— Да ведь это же не социализм! Это маоизм!

— А маоизм — это и есть социализм.

— Нет! Только у нас правильный социализм!

(Из разговоров 1970-х годов)

Европа представляет собой кипящий котел международной ненависти.

(Д. Ллойд-Джордж)

После Великой депрессии, сталинского переворота, начала войны в Азии и прихода к власти Гитлера окончательно сформировался Мир государств — носителей разных проектов. Все четыре представлены в полной красе!

Либеральный проект в континентальной Европе представлен в основном Францией, и притом Франция — не самый яркий представитель либерального лагеря. Лидируют в нем англосаксы, во главе с США. Франция — так, на запятках, откровенно второстепенный член всех союзов либеральных государств.

Впрочем, такой парадокс: либеральные государства между собой почти не договариваются. Видимо, понимают друг друга с полуслова.

Германия выращивает причудливый цветок национального социализма.

СССР выращивает не менее причудливый и еще более кровавый цветок интернационального социализма.

Все это — на основном фоне фашистских и вождистских государств большей части Европы. Фашизм и вождизм наиболее типичны в это десятилетие — еще более, чем в предыдущее.

Все государства Европы считают, что именно их проект должен быть проектом всей Европы и тем самым — основным проектом жизненного устройства всего Мира.

Складываются четыре основных политических центра. Два из них находятся в Европе: национал-социализм и фашизм, для которого он становится лидером. Либерализм — скорее неевропейское явление, представленное в Европе, как на своей периферии и подчиненное (в Европе) неевропейскому центру. Коммунизм господствует только на территории СССР и тоже имеет в Европе свою агентуру.

После Первой мировой войны изначально господствует странное на первый взгляд ощущение незавершенности, незаконченности результатов войны. Все участники событий были недовольны и врагами, и союзниками, и самими собой. Уже в 1920-е все государства разрабатывают планы мобилизации, принимают законы на случай войны.

Во Франции еще в 1927 году принят «Закон о подготовке нации к войне». Что это за закон, ясно сказал военный министр генерала Жир в парламенте: «Здесь будет мобилизована целая нация. Каждому человеку без различия возраста и пола назначается точная и определенная роль в деле обороны. Именно такой мобилизационный план мы будем создавать в ближайшие годы. Никакой импровизации! Никакой свободы выбора! Во время будущей войны весь народ абсолютно должен подчиняться распоряжению властей».

За 12 лет до знаменитых указов Сталина 1939 года в случае войны было запрещено менять место работы и вводилась уголовная ответственность за прогулы. И во время мира всякий, кто менял место работы, обязан был сообщать об этом властям — даже невоеннообязанные. Вся нация подчинена идеям мобилизации и войны! Каждый имеет свое место в системе распределения обязанностей, в тылу или на фронте!

В Польше, не успел прийти к власти Пилсудский, создан Комитет обороны государства, формировавший мобилизационные отделы буквально в каждом учреждении и на каждом крупном частном предприятии. А каждое мелкое предприятие в случае войны имело свое мобилизационное предписание.

В США в 1924–1925-м даже провели «пробную мобилизацию», в которой участвовало 17 млн человек. Мобилизация военнослужащих была лишь частью общего плана перевода жизни страны на военные рельсы.

Комитет по электрификации — вроде бы вполне мирное учреждение! Но он давал задание на случай войны любым электростанциям, любого типа. Без согласования с Комитетом и без получения мобилизационного плана никто в США не мог построить ни одной электростанции.

Управление гражданской мобилизации и Управление индустриальной стратегии составили особые «Списки по производству для военных надобностей». Семь тысяч заводов и фабрик входило в списки, и было заранее известно, кто именно и что должен производить в случае войны, какие задания и от каких правительственных учреждений он должен получить.

Смысл в этой громадной системе явно был: сразу после нападения японцев на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года за считаные дни и максимум недели вся промышленность США перешла на военные рельсы.

После Второй мировой войны политическую картину 1930-х, даже 1920-х чаще всего представляют как подготовку к блокам, воевавшим с 1941 года. А ведь даже на первом этапе Второй мировой, в 1939–1941 гг., расклад был совершенно другой. Тем более в 1930-х нет ничего даже похожего на блоки 1941–1945 годов.

Причем если все и готовились к войне — из этого совершенно не следует, что все знали, с кем именно собираются воевать в первую очередь. У всех были претензии ко всем, все были готовы силой отстаивать свои «права». Потенциальные враги появлялись и исчезали, снова появлялись и опять заменялись другими.

В 1930 году в СССР получили информацию о том, что Польша нападет на СССР в начале 1930 года. Причем поляки обратились к Британии и Франции, и Великие державы ей помогают. Британия якобы убеждает Турцию остаться нейтральными и пропустить британский флот через проливы или присоединиться к агрессии. А французские войска Польша просила Германию пропустить через ее территорию: чтобы французы вошли в Польшу и через нее двинулись к советской границе.

Насколько соответствует действительности этот слух — до сих пор достоверно не известно. Возможно, грандиозная провокация. Возможно, сценарий начала войны, от которого пришлось отказаться в последний момент: как в СССР в 1923 году пришлось отказаться от вторжения в Германию после утечки информации о советских планах. В любом случае сценарий начала войны тут кардинальным образом отличается от реализованного в 1939-м.

Но вот что известно вполне достоверно: с 1931 года были подписаны и соглашения Польши с японцами: если Япония нападает на СССР, Польша тут же бьет с другой стороны.

Пан Студницкий, весьма близкий к Пилсудскому, в книге «Политическая система Европы и Польша» (1935) предлагает очень прагматичный раздел территории СССР между Польшей, Германией, Японией и Финляндией. Предполагая при этом, что тогда придется воевать и с Британией.

Участие в коалициях Японии само по себе очень важный момент. Получается: европейцы не просто готовятся воевать друг с другом. Они включают в свои войны и разборки уже и «колониальные» народы.

Великая война 1914–1918 гг. была Мировой потому, что Европа вовлекла в свою войну весь мир. Теперь будущая Война мыслится как мировая потому, что в ней будут участвовать неевропейские народы — со своими планами и целями. Европейцы их даже пригласят поучаствовать в бойне.

Вроде бы все пытаются принять меры для поддержания мира. В начале 1930-х годов в Москве и в Париже практически одновременно возникла идея создания в Европе системы коллективной безопасности. Еще один показатель того, как все изменилось: раньше, до Великой депрессии, необходимости в таких договорах явно не было.

Теперь рождается идея — пусть Ось Москва — Париж станет центром системы безопасности!

В противовес этой идее в 1933-м Италия выступила с предложением заключить так называемый «Пакт четырех» между Британией, Францией, Германией и Италией о поддержании мира на континенте.

И ось Москва — Париж, и «Пакт четырех» означал бы пересмотр самой основы Версальско-вашингтонской системы. Причем самым законным путем! Тогда идея не реализовалась — слишком разные государства, со слишком разным политическим строем, предполагалось объединить.

Но версальской системе и так приходил конец. В октябре 1933-го Третий рейх вышел из Лиги Наций. И ничего ему за это не было. Третий рейх стремительно наращивал свою военную мощь, а в 1935 году ввел воинскую повинность, окончательно наплевав на Версальские договоры и последствия Мировой войны. И за это ему тоже ничего не было.

В мае 1935-го все же подписан договор о взаимной помощи между СССР и Францией, чуть позднее Советский Союз заключил сходное соглашение с Чехословакией. Для Франции это способ «взять в клещи» возможного противника — Третий рейх. Пусть у него за спиной будет не только традиционно дружественная Франции Польша, но и СССР.

В 1936 году Италия и Третий рейх заключили соглашение о создании «оси Берлин — Рим». В 1936–1937 гг. оформляется так называемый Антикоминтерновский пакт: Третий рейх, Япония и Италия. Британия и Франция не хотят бороться с коммунизмом? А мы будем! Эта риторика только усиливала международные позиции «Держав Оси» и усиливала их идеологию. Получалось, что хилые, слабые духом демократии не смеют силой «бороться за мир». А вот «державы Оси» — смеют и объединяются для этого. Они ведут себя решительно и правильно, и их идея — это «правильная» европейская идея.

Иногда говорят, что антикоммунизм «держав Оси» — только камуфляж, попытка прикрыть свои настоящие цели, а их истинная цель — установление Мирового господства.

Так вот — Мирового господства хотелось всем. Британия меньше других боролась за Мировое господство, но по причине такой… Специфической… Дело в том, что она-то была империей, над которой никогда не заходит солнце. «Где соленая вода — там и Англия». Британская империя Мировое господство и так имела. Потому и на любые союзы шла не особенно охотно. И Версальская система победителей в Первой мировой вполне устраивала.

Часто приходится слышать, что, к сожалению, будущие союзники во Второй мировой — Британия, Франция, США и СССР — не могли «предотвратить сползание мира к новой глобальной войне, не смогли проявить должной воли, преодолеть разделявшие их разногласия и выступить единым фронтом против «держав Оси».

Но как они могли преодолеть разногласия, эти державы с совершенно разным экономическим, социальным и политическим строем? Тем более что СССР никто не считал могучей державой, силы которой равны силам других государств Европы. И что Британия совершенно не собиралась делиться своим клонящимся к закату, но еще впечатляющим могуществом.

Обычно считается, что кризис Версальской системы ознаменовали четыре международных кризиса: введение воинской повинности в Третьем рейхе и введение германских войск в Рейнскую область, начало полузабытой ныне Итало-эфиопской войны, интернационализация Гражданской войны в Испании и «мюнхенский сговор», послуживший началом раздела Чехословакии.

Очень важный момент: речь идет не о нескольких последовательных событиях, а о нескольких событиях, происходивших одновременно. С падением Версальской системы стала уже неизбежной новая Мировая война, «уничтожившая довоенный европо-центричный миропорядок»[234].

На мой взгляд, это очень наивная схема. Марксистские историки клянутся считать экономику основой истории, но «почему-то» совершенно не замечают такого важного явления, как Великая депрессия. А ведь как раз оно прямо породило рождение как раз тех государств, которые и станут главными участниками Второй мировой войны. Идеальная схема для марксиста! Но я ни у кого не встретил положения о том, что Великая экономическая депрессия породила Вторую мировую войну.

Либерал спрашивает фашиста:

— Что бы вы с нами сделали, если б пришли к власти?

Фашист думает и пожимает плечами:

— Да то же самое, что и вы с нами.

Либерал:

— Садист! Палач! Убийца!

(Политический анекдот)

Есть очень важная причина, по которой страны Запада ведут себя так пассивно: они прекрасно видят, что справедливость не на их стороне. Британия и Франция господствуют в мире именно как колониальные державы. Германская империя еще перед Первой мировой настойчиво просила «поделиться»… Теперь Италия требует допустить ее к мировому колониальному пирогу. А почему, собственно, Британии можно, а именно Италии нельзя?!

Италия устами Муссолини заявляет, что намерена стать новой Римской империей. Она завоюет Африку! Она вернет себе Савойю и Ниццу! Средиземное море станет Итальянским озером!

…Но ведь Франция и правда нагло захватила несколько итальянских земель еще в XIX веке…Но ведь права Британии на колониальную империю и правда ничем не больше итальянских. А Италия проявляет жесткую политическую волю! Муссолини обещал народу уравнять Италию с основными колониальными империями: Великобританией и Францией.

Об Итало-эфиопской войне пишут кратко и вообще стараются ее забыть — и на Западе, и в России. В России потому, что очень уж она не соответствует всему, что писалось у нас о колониальных войнах. Император Хайле Селессие I — вовсе не законный представитель тысячелетней династии. Династия, которую вели эфиопские цари чуть ли не от царицы Савской, пресеклась после смерти императора Менелика II в 1913 году. Власть перешла к его дочери, Заудиту, но оставалось совершенно непонятно, имеет ли право женщина на эфиопский престол. К тому же вокруг Заудиту стеной встали самые консервативные элементы. Никаких перемен!

ХАЙЛЕ СЕЛАССИЕ I (1892–1975)

На редкость темный интриган. Племянник законного императора Менелика II, не имел ни малейших шансов на трон. По эфиопской традиции императоры происходят от царя Соломона и царицы Савской, их титул — «Лев-победитель из колена Иудова, избранник Бога, царь царей Эфиопии». Воспользовался попытками внука Менелика II, Иясу, перейти в ислам и захватил власть

И тогда регент, Таффари Макконен, в 1928 году с помощью армии произвел государственный переворот. После смерти Заудиту в 1930-м он и короновался под именем Хайле Селассие I. До сих пор спорят о том, действительно ли в истории его рода было родство с прежними императорами и своей ли смертью умерла Заудиту.

Во всяком случае, правил в Эфиопии не законный монарх, а узурпатор. Человек другой эпохи, он даже создал конституцию и парламент. По конституции никакой власти у парламента не было, правил неограниченный монарх.

Что касается Италии… Она только после неудачной войны 1895–1896 годов признала независимость Эфиопии. Разгром итальянской армии возле города Адува (или Адуа) 1 марта 1896 года и не оставил другого шанса: 120-тысячная армия Менелика могла просто стереть с лица Земли крохотное Итальянское Сомали.

У нас никогда не называли Итало-эфиопскую войну 1935–1936 годов Второй итало-эфиопской. А она именно такой и была.

На Западе другая причина стараться «не помнить» этой войны: Запад предал Эфиопию, сдал ее Италии, что называется, со всеми потрохами.

«Эфиопский кризис» возник еще в декабре 1934 года: Италия предъявила права на пастбища «своих подданных». Сражение у оазиса Уал-Уал в провинции Огаден унесло жизни около 100 эфиопов и 30 итальянцев.

Но масштабные боевые действия начаты только после целого ряда согласований, с чисто дипломатических акций. И потом, в ходе войны, Муссолини много раз обращается к ведущим державам Запада.

1 июля 1935 года министр иностранных дел Франции П. Лаваль и премьер-министр Италии Бенито Муссолини подписали в Риме Договор о дружбе и соглашение об урегулировании отношений между Францией и Италией, предусматривающее предоставление Италии части Французского Сомали на границе с Эритреей, ряда островов в Красном море и 20 % акций ж/д Джибути — Аддис-Абеба в Эфиопии.

Кроме того, было подписано секретное соглашение, в котором Франция соглашалась: «Италия имеет предпочтительные интересы на всей территории Эфиопии», кроме французской ж/д Аддис-Абеба — Джибути.

В СССР до сих пор рвут на себе кружева и посыпают головы пеплом из-за секретных пунктов «пакта Молотова — Риббентропа» 1939 года. Но вот в данном случае секретные пункты о разделе некоей третьей страны подписал вроде бы не Сталин? Или это именно Прибалтику делить нельзя, а Эфиопию можно?

14 апреля 1935 года представители Британии и Франции очень прозрачно дали понять Муссолини, что их правительства не собираются мешать захватническим действиям Муссолини против Эфиопии, если это не затронет их собственных колониальных интересов.

В августе 1935 года Муссолини заявил послу Франции, что если Британия и Франция начнут хоть как-то мешать ему в Эфиопии, он «от отчаяния» вынужден будет объявить им войну.

Британский посол Драммонд сообщает, что британцы рассматривает вопрос — не закрыть ли Суэцкий канал для перевозки итальянских войск? И Муссолини отвечает вполне доходчиво, что если это будет сделано, «он отдаст приказ итальянскому флоту снова его открыть».

Кабинет министров добрые 5 часов обсуждает слова этого ужасного Муссолини и запрашивает Адмиралтейство: чем угрожает война с Италией. Адлмиралтейство отвечает, что такая война приведет к потере по меньшей мере 4 крупных кораблей. И тут же премьер-министр С. Болдуэн приказывает министру иностранных дел С. Хору: «Уберегите нас от войны, мы к ней не готовы».

Правда, Британия переводит свой флот в Средиземном море с Мальты в Александрию Египетскую, но когда Муссолини спрашивает посла Драммонда, означает ли этот перевод намерение напасть на Италию или закрыть Суэцкий канал, английский посол ответил, что это исключено. Так что войска Италии плывут в Африку воевать с полного согласия Британии.

В Париже спровоцированная Коминтерном Международная конференция принимает резолюции, призывает «трудящихся всего мира» проводить митинги и демонстрации в защиту мира, не допускать поставок оружия и военных материалов в Эфиопию, проводит массовые митинги… Наверное, Муссолини со всем своим кабинетом прячется под кровать от ужаса, не иначе: «трудящиеся митингуют!». Но воевать никто не смеет, а Муссолини — смеет.

Почему? Да потому, что Муссолини не делает ничего такого, что уже не делалось бы Британией и Францией. Эфиопия — практически единственная полностью независимая африканская страна. Остальные уже захвачены, и не Италией. Плевать им, по большому счету, еще и на этих «бесхвостых павианов».

К тому же итальянцы поддерживают своего дуче. Победа над Эфиопией позволила бы смыть тяготеющий над Италией позор поражения при Адуа.

Вечером 2 октября 1935 года Бенито Муссолини произнес речь с балкона дворца Палаццо Венеция: «Чернорубашечники революции!.. В этот торжественный час истории нашей страны двадцать миллионов человек вышли на площади по всей Италии… Пролетарская и фашистская Италия, Италия Витторио-Венето и нашей революции, восстань! Пусть небеса услышат твои крики одобрения нашим солдатам, ожидающим в Африке. Пусть их услышат наши друзья и наши враги во всех краях земли. Это крик во имя справедливости! Это крик победы!»

В ходе Эфиопской войны настанет «День веры», когда по призыву Муссолини тысячи итальянцев сдали свои обручальные кольца и другие золотые украшения для пополнения золотого запаса Италии.

А если такие пойдут не на Эфиопию?! Подумаешь, Эфиопия… Перед мысленным взором Европы вырастают страшные итальянские солдаты, спрыгивающие с танковой брони, разворачивающиеся в боевые порядки под Парижем или под Вестминстером… Нет-нет! Пусть он делает что хочет, этот Муссолини, лишь бы в Африке!

Поняв, что никто не защитит Эфиопию, война с Италией неизбежна, Хайле Селассие в сентябре 1935 г. объявил всеобщую мобилизацию. Цифры называют разные: от 350 до 760 тыс. чел., но лишь четверть солдат прошла хотя бы минимальную военную подготовку и имела современное оружие.

Всего у эфиопов было примерно 400 тыс. ружей различных производителей и годов выпуска, вплоть до кремневых, около 200 единиц устаревшей артиллерии, около 50 легких и тяжелых зенитных орудий. У эфиопов имелось несколько бронированных грузовиков марки «Форд» и то ли 5, то ли 30 танков времен Великой войны. Возможно, цифры различаются потому, что часть танков была неисправна.

Военно-воздушные силы? В Эфиопии было 12 устаревших бипланов, 3 машины даже могли подняться в воздух.

Иностранная помощь? К концу декабря 1935-го эфиопские войска получили из-за границы 4 тысячи винтовок и 36 пушек. Вот и все.

Итальянская армия насчитывала 9 тысяч офицеров и 200 тысяч солдат, не считая добровольцев-чернорубашечни-ков и так называемых «туземных подразделений» из сомалийцев и эфиопов. С самого начала султан Аусы и жители провинции Данакиль перешли на сторону Италии. Итальянские части перемещались через пустыни на верблюдах, получали воду и продовольствие транспортными самолетами от «местных союзников».

У них было 6 тыс. пулеметов, 700 орудий, 150 танкеток и 150 самолетами.

