ГЛАВА 11

«КРЕСТНЫЙ ОТЕЦ» КРАСНОГО ТЕРРОРА

Жестокость не может быть спутницей доблести.

(М. Сервантес)

Акты преследования и насилия, вплоть до физического уничтожения личности, известны истории с незапамятных времен. А со второй половины XIX века террор стал применяться и в политических целях.

Террористические акты как средство политической борьбы впервые стали практиковаться в России с середины 60-х годов XIX столетия, когда в 1866 году Д. Каракозов781 предпринял попытку убить Александра II. Следующая волна приходится на конец 70-х – начало 80-х годов: на кровавую тропу вышли представители организации «Народная воля». Начиная борьбу с самодержавием, народовольцы приняли на вооружение индивидуальный террор. Наиболее известными представителями этого течения были А. Желябов782, С. Перовская783, С. Халтурин784 и другие.

4 августа 1878 года редактор газеты «Земля и воля» С.М. Кравчинский в ответ на казнь революционера И.М. Ковальского убил шефа жандармов, начальника III отделения Н.В. Мезенцова. 9 февраля 1879 года социалист-революционер Г.Д. Гольденберг застрелил харьковского генерал-губернатора Д.Н. Кропоткина за жестокое обращение его подчиненных с политическими заключенными.

1 марта 1881 года народовольцу И.И.Гриневскому удалось убить Александра II. Участники покушения были казнены. Подверглась разгрому и их организация. Однако после непродолжительного затишья борьба возобновилась. На смену одним террористам пришли другие. Среди прочих выделилась террористическая фракция тайного общества «Народная воля», которая попыталась организовать 1 марта 1887 года покушение на Александра III. Организаторами покушения на жизнь царя были А. Ульянов (старший брат Ленина), студенты П. Андрюшкин, В. Генералов, В. Осипов и П. Швырев. Все они также были казнены.

В самом начале XX столетия террором занялись отдельные члены партии социалистов-революционеров (эсеров). Яркими их представителями стали С. Балмашев785, Е. Созонов786, Б. Савинков787, М. Спиридонова788, П. Карпович789. 11 февраля 1901 года Карпович смертельно ранил министра народного образования Боголепова. Его примеру последовал Балмашев, застрелив 2 апреля 1902 года министра внутренних дел Сипягина. Преемника последнего – министра внутренних дел и шефа жандармов Плеве – 15 июля 1904 года убил Созонов. 4 февраля 1905 года террористом-эсером И.П.Каляевым брошенной бомбой в Кремле был убит московский генерал-губернатор, великий князь С.А. Романов. Лидер партии эсеров М. Спиридонова в 1906 году убила тамбовского вице-губернатора Луженовского…

Ленин с одобрением воспринимал эти террористические акты. И надо отметить, что террористов он никогда не забывал. Об этом свидетельствует такой факт. 2 августа 1918 года в «Известиях» за подписью В.И. Ульянова-Ленина был опубликован «Список лиц, коим предположено поставить монументы в г. Москве и других городах РСФСР». Среди 31 фамилии, приведенной в списке, значатся террористы-убийцы И. Каляев, Н. Кибальчич, А. Желябов, С. Халтурин, С. Перовская.

В отличие от народовольцев, стремившихся через террор и заговор прийти к власти, эсеры применяли террористические акции в знак протеста против жестокости, произвола и насилия. Основную же свою политическую цель они видели в революционной борьбе, направленной на свержение самодержавия и установление демократической республики, вовлекая в эту борьбу широкие массы крестьянства, составлявшего абсолютное большинство населения России.

Однако все террористические акты, совершаемые как народовольцами, так и социалистами-революционерами до 1905 года, носили эпизодический, сугубо частный характер. Массовый же террор берет свое начало с октября 1905 года. Его инициатором и идейным руководителем стал Ленин. Именно под его руководством большевики осуществляли геноцид против собственного народа.

Ленин рассматривал террор как одну из основных форм классовой борьбы пролетариата. Известно, что еще в 1901 году в статье «С чего начать?», опубликованной в 4-м номере газеты «Искра», он со всей определенностью писал: «Принципиально мы никогда не отказывались и не можем отказаться от террора»790. Высказывая свое отношение к террору, Ленин не преминул сделать колкое замечание в адрес Веры Засулич, которая в 3-м номере той самой «Искры» писала: «Террор кажется нам неподходящим в настоящий момент способом действия не сам по себе, а по своему неизбежному психическому влиянию на окружающую среду».

Совершив государственный контрреволюционный переворот и захватив власть, Ленин взял курс на создание государства цивилизованного рабства, именуемого коммунизмом. Террор и насилие, совершаемые большевиками в ходе установления власти и строительства так называемого «коммунистического общества», являлись основными средствами и методами достижения их цели.

Справедливости ради следует сказать, что воинствующий пыл Ленина, его экстремистские действия не раз осуждали члены ЦК РСДРП и многие рядовые партийцы. Такие факты особенно были отмечены после июльского (1917) контрреволюционного вооруженного путча, организованного Лениным и его единомышленниками. Попытки товарищей по партии удержать его от бессмысленного контрреволюционного переворота делались и в октябрьские дни. Однако остановить рвущегося к власти «якобинца» никто не мог. Протестовали, критиковали и не более.

В первые же дни большевистского переворота (28 октября) члены ЦК РСДРП, не согласные с политикой и контрреволюционными действиями Ленина и его сообщников, обратились с воззванием к питерским рабочим. В нем, в частности, подчеркивалось: «Революции нанесен тяжелый удар, и этот удар нанесен не в спину, генералом Корниловым, а в грудь – Лениным и Троцким… Не дождавшись даже открытия съезда Советов Рабочих и Солдатских Депутатов, эта партия путем военного заговора втайне от других социалистических партий и революционных организаций, опираясь на силу штыков и пулеметов, произвела государственный переворот… Страна разорена трехлетней войной. Войска Вильгельма вторглись в ее пределы и грозят уже Петрограду… И над этой разоренной страной, в которой рабочий класс составляет незначительное меньшинство населения, в которой народ еще только что освободился от векового рабства самодержавия, над этой страной в такой критический момент большевики вздумали проделать свой безумный опыт захвата власти якобы для социалистической революции…»

Глядя на политическую авантюру, осуществляемую большевиками во главе с Лениным, Горький 20 ноября 1917 года с горечью писал в газете «Новая жизнь»: «Рабочий класс не может не понять, что Ленин на его шкуре, на его крови производит только некий опыт… Рабочий класс должен знать, что чудес в действительности не бывает, что его ждет голод, полное расстройство промышленности, разгром транспорта, длительная кровавая анархия, а за нею не менее кровавая и мрачная реакция».

Рассматривая террористические акции советского правительства, должен отметить, что зарубежная историография красного террора в России весьма обширна. Российская же делает пока лишь первые робкие шаги. Ей предстоит выполнить титаническую работу, связанную с фундаментальным изучением и анализом источников по отечественной истории. Особенно ответственно и критически надо изучить те сочинения, которые вышли из-под пера большевистских вождей, различных деятелей партии, комиссаров и красной профессуры. В них можно обнаружить множество фальсификаций и извращений исторических фактов, тенденциозность в их изложении.

Узурпировав власть, Ленин повел наступление на демократические свободы, завоеванные обществом в ходе Февральской революции. Первым шагом в этом направлении был подписанный им 27 октября (9 ноября) 1917 года Декрет о печати, на основании которого все демократические издания, кроме большевистских, стали закрываться. Уместно привести небольшой «утешительный» отрывок из этого декрета:

«Как только новый порядок упрочится, – всякие административные воздействия на печать будут прекращены»791. «Свободу слова и печати, – писал в апреле 1918 года журнал „За родину“, – советская власть подменила свободой самого наглого и беззастенчивого глумления над печатью и словом». О реакционных действиях советского правительства говорят такие факты: за два месяца 1918 года большевистское правительство закрыло только в Петрограде и Москве около 70 газет.

7 (20) декабря 1917 года Постановлением Совнаркома № 21 в стране создается карательно-террористическая организация – ВЧК. Назначение и подчиненность ее четко определены в следующем документе: «ЧК созданы, существуют и работают, – отмечал ЦК РКП(б) в обращении к коммунистам – работникам чрезвычайных комиссий, – лишь как прямые органы партии, по ее директивам и под ее контролем»792. С этого времени террор и насилие против широких слоев населения страны, независимо от их классовой и социальной принадлежности, в сущности были возведены в ранг государственной политики. Следуя указанию Ленина, кадры ЧК формировались прежде всего из проявивших себя большевиков. Правда, до лета 1918 года немало в ЦК было и левых эсеров, которые рука об руку с большевиками совершали террор и насилие над гражданами России. Руководители ВЧК не забывали слова своего вождя, который говорил: «Хороший коммунист в то же время есть и хороший чекист»793. Создав большевистский карательный орган, Ленин направил его против своих политических противников, против всех, кто отрицательно воспринял советскую власть и ее идеологическую программу. Во главе этого карательного органа был поставлен Дзержинский.

Известный исследователь большевистского террора Роман Гуль отмечал: «…Дзержинский занес над Россией „революционный меч“. По невероятности числа погибших от коммунистического террора „октябрьский Фукье-Тенвиль“ превзошел и якобинцев, и испанскую инквизицию, и терроры всех реакций. Связав с именем Дзержинского страшное лихолетие своей истории, Россия надолго облилась кровью»794. Трудно не согласиться с Романом Гулем.

Грабительским актом советского правительства стала так называемая национализация банков. Мало кто знает, что из себя в действительности представлял декрет «О национализации банков», принятый ЦИК 14 (27) декабря 1917 года. Автором этого зловещего документа был все тот же Ульянов. В преамбуле декрета говорилось, что это мероприятие якобы осуществлялось «в интересах правильной организации народного хозяйства, в интересах решительного искоренения банковой спекуляции и всемерного освобождения рабочих, крестьян и всего трудящегося населения от эксплуатации банковым капиталом и в целях образования подлинно служащего интересам народа и беднейших классов – единого народного банка Российской Республики»795. В шестом (последнем) пункте декрета, очевидно, в целях усыпления бдительности населения, подчеркивалось: «Интересы мелких вкладчиков будут целиком обеспечены»796. На деле большевистское правительство подвергло экспроприации все российское население, независимо от размера вклада, все подчистую. Оно не пощадило никого: ни рабочих, ни крестьян, ни тех, кто с оружием в руках защищал отечество. Это была открытая и наглая бандитская акция, острием своим направленная против широких слоев населения России.

Следующим шагом советского правительства было введение продразверстки. Автором этого преступного акта, который привел к братоубийственной гражданской войне, был все тот же Ленин. 9 мая 1918 года ВЦИК принял «Декрет о предоставлении народному Комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими». Постановление обязывало «каждого владельца хлеба весь избыток сверх количества, необходимого для обсеменения полей и личного потребления по установленным нормам до нового урожая, заявить к сдаче в недельный срок после объявления этого постановления в каждой волости»797. Вполне понятно, что крестьяне (а тем более казаки) восприняли этот декрет отрицательно. Обращает на себя внимание пункт, в котором говорится, что народный комиссар продовольствия наделен полномочиями «применять вооруженную силу в случае оказания противодействия отбиранию хлеба или иных продовольственных продуктов»798. В принципе это – ленинский декрет. Достаточно ознакомиться с пунктом 7 этого ленинского положения, чтобы понять, какому жестокому террору подверглось трудовое крестьянство: «…точно определить, что владельцы хлеба, имеющие излишки хлеба и не вывозящие их на станции и в места сбора и ссыпки, объявляются врагами народа и подвергаются заключению в тюрьме на срок не ниже 10 лет, конфискации всего имущества и изгнанию навсегда из его общины»799. Это был террор, на который крестьянство и казачество ответили массовыми восстаниями. Жесточайшим образом они были подавлены. Этими масштабными террористическими акциями руководили «пламенные революционеры»: И.В. Сталин, Я.М. Свердлов, Л.Д. Троцкий, Ф.Э. Дзержинский, М.Н. Тухачевский, И.Э. Якир, И.П. Уборевич, М.В. Фрунзе, К.Е. Ворошилов, С.М. Буденный, И.И. Ходоровский, И.Т. Смилга и другие большевики ленинской гвардии. Довольно метко отозвался генерал А.И. Деникин о Тухачевском, сказав, что он «безжалостный и беспринципный авантюрист». Эту характеристику можно отнести и ко всем «пламенным революционерам».

Одним из самых деятельных лиц, осуществляющих продовольственную диктатуру на местах, был Сталин. Именно его Совнарком «бросил» на этот участок работы. В мандате Сталина, подписанном Лениным, подчеркивалось: «Член Совета Народных Комиссаров, народный комиссар Иосиф Виссарионович Сталин, назначается Советом Народных Комиссаров общим руководителем продовольственного дела на юге России, облеченный чрезвычайными правами…»800 Сталин незамедлительно стал использовать эти права. В письме Ленину из Царицына он подтверждает: «Можете быть уверены, что не пощадим никого… а хлеб все же дадим»801. В тот же день в разговоре с членом Реввоенсовета Восточного фронта К.А. Мехоношиным Ленин требует вести «борьбу с… казаками… с тройной энергией»802.

