ГЛАВА 16

ПСЕВДОТЕОРЕТИК, ИЛИ «КРЕМЛЕВСКИЙ МЕЧТАТЕЛЬ»

Каждый хочет быть умным, а тот, кто не может быть им, почти всегда хитер.

(Самюэл Джонсон)

За три десятилетия политической, литературной и публицистической деятельности Ленин сочинил множество работ. В них он затрагивает различные аспекты социальной, политической и экономической жизни общества и перспективы его развития, критически анализирует сочинения философов, историков, экономистов, социологов, литераторов и прочих деятелей умственного труда, делает попытку развить учения основоположников так называемого научного коммунизма.

При жизни сочинения Ленина не принесли ему желаемого успеха. Более того, большинство его работ до октября 1917 года не были опубликованы. А те, которые увидели свет, были подвергнуты жесточайшей критике со стороны видных и авторитетных русских и европейских ученых и публицистов.

Ленин умер, так и не получив признания как теоретик со стороны научной общественности. Лишь после его смерти коммунистические идеологи приступили к широкой пропаганде трудов своего «вождя и учителя», целенаправленной работе по обожествлению его личности. И должен заметить, что эта работа проводилась небезуспешно, и в этом большая заслуга Сталина.

В советской историографии имя Ленина без возвышенных эпитетов не упоминается: «гений человечества», «гениальный мыслитель и революционер», «великий продолжатель революционного учения К. Маркса и Ф. Энгельса», «блестящий стратег и тактик», «непревзойденный диалектик», «великий полководец», «архитектор и строитель величественного здания социализма»… Этот перечень можно продолжить. Однако пришла пора беспристрастно рассмотреть и проанализировать труды «гениального теоретика и великого зодчего социализма» и выявить гносеологические корни его «учения».

Прежде всего следует разобраться в главном: что такое марксизм-ленинизм, какова его сущность? Апологеты этого «нового завета» утверждают, что он – научная система философских, экономических и социально-политических взглядов, составляющих мировоззрение рабочего класса, наука о познании и революционном преобразовании мира, о законах развития общества, природы и человеческого мышления, о законах революционной борьбы рабочего класса, трудящихся за свержение капитализма, построение социалистического и коммунистического общества…

Можно ли согласиться с таким разъяснением?

Марксизм-ленинизм нельзя признать наукой прежде всего потому, что он в корне противоречит именно законам экономического развития мировой цивилизации, предполагающим стихийное саморазвитие и самосовершенствование. Сегодня очевидно – всякая попытка насильственным путем изменить общественно-экономическую систему чревата непредсказуемыми последствиями. А поскольку марксизм-ленинизм противопоставляет насилие естественному общественному развитию, деспотическое государство – демократическому, диктатуру – свободе и демократии, принудительный труд – свободному труду, плановую социалистическую экономику – рыночной, то все теоретические «обоснования» следует отнести к лженауке, имеющей антиобщественное реакционное содержание.

На протяжении всей истории общество в своем экономическом развитии двигалось вперед эмпирическим путем. Причем когда оно переходило от одного способа производства к другому (более развитому), то никакими теоретическими разработками, насколько известно, не пользовалось. Смешно даже допустить мысль, что кем-то когда-то были получены патенты на разработку модели рабовладельческой, феодальной или капиталистической общественно-экономических формаций. И лишь в середине XIX века нашлись эпигоны вроде К. Маркса и Ф. Энгельса, у которых зародилась идея превратить утопический социализм в реальный коммунизм. Почти 150 лет назад они записали в «Манифесте Коммунистической партии»: «Призрак бродит по Европе – призрак коммунизма». Так заявить могли лишь люди, страдающие галлюцинациями. И тем не менее многие в Европе были возбуждены этим лозунгом. Поверив призракам, доморощенные марксисты стали утверждать, будто русская почва наиболее благодатна для осуществления идей «научного коммунизма».

Но даже вопреки утопическим предсказаниям Энгельса о том, что «пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность»1133, власть в России захватила кучка заговорщиков. Правда, после переворота все средства производства стали превращаться в государственную собственность. Но от этого пролетариату легче не стало, поскольку распоряжалась ею все та же «команда». И хотя постановлением СНК от 29 октября 1917 года рабочий день был ограничен 8-ю часами, эксплуатация трудящихся усилилась. За единицу времени большевики выжимали с рабочего гораздо больше, чем это делали предприниматели до октября 1917-го. Заметно возрастала и доля неоплачиваемого труда. (Рабочий так называемого «социалистического» государства получал зарплату в 6-8 раз меньшую, чем рабочий цивилизованных стран, именуемых «капиталистическими».)

Но вернемся, однако, к «гениальному теоретику». Какие, собственно, труды Ленина обогатили мировую науку?

Идеологи марксизма-ленинизма на протяжении всех лет советской власти широко пропагандировали сочинения вождя. Что же касается их объективного анализа, то его просто невозможно было провести. Это чревато было бы последствиями.

Для начала отметим, что первые работы Ленина «Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни» и «По поводу так называемого вопроса о рынках», написанные в 1893 году, пролежали неопубликованными соответственно 25 и 44 года. Правда, первую работу он отправил в «Русскую мысль», но редакция не сочла нужным опубликовать ее. Эти работы не представляли особого интереса даже для ортодоксальных марксистов. Они выделяли прежде всего работы «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?» и «Развитие капитализма в России». Первая была написана в 1894 году, вторая – 1899-м. На первую работу научная общественность не отреагировала, поскольку она была отпечатана на гектографе небольшим тиражом и не получила широкого распространения. Что касается второй, то спустя несколько месяцев после ее опубликования в печати появилось несколько разгромных рецензий. Заметим, что среди оппонентов были не только представители «господствующего класса», но и марксисты.

Так, например, известный экономист и статистик П.Н.Скворцов в статье «Товарный фетишизм», опубликованной в «Научном Обозрении», подверг уничтожающей критике книгу Ленина «развитие капитализма в России», убедительно показал компиляционное содержание работы и указал на грубые, глубоко ошибочные, антинаучные выводы и обобщения ее автора. Он со всей откровенностью заявил, что «для изображения процесса (развития. – А.А.) в целом необходимо свое понимание капиталистического способа производства», а «не ограничиваться» чужими мыслями и выводами. Скворцов обвинил своего оппонента также в тенденциозности и дилетантстве в вопросе подбора, обработки и анализа источников, в «непонимании» марксовой теории капитализма вообще, и теории реализации в частности1134. Отметим также, что этот труд советская историческая наука восприняла как неоспоримую истину, как исследование, не подлежащее критике.

Отсюда и единодушная общая оценка: «величайшее достижение научной мысли», «творческое развитие марксистского учения» и т.д. и т.п.

