Берлин, 13 ноября 1938 года

Вальтер Шелленберг прямо с поезда отправился на службу. Он еще не успел открыть дверь своего кабинета, как уже прибыл вестовой, требующий его к Гейдриху. И гауптштурмфюреру пришлось, не заходя к себе, сразу же направиться к начальству. Гейдрих встретил начальника внешней разведки очень приветливо и поздравил его с успешным завершением операции. После этого группенфюрер перешел сразу к делу.

— Фюрер требует, чтобы вы подключили к допросу Стивена и Беста лучших специалистов, — сказал он, — и приказал в кратчайший срок подготовить списки всех немцев, проживающих в Голландии, которые могут быть связаны с английской разведкой. Такой же приказ получил абвер, так что постарайтесь не ударить в грязь лицом. Фюрер уверен, что именно эти англичане причастны к покушению на его жизнь, поэтому свяжитесь с Мюллером и внимательно ознакомьтесь с тем, как идет расследование дела о покушении. В отношении Стивена и Беста фюрер требует каждодневных отчетов о работе с ними. Отчеты следует печатать на машинке с крупным шрифтом, поэтому позаботьтесь о том, чтобы обзавестись таковой.

— Но, группенфюрер, — попытался было возразить Шелленберг, — я более чем уверен, что эти англичане никакого отношения к покушению не имеют. У них вообще было другое задание.

— А вот я в этом не уверен, — резко оборвал его Гейдрих, — И фюрер тоже. Проведите очную ставку Эльзера с этими англичанами. Тогда и вернемся к этому вопросу. Вы слишком молоды, Вальтер, и еще не понимаете, что в разведке могут происходить самые невероятные вещи. Исполняйте.

— Слушаюсь, группенфюрер.

Шелленберг четко развернулся и вышел из кабинета. Растерянно постояв несколько секунд в приемной шефа Службы безопасности, Шелленберг решил, не заходя к себе, сразу же зайти в гестапо и выяснить подробности о покушении.

Час спустя Шелленберг сидел у Мюллера в кабинете и пытался выудить у того все обстоятельства, связанные с «делом Эльзера».

— Видите ли, Вальтер, — юлил Мюллер, — Эльзер сознался в том, что это его рук дело. Более того, он показал нам точно то место, куда заложил взрывчатку, он сейчас не просто сидит в камере, а делает из будильников, которые мы ему дали, точный аналог того часового механизма, который он установил в бомбе. Пока все совпадает. Он говорит, что взрывчатку ему передали два человека, но кто они — он не знает. А вот это вызывает некоторые подозрения. Ну посудите сами: вы задумали устроить взрыв, и вдруг какие-то добренькие дяденьки приносят вам для этого взрывчатку. Чушь.

— Но при чем здесь Стивен и Бест, которых интересовало совсем другое? — взмолился Шелленберг.

— При чем — не знаю, но подозреваю, что некоторым очень хочется завязать это в один узел, — вздохнул Мюллер, — Более того, в этом уже успели убедить и фюрера. А от нас с вами теперь требуют одного: веских доказательств и громкого суда.

— Но если все это не так, то о каких доказательствах может быть речь? — изумился Шелленберг.

— О веских, — повторил Мюллер, смотря прямо в глаза собеседнику тяжелым взглядом, — Фюрера теперь уже не разубедить, да и не нам с вами это делать. Давайте не будем тянуть время, а сегодня же после обеда и проведем очную ставку.

На очной ставке Эльзер сразу же признал обоих англичан, хотя те всячески и отрицали знакомство с ним. Шелленберг и Мюллер, тяжело вздохнув, пошли составлять первый из серии ежедневных отчетов о деле Эльзера.