Одновременно с террором и грабежами крестьян Ленин начал претворять в жизнь разработанную им же аграрную политику. Свою программу он изложил еще на 1 Всероссийском съезде крестьянских депутатов, проходившем в мае 1917 года: «Хозяйство на отдельных участках, хотя бы „вольный труд на вольной земле“ – это не выход из ужасного кризиса, из всеобщего разрушения, это не спасение. Необходима всеобщая трудовая повинность, нужна величайшая экономия человеческого труда, нужна необыкновенно сильная и твердая власть, которая была бы в состоянии провести эту всеобщую трудовую повинность… необходимо перейти к общей обработке в крупных образцовых хозяйствах…»803 Как видим, аграрная политика вождя заключалась в том, чтобы вновь закрепостить крестьян, насильственным путем загнать их в крупные коллективные хозяйства.

Выступая на совещании делегатов комитетов бедноты 8 ноября 1918 года, Ленин говорил: «…если кулак останется нетронутым, если мироедов мы не победим, то неминуемо будет опять царь и капиталист»804. Выполняя эту директиву, комбеды отобрали у кулаков 50 миллионов гектаров земли, что составляло примерно треть тогдашних сельскохозяйственных угодий. И вряд ли следует доказывать, что ликвидация кулачества началась именно в период «военного коммунизма». А впоследствии эта террористическая акция была лишь «логически» завершена прилежным учеником Ленина – Иосифом Сталиным. Жертвами этой акции стали 3,7 млн. крестьян: они были вывезены из веками обжитых мест и брошены на произвол судьбы в глухих районах Сибири и Казахстана. Там у многих трагически закончилась жизнь.

Сегодня очевидно – Ленин выступал против воли крестьян. На I Всероссийском съезде земледельческих коммун и сельскохозяйственных артелей (3-10 декабря 1919 г.) в докладах представителей с мест звучали серьезные критические замечания по поводу искусственной организации в их губерниях коллективных хозяйств. Так, председатель Губсоюза Владимирской губернии заявил, что «коммунары бегут из коммун, желая избавиться от всяких невзгод»805. А представитель Тверской губернии прямо заявил, что «крестьяне предпочитают иметь собственное, хотя бы и маленькое и несовершенное хозяйство»806.

Их позицию поддерживали многие работники Наркомата Земледелия (НКЗ), включая его руководителей, видных специалистов сельского хозяйства и теоретиков-аграрников. Участник упомянутого съезда, бывший инспектор НКЗ в 1918-1921 годах, профессор П.Я. Гуров в беседе со мной подтвердил, что сотрудники Наркомата и многие ученые-аграрники, например, А.Н. Чаянов, В.П. Кондратьев и другие, не скрывали своего отрицательного отношения к ленинской идее коллективизации. Они настойчиво пытались убедить Владимира Ильича в том, что коллективные хозяйства, даже при использовании самой передовой техники, успеха не принесут. Их отрицательное отношение к обобществлению крестьянских хозяйств нашло отражение во многих документах и публичных выступлениях. Небезынтересен в этом отношении отчет Наркомзема за пять лет Советской власти (1917-1922). В нем, в частности, сделано весьма лаконичное резюме: «Надеяться перестроить организацию путем укрепления совхозов и сельскохозяйственных коллективов – значит идти по утопическому пути»807.

А то, что вольный крестьянский труд на земле давал положительные плоды, говорят такие факты: в России в 1913 году урожай зерновых был на треть выше, чем в США, Аргентине и Канаде, вместе взятых. Европа не в состоянии была прокормиться без хлеба России. И вот спустя десятилетия, благодаря коллективизации сельского хозяйства, которая была проведена в СССР коммунистическими правителями, Россия превратилась из экспортера хлеба и других сельскохозяйственных продуктов в импортера.

А вот еще один любопытный факт, показывающий (?) «преимущество» социалистического способа производства.

Профессор С.Ф. Найда рассказывал, что в 1940 году на приеме у «отца народов» был директор Института философии АН СССР П.Ф. Юдин. Он усердно говорил о преимуществах советской экономики перед капиталистической. «Преимущества, безусловно, есть, – сказал Сталин. – Однако почему до нашего прихода на выборгской электростанции работали хозяин и пять инженеров, а сейчас работают триста человек и нельзя сказать, что тока стало больше?»

Особо следует сказать о казачестве, против которого фактически было совершено тягчайшее преступление, квалифицируемое как геноцид. Первым крупным репрессивным шагом советского правительства против казачества явилось Циркулярное письмо ЦК РКП(б) от 24 января 1919 года. На основании этого документа совершались массовые грабежи и расстрелы казаков, изгнание их с родных, веками обжитых мест. В первую очередь террору подверглось Донское казачество. В результате преступной экономической и социальной политики советского правительства огромная масса казацкого населения оказалась в лагере Деникина и Колчака, ведя активную борьбу против большевиков.

Ответственны за это прежде всего Ленин, Свердлов и Троцкий. Но следует отметить, что круг виновных в организации репрессивных и террористических акций против казачества значительно шире. Сегодня нужно назвать их имена. Это ближайшие соратники Ленина: Сталин, Калинин, Дзержинский, Склянский, Орджоникидзе, Кржижановский, Луначарский, Крестинский, Ворошилов, Буденный, Фрунзе, Сокольников, Курский, Аванесов, Середа, Гиттис, Тухачевский, Мехоношин, Рогачев, Дыбенко, Крыленко, Белобородов, Данишевский, Базилевич, Герасимов, Весник… Этот список можно продолжить. На их совести сотни тысяч загубленных человеческих жизней, искалеченных судеб. Между тем их именами названы города, улицы, корабли, учебные заведения, колхозы, предприятия. Многим установлены памятники.

А правда такова. Опираясь на большевистских комиссаров и военачальников, действующих в строгом соответствии с директивами правительства и находящихся под пристальным наблюдением членов РВС, Ленин делал все возможное, чтобы стереть с лица земли восставшее население Дона, Кубани, Урала. В сущности, он поступал так со всеми, кто оказывал хоть малейшее сопротивление «единой», то есть его, воле.

Но вернемся к Циркулярному письму, подписанному по указанию Ленина его соратником – Свердловым. В нем предписывались массовые расстрелы казачьих верхов и всех без исключения, служивших в красновской армии, а также косвенно причастных к ним; полная конфискация имущества репрессированных; переселение коренных жителей и колонизация казачьих районов. Готовило эту директиву Донское бюро РКП(б) (ответственные от Донбюро Сырцов и член РВС Южного фронта Ходоровский). Она была согласована с Реввоенсоветом Республики (Троцким) и председателем ВЦИК Свердловым, а затем обсуждена в ЦК (докладчик Сырцов). В предварительном документе «Ко всем ответственным товарищам, работающим в казачьих районах», от 23 января 1919 года, подписанном Свердловым, говорилось:

«Необходимо, учитывая опыт года гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость недопустимы. В дальнейшем идут пункты, намечающие характер работы в казачьих районах. Этот циркуляр завтра же перешлю в политотдел с особым нарочным. Необходимо держать его в строжайшем секрете, сообщая только тем товарищам, которые будут нести работу непосредственно среди казаков. Полагаю, что приведенная мною выдержка ясна и точно отвечает на все наши вопросы».

А вот и само Циркулярное письмо, отправленное «всем ответственным товарищам»:

«Циркулярно, секретно. Последние события на различных фронтах в казачьих районах – наши продвижения в глубь казачьих поселений и разложение среди казачьих войск – заставляет нас дать указания партийным работникам о характере их работы при воссоздании и укреплении Советской власти в указанных районах. Необходимо, учитывая опыт года гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы. Поэтому необходимо: 1. Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо применять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти. 2. Конфисковать хлеб и заставлять ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к хлебу, так и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам. 3. Принять все меры по оказанию помощи переселяющейся пришлой бедноте, организуя переселения, где это возможно. 4. Уравнять пришлых „иногородних“ к казакам в земельном и во всех других отношениях. 5. Провести полное разоружение, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи. 6. Выдавать оружие только надежным элементам из иногородних. 7. Вооруженные отряды оставлять в казачьих станицах впредь до установления полного порядка. 8. Всем комиссарам, назначенным в те или иные казачьи поселения, предлагается проявить максимальную твердость и неуклонно проводить настоящие указания.

ЦК постановляет провести через соответствующие советские учреждения обязательство. Наркомзему разработать в спешном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли.

Центральный Комитет РКП»808 (выделено мной. – А.А.).

Как видим, инициатива Циркулярного письма исходила из большевистского штаба, в котором Ленин играл главенствующую роль. Довольно метко охарактеризовал эту роль Виктор Чернов. В статье, опубликованной в эмигрантском журнале, он подчеркивал, что в партийной и государственной пирамиде после октябрьского переворота появляется «личный диктатор. Им стал Ленин»809.

Между тем находятся авторы (например, Ф. Бирюков810), которые пытаются внушить читателю мысль, что Ленин якобы ничего об этом документе не знал и потому непричастен к актам насилия и террора против казачества. Однако хорошо известно, что Ленин и Свердлов работали рука об руку, и Свердлов не мог подписать столь ответственный документ, не согласовав его с Лениным. Напротив, есть все основания считать, что основные положения, вошедшие в Циркулярное письмо, исходили от Ленина. Наконец, следует учесть, что «Ленин, как правило, за редким исключением, участвовал во всех заседаниях ЦК РКП(б)»811.

Руководствуясь основными положениями этого документа, большевики расстреливали казаков, сжигали их дома, изымали хлеб и имущество. Вот что писала местная печать о зверствах большевиков на Дону: «Нет самого малого поселка, где бы не страдали казаки от большевиков… Небывалую, страшную эпоху голода, холода, разорения, эпидемии и смерти переживает Дон, а также наша станица (Константиновка. – А.А.), не к кому нам, казакам, обратиться за помощью. Некому поведать свои муки и горе»812. Об этих зверствах сообщал в Москву и член РВС Юго-Восточного и Кавказского фронтов В.А. Трифонов. В письме члену редакции «Правды» А.С. Сольцу он отмечал: «На юге творились и творятся величайшие безобразия, о которых нужно во все горло кричать на площадях»813. Из докладов сотрудников ВЧК Ленин хорошо знал о массовых расстрелах и арестах казаков, их выселении из станиц Вешенской, Казанской и Мигулинской. И тем не менее в телеграмме члену РВС Южного фронта Сокольникову, отправленной шифром 20 апреля 1919 года, он возмущается: «Верх безобразия, что подавление восстания казаков затянулось»814. (Несмотря на все усилия, экспедиционные войска не могли справиться с восставшими, действия которых распространялись на всю Донскую область.)

Зная об истинной обстановке на Дону, Ленин сознательно извращал и фальсифицировал факты. Искусственно превращая казаков в бандитов, он всячески настраивал и натравлял против них рабочих, матросов и солдат. Так, в речи на митинге в Народном доме в Петрограде 13 марта 1919 года он говорит: «Еще и поныне в глубине Донецкого бассейна бродят казачьи шайки, которые беспощадно грабят местное население»815. Надо сказать, подобная ложь и демагогия давали свои плоды: политически неграмотная масса всерьез восприняла эти слова «вождя пролетариата» и, слепо повинуясь его призыву, пошла на юг, чтобы уничтожить «казачьи шайки» и получить «хлеб с меньшими затратами и большими результатами»816, то есть путем открытого грабежа.

Однако никаких шаек на Дону не было: казачество восстало в ответ на грабежи, репрессии и террор большевиков. Это подтверждается докладом командования Южного фронта Главкому: «Восстание вспыхнуло 11 марта, и, по получении первого донесения об этом, 12 марта мною был отдан приказ с исчерпывающими указаниями для решительного подавления восстания». Командование фронтом сообщало также, что для этой цели создана группа «экспедиционных войск 8 и 9 армии»817. 15 марта 1919 года командарм 2-й Конной армии Филипп Кузьмич Миронов направил очередное письмо в Реввоенсовет Республики, в котором обрисовал истинную обстановку на Дону. «Адвокат» Ленина, Ф. Бирюков, пишет, что письма Ленин якобы получил 8 июля, и, «прочитав их, он сказал в присутствии Калинина, Макарова и Миронова:

«Жаль, что вовремя мне этого не сообщили»818. Но тут снова – чистейшей воды вымысел, попытка отмежевать Ленина от его соратников, совершивших чудовищное преступление против казаков.