Между тем в указанной работе имеется ряд абсурдных положений и неточностей. Так, например, в своих выводах о значении капитализма в русском земледелии Ленин пишет: «До капитализма земледелие было в России господским делом, барской затеей для одних, обязанностью, тяглом – для других, поэтому оно не могло вестись иначе, как по вековой рутине, необходимо обусловливая полную оторванность земледельца от всего того, что делалось на свете за пределами его деревни»1135. Перечитывая эти строки, трудно поверить, что они принадлежат Ленину. У него получается, что феодальный способ производства в земледелии – не результат исторического развития общественных отношений, не ступень в общественном развитии, характеризующаяся определенным единством производственных сил, отношений и соответствующей надстройкой, а – всего лишь «господское дело, барская затея».

Подобными абсурдными выводами насыщены все, без исключения, главы названной книги. Главный же вывод автор выдает читателям в заключительной части своего труда («Миссия» капитализма). В ней он назойливо и категорично навязывает мысль воспринимать общественно-политический строй в России «с полным признанием отрицательных и мрачных сторон капитализма, с полным признанием неизбежно свойственных капитализму глубоких и всесторонних общественных противоречий, вскрывающих исторически преходящий характер этого экономического режима»1136 (выделено мной. – А.А.).

И эту, с позволения сказать, «мысль» идеологи марксизма-ленинизма рекламируют как часть теории научного коммунизма!

Лаконичная, но высокая оценка этих работ содержится и в докладе (на торжественном заседании 21 апреля 1970 года), посвященном столетию со дня рождения Ленина: «Опираясь на теорию марксизма, Ленин доказывает, что Россия развивается по тем же законам, как и любая капиталистическая страна. Этот вывод Ленин обосновывает в ряде „фундаментальных“ исследований, в том числе в таких работах, как „Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?“ и „Развитие капитализма в России“1137.

Но какой был смысл доказывать уже доказанное? Тем более Ленин сам считал: «Главный труд Маркса – „Капитал“ посвящен изучению экономического строя современного, т.е. капиталистического, общества»1138. Он также отметил, что «опыт всех капиталистических стран, как старых, так и новых (имея в виду Россию. – А.А.), показывает наглядно с каждым годом все большему и большему числу рабочих правильность этого учения Маркса»1139. Однако о процессе создания внутреннего рынка и развития капитализма в России писал еще Энгельс в статье «Социализм и Германия»1140. Так что в доказательстве, что Россия развивается по общим законам капитализма, была такая же необходимость, как, скажем, необходимость доказывать, что русские женщины рожают так же, как женщины во Франции или в Чаде.

В марте 1902 года в Штутгарте (Германия) вышла книга Ленина «Что делать? (Наболевшие вопросы нашего движения)». Забегая вперед, отметим: в предисловии к 6-му тому сочинений Ленина Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС подчеркнул: «Книга „Что делать?“ завершила идейный разгром „экономизма“, который Ленин рассматривал как разновидность международного оппортунизма (бернштейнианства) на русской почве»1141.

Сколько лицемерия и лжи в этих строках! А правды и искренности ни на йоту. Попробуем показать, что это так.

17 июля 1903 года в Брюссель 151 (Бельгия) съехались 57 делегатов от 26 социал-демократических организаций с целью образования марксистской партии «нового типа». И что из этого получилось?

Во-первых, на этом форуме на почве идейно-политических и организационных разногласий вместо объединения социал-демократических комитетов и групп произошел раскол. Во-вторых, вместо единой марксистской партии, как это планировалось, из части делегатов (менее половины из общего числа присутствовавших на съезде) образовалось ядро экстремистской большевистской организации во главе с Лениным. Что же касается идейного разгрома «экономизма», то об этом и речи не могло быть, поскольку «экономизм» как течение в русском и европейском социал-демократическом движении находил большое понимание в рабочей среде и, думается, оно, это понимание, сохранилось и в наши дни.

А теперь немного о содержании самой книги. Опуская злобные и необоснованные нападки автора книги на журнал «Рабочее Дело», выступивший в поддержку сторонников свободы критики марксизма, экономической борьбы трудящихся, отбрасывая несостоятельную полемику «о соотношении сознательного и стихийного элементов рабочего движения», многочисленные демагогические рассуждения, агрессивные и бестактные выпады против инакомыслящих оппонентов, остановлюсь на периодизации истории русской социал-демократии, данной Лениным в своей книге.

По мнению автора, «история русской социал-демократии явственно распадается на три периода»: 1884-1894 гг., 1894-1898 гг., 1898-?»1142. Представленная периодизация не выдерживает научной критики, поскольку ее хронологические рамки построены искусственно и тенденциозно, а содержание периодов не отвечает объективной истине. Так, по данной периодизации получается, что деятельность группы «Освобождение труда» (возникла осенью 1883 г.), в состав которой входили такие известные деятели русской социал-демократии, как Г.В. Плеханов, П.Б. Аксельрод, Л.Г. Дейч, В.И. Засулич, В.Н. Игнатов, не являлась социал-демократическим движением. А это в корне противоречит действительности.

Абсурдный вывод Ленин делает и по деятельности социал-демократов второго периода: «Большинство руководителей, – пишет он, – совсем молодые люди, далеко не достигшие того „тридцатипятилетнего возраста“… Благодаря своей молодости, они оказываются неподготовленными к практической работе и поразительно быстро сходят со сцены»1143.

Попробуем возразить автору. Во-первых, это не так, поскольку, как известно, приведенные выше и многие другие социал-демократы не только не сошли «со сцены», а, напротив, еще более активизировали свою деятельность. Иные (Потресов, Мартов, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Сталин и др.), не достигшие даже тридцатилетнего возраста, занимали видное место в социал-демократическом движении. Во-вторых, если брать всерьез надуманный Лениным возрастной фактор в определении степени подготовленности того или иного социал-демократа «к практической работе», то получается, что и его самого нельзя было отнести к разряду подготовленных, поскольку к моменту написания книги «Что делать?» ему было всего лишь неполных 32 года. Не трудно заметить, что этот возрастной ценз понадобился Ленину для того, чтобы принизить роль социал-демократов второго периода и чохом убрать их с исторической «сцены», то есть из истории русской социал-демократии.

Мрачную оценку дает Ленин третьему периоду: «Это – период разброда, распадения, шатания. В отрочестве бывает так, что голос у человека ломается. Вот и у русской социал-демократии этого периода стал ломаться голос, стал звучать фальшью, – с одной стороны, в произведениях г.г. Струве и Прокоповича, Булгакова и Бердяева, с другой стороны – у В.И.-на и P.M., у Б. Кричевского и Мартынова»1144.

Так, одним росчерком пера Ленин решил очернить целую плеяду русских социал-демократов и ученых, стал оскорблять их грубыми насмешками и придирками. Откуда столько желчи и зла? Откуда такая зависть, недоброжелательность? Не потому ли Ленин дает нелестную оценку ученым и общественно-политическим деятелям «третьего периода», злобно обрушивается на них, что он в это время был не удел, находясь в ссылке в Шушенском? Быть может, имеются другие причины, о которых мы не знаем?

