Глава 2

Превращение в коммуниста, 1949–1953

Почти целый месяц «Ямайка» шла на запад по волнам Индийского океана и Красного моря. Из двадцати одного камбоджийского студента, находившихся на борту парохода, лишь трое были старше двадцати трех, остальным не исполнилось и двадцати. Никто из этих стипендиатов, за исключением одного-двух, детство которых прошло в Кохинхине, еще не бывал за границей. Пятеро из них — Чау Сенг, Мей Манн, Мей Фат, Салот Сар и Ух Вен — впоследствии стали известными деятелями коммунистической Камбоджи. Они вступили в партию, когда это было модно, — в начале 1950-х годов, во времена нестабильной Четвертой республики, когда находившееся под контролем коммунистов сопротивление отважно противостояло французским колониальным властям. Это была лучшая пора Коммунистической партии Франции. Пребывание кхмерских студентов в Париже совпало с последними годами жизни Сталина и апофеозом культа его личности. Коммунистическая партия, одна из самых сильных во Франции, рассматривалась как наиболее просталинская за пределами Восточной Европы.

Кроме того, 1949–1953 годы были отмечены победой коммунизма в Китае и конфронтацией между армиями коммунистов и антикоммунистов во времена Корейской войны. Многим молодым кхмерам и миллионам молодых людей во Франции коммунизм казался той силой, за которой будущее.[35]

Однако вряд ли во время морского путешествия молодые камбоджийцы много размышляли о политике. Вероятно, большая часть стипендиатов у себя на родине поддерживала демократов, и, возможно, в их политических взглядах преклонение перед Сон Нгок Таном смешивалось со смутными надеждами на независимость Камбоджи. Молодых людей занимало их собственное будущее, а не судьба Камбоджи. «Какая она, Франция?» — спрашивали они друг у друга. Что с нами произойдет? В отличие от своих новых знакомых Салот Сар с малых лет переезжал с места на место, поэтому не исключено, что он держался спокойнее, увереннее своих спутников и меньше тосковал по дому.

Их корабль прибыл в Марсель в конце сентября, после чего камбоджийские стипендиаты разъехались по разным местам, заранее назначенным Министерством образования Камбоджи. Большинство из них уезжало из Марселя на поезде. Чтобы добраться из порта на вокзал, следовало подняться по широкой лестнице, украшенной гигантскими статуями, аллегорически изображавшими заморские владения Франции. Они и поныне там. Одна, под названием «Наши азиатские владения», изображает девочку-подростка в ангкорском домашнем платье (символ Камбоджи). Обнаженные до пояса девочки помладше (Лаос и Вьетнам) протягивают ей статуэтку Будды и фрукты. В этой композиции нашли отражение три стандартных представления французов о камбоджийцах и жителях Индокитая: они как дети, экзотичны и сексуально раскованны. Обучаясь во французской школе, Салот Сар и его друзья на себе познали действие этих стереотипов. Вдыхая холодный марсельский воздух, они быстро прошли мимо статуй, чтобы успеть на поезда.[36]

Прибыв в Париж, Салот Сар, как и многие камбоджийские студенты, начал с того, что получил комнату в индокитайском корпусе университетского городка, на территории которого проживали французские и иностранные студенты. «В первый год, — как вспоминал Пол Пот в 1978 году, — я довольно много работал. Я действительно был хорошим студентом». За исключением коротких каникул он провел в Париже больше трех лет. Нам известно, что Сар записался на курсы, связанные с радиоэлектроникой. Мы также знаем, где он жил в 1951 и 1952 годах. Мы располагаем разрозненными и противоречивыми свидетельствами камбоджийцев, знавших Салот Сара в это время. Ученая карьера мало заботила его, если он вообще о ней думал. Он не сдавал экзаменов и в результате лишился стипендии. К моменту отбытия на родину в декабре 1952 года он не получил формальной степени.[37]

Важнейшим событием этого периода, сточки зрения биографии Салот Сара, стало его вступление в Коммунистическую партию Франции. Этот шаг он совершил, вероятно, в 1952 году. По возвращении в Камбоджу он присоединился к коммунистическому сопротивлению, лидирующие позиции в котором занимали вьетнамцы, и стал членом Коммунистической партии Индокитая, поскольку самостоятельной камбоджийской партии еще не существовало. Эти политические связи и запутанные отношения с Вьетнамом повлияли на всю жизнь Салот Сара.

Общение и дружба Сара с другими камбоджийцами, учившимися в Париже, также воздействовали на его карьеру. Наибольшее значение имели его отношения с радикалами Тиоунн Муммом и Кенг Ваннсаком, появившимися в Париже в 1946 году, и с Иенг Сари. Последний прибыл во Францию в конце 1950 года.

Тиоунн Мумм принадлежал к самой могущественной пномпеньской семье некоролевского происхождения. Его дед, известный как просто Тиун, нажил состояние, будучи министром дворцовых дел при королях Нородоме, Сисовате и Монивонге. Отец Мумма, Тиоунн Хол, стал первым камбоджийцем, получившим лицейское и университетское образование во Франции. Мумм, который был старше Салот Сара на несколько лет, до 1945 года учился в Ханойском университете, а потом поспешно вернулся в Пномпень. В 1946 году он попал в число первых камбоджийских студентов, отправленных на учебу во Францию. Тиоунн Мумм специализировался на прикладной науке и впоследствии сделал заметную академическую карьеру. В 1951 году он, по-видимому, вступил в ряды Коммунистической партии Франции. Вероятно, именно Мумм в 1952 году привлек Сара в эту партию.[38]

Кенг Ваннсак происходил из менее знатной семьи, чем Тиоунн Мумм, хотя у него и были кое-какие связи с королевской семьей. Во время Второй мировой войны он посещал Лицей Сисовата, где преуспел в занятиях литературой и сошелся с талантливым молодым радикалом Иенг Сари. Ваннсак отправился во Францию изучать камбоджийскую лингвистику. Несмотря на тягу к «левым», он так никогда и не стал коммунистом. Как пламенному националисту с антироялистским уклоном, Ваннсаку был ближе Салот Сар, чем Тиоунн Мумм, так что он помог Сару сформировать некоторые политические идеи.[39]

Больше века «город света» сохранял репутацию центра активной интеллектуальной жизни. В 1949 году художники, политики, писатели, философы и музыканты принадлежали к различным соперничающим направлениям, увлекаясь экзистенциализмом, постимпрессионизмом, феноменологией, голлизмом и коммунизмом; и это далеко не все. Новые достижения в этих и многих других культурных и политических течениях превратили Париж в упоительное место для молодежи, получающей высшее образование. Свою лепту сюда вносили и традиции свободы и революционной мысли, которыми отличался город. Политические партии и связанные с ними газеты процветали, порождая живые и острые дебаты. Для студентов того поколения, к которому принадлежал Салот Сар, конец 1940-х и начало 1950-х годов были наполнены горячими спорами о политике, искусстве и философии, близкой дружбой и ночными посиделками, ощущением принадлежности к возрожденному миру, лечащему раны, нанесенные войной. Чтобы понять «обращение» Салот Сара в коммуниста, мы должны увидеть его среди покрытых сажей домов, усыпанных листьями улиц и задымленных кафе Латинского квартала — среди тысяч молодых людей и девушек, принимавших похожие решения. В отличие от многих современников он никогда не отречется от коммунизма, не пожалеет о своем решении и на всю жизнь сохранит верность своим идеалам.