В 5 часов утра 3 октября 1935 года итальянская армия без объявления войны пересекла границу. Итальянская армия начала бомбить город Адуа.

Император Хайле Селассие лично не водил войска. Но он подробно описывал, что сбивать пикирующие самолеты нужно дружными залпами из современных винтовок, рассредоточиваться, прятаться среди деревьев и так далее.

Формы у эфиопов не было. Хайле Селассие приказывал не использовать яркие щиты и пестрые одежды, чтобы не давать летчикам прицелиться.

Много ли толку от таких приказов — пусть судит читатель.

Тем более, многие феодалы не подчинялись приказам и вели свои войска в бой, как и когда считали нужным. Да и командующими фронтов назначались племенные вожди. Строя и строевой подготовки эфиопская армия тоже не знала.

С точки зрения итальянцев, война выявила массу недостатков в итальянской армии. Она была плохо экипирована и плохо снабжалась, в воинских частях процветали мародерство, торговля медалями и «черный рынок». Соперничество между армейскими частями и фашистской милицией, пользовавшейся многими льготами, неблагоприятно влияло на настроения в войсках.

В декабре 1935-го Муссолини даже сместил пожилого маршала Де Боно и назначил вместо него главнокомандующим маршала Бадольо.

Но главной причиной медленного продвижения было не скверное качество итальянской армии, а героизм эфиопов. Трудно поверить, но бывали случаи, когда эфиопы выводили из строя танкетки, забираясь на них, выламывая люки и проникая внутрь. Сколько жизней приходилось отдать им за такого рода подвиги, мне не удалось установить.

«В ответ» итальянцы применили запрещенные Женевской конференцией 1925 года отравляющие вещества. Впервые — 22 декабря 1935 года. С самолетов они распыляли хлорпикрин, фосген, иприт, люизит и их смеси над эфиопскими позициями. Против химического оружия у эфиопов не было никаких, даже самых примитивных средств защиты. «Мы атаковали пулеметные гнезда противника, его артиллерию, голыми руками захватывали танки, мы переносили воздушные бомбардировки, но против отравляющих газов, которые незаметно опускались на лицо и руки, мы ничего сделать не могли», — писал Хайле Селассие[235].

Вообще итальянцы мало выбирали средства и методы ведения войны. 30 декабря 1935 года итальянская авиация разбомбила госпиталь шведского Красного Креста в городе Доло. Не уверен, что итальянцы посмели бы себя так вести, если бы война шла в любой европейской стране.

К тому же итальянцы имели колоссальное преимущество в организации. Связи между отдельными группировками эфиопских войск почти не было. Итальянцы сосредотачивали громадные силы перед каждым наступлением. В каждом отдельном случае они имели решающий перевес в живой силе и тем более в технике.

31 марта 1936 года началась последняя и решающая битва при Май-Чоу, севернее озера Ашэнге. Эфиопским войскам, насчитывавшим 31 тыс. чел., противостояла 125-тысячная итальянская армия с приданными ей 210 артиллерийскими орудиями, 276 танками и сотнями самолетов. Битва, определившая судьбу Эфиопии, началась 31 марта 1936 г. В самом начале эфиопам сопутствовал успех; они заметно потеснили неприятеля. Но на другой день в результате массированных ударов вражеской артиллерии и авиации эфиопские войска отошли на исходные позиции. 2 апреля итальянцы перешли в контрнаступление.

Атаками с воздуха и мощным артиллерийским огнем была почти полностью уничтожена императорская гвардия. В руки итальянцев попали личный автомобиль Хайле Селассие и его радиостанция. После битвы под Май-Чоу эфиопская армия на Северном фронте практически перестала существовать.

1 апреля 1936 г. итальянские части, преследующие центральную группировку эфиопских войск, взяли Гондэр, в середине апреля вступили в Дэссе. Этот город стал главным опорным пунктом эфиопских войск уже 28 ноября 1935 года — сюда из сметаемой бомбовыми ударами Аддис-Абебы переехала ставка императора.

На Южном фронте итальянцы практически уничтожили и регулярные войска, и ополчения местных феодалов.

Приближенные Хайле Селассие советовали дать еще один бой, защищая столицу Эфиопии, Аддис-Абебу, а потом развернуть партизанскую войну. Как видно, они уже запланировали поражение.

Но тут-то Хайле Селассие принял предложение Англии о предоставлении ему политического убежища. Он назначил главнокомандующим и главой правительства своего двоюродного брата, крупного феодала Ымру, и 2 мая выехал в Джибути.

5 мая итальянские моторизованные части вступили в Аддис-Абебу.

Партизанская война состоялась! Большая часть страны все равно не контролировалась итальянцами. Горы, леса, почти незнакомая и некомфортная для европейцев местность… Итальянцы никогда полностью не контролировали Эфиопию. Эфиопские партизаны так и будут воевать долгие пять лет, до 1941 года. В этот недобрый год английские войска, наступая из Кении через Итальянское Сомали, из Южного Йемена через Британское Сомали и из Англо-Египетского Судана, разгромят итальянские войска и вступят в Эфиопию. Они будут называть это «освобождением», а другие эфиопы будут воевать против них и за Италию.

5 мая 1941-го эфиопский император Хайле Селассие вернется в свою столицу.

Но в 1936 году война закончилась.

9 мая 1936-го Бенито Муссолини объявил о победе перед толпой в 400 тыс. человек на площади Венеции в Риме: «Мир с населением Абиссинии — свершившийся факт. Различные племена бывшей империи ясно показали, что они хотят спокойно жить и работать под трехцветным флагом Италии».

30 июня 1936 года Король Италии Виктор-Эммануил III был провозглашен императором Эфиопии, сама же Эфиопия вместе с Эритреей и Итальянским Сомали была объединена в единую колонию Итальянская Восточная Африка. В точности как существовали и раньше Французская Экваториальная Африка и Французская Западная Африка.

Эфиопы кричали, обращаясь к мировому общественному мнению. Хайле Селассие обратился к мировому сообществу со словами: «Неужели народы всего мира не понимают, что, борясь до горестного конца, я не только выполняю свой священный долг перед своим народом, но и стою на страже последней цитадели коллективной безопасности? Неужели они настолько слепы, что не видят, что я несу ответственность перед всем человечеством?.. Если они не придут, то я скажу пророчески и без чувства горечи: Запад погибнет…»

Конечно же, эфиопов не бросили в беде! Как можно! Лига Наций еще 7 октября 1935 г. признала Италию агрессором.

18 ноября 1935 г. Совет Лиги Наций ввел экономические санкции против Италии, к которым присоединилось 51 государство.

Правда, запрет не распространялся на нефть, уголь и металлы. А макароны и трусы итальянцы умели производить сами. Британия так и не решилась закрыть Суэцкий канал для итальянских судов. США объявили о намерении не продавать оружие обеим воюющим сторонам.

Но зато — показали Муссолини «козу» со словами: «Ты агрессор!». Страшно, правда?

В декабре 1935-го госсекретарь Британии по международным отношениям С. Хор и уже знакомый нам премьер-министр Франции П. Лаваль предложили целый «план Хора — Лаваля»: пусть Эфиопия уступит Италии провинции Огаден и Тигре и область Данакиль. Пусть она примет на службу итальянских советников и предоставит Италии исключительные экономические льготы. А тогда Италия пусть уступит Эфиопии выход к морю в районе города Асэб.

Все издевательства европейцев друг над другом бледнеют в сравнении с этим бредом. Представьте себе план урегулирования франко-немецких проблем, по которому Германия отдает Саксонию и Пфальц, а ей милостиво разрешают иметь выход к морю под Гамбургом.

16 декабря 1935 года император Хайле Селассие заявил решительный протест послу Британии против соглашения Хора — Лаваля. Ну и что? Кому стало жарко или холодно от протестов проигравшего императора?

Рассматривала Лига Наций и вопрос о применении отравляющих веществ. Представитель Британии Антони Иден был близок к суровому решению: продолжить запрет ввозить в Италию макароны! Но французский представитель П. Бонкур выступил примиренчески: «Мы нуждаемся в урегулировании отношений этой большой страны с Лигой Наций, для того, чтобы Италия могла участвовать в деле созидания Европы…». Не нюхал он фосгена, этот месье П. Бонкур. И наивно верил, что во Франции ничто подобное произойти никак не может.

Уже после войны, 30 июня 1936 г., на чрезвычайной сессии Лиги Наций, посвященной аннексии Эфиопии, Хайле Селассие выступил с призывом вернуть Эфиопии независимость. Он предупреждал: «То, что происходит у нас сегодня, произойдет у вас завтра». Бывают случаи, когда пророком быть нетрудно.

Выступая после Хайле Селассие, делегаты Британии и Франции заявили, что после падения Аддис-Абебы остановить дальнейшее наступление Италии могли бы только военные санкции, которые могли бы спровоцировать европейскую войну. Представители Великобритании и Франции, А. Иден и великий социалист и демократ, очень прогрессивный человек Л. Блюм, предложили отменить санкции против Италии.

Днем позже, 1 июня 1936-го, на митинге Консервативной партии министр финансов Н. Чемберлен заявил, что продолжать настаивать на санкциях против Италии после войны будет «откровенным безумием».

18 июня Антонии Иден выступил в Палате общин с предложением об отмене экономических санкций против Италии. Вскоре, 15 июля, и Лига Наций отменила экономические санкции против Италии.

Вечером того же дня с балкона Палаццо Венеция Бенито Муссолини в таких выражениях объявил о конце действия санкций против Италии: «Сегодня, 15 июля XIV года[236], санкционистский[237] мир поднял на своих крепостных стенах белый флаг. Заслуга этой победы принадлежит итальянскому народу, мужчинам, женщинам и молодым девушкам Италии». Толпа взревела в ответ: «Тебе, дуче! Тебе!»

Не только в Италии! Во всей Европе Муссолини был популярнейшим политиком. Победа в войне только прибавила ему лавров, сделала его одной из самых видных и значимых фигур всей европейской политики. Черчилль писал ему восторженные письма, Бернард Шоу, Поль Сартр и прочая, извиняюсь за выражение, интеллигенция печатала статьи и рассказы о том, как он велик и прекрасен. В Муссолини влюблялись и политические деятели, и писатели, и художники обоих полов.

Есть много причин полагать, что бессудное и подлое убийство Бенито Муссолини британскими агентами в 1944 году совершено как раз для того, чтобы не допустить ни публичного процесса, ни публикации трогательных писем Черчилля и других очарованных Муссолини деятелей.

Все же грязное дело — политика.

Все, на что вы можете положить свою кровавую руку, держите крепко, джентльмены!

(Веллингтон, полковник британской колониальной армии)

В истории со второй Итало-эфиопской войной Запад вел себя вяло, потому что признавал некую невнятную «правоту» итальянцев: европейская страна имеет право иметь колонии!

Еще более вяло Запад сопротивлялся национальной революции Гитлера. Несмотря на то, что национальная революция в Германии с самого начала вступала в противоречия с политикой победителей в Первой мировой войне, трудно было не признать право немцев на жизнь в одном государстве.

После развала Австро-Венгерской империи Австрия начала жизнь самостоятельного национального государства. Поневоле. Быть отдельно от Германии австрийские немцы не хотели. 30 октября 1918 года в Вене Временное Национальное собрание приняло решение о присоединении Австрии к остальной Германии. Но державы-победительницы запретили воссоединение — «аншлюс». Они не хотели усиления Германии.

10 сентября 1919 года Австрия подписала Сен-Жерменский мирный договор с Британской империей, Францией, США, Японией и Италией. Статья 88 договора прямо запрещала «аншлюс» — то есть присоединение. Присоединение Австрии к остальной Германии.

В независимой и не желавшей независимости Австрии сложились принципиально те же силы, что в Германии. Сразу же, в 1918 году.

В 1918-м из бывших офицеров, солдат, студентов, представителей академических профессий и крестьян создан «Союз защиты родины» («Хеймвер») — для защиты границ угрозы со стороны Королевства сербов, хорватов и словенцев, венгерской и советской республик.

«Хеймвер» весьма напоминал германские «Добровольческие корпуса» (фрайкоры) и поддерживал с ними самые тесные связи.

Разница в том, что социал-демократов в Австрии с самого начала теснила Христианско-Социальная партия (ХСП) — католические консерваторы, идейно близкие к Муссолини и одновременно к испанским фалангистам-консерваторам.

17 октября 1920 г. ХСП получила большинство мест в парламенте (79), тогда как социал-демократы (СДПА) — лишь 62. Социал-демократы перешли в оппозицию и до конца истории независимой Австрийской республики так в оппозиции и оставались.

Причем если в Германии социал-демократы были при власти и опирались на армию, в Австрии они создали собственные управляемые ими вооруженные рабочие отряды. Они объединили их в «Республиканский союз стрелков» во главе с социал-демократом Юлиусом Дейчем.

Второе отличие в том, что Австрийская Немецкая рабочая партия (НРП, «Deutsche Arbeiterpartei») с конца 1918-го стала называться Немецкой национал-социалистской рабочей партией (ННСРП, «Deutsche National-sozialistische Arbeiterpartei»). Получается, что первые нацисты появились в Австрии на год раньше, чем НСДАП в Германии.

В результате Гражданская война в Австрии шла немного иная, чем в Германии. Началось с того, что воевали фашисты и социал-демократы. В 1927 году «фронтовики» напали на Рабочий дом в Шаттендорфе, устроили перестрелку. На современников произвело сильное впечатление, что были застрелены восьмилетний мальчик и инвалид войны. От чьих именно пуль — уже трудно установить. После того, как уголовный суд Вены оправдал участников нападения на Рабочий дом в Шаттендорфе в январе 1927-го.

Тогда социал-демократы подняли свой «союз стрелков», подожгли Дворец правосудия в Вене и напали на полицию и политических противников. В ходе боев в пятницу, 15 июля 1927-го, погибло 89 человек.

К 1930-му «Хеймвер» окончательно встал под знамена итальянского фашизма, официально принеся «корнейбургскую присягу» на своем съезде. А НСДАП (бывшая ННСРП) к этому времени фактически полностью подчинялась НСДАП Германии.

На выборах в парламент обе партии не блещут: в сентябре 1930-го австрийская НСДАП получила лишь 3 % голосов, а ХСП — 6 % поданных голосов.

«Зато» в австрийской НСДАП состоит 87 тысяч человек, а хеймвер в мае 1930 г. насчитывал 400 тысяч человек при численности австрийской армии в 30 тысяч.

13 сентября 1931 г. лидер ХСП Пфример даже выпустил прокламацию о том, что подчиненный ему хеймвер взял в свои руки власть в государстве… В Северной Штирии, Верхней Австрии и Зальцбурге дошло дело до боев с армией и полицией.

Тогда не прошло, и 20 февраля 1932 г. новый руководитель хеймвера Рудольф фон Штаремберг официально заявил, что «хеймвер готов поддержать любое правительство, которое разгонит парламент».

Неудивительно: ведь в 1932-м на выборах в ландтаги и муниципальные органы, в которых приняло участие две трети австрийцев, австрийская НСДАП получила в среднем 16 % поданных голосов. В Вене, Зальцбурге и других городах доля голосов НСДАП превысила 30 %.

НСДАП — это страшный конкурент! Страшнее коммунистов — уж точно. Коммунисты в Австрии слабы…

Чтобы опередить этих прогерманских нацистов, 8 июля 1932 г. правительство канцлера Энгельбердта Дольфуса запретило коммунистическую и нацистскую партии, распустило «Шуцбунд» и вооруженные формирования НСДАП. Дольфус принял «закон об особых военно-хозяйственных полномочиях» и провозгласил «авторитарную систему управления» — все по образцу Италии Муссолини.

21 сентября 1933 года правительство даже учредило так называемые «лагеря интернирования» — для содержания без суда и следствия политических противников фашистов: как национал-социалистов, так и социал-демократов.

В феврале 1934-го Канцлер Э. Дольфус объявил о роспуске всех политических партий, кроме правящего Отечественного фронта. Одновременно он подписал Римские протоколы, декларируя создание оси Италия — Австрия — Венгрия.

ЭНГЕЛЬБЕРТ ДОЛЬФУС (1892–1934) федеральный канцлер Австрии и министр иностранных дел с 1932 г. Дольфус активно сопротивлялся политике аншлюса Австрии, проводимой Гитлером. Дольфуса привлекал итальянский фашизм, Муссолини гарантировал независимость Австрии. В начале 1933 г. Дольфус ввел запрет на деятельность австрийской нацистской партии. Союзник Австрии Бенито Муссолини оценил запрет нацистской партии как позитивный шаг и рекомендовал Дольфусу заодно запретить левые партии. Тогда Дольфус отказался он созыва парламента и установил в Австрии режим «клерикально-фашистской» диктатуры.

25 июля 1934 г. во время путча нацистов Дольфус предпочел изойти кровью, чем передать власть нацистскому ставленнику А. Ринтелену. Когда Дольфус категорически отказался, путчисты оставили его умирать на диване. Вскоре он скончался от потери крови.

Но ведь «распущенные» правительством вооруженные формирования не очень спешили «распуститься». Не случайно же Дольфус (глава правительства!) увеличил численность хеймвера до 100 тысяч человек. Не армии, а именно хеймвера.

Теперь именно хеймвер нападает на редакции оппозиционных газет, на Рабочий дом в городе Линце. Ответ — социал-демократы захватывают несколько районов Вены и довольно активно отстреливаются от хеймвера.

12–18 февраля 1934-го в стране шла Гражданская война. Погибло более 12 тысяч человек, ранено не менее 4 тысяч. Преобладание убитых над ранеными ясно показывает невероятное ожесточение сторон: победители тут же добивали раненых противников. После войны победители арестовали больше 10 тысяч социал-демократов.

А нацисты пока отсиделись! Полностью сохранив свою силу, они 25 июля 1934-го захватили радиостанцию и резиденцию канцлера Э. Дольфуса. В ряде городов вооруженные отряды нацистов выступают, требуя «аншлюса». По радио звучит призыв к Германии: «Мать Родина! Шли войска, помочь своим заблудшим детям!».

Канцлер ранен в горло, от него требуют разорвать союз с Италией, подписать договор с Германией. Нацисты не подпускают никого к истекающему кровью Энгельгардту Дольфусу, не позволяют никому оказать ему помощь. К вечеру он умирает, не поддаваясь шантажу.

Путч проваливается: армия подавляет нацистские группки, а Муссолини спешно мобилизует четыре дивизии, приказывает им подойти к границе, на перевал Бреннер. Итальянцы готовы направиться на помощь австрийскому правительству. Муссолини рассчитывает на поддержку Великобритании и Франции — но как раз эти державы не сделали совершенно ничего. Великие демократы опять испачкали нижнее белье в страхе воевать за идеалы, которые всячески декларировали на словах.

Муссолини выступает для прессы: «Германский канцлер не раз давал обещание уважать независимость Австрии. Но события последних дней со всей очевидностью показали, намерен ли Гитлер соблюдать свои права перед Европой. Нельзя подходить с обычными моральными мерками к человеку, который с таким цинизмом попирает элементарные законы порядочности».

Это не Черчилль говорил, не Даладье и не Рузвельт. Так говорил Муссолини о Гитлере.

Что характерно — перспективы войны с Италией вполне хватило, чтобы Гитлер отступил и не ввел в Австрию войска. Без поддержки же Германии переворот провалился.