Возомнив себя большим специалистом в области философии, политэкономии и других общественных наук, Ленин берется за повальную и огульную критику всех до единого трудов ученых. Взять, к примеру, работу С.Н.Прокоповича1145. На эту книгу Ленин в конце 1899 года написал рецензию, но, к счастью, ни одно издание не взяло ее опубликовать 152.

Внимательно изучая «Рецензию», читатель поймет, что это грубая, далекая от научного анализа, амбициозная стряпня. Например, в книге Ленин находит (?) серьезную теоретическую «ошибку», но вместе с тем, не осмеливаясь аргументированно показать «несостоятельность» выводов автора книги, он пишет: «Мы не можем, к сожалению, с достаточной обстоятельностью остановиться на разборе этой ошибки г. Прокоповича и должны отослать читателя к вышеупомянутой книге Каутского против Бернштейна…»1146 Зато Ленин с лихвой восполняет слабые стороны своей «рецензии» набором бестактных и некорректных слов: «слышал звон, да не понял, откуда он», «русский перепеватель», «страшный г. Прокопович!», «храбрый критик», «геркулесовы столпы», «молиться самоновейшему божку», «не жалея своего лба» и прочие пошлости. В заключительной части своей «рецензии» Ленин, очевидно, потеряв контроль за ходом своих мыслей, проливает свет на неприязнь к Прокоповичу: «Мы, конечно, не стали бы так долго заниматься подобным „исследованием“, повторяющим известную песенку: „наше время не время широких задач“, повторяющим проповедь „малых дел“ и „отрадных явлений“, если бы имя г. С.Прокоповича не было уже рекомендовано всей Европе, если бы „растерянность“ не возводилась многими в наше время в какую-то заслугу, если бы не распространялась мода походя лягать „ортодоксию“ и „догму“…»1147

В книге множество сомнительных и ошибочных мыслей и высказываний. Например, Ленин считает, что «о самостоятельной, самими рабочими массами в ходе их движения вырабатываемой идеологии не может быть и речи…»1148 Думается, что в этом высказывании содержится мысль об интеллектуальной ограниченности рабочих, что в корне ошибочно. Автор книги «Что делать?» не учитывал способности рабочих (особенно одаренных) к самообразованию, саморазвитию, позволяющие им сочетать физический труд с умственным. Не менее ошибочен и такой тезис, где он говорит, что «стихийное развитие рабочего движения идет именно к подчинению его буржуазной идеологии…»1149.

Абсурдность этого тезиса совершенно очевидна. И все же стоит сделать одно замечание. Если бы все шло так, как пишет наш «теоретик», то вряд ли буржуазия стала бы подавлять и преследовать рабочее движение.

Завершая свой труд «Что делать?», Ленин выплескивает наружу всю свою реакционность и сгусток бредовых мыслей. Выражая твердую уверенность, что на смену третьего периода – «арьергарда оппортунизма» придет четвертый период, который «поведет к упрочению воинствующего марксизма», Ленин предлагает… вычеркнуть из истории деятельность социал-демократов третьего периода. Вот дословно, что он пишет: «В смысле призыва к такой „смене“ и сводя вместе все изложенное выше, мы можем на вопрос: что делать? дать краткий ответ: Ликвидировать третий период»1150.

Несколько слов о том, как отнеслась научная общественность к книге Ленина «Что делать?».

Книга подверглась критическому анализу ученых уже вскоре после ее выхода в свет. Известный экономист и философ С.Н. Булгаков, прочитав ее, довольно лаконично и образно заметил: «Ленин нечестно мыслит… До чего это духовно мелко! От некоторых страниц, и несет революционным полицейским участком»1151.

А видный ученый-экономист, профессор М.И. Туган-Барановский дал обобщающую характеристику Ленину, как ученому:

«Я не буду касаться Ленина как политика и организатора партии. Возможно, что здесь он весьма на своем месте, но экономист, теоретик, исследователь – он ничтожный»1152.

Невозможно что-либо добавить к сказанному.

С не меньшим энтузиазмом рекламировалось сочинение Ленина «Государство и революция» 153, названное «гениальным трудом», «выдающимся произведением», «учением о диктатуре пролетариата», «программным документом пролетарской революции», «учением о социалистической демократии»…

Для начала сошлюсь на самого Ленина, который в предисловии к работе обозначает задачи: «Мы рассматриваем сначала учение Маркса и Энгельса о государстве, останавливаясь особенно подробно на забытых или подвергшихся оппортунистическому искажению сторонах этого учения. Мы разберем затем специально главного представителя этих искажений. Карла Каутского, наиболее известного вождя II Интернационала (1889-1914), который потерпел такое жалкое банкротство во время настоящей войны. Мы подведем, наконец, главные итоги опыта русских революций 1905 и особенно 1917 года. Эта последняя, видимо, заканчивает в настоящее время (начало августа 1917 г.) первую полосу своего развития, но вся эта революция вообще может быть понята лишь как одно из звеньев в цепи социалистических пролетарских революций, вызываемых империалистической войной»1154.

Как видим, Ленин ставил перед собой три основные задачи, из которых последнюю (3-ю) – «опыт русских революций 1905 и 1917 годов» – сам же решил «отложить надолго…»1155.

Так что же содержится в этом сочинении? Прежде чем ответить на вопрос, следует сказать, что из всего объема работы пятую часть составляют цитаты из трудов Маркса, Энгельса, Каутского, Паннекука и других, взятые в кавычки. Так, в четвертой главе почти 40 процентов ее объема занимают тексты, взятые из чужих работ; примерно десятую часть представляет настоянная на сквернословии «вода» («герои гнилого мещанства», «пошлейший оппортунизм», «политическая проститутка» и т.п.); пятую часть текста Ленин отводит «критике» трудов Плеханова, Каутского, Шейдемана, Вандельвельда, анархистов и других представителей различных революционно-демократических партий и течений. Основную часть работы «Государство и революция» (около половины от всего объема) он посвящает изложению и пересказу общеизвестных работ Маркса и Энгельса. Так в чем же заключается «гениальность» сочинения? На этот вопрос ответить непросто. Во-первых, непросто потому, что в столь огромном количестве «воды», сквернословия, абстрактных рассуждений и цитат из чужих трудов читателю сложно найти собственные идеи и мысли автора. А находя их, недоумеваешь: как можно было охарактеризовать эту работу «выдающимся произведением», если в ней сплошь надуманные и абсурдные тезисы да глубоко ошибочные выводы. Для наглядности приведем одну цитату: «Чем демократичнее „государство“, состоящее из вооруженных рабочих и являющееся „уже не государством в собственном смысле слова“, тем быстрее начинает отмирать всякое государство»1156. И самое интересное в размышлениях нашего «теоретика» то, что вплоть до полного отмирания государства одна часть общества (малая – вооруженные рабочие) будет продолжать осуществлять террор и насилие над его большей частью, при необходимости будет прибегать к быстрым и серьезным наказаниям «тунеядцев, баричей, мошенников и тому подобных „хранителей традиций капитализма“… (ибо вооруженные рабочие – люди практической жизни, а не сентиментальные интеллигентики, и шутить они собой едва ли позволят)»1157…

Как видим, в этих высказываниях научной теории нет.