Для понимания националистического пыла, привнесенного Салот Саром в представления о коммунизме, мы должны представить себе, насколько он был далек от своего окружения. Ведь Франция не была его домом. На холодных переполненных улицах и в тесных студенческих кварталах он, должно быть, часто ощущал себя одиноким и потерянным. Хотя Салот Сар бегло говорил и читал по-французски, у него не было духовной связи с этой страной. В отличие от Мумма и Ваннсака, женившихся на француженках, Сар почти ничего не делал для того, чтобы освоиться во Франции. По-видимому, среди его друзей преобладали кхмеры. Возможно, именно здесь он осознал себя настоящим камбоджийцем.

Однако первый известный поступок, совершенный Салот Саром в Париже, был на удивление рискованным. На летних каникулах в 1950 году он и еще семнадцать других камбоджийцев вместе с французскими студентами добровольно записались в рабочий батальон, направлявшийся в изменническую коммунистическую Югославию, два года назад разорвавшую соглашение с Советским Союзом. Решение Сара указывает на то, что в тот момент он еще не являлся членом Коммунистической партии Франции, поскольку члены партии, ездившие в Югославию в июле 1950 года, были без промедления изгнаны из ее рядов. Однако этот поступок Сара мог иметь лишь косвенное отношение к политике. Поездка в Югославию могла быть способом бесплатно отдохнуть. И действительно — в интервью Нейту Тейеру в 1997 году Пол Пот сказал следующее: «Я поехал в [Югославию], потому что начались каникулы, а у меня не было денег., мы поехали просто ради удовольствия».

Чем бы на самом деле ни руководствовался Сар, факт остается фактом: целый месяц он работал на Коммунистическую партию Югославии в самый захватывающий момент ее становления. Во главе страны стоял тогда герой сопротивления Иосип Броз Тито. Разорвав отношения с Советами, он вызвал шквал злобных атак со стороны СССР и коммунистических партий Европы. Начиная с 1948 и до конца 1950 года титовская Югославия находилась в одиночестве, ожидая вторжения советских войск. Чтобы мобилизовать свой народ, Тито вовлек его в грандиозное строительство. Этот возведенный на национальной основе коммунизм стал публичным оскорблением, брошенным в лицо Сталину. Тито взывал о помощи к антикоммунистически настроенной интеллигенции Франции, включая членов Социалистической партии, испуганных раболепием французских коммунистов перед Советским Союзом. Как вспоминает Пьер Брошо, в 1949–1950 годах парижские лицеи превратились в настоящее поле битвы: здесь столкнулись социалисты, пытавшиеся привлечь студентов к работе в Югославии, и коммунисты, стремившиеся удержать их дома. Возможно, Сар угодил в эту кампанию по вербовке добровольцев.[40] Двадцать восемь лет спустя он сообщил югославским журналистам, что провел «больше месяца», вкалывая в Загребе. «Я имел возможность встречаться с югославами и посетил фольклорное представление, которое устроили югославы», — сказал он с улыбкой.[41]

Заманчиво поразмышлять о том, что поразило Салот Сара в Югославии. Несомненно, до этого ему еще не приходилось наблюдать социальной мобилизации или общественных работ в таком масштабе, да и заниматься таким тяжелым физическим трудом в команде — тоже. В то лето Югославия страдала от сильной засухи, голода и голодных бунтов. Агрессия СССР была не надуманной, а вполне реальной возможностью. На этот вызов Югославия ответила во многом так, как Советский Союз в период «военного коммунизма», — мобилизовала революционный энтузиазм народа. Придя к власти, Сар последовал ее же примеру.

Реакция Салот Сара на Югославию, вероятно, была схожей с впечатлениями Иё Янга, одного из поехавших туда камбоджийцев. Янг написал благодарственное письмо югославским властям, где он в пылких выражениях описал свои ощущения. В письме использовались фразы, предвещавшие некоторые хвалебные выражения, которые будут звучать во время правления Пол Пота через двадцать пять лет. «Повсюду, — писал Янг, — Народная Федеративная Республика Югославия напоминает огромную стройку, где мостят дороги, возводят фабрики, железнодорожные пути и гидравлические центры. Эти усилия достойны похвалы, потому что народ, объединившийся вокруг вождей, сможет одержать победу, ибо знает, что это — вопрос национального выживания».[42] Когда Сар вернулся в Париж, занятия радиоэлектроникой показались ему скучными и пресными.

Салот Сар и другие камбоджийские студенты, находившиеся во Франции, следили за политическими событиями на родине так пристально, как только могли. В 1950–1951 годах политическая жизнь в Камбодже в основном сводилась к интригам политических партий в Пномпене и постепенному отдалению короля Сианука от самой успешной из них — от демократов. Враждебность Сианука и потускневший авторитет демократов сузили политические возможности для многих кхмерских студентов в Париже. А затем произошло драматическое событие, поколебавшее их веру в мирные методы политической борьбы: в январе 1950 года был убит лидер Демократической партии — Иё Коёсс. Заказчиков убийства так и не нашли, но подозрения пали на французов, короля и премьер-министра Йем Самбаура, которому смерть вождя демократов была особенно выгодна. Он занял этот пост за несколько месяцев до описанных событий, когда Сианук распустил Национальное Собрание, где демократы имели большинство мест. На похороны Коёсса сошлись огромные толпы людей. Такое паломничество говорило о том, что демократы в Камбодже по-прежнему весьма влиятельны.[43]

Ободренная недавней победой коммунистов в Китае, Коммунистическая партия Индокитая на секретном заседании Центрального Комитета в феврале 1950 года призвала к «активному созданию независимых армий Лаоса и Камбоджи… мобилизующих массы… для участия в освобождении». Это решение подготовило почву для организации коммунистических ячеек в обеих странах и ненамеренно заложило основы для долгой карьеры Салот Сара. Все три партии должны были тайно контролироваться Коммунистической партией Индокитая, в которой ведущие должности занимали исключительно вьетнамцы. Вряд ли камбоджийский коммунизм (или выдвижение Салот Сара внутри коммунистического движения) был бы успешным без этого решения.[44]

Следующим этапом после принятия февральского решения Коммунистической партией Индокитая была десятидневная учебно-подготовительная встреча. Она состоялась в марте в южновьетнамском городе Хатьен и собрала вместе партийные кадры, уже заинтересованные в камбоджийских делах. Впоследствии мартовское совещание станут называть встречей, на которой было сформировано временное революционное правительство Камбоджи. Кульминацией совещания стало длинное выступление Нгуйен Тань Сона, деятеля среднего звена из компартии Индокитая. Под его командованием войска вьетнамского сопротивления вошли в Камбоджу. Кроме того, он больше года занимался вербовкой камбоджийских партизан. Текст этого выступления попал в руки французов; в переводе он занял больше пятидесяти страниц. В выступлении Нгуйен Тань Сона впервые содержалось подробное обсуждение перспектив революции в Камбодже, предложенное прозорливым аналитиком камбоджийской ситуации. В этой речи он обращал внимание на те затруднения, с которыми впоследствии столкнутся камбоджийские коммунисты, такие как Салот Сар. Самым неприятным из них было господство вьетнамцев, хотя Сон считал это обстоятельство преимуществом.[45]

Сон начал с обвинения камбоджийских политических партий в низкопоклонстве перед французами. Сон сказал, что Ютевонг и Коёсс («последний радикальный элемент в партии») были убиты по приказу французов. Главными характерными чертами способа производства в Камбодже, продолжил Сон, оставались «автаркия и семейная ориентированность»; вдобавок он нашел, что камбоджийцы «честны, искренни и нередко импульсивны».