Новый канцлер К. Шушниг восстановил запрещенный было «Шуцбунд», «чистит» государственный аппарат от нацистов, создает регулярную армию, нарушая таким образом Сен-Жерменский договор 1919 года.

И все же «аншлюс» неизбежно приближается. Уже потому, что Италия перестает быть гарантом независимости Австрии.

Когда в октябре 1935 года Италия развязывает войну против Эфиопии, Запад протестует: с ноября 1935 года все члены Лиги Наций (кроме США) берут на себя обязательства бойкотировать итальянские товары, отказывать итальянскому правительству в кредитах, запретить ввоз в Италию стратегических материалов. А Германия поддерживает Италию. Удивляться ли, что в 1937-м Италия вышла из состава Лиги Наций?

8 мая 1936 года в связи с победой в Эфиопии Муссолини провозгласил второе рождение Римской империи. Король Виктор Эммануил III принял титул императора Эфиопии. Запад не признает этих захватов. Мало ли, что Индией управляет вице-король, как владением Британии! Это Британии можно, а какой-то Италии нельзя. Гитлер поддерживает идею второй Римской империи и шлет поздравления.

Муссолини совершенно не хочет, чтобы в Гражданской войне в Испании победили коммунисты. Он шлет серьезную помощь генералу Франко — людьми, самолетами, деньгами, снаряжением. Гитлер тоже воюет в Испании. С 1936 года и начинается сближение Муссолини и Гитлера.

Правда, и после этого Муссолини долго пришлось уламывать. 4 января 1937 года Муссолини на переговорах с Герингом отказывается признать «аншлюс». Он заявляет, что не потерпит никаких изменений в австрийском вопросе.

Только 6 ноября 1937 года Бенито Муссолини заявил, ему «надоело отстаивать независимость Австрии». Но и после этого Муссолини пытается помешать созданию «Великой Германии». Никаких конкретных заявлений со стороны Великобритании или Франции опять дано не было. Италия опять одна противостоит Германии… А международная обстановка изменилась.

11 июля 1936 г. было подписано «Дружественное соглашение» между Германией и Австрией. В соглашении подтверждалось, что «вопрос об австрийском национал-социализме» есть внутреннее дело Австрии и Германия не окажет на него влияние ни прямо, ни косвенно. В обмен на это заявление австрийское правительство обязалось, что оно «в своей общей политике, и особенно в отношении Германской империи, будет придерживаться той принципиальной линии, которая соответствует факту, что Австрия признает себя немецким государством»[238].

Если Австрия собирается отстаивать независимость, ей необходимо более тесное взаимодействие с Британией и Францией. 14 апреля 1937 г. австрийское министерство иностранных дел сообщало послу в Лондоне, что Австрийская республика хотела бы рассмотреть вопрос о более тесной политике с этими странами, «если бы они могли дать эффективные гарантии политической и территориальной целостности Австрии»[239].

Никто не ответил. Всем плевать.

Во Франции еще несколько озабочены появлением в Европе громадного рейха с 80 млн населения.

23 февраля 1938 в беседе с главой МИД Германии К. фон Нейратом Фрасуа-Понсэ предупредил германского министра, что Франция не может согласиться с аннексией Австрии рейхом, чья независимость гарантирована международными договорами. В ответ Нейрат заявил, что не видит возможным вмешательство Франции в то, что он считает внутренним делом Германии. В ответ на замечание французского посла, что 80-миллионный рейх в центре Европы будет угрожать безопасности Франции и всему балансу сил в Европе, Нейрат заметил, что то же самое можно сказать и о мобилизации негров из французских колоний для создания военного превосходства в Европе.

Когда же Франсуа-Понсэ заявил, что для восстановления баланса сил Франции придется снова сблизиться с Советским Союзом, Нейрат лишь пожелал ему удачи в этом начинании[240].

А пока идут эти впечатляющие беседы, в Британии приходит к власти убежденный импотент от политики… Я хотел сказать, извиняюсь за выражение, очередной болтливый интеллигент с недержанием речи… Что это со мной?! Приходит к власти, конечно же, реальный политик, убежденный сторонник «политики умиротворения» Н. Чемберлена 28 мая 1937 г. он становится премьер-министром Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии. Он убежден, что Господь Бог выбрал лично его для спасения мира в Европе.

19 ноября 1937 г. лорд Галифакс заявил, что англо-германские переговоры могли бы подготовить почву для создания пакта четырех западных держав, на основе которого мог быть построен европейский мир. Такой мир не может быть построен без участия Германии. Ведь Германию в Британии рассматривают исключительно как великую и суверенную державу. Если надо решить кое-какие мелкие вопросы, то ведь Британия вовсе не против! «К этим вопросам относятся Данциг, Австрия и Чехословакия. Англия заинтересована лишь в том, чтобы эти изменения были произведены путем мирной эволюции и чтобы можно было избежать методов, которые могут причинить дальнейшие потрясения, которых не желали бы ни фюрер, ни другие страны»[241].

А Чемберлен в очередной раз заявил: «Вопрос об Австрии имеет больший интерес для Италии, чем для Англии. Более того, в Англии понимают, что в определенное время должна установиться более тесная связь между Германией и Австрией. Там хотят, однако, чтобы решение силой было предотвращено»[242].

Главное же — заключение «пакта четырех».

Позиция Британии развязывает Гитлеру руки. 5 ноября 1937 на «хосбаском совещании» в имперской канцелярии в Берлине он прямо объявил о своем стремлении аннексировать Австрию и Чехию[243].

20 февраля 1938 года Гитлер в рейхстаге выступает с речью, где угрожающе напомнил: «Только два прилегающих к нашим границам государства охватывают массу в десять миллионов немцев… Мировая держава, исполненная собственного достоинства, не может долго мириться с тем, что стоящие на ее стороне немцы подвергаются тяжелым страданиям из-за их симпатий или за их тесную приверженность к своему народу»[244].

В Австрии и Германии на 13 марта 1938 года назначен плебисцит: присоединять Австрию к Германии или нет?

До сих пор спорят, почему Гитлер так «боялся» этого плебисцита. Вроде все понимали — большинство австрийцев присоединиться к Германии хотят. Возможно, нацистов раздражала сама идея плебисцита… Хотя позже они все-таки провели плебисцит.

Во всяком случае, 11 марта 1938 года Третий рейх отправил Австрии ноту с требованием отменить плебисцит, об отставке правительства Шушнига, и о назначения премьер-министром нациста Зейс-Инкварта. 11 марта 1938 г. начались демонстрации нацистов во всех крупных городах Австрии. Нацисты захватывали правительственные учреждения. В час дня 11 марта Гитлер подписал приказ о вторжении германских войск в Австрию 12 марта в 12 часов. С утра 11 марта в европейские столицы стала стекаться информация о закрытии австро-германской границы и передвижениях германских войск в сторону Австрии. Однако официальный Берлин и его посольства все отрицали[245].

В этих условиях Шушниг был вынужден уйти в отставку в 19 часов 50 минут, приказав войскам не оказывать никакого сопротивления нацистской армии. А Зейс-Инкварт сообщил по телефону в Берлин, что ультиматум принят. Вообще-то согласно условиям ультиматума вторжение войск Третьего рейха должно было быть отменено… Но к тому времени армия была уже на марше, и Гитлер заявил, что теперь уже поздно. Нужен новый текст телеграммы нового канцлера! Этот текст Геринг лично продиктовал специальному представителю Гитлера в Австрии В. Кеплеру. И телеграмма была передана в Берлин: «Временное австрийское правительство, видя после отставки правительства Шушнига свою задачу в том, чтобы восстановить спокойствие и порядок в Австрии, обращается к германскому правительству с настоятельной просьбой поддержать его в выполнении этой задачи и помочь предотвратить кровопролитие. С этой целью оно просит германское правительство как можно скорее прислать немецкие войска»[246].

Вообще-то вермахт оставался армией новой, необученной. Не так уж грозен был путь 200-тысячной армии вторжения. Половина танков не выдержала перехода, встала или оказалась сломанной. У. Черчилль полагал, что германская военная машина тяжело прогромыхала через границу и застряла у Линца», и что если бы Австрия решила сопротивляться, ее 50-тысячная армия вполне смогла бы задержать вермахт в горах[247]. Но этого не произошло.

Остается рассказать, что в воскресенье, 10 апреля 1938 г., состоялся плебисцит — «свободное и тайное голосование о воссоединении с Германской империей». За аншлюс в Германии проголосовало 99,08 %, а в Австрии — 99,75 % участников плебисцита.

Запад опять промолчал. СССР в Лиге Наций предлагал «обсудить австрийский вопрос». В ответ — тишина. Не хотят.

Видимо, даже западным политикам это кажется несколько циничным: ведь они прекрасно знают, что австрийцы с 1918 года хотели воссоединения. 13 марта 1938 года в Австрии принят закон «О воссоединении Австрии с Германской империей». До этого закона выступить против объединения было нарушением воли народов. Теперь это будет еще и актом агрессии.

Все, на что вы можете положить свою кровавую руку, держите крепко, джентльмены!

(Веллингтон, полковник британской колониальной армии)

Согласно Сен-Жерменскому договору, Богемия, Моравия и Силезия признавались частями новой страны — Чехословакии. Но Чехословакия — это не одна, а три страны: Чехия, Словакия, Карпатороссия. К тому же в Тенишевской области на севере Чехословакии живет много поляков. В Судетской области — много немцев. В Карпатороссии живет много венгров. В эпоху Австро-Венгерской империи это не имело значения, а теперь очень даже имеет.

Венгры хотели присоединиться к Венгрии. Поляки — к Польше. Словаки хотели иметь собственное государство. Спокойнее всего было в Карпатороссии, но и там было много сторонников ухода под Венгрию: у Венгрии давние связи с Закарпатской Русью, со времен Галицкой Руси[248].

Из 14 млн населения Чехословакии чехи составляли всего 6,6 млн человек. 3,5 млн составляли немцы, 200 тысяч — поляки. В словацких областях жило 3 млн словаков и 400 тысяч венгров. Типичная империя, в которой чехи составляли порядка 45 % населения… Как великороссы в Российской империи.

Уличных боев было меньше, чем в Германии и Австрии, но и в этой стране шла вялотекущая гражданская война, в том числе национальная война немцев с чехами.

С 1622 года чешские земли входили в состав Австрийской империи. В Судетской области немцы преобладают. Они хотят войти в Германию, а Гитлер их поддерживает.

Чехословацкие власти запрещают национал-социалистическую партию (НСДАП). Но тут же возникает судето-немецкая партия. На своем съезде в Карлони-Вари в апреле 1938 года эта партия требует широчайшей автономии, вплоть до права отделиться от Чехословакии и присоединиться к Германии.

Отказаться от присоединения Судетской области нацисты не могут: их не поймут ни в Германии, ни в Судетах. Миллионы немцев внимательно наблюдают за их политикой. Они хотят национальной революции.

Но стоит нацистам войти в Чехословакию, как Британия и Франция начнут с ней войну. Ведь эти страны — гаранты независимости Чехословакии.

…И тут происходит удивительное: сами страны Запада уговаривают Чехословакию капитулировать. В апреле 1938 года на франко-британском совещании Чемберлен сказал, что если Германия захочет оккупировать Чехословакию, он не видит средств помешать ей в этом.

В августе 1938 года в Прагу являются специальный уполномоченный Британии лорд Рансимен и посол США в Германии Г. Вильсон. Они уговаривают правительство Чехословакии согласиться с передачей Третьему рейху Судетской области.

На встрече с Гитлером в сентябре в Бертехсгадене Чемберлен соглашался на требования Гитлера. Вместе с премьером Франции Даладье уговаривают премьера Бенеша согласиться на расчленение страны.

В сентябре 1938 года французское правительство заявляет, что не в силах выполнить союзные обязательства перед Чехословакией. Гитлер же 26 сентября заявляет, что Третий рейх уничтожит Чехословакию, если она не примет его условий.

ЭДВАРД БЕНЕШ (1884–1948)

Все это — на фоне уже начавшегося 13 сентября 1918 года мятежа немцев в Судетской области и восстаний словаков.

Мюнхенское соглашение 29–30 сентября 1938 года только венчает эти усилия западных стран.

В эти два дня в Мюнхене Чемберлен, Даладье, Гитлер и Муссолини обо всем договорились. Без участия Чехословацкого правительства они подписали соглашение о передаче Германии Судетской области, Тешинской области Польше и Закарпатской Руси — Венгрии. Чехословацкое государство они обязали удовлетворить претензии к нему в трехмесячный срок. Франция и Британия выступили гарантами «новых границ Чехословацкого государства».

Последствия очевидны. Уже 1 октября Третий рейх вводит войска в Чехословакию. Словакия мгновенно отделяется.

2 октября Польша вводит войска в Тешинскую область, а венгры начинают оккупацию Закарпатья. С этих пор Национальный округ карпатороссов находится в составе Венгрии.

Вскоре нацисты захватывают и остальную часть Чехии, провозглашая создание «протектората Богемии и Моравии». Они пытаются вернуться к временам австрийско-германской оккупации страны и начинают ее планомерную германизацию. Гитлер заявляет, что часть чехов — арийцы, их нужно онемечить, а остальных уничтожить. По какому признаку онемечивать и уничтожать, он не уточняет. Геббельс предполагает, что онемечивать надо блондинов, а уничтожать брюнетов… К счастью для чехов, эта сильная мысль остается теорией, на практике ее не применяют.

13 марта в Словакии возникает независимое Словацкое государство под руководством Тисо. Оно объявляет себя союзником Третьего рейха.

Правительство Бенеша бежит за границу. До конца войны оно находится в Лондоне.

В СССР Мюнхенский сговор объясняли очень просто: англо-американская и французская буржуазия пошла на сговор с Гитлером, чтобы натравить его на СССР.

Во Франции Мюнхенский срам объясняли отсутствием сил.

В Британии — нежеланием проливать кровь англичан из-за чехов.

В последнем есть доля истины: после неправдоподобных, чудовищных потерь в Первой мировой западные страны стараются избежать любых военных столкновений. Идея «умиротворения агрессора», даже ценой «сдачи» союзников в Восточной Европе кажется им привлекательнее войны.

— Англичане! Я привез вам мир! — кричит Чемберлен, спускаясь по трапу самолета по возвращении в Британию.

Черчилль по этому поводу сказал, что Чемберлен хотел избежать войны ценой позора, но получил и позор, и войну. Справедливо, потому что Мюнхенский договор 1938 года стал своего рода мандатом на передел мира. Он не мог бы состояться, если бы не психологические последствия Первой мировой войны и ее неправдоподобных потерь.

Но есть и еще две простые, вполне рациональные причины.

В истории с разделом Чехословакии совершенно все не так, как нас учили. Третий рейх выступает вовсе не в роли агрессора, а в роли борца за справедливость. Гитлер хочет объединить всех немцев… Он выполняет ту же задачу, которую выполняли Гарибальди и Бисмарк. Гитлер выручает немцев, которые не хотят жить в чужом государстве, в Чехословакии.

А вот Чехословакия — империя! Чехи в ней навязывают свой язык и свои порядки словакам, немцам, полякам, карпа-тороссам. Это странное государство не имеет никакой давней традиции. Оно имеет очень отдаленное отношение к Чешскому королевству Средневековья. Оно возникло только в 1918 году, на обломках Австро-Венгерской империи, на денежки другой империи — Российской.

В декабре 1919 года большевики поставили условие командованию Чехословацкого корпуса: они отпустят чехов со всем золотом Российской империи, со всем награбленным…[249] Такое государство не вызывало большого уважения и было лишено легитимности в глазах Запада.

Вторая причина в том, что нацисты — революционеры и социалисты. Это очень ценили во Франции — стране с давними традициями социалистического движения. В том же 1919 году Французский корпус пришлось вывести с Юга России потому, что его очень уж активно разагитировали большевики.

Напомню — Мюнхенское соглашение подписывал тот самый Эдуард Даладье, — большой демократ, друг Советского Союза, социалист, который собственноручно вручал золотую медаль Лени Рифеншталь. За документальный фильм «Триумф воли».

В общем, позиция Третьего рейха и Гитлера казалась на Западе и привлекательнее, и даже благороднее, чем позиция Чехословакии и Бенеша.

СССР выступает на стороне бедной Чехословакии. 21 сентября он поднимает «чехословацкий вопрос» в Лиге Наций. Лига Наций отмалчивается.

Тогда по поручению Советского правительства глава чешских коммунистов К. Готвальд передал президенту Бенешу: если Чехословакия начнет защищаться и попросит о помощи, то СССР ей на помощь придет.

Благородно? Красиво? Наверное… Но как СССР мог бы представить себе такую «помощь»? Общей границы с Чехословакией у СССР тогда не было. На этот случай Готвальд уточняет: СССР придет на помощь даже в том случае, если Польша и Румыния откажутся пропустить советские войска.

Если бы Бенеш согласился, могло бы быть так…

Третий рейх наносит удар, вводит войска. Чехословацкая армия пытается остановить агрессора. Естественно, Польша и Румыния советские войска не пропускают. Советские войска входят в Польшу и Румынию… Если они даже не дойдут до Чехословакии, а увязнут в войне с этими странами, возникает очаг войны. Тем более, как показало будущее, за свободу Польши западный мир готов вступиться.

Готово: Вторая мировая война началась, причем Запад выступает вместе с Третьим рейхом против СССР.

Второй вариант: советские войска мгновенно смяли польские части, вышли к границам Чехословакии… Да, как раз к словацкому государству, которое вовсе не рвется стать одной из Советских республик. А нацистские танкисты уже тянут на себя рычаги, наводят орудийные стволы…

Причем и в этом случае Запад — на стороне Гитлера.

В общем, самый провальный для СССР вариант начала Второй мировой войны. Возможно два предположения:

1. Сталин с самого начала понимал, что ему откажут. Благородный жест так и останется в памяти народов благородным жестом.

2. Сталин рассчитывал, что сначала все участники событий увязнут в войне и друг друга обескровят. Ведь вовсе не обязательно выполнять союзнический долг прямо сейчас… Пока еще пойдут дипломатические разборки, пока благородная позиция СССР будет доведена до всего мира…

Чехословакия начнет сопротивляться, и ей «светит» война и с Третьим рейхом, и с Польшей, и с Венгрией… А коммунисты во всех этих странах тут же тоже начинают воевать и с внешним врагом, и со своими правительствами.

Кровавая заваруха, где уже ничего не разобрать… А через месяц или два кошмара на всех участников событий навалится свежая Красная Армия…

Если второе предположение верно, то роль «ледокола революции», которая в 1923 году отводилась Германии, теперь отводилась уже Чехословакии.

Похоже, что вскоре роль «ледокола» отводилась стране на другом конце Европы: Испании.

Политика генерала Франко на всем протяжении войны была исключительно своекорыстной и хладнокровной. Он думал только об Испании и испанских интересах. Благодарность Гитлеру и Муссолини за их помощь была ему чужда. Этот тиран с ограниченными взглядами думал лишь о том, чтобы предотвратить участие своего обескровленного народа в новой войне.

(У. Черчилль)

Испания удивительным образом напоминает Россию. То же постоянное шараханье из крайности в крайность, те же интеллигентские споры о «сущности Испании», «двух Испаниях» и других невероятно интеллектуальных, но малопонятных вещах. То же неумение правительства довести до конца даже начавшиеся реформы. То же удивительное неумение испанских интеллигентов делать хоть что-то на практике, а не только попусту болтать. То же удивительное состояние умов, при котором стоит провести хоть какие-то реформы, как страна разваливается на части.

