Многие испанские хронисты, равно как и современные археологи, склонны сосредоточивать внимание на ярких аспектах мексиканской цивилизации, забывая о том, что культурная жизнь городов была бы невозможна без податей и труда крестьянства. Основа ацтекской экономики – агрикультура. На излишек продуктов питания, производимых селом и провинциями, содержались храмы и армии, выплачивалось жалованье чиновникам и обеспечивалось комфортное существование знати.

Самой важной сельскохозяйственной культурой был маис, и во времена ацтеков все пригодные земли использовались для культивации. В то время многие сельские районы были населены куда более плотно, чем сегодня, и Мексиканская долина обеспечивала около 1,5 миллиона человек, почти три четверти из которых были заняты в сельском хозяйстве.

Ацтеки, как и все мексиканцы, не имели тягловых животных, повозок и плуга. Земля рыхлилась инструментом с длинной ручкой, который мог служить и лопатой, и мотыгой. С помощью этого примитивного орудия мексиканцы не могли справиться с плотным вязким грунтом, поэтому они предпочитали иметь дело с аллювиальными отложениями и полузасушливыми почвами нагорий. В языке науатль имелись слова для обозначения различных категорий почвы – от самой плодородной, обогащенной перегноем, до бесплодной земли, непригодной из-за ее повышенной минерализации.

Методы земледелия менялись от региона к региону. В тропических лесах побережья Мексиканского залива использовалась паровая система земледелия. Фермер расчищал небольшой участок леса, срубая и сжигая кустарник, после чего обрабатывал землю в течение двух или трех лет, пока земля не истощалась, затем он переводил свое поле на другое место, позволяя первоначальному участку зарастать лесом в течение по крайней мере десяти лет, прежде чем снова начать там сев.

В горных районах поля можно было засевать в течение многих лет поочередно, оставляя землю под паром лишь на короткий период. Основной опасностью в горных районах были перебои с дождями, приводившие к засухе и голоду. Во время правления старшего Монтесумы было четыре засушливых года подряд, начиная с 1454-го; во время этой засухи люди так страдали от голода, что многие из них добровольно продались в рабство тотонакам, платившим 400 початков маиса за молодую женщину и 500 за работоспособного мужчину. Смертность была столь высока, что тела не успевали хоронить, и их пожирали стервятники. Подобная засуха поразила страну и при Монтесуме II, кроме того, согласно хроникам, сельские районы также пострадали от нашествия саранчи и крыс. Иногда поднимался уровень озера, затопляя сады и находящиеся в низинах поля. В долине и соседних с ней горных районах широко использовалась ирригация. Каналы и рвы шли от пресноводных источников и озера к полям в долине, и одной из постоянных забот фермера была очистка этих каналов. В саду Монтесумы в Уаштепеке ирригационная система была так хорошо развита, что там выращивались такие тропические растения, как ваниль и какао. За ними ухаживали сорок садовников, которые по приказу правителя вместе со своими семьями были перевезены в Уаштепек из жарких провинций, родины этих растений. В других регионах, особенно в засушливых землях около реки Бальсас на западе Мексики, совершенно невозможно было вырастить урожай без искусственного орошения, и местные жители вынуждены были рыть каналы или сеять свой маис на ежегодно затопляемых землях.

Самыми плодородными участками земли были чинампы, сады, выращенные на месте осушенных болот, окружавших Теночтитлан, Шочимилько и другие приозерные города. Когда ацтеки основали Теночтитлан в месте небогатом сельскохозяйственными угодьями, они вынуждены были использовать технику мелиорации, которая была популярна среди живших в долине племен. Ацтеки прорыли в болотах каналы, а между этими каналами насыпали кучи водных растений, создав искусственные островки, окруженные водой по крайней мере с трех сторон. Поверх растений был насыпан слой плодородного ила, вычерпанного со дна озера, откосы чинами укреплялись кольями. На островках высаживались ивы, корни которых также помогали укреплять новообретенную землю.

