Мексика, подобно античной Греции и Италии эпохи Возрождения, была страной, в которой высшим элементом государственного устройства был автономный город-государство. Город был не просто скоплением зданий или местом жительства, он представлял собой средоточие национальной гордости, воплощение надежд и стремлений народа. Военная мощь, великолепные сооружения, богатство и роскошь, интеллектуальное или художественное превосходство – все это были средства выражения национальной гордости, и целью каждого города было затмить своих соперников.

Во времена испанского завоевания большие и маленькие города располагались по берегам озера, которое доминировало в Мексиканской долине, но разрушения, которые несли с собой испанцы и нынешняя урбанизация, уничтожили почти все. Сама по себе археология не в силах возродить к жизни Тлателолько или Теночтитлан, но, читая записки конкистадоров, мы можем представить себе, каково это – бродить по улицам столицы Монтесумы.

В Теночтитлане 1519 года мало что напоминало о его происхождении – скопище убогих хижин, ютившихся на острове среди болот и тростника. Ко времени испанского завоевания за счет землеустройства полезная площадь острова значительно увеличилась, теперь это был квадрат со сторонами около 2 миль. Многие из осушенных земель имели обыкновение оседать, и для стабилизации фундаментов всех важных или крупных зданий в землю забивались деревянные сваи. Раскопки, проведенные за храмом в 1900 году, открыли тысячи этаких деревянных кольев, а также фрагменты глиняных водопроводных труб, пролегающих на глубине около 5 метров ниже нынешней поверхности земли.

На севере к Теночтитлану примыкал остров Тлателолько, который был независимым городом до войны 1473 года. После покорения Тлателолько болота, что разделяли два города, были осушены и города стали единой агломерацией, хотя каждый из прежних городов сохранил свой коммерческий и религиозный центр. Ацтекская столица, с численностью населения более 350 тысяч человек, была самым крупным городом в Мексике и гораздо крупнее, чем любой европейский город того времени.

Теночтитлан-Тлателолько был связан с материковой частью тремя намывными дамбами, ширина каждой из которых позволяла проехать шеренге из десяти всадников. Акведуки снабжали город чистой водой. Двойной трубопровод (сконструированный так, чтобы одним водоводом можно было пользоваться, пока другой ремонтировался и очищался) вел к источнику в Чапультепек и шел параллельно западной дамбе, в то время как второй акведук приносил воду вдоль дамбы из Койоакана в южную часть города, откуда она текла по крытому каналу в район главного храма.

Там и сям в дамбах были проделаны ходы, чтобы каноэ могли проплывать из одной части озера в другую, через эти каналы были перекинуты деревянные мосты, которые можно было убрать при приближении врага. Через определенные расстояния на акведуках находились резервуары, ими заведовали люди, ответственные за наполнение водой каноэ продавцов воды, циркулировавших в каждом квартале города.

Рис. 23. План храмового комплекса:

1. Алтари Тлалока и Уицилопочтли

2. Храм Кецалькоатля

3. Площадка для игры в мяч

4. Храм Тескатлипоки

5. Возвышение для гладиаторских боев

6. Подставка для черепов

7. Храм Солнца.

На востоке простиралось открытое водное пространство, и в ясный день на горизонте были видны пирамиды Тескоко. Между этими двумя городами устроена насыпь, которую преподнес Нецауалькойотль в дар Монтесуме I. Эта дамба протяженностью 10 миль была снабжена шлюзами, позволяющими контролировать уровень воды в озере во время наводнений, но ее основным предназначением было препятствовать соленым водам восточной части озера Тескоко проникать в орошаемые сады Теночтитлана. Защищенная дамбой ацтекская столица, словно мексиканская Венеция, стояла в искусственной лагуне, наполняемой свежей водой источников.

Некоторые горожане постоянно жили на плотах или рукотворных островках, где выращивались овощи для города, но каждый район Теночтитлана был доступен с воды. Планировка города с его каналами и мостами напоминала сетку. Соратник Кортеса оставил свое описание Теночтитлана:

«Великий город… здесь много широких улиц, хотя две или три из них превосходят остальные. Половина дорог – водные, так что жители путешествуют в своих каноэ или лодках, сделанных из выдолбленного ствола дерева, некоторые из лодок достаточно велики, чтобы с удобством разместить пять человек. Жители прогуливаются – кто в каноэ, кто пешком – вдоль берега и беседуют друг с другом. Все прочие города, расположенные на озере, распланированы таким же образом».

Город был разделен на четыре района, называемых Куэпопан (Место, Где Цветут Цветы), Мойотлан (Место Москитов), Ацакоалько (Место Цапель) и Теопан (Место Богов) – в квартале Теопан находился храмовый комплекс, главная точка города.

В плане район, где находится храм, выглядит как прямоугольник размером 350 на 300 метров. Он был огорожен каменной стеной, украшенной змеиными головами. Три дороги, превращенные в главные улицы, сходились у ограды и заканчивались возле укрепленных ворот в Змеиной Стене. Самыми красивыми были Ворота Орла, над которым возвышался огромный каменный орел, а по бокам от него – ягуар и медведь.

За оградой находились храмы наиболее важных богов. Здесь также стоял постамент с уложенными в ряд черепами принесенных в жертву людей, чуть поодаль – камень с прикованными к нему пленниками, предназначенными для гладиаторского жертвоприношения. Возле ворот располагалась площадка для ритуальной игры в мяч. В меньших по размеру зданиях были склады, жилища жрецов, комнаты для постящихся и кающихся, а также жреческие школы.