А вот компиляции и псевдокритики здесь предостаточно. Так, например. приводится рассуждение Каутского: «В социалистическом обществе… могут существовать рядом друг с другом… самые различные формы предприятий: бюрократическое… тред-юнионистское, кооперативное, единоличное»1158. Далее следует замечание Ленина: «Это рассуждение ошибочно, представляя из себя шаг назад по сравнению с тем, что разъясняли в 70-х годах Маркс и Энгельс на примере уроков Коммуны»1159.

И это называется критикой? Кстати, Каутский-то оказался прав: в экономике СССР были представлены практически все формы собственности.

Каутский допускает политическую борьбу, целью которой остается «завоевание государственной власти посредством приобретения большинства в парламенте и превращение парламента в господина над правительством»1160.

Но Ленина этот способ не устраивает. Он признает лишь такую борьбу за власть, при которой осуществляется акт насилия, проливается человеческая кровь (но не своя, конечно). Поэтому он считает, что размышления Каутского о политической борьбе за власть через парламент – «чистейший и пошлейший оппортунизм, отречение от революции на деле, при признании ее на словах"1161. Словом, оскорбления по адресу Каутского – налицо, а научная аргументация критики отсутствует, что попахивает демагогией и фразерством. Каутский явно цивилизованнее и демократичнее Ленина, который даже не хочет понять идейное содержание и реалистичности тактики политической парламентской борьбы за власть.

И еще один вопрос, касающийся «вклада» Ленина в разработку «теории советского государства». На эту тему написаны сотни работ, защищены сотни докторских и кандидатских диссертаций. Между тем, как выясняется, до октябрьского переворота Ленин не имел понятия, как распорядиться властью, если удастся ее захватить. Он знал только лишь, что она ему нужна. Такая постановка вопроса, возможно, покажется странной. Но, как говорится, факты – упрямая вещь. Они содержатся в письме членам Центрального Комитета РСДРП(б) 154, написанном Лениным вечером 24 октября 1917 года. В нем он всячески пытается убедить членов РСДРП(б) начать вооруженное восстание и захватить власть, не дожидаясь на этот счет решения Второго съезда Советов. Очевидно, в состоянии крайнего возбуждения Ленин делает откровенное и, я бы сказал, поразительное признание в отношении дальнейшей судьбы Российского государства. Вот что он пишет: «Взятие власти есть дело восстания; его политическая цель выяснится после взятия»1162. Этим признанием Ленин фактически дал понять, что никакой теории пролетарской революции, теории построения социализма и коммунизма нет и что все это подлежит выяснению уже после захвата власти.

Не имея собственных научных идей и разработок, Ленин слепо восторгается критикой Энгельса Готской программы, где тот говорит, что «пролетариат еще нуждается в государстве, он нуждается в нем не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников…». Не замечая всей абсурдности суждения Энгельса, Ленин и так, и эдак пересказывает его содержание, обрушивается то на «оппортуниста» Бебеля, то на «анархиста» Бакунина, еще больше запутывает вопрос об исторической роли и значении государства. События в Восточной Европе и в бывшем СССР в конце 80-х – начале 90-х годов, приведшие к полному краху коммунистической системы, ярко и наглядно показали всему миру всю несостоятельность и вредность так называемой марксистско-ленинской идеологии вообще, и очевидную нелепость «учения» о государстве в частности.

В работе «Государство и революция» Ленин затрагивает и вопрос о диктатуре пролетариата. «В капиталистическом обществе, – пишет он, – мы имеем демократию урезанную, убогую, фальшивую, демократию только для богатых, для меньшинства. Диктатура пролетариата, период перехода к коммунизму, впервые даст демократию для народа, для большинства, наряду с необходимым подавлением меньшинства, эксплуататоров»1163.

Как нам сегодня оценить это заявление? Дай Бог, чтобы в нашей стране было столько же демократии, сколько ее сегодня в так называемых «капиталистических» странах. Более 80 лет прошло со дня захвата Лениным власти, а правового государства у нас нет и по сей день. 10 декабря 1948 года Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию о вступлении в силу Всеобщей декларации прав человека. Этим правом пользуется весь цивилизованный мир. В первой же статье декларации провозглашается: «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах». Между тем у так называемого теоретика, Ленина, читаем наиабсурднейшую запись: «Пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства»1164. Более 40 лет прошло со дня принятия Всеобщей декларации прав человека, а парламент СССР все не мог решиться, точнее, не желал ратифицировать этот гуманнейший документ. Вот цена «самого гуманного в мире демократического государства»! И это потому, что Ленин создал полицейское государство, в котором народу была отведена роль раба, лишенного подлинной свободы. В сущности, он основал общественно-политический строй, на целый порядок отбросивший общество назад.

Но в то время Ленин не имел морального права критиковать буржуазную демократию. Судите сами.

В ночь с 1 на 2 марта 1917 года Временное правительство вынесло постановление о полной и немедленной амнистии по всем политическим и религиозным делам, террористическим покушениям и военным восстаниям. Оно провозгласило политическую свободу во всех формах: свободу слова, печати, союзов, собраний и стачек. Причем эти свободы распространялись и на военнослужащих. Временным правительством было образовано Особое совещание по подготовке проекта закона о выборах в Учредительное собрание… А с чего началось «царствование» Ленина? Чем реально стала его власть для народа? Вспомним его требования без суда и следствия расстреливать на месте инакомыслящих, сомнительных и колеблющихся, включая стариков и детей. Вспомним тюрьмы и концлагеря, куда он сажал своих политических противников (или высылал их за пределы страны). Ленин упразднил все политические свободы, публично разогнал Учредительное собрание. По его приказу расстреливали мирные демонстрации и митинги. И все это называлось пролетарской демократией.

В связи с этим нелишне будет вспомнить и то, что арестованному Ленину в 1896 году разрешалось без ограничений писать письма, получать книги, одежду, заниматься литературной деятельностью. Он был обеспечен продуктами, причем имел даже возможность соблюдать диету. По его заказу, в тот же день, приносили минеральную воду из аптеки. Спал он по девять часов в сутки. С его слов известно также, что политические ссыльные получали пособие на жизнь от государства. Причем оно выдавалось и на членов их семей1165. Знал Ленин и о судьбе члена революционной организации «Народная Воля» – Веры Засулич, стрелявшей в петербургского градоначальника Ф. Трепова (в отместку за приказ наказать розгами политического заключенного Боголюбова) и оправданной 31 марта 1878 года судом присяжных. Знал он и о том, что Александр II приехал взглянуть на молодую героиню, дерзнувшую бороться с жестокостью и несправедливостью властей…

И последнее замечание.