Каждая чинампа представляла собой узкую прямоугольную полоску земли. Самые маленькие были всего 1,5 на 15 метров, но, как правило, размеры островков составляли до 100 метров в длину и 4– 10 метров в ширину. На таких более прочных платформах фермеры строили себе дома из тростника. Уже в 1590 году появились сведения, что некоторые чинампы представляли собой плоты, которые буксировались с одного берега озера на другой, однако большая их часть все же была стационарной, как те, что используются и сегодня.

Рис. 34. Фрагмент карты начала XVI в., показывающей чинампы Теночтитлана-Тлателолько. Участки чинамп разделены водой, дом владельца стоит на твердой почве. Имена владельцев даны ацтекскими иероглифами и на испанском языке. Важные каналы отмечены волнистыми линиями и изогнутыми символами, а улицы вдоль каналов – отпечатками следов.

Ацтекская карта Теночтитлана отражает упорядоченные клетки садов, разделенные сетью каналов. Вдоль некоторых каналов проложены пешеходные дорожки. На плане отмечено около четырехсот домов, имена их владельцев написаны иероглифами с более поздними примечаниями на испанском языке. Каждое владение состояло из одного дома, окруженного шестью-семью полосками чинами. Эти сады снабжали город цветами и свежими овощами, а также некоторым количеством маиса. Все растения, за исключением маиса, вначале проводили несколько недель в питомнике, где рассада окружалась неусыпной заботой. Из-за отсутствия крупного рогатого скота в Новом Свете ацтеки не знали навоза, вместо этого они использовали человеческие экскременты – их собирали в городских отхожих местах и продавали фермерам. Семена поливали в сухую погоду и защищали от неожиданных заморозков, затем в нужное время их пересаживали в землю, обкладывая корни растений перегноем.

Время высева каждого растения было строго определено (стручковый перец – в сентябре, томаты – в октябре, тыква – в феврале), так что чинампы работали круглый год. Если почва начинала истощаться, ее восстанавливали с помощью свежего ила со дна озера. При должном уходе одна чинампа давала несколько урожаев в год, и ее не надо было оставлять под паром.

Каждый свободный незнатный человек являлся членом одного из кальпулли – кланов, которые составляли ацтекскую нацию. Именно клан, а не единоличный фермер владел землей, и семьям, входившим в кальпулли, выделялись земельные участки в зависимости от количества едоков. Эти земли передавались семье в бессрочное пользование и могли переходить от отца к сыну при условии, что, если род прекратится, земля вновь перейдет в собственность клана. С другой стороны, если семья увеличивалась и начинала нуждаться в большем количестве земли, ей предоставлялся дополнительный участок из свободной земли, которую кальпулли держал в резерве. Если из-за нерадивости или сокращения размеров семья не обрабатывала свою часть земли в течение двух лет, им направлялось строгое предупреждение, и поля, не обрабатывавшиеся и на третий год, вновь возвращались в клан. Клан не мог продать или отдать свою землю – хотя и мог сдать ее в аренду другому кальпулли. Но любой человек, собирающийся покинуть клан, лишался всех прав на его земли.

Таким образом, свободный крестьянин был наделен определенными правами, но у него, разумеется, были и обязанности. Одна из самых обременительных – уплата подати товаром или услугами, что было необходимо для поддержания государственной машины. Знать, жрецы, чиновники и некоторые воины освобождались от уплаты подати, равно как и рабы, вдовы, сироты и увечные люди. Основной груз прямого налогообложения ложился на плечи свободных крестьян, составлявших около сорока процентов всего населения.

Фермеры платили подати своей продукцией, в основном продуктами питания и полотном, вытканным женщинами. Торговцы и ремесленники вносили подать частью товаров, которыми они торговали или которые производили. Все собранные налоги поступали в кладовые правителя. Некоторая часть шла на выплаты губернаторам, чиновникам, придворным и армии, оставшееся хранилось в резерве и раздавалось во время празднеств или голода.