Большинство из них было крестьянами, жившими «в самой безнадежной нищете. Они пробуждаются медленно, но верно и составляют главную силу кхмерской революции». Начало революционного движения в Камбодже Сон связал с сопротивлением колониальному режиму в XIX веке, которое возглавлялось «феодалами или образованными людьми», а не крестьянами и рабочими. С приходом революционной партии к власти в Камбодже проблемы усугублялись тем, что лишь единицы имели представление о марксизме-ленинизме. «Теория Карла Маркса-Ленина [sic], — подчеркнул Сон, — должна в первую очередь распространяться среди наиболее развитых элементов Камбоджи, чей культурный, социальный и экономический статус в целом оставляет желать лучшего».

Нгуйен Тань Сон верил во всемирную революцию, которую возглавит Советский Союз, и в индокитайскую революцию под руководством Вьетнама. По причине отсутствия прогрессивных институтов в Камбодже Сон предложил, чтобы ключевую роль сыграли местные вьетнамские институты, численно превосходившие кхмерские в семь раз. «Они могут придать кхмерской революции тот же самый порыв, что и вьетнамской, — заявил Сон. — Они являются движущей силой, которая запустит… революционное движение». Коммунистическая партия Индокитая в Камбодже «уже состояла, по большей части, из вьетнамцев и еще не укоренилась среди кхмеров».

Сон не уклонялся от оказания поддержки революции в Камбодже, даже несмотря на то, что условия для нее были весьма посредственными. Он считал камбоджийское крестьянство, от которого зависел успех революции, неразвитым, склонным к автаркии, неорганизованным и апатичным. Другие социальные группы, куда могли проникнуть коммунисты или кого они могли привлечь на свою сторону, — буржуазия, буддистская сангхья и невьетнамские этнические меньшинства — отличались еще большим консерватизмом. Возможно, Сон рассчитывал на то, что ненависть камбоджийцев к французам (на самом деле не слишком яростная) и активное недовольство угнетением вовлечет их в вооруженную борьбу, от которой выиграют и международное коммунистическое движение, и коммунистическое движение во Вьетнаме. Ожидалось, что кхмеры, обладавшие образовательным уровнем, достаточным для усвоения «Маркса-Ленина», согласятся с руководством и контролем вьетнамцев. Именно это три года спустя, сделал Салот Сар, вернувшись из Франции.

В начале 1951 года, через год после выступления Сона, Коммунистическая партия Индокитая тайно распалась натри. Старшим товарищем коммунистической организации была Вьетнамская Рабочая партия, созданная в то время на легальной основе. Коммунистическая партия Индокитая и зачаточные партии, основанные в Лаосе и Камбодже (они назывались Народно-революционными, что отражало их более низкий статус), оставались в подполье. Камбоджийская группировка, похоже, формально возникла в июне 1951 года. Ее уставные документы были написаны на вьетнамском языке и затем переведены на кхмерский. В отличие от устава Вьетнамской рабочей партии, в уставе камбоджийской не упоминались ни Маркс, ни Ленин. Во временный Центральный Комитет камбоджийской партии вошло несколько вьетнамцев. Возглавил его Сон Нгок Минь (этот псевдоним взял себе активный деятель революционного движения Ахар Меан, чтобы вызвать у людей ассоциации с Сон Нгок Танем). Камбоджийцам, присоединившимся к этой нелегальной группе, вероятно, сказали, что ее цель — выдворить французов из Индокитая и сотрудничать с вьетнамцами. Долгосрочная коммунистическая программа движения отошла на задний план.

Бросая взгляд в прошлое, легко объявить мнение Нгуйен Тань Сона о Камбодже противоречивым и уничижительным и рассматривать Кхмерскую Народно-революционную партию в качестве прислужницы вьетнамской. Однако с учетом отказа Франции предоставить независимость Индокитаю и принимая во внимание победы коммунистов в Китае и Восточной Европе, вооруженная борьба рассматривалась как необходимость, а всемирная победа коммунизма считалась делом времени. Таким образом, предложения Сона казались его слушателям привлекательными и выполнимыми. В 1950–1951 годах сотни камбоджийцев вступили в Кхмерскую Народно-революционную партию, а позже, после всестороннего обучения, горстка из них стала членами Коммунистической партии Индокитая.

Тем временем к Салот Сару в Париже присоединился Иенг Сари. Сари оказался замешан в студенческой забастовке в Лицее Сисовата, названной запаниковавшими французами «коммунистической». Забастовка прошла уже после отъезда Сара во Францию. За выступление против французов чиновники-демократы из Министерства образования наградили Сари и еще одного зачинщика, Рат Самоёна, стипендией для обучения во Франции. Прибыв в Париж, Сари первым делом разыскал своего наставника Кенг Ваннсака, который помог ему устроиться в незнакомом городе. Вскоре после этого Сари представил Ваннсака Салот Сару. Вначале 1951 года Ваннсак нашел Сару меблированную комнату на улице Летелльер через дорогу от своей квартиры в пятнадцатом округе. Сар жил здесь вплоть до своего отъезда в Камбоджу. Ваннсак, немало наблюдавший за ним, вспоминает, что Салот Сар «проводил большую часть времени за чтением». Другой знакомый Сара, Мей Манн, замечал, что Сару было «интересно ходить в кино». Пол Пот подтвердил воспоминания Ваннсака в интервью Нейту Тейеру:

«Я искал подержанные книги, продававшиеся у букинистов на берегу Сены, старые книги, которые любил читать. Получая деньги по стипендии, я тратил их на оплату жилья и еду, так что для себя у меня оставалось всего лишь 20–25 франков. Но все равно у меня было много книг, которые я мог читать. К примеру, «Великая французская революция». Я ничего не понимал там, но все равно читал… Я начал как националист и патриот, а потом читал прогрессивные книги».[46]

Должно быть, Салот Сар изрядно поднаторел во французской литературе. Преподавая в конце 1950-х годов в Пномпене, он покорял студентов тем, что с легкостью цитировал наизусть стихотворения французских поэтов XIX века. Одним из его любимых авторов был Жан-Жак Руссо. Было бы любопытно узнать, какие еще писатели повлияли на образ мышления Сара, однако он никогда не говорил о них, за исключением беглого упоминания работ Мао Цзэдуна после смерти последнего. К 1952 году Сар большую часть новостей узнавал из газет, издававшихся Коммунистической партией Франции, — «Юманите», «Тетради по коммунизму» («Les Cahiers de Сотти-nisme») и т. п. Он также наверняка был знаком с работами Сталина, особенно с его широко разошедшейся «Историей Коммунистической партии Советского Союза».[47] В этой книге излагалась советская история и подчеркивалась важная роль Сталина, управлявшего партией и народом, но редко имевшего дело с простыми людьми. Занятно представить себе Салот Сара, продирающегося через напыщенные фразы при тусклом освещении и перенимающего взгляд на мир, в котором делался упор на конспирацию, силу, бдительность и секретность. Впрочем, было бы неверно на этом этапе усматривать в его деятельности предвестие будущего правления.