Ленин лично занимался организацией подавления восстания. В телеграмме Сокольникову от 24 апреля 1919 года он пишет: «Во что бы то ни стало надо быстро ликвидировать, и до конца, восстание. От Цека послан Белобородов. Я боюсь, что Вы ошибаетесь, не применяя строгости, но если Вы абсолютно уверены, что нет сил для свирепой и беспощадной расправы, то телеграфируйте немедленно и подробно»819. Вторую телеграмму Ленин направил в Киев Раковскому, Антонову, Подвойскому и Каменеву: «Во что бы то ни стало, изо всех сил и как можно быстрее помочь нам добить казаков и взять Ростов хотя бы ценой временного ослабления на западе Украины, ибо иначе грозит гибель»820. Такая категоричность и жесткость требований вытекала из того, что Ленин решил переселить на Дон миллионы рабочих и крестьян из других губерний. Что же касается казачества, то оно в соответствии с Циркулярным письмом выселялось из родных мест, частью уничтожалось, частью подвергалось аресту. 24 апреля Ленин подписал декрет Совнаркома РСФСР «Об организации переселения в производящие губернии и в Донскую область». В соответствии с ним на Дон переселялись из Петроградской, Олонецкой, Вологодской, Череповецкой, Псковской и Новгородской губерний. 21 мая в телеграмме народному комиссару Середе он требует дополнительно направить на Дон переселенцев из Московской, Тверской, Смоленской и Рязанской губерний821. Позже, по указанию Ленина, стали поступать переселенцы из Воронежской, Тамбовской и Пензенской губерний. Несомненно, это был преступный акт, направленный против целого народа и рассчитанный на его полное уничтожение.

В течение мая Ленин направил десятки телеграмм и писем Троцкому, Каменеву, Белобородову, Середе, Луначарскому, Сокольникову, Колегаеву, Хвесину и другим, в которых строжайшим образом требовал ускорить подавление казаков и переселение граждан в Донскую область из других губерний. «Двиньте энергичнее массовое переселение на Дон»822, – телеграфирует он в Кострому Луначарскому. От Сокольникова требует «подавить восстание немедленно»823. Троцкому советует «удесятерить атаку на Донбасс и во что бы то ни стало немедленно ликвидировать восстание на Дону… посвятить себя всецело ликвидации восстания»824. (А тот, в свою очередь, выдвигает тезис: «Кто отказывается принципиально от терроризма, т.е. от мер подавления и устрашения по отношению к ожесточенной и вооруженной контрреволюции, тот должен отказаться от политического господства рабочего класса, от его революционной диктатуры»825.)

Требования Ленина подхлестнули командующего Южным фронтом В. Гиттиса на решительные действия. 17 мая он дает директиву экспедиционным войскам (№ 4011 on.) о подготовке к операции по ликвидации восстания в Верхнедонских станицах826.

3 июня Ленин беседует с членами ревкома Котельниковского района Донской области – Колесниковым и Неклюдовым о положении на Дону и об отношении к казачеству. Представители с Дона подробно рассказали ему о всех бесчинствах и грабежах. Лицемерно пообещав помочь казакам, Ленин, однако, в этот же день отправил телеграмму командованию Южного фронта, в которой, в частности, говорилось:

«Держите твердо курс в основных вопросах»827 Иными словами, он требовал продолжать террор. Более того, во второй половине того же дня, председательствуя на заседании Совета Народных Комиссаров, Ленин обсуждал вопрос о ходе переселения на Дон828.

Следует привести еще один важный документ. 14 августа 1919 года, по инициативе Ленина, ВЦИК и СНК приняли Обращение к Донскому, Кубанскому, Терскому, Астраханскому, Уральскому, Оренбургскому, Сибирскому, Семиреченскому, Забайкальскому, Иркутскому, Амурскому и Уссурийскому казачьим войскам. Приводимый ниже текст «Обращения» позволяет еще раз убедиться в наглости и лицемерии «вождя трудового народа».

«Казаки Дона, Кубани, Терека и других казачьих войск! Второй год бывшие помещики, банкиры, фабриканты, купцы, царские генералы, полицейские и жандармы ведут в России жестокую внутреннюю войну против рабоче-крестьянской власти и в этой войне находят у вас поддержку… Почему вы, казаки, помогаете вековым угнетателям народа? Разве новая рабоче-крестьянская власть стала притеснять вас или ваши родные места и веру? Ведь этого нет. Напротив, Рабоче-Крестьянское правительство объявило свободу всем. Такую свободу дало оно и казакам. Оно не собирается никого расказачивать насильно, оно не идет против казачьего быта, оставляя трудовым казакам их станицы и хутора, их земли, право носить какую хотят форму (например, лампасы)… Советское правительство одинаково заботится о казаке, крестьянине и рабочем. Оно защищает их общие интересы… За преступление против казаков, крестьян и рабочих Советское правительство строжайше наказывает, вплоть до расстрела… М.Калинин, В.Ульянов (Ленин), В.Аванесов, М.Макаров, Ф.Степанов»829.

Самое интересное: в подлиннике «Обращения» нет подписей комиссара по казачьим делам М.Макарова и заведующего казачьим отделом ВЦИК Ф.Степанова. Они просто отказались заверить насквозь фальшивый документ, понимая, что он – не что иное, как попытка еще раз обмануть общественное мнение. Многие ли знали тогда о требовании Ленина «полной ликвидации уральских казаков»830, направлении «самых энергичных людей» Дзержинского для подавления народного восстания в районе станиц Вешенской и Казанской831 и о последующем заявлении о том, что мы «не сможем обработать не меньше, чем в 3 миллиона десятин по реке Уралу… до 800 000 десятин»832 в Донской области?

Заключительным актом трагедии стал подписанный Лениным 25 марта 1920 года декрет СНК «О строительстве Советской власти в казачьих областях». В нем говорилось: «Учредить в казачьих областях общие органы Советской власти, предусмотренные Конституцией Российской Федеративной Социалистической республики и положением Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета о сельских Советах и волостных исполкомах… Отдельных Советов казачьих депутатов не должно быть создаваемо… Декрет от 1 июня 1918 г. об организации управления казачьими областями… отменить»833.

А тем временем террор продолжался. Так, на Кубани «после подавления восстания была произведена регистрация всех офицеров и чиновников, которая дала 30000 чел…часть из них, около 3000 чел., была расстреляна, а все остальные сосланы в Соловецкий монастырь», – сообщала берлинская газета «Руль». В газете говорилось, что, «начав расстрелы, большевики не прекращают их до последнего времени»834.

Большевики не останавливались ни перед чем. Они раскопали могилу генерала Корнилова, вытащили тело и возили его по улицам Екатеринграда, чтобы показать населению, что Корнилов мертв и тем самым оказать на него психологическое воздействие и усмирить восставший против большевистского правительства народ. От карательных мер большевиков Россия понесла большие жертвы.

В целом в стране за годы гражданской войны подверглось репрессиям свыше 4 млн. казаков.

На совести Ленина еще один страшный грех. После смерти Ильи Николаевича, отца Ленина, более 30 лет семья Ульяновых жила на пенсию, установленную царским правительством. Ленин практически вплоть до октября 1917 года нигде не работал, разъезжая по Европе на средства государства и трудящихся. Но придя к власти, у него повернулся язык дать приказ о расстреле царя, членов его семьи и ближайших родственников. (В 20-й главе это зверство будет описано более подробно.)

Изучая кровавые деяния Ленина, складывается впечатление, что в этом человеке от рождения бушевала сплошная желчь.

С особой жестокостью Ленин расправлялся со своими политическими противниками. Лидер партии эсеров В.М. Чернов в этой связи вспоминал: «Помню, раз до войны, дело было в году, кажется, в 11-ом – в Швейцарии. Толковали мы с ним (Лениным. – А.А.) в ресторанчике за кружкой пива – я ему и говорю: „Владимир Ильич, да приди вы к власти, вы на следующий день меньшевиков вешать станете!“ А он поглядел на меня и говорит: „Первого меньшевика мы повесим после последнего эсера“, – прищурился и засмеялся»835.

Но Ленин «не сдержал» своего слова: первой жертвой стала кадетская партия. К ним он питал особую ненависть.

Объявив кадетов врагами народа, большевики стали физически истреблять их без суда и следствия. А затем, задним числом (28 ноября 1917 г.), был издан подготовленный Лениным декрет СНК «Об аресте вождей гражданской войны против революции»836, объявивший кадетов государственными преступниками, подлежащими суду ревтрибунала. В конце ноября 1917 года кадетская партия была обезглавлена; многих ее членов ЦК арестовали и расстреляли, в их числе – председателя комиссии по подготовке законопроекта о выборах в Учредительное собрание Ф.Ф. Кокошкина и А.И. Шингарева. Тысячи рядовых членов партии беспощадно уничтожались большевиками и анархистами (последние не подозревали, что скоро наступит и их черед).

По поводу этих чудовищных злодеяний газета «Русь» писала: «Невинным жертвам злодеев и благородным борцам за свободу Шингареву и Кокошкину вечная память. Ленину, растлителю России, вечное проклятие»837.

Но что какое-то абстрактное «поповское» проклятие рвущемуся к власти «вождю». Отвечая на письмо жены Горького, М.Ф. Андреевой (кстати, большевички), он утверждает: «Нельзя не арестовывать, для предупреждения заговоров, всей кадетской и околокадетской публики. Она способна, вся, помогать заговорщикам. Преступно не арестовывать ее»838.

Теперь на очереди были эсеры. Однако Ленин понимал, что расправиться с ними не так просто. Авторитет партии социалистов-революционеров в массах был высок. Они представляли в Советах большинство. Многомиллионная масса крестьянства поддерживала эсеров, поскольку их программа отвечала интересам селян. Значительную поддержку имели они со стороны рабочих и интеллигенции России. Декрет о земле, принятый II Всероссийским съездом Советов рабочих и солдатских депутатов, был составлен эсерами. Об их авторитете говорит и такой факт: из 715 депутатов, избранных в Учредительное собрание, более половины составляли эсеры.

И все же Ленин начал борьбу, правда, сначала против правых эсеров, понимая, что иначе у власти ему не удержаться. Первый удар он нанес, распустив Учредительное собрание.

Основные же сражения начались весной и летом 1918 года. Это столкновение было неминуемо, поскольку продразверстка своим острием была направлена против земледельцев. И естественно, эсеры, особенно левые, не могли сидеть сложа руки и смотреть на массовый экономический и физический террор, организованный против крестьян большевистским правительством. Они совершенно обоснованно требовали отмены продразверстки и роспуска комитетов бедноты, занимающихся вместе с продотрядами незаконной экспроприацией.

Ленин не захотел отступать. Эсеры вынуждены были прибегнуть к ответным мерам. В борьбе с большевиками они имели явный перевес. В сущности, к исходу дня 6 июля 1918 года власть большевиков висела на волоске. И кто знает, чем бы закончилось это единоборство, если бы последние в критический для себя момент не прибегли к помощи наемных (платных!) латышских стрелков.

Новая волна большевистского террора против эсеров поднялась в начале 1922 года. В конце февраля официальные органы объявили о предстоящем в Москве процессе над правыми эсерами, которые обвинялись в акциях, совершенных в годы гражданской войны. Предлогом послужили показания бывших членов Боевой организации – Л. Коноплевой и ее мужа Г. Семенова (Васильева), к этому времени уже состоящих в РКП(б). Семенов утверждал, будто правые эсеры еще осенью 1917 года готовили покушение на Ленина, Зиновьева, Троцкого и других вождей большевистской партии839. Начались аресты. Тут же с протестом выступили лидеры меньшевистской партии во главе с их признанным вождем Ю.О. Мартовым. В одном из апрельских номеров «Социалистического Вестника», в передовой статье, озаглавленной «Первое предостережение», говорилось: «Цинизм, с каким через 10 дней после опубликования брошюры предателя в Берлине было состряпано „дело“ против с.-р.-ов в Москве, со всею ясностью поставил перед социалистами и рабочими вопрос о методах расправы большевиков со своими политическими противниками вообще. То, что обычно творилось под спудом, впервые открыто выявилось во всем своем безобразии. Террор на основе гнусного предательства и грязной полицейской провокации – вот против чего поднял свой протестующий голос пролетариат»840.

В защиту эсеров высказался Горький. В письме А.И. Рыкову от 1 июля 1922 года он, в частности, предупреждал: «Если процесс социалистов-революционеров будет закончен убийством, – это будет убийство с заранее обдуманным намерением, гнусное убийство. Я прошу сообщить Л.Д. Троцкому и другим это мое мнение. Надеюсь, оно не удивит Вас, ибо за время революции я тысячекратно указывал Сов(етской) власти на бессмыслие и преступность истребления интеллигенции в нашей безграмотной и бескультурной стране. Ныне я убежден, что если эсеры будут убиты, – это преступление вызовет со стороны социалистической Европы моральную блокаду России»841.