Каждый кальпулли выделял участок земли для содержания местного храма и школ, а также для социального обеспечения – предоставление пищи путникам и нищим. Жалованье административным службам клана также выплачивалось из этого источника. Эти общественные земли возделывались местными крестьянами.

Другой обязанностью крестьян было содержание государственных и религиозных институтов. Например, каждый год семьям двух кварталов поручалось собирать дрова для храма Уицилопочтли. Чтобы оплатить свою часть расходов, семья должна была пожертвовать одну большую и четыре обычные накидки, корзину очищенного маиса и сто початков. На следующий год эта обязанность переходила к семьям двух других кварталов.

Людей можно было на добровольной основе позвать на строительство или другие общественные работы, и в чрезвычайных ситуациях на работу выходило внушительное количество работников, которых кормили за счет государства, пока есть нужда в их услугах.

Несмотря на то что жизнь в целом была довольно тяжелая, свободный крестьянин все же мог гордиться тем, что является полноправным членом общества со всеми правами и обязанностями, которые налагает этот статус, а также мог утешаться мыслью, что некоторым людям приходится еще хуже. В самых жалких условиях пребывали майеки, свободные люди, не являвшиеся членами какого-либо клана и, следовательно, не имевшие права на свой земельный надел. Не имея своих полей, они становились испольщиками, арендуя землю у знати или храмов и уплачивая своим хозяевам арендную плату – как услугами, так и частью урожая.

Собственник земли нанимал собирателей подати, каждый из которых контролировал от двадцати до пятидесяти хозяйств. Во время сбора урожая эти агенты обходили хозяйства и собирали часть ежегодного урожая, оставляя арендаторам лишь необходимый для пропитания минимум. Из-за отсутствия такой возможности майеки не платили податей ни государству, ни кланам.

Владельцы земли имели определенные права в отношении своих арендаторов. Майекам не разрешалось покидать арендованные ими земли, поэтому, когда земля меняла владельца, майеков передавали ему вместе с участком. Майеки подчинялись землевладельцу, но, как свободных людей, их нельзя было продавать или, как рабов, направить на любые работы по желанию хозяев.

Кроме клановой собственности и храмовых наделов, или «земель богов», была еще третья форма землевладения, когда поля приписывались не человеку, а определенной должности. Из доходов от этих земель выплачивалось жалованье чиновнику, а когда он выходил в отставку или умирал, земля переходила к преемнику, сменившему его на должностном посту.

Однако были и частные землевладельцы, которые владели землей единолично, и вовсе не благодаря занимаемой ими должности. Пожилым воинам и знати часто передавались поместья вместе с работавшими на них майеками. Как правило, такие участки выделялись на завоеванных землях, где присутствие землевладельцев способствовало умиротворению местных жителей. Самыми крупными землевладельцами были правители. Сам Монтесума имел собственность в шести городах за пределами Теночтитлана, его супруга также владела несколькими земельными участками. Доход от находящейся в единоличном владении земли отходил не обществу, а самому владельцу земельного участка, подобные поместья переходили по наследству от отца к сыну или другому родственнику мужского пола. Эту землю можно было продавать, но лишь другому знатному человеку, а если прямая линия наследования прерывалась, право собственности на землю переходило правителю.

Рис. 35. Земледелец с орудием для рыхления земли (Флорентийский кодекс).

Основным продуктом питания всех ацтеков был маис. Это растение, которое дает хороший урожай, обеспечивает достаточно питательной пищей и может выращиваться на песчаных или каменистых почвах точно так же, как и на плодородной земле. Маис хорошо переносит засуху, но неожиданные заморозки в вегетационный период могут за одну ночь уничтожить весь урожай. Если такая катастрофа разражалась в конце года, когда уже не было времени для нового сева, ацтеков постигала беда.