В 1951 году Салот Сар познакомился со своей первой женой Кхьё Поннари. Она приехала во Францию вместе с младшей сестрой Кхьё Тирит. Она собиралась изучать в Париже кхмерскую лингвистику, а ее сестра — английскую литературу. Во время Второй мировой войны их отец, судья, сбежал из Баттамбанга с одной камбоджийской принцессой, бросив жену, которой пришлось поднимать детей в одиночку. Предательство отца поселило в сердцах сестер непримиримую ненависть к распущенной камбоджийской знати. В любом случае обе они получили степень бакалавров в Лицее Сисовата. Для камбоджийской женщины того времени это было редкое достижение. Еще до прибытия в Париж Поннари начала преподавать и добилась заметных успехов в карьере. Тирит обручилась с Иенг Сари, когда оба еще учились в Камбодже; свадьба состоялась летом 1951 года в мэрии пятнадцатого округа. Есть соблазн датировать начало романа между Саром и Поннари временем их пребывания в Париже, однако это невозможно подтвердить.[48]

Вскоре после приезда во Францию Иенг Сари и Рат Самоён растормошили Ваннсака и других камбоджийцев и привлекли их в формирующиеся политические группировки. К началу 1951 года несколько молодых кхмеров начали встречаться на квартире Ваннсака для обсуждения марксистских работ. Какое-то время этими дискуссиями руководили Сари либо Самоён. Кто-то из участников обсуждений являлся членом Коммунистической партии Франции, кто-то влился в ее ряды позднее. Остальные участники — наподобие Ваннсака и Салот Сара — приходили сюда потому, что дружили с радикалами. Время от времени на эти встречи заглядывали и другие студенты. Пьер Брошо, являвшийся членом КПФ в 1950-е годы и знавший многих камбоджийцев из университетского городка, назвал эти дискуссионные группы «внешним кругом» коммунистической деятельности — то есть деятельности, одобренной партией и находившейся под ее надзором, но доступной для тех, кто не был членом самой партии. По мнению Мей Манна, принимавшего участие в этих дискуссиях, «Марксистский кружок тайно контролировал студенческое движение изнутри. Но и сам изнутри находился под надзором… членов Коммунистической партии. Они скрывали свою принадлежность к КП, чтобы защититься от преследований камбоджийского правительства, а также для соблюдения партийной традиции».[49]

Среди посещавших квартирные собрания были Сьен Ан, Юн Соёрн, Хоу Йоун, Чи Ким Ан, Тиоунн Мумм и Туч Фоён. Все они уже тогда либо впоследствии стали членами Коммунистической партии Франции. Все они, за исключением Тиоунн Мумма и Мей Манна, во времена Демократической Кампучии будут казнены как предатели. Ваннсак вспомнил обсуждение таких работ, как «Национальный вопрос» Сталина, «Об империализме» Ленина и «Капитал» Маркса. Сами произведения или отрывки из них читались на французском языке. В процессе дискуссий французский смешивался с кхмерским, когда молодые люди изо всех сил старались найти аналоги европейским политическим терминам в своем родном языке.[50]

Непонятно, кем задавались темы для обсуждения — КПФ либо членами группы. Многих иностранных коммунистов и сочувствующих коммунизму, проживавших во Франции, партия разделила на языковые группы, которые можно было привлекать к демонстрациям и прикреплять к небольшим дискуссионным кружкам. Члены партии, в свою очередь, были разбиты на ячейки по три человека в каждой для участия в дискуссиях, демонстрациях, подписания петиций, продажи партийной литературы и т. п. «Индокитайская» группа в основном состояла из студентов, квартировавших в индокитайском корпусе университетского городка. Обычно они говорили по-французски. Несмотря на то, что в ячейки Коммунистической партии могли входить и вьетнамцы, и камбоджийцы, дискуссионные группы на квартире Ваннсака ограничивались кхмерами.

Воспоминания о поведении Салот Сара на этих собраниях противоречивы. В нескольких интервью, записанных в 1980-х годах, когда в Пол Поте узнали Салот Сара, Кенг Ваннсак говорил, что Сар посещал собрания нерегулярно, держался в тени и мало чем впечатлил своих товарищей. Однако в 1975–1976 годах, до того, как было установлено, что Пол Пот — это Салот Сар, какой-то не назвавший своего имени человек побеседовал с журналистом Франсуа Дебре. Он утверждал, что Салот Сар «был самым умным, самым убежденным, самым непримиримым. Именно он оживлял споры и оказывал наибольшее влияние на новичков». Аноним даже процитировал Салот Сара: «Без сплоченной и управляемой твердой рукой Партии невозможно применить никакую теорию, и враги социализма воспользуются этой возможностью, чтобы захватить руководство». Подобную идею Сар вполне мог вычитать в сталинской «Истории КПСС». По словам собеседника Дебре, Сар якобы закончил свое высказывание следующим образом: «Я буду руководить революционной организацией; я стану ее генеральным секретарем, у меня на руках будут досье, я стану контролировать министров и смотреть, чтобы они не отходили от линии, установленной центральным комитетом в интересах народа».[51]

Когда Дебре писал свою книгу, ни он, ни его информатор еще не знали, кто скрывался под именем Пол Пота. Неизвестный считал Пол Пота Рат Самоёном. Учитывая, что все предсказания Сара сбылись и принимая во внимание сохранившуюся у него на всю жизнь любовь к маскировке, последняя цитата, если она точна, оказывается необычайно разоблачительной. Слова, брошенные сгоряча в пылу спора помогают объяснить довольно длительную пассивность Сара, равно как и большую часть его поступков в апреле 1976 года, когда он стал премьер-министром Демократической Кампучии. Хотя в его выдвижении не было ничего неизбежного, записанные Дебре свидетельства предполагают, что все совершенное Саром было продумано еще в начале 1950-х. Кроме того, Сар рассматривал коммунизм как набор методов, которые позволят членам партии добиться независимости для страны.

В 1951–1952 годах на камбоджийских радикалов в Париже оказывали влияние события во Франции, Камбодже, Вьетнаме, Китае и Корее. В Камбодже демократы готовились к избирательной кампании. Сон Нгок Тань по-прежнему жил в ссылке в провинциальном городе Пуатье, и многие камбоджийские студенты в Париже надеялись на то, что он сможет вернуться домой и привести демократов к победе. Молодежь также взволновал нараставший внутри заграничной камбоджийской общины разлад между радикалами и консерваторами. К середине 1951 года Тиоунн Мумм и многие другие кхмеры стали коммунистами и пришли к тому, что начали рассматривать борьбу за независимость Камбоджи в свете идей марксизма-ленинизма. В августе 1951 года Мумм и больше десяти других студентов из группы по изучению марксизма съездили в Восточный Берлин на Международный конгресс молодежи, организованный при поддержке Советского Союза. Конгресс посетило более ста тысяч делегатов со всего мира. В возбуждающей и тщательно срежиссированной атмосфере Конгресса камбоджийцы впервые узнали о сопротивлении кхмерских коммунистов и недавно созданной Кхмерской Народно-революционной партии. Взволнованный Тиоунн Мумм вернулся в Париж со знаменем камбоджийских коммунистов (пять желтых цветов на красном поле). Этот флаг камбоджийским студентам передала на Конгрессе делегация Вьетминя.[52]

В это время Тиоунн Мумм с друзьями спорили по поводу грядущих выборов в Камбодже. Мумм утверждал, что формирование в Национальном Собрании Камбоджи «однородного меньшинства», состоящего из преданных, ответственных радикалов, важнее, чем победа на выборах. Он действовал в соответствии с политикой французских коммунистов, ценивших верность партии превыше всего.

В 1951–1952 годах Коммунистическая партия Франции переживала кризис самоидентификации. В конце 1950 года генеральный секретарь партии Морис Торез перенес инсульт и отправился на лечение в СССР. Во время его отсутствия, которое длилось до начала 1953 года, различные личности и выделившиеся внутри партии фракции боролись за власть, не стесняясь в средствах. Некоторые высокопоставленные члены партии подверглись бескровной чистке. В довершение ко всему партию затронула набиравшая обороты антикоммунистическая кампания, начатая французским правительством. Вождей коммунистов объединяло почтение, которое они питали к Сталину, находившемуся в преклонном возрасте, а также признание главенствующей роли Советского Союза. Французские коммунисты поддерживали показательные судебные процессы в Чехословакии, где нескольких видных политических лидеров вынуждали сознаться в предательстве, которого те не совершали. Кроме того, коммунисты выступали против военных действий американцев в Европе и в Корее, а также против франко-американского союза (американские деньги, французские войска), формировавшегося для борьбы с коммунистическим сопротивлением в Индокитае.