В 1917–1920 годах Испания не знала революции. Но во-первых, за XIX век прошло 5 революций. Многие из них длились по нескольку лет — фактически гражданские войны. Несколько раз вводилась конституция, а потом фактически отменялась. Монархисты-«карлисты» и либералы постоянно резали друг друга, а социальные проблемы Испании в 1900-м или в 1930-м оставались почти на том же месте, что и в 1800-м или в 1830-м.

Во-вторых, за XIX век Испания потеряла все свои заокеанские владения. Последние — после Американо-испанской войны 1898 года. В начале XX века она попыталась договориться с Францией о разделе Марокко… Но и завоевание Испанского Марокко (34 тысячи кв. км) шло долго и тяжело.

В-третьих, с 1870-х годов в стране растет движение социалистов и анархистов. При этом для социал-демократии просто не было места за почти полным отсутствием легальной парламентской борьбы, а анархисты с 1890-х годов широко практиковали терроризм.

В-четвертых, по крайней мере три региона — Баскония, Галисия и Каталония — все активнее заявляли о своем желании иметь политическую автономию. Ведь галисийский и каталонский языки — вовсе не диалекты испанского. Тем более язык басков — древний иберийский язык, сохранившийся со времен до Римской империи. Племя васконов в I веке по Р.Х. заявило, что не будет переходить на латынь. Часть васконов все же латинизировались и стали называться гасконцами. А васконы-баски сохранили и язык, и невероятное свободолюбие.

Испания начала столетия — яркий пример государства, которое не в состоянии решить проблемы XIX века, и потому политические силы в нем радикализируются все сильнее и сильнее.

Непосредственно перед Гражданской войной 1931–1939 годов в стране царило правительство «Военной директории» во главе с генералом Мигелем Примо де Риверой (1870–1930).

Мигель Примо де Ривера и Орбанеха, второй маркиз де Эстелья, седьмой маркиз де Собремонте происходил из семьи известных в Хересе военных. Он сделал хорошую военную карьеру, ас 1915 года, после нескольких лет службы в колониях, последовательно становится военным комендантом Кадиса, Валенсии, Мадрида и Барселоны. Он воочию наблюдает, как страну захлестывает терроризм, бандитизм, люмпенизация огромного числа людей.

Опереться на интеллигенцию? Она сплошь и рядом исповедует либерализм в сочетании с антимонархизмом, левацкими взглядами и убеждением, что «чем хуже, тем лучше» и что только революция спасет Испанию.

В борьбе с разъедающим общество анархизмом опираться можно только на консерваторов. На тех, кто за истребление анархизма и всех течений и групп, нарушающих хоть как-то стабильность ситуации. Замечательно, но только вот проблемы при таком подходе не решаются. Витте и Столыпин в России были убеждены, что, подавляя одной рукой, другой надо давать людям новые права и возможности. Люди, выступившие вместе с Мигелем Примо де Ривера, думали только о подавлении.

13 сентября 1923 года военные при поддержке различных общественных организаций (военных и гражданских, преимущественно консервативных) совершили государственный переворот. Примо де Ривера заявил: «На нашей стороне основания и к тому же сила, хотя пока мы пользовались ею очень сдержанно. Если мы сочтем, что попытка заставить нас пойти на компромисс со своей совестью окажется бесчестной, мы потребуем серьезных наказаний для виновных и претворим их в жизнь со всей неуклонностью. Ни я, ни гарнизоны Арагона, от которых я только что получил телеграмму о поддержке, не согласятся ни на что иное, кроме военной диктатуры. Если политики предпримут попытку защититься, мы сделаем то же самое, полагаясь на помощь народа, у которого огромные запасы энергии. Пока мы придерживаемся политики сдержанности, но в то же время мы не остановимся и перед пролитием крови».

На этой фотографии Мигель Примо де Ривера и Орбанеха, II маркиз де Эстелья и VII маркиз Собремонте, диктатор и председатель правительства при короле Альфонсо XIII (1870–1930) (стоит справа)

До сих пор не известно, в какой степени участвовал в перевороте сам король. Встретив в Мадриде приехавшего Примо де Ривера, Альфонсо XIII произнес исторические слова: «Дай Бог тебе удачи. Вручаю тебе власть».

Он был хорошим, честным человеком, генерал Мигель де Ривера. Несмотря на множество покушений, часто он гулял по городу без охраны, пил и беседовал с людьми всех состояний в кабачках. Он вырастил шестерых детей — при том, что жена умерла в 1908 году от родовой травмы. Двоих из троих его сыновей расстреляли республиканцы. Младшая дочь возглавила женское отделение Испанской фаланги, а после войны у нее будет длинная политическая карьера.

Неудивительно, что у Мигеля Примо де Риверы фактически был карт-бланш от короля, одобрение предпринимателей Испании, Католической церкви, всей армии, а в его руках сосредоточивалась вся власть в государстве.

Представляя своего премьер-министра королю Италии Виктору-Эммануилу, Альфонсо XIII назвал его «мой Муссолини». Имя Бенито Муссолини тогда гремело на весь мир, это был немалый комплимент.

Получив власть, Примо де Ривера ввел в стране военное положение, отменил конституцию и разогнал выборные органы власти — кортесы. Он начал бороться со своеволием местных властей. Для этого явления в Испании было забавное название: «касикизм». От индейского слова «касик» — вождь. Главы местных самоуправлений, местные богатеи воротили на местах, что хотели, превращаясь в дикарских «вождей».

В борьбе с анархией и развалом де Ривера привлекал к работе даже социалистов, но революционеров — никогда.

Неудивительно, что на него великое множество раз покушались и анархисты, и коммунисты, и сепаратисты. Ведь генерал не признавал автономий Каталонии, Басконии, Галисии! Да еще ввел закон о запрете публично изъяснятся на местных языках и диалектах.

Для Риверы и самопровозглашенный в Марокко султанат Риф был чем-то вроде местной автономии, нарушавшей целостность государства. К 1926 году премьер сумел завершить войну в Марокко.

Был разработан проект конституции (1929 год), создано «Национальное консультативное собрание» (1927 год), готовились к принятию социальное и трудовое законодательства. У премьер-министра были большие планы по развитию транспортных путей в Испании, особенно железных дорог, также и автомобильных трасс. Были локальные успехи в финансовом секторе, связанные с активной деятельностью молодого и талантливого Хосе Кальво Сотело. В свете огромной безработицы выдвигались специальные программы по решению проблемы, которую даже поддерживали социалисты, но все было тщетно.

Но все же «возродить Испанию», как обещал, Мигель Примо де Ривера не смог. Во-первых, он был недостаточно радикален. Мало было охранять, надо было еще и реформировать — а того-то он очень уж не хотел.

Во-вторых, в 1929 году грянул тяжелый экономический кризис. Национальная валюта Испании, песета, обвалилась.

Общество опять начало волноваться, а Примо де Ривере вспомнили все его грехи. Сразу, как начались массовые недовольства, на арену борьбы вышли и все ущемленные им ранее. А врагов он успел нажить себе много: оппозиция, отстраненная от власти, каталонские, и не только, сепаратисты, студенты и интеллигенция, ущемленные цензурой, обязательное католическое образование также имело много противников.

Но самые главные его неприятели оказались в армии. Примо де Ривера — пехотный генерал — пересмотрел привилегии для артиллерии, что вызвало негодование в офицерском корпусе. Мятеж, устроенный бывшим премьер-министром Санчесом Геррой и поддержанный армией, в Валенсии в 1928 году был все-таки подавлен, но бунтовщики не понесли никакого наказания! Это хорошая характеристика силы власти на тот момент.

Далее уже стало невозможно осуществить общественные программы, законопроекты. Результатом всего этого было свержение монархии в 1931 году. А пока недовольство общества нарастало во всех его слоях. 30 января 1930 года король Испании отправляет Примо де Риверу в отставку… Фактически он ушел сам.

Крупный политический деятель Кальво Сотело полагает, что нужно вернуться к конституции 1876 года… Примо де Ривера отправляет его в отставку, но тут же рассылает телеграммы по всем гарнизонам страны. В них он заявлял, что если офицерское братство выскажется против него, то он уйдет в отставку. Офицеры высказались против него, и он ушел.

Отставка Сотело — 20 января 1930 г. Отставка Примо де Риверо — 28 января.

В последнем своем коммюнике, коих он издал множество за свое премьерство, Мигель Примо де Ривера сообщил: «И теперь можно немного отдохнуть после 2326 дней непрестанных волнений, беспокойств и трудов».

После отставки Примо де Ривера уезжает в Париж. Вскоре, 16 марта этого же года, он умирает от диабета во второразрядном отеле на Рю дю Бак.

Место премьера занимает генерал Беренгер, который присягнул конституции 1876 года, но тоже «не оправдал возлагаемых на него ожиданий». Беренгер назначил выборы в кортесы на 19 марта. Оппозиция игнорирует выборы. Долой реакционного генерала Беренгера!

Король назначает нового премьера… Не нравится генерал? Пусть будет адмирал Аснар… Аснар назначает выборы в кортесы на 12 апреля 1931 года.

А одновременно страна охвачена революционным движением. Несколько партий создают 17 августа 1930 года Революционный комитет: фактически параллельное правительство.

Благодаря своему нейтралитету в Первой мировой Испания очень «задержалась в развитии». Двоевластие появилось в ней только спустя 14 лет после России.

12 апреля 1931 года Революционный комитет победил почти на всех муниципальных выборах. 14 апреля 1931 года революционеры начинают захватывать здания муниципалитетов, другие органы власти и провозглашать республику. Вечером этого дня Революционный комитет ворвался в здание Министерства внутренних дел, заявил о свержении монархии и провозгласил сам себя Временным правительством во главе с лидером Демократической либеральной партии А. Саморой.

В этот же день король Альфонсо XIII покинул страну, но при этом не отрекался от трона.

В Каталонии провозгласили независимую от Испании республику, в Басконии начали избивать и убивать говорящих по-испански.

Обычно говорят о Гражданской войне в Испании 1936–1939 годов. Но одновременно говорят об Испанской революции 1931–1939 годов…[250] Странная логика: революция длится в три раза дольше Гражданской войны…

Фактически надо говорить о Гражданской войне 1931–1939 годов. Первый этап Гражданской войны, как везде, прошел без локализации враждующих сил, без создания ими своих государств. 27 июня собрались Учредительные кортесы, 9 декабря они приняли новую, республиканскую Конституцию.

Обещали они много, но ни аграрной реформы, ни нового рабочего законодательства, ни подъема экономики как-то не намечалось. Шла ожесточенная борьба партий, в ходе которой то социалистов выводили из парламента, то республиканцы дробились на мелкие группки, и никто уже не мог толком понять, кто за что выступает, у кого какая платформа и что вообще происходит.

А страна постепенно распадалась, впадала во все большую анархию.

Во многих местах начались спонтанные убийства помещиков, вообще богатых людей, насильственный захват чужой земли и чужого имущества. Но это еще можно объяснить. Как и в Российской империи 1918-го, многое в действиях красных в Испании 1931–1933 гг. вообще недоступно ни пониманию, ни разуму.

Когда крестьяне захватывают землю — это можно если не оправдать, то по-человечески понять, и помещики в этой истории тоже не правы. Когда голодные люди захватывают магазины и склады — это предосудительно, но объяснимо. Богатые и сытые тоже виноваты — они не приняли меры к тому, чтобы накормить голодных сограждан. Все имеют право и возможность накормить своих детей.

Когда толпа вламывается в Церковь и распинает на амвоне священника — «У нас теперь нет Бога!» — это уже трудно объяснить.

Когда люди убивают мать трехлетнего ребенка, со смехом отрывают охрипшего от крика, обезумевшего малыша от ее юбки и топят его в пруду, закидывая камнями, — это понять еще сложнее.

Когда огромная толпа скандирует на площади: «Свобода! Свобода!», а потом разрывает на части того, кто не хочет орать вместе с остальным сбродом, — начинают разжижаться мозги, утрачивается понимание — что же вообще здесь происходит?

Испания оказалась охвачена всеми этими явлениями. Множество людей в ней за считаные месяцы и годы вдруг начали убивать, грабить, насиловать, пытать и изгонять из домов друг друга. Тогда не было еще фильмов ужасов, но, пожалуй, происходящее проще всего описать именно как такой фильм — когда часть жителей страны вдруг превращается в чудовищ, и эти чудовища набрасываются на остальных. Но в фильмах хорошо — там видно, кто становится чудовищем, а кто нет. Сразу видно, кто будет помогать чудовищам — такой тщедушный, хилый, с лживыми глазенками подонка… Ясно и кто будет героем — с такой «волевой» челюстью, благородными чертами лица и морозно-голубыми глазами… В реальной жизни распознать мутантов — несравненно сложнее.

С 1932-го в Испании «мутанты» бегали буквально полчищами, и Испания, спотыкаясь, брела к собственной погибели.

Стремительно оформлялись два враждующих лагеря, один из которых называл себя республиканцами и либералами. При том, что либералы оставались самыми страшными врагами свободы и самоопределения человека.

Республиканцы и либералы стремительно становились или замещались коммунистами, анархистами, троцкистами, анархо-синдикалистами. По науке это называется «радикализация общественного сознания».

На практике все эти разделения обозначали лишь незначительные различия в рамках основного и главного, что объединяло этих людей: все они хотели отказаться от всей предшествующей испанской истории; разрушить свое общество и государство, а потом построить новое, на основании того, что придумали теоретики. Они могли верить разным теоретикам и по-разному представляли, что именно надо строить, что именно важней всего разрушить и кого надо убить в первую очередь. В спорах из-за того, чьи теоретики правильнее, а убеждения революционнее, они убивали и друг друга.

Подавление восстания генерала Санхурро 10 октября 1932 года еще объяснимо — реакционер и монархист.

Когда в состав правительства ввели 4 «клерикалов» и «реакционеров» (правых социал-демократов), 4–5 октября 1934 года началась организованная коммунистами всеобщая забастовка. 6–9 октября в нескольких городах шли уличные бои. Страшнее всего было в Астурии — тут «в борьбе с реакцией» объединились коммунисты, анархисты и социалисты, которые создали альтернативные органы управления и сумели вооружить 20-тысячную армию. Только силами марокканских частей и иностранного легиона удалось к 20 октября подавить восстание. Погибло более полутора тысяч человек. Если учесть, что у власти стоят социалисты, история эта особенно странная.

Баскония, Каталония и Галисия фактически отпали от остальной Испании — примерно как в России 1918-го Украина или Башкирия. В Басконии четко выделились «красные» (индустриальные провинции Бискайя и Гипускоа) и «белые» районы (аграрные и консервативные Наварра и Алава). Страна Басков была единственной территорией республики, где не проводились революционные эксперименты (национализация земли и промышленности, попытки коллективизации и др.). Автономное баскское правительство выпускало свои деньги, устанавливало свои связи с иностранными государствами, создавало свои суды и свою полицию. Баскские вооруженные формирования зачастую отказывались подчиняться центральному республиканскому военному командованию.

В декабре 1935 г. подало в отставку очередное правительство социалистов. Новое правительство Портела Вальядареса распустило парламент и назначило новые выборы. Готовясь к выборам и неукоснительно выполняя решения 7-го Конгресса Коминтерна в Москве, коммунисты создавали Народный фронт. 15 января 1936 г. в Народный фронт вошли компартия Испании, Испанская социалистическая рабочая партия, Левореспубликанская партия, Республиканский союз, Всеобщий союз трудящихся и т. д.

Народному фронту противостоял Национальный блок — объединение всех политических сил, которые принято называть «правыми».

Кальво Сотело произнес очередную крылатую фразу: «Если избиратели не проголосуют за Национальный блок, то над всей Испанией будет развеваться красный флаг — «тот флаг, красный цвет которого станет символом уничтожения прошлого Испании и ее идеалов».

На выборах 16 февраля 1936 г. Национальный блок проиграл: из 480 мест в парламенте 268 завоевали партии Народного фронта. Но Кальво Сотело получил депутатский мандат.

В своем первом же выступлении в кортесах Сотело заявил, что если бы военный взбунтовался против республики и за монархию, то он был бы безумцем. Но точно так же был бы безумцем военный, отказывающийся поднять бунт за Испанию и против анархии.

Позже генерал Франко скажет, явно имея в виду эти, известные всей Испании слова Сотело: «Мне пришлось не стать безумцем».

В зале анархисты и коммунисты орали и выли, швыряли в Сотело кожурой апельсинов. Долорес Ибаррури орала, что собственноручно «вышибет мозги» этому «ставленнику реакции».

На это Сотело ответил фразой, которая тоже стала крылатой. Много лет ее приписывали… Долорес Ибаррури.

ХОСЕ КАЛЬВО СОТЕЛО (1893–1936)

«Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!» — сказал Сотело. Он прямо обвинял правительство Касареса Кироги в потворстве революции и проводил аналогии с деятельностью главы российского Временного правительства А. Керенского и первого президента Венгерской республики Михая Каройи.

Анархистская Национальная конфедерация труда не вошла в Народный фронт. Она не формировала новые правительства Асаньи и Кироги, но анархистскими были многие местные органы власти. На Испанию дохнуло местным вариантом Октябрьского переворота.

Трудно себе представить, чтобы женщина, происходящая из маленького народа басков, стала бы настолько известной. Еще труднее представить, сколько убийств и преступлений стоит за карьерой этой смеющейся женщины на снимке: ДОЛОРЕС ИБАРРУРИ ГОМЕС (1895–1984).

После смерти Франко и легализации политических партий Долорес Ибаррури вернулась в Испанию и стала даже членом парламента. Но ее время прошло, Ибаррури умерла одинокой и никому не нужной: всех своих мужчин Долорес аккуратно передавала в НКВД, единственный сын Рубен погиб под Сталинградом. Она стала свидетелем начала крушения всего, чему посвятила свою долгую жизнь

Начались политические убийства. Республиканец Кастильо убил фалангиста. 12 июля фалангисты убили Кастильо. Тогда прямо в кортесах некий капитан Кондес, республиканец, требует от правительства: возьмите в заложники лидеров правых: Кальво Сотелу и Хосе-Марию Хиль-Роблеса! Тогда правые будут вынуждены замолчать.

Хосе Хиль-Роблес уехал на отдых, а Кальво Сотело был арестован в собственном доме примерно в три часа ночи на 14 июля. Прощаясь с семьей, он обещал как можно скорее связаться с ней по телефону, «если эти господа не вышибут мне мозги» (Сотело явно цитировал Долорес Ибаррури). Как в воду смотрел! Спустя считаные минуты Кальво Сотело был убит двумя выстрелами в упор в полицейском автомобиле.

Социалисты много сделали, чтобы Испания стала опасной для жизни, нестабильной страной. Но такие, как Хосе Мария Хиль-Роблес и Киньонес (1898–1980), сознательно стали противниками коммунистов. Выступая в новом парламенте, в июне 1936-го, Хосе Роблес произнес фразу, которая сделалась крылатой: «Страна может существовать при республике и монархии, с парламентским или президентским строем, при коммунизме или при фашизме. Но она не может жить в анархии. Теперь же у нас в Испании — анархия и похороны демократии»[251].