В 33-м томе «полного» собрания сочинений Ленина, в котором опубликована работа «Государство и революция», отмечается, что она «написана В.И. Лениным в подполье (в Разливе и Гельсингфорсе) в августе – сентябре 1917 года» (с.343). На страницах же 391-406 указанного тома приведен указатель литературных работ и источников, цитируемых и упоминаемых В.И. Лениным в работе «Государство и революция». Между тем в этом указателе имеются работы, опубликованные в 1918-1919 годах. Напрашивается вопрос: каким образом Ленин, находясь в «шалаше» летом 1917 года, использовал работы, опубликованные в советское время? Пикантная история, нечего сказать.

О диктатуре пролетариата Маркс и Энгельс писали еще в «Манифесте Коммунистической партии». Не раз эту идею повторял (в различных интерпретациях) и Ленин. Но в его рассуждениях имеется тщательно скрываемая подоплека. Чего, например, стоит положение IX пункта «Проекта программы Российской социал-демократической рабочей партии»: «Чтобы совершить… социальную революцию, пролетариат должен завоевать политическую власть, которая сделает его господином положения и позволит ему устранить все препятствия, стоящие на пути его великой цели. В этом смысле диктатура пролетариата составляет необходимое политическое условие социальной революции»1166. Прекрасный образчик демагогического приема! И, надо сказать, подобными приемами Ленин владел великолепно.

В заметке «К истории вопроса о диктатуре» Ленин преподносит еще одну любопытную мысль. «Дело в том, – пишет он, – что бывает диктатура меньшинства над большинством, полицейской кучки над народом, и бывает диктатура гигантского большинства народа над кучкой насильников, грабителей и узурпаторов народной власти»1167. И тут он в своем амплуа! Известно, что после октябрьского переворота (как и до него) крестьянство составляло абсолютное большинство (80%) населения России. И это большинство подверглось грабежу и насилию со стороны коммунистов, составляющих меньшинство, которые насильственным путем изъяли у него в 1918-1919 гг. 110 млн. пудов, в 1919-1920 гг. – 220, в 1920-1921 гг. – 285 млн. пудов хлеба1168. Кстати, лозунг диктатуры пролетариата вступал в противоречие с провозглашенным Лениным союзом рабочего класса и крестьянства. О каком союзе между грабителями и их жертвами могла идти речь? Поэтому «диктатура пролетариата» была отрицательно воспринята крестьянством. Но эти вопросы не интересовали ни Ленина, ни его единомышленников. Для них был важен итог политической борьбы.

Что же касается пролетариата, то он никогда не был «господином положения» и не обладал властью. Фактически она всегда была в руках партийной верхушки. Выработанные центральным партийным аппаратом формы взаимоотношений обеспечивали ей ведущую роль в системе диктатуры пролетариата. Последняя была не чем иным, как диктатурой одной партии, а точнее, диктатурой высшего партийного руководства во главе с Лениным. Как тут не вспомнить слова Г.В. Плеханова, который пророчески писал: «Диктатура одной партии кончится диктатурой одного человека».

Еще одна работа Ленина примечательна с точки зрения методов управления общественно-политической и хозяйственной жизнью страны. В «Черновом наброске проекта программы» партии, обсуждавшемся на VII экстренном съезде РКП(б), он поставил перед коммунистами задачу «довести до конца, завершить начатую уже экспроприацию помещиков и буржуазии, передачу всех фабрик, заводов, железных дорог, банков, флота и прочих средств производства и обращения в собственность Советской республики»1169.

Однако он понимал, что одной экспроприацией вопрос управления экономикой не решить. За пять месяцев большевистского террора производство было дезорганизовано, в стране царил полный хаос. В этих условиях, в апреле 1918 года, Ленин пишет статью «Очередные задачи Советской власти», в которой делает попытку наметить конкретные пути социалистического переустройства экономики страны.

Трудно сказать, кому предназначалась данная статья. Во всяком случае, не рабочим и крестьянам. Разумеется, нельзя ее признать и научной. Да и как можно выдавать за «теорию социалистического строительства» и «принципы руководства народным хозяйством» набор демагогических положений, перемежаемых сквернословием («хищники», «моськи») в адрес своих политических противников? Чего, например, стоит тезис о том, что «в буржуазных революциях главная задача трудящихся масс состояла в выполнении отрицательной или разрушительной работы уничтожения феодализма, монархии, средневековья. Положительную или созидательную работу организации нового общества выполняло имущее, буржуазное меньшинство населения»1170. Но такое распределение «ролей» со всей очевидностью противоречит фактам. Например, во времена буржуазной революции в Нидерландах (XVI в.) борьбу за ликвидацию испанского и феодального господства буржуазия и народные массы вели совместно. В борьбе против феодально-абсолютистского строя в период Великой французской революции (1789-1794) объединились буржуазия, крестьянство и городской плебс. В буржуазной революции в Венгрии (1848-1849 гг.) вместе с трудовым населением участвовала и буржуазия. Следует учесть, что эти исторические факты нашли отражение не только в зарубежной, но и в русской (советской) историографии буржуазных революций.

Далее Ленин говорил, что «социализм должен по-своему, своими приемами – скажем конкретнее, советскими приемами – осуществить это („сознательное и массовое“. – А.А.) движение вперед»1171. Что это за советские приемы? По Ленину, один из них заключается в том, чтобы «всеобщим учетом и контролем» «за высокую оплату» подчинить «себе полностью и буржуазных специалистов»1172, одновременно «воспитывать массы и на опыте учиться, вместе с ними учиться строительству социализма»1173. Гениально, нечего и говорить! А когда «сознательные передовики рабочих и крестьян, – пишет он далее, – успеют, при помощи советских учреждений, в один год организоваться, дисциплинироваться, подтянуться, создать могучую трудовую дисциплину, тогда мы через год скинем с себя эту „дань“ (то есть высокую плату буржуазным специалистам. – А.А.)1174.

Таким образом, Ленин планировал через год (то есть в 1919 г.) понизить оплату труда специалистов и, пользуясь хлебной монополией, а также учетом и контролем за производством и распределением продуктов, заставить всех без исключения трудящихся работать за низкую зарплату. Таков один из советских приемов социалистического строительства, разработчиком которых являлся Ленин. А чтобы буржуазные специалисты не отказывались работать, он выдвигает на первый план «введение трудовой повинности для богатых»1175. Кстати, еще в первоначальном варианте статьи «Очередные задачи Советской власти» Ленин указал на средство, с помощью которого легко можно будет заставить работать все трудовое население. «От трудовой повинности в применении к богатым, – писал он, – Советская власть должна будет перейти, а вернее, одновременно должна будет поставить на очередь задачу применения соответственных принципов к большинству трудящихся, рабочих и крестьян»1176.

Выходит, Ленин планировал применение методов принуждения уже против самих носителей «диктатуры пролетариата», которые помогали ему узурпировать власть? Получается, что существовали две диктатуры: одна формальная, не имеющая власти, так называемая «диктатура пролетариата», а другая, реальная, была целиком сосредоточена в руках правительства.

