцев, и 9 ноября Ленин разошлет телеграммы во все полки армий на фронте с требованием приступить к переговорам о перемирии с немцами.

Расчет Ленина и тут не удался. Отвергнув резолюцию большевиков, в которой предлагалось признать единственным выходом из создавшегося положения переход государственной власти в руки Всероссийского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, преобладающее большинство съезда высказалось против передачи власти Советам, поддержало позицию Временного правительства в вопросе внешней политики, одобрило его планы наступления на фронте. Съезд выбрал Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК), почти целиком состоящий из представителей партий эсеров и меньшевиков.

Бурная политическая деятельность Ленина с навязчивыми, сомнительными и даже подозрительными идеями и советами, а также обстоятельства его переезда из Швейцарии в Россию через территорию Германии вызывали у граждан вполне объяснимую тревогу и озабоченность за судьбу страны. Свое отношение к личности Ленина и его сподвижникам они высказывали в публичных выступлениях и через периодическую печать.

Так, в конце апреля солдатский комитет 8-й конно-артиллерийской батареи действующей армии направил письмо в Петроградский Совет, в котором содержались вопросы, касающиеся личности Ленина. В нем, в частности, спрашивалось: «Какого он происхождения, где он был, если он был сослан, то за что? Каким образом он вернулся в Россию и какие действия он проявляет в настоящий момент, т.е. полезны ли они нам или вредны?»199 Это письмо Петроградский Совет переслал Ленину. Однако тот, начав писать ответ, так его и не закончил. В частности, он писал, что был «исключен из Казанского университета за студенческие волнения»200. Между тем это неправда. Он был исключен из университета на основании личного прошения. (С подробностями об этом читатель сможет ознакомиться в документах, приведенных в 20-й главе.)

Решительно выступила «против разжигания гражданской войны последователями Ленина» «Рабочая газета»201. Острой критике подвергли большевиков также «Новая жизнь», «Новое время», «Живое слово», «Единство», «День», «Знамя труда», «Дело народа», «Известия Петроградского Совета Р. и С. депутатов» и другие.

Удивительно, что Ленин сам выступает свидетелем этих фактов. В статье «Уроки кризиса», опубликованной 22 апреля (5 мая), он писал: «Манифестируют офицеры, студенты, „средние классы“ за Временное правительство, из лозунгов часто попадается надпись на знаменах „Долой Ленина“202 (выделено мной. – А.А.).

С 24 апреля по 4 мая (7-17 мая) 1917 года в Петрограде проходил съезд фронтовых делегатов, представителей Исполкома Петроградского Совета и Временного правительства. В работе съезда принимали участие и большевики. Обсуждались вопросы: об отношении к войне и миру, о братании солдат на фронте, об отношении к Временному правительству, снабжении армии боеприпасами, а также проблемы продовольствия. Делегаты с фронта изъявили желание выслушать Ленина и пригласили его на съезд. Однако тот сделал заявление в «Правде»: «По болезни я не могу выступить»203. Между тем в эти дни он был здоров, принимал самое энергичное участие в работе Петроградской общегородской конференции РСДРП(б) и Седьмой (Апрельской) Всероссийской конференции РСДП(б). В эти же дни Ленин выступал на различных собраниях, митингах и заседаниях, посещал рукописное отделение библиотеки Российской Академии, выступал с речью на открытии рабочего политического клуба «Искра», руководил деятельностью ЦК РСДРП(б) и газеты «Правда» и т.д.204 Получается, что он лгал фронтовикам.

В апреле – июне 1917 года Ленин написал более ста статей и заметок 48, часть которых была опубликована в газетах «Правда» и «Солдатская правда». В них он делал неудачные попытки оправдать проезд большевиков через территорию вражеской страны, нападал на внутреннюю и внешнюю политику Временного правительства, демагогически обещая немедленный мир, землю и созыв Учредительного собрания. Он призывал рабочих, солдат и матросов к свержению Временного правительства и захвату власти. По сути дела, Ленин вел среди политически неграмотной, уставшей от длительной войны и недовольной уровнем жизни части рабочих и солдат подрывную антигосударственную пропаганду.

Однако Петроградский Совет продолжал поддерживать законное правительство. Так, в связи с образованием 5(18) мая первого коалиционного правительства газета «Известия» писала: «Сопоставляя текст декларации обновленного Временного правительства с платформой Исполнительного комитета (Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. – Ред.), мы должны признать, что отныне Временное правительство стоит целиком на почве требований демократии как во внешней, так и во, внутренней политике»205. В поддержку Временного правительства выступала демократическая печать и широкая общественность столицы. Вот что писала в те дни «Русская Воля»: «То, что Ленин – предатель, всякому честному, рассуждающему человеку было понятно еще до его приезда в Россию»206. В заметке «Оплеуха „большевикам“, опубликованной в „Живом слове“, говорилось: «От имени всех Советов Р. и С. депутатов, Совета крестьянских депутатов, действующих армий и ряда социалистических партий по Петрограду пронесся вчера могучий долгожданный призыв к товарищам солдатам и рабочим:

Не слушайте провокационных выкриков партии большевиков! Со своей стороны Временное правительство, только что получившее поддержку Всероссийского съезда солдатских и рабочих депутатов, властно осадило «правдистов», предупредив их: «Всякие попытки насилия будут пресекаться всею силою государственной власти».