Уже зная об убийстве Сотелы, Хосе Роблес вернется в Мадрид и произнесет речь, требуя расследования и наказания виновных. Коммунисты на этот раз не посмеют разинуть пасти. Они уйдут, пряча морды в воротники, и будут стараться не встречаться с Хосе Роблесом даже случайно.

ХОСЕ МАРИЯ ХИЛЬ-РОБЛЕС И КИНЬОНЕС (1898–1980)

Этот социалист поведет себя, как лучшие социал-демократы Германии, сражавшиеся вместе с офицерами против красного и черного[252] безумия. Он будет дружить с Франко, многим поможет ему, а поссорившись с Франко, много лет проведет в эмиграции. Но, конечно же, вернется в Испанию, проведет в ней старость и умрет.

Один его сын, Хосе Мария Хиль-Роблес, участвовал вместе с отцом в создании Христианско-демократической федерации, затем стал видным деятелем Народной партии, избирался председателем Европейского парламента. Другой сын, Альваро, в Испании занимал пост народного защитника (аналог уполномоченного по правам человека в России), затем стал комиссаром по правам человека Совета Европы.

Но социалистов в Испании было мало, самостоятельной роли они не сыграли, и ничего похожего на социал-демократию Германии в этой стране не было.

«Зато» в Испании сумели объединиться разные консервативные силы. В октябре 1933 г. Хосе Антонио Примо де Ривера (1903–1936), сын бывшего диктатора Примо де Ривера и депутат кортесов, избранных в 1933-м, создал объединение «Испанская фаланга». Объединившись с рядом других правых партий, «фаланга» стала называться «Испанская фаланга хунт национал-синдикалистского наступления».

Фаланга — это сомкнутый строй. «Испанский фронт» — так точнее всего перевести смысл. «26 пунктов», идеология Фаланги очень близка к идеологии Муссолини.

Фаланга — политическое движение, но это не партия. Ее дух — надпартийный и даже антипартийный. Фаланга призывала всех испанцев служить не многочисленным партиям, а единому Отечеству. Испания признавалась высшей ценностью.

Фалангисты были и против капитализма, и против коммунизма. Капитализм лишает человека индивидуальности, отчуждает от семьи, от Церкви, от традиционных ценностей и, в конечном счете, превращает людей — в товар, а народ — в рабов. Коммунизм безбожен, примитивно материалистичен и тоже превращает людей в рабов государственной машины.

Основателю Испанской фаланги «материалистический рай» был ненавистен потому, что он предпочитал Рай Небесный. Его личным идеалом был средневековый рыцарь-монах. «Вера и рыцарское служение — вот две вечные и истинные формы нашего бытия», — писал Хосе Антонио.

После объединения в 1934 году Испанской фаланги с хунтой национал-синдикалистского наступления в программу движения вошли идеи Ледесмы Рамоса о корпоративном государстве. Это очень похоже на идеи Муссолини: весь общественный организм рассматривался как единый профсоюз, а нация как дружная семья.

Была принята и символика фаланги: трехполосный, красно-черно-красный флаг с расположенным в центре крестообразным знаком, соединяющим стрелы и ярмо (из герба основателей Испании, католических королей Фердинанда и Изабеллы). Это обогатило идеологию фалангистов, но не изменило ее сущность. Главные лозунги остались прежними: «Единение Отечества. Прямое действие. Антимарксизм. Антипарламентаризм». Члены движения приветствовали друг друга римским салютом с возгласом: «Arriba Espana!» («Воспрянь, Испания!») и с нетерпением ждали вождя, чтобы начать «марш на Мадрид».

Форменной одеждой фалангистов была синяя рубашка, по обычному цвету комбинезонов рабочих, вообще всех трудовых людей, интересы которых отстаивала Фаланга. Этот «народный» цвет сделался цветом многих атрибутов Фаланги. Название добровольческой дивизии, воевавшей в составе вермахта против СССР — «Синяя дивизия». На русский было переведено — «голубая», но в испанском языке «синий» и «голубой» обозначаются одним и тем же словом.

Девиз Фаланги — «Единая, великая и свободная» (Испания). Фалангисты использовали обращение товарищ, в форме camarada (камарада), — в то время как коммунисты использовали слово compacero (компанеро).

Не успело в 1936 году возникнуть новое правительство Асаньи, как Хосе Антонио де Ривера был брошен в тюрьму и вскоре расстрелян. Обвиняли его в военном заговоре и в шпионаже[253]. Социалистам фаланга казалась чем-то совершенно чудовищным: средневековый военно-монашеский орден на новый лад.

Фалангисты — это очень пестрый политический лагерь. Многие дворяне и офицеры оставались карлистами-монархистами. Многие помещики вообще отказывались понимать, почему в стране произошла революция и почему крестьяне перестали вдруг любить помещиков. А большинство горожан — и специалистов, и буржуа, прекрасно понимали, «почему», и были сторонниками конституции и введения аграрных законов. Даже в армии эти люди постоянно ругались между собой — хотя и вяло.

Другое название было фашисты — и оно было еще более неточным. Главное, что объединяло этих людей, лежало вне партий и политических программ. Все они хотели сохранить свою страну и свою культурную традицию.

Они не воспринимали красной пропаганды и не хотели ставить эксперименты над своей страной и своим народом.

Война, которая начиналась между этими двумя лагерями, по своему содержанию это была Гражданская война белых и красных.

8 марта 1936 года в доме биржевого дельца Дельгадо собрались военные… В основном бывшие «африканцы», высшие офицеры и генералы колониальных войск. Незадолго до этого генерал Франко, бывший командующий военно-воздушными силами генерал М. Годед и генерал Мола получили приказ главы нового правительства, пришедшего к власти, покинуть Мадрид. Новое назначение Франко, теперь уже бывшего начальника Генерального штаба, — Канарские острова. Полковник Варела, представлявший находившегося в изгнании генерала Х. Санхурхо, предложил немедля совершить переворот.

Так почти никогда не бывает, но вот факт: заговорщики сумели сохранить в тайне свои приготовления до самого «времени Ч», то есть больше трех месяцев.

Мола, взявший в начале мая с согласия Санхурхо все нити заговора в свои руки, установил прочные связи как с Испанским военным союзом (туда входили офицеры чином не ниже полковника), так и с карлистами.

Объединить движение националистов было непросто. Фалангисты, карлисты — сторонники Бурбонов, просто монархисты, так называемые «католики» — сторонники правой политической католической партии (консерваторы и правые республиканцы).

Непросто было и определить главу переворота. Кабанельяс был старшим по званию, но он имел репутацию республиканца. Мола имел максимальные заслуги перед восстанием, но про него все знали, что он карлист и этим оттолкнет от движения правых республиканцев и просто монархистов. Кейпо де Льяно имел слишком экспрессивный характер (его политические противники звали его Севильский шут) и не годился на роль лидера восстания. Поэтому самым достойным эти генералы посчитали Франко. Было проведено голосование, и он получил большинство голосов присутствующих (только 2 были против).

Синхурхо был лидером восстания, он руководил заговором, находясь в Лиссабоне. Франко был руководителем вооруженных сил на Канарских островах, Мола в Наварре.

Тем удивительнее, что о заговоре не узнали политические враги, и восстание грянуло совершенно внезапно.

18 июня 1936 г. прозвучало знаменитое радиопослание — «над всей Испанией чистое небо». И люди, до смешного похожие на русскую Белую гвардию, начинали делать то же самое — неумело, вразброд, порой неуверенно, спасали Веру, Цивилизацию и свое несчастное, залитое кровью, рычащее ненавистью Отечество.

В течение двух примерно недель восстание проходило в разных частях страны без общего руководства.

Спаситель своей родины, веры и цивилизации, каудильо испанского народа Франсиско Паулино Эрменехильдо Теодуло Франко Багамонде (Бахамонгде) Франко (4 декабря 1892–20 ноября 1975 г.)

В Толедо 22 июля 1936 г. фалангисты укрылись в древнем мавританском замке Алькасар в центре города. Всего 1205 военных и 555 гражданских — солдаты, офицеры, кадеты военного училища и просто сторонники «Фаланха Эспаньола» со своими семьями. Возглавил осажденных 60-летний высокий старик — полковник Хосе Этуарте Москардо, директор толедской военной школы.

Штаб республиканцев, в основном анархистов, расположился напротив Альказара в музее живописца Эль Греко. Обе стороны прекрасно видели друг друга.

Альказар не был подготовлен к осаде — ни воды, ни пищи, ни боеприпасов. Но и банды анархистов не могли ничего с ней поделать. Даже единственная привезенная из Мадрида пушка не брала стены. Марокканская кавалерия, авангард армии Франко, уже подходила к Толедо. Республиканцы должны были любой ценой взять Алькасар. Фашисты должны были любой ценой надо удержать Алькасар.

На следующий день после начала осады, 23 июля 1936 года, коменданту Альказара, полковнику Москардо позвонил командир осаждающих крепость анархистов. Он потребовал от Москардо сдачи Альказара, пригрозив в случае отказа расстрелять его единственного ребенка, позднего сына-подрост-ка. Парня привели в штаб красных. Командир (имени которого я знать не хочу) передал телефонную трубку сыну полковника.

Состоялся следующий разговор. Сын:

— Папа!

Полковник Москардо:

— Да, сын, в чем дело?

Сын:

— Они говорят, что расстреляют меня, если ты не сдашь крепость.

Полковник Москардо:

— Тогда вручи свою душу Господу, крикни: «Да здравствует Испания!» и умри как патриот и как мужчина.

Сын:

— Я обнимаю тебя, папа.

Полковник Москардо:

— И я обнимаю тебя, сын.

Не опуская трубку, полковник Москардо проговорил вновь взявшему трубку… существу:

— Ваш срок ничего не значит. Альказар не будет сдан.

После этого он бросил трубку, а его сын прожил считаные

минуты. Он умер, крикнув «Да здравствует Испания!», как ему и советовал папа. По одной из версий, отец успел выйти на стену и видел, как анархисты убивают его ребенка. По другой — он несколько часов занимался совершенно другими делами.

Осада Альказара длилась больше 70 дней. Республиканцы сидели за баррикадами, в креслах-качалках, под солнечными зонтиками. У них были еда, вода, прохладительные напитки, вино и коньяк. Сидели, читали творения Маркса, спорили о сущности революционного террора по Сталину и по Троцкому. Временами вспыхивала вялая ружейная перестрелка: сходящие с ума без воды, смертельно голодные фашисты с башен замка стреляли по хлебным очередям. Городское радио играло и в крепости, и в городе.

В приступе революционного остервенения анархисты пригнали в Толедо эшелон цистерн с бензином — хотели закачать бензин в замок и поджечь. Бензин вспыхнул, превращая в живые факелы самих анархистов. Свидетели говорили — бензин никто не поджигал, он вспыхнул чудесным образом, непостижимо для человеческого ума.

Господнее Чудо? Не большее, чем заговор, в который вовлечены тысячи людей и о котором не узнали власти.

В крепости не было еды. Воды тоже не было. Сходивших с ума без воды приходилось тут же убивать.

29 сентября 1936 г. войска Франко прорвали осаду и спасли гарнизон Альказара. Я не знаю, что было с анархистом, который убил подростка, и какова судьба его детей (если они вообще были). Наум Коржавин в письме к Генриху Белю допускает, что революционер «раскаялся в содеянном». Мне это совершенно не интересно. Он сам выбрал свою судьбу; душа его — в руках Бога. Если есть дети — пусть молятся за отца и за убитых им людей.

Полковник Москардо умер своей смертью в 1956 году. Бездетным. Трудно передать словами уважение, которое окружало его до последнего часа во всех классах общества. Генералы вставали, когда в комнату входил полковник, а потом военный пенсионер Москардо.

А в крепости Алкасар еще при жизни героя поставили памятник полковнику Хосе Этуарте Москардо. В комнате, где когда-то полковник Москардо говорил с анархистскими ублюдками, говорящими подобиями людей, — музей. Там стоит телефонный аппарат, пожелтевшие фотографии развешаны на стенах, и висящие там же переводы телефонного разговора на всевозможные языки, в том числе на арабский, японский и иврит.

Восстание военных не только переросло в гражданскую войну. Мгновенно произошла интернационализация конфликта, причем по доброй воле всех участников. Первый шаг был сделан главой республиканского правительства, направившим телеграмму с призывом о помощи премьер-министру Франции Л. Блюму.

Говоря коротко — «братья по классу» не помогли. Какие бы левые идеи ни отягощали сознание французского премьера, есть громадная разница между социал-демократами и революционерами-утопистами.

Второй, более результативный шаг, был сделан Франко.

Генерал Франко к моменту восстания был командующим армией в Марокко. Эту армию он и поднял, и бросил на республиканцев. В армии были разные люди, и из разных слоев общества, но армия пошла за своим генералом.

Правда, армия была в Марокко, а война шла в Испании. При этом флот выступил на стороне республиканцев. Генерал попросил помощи у Германии. Германия дала самолеты, создала авиамост в Сарагосу. Первый авиамост в истории человечества. Несколько дней подряд не остывали двигатели самолетов. Механики боялись, что нагрузки на металл окажутся губительными… Но самолеты выдержали, люди — тоже. Через несколько дней армия Франко, восемь тысяч человек, была в Сарагосе.

Испанские белые попросили помощи у Германии и Италии. Они получили помощь, и притом самую реальную. Нацисты послали в Испанию легион «Кондор» под командованием генерала Шперле. Численность германского легиона «Кондор» составляла около 5 тысяч военнослужащих и гражданского (авиаинженеры, техники, медики) персонала одновременно. Легион состоял из бомбардировочного полка (первоначально 3, затем 4 эскадрильи), истребительного полка (первоначально 3, затем 5 эскадрилий), разведывательной эскадрильи, батальона зенитной артиллерии, батальона связи, транспортного батальона и батальона снабжения. Число самолетов в легионе не превышало одновременно 150.

Нацистские летчики бомбили города и позиции республиканцев. В частности, ими была сметена с лица земли Герника в Стране Басков. 26 113 военнослужащих вермахта и гражданских лиц были награждены «Испанским крестом». В советской историографии обычно получается так, что награжденные — только часть участвовавших в боевых действиях солдат и офицеров вермахта. Это не так — награждались все, кто участвовал не менее трех месяцев в войне в Испании. Погибло 315 человек (1,2 %) по разным причинам (по боевым — 173).

Италия Муссолини послала Добровольческий корпус. Эти волонтерские дивизии формировались в основном из гражданских лиц — членов итальянской фашистской партии — так называемой милиции (ополчения). Специализированные подразделения дивизий и корпуса (авиационные, танковые, артиллерийские, минометные и т. п.) укомплектовывались кадровыми военнослужащими.

За все время войны через корпус прошло 70–80 итальянцев. Из них погибло по боевым и небоевым причинам около 4 тысяч (5 %).

Итальянская авиация совершила в Испании 86 420 боевых вылетов, из них 5319 бомбардировочных, и сбросила 11 585 тонн взрывчатых веществ.

Итальянский флот, в том числе и подводные лодки, активно действовал в Средиземном море.

Была помощь добровольцев — европейских антикоммунистов. Самое большое число иностранцев, воевавших в рядах армии противников красных, было в испанском Иностранном легионе — в августе 1938-го их было 1248 из 37 стран. Большую часть из них составляли португальцы — 869. Часто встречаются утверждения, что Португалия якобы направила в Испанию 20 тысяч военнослужащих. Однако это ничем не подтверждено.

Воевать против красных прибыла также ирландская бригада — численностью 670. Впрочем, она ничем себя не прославила, а после всего лишь трех месяцев пребывания на спокойном участке фронта, в июне 1937-го ирландцы решили вернуться домой.

В составе испанского Иностранного легиона в 1937 г. была сформирована французская рота имени Жанны д’Арк численностью не более 100. Некоторое число французов было и в других частях «националистов».

Против красных в Испании также воевали 80–100 русских-белоэмигрантов. Сначала энтузиазм был велик: в Испании происходило то же самое, что и в России.

Во время событий в Толедо и Альказаре великий князь Константин Николаевич писал:

Как первая наша победа,
Как первый ответный удар,
Да здравствует наше Толедо!
Да здравствует наш Альказар!

Устремления русских эмигрантов в Испании кратко выразил участник войны генерал А.В. Фок: «Те из нас, кто будет сражаться за национальную Испанию, против III Интернационала и большевиков, тем самым будет выполнять свой долг перед белой Россией»[254].

Генерал Фок погиб в бою в деревне Кинто, вместе с другим русским офицером — штабс-капитаном белой армии и лейтенантом армии националистов Полтухиным, пытаясь выйти из окружения после упорной двухнедельной обороны. Посмертно Фок и Полтухин были награждены лауреадой — высшей боевой наградой Испании.

Очень многие русские эмигранты хотели отправиться на помощь Франко. Есть сведения, что Гвардейский казачий дивизион в Югославии вел переговоры с Франко о переброске в Испанию. Но переговоры ничем не закончились: казаки требовали обеспечить в случае гибели или инвалидности семьи пострадавших, испанцы на это не согласились.

Русские согласны были воевать и без обеспечения семей. Возглавлявший РОВС генерал Миллер видел в этом единственный способ уберечь от уничтожения кадры Союза, подвергавшиеся во Франции гонениям. Связь руководства РОВС с армией Франко была установлена капитаном Савиным через испанское посольство в Париже, благодаря помощи подполковника Благовещенского, который работал в страховой компании и имел деловые связи со многими странами Европы.

По плану генерала Миллера будущие воины должны были перекидываться в Испанию мелкими группами. По накоплению отряда в 150–200 человек в Испанию должен был выехать его командир — генерал Скоблин со знаменем Корниловского полка. Французы чинили разнообразные препятствия, Скоблин оказался предателем, агентом НКВД. В 1937-м он участвовал в похищении Миллера, а после разоблачения бежал в Испанию, где вскоре был убит агентами НКВД. Видимо, использовал для бегства уже подготовленный «канал».

Массовый исход Белой гвардии в Испанию не состоялся, но все же в 1936–1939 гг. в рядах Испанской Национальной армии сражалось около 100 русских добровольцев — генералов, офицеров и юношей-патриотов. Большинство были членами РОВС и входили в состав особого русского подразделения в Tercio Donna Maria de Molina; среди добровольцев были и отдельные представители других русских организаций — РИС-О, РНСУВ. Из них 34 погибли в сражениях, многие были ранены, награждены высокими боевыми наградами Испании.

Первыми русскими добровольцами стали генералы А.В. Фок и Н.В. Шинкаренко, капитан Н.Я. Кривошея и штабс-капитан Я.Т. Полухин, нелегально перешедшие границу Марокко, чтобы попасть к мятежникам. Их встретили настороженно — все русские олицетворялись в глазах испанцев с СССР. Но вскоре мнение о них изменилось. Стало ясно, что в ряды Национальной армии встали непримиримые противники «красных». Об этих моментах повествует письмо одного из добровольцев.

Все белые добровольцы, изъявившие такое желание, после войны получили испанское гражданство. Для граждан Канады, Франции и США это было неактуально, но они получили права въезда в Испанию в любое время.

Уже 18 сентября 1936 года Исполком Коминтерна принял решение сформировать интернациональные бригады. Первая группа добровольцев прибыла на базу в испанском городе Альбасете 13 октября 1936 г. 22 октября 1936 республиканское правительство Испании официально объявило интербригады входящими в его вооруженные силы.