Мексиканцы выращивали несколько разновидностей маиса. Сеяли маис в период с марта по начало мая – уже довольно поздно для заморозков, но самое время для дождей, которые обычно начинаются в мае и достигают максимума в июле и августе. Осенью откладывались лучшие семена с собранного урожая, затем перед севом их приносили в храм, чтобы благословила богиня маиса, Чикомекоатль, праздник в честь которой выпадал на четвертый месяц ацтекского года (13 апреля – 2 мая). После этого зерна очищали и замачивали в воде на два или три дня, чтобы они набухли перед посадкой.

Рис. 36. Посев маиса (Флорентийский кодекс).

Тем временем фермеры готовили поля, рыхля землю своей палкой и насыпая земляные кучки, образовывающие ряды на расстоянии около ярда друг от друга. В вершине каждой кучки делалось углубление. Во время сева фермер двигался вдоль рядов, неся зерна в полотняном мешке, висящем у него на шее, бросал в каждое углубление по нескольку зерен и движением ноги присыпал углубление землей. В случае необходимости зерна поливали водой, а в период роста маиса почва два или три раза рыхлилась.

К середине июля каждое растение уже имело два или три небольших початка. Все, кроме одного початка, удалялись, и из молодого нежного маиса готовились лепешки, которые ели во время празднества в честь Шилонен, богини молодого маиса и первых фруктов. К августу початки становились мягкими и белыми, теперь фермеры сгибали стебли прямо под початками и оставляли их дозревать. Август и сентябрь были трудными месяцами, если в период созревания початков выпадало много осадков, урожай мог погибнуть. В одиннадцатый месяц календаря (месяц Метел) проводились церемонии, во время которых в жертву приносили женщину, олицетворявшую Богиню Спелого Зерна. Ацтеки не скупились на выполнение множества других ритуалов, нацеленных на уменьшение количества дождей во время уборки урожая. В сентябре початки желтели, теперь их можно было собирать. Фермер возвращался на свои поля, срывал початки и связывал их в пучки. Часть очищенных зерен маиса хранилась в кувшинах у дома, оставшаяся часть – в больших плетеных корзинах, обмазанных известью.

Рис. 37. Наполнение закромов (Флорентийский кодекс).

Сейчас семья майя, состоящая из пяти человек, съедает порядка 3 килограммов маиса ежедневно, то есть в среднем один человек потребляет в день около 0,6 килограмма, а в ранние колониальные времена наемному работнику выдавалось около килограмма в день, а если это был фермер, то в два раза больше. Женщины и дети едят меньше мужчин, и ацтекской семье для своих собственных нужд требовалось чуть больше 25 центнеров маиса в год. Во времена испанского завоевания нормой для платящих подать земель считалась цифра в 16 бушелей с акра. Следовательно, семье из двоих взрослых и троих детей требовалось около 3 акров земли, чтобы у них оставался маис и для своих нужд.

Сегодня на территории майя средняя семья обрабатывает от 10 до 12 акров земли. Для того чтобы поля приносили в два раза больше маиса, чем нужно было для пропитания, члены семьи должны работать 190 дней в году (включая время, затраченное на расчистку леса, в которой не было необходимости в Мексиканской долине).

Для ацтеков эти цифры, вероятно, тоже справедливы. Теперь понятно, почему ацтекское общество могло позволить столь многим людям отвлекаться от производства продуктов питания и служить обществу в качестве жрецов, воинов, чиновников и ремесленников. Ацтекская жизнь с ее бесконечными празднествами и церемониями, часто затягивавшимися на несколько дней, была бы невозможна на земле, где сельское хозяйство требовало бы большего количества времени и сил.

На маисовых полях росли и два других растения. Это были тыквы (из семейства бутылочных тыкв и тыкв пепо), которые обеспечивали тень и сохраняли влажность вокруг корней растущего маиса, и разновидности бобовых, насыщавшие почву азотом и снабжавшие ацтеков протеином, которого они были лишены по причине того, что почти не употребляли мясных и молочных продуктов.

