Небесный Отец и сыновья -- отчужденность и соперничество

То, что отцы относятся к своим детям не по-отцовски и видят в сыновьях соперников, верно не только в отношении персонажей греческой мифологии. За годы психиатрической практики мне пришлось выслушать многих мужчин, и нередко они рассказывали мне, что не знали отеческой заботы в детстве, ибо их отцы были эмоционально недоступны, закрыты, отчуждены, придирчивы, враждебны и даже жестоки. Сколько печали, боли и гнева это пробуждает в сыновьях (и в семьях в целом)... а ведь такая манера поведения передается из поколения в поколение. И еще нередко бывает, что отец искренне стремится эмоционально сблизиться с сыном и оказывать ему поддержку во всем, но все же случаются моменты, когда он вдруг выплескивает на ребенка заряд враждебности, а затем чувствует себя виноватым и удивляется тому, сколько гнева пробудил в нем сын.

Отчужденность между отцом и сыном начинается с того, что отец испытывает обиду или чувство соперничества еще до рождения ребенка. Беременность жены может возродить негативные чувства, испытанные им в детстве. Возможно, мужчина даже заведет непродолжительный роман на стороне, чтобы подавить депрессию или ощущение бессилия. Образ беременной жены может пробудить воспоминания из детства о беременности матери и об огорчениях, которые принесла ему та беременность и новорожденный младенец.

Теперь в качестве мужа ему пришлось вновь пережить то же самое, что прежде пережил в качестве сына: он стал занимать намного меньшее место в жизни женщины, которая дарит ему тепло и заботу. Уже во время беременности она становится менее доступной: замыкается в себе, легче устает, отказывается от некоторых совместных занятий. Она все больше внимания уделяет себе и меньше ему, возможно, теряет интерес к сексу, который был для него главным средством самоутверждения и проявлением близости.

Беременность жены оживляет в мужчине испытанные в детстве и подавленные тогда гнев, враждебность и чувство соперничества по отношению к младенцу. Для будущего отца такие чувства еще более неприемлемы, а поэтому их, как и прежде, необходимо скрывать. Подобно богам-отцам из греческих мифов, он боится, что этот соперник оттеснит его на задний план.

Рождение ребенка, особенно первенца, знаменует новый этап в жизни мужчины. Многих мужчин пугает ответственность за семью. Будущий отец начинает сомневаться, сможет ли он обеспечить жену и ребенка, -- особенно если он не уверен в стабильности своей работы или в перспективах роста. Ощущение неадекватности в этом очередном испытании его мужественности может пробудить в мужчине иррациональные сомнения в том, что ребенок вообще от него.

Более того, его может охватить паника, чувство, что он попал в ловушку. В прежние времена уже сам брак у многих ассоциировался с "каторгой", но теперь вступление в брак и рождение детей являются независимыми решениями и отдельными этапами в жизни человека. Теперь самое сильное ощущение, что ты угодил в ловушку, ассоциируется не с самим вступлением в брак, но с рождением ребенка. Отцовство нередко влечет за собой необходимость брать ссуду в банке, оформлять страховки и на некоторое время оставаться единственным кормильцем, -- и мужчине нередко приходится цепляться за нелюбимую работу или работать по совместительству, чтобы как-то сводить концы с концами. И вот, пока окружающие поздравляют супругов и суетятся вокруг беременной жены, муж нередко чувствует по поводу предстоящего пополнения семьи не столько радость, сколько ужас и тревогу.

Затем новорожденный становится центром всеобщего внимания, и во многих мужчинах снова побуждаются болезненные переживания детства. Супруга становится в большей степени матерью новорожденного, чем его женой. Как и боялся муж, ребенок оттеснил его на задний план -- по меньшей мере, на время. Вскрывая посредством анализа затаенные чувства мужчин, мы обнаруживаем, что нередко они испытывают зависть к жене из-за ее способности родить ребенка и заниматься некоторое время только им или зависть к ребенку из-за его близости к телу жены -- особенно если в этот период пара не живет половой жизнью. Груди, которые он так любил, теперь "принадлежат" маленькому сыну. И с появлением этого младенца пришел конец временам, когда они жили только друг для друга.

Патриархальная культура дает мало возможностей для развития крепких связей между отцами и детьми. Некогда предметом гордости мужчин было то, что они "с пеленками не возятся". Дети -- в особенности сыновья -- служили свидетельством мужественности отца и способом увеличить свой авторитет или осуществить амбиции, однако лично ему радости доставляли мало. Небесный Отец сам не ухаживает за ребенком, и поэтому данный архетип не может служить образцом отеческой заботы или эмоциональной близости с ребенком.

Сейчас уже достаточно многие мужчины лично присутствовали при многочасовых родовых потугах и самих родах. После общения с ними у меня сложилось впечатление, что в эти моменты у отца устанавливается глубокая связь с ребенком. Однако если эта связь все-таки не возникает и в отце не пробуждается нежность и стремление защищать младенца и жену, то этот мужчина, как правило, испытывает гнев и глубокую обиду, ибо воспринимает беременность жены и рождение ребенка как ряд лишений. Гнев по отношению к "захватчику" (особенно если это сын) и гнев по отношению к жене, которая "бросила" его ради ребенка, -- эти чувства могут достигать сознания мужчины, а могут и не достигать. Когда мы обнаруживаем этот гнев во время сеансов психотерапии, обычно оказывается, что под ним лежит еще более глубокий слой: страх быть брошенным и чувство собственной незначительности.