Первые две интербригады (численностью 1,9 тыс. и 1,6 тыс. бойцов) были брошены в бои под Мадридом в середине ноября 1936 года. После трех недель боев в бригадах осталось половина личного состава.

Всего было создано семь интербригад общей численностью около 31 тысячи. Из них около 6 тысяч (19 %) дезертировали или были казнены своим командованием. Это больше, чем погибло или пропало без вести, — менее 5 тысяч (15 %).

Число интернационалистов в боевых частях одновременно никогда не превышало 6–8,5 тысячи, а максимальная общая одновременная численность — 20 тысяч. Чаще всего интербригадовцы уезжали из Испании после 3–6 месяцев службы.

Больше всего среди иностранных добровольцев было граждан Франции (почти 25 %), Польши (около 10 %), Италии (почти 10 %), Германии, США. С 1937 года в интербригады стали зачисляться призывники-испанцы, вскоре составившие большинство (до 90 %) в личном составе интербригад.

Любопытно, что, по документам интербригад, через их состав прошло 340 «русских». В число русских были включены несколько десятков приехавших из Палестины, а также добровольцы из Канады, США, Аргентины, Польши, Литвы (очень многие с польскими, еврейскими, белорусскими, украинскими фамилиями). То есть все, указавшие в анкете на владение русским языком.

Некоторым «исследователям» хватает совести утверждать, что «несколько сот или даже тысяча» белоэмигрантов сражалось в Испании на стороне красных. Это, мягко говоря, преувеличение, но встречались и русские белогвардейцы. До звания капитана дослужился в интербригадах бывший полковник лейб-гвардии Измайловского полка и генерал Белой армии Владимир Есимонтовский.

Кроме собранных Коминтерном, были добровольцы-анархисты, около 2 тысяч человек. Среди них порядка 500 итальянцев, 250 французов и 230 немцев.

В ополчении ПОУМ — Объединенной рабочей марксистской партии, то есть троцкистов, из примерно 9–10 тысяч бойцов на конец 1936 г. было около 700 иностранных добровольцев из 25 стран. Почти половина из них были немцы, значительное число составляли французы и итальянцы.

Среди 30 человек, присланных британской Независимой рабочей партией, был небезызвестный Джордж Оруэлл.

Изначально непосредственное и прямое руководство всеми интербригадами исполком Коминтерна возложил на француза Андрэ Марти.

Среди весьма известных людей в интербригадах были Белу Франкль, известный под кличками «Генерал Лукач», и Матэ Залка — венгр или венгерский еврей, присланный из Москвы Коминтерном. «Генерал Лукач», командир 12-й интербригады, был убит 11 июля 1937 года.

«Полковник Белов» на самом деле был болгарским эмигрантом Георгием Дамяновым. В то время — функционер Коминтерна, а с 1950-го и до своей смерти в 1958-м — президент Народной Республики Болгарии.

Кроме того, в Гражданской войне в Испании участвовали также военные советники и специалисты из Советского Союза: военачальники РККА уровня полковник — комдив, командиры уровня старший лейтенант — майор (общевойсковые, танкисты, летчики, моряки, артиллеристы, политработники, чекисты и проч.) и гражданские специалисты (переводчики, медики). Всего (не одновременно) их было от 3 до 4 тысяч, 189 (5–6 %) из них погибло или пропало без вести. Эти советники и специалисты из СССР не входили в состав интербригад (служили при командовании республиканской армии).

Советские советники в армии республиканцев (не менее 600) работали на всех уровнях, от Генштаба до отдельных частей и соединений. Кроме того, непосредственное участие в боевых действиях принимали около двух тысяч советских военнослужащих, в том числе около 800 летчиков и 350 танкистов.

Из СССР приезжали только профессионалы трех спецслужб — из НКВД, Разведуправления РККА и Народного контроля, причем последняя служба подчинялась лично Сталину.

Известен по крайней мере один эпизод, когда в бою сталкивались русские красные с русскими белыми. В сентябре 1937 года бомбардировщик франкистов, пилотируемый русским белым летчиком Всеволодом Марченко, был сбит республиканским истребителем И-15, которым управлял русский красный летчик Иван Еременко. Выпрыгнувший с парашютом Марченко погиб в перестрелке с пытавшимися взять его в плен испанскими красными.

Земля в Испании во многих местах красноватая — выветренный латерит. На этой красной земле сходились белые и красные всего европейского материка. Вся Европа воевала здесь. Здесь продолжали воевать друг с другом те, кто начал еще двадцать лет назад.

Гражданская война в Испании вовлекла в себя множество людей, не имевших в Испании никаких собственных или семейных интересов. Людей, которые в начале событий вообще плохо представляли себе, где находится эта самая Испания, и воевавших только потому, что в ней шла война белых и красных.

Численность армии красных составляла примерно 400 тысяч в 1936-м и 800 тысяч в 1938-м. Дезертирство в ней было чудовищное, до 20 % призванных. Оружия всегда хватало, а вот с едой могли возникать и проблемы. Это была примерно такая же Красная Армия, какую создал в России Троцкий.

Опыт истории свидетельствует — Красные Армии могут побеждать только при большом численном перевесе. Эта армия могла победить и при невероятном дезертирстве, и при нехватках всего необходимого. Но для этого необходимо было железной рукой гнать Красную Армию в бой, создать такую машину, чтобы красноармеец, и не желая этого, шел бы убивать и умирать.

А такой машины-то и не было. Во-первых, потому, что революционеры не были едины политически. В их рядах сосредоточилось до 30 разных партий, групп и группочек. Основные были коммунисты-сталинисты, коммунисты-троцкисты и анархисты. Три только основных интернационала.

Анархисты хотели создать не железную дисциплинированную армию, а расхристанные банды своих единомышленников.

Троцкисты хотели строить примерно то же, что и сталинисты, но Москве подчиняться не хотели, и обожали митинговать и дискутировать.

Социалист Прието старался создать профессиональную армию.

А в национальных автономиях вообще сомневались, нужно ли им подчиняться коммунистам в центре.

Во-вторых, системы военных специалистов, у которые семьи были в заложниках, в Испании не возникло. А сами офицеры намного последовательнее русских не желали служить красным. В России из 200 тысяч офицеров служили белым и красным почти поровну. В Испании из примерно 80 тысяч офицеров красным служило от силы несколько сотен.

Красная армия в Испании была намного менее профессиональной.

Во-вторых, красные в Испании не имели единого государства. И в разных местах этой не очень большой страны отношения революционных партий складывались по-разному. Скажем, 3–4 мая 1937-го в Барселоне передрались троцкисты, анархисты и коммунисты. Кто их стравил — Троцкий или Сталин? Трудно было сказать… Коммунисты победили, не без помощи «московских товарищей», и несколько дней резали побежденных. Тогда же пришли известия из России, про расправу с Радеком, Якиром, Тухачевским и прочей нежитью из верхушки Армии и ЦК. Когда начались массовые аресты и убийства троцкистов из ПОУМ в тайных тюрьмах НКВД, 6 тысяч троцкистов готовы были идти на выручку своим товарищам. Но это было во время жарких битв под Уэской, и они остались на фронте[255].

И потом до самой осени 1937-го шли самые натуральные бои между коммунистами и троцкистами. П. Судоплатов, выполнявший в это время «спецзадания» в Каталонии, в своих воспоминаниях писал: «В течение 1938–1939 годов в Испании шла, в сущности, не одна, а две войны, обе не на жизнь, а на смерть. В одной войне схлестнулись националистические силы, руководимые Франко, и силы испанских республиканцев. Вторая, совершенно отдельная война, шла внутри республиканского лагеря. С одной стороны, Сталин в Советском Союзе, а с другой — Троцкий, находившийся в изгнании»[256].

Разумеется, это все Красную Армию и позиции революционеров не усиливало.

Политика коммунистов в Испании не отличалась разнообразием: заложники, расстрелы, сожжение церквей, уничтожение священников и образованных людей, ограбление всех имущих слоев. Поскольку уже был опыт СССР, то была и попытка коллективизации.

Естественно, нарастало сопротивление. В начале 1939-го белые войска двинулись на Мадрид четырьмя колоннами. А генерал Мола произнес тогда фразу, ставшую крылатой:

— Я веду с собой четыре колонны, а пятая колонна ждет нас в Мадриде!

Он был прав. Самим социалистам пуще горькой редьки надоели кровопролитные и бессмысленные эксперименты.

4 (по другим данным 5) марта 1939 г. в Мадриде командующий республиканской армией центра полковник Сехиз-мундо Касадо поднял мятеж против последнего республиканского правительства Негрина. К власти пришла хунта во главе с полковником Касадо, в нее вошли социалисты и анархисты. Хунта запросила «почетного мира». Никаких конкретных обещаний Франко не дал, кроме амнистии всем сдавшимся участникам переворота. Униженные просьбы о перемирии Франко тоже категорически «не слышал». Красные проиграли, пусть сдаются. И тогда республиканские войска начали сдаваться по всей линии фронта. 28 марта 1939 года хунта открыла ворота Мадрида фашистам.

Часто выделяют три этапа ведения войны: на первом была попытка взять Мадрид в режиме «колониальной войны» и «полицейской операции».

Как и в России, белые дружины были малочисленны. Взять с налета Мадрид не получилось. 3 сентября отряды ближайшего сподвижника Франко полковника Ягуэ вступили в Талаверу. 6 ноября Франко был уже у стен Мадрида. Мадрид и республика казались обреченными. Чаша весов клонилась в сторону мятежников. Но Мадрид выстоял.

Более того: республиканцы все время получали вооружение из СССР и пополнение в виде интернациональных бригад.

Тогда начался второй этап: Франко изменил тактику и предпринял ряд попыток окружить столицу. В сражениях у Боадильи (декабрь 1936), Харамы (февраль 1937) и Гвадалахары (март 1937) ценой огромных потерь республиканцы остановили его войска.

Но даже после поражения при Гвадалахаре, где было разбито несколько регулярных дивизий итальянской армии, националисты удерживали за собой инициативу. Весной и летом 1937-го они без труда захватили всю Северную Испанию. В марте Мола повел 40 тыс. солдат в наступление на Страну Басков. Как раз в это время легион «Кондор» разнес вдребезги столицу Басков Гернику 26 апреля 1937 г. Эта бомбардировка сломила моральный дух басков и разрушила оборону баскской столицы Бильбао, которая капитулировала 19 июня. После этого армия франкистов, усиленная итальянскими солдатами, 26 августа захватила Сантандер. Астурия была оккупирована в течение сентября — октября, что поставило промышленность Севера на службу франкистам.

Висенте Рохо пытался приостановить массированное наступление франкистов серией контратак. 6 июля в Брунете, к западу от Мадрида, 50 тыс. солдат-республиканцев прорвали вражескую линию фронта, но националисты сумели заткнуть брешь. Ценой неимоверных усилий республиканцы отсрочили окончательный прорыв на севере.

Позднее, в августе 1937-го, Рохо предпринял смелый план окружения Сарагосы. В середине сентября республиканцы начали наступление в Бельчите. Как и в Брунете, сперва у них было преимущество, а затем не хватило сил для нанесения решающего удара. В декабре 1937-го Рохо нанес упреждающий удар по Теруэлю, надеясь отвлечь войска Франко от очередной атаки на Мадрид. Этот план сработал: 8 января, в самые холода, республиканцы захватили Теруэль, но 21 февраля 1938-го после шестинедельного обстрела тяжелой артиллерией и бомбежек были вынуждены отступить под угрозой окружения.

Третий этап начался, когда фалангисты начали маневренную войну.

В марте 1938-го почти 100 тыс. солдат, 200 танков и 1 тыс. немецких и итальянских самолетов начали наступление через Арагон и Валенсию на восток по направлению к морю. Республиканцы выдохлись, у них не хватало вооружений и боеприпасов, а после поражения в Теруэле были деморализованы.

К началу апреля фалангисты достигли Лериды, а затем спустились по долине р. Эбро, отрезав Каталонию от остальной части республики. Вскоре после этого они вышли к побережью Средиземного моря.

В июле Франко предпринял мощное наступление на Валенсию. Упорная борьба республиканцев замедлила его продвижение и измотала силы фалангистов. Но к 23 июля франкисты находились менее чем в 40 км от города. Валенсия оказалась под прямой угрозой захвата. В ответ Рохо предпринял эффектный отвлекающий маневр, начав крупное наступление через р. Эбро, чтобы восстановить связь с Каталонией.

25 июля 1938 года на реке Эбро, в Каталонии, началась решающая Каталонская битва, продолжавшаяся 113 дней. К середине ноября с огромными потерями в живой силе республиканцы были отброшены назад. 26 января 1939 капитулировала Барселона. Это был конец.

Когда 28 марта националисты вошли в опустевший Мадрид, 400 тысяч республиканцев начали исход из страны. Во Франции их быстро посадили в фильтрационные лагеря. К сожалению, большинство выжили.

1 апреля 1939 года испанское радио передавало в эфир: «Красная армия развалилась, все главные пункты страны заняты национальными войсками. Война окончена». Этот приказ генералиссимуса Франсиско Франко знаменовал собою победу Испании в долгой, ожесточенной войне против коммунистических и анархических сил.

В это время во всех церквах Испании служились молебны во здравие генерала Франко: «Отца народа, спасителя Отечества, Веры и Цивилизации». Многие люди плакали от счастья, вспоминали зверски убитых красной сволочью. Колокольный звон плыл над страной, ценой многолетнего братоубийства спасшейся от красно-черного кошмара.

После прихода фалангистов к власти Франко сравнивали с Карлом V, Цезарем и Наполеоном, с Александром Македонским. Газеты писали, что он избран Богом. Были и политические оценки: Франко — «моральный вождь антикоммунистической Европы», «поборник свободы, защитник христианского Запада, гордость расы, гений из гениев».

Из 14 млн всего населения Гражданская война унесла до 600 тысяч человек. Из них до 300 тысяч — мирное население, истребленное красными по высоким политическим предначертаниям, и жертвы войны красных друг с другом. Из боевых потерь на долю белых приходится около 60 тысяч человек. Опыт на дальнейшее, для всех, кто способен его усвоить: во время гражданских войн Белая армия — самое безопасное место. Самое опасное — это армии революционные.

Считается, что с 1939 по 1943 год не менее 1 млн человек прошли через тюрьмы и трудовые лагеря, а около 200 тысяч расстреляны. Вообще цифры называли от 2 млн до 50 тысяч репрессированных. Правда, Франко в 1945 году называл американскому послу другую цифру — 26 тысяч человек…

Конечно же, злобный враг прогресса и пожиратель рабочих Франко не мог сказать правды. Правду о масштабе расстрелов анархистов и коммунистов знают только «прогрессивные» люди, даже если никогда не были в Испании. Духи Маркса и Троцкого вещают им правду на коллективных партийных камланиях.

В России красные изначально захватили центр страны, основные склады с военным снаряжением и вооружением. У них было одно государство и одна власть. Они создали колоссальную машину террора и громадную Красную Армию, на которую работала вся Советская Россия, она же Совдепия.

В Испании у красных было много государств, они не подчинялись единому центру, враждовали друг с другом. Помощь Сталина, Троцкого и анархистов из-за рубежа только превращала Испанию в арену международной свары красных. Создать единую машину террора и подобие Красной Армии России хотели не все испанские красные, а кто хотел — тому всячески мешали.

Белые в России были хуже снаряжены и вооружены. Они наступали с периферии страны, в разное время, и красные легко перебрасывали войска с других фронтов против очередной Белой армии.

У белых в России не было единого центра и общего харизматического лидера. Кроме того, крестьянство воевало и против белых, и против красных. В Испании не было масштабного «зеленого» движения.

А белые в Испании были снаряжены не хуже красных и подчинены одному центру.

Первоначально белых армий было несколько. Вскоре руководители наиболее крупных отрядов встретились в Саламанке: Кабанельяс руководил в Сарагосе; Мола — в Наварре и Старой Кастилии; Франко — на Канарах; Кейпо де Льяно — в Андалусии; Ягуэ — в Испанском Марокко.

Белые представляют выбор общего руководителя вполне идиллически. Красные — как результат жестокой борьбы самолюбий. В любом случае именно Франко 12 сентября на заседании «Хунты национальной обороны» получил пост главнокомандующего, а затем и звание генералиссимуса.

29 сентября, преодолев сопротивление Молы, Франко получил мандат не только на верховную военную власть, но и на гражданскую: «Звание генералиссимуса влечет за собой во время войны и функцию главы правительства». 1 октября в своем первом декрете Франко назвал себя «главой государства». Позже его назовут «спасителем Родины, Веры и Цивилизации».

Втроем хорошо и отца бить.

(Украинская поговорка)

Любимое объяснение красных пропагандистов — белые в Испании победили потому, что им помогали Италия и Третий рейх. Объяснение «не работает»: объем помощи и численность иностранных войск в Испании красные во много раз преувеличили. В масштабах и Белой, и Красной армий добровольцев никогда не было больше 3–5 % наличного состава.

Поставки оружия и снаряжения красным и белым вполне сравнимы по масштабам. Красным шло даже больше, белые танкисты воевали на трофейных «тридцатьчетверках».

Прямое вмешательство? Оно было осуществлено всего раз на протяжении войны: 9 февраля 1939 года британский флот подошел к Менорке и вынудил ее капитулировать перед Франко.

Подчеркиваю: британский. В СССР всегда подчеркивали, что поддерживали Франко именно такие плохие державы, как Италия Муссолини и Третий рейх. Но, во-первых, и эти двое — самые натуральные революционеры и социалисты. А во-вторых, список врагов Народного фронта этими двумя не ограничивается. Врагами республиканцев были вовсе не только эти две державы, но и без преувеличения весь мир.

Гитлер хотел помочь Франко… Но и Леон Блюм хотел поражения Народному фронту.

В течение 1937–1938 годов, то есть еще до окончания войны, правительство Франко было признано де-юре девятью странами, среди них — Германия, Италия, Ватикан, Япония, Португалия, Венгрия. Признавших де-факто было еще больше — 16.

А в конце 1938 года ряд крупных и сильных держав, в том числе Британия и Франция, отозвали своих представителей из Мадрида и установили дипломатические отношения с Франко.

Чтобы изолировать Испанию от внешнего мира и воспрепятствовать распространению войны, правительства Англии и Франции 15 августа 1936 г. заявили о своем «невмешательстве», запретив экспорт оружия и военных материалов в Испанию. В Лондоне 9 сентября 1936 г. начал работу Комитет по «невмешательству», в котором приняли участие 27 государств, имея формальную цель предотвратить распространение войны.

Советский Союз принял участие в этом Комитете, учитывая, что, если бы удалось пресечь вмешательство Германии и Италии в национально-революционную войну, республика быстро одержала бы победу. Но очень скоро выяснилось, что агрессивные державы рассматривают Комитет как ширму для прикрытия своего вмешательства в испанские дела. Тогда 7 и 23 октября 1936 г. советский представитель заявил, что СССР будет связан постановлениями о «невмешательстве» не больше, чем другие участники Комитета[257].

Соединенные Штаты не вошли в Комитет. Республиканское правительство сумело закупить в США некоторое количество самолетов и авиамоторов на сумму в 3 млн долларов. Но президент США счел необходимым публично осудить отправку их в Испанию как «непатриотический акт». 8 января 1937 г. конгресс расширил резолюцию о «нейтралитете» и окончательно запретил продажу стратегических товаров республиканцам.