Это совместное дружное выступление представителей рабочих, крестьян, солдат и членов Временного правительства против зарвавшихся «ленинцев» нельзя горячо не приветствовать. Кучка лиц, комфортабельно явившихся к нам через Германию в запломбированном вагоне и скрывших свои никому не ведомые фамилии под русскими псевдонимами, получила должный отпор от истинных друзей революции:

– Руки прочь, – не товарищи, а шакалы и черные вороны, – соратники провокаций и братанья с врагами нашей обновленной Родины!»207

А вот еще одно интересное сообщение той же газеты: «Общее собрание рабочих Эрастовских копей прислало на имя Съезда Советов Р. и С. депутатов телеграмму, требуя арестовать Ленина и его сподвижников. Собрание выразило порицание и последователям его, предупредив, что народ сотрет их с лица свободной России»208. Любопытную информацию дал Володарский в своем выступлении на заседании Второй Петроградской общегородской конференции РСДРП(б) 2 (15) июля, где он, в частности, сказал: «Укажу как курьез на одного „большевика“ Нарвского района, который уверял, что Ленина надо повесить»209 (выделено мной. – А.А.).

Сложная и противоречивая политическая обстановка сложилась в Петрограде во второй половине июня, когда началось давно ожидавшееся наступление русских войск на Юго-Западном фронте. На этот день (18 июня) президиум I Всероссийского съезда Советов Р. и С. депутатов, обеспокоенный растущим недовольством рабочих и солдат, назначил массовую демонстрацию, рассчитывая консолидировать общественно-политические силы в столице и направить движение масс в поддержку политической линии, выработанной съездом Советов. В намеченный день в Петрограде развернулась массовая демонстрация рабочих и солдат, насчитывающая свыше 400 тысяч человек. Большевики приняли в ней участие со своими лозунгами. Объективности ради следует сказать, что они неплохо постарались и приложили максимум усилий к тому, чтобы изготовить (на немецкие деньги!) и вынести на улицы Петрограда как можно больше транспарантов – «Вся власть Советам!», «Долой десять министров-капиталистов!», «Пора кончать войну!!», заслонив ими лозунги в поддержку Временного правительства и решений съезда Советов.

Бесспорно, им удалось привлечь на свою сторону значительное количество демонстрантов, но большинство городского населения и жителей провинций все же выступало в поддержку Временного правительства. Показателем соотношения сил в стране в целом в рассматриваемый период служит состав I Всероссийского съезда Советов Р. и С. депутатов, на который было делегировано 533 меньшевика и эсера, в то время как число делегатов-большевиков составляло всего лишь 105 человек.

В конце июня – начале июля политическая обстановка в Петрограде заметно обострилась. Это отчасти было вызвано правительственным кризисом, возникшим в связи с требованиями Центральной Рады предоставить Украине автономию, неудачами наступления русских войск на Юго-Западном фронте, а также продовольственным и топливным кризисом. Забегая вперед, с уверенностью можно сказать, что, если бы не подстрекательская деятельность большевиков, обстановку можно было бы стабилизировать, предотвратить выход вооруженных солдат, кронштадтских моряков и рабочих на улицы Петрограда с целью свержения Временного правительства.

Проанализировав расстановку политических сил, Ленин формально выдвигает лозунг о мирном переходе власти от Временного правительства в руки Советов, а на деле начинает готовиться к контрреволюционному заговору. К этому времени лидеры большевиков-экстремистов уже получали крупные субсидии от немецких властей для материального обеспечения государственного переворота. Об этом немецкие политики и дипломаты позаботились еще в марте 1917 года. Яркое свидетельство этому – приводимый ниже документ из Политического архива МИД Германии:

«Берлин, март 1917. Секретно!

…В Имперское Министерство иностранных дел. Для политической пропаганды в России подлежит выделить 5 миллионов марок согласно положению, глава 5, абзац II, был бы благодарен за возможно более быстрое исполнение.

Гос(ударственный) с(екретарь)».

Получив крупные суммы денег от германских властей, большевики активизировали свою политическую деятельность. Особое внимание уделяли агитационной и пропагандистской работе среди рабочих, солдат и матросов. К моменту июльского вооруженного мятежа партия имела 41 газету, из которых 27 выходили на русском языке, а 14 – на армянском, грузинском, латышском, польском, татарском и других языках народов России. Располагая материальными возможностями, ЦК партии большевиков приобрел за 260 тысяч рублей собственную типографию210.