Подстрекаемые французами американцы стали рассматривать войну в Индокитае как часть коммунистического заговора против так называемого Свободного Мира. В ответ на это молодые камбоджийцы, вроде Тиоунн Мумма и Салот Сара, а также тысячи молодых людей из других стран начинали воспринимать себя как часть революционного авангарда, всемирного братства, которому суждено бороться с Соединенными Штатами и сокрушить их. В 1988 году в беседе со мной бывший коммунист назвал 1950-е годы «юностью народа». Эти юноши и — реже — девушки присоединялись к манифестациям, организованным коммунистами в Париже. Самая масштабная из этих демонстраций состоялась в мае 1952 года в знак протеста против применения американцами бактериологического оружия в Корее. В демонстрации приняли участие десятки тысяч человек, несколько сотен из которых было арестовано. Толчок, который дала война в Индокитае, и братство, предписанное коммунистической партией, подтолкнули многих кхмеров к дружбе с радикальными студентами из Вьетнама и других государств. По воспоминаниям Пьера Брошо, члены партии из стран Индокитая часто встречались в одном из кафе на улице Жиле-Кёр на левом берегу Сены.[53]

Кхмерские студенты продолжали внимательно следить за событиями в Камбодже. До середины 1952 года многие из них возлагали надежды на возвращение к власти Сон Нгок Таня. Еще с 1945 года Тань запомнился им как настоящий патриот, несправедливо заточенный в тюрьму. В действительности же с 1947 года он проживал в провинциальном городке Пуатье под мягким домашним арестом. Время от времени молодые камбоджийцы навещали Таня, чтобы выразить ему уважение. Среди тех, кто приходил к нему, были Хоу Йоун, Эа Шичау, Кенг Ваннсак, Салот Сар и Тиоунн Мумм. Тань любезно принимал их, но не давал никаких обещаний. Продолжавшим радикально «леветь» студентам вроде Мумма казалось, что у Таня мало вразумительных политических идей. Как-то раз, навестив его в 1951 году, Мумм заметил на полке французские издания Маркса и Энгельса. Взяв в руки один из томов, Мумм увидел, что страницы в книге не были разрезаны.[54]

Несколько раз в 1950–1951 годах Сианук при случае обращался к французам с просьбой позволить Таню вернуться на родину. В конце 1951 года, после того, как на выборах в Национальное Собрание одержали победу камбоджийские демократы, французы уступили, и Тань возвратился в Пномпень. Его встречали громадные толпы людей. Возможно, Сианук просил за Таня под давлением демократов, однако не исключено, что, добиваясь возвращения Таня в Камбоджу, король также надеялся на то, что оно приведет к расколу Демократической партии. Сианука расстроила теплота, с которой был встречен Тань. Эту поддержку он мудро воспринял как неодобрение его собственного альянса с французами.

В любом случае, казалось, что победа демократов на выборах, триумфальное возвращение Таня и случившееся позже убийство французского верховного комиссара в Пномпене, Жана де Реймона, совершенное вьетнамским мальчиком-слугой, в совокупности означали усиление антиколониальной борьбы. Многие камбоджийские студенты в Париже думали, что Тань добьется у французов независимости для Камбоджи. Их ожидания не оправдались. За несколько месяцев бывший премьер-министр мало что сделал. Он отказался войти в правительство демократов и ограничился спокойными поездками по провинциям и изданием националистической газеты «Кхмеркраук!» («Пробудитесь, кхмеры!»). Редакторские статьи в ней писались в соответствии с политической линией демократов.[55]

В марте 1952 года события приняли такой оборот, какого никто не ожидал. На седьмую годовщину японского coup de force Сон Нгок Тань покинул Пномпень якобы для того, чтобы сопровождать своего товарища в поездке в Сиемреап, однако исчез, не добравшись до места. Вскоре стало ясно, что он присоединился к антифранцузски настроенным партизанам, действовавшим в том регионе. Коммунистами они не являлись. В лесах Сиемреапа Тань создал базу в надежде объединить коммунистические и некоммунистические силы Сопротивления. Этот шаг ошеломил и его соратников, и противников. Горстка молодых людей, многие из которых были выпускниками Лицея Сисовата, вскоре последовали за ним в леса, однако после нескольких переговоров с Танем коммунистическое сопротивление, в котором главенствовали вьетнамцы, отказалось с ним сотрудничать. К концу 1952 года Тань вышел из игры.[56]

Сианук и его французские руководители были встревожены отступничеством Таня и собрались уничтожить демократов, которых ошибочно подозревали в сочувствии Таню. В нападении на Демократическую партию короля поддержали консерваторы, потерпевшие поражение на выборах 1951 года, например Йем Самбаур и Лон Нол. С молчаливого одобрения французов, по просьбе короля направивших в Пномпень из Сайгона дополнительные войска, в июне 1952 года Сианук распустил правительство демократов и Национальное Собрание и стал править на основе чрезвычайных полномочий. Король пообещал добиться независимости затри года (впоследствии эта программа будет названа «королевским крестовым походом за независимость»). Этот дерзкий поступок обозначил выход Сианука на политическую арену. Он также показал, что демократы больше не принимают участия в управлении страной, ускорил падение авторитета Сон Нгок Таня и подвел черту под недолгим периодом политического плюрализма, начавшегося с выборов 1946 и 1947 годов. Абсолютная монархия, с которой французы встретились в Камбодже в 1863 году и которую держали в узде девяносто лет, начала возрождаться. По иронии судьбы, французы по-прежнему считали, что Сианук продолжает действовать в их интересах. На самом деле он начал кампанию, нацеленную на получение независимости. Сианук все отлично рассчитал. Однако многим его патриотизм казался запоздалым и оппортунистическим.[57]

Организованный Сиануком переворот вдохновил Салот Сара на написание первого известного нам политического сочинения. Его восьмистраничная статья под заголовком «Монархия или демократия?» была опубликована в специальном выпуске журнала кхмерских студентов «Кхмер нисут» под псевдонимом Кхмер даом («Истинный кхмер»). Французские этнографы связывали последнее понятие с самрами и поррами, населявшими отдельные районы родной провинции Салот Сара, Компонгтом. Кенг Ваннсак поторопился опубликовать этот специальный выпуск в знак протеста против действий Сианука в Пномпене.[58] Рукописная статья Кхмер даома начиналась с утверждения о том, что лишь Национальное Собрание и демократические права «дали камбоджийскому народу вздохнуть свободно, как это было, к примеру, при принце Ютевонге». Кхмер даом обвинял Сианука в том, что тот стал абсолютным монархом, и определял монархию как «систему, при которой власть попадает в руки небольшой группы тунеядцев, получающих возможность эксплуатировать народ. Монархия является несправедливой системой, зловонной гноящейся раной, которую должен уничтожить именно народ».[59]