Испанские фашисты были безгранично благодарны. «Президент Рузвельт поступил как настоящий джентльмен, — заявил Франко. — Его закон о нейтралитете, приостанавливающий экспорт военного снаряжения обеим сторонам, быстрота, с которой он принят и проводится в жизнь, является жестом, который мы, националисты, никогда не забудем».

Интернационализация войны в Испании шла уже экономическими методами. Франкисты были малосимпатичны большинству в Европе: реакционные, архаичные. Так не были симпатичны европейцам белогвардейцы в России 1918–1920 годов. Но опыт у них уже был: однажды отказ реально поддержать белых привел к рождению Советской России. Отказ помочь Деникину привел к власти Троцкого.

Если появление революционеров можно уподобить раковому перерождению клеток, то появление коммунистических стран — появлению раковых опухолей в организме всего человечества. Этого не хотел никто, весь мир хотел воспрепятствовать победе республиканцев в Испании. Поэтому Испанская республика была отрезана от всех источников, где она могла бы закупить вооружение.

В то же время США и Англия предоставляли националистам горючее, стратегические материалы; Германия и Италия — вооружение. 75 % нефти Франко получал из США, главным образом от «Стандард ойл» и «Техас ойл» (последняя поставила только в кредит нефти на 6 млн долларов), а остальные 25 % давала англо-голландская «Ройял Датч-Шелл». Американские автомобильные компании — «Дженерал моторс», «Форд», «Студебеккер» — продали франкистам 12 тыс. грузовиков, причем не требовали немедленной оплаты. Для сравнения: из Германии и Италии франкисты получили в общей сложности 3 тыс. грузовиков. Помощь Германии Франко оценивалось в 372 млн марок, Италии — в 7,5 млрд лир.

Одновременно СССР открыл республике кредит на 85 млн долларов и поставлял буквально все — от продовольствия до танков и самолетов.

Официальная точка зрения в СССР была такова, что оказание энергичной поддержки Испанской республике могло поссорить правительства Британии и Франции с Германией и Италией, т. е. сорвать их политику «умиротворения». И получается, что Франция и Британия жертвовали собственными экономическими и стратегическими интересами на Пиренейском полуострове, лишь бы поддержать «державы Оси».

По официальной советской точке зрения, конечной целью было стравливание Третьего рейха с СССР. Ведь если бы Третий рейх и СССР «истощили свои силы во взаимной войне, Англия стала бы хозяйкой положения в Европе»[258].

Добавлю два замечания: Британия и Франция вполне могли и помимо политики «умиротворения» иметь свое мнение о республиканцах и националистах. Когда Леон Блюм приказывает интернировать бегущих из Испании республиканцев и держать их в фильтрационных лагерях, он может, например, не хотеть революционной пропаганды в своей собственной стране. Он может бояться дать вид на жительство профессиональным революционерам, имеющим опыт боевых действий.

И второе… Можно подумать, что только Британия пытается стравить государства с чуждым ей политическим строем. Если начнется война СССР и Третьего рейха, счастью британских политиков не будет конца и предела. Но точно так же не будет конца счастью подручных Сталина, если Третий рейх начнет войну с Британией.

Вот счастье Третьего рейха в случае войны Британии и СССР будет меньше… Уже за счет того, что нацисты искренне считали британцев «своими» в расовом отношении.

Оказав Франко реальную помощь, Гитлер резонно ожидал ответной помощи от Франко. И не дождался. Франко не стал сателлитом и даже помощником Берлина и Рима. Фактически он поступил как очень неблагодарный человек… Так было выгоднее? Несомненно. Политика в очередной раз предстала как занятие не для брезгливых людей.

23 октября 1940 года на станции Эндай на франко-испанской границе произошла первая и единственная встреча Франсиско Франко с Адольфом Гитлером. Гитлеру было просто жизненно необходимо склонить Испанию к союзу. Он предлагал Франко приобретения в Северной Африке и взятие британской крепости Гибралтар. Прими Испания участие в войне — и положение Британии очень сильно осложнилось бы.

Но Франко уклонился от всех требований Гитлера. Он позволил создавать бригады добровольцев, и на Восточном фронте воевала его «Голубая дивизия». В испанской прессе очень уважительно отзывались о Гитлере и Муссолини. Но испанская армия не двинулась никогда и никуда. В сущности, это было первое дипломатическое поражение Гитлера, и нанесли его отнюдь не доблестные борцы за демократию.

24 мая 1944 года в палате общин Черчилль произнес речь, призывая отнестись с признательностью к Испании: она не поддалась угрозам и давлению Германии, в противном случае положение союзников серьезно бы осложнилось.

«Политика генерала Франко на всем протяжении войны была исключительно своекорыстной и хладнокровной. Он думал только об Испании и испанских интересах. Благодарность Гитлеру и Муссолини за их помощь была ему чужда. Этот тиран с ограниченными взглядами думал лишь о том, чтобы предотвратить участие своего обескровленного народа в новой войне»[259].

Вот насчет «ограниченных взглядов» я бы на месте сэра Уинстона высказывался бы поосторожнее. Потому что из них двоих Франко был если и не умнее, то уж во всяком случае дальновиднее.

«Если Германия будет уничтожена и Россия укрепит свое господство в Европе и Азии, а Соединенные Штаты будут подобным же образом господствовать на Атлантическом и Тихом океанах как самая мощная держава мира, то европейские страны, которые уцелеют на опустевшем континенте, встретятся с самым серьезным и опасным кризисом в своей истории», — писал Франко своему личному другу, герцогу Альбе 18 мая 1944 года.

Вот и получается, что о последствиях поражения «держав

Оси» и о послевоенном мире «тупой генерал» Франсиско Франко задумывался уже в 1940-м. В том самом году, когда гениальный политик У. Черчилль врал, подличал, гадил, предавал, влипал в отвратительную историю с Гессом, о которой мы еще будем говорить отдельно. Не будем даже говорить, что героический защитник демократии ни разу не вышел на поле боя, чтобы отстоять свои идеалы. И про идеалы и про защиту он всегда только болтал.

Но и сами-то «идеалы демократии» в исполнении сэра Уинстона означали одно: сохранение колониальной империи любой ценой. И возможность давить всякое вольное слово, если оно не изволит нравиться жирному «светочу демократии». За годы правления либерала Черчилля Британия стала намного более полицейским государством, чем была до того, как Черчилль осчастливил ее своим руководством.

А фашист Франко, придя к власти в результате огромной и страшной войны, жил и правил диктатором до физической смерти, до 1974 года. За эти 35 лет «диктатуры» он превратил Испанию в государство намного более демократическое, чем оно было до него.

В 1940 году сэр Уильям шарахался из стороны в сторону, превращая политику Британии в публичный дом, а себя — в главную «мадам» — попросту не представляя себе, куда плыть и каких берегов держаться. А фашист Франко и в 1940-м знал, чего хотел, — потому и рассчитывал на годы вперед.

У него и у его Испании были трудные времена — победители припоминали ему не то, что он не ударил им в спину… А то, что он не ударил в спину помогавшему Испании Гитлеру. Он совершал не лучшие поступки, чтобы сохранить после войны Испанию свободной, не допустить ее оккупации англосаксонскими войсками. Но чтобы англосаксы его одобрили — он был недостаточно подонком.

1 марта 1946 года правительство Франции закрыло границу с Испанией. Правительства Великобритании, Франции и США издали резолюцию: «Уход Франко должен произойти мирным путем, фаланга должна быть распущена и учреждено переходное или временное правительство, при котором испанский народ мог бы свободно решать, какой образ правления он желает, и выбрать своих лидеров».

Мысль о том, что испанцам могли не нравиться коммунисты и анархисты, как обычно, не приходила в голову «прогрессивным» людям. «Прогрессивные» всегда сами знают за всех, что они должны думать и чувствовать.

9 февраля 1946 года Генеральная Ассамблея ООН объявила «моральный бойкот» Испании. Резолюция рекомендовал странам — членам ООН отозвать послов из Мадрида и впредь не принимать Испанию ни в ООН, ни в специализированные учреждения ООН, пока существует ужасный режим Франко, который — о ужас! — не позволяет революционерам закачивать бензин и сжигать живыми тех, кто не разделяет анархистского бреда. Вы себе таки представляете?! Этот ужасный Франко не позволял убивать людей прямо в полицейской машине, пытать и убивать священников, взрывать церкви, брать в заложники трехлетних детей. Страшно подумать.

Франко, как всегда, вел себя достойно. Выступая пред своим народом с балкона муниципалитета в Сеговии, он бросил в толпу слова: «Если наша добрая воля не понята и мы не можем жить, глядя на внешний мир, мы будем жить, глядя внутрь». Он осудил саму попытку решать за испанцев, какой у них должен быть строй.

— Мы с тобой, Каудильо! — ревела толпа.

Возможно, потому и не состоялась интервенция: против англосаксонских и французских «демократов» встал бы поголовно весь народ. Тем более что за скользкой мордой Черчилля и гадостной улыбочкой его союзника Сталина для испанцев угадывались бы жуткие хари палачей, способных заморить голодом, сжечь живьем, расчленить пол-Испании во имя реализации теоретических изысканий Маркса, Троцкого и других больных на всю голову людей.

А во многих высказываниях французских и англосаксонских политиков прослеживается раздражение и по поводу этой всенародной поддержки: похоже, им просто завидно.

Испанцев осуждали даже за то, что они выбрали монархию! На референдуме 6 июля 1947 года из 17 178 000 участников 14 145 000 высказались за монархию, Испания стала королевством. И тут же левацкая пресса разразилась серией воплей о «реакционных» испанцах.

Только в 1953 году Испания вышла из изоляции, и не в Европе, а через отношения с США. 26 сентября 1953 года было заключено испано-американское соглашение об обороне, экономической помощи и обеспечении взаимной безопасности.

15 декабря 1955 года Испания была принята в члены ООН: с третьего раза. Нельзя же брать в члены ООН таких ужасных реакционеров?! То ли дело — Сталин и Мао Цзедун: очень приличные люди, руководители демократических, свободных стран. Вот в Испании этого Франко никакой свободы. Ни тебе детей реакционеров живьем сварить, ни кишкой последнего попа последнего царя удавить. Ужас.

Окончательно пришлось признать Испанию Франко только в 1959 году: после официального визита Дуайта Эйзенхауэра 21 декабря 1959 года. Принимали его просто восторженно. «Я очень рад тому великолепному приему, который народ Мадрида ему оказал, — писал Франко. — Это был настоящий национальный плебисцит и референдум по вопросу о моей внешней политике».

В 1959 году великие демократии Европы, забыв остатки стыда, униженно клянчили любые объедки с американского стола. США были непререкаемым диктатором Европы. После этого визита и все остальные двери в Европе открылись для дипломатов Испании.

…Похоже, все это великий Франко предусмотрел еще в 1940 году.

Да здравствует спаситель Веры, Отечества и Цивилизации.

Adios, СаМШо! Прощайте, Вождь!

История играет странные шутки с теми, кто применяет к ней насилие.

(Л. Алексеева)

Испанская Гражданская война кончилась в апреле 1939 года: за считаные месяцы до подписания «Пакта Молотова — Риббентропа» и начала Второй мировой войны. Шуму вокруг этого «Пакта» поднято столько, что просто диву даешься. Получается порой, что и Вторая мировая началась именно потому, что был подписан такой «Пакт».

Попробуем разобраться, что же в нем такого особенного.

«Пакт Молотова — Риббентропа» в СССР объявляли актом высшей государственной мудрости. Ведь гениальный Сталин сорвал планы западных империалистов. Он сразу понял, что его втягивают в войну с Третьим рейхом, и он тянул время. «Договор… обеспечил СССР мир на полтора года, в течение которых был создан Восточный фронт против фашистской агрессии и укреплена обороноспособность страны»[260].

После крушения СССР полагалось считать, что подписание этого пакта — дело совершенно позорное.

Я же позволю себе спросить: а как рассматривать подписание таких же по смыслу договоров Британией и Францией?

7 марта 1936 г. гитлеровские войска вступили в демилитаризованную по Версальскому договору Рейнскую зону. Это было полным крушением Версальской системы — тем более, что МИД Германии сообщил: Германия отказывается от Локарнских соглашений.

Одновременно Третий рейх предложил заключить пакт о ненападении с Францией и Бельгией на 25 лет. А гарантами этого пакта пусть станут Британия и Италия.

Что важно: Рейн перешли налегке немногие батальоны. Германским войскам был отдан строжайший приказ — немедленно отойти назад при появлении французов. Начни Франция серьезное военное наступление — и вермахт откатился бы назад, не принимая боя.

Но никто не собирался воевать, все хотели заключать договоры. В Берлин направили пространный юридический меморандум, многословно разъяснявший «неправомерность» ввода войск в Рейнскую зону, а одновременно выражалась готовность вступить в переговоры с Германией об организации новой системы безопасности в Европе.

17 марта 1936 г. советский представитель в Лиге Наций предложил заключить такой же по смыслу пакт — и это тоже всерьез обсуждалось.

Тогда до подписания договоров не дошло, но 30 сентября 1938-го, сразу после Мюнхенского сговора, Н. Чемберлен и Гитлер подписали Англо-германскую декларацию. В ней они декларировали «нежелание вести войну друг против друга».

Еще в беседе с английским лордом Э. Галифаксом Гитлер заявляет 19 ноября 1937 г. «Единственной катастрофой является большевизм»[261]. Галифакс выслушивает с полным пониманием и кивает. Теперь договор откровенно направлен против СССР.

Франко-германская декларация 1938 г. гласит, что Франция и Германия «приложат все усилия к развитию мирных и добрососедских отношений». Ведь между ними нет неразрешимых противоречий. Граница между ними рассматривалась как окончательная[262].

Фактически все эти договоры не что иное, как пакты о ненападении с Третьим рейхом.

Почему западным странам можно, а именно СССР — нельзя?

Правда, одновременно Британия и Франция делают нечто прямо противоположное: они дают гарантии Польше в том, что будут защищать ее границы, как свои собственные.

Верный союзник Третьего рейха Италия ведет войну с Албанией 7–12 апреля 1939 года и полностью оккупирует ее. После этого Британия и Франция дают такие же гарантии Греции и Румынии.

Что это? Левая рука не ведает, что делает правая? Или за год (с сентября 1938-го) западные державы убеждаются, что Гитлеру верить нельзя? Политика Западных стран очень непоследовательна. Ее невозможно принимать всерьез.

К весне 1939-го в Европе окончательно сложилось два военно-политических блока: англо-французский и германо-итальянский. То есть определились блоки будущей Мировой войны. Блок либералов и блок нацистов-фашистов.

Германо-итальянский договор о союзе и дружбе подписан в Берлине 22 мая 1939 года. Название «Стальной пакт» было призвано показать нерушимость союза Германии и Италии (как мы помним, еще недавно Италия и Германия балансировали на грани войны).

«Стальной пакт» фактически образовывал военно-политический блок Италии и Германии. Он подтверждал положения Антикоминтерновского пакта и оговаривал взаимные союзнические обязательства.

Динамичное, страшное время. Всего за несколько лет Европа явственно разбилась на блоки союзнических держав. Так же точно возникали блоки международных союзов и перед Первой мировой. Становилось очевидно, что дело идет к Большой войне. Было очень опасно дать сложиться этим блокам без участия СССР.

Каждый из блоков был кровно заинтересован в соглашении с СССР.

Это при том, что Мюнхенское соглашение и вся возня вокруг Чехословакии наглядно показали, что Запад вовсе не считает СССР равноправным субъектом европейской политики.

Руководство СССР считало, что СССР может и должен быть субъектом европейской политики. Оно провело индустриализацию, создало могучую армию, чувствовало себя все увереннее. Конечно, после Гражданской войны 1917–1922 престиж страны и ее влияние на европейскую политику снизился. Ну так пора его вернуть!

Советское правительство создавало имидж последовательного борца за мир и социальный прогресс. Пропаганда «успехов СССР», пацифистские идеи, антифашистское движение, борьба за «коллективную безопасность» в Европе — все годилось.

Весь ход переговоров с западными державами показывал: они не считают СССР равноправным партнером. Как в случае с Чехословакией — все решили и без СССР. А вот «Стальной пакт», Третий рейх и его союзники разговаривают с СССР не через нижнюю губу. Так с ними и дружить!

Срабатывало загадочное взаимное тяготение России и Германии, существующее всю их историю. И социалистический строй в обоих государствах. И опыт дружбы 1918–1936 годов. В этих условиях СССР подписывает 23 августа 1939 года в Москве Договор о ненападении 1939 года. Подписывают его Молотов и Риббентроп. Потому и «Пакт Молотова — Риббентропа». СССР поступает точно также, как Великобритания и Франция несколькими месяцами раньше. И правда — а почему СССР нельзя?

Самая трепетная часть пакта, конечно, это его секретная часть. Она короткая, ее давно опубликовали, и я предлагаю эти секретные пункты вниманию читателя.

«Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом

Правительство СССР и Правительство Германии

Руководимые желанием укрепления дела мира между СССР и Германией и исходя из основных положений договора о нейтралитете, заключенного между СССР и Германией в апреле 1926 года, пришли к следующему соглашению:

Статья I

Обе Договаривающиеся Стороны обязуются воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения в отношении друг друга как отдельно, так и совместно с другими державами.

Статья II

В случае, если одна из Договаривающихся Сторон окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, другая Договаривающаяся Сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу.

Статья III

Правительства обеих Договаривающихся Сторон останутся в будущем в контакте друг с другом для консультации, чтобы информировать друг друга о вопросах, затрагивающих их общие интересы.

Статья IV

Ни одна из Договаривающихся Сторон не будет участвовать в какой-нибудь группировке держав, которая прямо или косвенно направлена против другой стороны.

Статья V

В случае возникновения споров или конфликтов между Договаривающимися Сторонами по вопросам того или иного рода, обе стороны будут разрешать эти споры или конфликты исключительно мирным путем в порядке дружественного обмена мнениями или в нужных случаях путем создания комиссий по урегулированию конфликта.

Статья VI

Настоящий договор заключается сроком на десять лет с тем, что, поскольку одна из Договаривающихся Сторон не денонсирует его за год до истечения срока, срок действия договора будет считаться автоматически продленным на следующие пять лет.

Статья VII

Настоящий договор подлежит ратифицированию в возможно короткий срок. Обмен ратификационными грамотами должен произойти в Берлине. Договор вступает в силу немедленно после его подписания.

Составлен в двух оригиналах, на немецком и русском языках, в Москве, 23 августа 1939 года.

Секретный дополнительный протокол к договору о ненападении между Германией и Советским Союзом

При подписании договора о ненападении между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик нижеподписавшиеся уполномоченные обеих сторон обсудили в строго конфиденциальном порядке вопрос о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе. Это обсуждение привело к нижеследующему результату:

1. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница

Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы по отношению Виленской области признаются обеими сторонами.

2. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского Государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана.

Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского Государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития.

Во всяком случае, оба Правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия.

3. Касательно юго-востока Европы с советской стороны подчеркивается интерес СССР к Бессарабии. С германской стороны заявляется о ее полной политической незаинтересованности в этих областях.

4. Этот протокол будет сохраняться обеими сторонами в строгом секрете.