В поддержку социалистов-революционеров выступил и выдающийся французский писатель Анатоль Франс. В письме Горькому он подчеркивал: «Как и Вы, я считаю, что их осуждение тяжело отразится на судьбах Советской Республики. От всего сердца присоединяюсь, дорогой Горький, к призыву Вашему по адресу Советского правительства…»842

Однако Ленина было уже не остановить – он приступил к полному истреблению эсеров и ликвидации их партии. «Я читал в „Социалистическом Вестнике“ поганое письмо Горького…» – пишет он в Берлин Бухарину843. Лидер большевиков внимательно следил за тем, как карательные органы уничтожают «последнего эсера». Даже будучи больным, находясь в Горках, 10 декабря 1922 года он «передает по телефону свое согласие с проектом решения Политбюро ЦК РКП(б) относительно приговора по процессу эсеров в Баку»844.

Эсеров выгоняли с работы, закрывали их издания, в редакциях устраивали погромы 116.

С не меньшей жестокостью Ленин расправлялся и с меньшевиками. Теоретические разногласия начались еще задолго до II съезда РСДРП. (Кстати, термин «меньшевик» выдуман Лениным. Этот ярлык сторонники Мартова с успехом могли бы навесить на Ленина и его единомышленников, когда на II съезде одержали победу над «большевиками» при обсуждении и принятии первого параграфа устава – о членстве в партии.) В последующие годы противоречия все более обострялись. Мартов и его сторонники были против социалистической революции, поскольку считали, что Февральская революция создала для России огромные возможности ускоренного социально-экономического и политического развития. Но Ленин и слушать не хотел никаких доводов. Социалистическая революция была для него единственным средством осуществления истинных намерений – захвата власти. Он не мыслил жизни без власти.

Так или иначе, меньшевики были для Ленина убежденными противниками, и их требовалось убрать с политической арены. Но для решительных действий нужен был предлог. Таким предлогом стала деятельность меньшевиков по созданию Собраний уполномоченных, действующих параллельно с Советами. Главная задача, которую они ставили перед собой, заключалась в том, чтобы заставить большевиков удовлетворить законные требования трудящихся масс, совершивших революцию.

К лету 1918 года успех предпринятых меньшевиками шагов был настолько очевиден и приобрел настолько широкий размах, особенно в рабочей среде, что встал вопрос об организации Всероссийского съезда Собраний уполномоченных. Но до этого дело не дошло. Еще накануне Первой Всероссийской конференции уполномоченных от заводов и фабрик, назначенной на 20 июля, большевики объявили это движение контрреволюционным и повесили на меньшевиков ярлык «враги народа».

Начались повальные аресты. По сути дела, осуществлялся ленинский план разгрома и полной ликвидации меньшевистской партии. В массовом порядке закрывались печатные органы меньшевиков. Против них стали организовываться суды. Начались процессы против лидеров партии – Ю. Мартова, Ф. Дана, А. Мартынова, С. Шварца, Б. Николаевского, Е. Грюнбальда и др. В знак протеста рабочие многих крупных городов выступили с политическими забастовками. В конце 1920 года Ленин подписывает постановление СНК, на основании которого разрешается брать в заложники социал-демократов, отдавших всю свою сознательную жизнь борьбе с самодержавием. Из страны высылают Ю.О. Мартова, а после продолжительной голодовки и под давлением прогрессивной общественности Запада кремлевские власти вынуждены были освободить и остальных. В январе 1922 года Б. Николаевский, Ф. Дан, Л. Дан и Е. Грюнбальд покидают Россию.

С резким осуждением большевистского произвола выступила Европейская социал-демократия. На страницах социалистической печати Германии, Франции, Австрии и других стран подчеркивалось, что действия большевиков усложняют и затрудняют социал-демократическое движение на Западе. Эти выступления сыграли едва ли не решающую роль в смягчении репрессий против меньшевиков. Частично их освободили из тюрем. Но они вынуждены были либо покинуть Россию, либо переселиться в провинцию, чтобы избежать дальнейших преследований.

И все же меньшевики у Ленина были под особым контролем. В этой связи примечателен такой факт. Летом 1921 года из заключения освободили профессора Н.А. Рожкова, арестованного в феврале того же года как члена Петроградского комитета РСДРП меньшевиков. Это решение было принято в связи с заявлением Рожкова о своем выходе из меньшевистской партии. Узнав об этом, Ленин в письме Зиновьеву от 31 января 1922 года обвинил его «в неосновательных поблажках», подчеркнув при этом, что «решено было Рожкова не выпускать на свободу»845. Но и этого ему показалось недостаточно. В тот же день он пишет письмо заместителю председателя ВЧК И.С. Уншлихту, в котором, в частности, подчеркивает: «Дело теперь только в чисто технических мерах, ведущих к тому, чтобы наши суды усилили (и сделали более быстрой) репрессию против меньшевиков»846.

По мере захвата и советизации губерний, а также независимых национальных государств, образованных на территории бывшей Российской империи после Февральской революции, большевики, расправлялись со всеми политическими партиями. В общей сложности было ликвидировано около 100 различных партий, движений и союзов. Жертвами стали: кадеты, эсеры, меньшевики, октябристы, бундовцы, прогрессисты, анархисты, трудовики, дашнаки, мусаватисты, крестьянский союз, «Партия демократических реформ», «Партия правового порядка», «Либерально-монархическая партия», «Союз русского народа», «Торгово-промышленная партия» и многие другие.

Репрессивные меры против инакомыслящих советское правительство применяло с первых же дней переворота. До начала 1922 года этим занималась Всероссийская Чрезвычайная Комиссия (ВЧК). Непосредственное участие в разработке многих документов, определяющих ее деятельность, принял Ленин. Об этом говорит даже такой факт: «Только в сборник „В.И. Ленин и ВЧК“, выпущенный вторым изданием в 1987 году, вошло 680 документов (!), написанных Владимиром Ильичём или принятых при его участии»847.

6 февраля 1922 года ВЧК была упразднена, но фактически продолжала свою деятельность, вплоть до лета, под предлогом сдачи дел в ревтрибуналы и народные суды. Но, как говорят, свято место пусто не бывает. Взамен чрезвычайной комиссии было образовано Государственное политическое управление (ГПУ), взявшее на себя те же карательные функции.

Следует отметить, что в большевистских изданиях стали публиковать статьи и отдельные работы, в которых делалась безуспешная попытка оправдать массовый террор карательных органов против народа России. Так, М. Лацис (Судрабс), бывший одним из активных участников октябрьского переворота и руководителем аппарата ВЧК, пишет в своей книге: «В Петрограде было расстреляно до 500 человек в ответ на выстрелы в тов. Ленина и Урицкого»848. Из этого следует, что до 30 августа 1918 года большевики якобы не осуществляли массовый террор. Но это заведомая ложь.

Еще в 1906 году в работе «Победа кадетов и задачи рабочей партии» Ленин, пытаясь «научно» обосновать необходимость применения большевиками террора, пишет: «Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть»849. А ближайший соратник Ленина – Троцкий в свою очередь дал четкое определение понятию «Красный террор», который в его понимании «есть орудие, применяемое против обреченного на гибель класса, который не хочет погибать»850 (мы еще увидим, против какого «класса» его направляли). Другой большевистский теоретик, Бухарин, определяя задачу российского пролетариата в переходный период, заявлял: «Между коммунизмом и капитализмом лежит целый исторический период. На это время еще сохранится государственная власть в виде пролетарской диктатуры. Пролетариат является здесь господствующим классом, который, прежде чем распустить себя, как класс, должен раздавить всех своих врагов, перевоспитать буржуазию, переделать мир по своему образцу и подобию»851.

До чего же абсурдно и реакционно высказывание Бухарина. Ленин и его единомышленники десятилетиями осуждали меньшинство российского государства – помещиков и капиталистов, составляющих господствующий класс, а тут на их смену приходит новый господствующий класс – пролетариат, находящийся в меньшинстве среди всей массы населения, и пытается навязать «свою» волю и порядки большинству народа России. Не трудно заметить, что, прикрываясь именем пролетариата, большевистское правительство приступило к реализации своего плана порабощения всего народа России. Вот весь смысл пропагандистской демагогии Бухарина.

Но вернемся к Лацису. Руководствуясь теоретическими положениями большевистских вождей, он разрабатывает методику следствия и допроса арестованных: «Мы не ведем войны против отдельных лиц, – уверял он. – Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить – к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом – смысл и сущность красного террора»852. Думается, что этот инструктаж большевистского палача-комиссара не нуждается в комментариях. Зато следует прояснить его заявление о том, что заседание Учредительного собрания «было закрыто покойным тов. Урицким на основании декрета ВЦИК о роспуске Учредительного собрания»853. О том, как разогнали Учредительное собрание, будет подробно сказано в 12-й главе. Здесь же только вспомним надпись на ленте одного из венков, возложенных от делегации питерских рабочих на могилы расстрелянных в день открытия Учредительного собрания: «Жертвам произвола самодержцев из Смольного»854.

Свое отношение к этой террористической акции выразил М.Горький в газете «Новая жизнь»: «5-го января 1918г. безоружная петербургская демократия – рабочие, служащие – мирно манифестировали в честь Учредительного собрания – политического органа, который бы дал всей демократии русской свободно выразить свою волю. В борьбе за эту идею погибали в тюрьмах, в ссылке и на каторге, на виселицах и под пулеметами солдат тысячи интеллигентов, десятки тысяч рабочих и крестьян. На жертвенник этой священной идеи пролиты реки крови – и вот народные комиссары приказали расстрелять демократию, которая манифестировала в честь этой идеи. Напомню, что многие из народных комиссаров сами же на протяжении всей политической деятельности своей внушали рабочим массам необходимость борьбы за созыв Учредительного собрания. „Правда“ лжет, когда пишет, что манифестация 5 января была организована буржуями, банкирами и т.д. и что к Таврическому дворцу шли именно „буржуи“ и „калединцы“. „Правда“ лжет: она прекрасно знает, что „буржуям“ нечего радоваться по поводу открытия Учредительного собрания, им нечего делать в среде 246 социалистов одной партии и 140 большевиков.

«Правда» знает, что в манифестации принимали участие рабочие Обуховского, Патронного и других заводов, что под красным знаменем российской социал-демократической партии к Таврическому дворцу шли рабочие Василеостровского, Выборгского и других районов. Я спрашиваю «народных» комиссаров, среди которых должны быть порядочные и разумные люди: понимают ли они, что, надевая петлю на свои шеи, они неизбежно удавят всю русскую демократию, погубят все завоевания революции?

Понимают ли они это? Или они думают так: или мы – власть, или – пускай всё и все погибнут?»855.

Как видим, массовый террор был абсолютно не связан с выстрелами в Ленина и Урицкого, а явился планомерным воплощением в жизнь составной части большевистской идеологии (кстати, как известно, первый подобный опыт большевики поставили еще в июле 1917 года в Петрограде).

Уже в первые дни советской власти демократическая общественность стала протестовать против действий большевиков. Так, 4 ноября на заседании ВЦИК выступил левый эсер П. Прошьян: «Только что принятая большинством ЦИК резолюция о печати представляет собой яркое и определенное выражение системы политического террора и разжигания гражданской войны. Фракция с.-р., оставаясь в составе ЦИК как правомочного органа революционной демократии, для того, чтобы защитить интересы рабочих и крестьян, которых она представляет, не желает ни в какой мере нести ответственность за гибельную для революции систему террора…»856 На этом же заседании представитель фракции левых эсеров огласил следующее заявление: «Председателю Центр. Исп. Ком. 2-го Съезда С. Р. и С. Д. Фракция левых с.-р. предлагает ЦИК обратиться к Председателю Совета Народных Комиссаров Ульянову-Ленину со следующим спешным запросом: на 2-м Съезде С. Р. и С. Депутатов было установлено, что ЦИК является верховным органом, перед которым в полной мере ответственно правительство. Между тем за последние дни опубликован ряд декретов (от имени правит.), без всякого обсуждения и санкций ЦИК. В таком же порядке проведены правительством действия, фактически отменявшие начало гражданских свобод. Мы предлагаем сделать запрос Председателю Совета Народных Комиссаров: 1. На каком основании проекты декретов и иных актов не представляются на рассмотрение ЦИК. 2. Намерено ли правительство отказаться от произвольно недопустимого порядка – декретирования законов»857.

Во время выступления Ленина, когда тот пытался оправдать свои действия, член ЦИК Мирский предложил дальнейшее заседание вести при закрытых дверях. «У нас нет и не может быть тайн от народа, – заявил Прошьян. – Наши избиратели должны знать, что делают избранные ими представители»858. Предложение Мирского было отвергнуто.

Такая обстановка в ЦИК Ильича не устраивала. Он незамедлительно берется за наведение «порядка», чтобы превратить его в послушный орган. Уже 8 ноября Каменев, разумеется, не без давления со стороны Ленина, слагает с себя обязанности председателя. В этот же день девятнадцатью голосами против четырнадцати Ленин протаскивает в председатели Свердлова859. Именно протаскивает, если учесть, что на заседании в нем присутствовало менее трети от общего числа членов ЦИК.