Заманчиво связать свирепость этого высказывания с детством Салот Сара, прошедшим среди дворцовых танцоров, эксплуатируемых королем и, вероятно, страдавших венерическими болезнями. Продолжая говорить о монархии, Сар пишет, что монархия по-дружески относилась к империализму, но была враждебна по отношению к народу, буддизму и знанию. Подкрепляя эти обвинения, Сар указал на то, что последние камбоджийские короли назначались французами, тогда как на протяжении всей истории Камбоджи люди были «подобны животным, их держали за солдат (пол) или рабов (кнджом ке), заставляли работать днем и ночью, чтобы прокормить короля и его двор» — именно в таких условиях окажется народ, когда Салот Сар придет к власти. Чтобы доказать враждебное отношение монархии к буддизму, Сар написал, что камбоджийские короли всегда ставили себя выше религии. Однако, добавил он — «просвещенные монахи» сочинили сказку, в которой Тмень Чей, «дитя народа», обманывает короля. Тот же самый дух просвещения (просветления) и ненависть к творимой отцом несправедливости заставили Будду покинуть свою знатную семью, добавил Сар, так что Будда смог стать «другом каждому человеку и научить людей любить друг друга». Здесь Сар проводит параллель с принцем Ютевонгом, отдалившимся от королевской семьи, что позволило ему «вселить мечту о демократии в сердце кхмерского народа».[60]

Переходя к обсуждению демократии, Салот Сар приводит примеры революций во Франции, России и Китае, в ходе которых была упразднена монархия. Эти революции возглавлялись, заметил Сар, Робеспьером и Дантоном, Сталиным и Лениным, Сунь Ят Сеном (что любопытно, не Мао Цзэдуном). Во Франции, Китае и Советском Союзе демократия, заменившая правление королей, представляла собой систему, которой следовали «люди во всем мире; она ни с чем не сравнима и дороже всех сокровищ». Двадцать четыре года спустя, когда Салот Сар стал премьер-министром Демократической Кампучии, его своеобразное видение демократии осталось непоколебимым.

Статья «Монархия или демократия?» — как и последующие работы и выступления Сара — написана в разговорном стиле, насыщена пылкими призывами, и предпринятая в ней попытка охватить исторический контекст сомнительна. К примеру, в статье не приводится никаких доказательств того, что «просвещенные монахи» придумали «Тмень Чея» или что Будда ушел из дома из-за обиды на отца, хотя, возможно, эти истории действительно рассказывались монахами с антимонархическими взглядами и часто звучали среди либерально настроенных кхмеров. Вдобавок эта статья не проводит различий между «демократическими» режимами в Китае, во Франции и в СССР, подчеркивая лишь то, что все три страны отказались от монархии как от института. Более того, автору статьи не удается разобраться в индокитайском конфликте. Автор не сумел выдвинуть никаких предложений относительно того, как демократия могла бы удержаться в Камбодже, хотя ссылки на революционных лидеров (однако не на партии и не на политические группировки) косвенно наводят на мысль о том, что кто-то, достигший такого же уровня просвещения (просветления), как Ютевонг, Будда, Тмень Чей или Робеспьер, в конце концов мог бы взять власть в свои руки.

В августе 1952 года в Париж приехал советник Сианука Пенн Нут. Ему было приказано лишить стипендии студентов, связанных с выпуском оскорбительного номера «Кхмер нисута» и с другими выступлениями, случившимися после переворота в Камбодже. Кенг Ваннсак не попал под репрессивные меры, потому что имел тесные связи с министром образования Камбоджи. Ему было велено отправляться домой до окончания работы над диссертацией. Он вернулся в Пномпень только в октябре 1952 года.

К моменту написания статьи «Монархия или демократия?» Салот Сар уже перестал числиться студентом. Как он сам сказал в 1978 году: «Я пренебрегал занятиями, и у меня отобрали стипендию». В правительственной учетной книге, подтверждающей это высказывание, нет упоминания о политической деятельности Сара и других студентов. Студенты, лишенные стипендии по политическим мотивам, нередко задерживались во Франции, кое-как перебиваясь и увязая в долгах. Среди них были Иенг Сари, Хоу Йоун и Сон Сен. По словам Кенга Ваннсака, Сар рвался вернуться в Камбоджу, чтобы вступить в антиколониальную борьбу. Его взгляды разделяло еще несколько студентов, включая Сьен Ана, Рат Самоёна, Мей Манна и Юн Соёрна. Много лет спустя воспоминания Ваннсака были подкреплены Мей Манном, который сказал Стиву Гедеру следующее:

«Поскольку мы жаждали информации, в 1952 году Иенг Сари, Рат Самоён и Тиоунн Мумм решили, что некоторые из нас вернутся в Камбоджу, чтобы побольше узнать о том, что же происходит на самом деле… Салот Сар был среди тех, кому предстояло уехать… Мы поговорили между собой, и нас попросили решить и объявить, готовы ли мы посвятить всю свою жизнь революции. Салот Сар был единственным, кто сказал, что готов это сделать».[61]

После выхода статьи Сар провел во Франции еще пять месяцев, прежде нем вернулся домой. После отъезда Ваннсака из Парижа студенческая группа по изучению марксизма перебралась из его квартиры в гостиничный номер Сари на улице Сент-Андре-дезарт. Весьма вероятно, что Сар вступил в Коммунистическую партию Франции именно в это время, возможно, как кандидат в члены, с целью подготовки для работы в рядах сопротивления в Камбодже. Может быть, его продвигал Тиоунн Мумм, самый известный кхмерский коммунист, однако это невозможно подтвердить.[62]

И вновь, как часто бывало в жизни Салот Сара, тайна окутывает один из ключевых моментов и скрывает важное решение — сточки зрения его биографии, наверное, самое важное решение в его жизни. Несколько интересных вопросов так и остаются без ответа. Когда именно Сар стал коммунистом? До или после фестиваля в Восточном Берлине? До или после переворота, организованного Сиануком? И кто был его покровителем в партии? Кем были его непосредственные начальники? Посещал ли он собрания партийной ячейки? Какие партийные обязанности на него возлагались?[63]

Другой вопрос необходимо связать с мотивами, побудившими Салот Сара вступить в коммунистическую партию. Как мы уже видели, он вел довольно легкомысленную жизнь и вряд ли был способен долгое время придерживаться одних взглядов. Его статья в «Кхмер нисут» свидетельствует о несистематическом чтении работ по марксизму-ленинизму, и в отличие от многих товарищей, Сар не имел влияния в студенческих кругах. Нельзя сказать, было ли его решение стать коммунистом внезапным или он принял его после долгих раздумий. При этом здесь невозможно определить относительную значимость амбиций, идеалов, давления группы или вдохновителей. Похоже, Сара в партии привлекла организационная структура и возможность выдвинуться. Несмотря на то, что партии, к которым он принадлежал, сменили названия или «исчезли», до конца своей жизни Салот Сар оставался верным коммунистом и партийным функционером.[64]

Люди, знавшие Сара как партийного товарища и давшие интервью в 1980-х годах после того, как средства массовой информации сделали из него дьявола, неохотно рассказывали об этом периоде его жизни. Единственный ключ к разгадке дает книга Дебре о камбоджийском коммунизме, опубликованная в ноябре 1976 года. В ней содержатся уже цитированные высказывания об убежденности Сара и его амбициях. За исключением рассказа о вспышке, который приводит Дебре, Салот Сар был скрытен. Он признавался Нейту Тейеру: «Я никогда не говорил о себе. Я был молчаливым».[65]

Кажущееся отсутствие личных амбиций — как у Сталина и Хо Ши Мина в отличие от Ленина и Мао — способствовало его целям и согласовывалось с невозмутимостью, которую он всегда демонстрировал. Сар хотел, чтобы его взлет считался ответом на исторические императивы, патриотизм и желания других людей, а не стратегическим планом или заранее рассчитанными действиями с его стороны.