Играя на трудностях, связанных с обеспечением населения столицы продовольствием, промышленными товарами, а также массовыми увольнениями с предприятий рабочих из-за нехватки сырья и топлива, ультрарадикальные члены Военной организации при ЦК РСДРП(б) («Военка») – Подвойский, Смилга, Кедров, Невский, Лацис, Крыленко, Раскольников, Рошаль, Тер-Арутюнянц, Сахаров и другие начали лихорадочную подготовку к выступлению против Временного правительства. Щедро раздавая деньги из большевистской кассы, члены «Военки» небезуспешно вели агитационную работу в пользу Германии среди солдат Петроградского гарнизона и матросов, дислоцированных в Кронштадте и в других местах.

Сегодня, когда стало известно о многочисленных документах, раскрывающих секретные немецко-большевистские связи, уже не так сложно расставить точки над всеми «i» и, в частности, в вопросе о немецких деньгах. Эти документы убедительно доказывают, что начиная с весны 1917 года крупные денежные средства направлялись из германских банков сначала в Шведский национальный банк в Стокгольме, а потом в Сибирский, Московский народный, Азовско-Донской и Купеческий банки в Петрограде для материального обеспечения большевистского переворота. Документы из РЦХИДНИ и Политического архива МИД Германии доказывают, что планы большевистского государственного переворота в России разрабатывались при активном участии германских спецслужб и дипломатов и реализовывались при большой материальной поддержке немецких банкиров.

Так, например, в одном из документов 49, перехваченных русской контрразведкой, говорится о выделении Рейнско-Вестфальским угольно-промышленным синдикатом средств для поддержки русских политических эмигрантов, желающих вести агитацию среди русских военнопленных и русской армии.

Готовя контрреволюционный переворот, Ленин максимально использует средства массовой информации, чтобы как можно больше рабочих и солдат втянуть в это дело. Следует отметить активную подстрекательную деятельность «Правды», «Солдатской правды» и других большевистских газет. В предиюльские дни Ленин через эти издания ясно дает понять, что от разрухи «нельзя спастись иначе, как революционными мерами»211 подсказывает, что вырваться из войны «нельзя без самых решительных, на беззаветный героизм угнетенных и эксплуатируемых масс рассчитанных, революционных мер»212.

В многочисленных публичных выступлениях на различных общественно-политических форумах и в печати Ленин все настоятельнее ставит вопрос о необходимости перехода власти Советам, настраивает массы на это действие. «Толчками и скачками дело все же идет к тому, что давно провозглашенный нашей партией переход власти Советам будет осуществлен», – писал он в статье «Вся власть Советам!»213 накануне июльского выступления.

Должен сказать, что у Ленина слова с делом не расходились. Он через преданных ему лиц тайно готовил «революционные» силы к схватке с Временным правительством. Трудно сказать, на что Ленин рассчитывал, готовя эту военно-политическую авантюру. Но то, что он был глубоко убежден в победе над Керенским и захвате власти, не было сомнений, – об этом свидетельствует его решение в конце июня.

За действиями Ленина пристально наблюдала немецкая агентура. Она объективно доносила в Берлин о ходе подготовки большевистского выступления в Петрограде. Удовлетворенные активными делами Ленина, власти Германии решили незамедлительно пополнить его кубышку. Об этом свидетельствует зашифрованная телеграмма, перехваченная российской контрразведкой.

Документ № 11 из Сводки российской контрразведки:

«1 50. Копенгаген. 18 июня 1917 г. Господину Руфферу, в Гельсингфорсе.

М.Г. (Милостивый государь. – А.А.)

Настоящим уведомляю Вас, что со счета «Дисконто-Гезельшафт» списано на счет г. Ленина в Кронштадте 315 000 марок по ордеру синдиката. О получении благоволите сообщить Ниландовой, 98, Копенгаген, Торговый дом Гансен и К°.

С уважением Свенсон»214.

Эти средства нарочным срочно были переправлены из Кронштадта в Петроград Ленину для раздачи «революционным» матросам и солдатам.

Убедившись, что военные приготовления в частях Петроградского гарнизона выполняются по намеченной программе, Ленин 29 июня вместе с сестрой Марией на несколько дней уезжает в Финляндию, в деревню Нейвола, на дачу В.Д.Бонч-Бруевича (в 25 км от Петрограда). Расчет был прост: через два-три дня «Военка» выведет на улицы столицы «революционные» полки Петроградского гарнизона, матросов и Красную гвардию, захватит арсенал, железнодорожные вокзалы, банки, мосты, почту, телеграф, военные штабы, арестует Временное правительство, а когда все будет кончено, можно будет вернуться в Петроград, чтобы занять кресло правителя России.