Остановить большевистский террор было уже невозможно: его гигантский маховик был приведен, в движение выстрелом «Авроры». По явно заниженным цифрам, приведенным Лацисом, в 1918 году и за 7 месяцев 1919 года было расстреляно 8389 человек860, из них: Петроградской ЧК – 1206; Московской – 234; Киевской – 825; ВЧК 781 человек861, в концлагерях содержится 9496 человек, в тюрьмах – 34334; в заложниках числятся 13111 человек; арестовано за указанный период всего 86 893 человека862.

Таким образом, покушение на Ленина стало формальным предлогом для усиления террора. Первым шагом явилось Постановление СНК от 5 сентября 1918 года, в котором подчеркивалось: «Заслушав доклад председателя ЧК по борьбе с контрреволюцией о деятельности этой комиссии, ЧК находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; что для усиления деятельности ВЧК и внесения в нее большой планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей; что необходимо обезопасить Советскую республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях; подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежникам; что необходимо публиковать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры»863.

Вооружившись этим директивным документом, чекисты развернулись вовсю. Так, по свидетельству жителя Екатеринограда, в городской тюрьме с августа 1920 года по февраль 1921 года было расстреляно около 3000 человек864. За 11 месяцев в Одесской чрезвычайке уничтожили «от 15 до 25 тысяч человек. В газетах опубликованы имена почти семи тысяч расстрелянных с февраля 1920 г. по январь 1921 г. В Одессе находятся еще 80 тысяч в местах заключения»865. В сентябре 1920 года в Смоленске жестоко подавляют восстание военного гарнизона, в ходе которого было расстреляно примерно 1200 солдат866. В «Севастопольских Известиях» печатают список первых жертв террора; казнено 1634 человека, в том числе 78 женщин». Сообщается, что «Нахимовский проспект увешан трупами офицеров, солдат и гражданских лиц, арестованных на улице и тут же, наспех, казненных без суда»867. В Севастополе и Балаклаве, по словам свидетелей, ЧК расстреляли до 29 тысяч человек868. В целом в Крыму было расстреляно 50 тысяч человек869.

Очевидец зверств большевиков в Крыму Анастасия Павловна Майкова рассказывала автору этих строк, что старые генуэзские колодцы были заполнены расстрелянными солдатами и офицерами. Она говорила, что жертвами большевистского террора стали и многие рабочие.

Заметим, что в этот период председателем Ревкома Крыма Лениным был назначен венгерский государственный преступник и палач Бела Кун. Между тем его именем в Москве названа площадь.

О чудовищных злодеяниях большевиков в Крыму достаточно широко известно. И тем не менее свидетельство хозяйки «конспиративной» квартиры М.В. Фофановой, которую Ленин знал «как честнейшую большевичку», на мой взгляд, представляет особый интерес.

Войска генерала П.Н. Врангеля в середине ноября 1920 года оставили Крым. Они не выдержали натиск миллионной армии Южного фронта, состоящей из «интернационалистов» (а в сущности, наемных убийц из числа военнопленных – немцев, австро-венгров, уголовников и безграмотных людей, латышских стрелков, а также голодных китайских волонтеров).

После оставления Крыма Врангелем М.В. Фофанова была введена в состав тройки ВЦИК для изучения положения дел на полуострове. В отличие от своих коллег по тройке, Фофанова много времени уделяла беседам с населением, рядовыми красноармейцами и меньше всего обращала внимание на сомнительные рассказы новоявленных властей, комиссаров, сотрудников ЧК, комендантов городов и воинских гарнизонов. В итоге ею было установлено, что массовые расстрелы и убийства солдат и офицеров Белой Армии и среди гражданского населения начались незамедлительно после захвата войсками Южного фронта Крыма. По глубокому убеждению Маргариты Васильевны, массовые расстрелы и казни были организованы председателем Реввоенсовета Республики Л. Троцким, командованием (М. Фрунзе) и членами реввоенсовета (Бела Кун, С. Гусев) Южного фронта, а также большевистскими комиссарами Р.Землячкой, Г.Фельдманом и другими палачами. Известное участие в этом, с позволения сказать, мероприятии приняли Д.Ульянов (брат Ленина) и местные партийные и советские руководители Крыма. Как рассказывала мне Фофанова, большевики особенно свирепствовали в Керчи, Севастополе, Симферополе, Карасу-базаре (ныне Белогорск), Феодосии, Гурзуфе, Евпатории, Судаке, Алупке. Во время очередной нашей встречи Фофанова показала мне пожелтевший за годы номер керченских «Известий», где была опубликована статья венгерского государственного и уголовного преступника Белы Куна. В ней матерый палач писал: «Троцкий сказал, что он не приедет в Крым до тех пор, пока хоть один контрреволюционер останется в Крыму». Заявление Троцкого было правильно понято местными партийными органами и руководителями военного командования Южного фронта. Как свидетельствовала М.В. Фофанова, большевики расстреливали раненых, больных солдат и офицеров Белой Армии прямо в лазаретах, госпиталях и санаториях. Расстреливали и «содействующих» «контрреволюциронерам» – врачей, медсестер и санитаров. Расстреливали стариков, женщин и даже грудных детей. Тюрьмы городов были забиты заложниками. На улицах валялись трупы расстрелянных, среди которых были и дети. Об этих чудовищных злодеяниях, как ни странно, широко оповещали местные большевистские издания (например, «Известия» временного Севастопольского Ревкома, Керченские «Известия» и другие).

В ходе расследования Фофанова установила: в Керчи пленных солдат и офицеров большевики на баржах вывозили в открытое море и топили. По ее мнению, жертвы большевистского террора в Крыму исчислялись десятками тысяч.

– Все это нужно было тщательно, на профессиональном уровне, расследовать. Но указаний не последовало, – говорила Маргарита Васильевна. В июле 1921 года, завершив «ревизию», Фофанова написала письмо Ленину. Она обстоятельно информировала главу партии и государства о терроре, злоупотреблениях и массовых насилиях местных властей против населения, солдат и офицеров армии Врангеля, оставшихся в Крыму.

Как же отреагировал Ленин на это письмо? Он немедленно отозвал Фофанову из Крыма. «Пожалел» ее. Затем написал два письма: одно секретарю ЦК РКП(б) В.М. Молотову, а второе – заместителю народного комиссара земледелия В.В. Осинскому. Первого Ленин предупреждал: «т. Молотов! И я, и Надежда Константиновна знаем Фофанову как честнейшую большевичку еще с лета 1917 года. Надо обратить сугубое внимание. Черкните мне два слова. Ленин»870.

В тот же день (24 июля) он направил письмо Осинскому (приложив письмо Фофановой из Крыма) следующего содержания: «т. Осинскому (с просьбой по прочтении передать и т. Теодоровичу). Автор – тов. Фофанова, была членом коллегии НКзем. На этот пост я не предлагаю. Это – партийный товарищ, архииспытанный еще до октября 1917. Агроном. По-моему, использовать безусловно необходимо: вызовите, поговорите, обдумайте. Либо на местную работу. Либо на инспекторскую. Агрономов из партийных товарищей так мало, а среда эта (агрономы) такая „чужая“, что надо обеими руками ухватить партийного человека для надзора за этой средой, проверки ее, привлечения этой среды к нам. Черкните, когда решите, как делаете. Ленин.

P.S. Верните письмо Фофановой»871 (выделено мной. – А.А.).

Судя по тому, что по поводу письма Фофановой Ленин никому больше не писал, не телеграфировал и ни с кем по телефону не разговаривал (например, с председателем крымского совдепа, командующим Южного фронта, ВЧК), никому взбучку не давал за преступления в Крыму, то, о чем писала Фофанова, его ничуть не волновало и не беспокоило: ведь массовые расстрелы в Крыму, равно как и в других регионах России, проводились по его указанию. Что же касается его писем Молотову и Осинскому, то это легко объяснимо: Ленин был в неоплатном долгу перед Фофановой за то, что она, рискуя арестом, прятала его у себя в квартире, поэтому намеревался трудоустроить ее. Ленин также понял, что из Фофановой террористка не получилась, поэтому он решил использовать ее в качестве стукачки и «для надзора» за «чужой»… средой». Но Ленин и здесь ошибся: Фофанова не стала ни доносчиком (как Л.А. Фотиева – секретарь Ленина), ни надзирательницей.

М.В. Фофанова ушла из жизни с болью в душе за свою причастность к партии, на которой изначально стояло родимое кровавое пятно терроризма и мизантропии.

Не было губернии, уезда, села, где бы не оставили кровавый след большевистские палачи. В Епифановском уезде Тульской губернии в 1919 году было расстреляно 150 человек, в Медынском уезде Калужской губернии – 350, в Понском уезде Рязанской губернии – 300, в Касимовском уезде той же губернии – 150, в Тверской губернии – 200, в Смоленской губернии – 600 человек872. Во время подавления Колыванского восстания в 1920 году в Томской губернии было расстреляно свыше 5000 человек873. Массовые расстрелы проводились в Москве, Ярославле, Казани, Саратове, Курске и других городах. За три месяца 1921 года было подавлено 114 восстаний, расстреляно 4300 человек, из них в Москве – 347874.

В августе 1920 года в 40 волостях Тамбовской губернии стихийно вспыхнуло крестьянское восстание. Крестьяне выступили против продовольственной диктатуры советского правительства, против грабежей и насилий, которые учиняли продотряды против честных тружеников села.

Разрозненные группы восставших крестьян стали объединяться под командованием наиболее способных и авторитетных командиров. В каждой волости были выдвинуты свои лидеры. В основном это были выходцы из простых крестьян, которые вместе со всей массой сельских тружеников губернии выступили против произвола советской власти. Это Иван Ишин, Мария Косова, Иван Матюхин, Василий Семянский, Василий Никитин-Королев (Карась) и другие. Во главе повстанцев встал А.С.Антонов, восемь лет проведший в царских застенках и ссылке.

Советская историография отмечает, что «банда антоновцев» якобы состояла в основном из кулаков и зажиточных крестьян. Это в корне не соответствует действительности. Зимой 1921 года крестьянское воинство состояло из двух регулярных армий, в состав которых входило более 20 полков и несколько отдельных бригад. Неужто в Тамбовской губернии насчитывались десятки тысяч кулаков и зажиточных крестьян? Абсурд!

Восстание ширилось с каждым днем, распространяясь на новые уезды и волости соседних губерний. Антоновская армия опиралась на поддержку рабочих и крестьян в Борисоглебском, Тамбовском, Кирсановском, Моршанском, Козловском и других уездах. В районах губерний, находившихся под контролем восставших, создавались новые органы самоуправления – отделения «Губернского Союза трудового крестьянства».

В конце декабря 1920 года делегатами волостей была принята единая программа Союза. Вот наиболее характерные пункты программы: 1. Политическое равенство всех граждан, не разделяя их на классы. 2. Прекращение гражданской войны и установление мирной жизни. 3. Всемерное содействие установлению прочного мира со всеми иностранными державами.

Тамбовское восстание грозило перерасти в массовое вооруженное выступление крестьян всей Центральной России. Зима 1921 года подходила к концу, однако в борьбе с многотысячной армией восставших крестьян большевистская власть терпела полное военное поражение и политическое фиаско. Более года регулярные части Красной Армии не могли справиться с восставшими, хотя против них были брошены конница, бронепоезда, аэропланы. Ленин был в ярости от неудач Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Он прекрасно понимал, что поражение в борьбе с Антоновым смерти подобно, поэтому требовал от руководителей военного командования принятия чрезвычайных и решительных мер против восставших крестьян.

Вот одна из телеграмм, отправленная Лениным Склянскому: «Надо ежедневно в хвост и в гриву гнать (и бить и драть) Главкома 117 и Фрунзе, чтобы добили и поймали Антонова и Махно»875. После подавления Кронштадтского восстания, по решению Политбюро от 27 апреля 1921 года командующим войсками Тамбовского военного округа назначается М. Тухачевский. На него была возложена задача по подавлению восстания. Но и с его опытом справиться с истинно народной армией Антонова было не просто.

В целях психологического воздействия на крестьян, выступивших против большевистского террора и насилия, комиссия ВЦИК распространила среди населения Тамбовской губернии приказ № 171 от 11 июня 1921 года:

«…Банда Антонова решительными действиями наших войск разбита, рассеяна и вылавливается поодиночке. Дабы окончательно искоренить все эсеро-бандитские корни и в дополнение к ранее отданным распоряжениям, полномочная комиссия ВЦИК приказывает: 1. Граждан, отказывающихся называть свое имя, расстреливать на месте, без суда. 2. Объявить приговор об изъятии заложников и расстреливать таковых, в случае несдачи оружия. 3. В случае нахождения спрятанного оружия, расстреливать на месте без суда старшего работника в семье. 4. Семья, в которой укрылся бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество конфискуется, а старший работник в семье расстреливается, без суда. 5. Семьи, укрывающие членов семей или имущество бандитов – старшего работника таких семей расстреливать на месте, без суда. 6. В случае бегства семьи бандита, имущество его распределять между верными Советской власти крестьянами, а оставленные дома сжигать или разбирать.