15 декабря 1952 года Салот Сар вновь приехал в Марсель и взошел на борт «Ямайки» — на этот раз для того, чтобы вернуться домой. Как же он оценивал сорок месяцев, проведенные во Франции? Никаких академических степеней он не получил. Это его не расстраивало. Судя по поведению Сара после прибытия в Камбоджу, вместо того чтобы делать карьеру или содержать семью, он посвятил себя политике. Для него как для коммуниста это означало подчиниться партийной дисциплине и готовить себя и своих товарищей к возможному захвату власти. Более конкретно это означало участие в вооруженной борьбе с французами. Эта деятельность должна была держаться в секрете. Шансы на успех были чрезвычайно малы, но Салот Сар был готов пойти на риск. Дело того стоило. После почти двадцати скучных лет учебы Салот Сару было приятно сменить направление деятельности.

Примечания:

3

Определение человека, которое Аристотель дал в «Политике» (Прим. ред.).

4

До того, как в 1997 году Пол Пот лишился власти, он носился с идеей возглавить биографический проект, который обеспечит ему место в истории. По словам Нейта Тейера (из личной беседы), он привлек к этому проекту молодого красного кхмера по имени Теп Куннал, и тот за несколько месяцев заполнил девять блокнотов сведениями, которые ему предоставил наставник. Эти тетради, как сказал Тейеру Теп Куннал, были случайно уничтожены в ходе нападения правительственных войск на базу красных кхмеров в Анлонгвенге в 1998 году, незадолго до смерти Пол Пота.

5

См.: David P.Chandler. The Tragedy of Cambodian History: Politics, War, and Revolution Since 1945. New Haven, Conn., 1991.

6

Cm.: F. Ponchaud. Social Change in the Vortex of Revolution// Karl Jackson, ed. Cambodia, 1975–1978: Rendezvous with Death. Princeton, N.J., 1989; Soth Polin. Ladiabolique douceur de Pol Pot// Le Monde Diplomatique, May 18, 1980; П. Normand. At The Khmer Rouge School: the Teachings of chairman Pol Pot// Nation, September 3, 1990.

35

Интересные воспоминания оставили два бывших участника коммунистического движения — E. Leroy Ladurie. ParisMontpellier. Paris, 1982 и A. Besangon. Une gonoration. Paris, 1987. См. также: D. Dessanti. Les Staliniens. Paris, 1975, Annie Kriegei. The French Communists. Chicago, 1972 и глубокое исследование J. Verd6s-Leroux. Au service du parti: Le parti communiste, les intellectuels, et la culture, 1944–1956. Paris, 1986

36

Cm.: L. Malleret. L’exotisme indochinoise dans la literature fran?aise depuis 1860. Paris, 1934, особенно p. 183–192. Находящаяся в процессе создания работа Пенни Эдварда из Монашского университета представляет собой подробное исследование представлений французов о «Камбодже» и «Ангкоре» в колониальную эпоху. См. также: В. Dagens. Angkor: Laforetde Pierre. Paris, 1989.

37

Информация о прибытии и отбытии Сара, о его провале на вступительных экзаменах и его парижском адресе содержится в Royaume de Cambodge, Ministore de l’Education, Controle des 6tudiants boursiers: Carnet 1, France.

38

Биографические сведения о Тиоунн Мумме взяты из интервью автора с ним самим (май 1988, июнь 1989, февраль 1990). См. также: В. Kiernan. НРР, р. 29–30, и неопубликованное интервью Ситвена Гедара с Тиоунн Муммом (1980), в котором упоминается о его дружбе с Салот Саром.

39

Из интервью автора с Кенг Ваннсаком (октябрь 1986, май 1987), а также В. Kiernan. НРР, р. 121–123 — отрывок, основанный на интервью с Ваннсаком.

40

Из интервью автора с Пьером Брошо (май 1987). Брошо стал членом Французской компартии в 1950 году в Париже, будучи студентом лицея.

41

См.: Interview with Pol Pot. FBIS, Daily Reports, March 22, 1978. См. также: Khmer nisut [Кхмерский студент] 11 January 1951, p. 36 (я благодарю Тиоунн Мумма за то, что он прислал мне экземпляр этого выпуска) и V. Vinterthaler. In the Path of Tito (Tunbridge Wells, U.K., 1972), p. 218 и далее, где описываются реформы «самоуправления», начатые Тито летом 1950 года.

42

Khmer nisut 11 (January 1951), 36. Иенг Сари вернулся в Камбоджу в 1951 году и поддержал неудавшуюся попытку Сон Нгок Таня прорваться к власти. Впоследствии он стал политиком-республиканцем в Пномпене. Le domocrate (Phnom Penh), August 31, 1950 года подтверждает присутствие «восемнадцати камбоджийских студентов» в Югославии. Восторженный тон статьи предполагает, что Сар и другие камбоджийцы отправились в Загреб с одобрения знавших об этом камбоджийских демократов. Кенг Ванссак (в интервью, взятом автором в мае 1987) сообщил, что Салот Сар, с которым он познакомился в 1951 году, никогда не говорил о своем пребывании в Югославии.

43

Подробности см. Chandler. Tragedy, Chapter 3.

44

М. Vickery. Kampuchea. London, 1986, p. 60–62, а также сноски к этим страницам, р. 182–183. См. также: Kiernan. НРР, р. 83 и далее, и G. Porter. Vietnamese Communist Policy Toward Kampuchea, 1930–1970 Revolution and Its Aftermath in Kampuchea, p. 57–98.

45

Kiernan. HPP, p. 79, здесь упоминается об этой встрече. Текст выступления Нгуйен Тан Сона на французском языке находится в Service Historique des Armoes de Terre (далее — архивы SHAT), Chateau de Vincennes, ЮН 284 (Divers Cambodge, 1949–1950). О Соне см.: Porter. Vietnamese Communist Policy, p. 65. Также см.: Khmer Armes Resistance кхмерского Комитета мира (1952), в которой отмечается, что «Туссамот» [Ту Самут, соратник Пол Пота] — «влиятельный священник». Готовящееся исследование Кристофера Гоша существенно прояснит взаимоотношения вьетнамского и камбоджийского коммунистического движения в этот период.

46

Интервью Пол Пота с Нейтом Тейером. «Я не был плохим студентом», — сказал он Тейеру. «Я был средним… Я учился достаточно неплохо для того, чтобы получать стипендию». Любопытно, что в разговоре с Тейером Пол Пот не назвал ни одной своей ролевой модели того периода. Кенг Ваннсак нашел для него комнату на улице Летеллье, 31. В 1996 году протеже Иенг Сари Суонг Сикоён отзывался об этом квартале как о «приятном месте, занятом детьми из хороших семей» и сообщил, что «Пол Пот проводил свое время, музицируя и играя в карты». Со времен 1951 года номера домов изменились, однако возможно, что двухэтажное здание под номером 29 (где на первом этаже находится кафе «Brazza») в 1950-е годы носило номер «31». Я благодарен Лайонелу Вайрону за это расследование. В 1952 году Салот Сар передал комнату своему однокашнику по коллежу Сианука — Кхьё Комару. Цитата Кенг Ваннсака передана его женой (в личной беседе). Цитата Мей Манна взята из Asiaweek. July 29, 1989, p. 17. У Манна брали интервью в одном из лагерей ДК для беженцев на тайско-камбоджийской границе и еще раз в 1997 году в Пномпене. Пьер Брошо запомнил его как сознательного члена КПФ в Париже в начале 1950-х.

47

Вероятно, имеется в виду «Краткий курс истории ВКП(б) (Прим. перев.).

48

См.: Е. Becker. When the War Was Over. New York, 1986 и интервью автора с Суон Касет Сокхо (май 1987). Поннари вернулась домой после свадьбы сестры, чтобы возобновить свою учительскую деятельность.