Москва, 23 августа 1939 года»

Как видите, все довольно просто, ничего ужасного: в секретном протоколе предусматривался раздел сфер влияния в Восточной Европе, включая прибалтийские государства и раздел Польши.

Отрицать факт этого секретного протокола я не вижу ни малейшего смысла.

Во-первых, потому, что тексты секретной части пакта давно обнаружены — после поражения Германии. Они опубликованы, и «не замечать» их — политика страуса.

Да и до Второй мировой войны о них знали. В беседе с заместителем госсекретаря США С. Уэллсом в Берлине Гитлер проговорился о существовании долгосрочного соглашения о разделе сфер интересов между Германией и СССР[263].

К тому же стал известен секретный протокол от 10 января

1941 года. Согласно этому протоколу, подписанному в Москве, Третий рейх отказывается от «области Литвы» и получает за это денежную компенсацию в размере 7,5 млн золотых долларов. А ведь известно, что в Литве СССР и правда «хапнул лишку».

Во-вторых, потому, что вся последующая история только подтверждает действие протоколов.

— Почему Гитлер в 1939 году велел немцам из Эстонии и Латвии выехать в Германию?

— Почему Третий рейх и СССР мирно поделили Польшу, ни разу не столкнулись между собой, а в Бресте устроили совместный военный парад?

— Почему Третий рейх бросил на произвол судьбы вчерашнего союзника — Финляндию?

— Почему СССР был уверен в том, что Третий рейх не помешает ему оккупировать страны Прибалтики?

Все эти и многие другие вопросы получают легкие ответы, если секретный протокол все же был. Исторические пазлы складываются до конца.

В-третьих, я не вижу даже политического смысла отрицать этот секретный протокол. Горбачев в 1989 году никак не мог найти в архивах этих секретных приложений и очень горевал, что на СССР возводят такую напраслину.

В отличие от Горбачева я не считаю подписание этого протокола страшным позором и преступлением. Раздел мира в 1939 году — ничуть не большее преступление, чем Мюнхенский сговор или подписание Франко-германской декларации в декабре 1938-го. И это было намного меньшим преступлением, чем завоевание Индии Британией и Африки Францией. Если взять чуть более давние дела, то ведь и все три раздела Речи Посполитой в XVIII веке были точно таким же преступлением.

Подписание Пакта Молотова — Риббентропа со всеми его секретными дополнениями не бросает на СССР никакой дополнительной тени[264]. К тому же и с этой секретной частью Протоколов вовсе не все так уж ясно… Очень похоже, что примерно такие же договоры пытались заключить с Гитлером и другие государства.

И даже после подписания «Пакта Молотова — Риббентропа», даже после начала Второй мировой до конца оставалось неясно: кто же с кем будет воевать? Или так: продолжать воевать?

Полет над морем,
Или: уже во время войны

10 мая 1941 года заместитель фюрера по партии Рудольф Гесс (Rudolf НеЯ, рейхсминистр без портфеля (1933–1941), рейхсляйтер (с 1933), обергруппенфюрер СС, обергруппенфюрер СА, обладатель партийного билета под номером 16, совершил рискованный перелет из Германии в Шотландию.

РУДОЛЬФ ГЕСС (1894–1987) Обергруппенфюрер СС и обергруппенфюрер СА (партийный билет НСДАП № 16), третий человек в Третьем рейхе после Гитлера и Геринга

На фронтах Первой мировой войны Гесс — командир взвода, затем летчиком эскадрильи «Рихтгофен», под командованием Геринга. Был дважды ранен, получил 2 Железных креста. Закончил войну лейтенантом.

Гесс считал абсурдом для немцев и англичан, братьев по крови, вести войну друг против друга. Он намеревался действовать через члена королевской семьи лорда Гамильтона (с Гамильтоном он познакомился лично в 1936-м во время Олимпийских игр).

Гесс намеревался посадить самолет неподалеку от поместья лорда Гамильтона, однако, подлетев и не обнаружив подходящего места, выпрыгнул с парашютом и сдался в плен местным фермерам. Поначалу английские должностные лица никак не могли понять, для чего совершен этот перелет. Они просто отказывались беседовать с ним. Наконец один из чиновников Министерства иностранных дел согласился выслушать предложения Гесса.

Рудольф Гесс утверждал, что идея этого перелета принадлежит Хаусхоферу[265]. Якобы Хаусхоферу предстала фигура Гесса, перешагивающего через украшенные гобеленами стены английских замков и наделенного миссией убедить две нордические нации слиться в одну.

От имени Гитлера и всего правительства Третьего рейха Гесс заявил, что Германия хотела бы заключить с Великобританией мирный договор, прекратить боевые действия и направить совместные усилия на борьбу с большевистской Россией. При этом по договору колонии Германии, отнятые после Первой мировой войны, возвращаются ей, но Великобритания полностью сохраняет всю Британскую империю. Английские войска должны были быть выведены из Ирака. Британское правительство должно заключить мир с Муссолини. При этом Гесс заявил, что поскольку фюрер не намерен вести переговоры с У. Черчиллем, было бы предпочтительно, если бы Черчилль вышел в отставку.

Черчилль распорядился, чтобы с Гессом обращались достойно. Гесса отправили в Лондон, в Тауэр, где он пробыл как высокопоставленная интернированная персона до 6 октября 1945-го. Затем его перевели в тюрьму Нюрнберга.

Хотя Гесс говорил от имени верхушки Рейха, официально его объявили сумасшедшим. Геббельс заявил: «Видимо, член партии Гесс жил в мире галлюцинаций, в результате чего он возомнил, что способен найти взаимопонимание между Англией и Германией… Национал-социалистическая партия считает, что он пал жертвой умопомешательства. И таким образом, его поступок не оказывает никакого воздействия на продолжение войны, к которой Германию вынудили».[266]

В руководстве СССР с самого начала подозревали, что Гесс действовал вовсе не по своей инициативе. Осенью 1945 года премьер-министр Великобритании У. Черчилль в разговоре с министром авиации заметил: «Русские очень подозрительно относятся к истории с Гессом, у меня был продолжительный разговор на эту тему в Москве с маршалом Сталиным; он все время твердил, что Гесс был приглашен нашей секретной службой. Не в наших интересах, чтобы теперь все это всплыло»[267].

«Это» и не всплыло. На Нюрнбергском процессе Гесс приговорен к пожизненному заключению в тюрьме Шпандау. После освобождения А. Шпеера в 1965 году он остался единственным узником тюрьмы. Гесс никогда ни в чем не раскаивался. Он до конца своих дней оставался верен Гитлеру.

В 1986 году правительство СССР заявило, что хочет помиловать Гесса, которому исполнилось 93 года. Предполагалось, что осенью 1987 года, в период председательствования Советского Союза в Международной тюрьме Шпандау, его освободят.

17 августа 1987 года, во время работы английской администрации Шпандау, 93-летний Гесс был найден мертвым в беседке во дворе тюрьмы с электрическим проводом на шее. В этот день в тюрьме Шпандау не было ни одного представителя администрации от СССР.

По официальной (англо-американской) версии, Гесс покончил с собой путем удушения. Официальное заключение писали англичане. Как мог задушить себя глубокий старик, практически не владевший правой рукой, — очень любопытно само по себе.

Медбрат Гесса Абдулла Мелахои (Мелауи) 17 февраля 1994 года под присягой показал, что в день смерти узник Гесс находился в нормальном физическом и моральном состоянии. По прибытии в летний домик он обнаружил в нем полный беспорядок и следы борьбы. В домике находились двое военнослужащих в американской военной форме, которых он ранее никогда на территории тюрьмы Шпандау не видел. Аппаратура для оказания первой помощи оказалась испорчена[268].

Ведущий патологоанатом Института судебной медицины, профессор Вольфганг Шпан свидетельствует: «При повешении странгуляционная полоса неминуемо уходит вверх в том месте, где веревка или кабель поднимаются к точке своего крепления. На посмертных фотографиях Гесса хорошо видны следы на шее — они проходят параллельно. Могу сказать совершенно определенно — это не было самоубийством»[269].

В течение двух суток после смерти Гесса по приказу английской администрации тюрьмы была снесена летняя беседка, где его нашли мертвым, уничтожены все вещи Гесса, его фотографии, дневники и записные книжки. Не осталось никаких вещественных доказательств[270].

Менее чем через год после смерти Гесса историческая тюрьма Шпандау также была снесена, на ее месте построен бизнес-центр.

После Гесса осталась записка, врученная его родственникам через месяц. Родственники с самого начала утверждали, что Гесс был убит, а его записка подделана. Сын Гесса Вольф-Рудигер полагает, что записка написана Гессом… в 1969 году. Тогда он из-за состояния здоровья готовился к смерти. Однако в то время письмо не было отослано, было изъято администрацией и использовано для создания поддельного письма, которое должно было подтвердить его самоубийство»[271].

Вольф Рудигер Гесс заявляет, что никаких сомнений в убийстве отца «…у меня нет. Именно в том году отца могли помиловать, и он вышел бы на свободу. Ранней весной восемьдесят седьмого отец сам говорил мне: «Советы согласны меня выпустить, а значит, англичане меня убьют»[272].

Так же думают и большинство историков. «В конце 80-х, когда руководство СССР впервые стало склоняться к соглашению на освобождение из пожизненного заключения 93летнего старика, он был убит — задушен в тюрьме Шпандау с имитацией самоубийства»[273].

Британия легко может опровергнуть обвинения в убийстве… Для этого вполне достаточно открыть архивы и ответить на несколько вопросов:

1) С какими предложениями прилетел Гесс? Были ли это предложения его лично или верхушки Третьего рейха?

2) О чем именно говорили Гесс и Черчилль?

3) Кто в руководстве Британии был за и кто против принятия предложений?

Пока что Британское правительство засекретило все документы, связанные с перелетом Гесса, и обещало рассекретить через 30 лет после его смерти, в 2017 году. Все историки очень сомневаются, что и тогда станут доступны ВСЕ документы. К тому же бумага горит…

Что можно сказать ПОКА? До 2017 года? Очень таинственная история, конечно. Достаточно очевидно, что Гесс был совершенно вменяем и летел не сам по себе, а выполняя политическую миссию. Многие историки считают, что «Гессу было поручено предпринять последнюю попытку создания единой общеевропейской коалиции». То есть заправилы Третьего рейха действительно хотели сепаратного мира с Англией и совместной войны с СССР.

Такого рода миссии не делаются без предварительных переговоров и без гарантий. Высказывалось даже предположение, что никакого перелета вообще не было. Гесса выкрала британская разведка. Это вряд ли, но переговоры наверняка шли. Был пакет документов. Если с Гессом что-то случится — документы попадут в печать.

Могу себе представить, как колебался правящий слой Британии… С кем идти?! В конце концов победило желание продолжать войну с Гитлером. Но выбор был наверняка не прост. Британия долго сомневалась, с кем ей вести военные действия.

В марте 1945-го У. Черчилль отдал приказ собирать немецкое трофейное оружие и складировать его… Зачем? Для того чтобы позже вооружить немцев же. Это пока их приходится разоружать, а вот настанет день…

В большом секрете (в том числе в секрете от британской общественности) разрабатывался план операции «Немыслимое». Не без черного юмора назвали этот план, потому что предполагалось ведение военных действий против СССР совместно британскими, американскими и германскими вооруженными силами. Предполагалось ввести в войну 112, а по другим данным, даже 120 дивизий одновременно.

Солдаты будущих германо-американо-британских частей, немецкие военнопленные, содержались в лагерях в Дании, Норвегии, а после поражение Германии — в земле Шлезвиг-Гольштейн. Для этих солдат и предназначалось оружие.

Но сразу не получилось. Встреча на Эльбе показала, что американские и британские солдаты совершенно не враждебны советским и совершенно не собираются с ними воевать. Чтобы их подготовить к войне с СССР, нужна новая массированная порция пропаганды, а сразу бросить их в бой никак нельзя.

Да и очень уж грозно выглядела Советская армия. Страшно и неприятно было планировать итог столкновения даже и 120 дивизий с этой могучей махиной.

Так что и в 1941-м проблема выбора явно была.

Выбор как будто сделан, принято решение. Но Гесса нельзя убить — компромат где-то лежит, ждет своего часа. Наверняка это и компромат персонально на Черчилля. Для Великого Уинстона очень характерно, что он никогда даже не упоминал о важном пункте предложений Гесса: что Третий рейх не будет вести переговоры с ним и со сформированным им правительством. Видать, задело? Или Черчилль знал, что именно знают о нем нацисты? Боялся разоблачений?

С Гессом, конечно, можно торговаться… Но ведь Гесс прекрасно понимает: он слишком много знает о политике Британии. Он живет на белом свете, пусть в тюрьме, именно потому, что где-то лежат документы. Такие документы, которые камня на камне не оставят от всей официальной пропаганды Британии. Документы, опасные даже сегодня.

Так все и продолжается, пока в СССР не начинается «перестройка». И пока Горбачев в раже «гласности» не собирается выпустить 93-летнего Гесса из тюрьмы. С точки зрения хранителей старых, но очень зловонных тайн, Гесса никак нельзя выпустить. Его и не выпустили. Британцы. Самые большие борцы за демократию.

Примечания:

2

Зайотковский A.M. Первая мировая война. СПб: Полигон, 2002.

23

Noske G. Von Kiel bis Kapp. Zur Geschichte der deutschen Revolution, Berlin 1920, S. 68.

24

Воейков В.Н. С царем и без царя. С. 396.

25

Шлосс, то есть «замок»: так Воейков называет императорский дворец.

26

Эрзацлеббенсмиттель — заменители продуктов, эрзацы. Например, морковный чай или желудевый кофе.

27

Буровский А.М. Гражданская война: 1917–1922. М., 2010.

234

Наумов A.O. Аншлюс Австрии в 1938 году и кризис Версальской системы //Новая и Новейшая история. 2006. № 6.

235

БартницкийА., Мантель-Нечко И. История Эфиопии. М., 1976.

236

В Италии стали считать годы «от революции» 1922 г. 1936-й — это 14-й год, все верно.

237

То есть мир, затеявший «санкции» против Италии.

238

Полтовский М.А. Австрийский народ и аншлюс 1938 г. М., 1971.

239

Полтовский М.А. Дипломатия империализма и малые страны Европы. М., 1973.

240

Documents on British Foreign Policy 1919–1939 (далее — DBFP), ser. 3, v. I. London, 1979 P. 213–214.

241

Полтовский M.A. Дипломатия империализма и малые страны Европы. М., 1973;

242

Савинова O.B. Проблема аншлюса Австрии во франко-итальянских отношениях// Проблемы итальянской истории. М., 1978.

243

Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. М., 1973. Т. 1. С. 123–130.

244

Hitler A. My New Order. New York, 1941, p. 445.

245

Documents on British Foreign Policy 1919–1939 (далее — DBFP), ser. 3, v. I. London, 1979 P.559–560.

246

Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. М., 1973. Т. 1. С. 223–224.

247

Черчилль У. Вторая мировая война. М., 1997. Т. 1. С. 126.

248

Буровский A.M. Отец городов русских. М., 2008.

249

Золотой запас Российской империи большевики вывезли в Казань, опасаясь немецкого наступления в 1918 году. Там золотой запас был захвачен офицерскими частями В.О. Каппеля. Распоряжался этим золотом адмирал А.В. Колчак как Верховный правитель. Но охраняли его чехи… Когда запахло жареным, они легко «приватизировали» золото и сдали адмирала большевикам.

250

БСЭ. Издание третье. Т. 10. М., 1972. С. 527. Статья «Испанская революция 1931–1939».

251

Томас Х.Гражданская война в Испании. 1931–1939 гг. М.: Центрполиграф, 2003.

252

Анархисты выступали под черным флагом. «Черные» — это не издевка, а точное определение их политического «цвета».

253

Престон Я. Франко. Биография. М.: Центрполиграф, 1999. С. 701.

254

http://www.belrussia.ru/page-id-447.html

255

Сикейрос Д.А. Меня называли лихим полковником. Воспоминания. М., 1986. С. 204–205.

256

Судоплатов П.А. Разведка и Кремль. Записки нежелательного свидетеля. М., 1996. С. 38.

257

Майский И.М. Испанские тетради. М., 1962.

258

Майский И.М. Испанские тетради. М., 1962.

259

Черчилль У. Вторая мировая война.

260

Большая советская энциклопедия. Издание второе. Т. 39. М., 1956. Статья «Советско-германский договор, 1939».

261

Документы и материалы кануна Второй мировой войны. Т. I. Ноябрь 1937–1938 гг. Из Архива Министерства иностранных дел Германии. М., 1948. С. 46.

262

Тут явное лицемерие Гитлера и Третьего рейха: Эльзас и Лотарингию в Германии считали своей землей.

263

Городецкий Г. Роковой самообман: Сталин и нападение Германии на Советский Союз. М., 2001.

264

Похоже, советских историков и вообще всех советских людей подводит собственная пропаганда. Все они так болезненно воспринимают договор именно с Гитлером, что поверили собственным заклинаниям. Для них Гитлер — это что-то вроде черта, только без рогов, а Третий рейх — земной вариант преисподней. Конечно, очень тяжело осознавать, что предки заключили договор с такими страшными существами. Вот если бы с Британией… Но чем британцы лучше Третьего рейха? Чем Черчилль так уж приятнее Гитлера? Тем, что у него рогов и хвоста не было?

265

Хаусхофер (1869–1946), немецкий политический деятель и ученый, глава германской геополитической школы. Родился 27 августа 1869 г. в Мюнхене. С 1887-го выполнял различные дипломатические поручения в Юго-Восточной Азии, в 1908–1910 гг. — в Японии. Во время 1-й мировой войны был бригадным генералом. В 1921-м стал профессором географии нации в Мюнхенском университете, где основал Институт геополитики. Он стал учителем и другом Рудольфа Гесса, впоследствии познакомившего его с Гитлером. Хаусхофер являлся основателем и редактором (в 1924–1944) журнала «Цайтшрифт фюр геополитик» («Zeitschrift fr Geopolitik»).

Хаусхофер на основе предыдущих теорий разработал собственные принципы геополитики новейшего периода истории. Он придал геополитике тот вид, в каком она стала частью официальной доктрины Третьего рейха. В нацистской Германии геополитика Хаусхофера стала необыкновенно модной и обрела мистическое звучание. Фюрер использовал теоретические аспекты геополитики в качестве рационалистического объяснения нацистской экспансии. Он заимствовал у Хаусхофера его любимое выражение: «пространство как фактор силы».

Хаусхофер полагал, что Британская империя близка к упадку и мировое лидерство постепенно должно перейти к континентальным государствам, прежде всего к Германии. Необходимость расширения «жизненного пространства» для немцев неизбежно подталкивает Германию к территориальным экспансиям, главным образом на Востоке. Однако при этом Хаусхофер предупреждал, что Британская империя, тем не менее, должна оставаться в центре внимания германской внешней политики.

266

Трагедия 1941-го. Причины катастрофы. М.: Яуза, 2008.

267

Осокин А. 22 июня 1941 года. М., 2008.

268

http://www.versii.com/telegraf/material.php?id=7120&nomer=361

269

http://www.mn.ru/issue.php?2004–31-27

270

Там же.

271

Там же.

272

Зотов Г.Тайна смерти «узника номер семь». Эксклюзивное интервью с сыном Гесса, podolsk.biz, 28.08.2005.

273

ОсокинА. 22 июня 1941 года.