Настоящий приказ проводить в жизнь сурово и беспощадно.

Председатель полномочной комиссии ВЦИК Антонов-Овсеенко Командующий войсками Тухачевский Председатель губисполкома Лавров Секретарь Васильев

Приказ прочитать на сельских сходках»876.

Однако, чувствуя, что никакими репрессиями восставших крестьян не запугать, Тухачевский прибегает к варварскому методу, содержание которого приведено ниже:

«Приказ Командующего войсками Тамбовской губернии № 0116 оперативно-секретный 12 июня 1921г.

Остатки разбитых банд и отдельные бандиты, сбежавшие из деревень, где восстановлена Советская власть, собираются в лесах и оттуда производят набеги на мирных жителей.

Для немедленной очистки лесов ПРИКАЗЫВАЮ: 1. Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми газами, точно рассчитать, чтобы облако удушливых газов распространилось по всему лесу, уничтожая все, что в нем пряталось. 2. Инспектору артиллерии немедленно подать на места потребное количество баллонов с ядовитыми газами и нужных специалистов. 3. Начальнику боевых участков настойчиво и энергично выполнить настоящий приказ.

4. О принятых мерах донести.

Командующий войсками Тухачевский

Начальник штаба войск Генштаба Какурин»877

Только такими бесчеловечными методами правительству удавалось подавить народные восстания. Летом 1921 года Ленин в телеграмме Склянскому спрашивает: «Как дела у Тухачевского? Все еще не поймали Антонова? Нажимаете ли Вы? Когда доклад в Политбюро?»878. Лишь в 1922 году восстание было окончательно подавлено. Скольких расстреляли? Неизвестно. Многих арестовали и поместили в концентрационные лагеря за пределами губернии. В одном лишь концентрационном лагере под Москвой (в Кожухове) в 1921-1922 годах содержалось 313 тамбовских заложника, в их числе дети от 1 месяца до 16 лет879. Только 5 сентября в Тамбовской губернии было сожжено 5 сел и расстреляно более 250 крестьян880. По сообщению газеты «Руль», в одной из деревень свыше 300 мужчин, женщин и детей собрались в бане, подожгли ее и погибли в огне881.

Жестокие действия правительственных органов не оставались незамеченными общественными организациями. Председатель Московского Красного Креста Вера Фигнер 6 сентября 1921 года направила письмо в Ревтрибунал Республики, в котором выражала тревогу и беспокойство по поводу массы заложников из Тамбовской губернии, высланных «тройкой» из числа карательных войск. В Ново-Песковском, Семеновском и Кожуховском лагерях Московской губернии содержались 598 голодных, больных и раздетых женщин, стариков и детей, в том числе не достигших одного года. Красный Крест настоятельно ходатайствовал перед советским правительством возвратить всех заложников в свои деревни882. К сожалению, отсутствие источников не позволяет сказать, как отреагировало правительство на ходатайство Красного Креста. Но сохранилось множество свидетельств о массовых грабежах большевиков.

О том, как большевики грабили крестьян, узнаем из письма простой русской крестьянки, отправленного в Петроград Г.Е.Зиновьеву 1 ноября 1920 года:

«…У нас Красная Армия, нельзя лучше назвать, как опричники Иоанна Грозного, а Правительство поступает в точности, как Иоанн Грозный. Советую всем привязать седло, собачью голову и метелку. Теперь у нас идет настоящая грабиловка. Например: масло, яйца, хлеб, картошку. Весной дали 2 пуда, осенью взяли четыре. Вот как крестьянская власть помогает крестьянам. Теперь пойдет разверстка мяса, веди им коров. Если это так будет продолжаться, то мы, крестьяне, все как один, мужчины и женщины, пойдем против тех элементов, которые грабят нас, садят в тюрьму, морят с голоду.

Газета «Деревенская Коммуна» 17 октября пишет, что Врангель ведет с собой жандармов-урядников, виселицу, тюрьму, расстрел. Ведут нас в кабалу и будут драть мужика, как Сидорову козу. Нет, этого не будет честному трудящему крестьянину и рабочему, это все страшно коммунистам, которые делают и делали вред народу, в особенности тем, которые в настоящее время грабят крестьян. Не думайте, что это так останется, это все отомстится Правительству. Я, бедная, хожу полуголодная и готова пойти с топором на эту проклятую власть. Теперь у нас настоящая кабала. Находимся под прессом и под игом большевиков. Они хуже поступают, чем прежние полицейские и жандармы. Советская власть выучила четыре слова: конфисковать, реквизировать, арестовать, расстрелять. Сколько невинных людей в советских тюрьмах с голоду сдохли и сейчас сдыхают. Почему Вы чужим державам про свои проделки не пишите? Вот так крестьянское правительство обращается со всеми честными людьми. Это правительство не крестьянское, хамское. Разбойничья банда.

Мы не имеем лишней коровы, ни свиньи, ни овцы, ни мяса. Одним словом, не жизнь, а гибель. Все устроили. Теперь осталось выпустить такого рода декрет, чтоб была живая могила для всего народа. Зачем так мучить людей, высасывать последнюю кровь. Помните навсегда, будет этому грабежу конец и будет на крестьянской улице праздник. Написала бедная крестьянка, у меня нет ни коровы, ни овцы, даже кошки, не думайте, что я буржуйка.

31-го октября в Петергофе, на съезде высказали, что когда пойдут клеймить коров, то надо идти с милицией и осмотреть все крестьянские помещения, нет ли мяса. Это значит, надо ограбить. Крестьянин расти и работай, а мясо не ешь, но коммунист сидит, перо в руках держит, он вправе мясо жрать…»883

Изложенные выше факты гибели и страданий миллионов невинных людей, несомненно, на совести Ленина. И в этой связи вспоминаю один интересный исторический эпизод. У умирающего видного афинского государственного деятеля, полководца и философа Перикла (490-420 гг. до н.э.) сидят друзья и родственники, вспоминают благородные дела и подвиги, совершенные им за годы жизни. Перикл неожиданно поднял голову и сказал: «Вы хвалите меня за то, что совершили и многие другие. А о самом замечательном из того, что я сделал, не говорите ни слова. Ведь за все годы моего правления по моему приказу не был казнен ни один афинский гражданин».

Сдается мне, что о жизни и деятельности Перикла Ленин ничего не читал. А вот книга французского историка Ж. Мишле «Террор» была для него настольной.

Однако, несмотря на массовые терракты советского правительства против народов России, в стране с нарастающей силой повсеместно развертывалась вооруженная борьба народа против большевистской диктатуры. К началу весны 1921 года пламенем повстанческого движения были охвачены многие губернии: на территории России действовало более 130 повстанческих отрядов. Наиболее крупные восстания отмечены на Украине, в Западной Сибири, Тамбовской губернии и особенно в Кронштадте.

Недовольные трехлетним коммунистическим правлением, в начале марта 1921 года восстали моряки Кронштадта. В авангарде восставших – моряки линейных кораблей «Республика», «Севастополь» и «Петропавловск». Кронштадтцы отправляют своих представителей в Петроград, где рабочие еще с конца января начали бунтовать и бастовать в знак протеста против правительственного декрета от 22 января 1921 года, сокращающего хлебный паек еще на одну треть.

Однако, прибыв в Петроград, они были арестованы. Эти действия правительства толкнули кронштадтцев на решительные шаги: они немедля создают Временный Революционный Комитет (ВРК). Его председателем был избран старший писарь «Петропавловска» Степан Петриченко. Свое отношение к антидемократическим шагам правительства ВРК выразил в резолюции, принятой 3 марта:

«Всем крестьянам, рабочим, морякам и красноармейцам! Товарищи и граждане! К населению Петрограда!

В Кронштадте 2 марта 1921 г. на основании воли широких рабочих масс моряков и красноармейцев власть в городе и крепости от коммунистов перешла без единого выстрела, в руки Временного Революционного Комитета. Широкие массы трудящихся поставили себе целью общими дружными усилиями вывести Республику из того состояния разрухи, с которой не могла справиться коммунистическая партия. В городе создан образцовый порядок. Советские учреждения продолжают работать. Предстоит провести выборы в Совет на основании тайных выборов. Временный Революционный Комитет имеет пребывание на линейном корабле «Петропавловск». Товарищи и граждане! Призываем вас последовать нашему примеру! В единении – сила!

Мы знаем, что питерские рабочие измучены голодом и холодом. Вывести страну из разрухи сможете только вы совместно с моряками и красноармейцами. Коммунистическая партия осталась глухой к вашим справедливым требованиям, идущим из глубины души.

Временный Революционный Комитет убежден, что вы, товарищи, вы, рабочие и крестьяне, моряки и красноармейцы, поддержите Кронштадт.

Рабочие, моряки и красноармейцы, установите между собою прочную, непрерывную связь. Берите из своей среды верных и преданных общему делу делегатов, снабдите их полномочными мандатами на проведение немедленно в жизнь требований трудящихся.

Не поддавайтесь нелепым слухам, что будто в Кронштадте власть в руках генералов и белых. Это неправда. Наша власть выполняет волю всего трудового народа.

Немедленно свяжитесь с Кронштадтом.

В Кронштадте вся служба связи в руках ВРК.

Товарищи рабочие, моряки и красноармейцы, ваша судьба в ваших руках. Наступил момент, когда вы призваны к тому, чтобы вывести страну из создавшейся разрухи и осуществить на деле завоеванные с такими жертвами права на свободную жизнь.

Вы, товарищи, давно уже ждали новой жизни, ждали безнадежно. Коммунистическая партия не дала ее вам. Так создавайте же ее сами.

ВРК г. Кронштадта призывает вас, товарищи рабочие, красноармейцы и моряки, оказать ему поддержку.

Председатель ВРК Петриченко Секретарь Тукин Кронштадт, 3 марта 1921 г. Линкор «Петропавловск»884.

Кронштадтское восстание начала 1921 года кровавой страницей вошло в историю нашей страны. В нем как в зеркале отразилось отношение рабочих, крестьян, матросов и солдат к большевистскому правительству. Коммунистические идеологи преподносили его как акцию эсеров, меньшевиков, анархистов и белогвардейцев, которые, якобы воспользовавшись ослаблением большевистской организации в Кронштадте, развернули среди «серых в политическом отношении матросов бешеную агитацию против продразверстки». На восставших кронштадтцев навесили стандартный ярлык «мятежников». Авторами этой оценки были Ленин и Троцкий, подписавшие 2 марта 1921 года соответствующий приказ.

Между тем причины и социальные корни этого исторического восстания вскрыты авторами статей, опубликованных в кронштадтских «Известиях» в марте 1921 года. Так, 8 марта газета писала: «Гнуснее и преступнее всего созданная коммунистами нравственная кабала: они наложили руки и на внутренний мир трудящихся, принуждая их думать только по-своему, прикрепив рабочих к станкам, создав новое рабство. Сама жизнь под властью диктатуры коммунистов стала страшнее смерти. Здесь поднято знамя восстания для освобождения от трехлетнего насилия и гнета, владычества коммунистов, затмившее трехсотлетнее иго монархизма».

Обстоятельный анализ коммунистической диктатуры был дан в передовой статье тех же «Известий» 15 марта:

«Власть Советам, а не партиям! Кронштадт идет под лозунгом – „Вся власть Советам, а не партиям“. На горьком опыте трехлетнего властвования коммунистов мы убедились, к чему приводит партийная диктатура. Немедленно на сцену выползает ряд партийных генералов, уверенных в своей непогрешимости и не брезгующих никакими средствами для проведения в жизнь своей программы, как бы она ни расходилась с интересами трудовых масс. За этими генералами неизбежно тащится свора примыкающих прихвостней, не имеющих ничего общего не только с народом, но и с самой партией. Создается класс паразитов, живущих за счет масс, озабоченный собственным благополучием, или тех, кто обеспечивает ему обеспеченную жизнь. И какая бы партия ни стояла у власти, она не избежит роли диктатора, так как, какой бы крайне социалистической она ни явилась, у них будут программные и тактические пункты, выработанные не жизнью, а созданные в стенах кабинетов.

Трудовая же масса постоянно находится в котле жизни и, естественно, опережает всякие кабинетные настроения кабинетных мудрецов. Поэтому ни одна партия не имеет ни юридического, ни морального, никакого иного права управлять народом. Правда, наблюдая и изучая жизнь трудящихся масс, можно определить, какой строй дает полную свободу им. Добравшись же до него, становится необходимым партии оставить роль руководителя и «поучителя» и передать в руки самого трудового народа управление страною.

Тут и начинается цепляние за власть во что бы то ни стало, как это произошло с коммунистами.