Впоследствии отец мстит сыну, подвергая его телесным наказаниям, допуская враждебные высказывания в его адрес, высмеивая -- причем обосновывается все это необходимостью приучить ребенка к дисциплине или "помочь ему стать настоящим мужчиной". Нередко отец стремится победить сына в каждой игре. Шумные забавы начинаются с веселой возни, а заканчиваются почти всегда слезами ребенка, которого потом еще и высмеивают за то, что он плачет. Когда четырех- или шестилетний малыш говорит: "Я хочу, чтобы папа не вернулся с работы", -- это не обязательно является подтверждением присутствия у него эдипова комплекса. Возможно, малыш просто боится гневливого отца, постоянно вызывающего сына на состязание.

Сын, отнявший у отца часть внимания женщины и ставший объектом ревности, станет взрослым и обретет силу, а силы отца тем временем пойдут на убыль. Если отец каким-то образом не поглотит сына, -- подобно тому, как это делали боги-Отцы в греческих мифах, -- тот обязательно однажды станет достаточно силен, чтобы бросить отцу вызов и низвергнуть его власть.

Доктрина о первородном грехе и утверждение психоаналитического учения о том, что все сыновья хотят убить отца и жениться на матери, суть теории, оправдывающие враждебность, испытываемую обиженными Небесными Отцами по отношению к сыновьям. Представление о "необходимости" наказаний подтверждается поговорками вроде "пожалеть розгу -- испортить ребенка".

Вначале сын перестает доверять, затем начинает бояться и наконец испытывает враждебность по отношению к отцу, который с самого младенчества считает своего ребенка испорченным и обращается с ним соответственно. Однако если отец заботится о сыне, играет с ним, учит его и служит для него положительным примером, дело обстоит совершенно иначе. Тогда ребенок иногда даже больше привязан к отцу, чем к матери, или иногда предпочитает бывать с матерью, а иногда -- с отцом.

Нередко встречаются отстраненные Небесные Отцы. Они не жестоки по отношению к сыновьям, но эмоционально и физически недоступны. Среди моих пациентов не редкость мужчины, рассказывающие, что в детстве они жаждали внимания и одобрения со стороны отстраненного отца (вместо того, чтобы испытывать по отношению к нему враждебность, как предполагает теория эдипова комплекса). В детстве такие сыновья идеализируют своего отца и испытывают недостаток общения с ним.

Пока сын надеется, что отец по-настоящему заметит и признает его, доминирующие чувства ребенка -- тоска и печаль. Гнев по отношению к отцу придет позже, когда сын оставит все ожидания и надежды на то, что отец будет относиться к нему по-отечески, и уже не будет мечтать об отцовской любви. Источником гнева может послужить также разочарование тем, что этот отстраненный отец оказался недостоин идеализированного образа, сложившегося в сознании ребенка.

Между эмоционально закрытым Небесным Отцом и его юным или взрослым сыном нередко складываются поверхностные, сугубо ритуальные взаимоотношения. Когда отец и сын оказываются вместе, между ними происходит совершенно предсказуемая беседа из серии вопросов и ответов типа "Как дела?", где не раскрывается ничего по-настоящему личного. С психологической точки зрения, такие взаимоотношения между Небесным Отцом и его сыном создают впечатление вполне комфортного отчуждения. Однако за этим фасадом может скрываться разочарование.

Когда сын чувствует, что отец видит в нем только очередной повод гордиться собой, у него может возникнуть открытая враждебность по отношению к родителю. Если ребенок чувствует, что папа совершенно не интересуется его личностью, но с удовольствием купается в лучах достижений и побед сына, отчужденность растет. Такие чувства особенно свойственны юношам, занимающимся спортом.

Брюс Огилви, автор книги "Проблемные спортсмены", первопроходец в области психологии спортсменов, описывает следующий случай. Однажды к нему обратился молодой человек, блестящий бейсболист, потенциальный кандидат в высшую лигу. Однако во время отбора игроков в высшую лигу парень вдруг сплоховал.

Он демонстрировал комиссии свое искусство. Некоторое время все шло гладко, но вдруг неожиданно для себя он отправил десяток мячей мимо цели. Я сказал ему: "Стоп. Я хочу, чтобы ты заново во всех подробностях пережил все это событие вместе со мной..." Парень стал в деталях рассказывать о каждом мяче, который он направил точно в цель, и вдруг воскликнул: "О Боже, вдруг я увидел этого сукина сына! На трибунах с правой стороны появился мой папаша". Единственное, о чем беседовал с ним отец, -- это спортивные успехи. Подробно проанализировав со мной ситуацию, парень понял, что, удовлетворив свои амбиции в данной ситуации, он заодно удовлетворил бы и амбиции отца. А это было для молодого человека неприемлемо. Я могу привести тысячи таких случаев. У меня есть подобная история об отце и сыне из каждого американского города⁶.

Этому конкретному спортсмену не нравилось, что отца интересовали только его спортивные достижения, и юноша не захотел удовлетворять амбиции отца или его потребность разделить славу сына. Отцы очень часто ожидают, что сыновья -- особенно первенцы -- будут играть эту роль. Именно поэтому так приветствуется рождение мальчика (больше, чем рождение девочки). Мужчина, угощая гостей сигарами, с гордостью объявляет, что теперь у него есть "сын и наследник", который будет носить имя отца (и удовлетворять его амбиции) и который, уже в силу того, что он оказался мальчиком, доказывает мужественность родителя. Сам факт рождения мальчика удовлетворяет патриархальную потребность отца в сыне. Далее следует потребность в том, чтобы сын оправдал отцовские ожидания, -- при этом никто не учитывает, что ребенок приходит в мир со своими способностями и талантами, эмоциональными потребностями, недостатками, личностными чертами и, возможно, особыми жизненными целями.