Другими важными зерновыми культурами, наряду с маисом и бобами фигурирующими в реестрах податей, были чиа и ауатли. Чиа (Salviahispanica) – это растение семейства шалфейных, из семян которого готовилась каша. Из них также выжимали масло, подобное льняному, которое использовалось в производстве красок и лаков. Зернышки ауатли (Amarantuspaniculatus) поджаривали или измельчали, а затем использовали для приготовления каши или тестообразной смеси, из которой хозяйки делали фигурки, съедаемые во время празднеств, посвященных уборке урожая. Амарант был важной культурой для фермеров – он созревал в конце сезона дождей и непосредственно перед тем, как можно было убирать маис. Таким образом, хороший урожай амаранта давал некоторую уверенность в том, что удастся собрать столь же хороший урожай маиса.

Одним из наиболее полезных и универсальных растений была агава, которая растет без полива на сухой и бесплодной почве, и даже там, где земля насыщена известью и солью и непригодна для прочих растений. Агава в состоянии выдержать большие перепады влажности и температуры, ей нипочем морозы и засухи, столь опасные для маиса. Агава культивировалась на плантациях в засушливых северных районах долины. Плантация агавы была долгосрочным вложением, поскольку это многолетнее растение, которому для полного созревания требуется до десяти лет. Листья растения высушивали и использовали как топливо. Колючки применяли для усмирения плоти во время ритуальных кровопусканий, но из них же делали и швейные иглы. Волокна агавы шли на одежду, сандалии, веревки, сети, мешки и разного рода предметы домашнего хозяйства. Стебель цветка надрезался у основания, вытекающий сок собирался и хранился в мехах или бутылях из тыкв. Одно растение могло дать свыше 8 литров сока в день. Часть сока превращалась в сироп, который использовали в медицинских целях, а также как подсластитель пищи. Однако большую часть этого сока оставляли бродить, чтобы получить алкогольный напиток октли. Этот напиток – под названием пульке – все еще распространен в Мексике.

Фермеры выращивали перцы, помидоры и разные виды фруктов, некоторые (как авокадо и папайя) можно ныне встретить в европейских ресторанах, другие, такие же сочные и мясистые, неизвестны за пределами Центральной Америки. Кактус опунция культивировался из-за его плодов (содержащих больше семян, чем мякоти). Кроме того, ацтеки выращивали ананасы и сладкий картофель. В жарких районах побережья Мексиканского залива культивировали ваниль, но самым важным из тропических растений было какао, которому требовался жаркий влажный климат и тень.

Ацтеки разводили уток и индеек, а также пригодных в пищу собак, которых кормили хлебом, незрелыми початками маиса, мясом и испортившейся пищей. Мексиканцы занимались пчеловодством, держа безжальных пчел, производящих мед и воск. В одной из хроник записана небольшая молитва-извинение, которую произносил фермер, забирая у пчел мед:

«Я, тот, что пришел, чтобы совершить это злое деяние, принужден к этому необходимостью, ибо я беден. Я пришел только затем, чтобы найти себе пропитание, поэтому не бойтесь и не страшитесь меня. Я пришел только затем, чтобы взять вас, чтобы вы увидели сестру мою, богиню Шочикецаль!»

Если обычный крестьянин и ел мясо, то, как правило, это было мясо дичи. Самыми крупными животными в долине были дикие свиньи (пекари) и белохвостый олень. К нему подкрадывались охотники, одетые в шкуры, и с близкого расстояния стреляли из луков. Другие охотники использовали манки. Небольших животных – кроликов, зайцев и койотов – либо заманивали в ловушки, либо ловили сетями, а более крупные животные попадались в ямы-ловушки, прикрытые ветками и травой. Оленья шкура и кроличий мех были важным побочным результатом охоты, их можно было продать живущим в городах ремесленникам для изготовления сандалий и роскошных накидок. Среди небольших животных, которые шли в пищу, броненосцы, мешетчатые крысы, игуаны и дикие морские свинки. Обитатели жарких провинций охотились на оцелотов, шкуры которых шли на воинские облачения и накидки для ацтекской знати. Маленьких птичек ловили с помощью клейких растений, развешанных повсюду, куда прилетали кормиться птичьи стаи.