Дело идет еще хуже, когда у власти стоит не одна, а несколько партий. Тогда в межпартийной своре за преобладание у руля правления некогда думать и заботиться о трудящихся.

А тем временем, как поганые грибы, вырастает роль бюрократов с девизом: «Все для себя, ничего для народа».

Но и трудящийся, как бы его ни старались приучить к терпению, как бы ни зажимали ему рот, не отдает себя в распоряжение диктатора-партии, а стряхнув поработителей, сам возьмется за власть в лице свободно избранных Советов.

Труженики сами по себе – уже социалисты, и никакие партии не дадут им того Царства Социализма, которое рабочие и крестьяне заслужили своим мученическим долготерпением и страданиями и которого они добьются упорной неустанной борьбой за освобождение от всякого гнета.

Вот почему на знамени Кронштадта написан лозунг «Власть Советам, а не партиям!»885.

Тем временем большевистское правительство стало подтягивать к Кронштадту воинские формирования. Однако в ходе организации карательных сил оно натолкнулось на серьезные трудности. Дело в том, что ряд воинских частей открыто отказывались выступить против восставшего Кронштадта. Так, например, в числе отказавшихся было несколько полков 27-й Омской дивизии. Против «мятежников» отказались выступить и другие армейские подразделения. Однако путем обмана, подкупа и угроз большевистским лидерам удалось все же сколотить большие силы и двинуть их на подавление восставшего Кронштадта.

Следует сказать, что в период кронштадтских событий Тухачевский приказал обстрелять химическими снарядами линкоры-дредноуты «Петропавловск» и «Севастополь». Однако этот приказ по неизвестной причине артиллеристами не был выполнен886.

Советское правительство утопило кронштадтское восстание в крови. С помощью наемных убийц-«интернационалистов» (латышей, китайцев, башкир, венгров и др.) были уничтожены 11 тысяч восставших и сочувствовавших им. Понесли потери и каратели. Газета «Последние новости» сообщала, что войска Петроградского гарнизона с 28 февраля по 6 марта потеряли погибшими 2500 человек. Бежавшие из Кронштадта в Финляндию матросы говорили, что расстрелы совершались прямо на льду перед крепостью. Только в городе Ораниенбауме было расстреляно 1400 человек887. 18 марта Кронштадт пал. Двумстам особо отличившимся 118 в подавлении восстания были вручены ордена Красного Знамени.

Думается, наступит время, когда прозревшие россияне узнают правду о событиях в Кронштадте зимой 1921 года и воздвигнут памятник тем, кто дерзнул открыто выступить против большевистской диктатуры, ставшей для народа страшнее смерти.

Так большевистская партия огнем и мечом расправлялась со всеми, кто проявлял хоть малейшее недовольство ее политикой.

Вскоре после подавления кронштадтского восстания Сталин, говоря о роли и значении коммунистической партии, откровенно писал:

«Компартия… своего рода орден меченосцев внутри государства Советского, направляющий органы последнего и одухотворяющий их деятельность»888.

Иными словами, вооруженная банда грабителей, террористов и убийц. Не менее любопытную информацию дает Сталин в статье «Партия до и после взятия власти». Он, ссылаясь на Ленина 119, утверждает, что в целях «пробуждения революции во всех странах… наша партия из силы национальной превратилась с октября 1917 года в силу международную, в партию переворота в международном мacшmaбe»889 (выделено мной. – А.А.).

Большевистские карательные отряды занимались и грабежами крестьян. Вот один эпизод, отраженный в газете «Руль»: «Последнее время усилилась реквизиция одежды. Обычно в село посылается карательный отряд раздетых красноармейцев, которые тут же раздевают крестьян и одеваются сами. Во главе отрядов стоят „тройки“, в которые входят комендант отряда, представитель чрезвычайки и палач, расстреливавший непокорных. Так, в Балтском уезде оперирует карательный отряд под командой Стрижака. При нем чекист Шниде и палач Ткаченко. Этот отряд уничтожил при подавлении восстания 6 сел… В этих деревнях расстреляно много женщин и детей»890.

Страна покрывалась сетью концлагерей. Только в Орловской губернии в 20-х годах насчитывалось 5 концлагерей. Через них прошли сотни российских граждан. В одном лишь лагере № 1 за 4 месяца 1919 года побывало 32683 человека. Число концлагерей непрерывно росло. (Кстати, в этих же лагерях по-приказу Сталина были расстреляны многие члены Коминтерна.) Если в ноябре 1919 года их было всего 21, то в ноябре 1920-го – уже 84891. Продолжались расстрелы, аресты и ссылки. Газета «Дни» писала 1 ноября 1922 года, что из Москвы, Петрограда, Ярославля, Орла, Владимира, Киева и Тифлиса отправлено в ссылку в Семиреченскую область Туркестана и Алтайский край 1300 политзаключенных. В тяжелых условиях тюрем и лагерей многие погибали. Только в Соловецком лагере за два года (1923-1924) погибло 3000 человек892.

Большевистское правительство создавало в стране искусственный голод. Например, когда во многих губерниях России в 1921 году был неурожай, а в центральных районах удался хороший урожай картофеля, правительство не отправило его в голодающие губернии, чтобы спасти жизнь людей. Оно велело передать урожай картофеля Главспирту. Архивные документы свидетельствуют: «7 октября на межведомственном совещании в Москве ему (Главспирту. – А.А.) установили годовой экспортный план по Внешторгу – 1 миллион ведер питьевого спирта»893. В результате преступных решений советского правительства погибли миллионы российских граждан.

При изучении архивных документов о деятельности большевистского правительства в рассматриваемый период создается впечатление, что оно сознательно уничтожало население России. Фактически это был геноцид.

Масштабы точных людских потерь в стране трудно представить. Да и кто их считал на самом деле. Только в 1918-1920 годах погибло более 10 млн. человек (10180000) плюс жертвы страшного голода 19211922 годов – еще пять с лишним миллионов людей (5053000)894. Всего же только за годы гражданской войны из жизни ушло более 15 млн. Человек 120.

Везде и всегда Ленин выступал в роли организатора массового террора. Так, в черновом наброске вводного закона к Уголовному Кодексу РСФСР, посланном 15 мая 1922 года наркому юстиции Курскому, он предлагает «расширить применение расстрела (с заменой высылкой за границу)». Он предлагает также: «Добавить расстрел за неразрешенное возвращение из-за границы»895. Но этими террористическими актами не ограничился главный идеолог большевиков. В дополнительной записке от 17 мая 1922 года Ленин рекомендует Курскому разработать дополнительный параграф Уголовного кодекса РСФСР таким образом, чтобы оправдать большевистский террор против граждан России: «Суд, – писал он, – должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас»896.

10 августа 1922 года В ЦИК издает декрет «Об административной ссылке», на основании которой Особой комиссии при НКВД предоставлялось право высылки в административном порядке, причем без суда и следствия, «лиц, причастных к контрреволюционным выступлениям» за границу или в отдаленные местности РСФСР сроком на три года.

Особая комиссия незамедлительно приступила к выполнению своих обязанностей. Уже в августе того же года она выслала за границу 160 человек из среды интеллигенции, пытавшихся отстаивать свое мнение, – историков, философов, врачей, экономистов, математиков. В их числе ректор Московского университета профессор Новиков и ректор Петроградского университета профессор Карсавин. 30 сентября немецкий пароход «Обер-бургомистр Хакен» доставил в город Штеттин первую группу изгнанников. 18 ноября «Пруссия» доставила на чужбину вторую группу репрессированных россиян. За пределы родины были вышвырнуты историки С. Мельгунов, В. Мякотин, А. Кизеветтер, А. Флоровский. Такая же участь постигла большую группу математиков во главе с известным профессором Стратоновым. Но под особым контролем, осуществляемым Лениным, выдворялись из страны философы с мировым именем. Среди них Николай Бердяев, Иван Ильин, Николай Лосский, Семен Франк, Федор Степун, Василий Зенковский, Иван Лапшин, Борис Вышеславцев, Лев Шестов и многие другие. Лишился Родины и известный социолог П. Сорокин. По сведениям историков (М. Геллер и Б. Некрич), список ученых философов, подлежащих высылке за границу, был почти полностью составлен Лениным лично. Не потому ли, что мыслящие честные люди не признали его сочинения за научный труд и подвергли их объективной критике?

Совершенно очевидно, что Ленин как реакционер расправлялся с ними физически потому, что в цивилизованной философской полемике проявлял полную несостоятельность.

Обращает на себя внимание тот факт, что Ленин выселял из России всех «неблагонадежных» не куда-нибудь, а в Германию, с властями которой у него еще с 1914 года сложились дружеские и доверительные отношения.

19 мая 1922 года Ленин пишет письмо Дзержинскому, в котором вновь затрагивает вопрос «о высылке за границу писателей и профессоров, помогающих контрреволюции» 121. Касаясь, в частности, журнала «Экономист» XI отдела Русского технического общества, Ленин дает директиву: «Это, по-моему, явный центр белогвардейцев. В №3… напечатан список сотрудников. Это, я думаю, почти все – законнейшие кандидаты на высылку за границу. Все это явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее слуг и шпионов и растлителей учащейся молодежи. Надо поставить дело так, чтобы этих „военных шпионов“ изловить и излавливать постоянно и систематически и высылать за границу»897.

По далеко неполным данным, было погублено (интернировано или вовсе физически уничтожено) 17 тысяч деятелей науки, культуры и искусства898.

Ленин принимал самое деятельное участие в деле высылки Горького за границу. Об этом свидетельствуют документы, которые хранились в тех же стальных сейфах «секретного фонда» Ленина. Начнем с письма Я. Ганецкого (Фюрстенберга) Ленину от 18 мая 1921 года:

«Дорогой Владимир Ильич! Я слыхал, что Вы постановили „выслать“ Горького за границу лечиться… Я видел в Москве Горького, но он и не думает о выезде… Его близкие знакомые объяснили мне, что у него нет денег… Нельзя ли что-нибудь сделать? Но следует подойти весьма осторожно. От других я узнал, что он распродает постепенно свою библиотеку…»

На письме Ганецкого Ленин сделал пометки: «т. Зиновьеву. Напомнить мне»899.

А вот «заботливое» письмо Ленина Горькому от 9 августа 1921 года, опубликованное в 53-м томе:

«Алексей Максимович!

Переслал Ваше письмо Л.Б. Каменеву. Я устал так, что ничегошеньки не могу. А у Вас кровохарканье, и Вы не едете!! Это ей-же-ей и бессовестно и нерационально.

В Европе в хорошем санатории будете и лечиться и втрое больше дела делать. Ей-ей. А у нас ни лечения, ни дела – одна суетня. Зряшная суетня. Уезжайте, вылечитесь. Не упрямьтесь, прошу Вас.

Ваш Ленин»900.

В связи с массовыми арестами ученых Русское физико-химическое общество обратилось к советскому правительству с ходатайством об освобождении профессора М.М. Тихвинского и других деятелей науки, квалифицируемых ВЧК как «враги народа». Интересно, что Ленин, знавший Тихвинского лично, дает указание Горбунову направить запрос в ВЧК, заметив при этом, что Тихвинский не «случайно» арестован: химия и контрреволюция не исключают друг друга»901.

Не следует, однако, думать, что судьба оставшихся в России (и не арестованных) ученых была лучше. В связи с этим приведем заметку, которая была опубликована в № 368 «Последних новостей» за 1921 год. В ней идет речь о положении профессуры Киевского университета: «Проходя по Ботанической улице, вы заметите плакат: „Выпекаю хлеб за припек. Профессор Б.Я. Букреев“. „Профессор Павлуцкий служит приказчиком и раздает продукты на распределительном пункте. Акад. Плотников с семьею босой и оборванный ходит в лес собирать ягоды, грибы для продажи. Акад. Граве ограблен дочиста и теперь голодает с семьей. Бывают дни, когда он совсем не ест. Студенты подкармливают его, собирая средства между собою. Акад. Средневский также голодает. Зимой одно время прекратил было являться читать лекции. Студенты нашли его почти умирающим от голода. Теперь подкармливают его в складчину. Профессор де-Лоне занимается рубкой дров. Приват-доцент Кочубей умер от голода. Официально было сообщено, что он переутомился. Проф. Грушевский почти при смерти от голода“902.

В таких же тяжелых условиях находились ученые других городов России. В 1921 году при СНК РСФСР создается так называемая Центральная комиссия по улучшению быта ученых (ЦЕКУБУ) 122. Председателем комиссии был назначен А.Б. Халатов. Однако действенной помощи от этой организации ученые не получали, поскольку она необходимых средств от правительства не имела.

В 1921-1922 годах страна была охвачена страшным голодом и эпидемией холеры. Знал ли Ленин о гибели от голода миллионов граждан России? Безусловно. Информационный отдел ГПУ доставлял лично Ленину совершенно секретные сводки самого различного характера от всех губерний России. Ознакомимся с некоторыми из них, касающихся экономического и социального положения в стране.