Ленин был уверен, что разработанный им принцип всеобщей трудовой повинности сработает безотказно, поскольку «все условия жизни обрекают громадное большинство этих разрядов населения на необходимость трудиться и на невозможность скопить какие бы то ни было запасы, кроме самых скудных»1177. И он не ошибся в своих расчетах. Куда было деваться советским рабам XX века?!

В специальной главе Ленин рассматривает вопрос повышения производительности труда в так называемом социалистическом государстве. Он подчеркивает, что после решения задачи «экспроприировать экспроприаторов и подавить их сопротивление», на первый план выдвигается «коренная задача создания высшего, чем капитализм, общественного уклада, именно: повышение производительности труда, а в связи с этим (и для этого) его высшая организация»1178. При этом он с уверенностью отмечает, что «разработка… естественных богатств приемами новейшей техники даст основу невиданного прогресса производительных сил»1179.

Создается впечатление, что цитируемые строки принадлежат не образованному человеку, а историку-дилетанту. Он почему-то «забыл», что рабовладельческие государства рушились по одной простой причине: принудительный труд был малопроизводителен, и стимулировать его рост не могла никакая современная и сверхсовременная техника. В подневольном труде раб попросту не видел заинтересованности. (Кстати, производительность общественного труда в СССР составляла в 1970 – 1980 гг. примерно 40% от производительности в США; в промышленности – около 55%, в строительстве – немногим более 65%, в сельском хозяйстве – около 20%)1180.

Особый интерес в данной работе вызывает небольшая глава под названием «Стройная организация» и диктатура». Из ее содержания нетрудно понять, что прежде всего Ленин планирует создать по всей стране жесточайший аппарат принуждения и насилия («стройную организацию»). Поразительно, но он не скрывает того, что претендует на личную диктатуру. Более того, в данной главе он даже «доказывает» историческую обусловленность и необходимость подобной диктатуры. «Диктатура отдельных лиц, – пишет он, – очень часто была в истории революционных движений выразителем, носителем, проводником диктатуры революционных классов, об этом говорит непререкаемый опыт истории»1181. Отметим, что в своих рассуждениях Ленин «не замечает», что покушается на демократические права и личные свободы граждан России. Напротив, он делает абсурдное заявление, что «решительно никакого принципиального противоречия между советским (т.е. социалистическим) демократизмом и применением диктаторской власти отдельных лиц нет»1182. Здесь все предельно ясно: он хочет закрепить за собой, как диктатор, право применять против народа любое насилие и принуждение. Отсюда и его требование: не увольнять с работы лиц за нарушение трудовой дисциплины на предприятиях, как это делалось при царском режиме, а «виновных в этом надо уметь находить, отдавать под суд и карать беспощадно»1183.

Ленин отмечал, что для перехода от капитализма к социализму необходимо применять против трудящихся методы принуждения. Для этого, по его мнению, «нужна железная рука», которой мог стать представитель советской власти на местах (на заводах, фабриках и прочих хозяйствах). Но он понимает, что представитель власти на местах также должен быть наделен известными диктаторскими правами, чтобы подчинить своей воле волю людей. Он ставит перед обществом следующую бредовую задачу: «бесплатное выполнение государственных обязанностей каждым трудящимся, по отбытии 8-часового „урока“ производительной работы»1184. Дальше уже идти некуда!

Нереалистические и примитивные подходы основателя большевизма к вопросам социалистической революции, строительства советского государства и коммунизма, как нам кажется, были вызваны его деспотизмом, диким упрямством и «революционным» фанатизмом. Это особо замечали современники. Здесь уместно особо остановиться еще на одном и весьма серьезном недостатке нашего «ученого»-марксиста. Из-за неумения вести научную полемику с оппонентами, отсутствия литературной и общечеловеческой этики и должного воспитания, Ленин довольно часто подменял объективную и аргументированную критику чужих трудов такими словами, как: «никуда не годится», «сплошная издевка марксизма», «вопиющая нелепость», «финтифлюшка», «глупое бесплодное занятие», «гоголевский Петрушка», «жует жвачку», «во сне мочалку жует», «смердящий труп», «ползать на брюхе», «филистеры в ночном колпаке», «мерзавцы буржуазии», «иудушка», «негодяй», «банда кровопийц», «кабинетный дурак», «ослиные уши», и другие непристойные выражения и пошлости.

Любопытно следующее свидетельство очевидца. Николай Суханов вспоминает, что «во время всеоплевывающего выступления» Ленина в Таврическом дворце на совместном заседании всех социал-демократов 4 апреля 1917 года «стали раздаваться протесты и крики негодования… Не выдержав „галиматью“ и раскольнические взгляды Ленина, Богданов крикнул с места: „Ведь это бред, это бред сумасшедшего“. А выступивший Гольденберг сказал, что в словах Ленина „слышатся истины изжитого примитивного анархизма“1185.

Ленина осуждали и критиковали не только Богданов и Гольденберг: против него с резкими замечаниями выступали Плеханов, Засулич, Каменев, Зиновьев, Спиридонова, Чернов, Мартов, Володарский и многие другие. Они обвиняли его в реакционности, палачестве (Спиридонова), авантюризме, анархизме и в непристойных делах. Очевидно, не без основания. Судя по всему, Лениным были совершены серьезные проступки, если его, как он сам признавался, судили партийным судом. К этому сюжету партийной биографии Владимира Ульянова мы еще вернемся в 20-й главе,

За многие десятилетия существования Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС его сотрудники приложили невероятные усилия, чтобы отметить «гениальную прозорливость» Ленина по всем вопросам социально-экономического, политического и культурного развития России в послеоктябрьский период. Так, например, в предисловии к 43-му тому «полного» собрания сочинений Ленина отмечается, что он в выступлениях на X съезде РКП(б), а также в работах, написанных после съезда, «теоретически обосновал необходимость новой экономической политики в переходный период от капитализма к социализму, раскрыл ее сущность и значение… разработал вопрос об использовании рынка, торговли… считал возможным допущение свободы торговли»1186.

Полнейший абсурд! Фальсификация исторических фактов!

Понимаю, что мое строгое замечание требует научной аргументации – от этой ответственности я не собираюсь уклоняться. Итак, приступим к рассмотрению фактов, удостоверяющих объективную истину и в этом спорном вопросе. На мой взгляд, следует привлечь к исследованию в хронологической последовательности целый ряд исторических источников, в которых отражена принципиальная позиция Ленина по вопросу о свободе торговли вообще, о свободе торговли хлебом в частности.

28 августа 1919 года в «Известиях ВЦИК» была опубликована статья Ленина «Письмо к рабочим и крестьянам по поводу победы над Колчаком». В ней он осуждает крестьян, осуществляющих вольную продажу хлеба на рынке. «Кто не сдает излишков хлеба государству, – пишет он, – тот помогает Колчаку, тот изменник и предатель рабочих и крестьян, тот виновен в смерти и мучениях лишних десятков тысяч рабочих и крестьян в Красной Армии». И далее: «За вольную продажу хлеба сознательно стоят только богачи, только злейшие враги рабочей и крестьянской власти»1187 (выделено мной. – А.А.).