Состоятельные люди, которым не нужно было охотиться ради пропитания, тем не менее развлекались, гоняясь за перепелками и павлинами с трубками, стреляющими маленькими шариками. Среди даров, которыми Монтесума наделил Кортеса, была дюжина таких трубок, украшенных «множеством птиц, животных, деревьев, цветов и другими изображениями», а их поверхность была «инкрустирована золотом и покрыта причудливой резьбой». По желанию правителя шарики для его трубки делались из золота вместо привычной обожженной глины.

Озера обеспечивали крестьян рыбой и водной дичью. Из-за разницы в солености между северными и южными озерами можно было поймать как пресноводную, так и морскую рыбу, хотя они редко вырастали более 20 сантиметров в длину. Ацтеки сооружали ловушки и запруды, в манускриптах можно найти множество изображений рыбака в каноэ: он держит трезубец и сети, сплетенные из травы. Когда мужчины охотились, они молились о хорошей добыче: «Мои дядья, раскрашенные и украшенные пятнами. Вы, кто имеет рога и плавники словно бирюза, идите сюда, спешите, ибо я ищу вас».

Рис. 38. Ловля водной дичи сетями (ранняя колониальная карта).

Некоторые птицы не были перелетными, и на них можно было охотиться в течение всего года, но в период с октября по март в долину на зимовку прилетали огромные стаи уток и гусей. Птицеловы сбивали их палками или выплывали в сумерках на каноэ, издавая громкий шум, спугивая птиц и заставляя их лететь в сети, натянутые на шестах над водой.

Жилищем обычной крестьянской семьи являлась однокомнатная прямоугольная хижина с земляным полом, низким дверным проемом, не имеющая дымохода или окон. Стены складывались из камня или, чаще всего, из глиняных кирпичей на каменном основании или прутьев, обмазанных глиной – традиционным строительным материалом в сельской местности. У более богатых домов были плоские крыши, сооруженные из деревянных планок или соломы, уложенных на горизонтальные балки, но наиболее привычной формой крыши, изображения которой часто встречаются в манускриптах, была простая остроконечная конструкция из тростника. Рядом с главным домом стояли птичники, парильня и несколько ульев, сделанных из выдолбленных колод.

Рис. 39. Крестьянский дом из дерева и тростника (Кодекс Мендосы).

Дом прежде всего был местом для принятия пищи и сна, а не для отдыха. Факелы из пучка смолистых веток давали скудный свет. Обстановка – минимальная. Тростниковые циновки служили одновременно постелями и стульями, в деревянных сундуках хранили одежду и утварь, а по всей комнате стояли предметы домашнего обихода – метлы, корзина для семян, инструменты, охотничье или рыболовное снаряжение, ткацкий станок, кувшин для воды, горшки для приготовления и хранения пищи, сосуд, в котором отмокали в известковом растворе зерна маиса, и камень, на котором измельчали маис. В каждом доме была одна или несколько фигурок богов, сделанных из дерева, камня или обожженной глины, а в некоторых жилищах на стене висела клетка с говорящим попугаем или певчей птицей.

Главное место в комнате и самое священное в доме – очаг с тремя камнями, образовывавшими треугольник и поддерживавшими комалъ – глиняный диск, на котором хозяйка пекла тортильи, основную пищу семьи. В качестве топлива использовали хворост, листья, стебли маиса и высушенные листья агавы, но, поскольку в доме не было вентиляции, он вскоре наполнялся едким дымом. В этой единственной комнате, душной и полной дыма, семья готовила пищу, ела и спала.