Из информационной сводки ГПУ по Самарской губернии от 3 января 1922 года:

«…Наблюдается голодание, таскают с кладбища трупы для еды. Наблюдается, детей не носят на кладбище, оставляя для питания…»903

Из информационной сводки ГПУ по Тюменской губернии от 15 марта 1922 года:

«…В Ишимском уезде из 500000 жителей голодают 265 тысяч. Голод усиливается. В благополучных по урожайности волостях голодают 30% населения. Случаи голодной смерти учащаются. На границе Ишимского и Петропавловского уездов развивается эпидемия азиатской холеры. На севере свирепствует оспа и олений тиф…»904

Следует отметить, что голод был вызван не только неурожаем, но и преступными действиями большевистского правительства. Об искусственном голоде, в частности в Петрограде, пишет в своем дневнике фрейлина императрицы Анна Вырубова (Танеева): «Большевики запретили ввоз провизии в Петроград, солдаты караулили на всех железнодорожных станциях и отнимали все, что привозили. Рынки подвергались разгромам и обыскам; арестовывали продающих и покупающих»905.

Но, судя по всему, голодная смерть миллионов россиян Ленина не волновала. Для него идея мировой революции стояла выше национальной трагедии. Об этом свидетельствуют неопровержимые факты. Именно по личному указанию Ленина на нужды революции с начала 1918 года по конец 1921 года было растранжирено 812232600 рублей золотом906. Но на спасение человеческих жизней у большевистских вождей средств «не было».

Чтобы понять истинное отношение так называемого «рабоче-крестьянского правительства» к трудовому народу, увидеть подлинное лицо большевистских вождей, достаточно ознакомиться с двумя фактами из фондов бывшего Центрального партийного архива Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.

Так, на перевозку грузов Красного Креста и АРА 123 в помощь голодающим губерниям в 1921 году советское правительство выделило всего лишь 125000 «деревянных» рублей907. Между тем в сентябре того же года на закупку за границей 60 тысяч комплектов кожаного обмундирования для чекистов ЦК РКП(б), по ходатайству Президиума ВЧК, выделил для своего детища 1800000 рублей золотой валютой908.

Излишне комментировать эти факты. На мой взгляд, лучше сказать о том, как в эти голодные годы жили большевистские вожди. Вот свидетельство жены Троцкого – Натальи Ивановны Седовой 124: «…Красной кетовой икры было в изобилии… Этой неизменной икрой окрашены не в моей только памяти первые годы революции»909.

Горький, живя фактически в изгнании в Берлине, переживая за судьбу голодающих российских граждан, с тревогой писал: «Я полагаю, что из 35 миллионов голодных большинство умрет»910. Горький не ошибся: от голода погибли миллионы людей. Преждевременная смерть граждан России на совести Ленина и его единомышленников. Исправно отправляя в Германию десятки миллионов пудов хлеба и обеспечивая им многомиллионную армию наемных «интернационалистов», советское правительство, варварски грабя крестьян, тем самым заведомо выносило смертный приговор многим миллионам российских граждан.

В то время, когда большевистское правительство искусственно создавало в стране голод, прогрессивная общественность Запада организовывала фонд помощи голодающим России. В этой связи примечателен весьма трогательный факт. Известный французский писатель Анатоль Франс присужденную ему в ноябре 1921 года Нобелевскую премию в области литературы пожертвовал в пользу голодающих граждан России. А в декабре в «Социалистическом Вестнике» была опубликована статья «Анатоль Франс против большевизма», в которой сообщалось о глубоком разочаровании выдающегося деятеля мировой культуры в коммунизме.

В стране свирепствовал страшный голод, люди миллионами погибали, а советское правительство в это время вывозило хлеб за границу. 7 декабря 1922 года Политбюро принимает преступное постановление: «Признать государственно необходимым вывоз хлеба в размере до 50 миллионов пудов»911.

В связи с насильственной высылкой, а также вынужденным массовым выездом интеллигенции и «буржуев» за границу необходимо особо остановиться на судьбе ряда семей, родственники которых до октябрьского переворота работали в спецслужбах России. Все они становились заложниками. Должен заметить, что идея взятия заложников также принадлежит Ленину. Два документа, которые приводятся ниже, убеждают нас в этом. Первый адресован Сталину в Петроград 3 июня 1919 года: «…Насчет иностранцев советую не спешить высылкой. Не лучше ли в концентрлагерь, чтобы потом обменять…»912

А вот строгое указание диктатора в отношении россиян: «Надо усилить взятие заложников с буржуазии и с семей офицеров – ввиду учащения измен. Сговоритесь с Дзержинским»913, – телеграфирует он Склянскому.

Так, захватив архивы разведывательного и контрразведывательного отделения Генерального штаба, ведомство Дзержинского разработало жестокий и циничный план принудительного использования сотрудников спецслужб свергнутого режима. Этот нехитрый, но гнусный по своему замыслу план заключался в том, что семьи и родственников сотрудников разведорганов, находившихся в России и за ее пределами, брали в заложники. А затем под угрозой расстрела вынуждали сотрудников спецслужб работать на большевистское правительство. Многие разведчики и их семьи поплатились жизнью за отказ служить узурпаторам. Но некоторые, не выдержав психологического воздействия и ради сохранения жизней своих близких, соглашались работать на большевиков. Спасая своих матерей, отцов, сестер, братьев и свои семьи от репрессий, они шли на этот шаг. Многие десятилетия, живя и работая на ответственных должностях в США, Англии, Франции и многих других государствах, они выполняли агентурные задания ВЧК, НКВД, МГБ, КГБ.

С окончанием гражданской войны, казалось, должны были прекратиться, во всяком случае ослабиться, репрессивные действия большевистского правительства. Однако оно, напротив, пошло на дальнейшее взвинчивание карательных мер против мирных граждан России. Прикрываясь мнимой активизацией «враждебных элементов» и повышением криминогенной обстановки в стране, 16 октября 1922 года ВЦИК принимает еще один декрет, значительно расширивший права ГПУ. В нем указывалось: «…Предоставить Государственному политическому управлению право внесудебной расправы, вплоть до расстрела, в отношении лиц, взятых с поличным на месте преступления при бандитских налетах и вооруженных ограблениях».

Но кто мог проверить действия ГПУ? Навешивая ярлыки «бандиты» и «грабители», чекисты расстреливали фактически всех тех, кто был неугоден большевикам. Существенно были расширены и права Особой комиссии в отношении деятелей «антисоветских политических партий». «Антисоветчиков» могли не только выслать за границу: их могли заключить в «лагерь принудительных работ» в отдаленные регионы на неопределенный срок, причем «враги народа» могли бессрочно находиться в заключении, поскольку по истечении срока за «нарушения» и «антисоветские высказывания» им давали дополнительный.

Тысячи и тысячи граждан не вернулись из этих лагерей. И все это на совести Ленина и его гвардии. Ленин (вместе с Троцким) был организатором первых концентрационных лагерей в России. Выражаясь словами А. Солженицына, его по праву можно считать основателем «Архипелага ГУЛАГ». Так, в телеграмме, отправленной 9 августа 1918 года Пензенскому Губернскому исполкому, он требует «провести беспощадный массовый террор против кулаков 125, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города»914. Уполномоченному Наркомпрода, А.К.Пайкейсу, находящемуся в Саратове, Ленин советует «назначить своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты»915 (выделено мной. – А.А.).

Он требует от председателя Нижегородского губсовдепа Г.Ф. Федорова «напрячь все силы, составить тройку диктаторов (Вас, Маркина и др.), навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывести сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров…»916. Ленин настаивал на жесточайшем терроре против бастующих чиновников, интеллигенции, требовал расстрела на месте спекулянтов. Причем к последним он относил всех, кто продавал выращенный своим трудом хлеб по рыночным ценам. И этих «спекулянтов» расстреливали на месте без суда и следствия с конфискацией зерна и имущества! Вот его телеграмма Шляпникову в Астрахань: «…Налягте изо всех сил, чтобы поймать и расстрелять астраханских спекулянтов и взяточников. С этой сволочью надо расправиться так, чтобы все на годы запомнили»917. И это при условии, что смертная казнь в так называемом рабоче-крестьянском государстве была формально отменена.

Массовые репрессии, совершенные по его указанию, не поддаются никакому сравнению. Приведу лишь несколько фактов. С 1826 по 1906 год, то есть за 80 лет царского режима, по решению судов были приговорены к смертной казни 612 человек. А с июня 1918 по февраль 1919 года лишь на территории 23-х губерний, по далеко не полным сведениям, по приговору ВЧК было расстреляно 5496 человек. Если в эпоху Петра I виновных в различных преступлениях (например, участников стрелецкого бунта 1698 г.) убивали по жребию (каждого двадцатого), то Ленин в целях «очистки земли российской от вредных насекомых» рекомендовал расстреливать «на месте одного из десяти, виновных в тунеядстве»918. Напомним читателю, что эту «научную» рекомендацию Ленин дал в статье «Как организовать соревнование?».

Методику «красного террора» Ленин экспортировал в другие страны. Так, например, в статье-письме «Привет венгерским рабочим» он советует: «Если проявятся колебания среди социалистов, вчера примкнувших к вам, к диктатуре пролетариата, или среди мелкой буржуазии, подавляйте колебания беспощадно. Расстрел – вот законная участь труса на войне»919. Обосновывая свою жестокость в политической борьбе за власть, Ленин писал американским рабочим: «…гражданская война немыслима ни без разрушений тягчайшего вида, ни без террора, ни без стеснения формальной демократии в интересах войны»920.

Свирепствовавшие в стране голод, террор, вандализм и вмешательство большевистского правительства во внутренние дела других государств сопровождались полным уничтожением ростков демократии, появившихся на российской земле после Февральской революции. И этого не скрывал «крестный отец» красного террора. Выступая на 2-м Всероссийском совещании ответственных организаторов по работе в деревне 12 июня 1920 года, Ленин со всей откровенностью заявил: «Тут все сентиментальности, всякая болтовня о демократии должны быть выкинуты вон»921.

По жестокости Ленин превзошел самых отъявленных якобинцев. Записка, отправленная нарочным председателю Исполкома Пензенской губернии В.В. Кураеву, председателю Совдепа Е.Б. Бош и председателю Пензенского губкома партии А.Е. Минкину 11 августа 1918 года, яркое свидетельство сказанному:

«…Товарищи! Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь взят „последний решительный бой“ с кулачьем. Образец надо дать. 1) Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц. 2) Опубликовать их имена. 3) Отнять у них весь хлеб. 4) Назначить заложников – согласно вчерашней телеграмме. Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц – кулаков.

Телеграфируйте получение и исполнение. Ваш Ленин.

P.S. Найдите людей потверже»922.

Как было отмечено выше, в партийной и государственной структурах было немало руководителей, которые активно помогали Ленину осуществлять красный террор против народов России. Здесь же в качестве примера назовем Зиновьева, который принимал деятельное участие в разработке идеологии и технологии красного террора. Так, например, выступая на VII Петроградской партийной конференции в сентябре 1918 года, Зиновьев заявил: «Мы должны увлечь за собой 90 миллионов из ста населяющих Советскую Россию. С остальными нельзя говорить – их надо уничтожить»923.

Мне думается, что одной этой фразы достаточно, чтобы понять человеконенавистническую сущность большевизма как идеологии.

Ленин не представлял политическую деятельность без террора и насилия. Он буквально бредил террором. Достаточно ознакомиться с запиской Н.Н. Крестинскому, чтобы в этом убедиться:

«т. Крестинскому.

Я предлагаю тотчас образовать (для начала можно тайно) комиссию для выработки экстренных мер (в духе Ларина. Ларин прав). Скажем, Вы + Ларин + Владимир (Дзержинский) + Рыков?

Тайно подготовить террор: необходимо и срочно.

Ленин»924 (выделено мной. – А.А.).

Да, Ленин, большевики безжалостно скосили на российской земле цвет великой нации. Но Богу было угодно, чтобы ее корни все же сохранились, не погибли. Хочется верить, что эти живые корни дадут новые хорошие побеги, так необходимые для возрождения России.

Резюмируя вышеизложенное, можно со всей определенностью сказать, что массовые террористические акты, включая расстрелы, грабежи и разбои, осуществляемые большевиками против народов России, их бандитские акции против соседних стран, оскорбительные нападки на народы других государств нельзя расценивать иначе как преступные терракты международного масштаба. И поскольку преступление, совершенное большевиками перед человечеством, явилось страшным злом для многих поколений и продолжает им быть сегодня, то большевизм во главе с его идеологом – Лениным необходимо осудить международным военным трибуналом, как это было сделано в Нюрнберге (1946) и в Токио (1948) в отношении главных военных и нацистских преступников, подготовивших и развязавших вторую мировую войну.