В августе Ленин написал еще одну статью, озаглавив ее «О свободной торговле хлебом». К счастью, она в то время не увидела свет; ее опубликовали большевистские идеологи лишь в 1930 году. И тем не менее стоит ознакомиться с ее содержанием. Здесь вождь большевиков более чем категоричен. «…Мы все знаем, – пишет он, – какой разгул наживы, воровства, преступлений, голодных мук для массы рабочих, обогащения немногих пройдох связан с пресловутой „свободой торговли“ хлебом1188. Он ругает социалистов-революционеров, которые „постоянно в вопросе о продовольственной политике советской власти становятся на сторону капитализма, требуя уступочек в пользу „частного торгового аппарата“, „индивидуальной предприимчивости“1189. Он говорит, что «рабоче-крестьянское правительство, вся Советская республика, все… рождающееся социалистическое общество находится в состоянии самой тяжелой, отчаянной, бешеной, смертельной борьбы против капитализма, против спекуляции, против свободной торговли хлебом“1190.

Не менее решительно и жестко Ленин выступил против крестьян и сторонников свободной торговли хлебом на I Всероссийском совещании по партийной работе в деревне 18 ноября 1919 года:…«не все понимают, что свободная торговля хлебом есть государственное преступление… Свободная торговля хлебом означает обогащение благодаря этому хлебу, – это и есть возврат к старому капитализму, это мы не допустим, тут мы будем вести борьбу во что бы то ни стало»1191 (выделено мной. – А.А.).

А вот что говорил Ленин в докладе ВЦИК и СНК на VII Всероссийском съезде Советов 5 декабря 1919 года: «…крестьянин есть собственник, он хочет „свободы торговли“, он не понимает, что свобода продажи хлеба в голодной стране есть свобода спекуляции, свобода наживы для богачей. И мы говорим: на это мы не пойдем никогда, скорее ляжем костьми, чем сделаем в этом уступки»1192 (выделено мной. – А.А.). Все ясно сказано.

Позиция Ленина не изменилась и в 1920 году. В речи на беспартийной конференции рабочих и красноармейцев Пресненского района 24 января 1920 года он, в частности, сказал: «Мы должны, чего бы ни стоило, уничтожить свободную торговлю»1193.

Спустя три дня в речи на III Всероссийском съезде Советов народного хозяйства он вновь осудил крестьянство за привычки и тяготение «к единоличному хозяйству, а следовательно, к свободе торговли и спекуляции…»1194.

Как видим, Ленин неправомерно отождествляет продажу излишков хлеба, выращенного крестьянами собственным трудом, с перепродажей, осуществляемой скупщиками зерна.

В докладе о работе ВЦИК и СНК 2 февраля 1920 года Ленин выступает за дальнейшее завинчивание гаек «военного коммунизма», за создание больших запасов продовольствия способом «социалистическим, а не капиталистическим, по твердым ценам, разверсткой между крестьянами, а не продажей на вольном рынке…»1195.

В своих речах и публикациях Ленин нередко прибегал к шантажу и запугиванию крестьян. Так, в докладе на I Всероссийском съезде трудовых казаков 1 марта 1920 года он сказал: «Крестьяне, имеющие излишки хлеба, должны дать хлеб государству за бумажные деньги – это и значит ссуда. Этого не понимает, не сознает только сторонник капитализма и эксплуатации, тот, кто хочет, чтобы сытый нажился еще больше за счет голодного. Для рабочей власти это недопустимо, и в борьбе против этого мы не остановимся ни перед какими жертвами»1196 (выделено мной. – А.А.).

Пытаясь настроить рабочих против крестьян, Ленин сделал на III съезде профсоюзов абсурдное заявление: «Мы, – сказал он, – окружены мелкой буржуазией, которая возрождает свободную торговлю и капитализм»1197.

В том же духе, к тому же с оскорблениями в адрес крестьян, Ленин выступил и на III съезде рабочих текстильной промышленности:

«Крестьяне же, – говорил он, – по-прежнему хозяйничают поодиночке, сбывая излишки на вольном рынке, тем самым еще больше обогащая кучку хищников… Но свободная торговля есть возврат к капиталистическому рабству. Чтобы избегнуть этого, нужно по-новому организовать труд, а это некому сделать, кроме пролетариата»1198. Иными словами, Ленин решает загнать крестьян-единоличников в коллективные хозяйства руками рабочих.

Едва ли ни в каждом публичном выступлении и в печати Ленин обрушивается на крестьян за то, что те продают излишки хлеба на вольном рынке, подчеркивает, «что продавать эти излишки в условиях настоящего времени было бы преступлением»1199. Справедливости ради следует сказать, что в правительстве и ВСНХ были здравомыслящие люди (Рыков, Троцкий, Милютин и другие), которые в противовес ленинскому доктринерству выступали за отмену продразверстки, считали, что без свободного рынка, свободы торговли народное хозяйство невозможно восстановить, оживить.

Так, еще в феврале 1920 года Троцкий внес в ЦК предложение по вопросу аграрной политики партии. В нем он, в частности, писал: «Нынешняя политика уравнительной реквизиции по продовольственным нормам, круговой поруки при ссылке и уравнительного распределения продуктов промышленности направлена на понижение земледелия, на распыление промышленного пролетариата и грозит окончательно подорвать хозяйственную жизнь страны». В качестве основной практической меры он предлагал: «Заменить изъятие излишков известным процентным отчислением – своего рода подоходно-прогрессивный налог – с таким расчетом, чтобы более крупная запашка или лучшая обработка представляли все же выгоду»1200. В целом представленный Троцким в ЦК документ был, по сути дела, планом перехода к новой экономической политике в деревне. Но, как позднее писал Троцкий, «предложения эти были тогда Центральным Комитетом отклонены… Можно сейчас по-разному оценивать, в какой мере переход к новой экономической политике был целесообразен уже в феврале 1920 г. Я лично не сомневаюсь, что от такого перехода мы были бы в выигрыше»1201.

Однако Ленин все же добивается принятия на заседании СНК 25 мая 1920 года постановления 155, в 3-м пункте которого записано:

«…3) Применение повсеместной разверстки к заготовке сырья обязательно, равно и твердых цен»1202.

Несколько раньше, на заседании Моссовета, он упрекнул крестьян за то, что они «считают своим священным правом осуществлять свободную торговлю хлебными излишками, думая, что это право за ними может оставлено». В его речи были и слова угрозы: «Такой крестьянин – наш враг, и мы с ним будем бороться со всей решимостью, со всей беспощадностью»1203 (что и делал на практике).

Ленин «прокатился» по крестьянам-труженикам и на IX съезде РКП(б): «Есть еще, – говорил он, – много людей бессознательных, темных, которые стоят за какую угодно свободную торговлю»1204. По Ленину получается, что весь цивилизованный мир состоит из темных и серых людей.