49

Интервью Стива Гедера с Мей Манном. О кружках см.: Kiernan, НРР. р. 119, интервью автора с Кенг Ваннсаком и Тиоунн Муммом, а также F. Debra, Cambodge: La revolution de la foret. Paris, 1976, p. 81 и далее.

50

Кроме того, с группой были связаны Кхьё Комар, Тиоунн Празит, Ок Сакун и Кентао де Монтейро. Будучи филологом, Кенг Ваннсак потратил много лет, пытаясь обновить кхмерский язык путем нахождения или создания слов, подходящих для жизни в XX веке. Хотя Ваннсак этого и не сказал, похоже, что в кружке обсуждалась и сталинская «История Коммунистической партии Советского Союза», откуда Салот Сар мог почерпнуть некоторые из своих будущих идей о конспирации внутри коммунистического движения и о продолжении классовой борьбы после революции. См.: A. G. Walder. Cultural Revolutionary Radicalism: Variations on a Stalinist Theme. New Perspectives on the Cultural Revolution Cambridge, Mass., 1990, p. 41–62, а также R. C. Tucker. Stalin: the Years in Power. New York, 1990, p. 530 и далее. Тот факт, что в Париже Сар читал французскую коммунистическую литературу, вероятно, указывает на то, что его ролевой моделью был Сталин, а не Хо. См.: E. Н. Carr. A Great Agent of History, Stalin. Englewood Cliffs, N.J., 1966, p. 133–142. Некий камбоджиец, посещавший политзанятия, но пожелавший остаться неизвестным, указал на то, что собрания, которые проводились на камбоджийском языке, раздражали вьетнамцев в КПФ, «желавших контролировать кхмеров».

51

Debre. Cambodge, р. 82

52

Kiernan. НРР, р. 121; Marie-A. Martin. Le mal cambodgien. Paris, 1989, p. 105 и интервью с Кенг Ваннсаком (май 1988) и Тиоунн Муммом (февраль 1990). В 1997 году Мей Манн сказал Стиву Гедеру: «Впервые кто-то в Париже узнал что-то конкретное [о движении «Иссарак»]. Мы все двигались наощупь. Нашим единственным источником информации были сведения от вьетнамской делегации». Среди посетивших конференцию были Хоу Йоун, Тиоунн Празит, Тиоунн Мумм и пятеро других. Флаг был восстановлен в 1979 году Народной Республикой Кампучия (НРК). В 1989 году нижняя половина флага стала синего цвета (точно так же флаг «ФНО» [Фронта Национального Освобождения] в Южном Вьетнаме был флагом Северного Вьетнама, но только с синей нижней половиной). Пятибашенная аппликация желтого цвета — вероятно, кхмерский вариант вьетнамской пятиконечной звезды — осталась прежней. Debr6, Cambodge, p. 84 — здесь говорится о том, что по возвращении из Берлина студенты стали еще больше ориентироваться на конкретные действия, чем прежде. По словам Тиоунн Мумма, «Салот Сар не поехал из-за того, что побывал в Югославии» (из интервью Стива Гедера, апрель 1980).

53

Полезная хронология событий, повлиявших на Коммунистическую партию Франции в начале 1950-х, содержится в книге Dessanti. Les Staliniens, p. 250–267. См. также: Ph. Robrieux. Histoire du PCF. Paris, 1985–1990 и Irwin Wall. French Communism in the era of Stalin. Westport, Conn., 1964, Chapter 5. Ha c. 119 Уолл называет 1949–1953 годы в истории КПФ «годами промахов и шатания». Цитата о «молодости» взята из интервью автора с Жаком Верже (октябрь 1987). Сведения о ресторане взяты из интервью автора с Пьером Брошо (май 1987).

54

Из интервью автора с Тиоунн Муммом.

55

Khmer Armed Resistance, p. 7, здесь убийца назван «кхмерским патриотом».

56

См.: Chandler. Tragedy, p. 57–61, и Kiernan. НРР, p. 98 и далее.

57

Среди тех, чьи взгляды после этих событий стали более радикальными, были Ху Ним и Ворн Вет, находившиеся в Камбодже (Kiernan. НРР, р. 118). Тонн Оук, известный демократ, пребывавший тогда в Париже, отметил радикализующее влияние, которое переворот Сианука оказал на камбоджийских студентов во Франции (интервью автора, октябрь 1987).

58

Французский перевод статьи идет в приложении к работе Сержа Тиона и Бена Кирнана Khmers rouges! Paris, 1981, p. 357–361. В беседах с Беном Кирнаном Кенг Ваннсак установил, что за «истинным кхмером» скрывался Салот Сар. Кхмер даом намекает на этническую аутентичность и расовую чистоту (интервью автора с Кхинг Хос Ди, октябрь 1991), однако не похоже, что в этом выражается главный смысл статьи. См.: М.-A. Martin. Khmer doeum. Paris, 1997, книгу о племени neap или порр, а также R. Baradat. Le Samre ou Pear: Population primitive de l’ouest du Cambodge. Bulletin de I’Ecole fran9aise d’Extreme Orient 4, 1941. Я благодарен Ваннсаку за экземпляр первоначальной версии на кхмерском. См. также: S. Thion. The Cambodian Idea of Revolution 11 Revolution and Its Aftermath in Kampuchea, p. 16–17.

59

Сорок лет спустя газета Bangkok Post (от 22 февраля 1993 года) процитировала Пол Пота, назвавшего Сианука «больше, чем на 90 %, параноиком из-за гедонизма, порочности и невоздержанности». Мы не располагаем этой фразой на кхмерском языке, однако я подозреваю, что, употребляя слово «параноик» Пол Пот имел в виду не столько психическое расстройство, сколько привычку Сианука к излишествам.

60

Слово «солдат» или «призывник» (транслитерированное здесь как пол) на кхмерском языке пишется и произносится отлично от слова «Пол», псевдонима Салот Сара. Интересно, что Салот Сар, по крайней мере, один раз пользовался в Париже именем «Пол» (или «Paul») (интервью автора с Кенг Ваннсаком, май 1987). Возможно, что это вымышленное имя уходит своими корнями в годы обучения Сара в Эколь Мише, где учителя-католики давали своим ученикам имена святых (например, Павел) независимо от их вероисповедания (Суон Касет Сокхо, в личной беседе). По мнению Тел Тонга (в личной беседе), «имя Пол Пот не является необычным. «Пол» — это обычная для сельской местности фамилия, а «Пот» — широко распространенное имя — как Джон Джонс или Билл Смит».

61

Интервью Стива Гедера с Мей Манном, март 1997.

62

См.: Nayan Chanda. Brother Enemy. New York, 1986, p. 58. В истории Коммунистической партии Камбоджи, изданной в 1973 году, утверждается, что в первые дни своего существования партия состояла из десяти членов компартии Франции. Почти наверняка Салот Сар явился одним из них, однако никто из них не вернулся в Камбоджу в 1951 году, когда была основана компартия Камбоджи. Среди остальных первых членов партии были Сьен Ан, Рат Самоён, Сок Кнол, Хоу Йоун, Мей Манн и Иенг Сари.

63

Почти всю как таковую формальную подготовку Салот Сар как коммунист получил уже после возвращения в Камбоджу в 1953 году. Его наставниками были либо вьетнамцы, либо камбоджийцы, прошедшие обучение у вьетнамцев.

64

См.: В. Mazlish. The Revolutionary Asetic. New York, 1976, p. 92 и далее.

65

Debro. Cambodge, p. 86. Данная цитата указывает на то, что Салот Сар планировал создавать свой личный стиль по образцу Сталина, а не каких-либо других коммунистических лидеров. Последняя цитата взята у Thayer «Day of Reckoning».