Гневно осуждал Ленин крестьян и на III Всероссийском съезде профсоюзов. Вот его остерегающий вывод: «Каждый случай продажи хлеба на вольном рынке, мешочничество и спекуляция есть восстановление товарного хозяйства, а следовательно, и капитализма». Поэтому он вслух размышляет: «Нужно подумать, как и при каких условиях пролетариат, имеющий в своих руках такой сильный аппарат принуждения, как государственная власть, может привлечь крестьянина, как труженика, и победить или нейтрализовать, обезвредить его сопротивление, как собственника»1205.

Не трудно заметить, что Ленин направляет рабочих против крестьян – производителей хлеба.

А вот телеграмма Ленина советскому правительству Украины и штабу Южного фронта от 16 октября 1920 года, в которой он подчеркивает, что «надо бы считать программой: 1) коллективную обработку; 2) прокатные пункты; 3) отобрать деньги у кулаков сверх трудовой нормы; 4) излишки хлеба собрать полностью, вознаграждая незаможников хлебом; 5) сельхозорудия кулаков брать на прокатпункты; 6) все эти меры проводить только под условием успеха коллективной обработки и под реальным контролем…»1206.

Позиция Ленина в вопросе о свободе торговли оставалась неизменной и на Х съезде РКП (б). Вот что сказал он при открытии съезда 8 марта 1921 года: «Мы должны внимательно присмотреться к этой мелкобуржуазной контрреволюции, которая выдвигает лозунги свободы торговли. Свобода торговли, даже если она вначале не так связана с белогвардейцами, как был связан Кронштадт, все-таки неминуемо приведет к этой белогвардейщине, к победе капитала, к полной его реставрации. И, повторяю, эту политическую опасность мы должны сознавать ясно»1207.

Негативное отношение Ленина к свободе торговли подверглось на съезде широкому и серьезному осуждению. Поэтому в докладе о замене разверстки натуральным налогом, с которым выступил Ленин 15 марта, он вынужден был согласиться «до известной степени восстановить свободу торговли»1208.

Однако, пойдя на этот шаг, он все же сумел включить в предварительный проект замены разверстки налогом (в конце 8 параграфа) положение, допускающее хозяйственный оборот, то есть свободу торговли, лишь в местных пределах. А поскольку местный рынок в хлебных районах был ограничен для свободной торговли, то это положение, по сути дела, принуждало крестьян-земледельцев к сдаче излишков хлеба и других сельскохозяйственных продуктов государству по твердым ценам, то есть по ценам значительно ниже рыночных. Получалось, что формально Х съезд признавал свободу торговли, а на деле большевистское правительство, руководимое Лениным, продолжало за бесценок приобретать выращенный крестьянами хлеб.

И тем не менее Ленин был явно недоволен решением съезда о переходе к НЭПу. Он при каждом удобном случае высказывал свое недовольство по этому поводу. Так, в докладе на II Всероссийском съезде политпросветов 17 октября 1921 года Ленин сказал, что весной «потребовалось то, что, с точки зрения нашей линии, нашей политики, нельзя назвать не чем иным, как сильнейшим поражением и отступлением»1209. Касаясь же смысла НЭПа, он сказал: «Новая экономическая политика означает замену разверстки налогом, означает переход к восстановлению капитализма в значительной мере. В какой мере – мы не знаем… Уничтожение разверстки означает для крестьян свободную торговлю сельскохозяйственными излишками, не взятыми налогом, а налог берет лишь небольшую долю продуктов. Крестьяне составляют гигантскую часть всего населения и всей экономики, и поэтому на почве этой свободной торговли капитализм не может не расти» 1210.

Рассмотренные выше факты, на мой взгляд, вполне позволяют сделать вывод о том, что Ленин не только не являлся разработчиком новой экономической политики, как об этом писали адепты марксистско-ленинской идеологии, а, напротив, был ее явным противником.

В заключение несколько слов о так называемом «политическом завещании» Ленина. Принято было считать, что в него вошли последние письма и статьи, продиктованные им в период болезни, с 23 декабря 1922 года по 2 марта 1923 года («Письмо к съезду», «О придании законодательных функций Госплану», «К вопросу о национальностях» или об «автономизации», «Странички из дневника», «О кооперации», «О нашей революции», «Как нам реорганизовать Рабкрин», «Лучше меньше, да лучше»). «Значение последних статей и писем Ленина неоценимо, – отмечал Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. – Органически связанные между собой, они представляют, по сути дела, единый труд, в котором Ленин, развивая выводы и положения, содержащиеся в его предшествующих произведениях и выступлениях, завершил разработку великого плана строительства социализма в СССР и изложил в обобщенном виде программу социалистического преобразования в России в свете общих перспектив мирового освободительного движения»1211 (выделено мной. – А.А.).

Но давайте вспомним хотя бы некоторые из заветов Ильича своим преемникам. Так, в одном месте он советует заменить одного палача-генсека другим, при условии, что новый должен отличаться от прежнего (Сталина) «только одним перевесом, именно более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности»1212; в другом рекомендует «для поднятия авторитета ЦК и для серьезной работы… аппарата „увеличить число членов ЦК „до нескольких десятков или даже до сотни“1213 из числа рабочих, которые, как мне представляется, безропотно соглашались бы со всяким решением партийных боссов; в третьем, по сути дела, берет курс на дальнейшее укрепление административно-командной системы в народном хозяйстве («О придании законодательных функций Госплану“)1214.

Все это мы, как говорится, уже проходили. Однако до сих пор адепты коммунистической идеологии пытаются выдать эти рекомендации, как и все ленинское наследие, за «титанический научный подвиг», за «великое учение». Лучше было бы, во всяком случае для нас, если бы он не писал всю эту галиматью.

Так упрямо, слепо и с исступленной религиозностью верить в эти бредовые идеи и мысли способны только люди, доведенные до крайнего безрассудства.

Признаться, я считал, что на этом следует поставить точку. Но неожиданно вспомнил сообщение моего товарища о том, что в фонде А.А. Богданова в бывшем партийном архиве при ЦК КПСС имеются интересные, отличающиеся оригинальностью, замечания в отношении марксизма. Отложив рукопись, я направился в архив. И теперь, когда я своими глазами «отснял» из записной книжки Богданова текст его замечаний, с удовлетворением хочу закончить отложенную главу.

Вот что пишет А.А. Богданов о марксизме в своей заочной полемике с его ревностными адептами: «Скажите, наконец, прямо, что такое ваш м-зм (марксизм. – А.А.), наука или религия? Если он наука, то каким же обр(азом), когда все другие науки за эти десятилетия пережили огромные перевороты, он один остался неизменным? Если религия, то неизменность понятна; но тогда так и скажите, а не лицемерьте и не протестуйте против тех, кто остатки былой религиозности честно одевает в религиозную терминологию. Если м-зм истина, то за эти годы он должен был дать поколение новых истин. Если, как вы думаете, он не способен к этому, то он – уже ложь»1215.

Так просто, аргументировано и интеллигентно показать несостоятельность, ненаучность марксизма мог только большой ученый-философ.