Главным сооружением в городе был Великий Храм – пирамида с двумя алтарями, Тлалока и Уицилопочтли. Пирамида основанием 90 на 70 метров (не считая окружающей ее платформы) возвышалась четырьмя или пятью ярусами на высоту около 30 метров. У фасада бок о бок шли две лестницы с балюстрадой, оканчивающейся у подножия храма огромными змеиными головами из раскрашенного камня. Наверху балюстрады изменяли свой наклон и становились почти вертикальными, образуя четыре постамента, или платформы. На каждом из таких постаментов располагался скульптурный знаменосец, вырезанный из камня в виде сидящего индейца, обхватившего руками колени. Кисти его рук образовывали кольцо, в которое вставлялось древко флага, изготавливаемого из бумаги или перьев.

Рис. 24. Каменная змеиная голова – одна из двух, что находились у подножия лестницы Великого Храма в Теночтитлане.

Рис. 25. Каменный флагшток в виде сидящего человека. Древко знамени вставлялось в отверстие между руками, основание древка покоилось в углублении у основания фигуры. Из Теночтитлана.

Вершина пирамиды была срезана и образовывала площадку, на которой располагались храмы двух богов. Оба храма имели одну и ту же конструкцию – они были похожи на большие ящики с одной дверью и совсем без окон. Храмы венчали высокие покатые крыши в форме усеченных конусов, сделанных из дерева и облицованных штукатуркой. Нижний край каждой крыши был декорирован: храм Тлалока расцвечен синими и белыми полосами, а храм Уицилопочтли украшен белыми каменными черепами, ярко выделявшимися на красном фоне. На вершине каждой крыши располагался конек – в виде раковин на храме Тлалока и бабочек на святилище Уицилопочтли, перед храмами стояли два каменных блока, на которых совершались жертвоприношения. За этими алтарями пылали огромные жаровни, некоторые из них были размером с человеческий рост.

Рис. 26. Каменное украшение для крыши из Великого Храма в Теночтитлане.

Рядом с Великим Храмом стоял еще один – посвященный Кецалькоатлю, – о котором Диас писал:

«…Одна из его дверей была сделана в форме ужасающей пасти, подобной челюстям ада. Пасть была открыта, и в ней виднелись огромные клыки. Возле двери располагались фигуры демонов и фигуры, похожие на змей, чуть поодаль находилось место, где совершались жертвоприношения; все – залитое кровью и черное от копоти».

Возле храмов стояли каменные плиты для разделки человеческих тел и кувшины с водой для приготовления человеческого мяса – неотъемлемая процедура некоторых ритуалов. На внутренних поверхностях стен и деревянных частях храмов были вырезаны изображения богов. И всюду кровь и запах, который, как отмечал Диас, хуже, чем на бойнях в Испании. Идолы, стоявшие в этих мрачных, пугающих храмах, были вырезаны из камня или дерева и украшены разного рода ценными предметами. Вот как Андрес де Тапиа описывает двух каменных идолов, каждый из которых был около 3 ярдов высотой:

«…Камень покрыт перламутром, а поверх него – посаженными на клейкую массу золотыми изделиями, фигурками людей, змей, птиц и иероглифами, сделанными из крупных и мелких кусков бирюзы, изумрудов и аметистов. Перламутра почти не видно было из-под украшений. Золотые пояса у этих идолов имели вид змей, на шее у них висели десять или двенадцать золотых сердец, а на лицах были маски из золота, и глаза их были как зеркало[1]».

Рис. 27. План храмового комплекса (Саагун, Флорентийский кодекс):

1. Главная пирамида с алтарями Тлалока и Уицилопочтли

2. Подставка для черепов

3. Площадка для игры в мяч

4. Камень для гладиаторских жертвоприношений

5. Змеиная стена

6. Жилища жрецов.

Другие фигуры были слеплены из амарантовой муки, замешанной на человеческой крови.

Дома знатных мексиканцев были многокомнатными сооружениями, часто стоящими на платформах и окруженными каменными или глинобитными стенами, покрытыми известковой штукатуркой. Крыши плоские, сделанные из деревянных балок с деревянным же настилом. Только наиболее выдающимся людям позволено было строить двухэтажные дома, и сомнительно, чтобы болотистая почва Теночтитлана могла выдержать вес более крупного сооружения. Впрочем, по всей Мексике принято было строить одно– или двухэтажные дома.

Ацтекский дом представлял собой замкнутое сооружение. Поверхность стен, обращенная на улицу, была чистой и ровной, все главные комнаты выходили во внутренние дворики. Такую планировку можно видеть в маленькой группке домов, обнаруженных в ходе раскопок в Чиконаутле, недалеко от Тескоко, где дворики окружены комнатами с колоннами, площадь многих комнат достигала 20 квадратных метров. Крыши домов поддерживались деревянными колоннами, покоящимися на каменных блоках.

Рис. 28. План дома знатного человека в Чиконаутле.

Дом богатого чиновника, рассказывает Саагун, состоял из прихожей, приемной, обеденной комнаты и гостиной, отдельных апартаментов для мужчин и женщин, кладовых, кухни, комнат прислуги – и даже «тюремной камеры»! Такой дом обычно окружался обнесенным стеной садом. Навесы из хлопковой ткани затеняли внутренние дворики, а дверные проемы прикрывали занавеси или циновки, увешанные золотыми или медными колокольчиками. Деревянных дверей и замков ацтеки не знали. Практически ту же самую планировку, только в более крупном масштабе, имели императорские дворцы. Непосредственно за пределами стен, окружавших храмовый комплекс, стояли дворцы сменявших друг друга ацтекских правителей. Вся испанская армия разместилась во дворце Ашайякатля, многие солдаты получили возможность посетить Новый Дворец, который построил для себя Монтесума рядом с южной стеной комплекса.

Рис. 29. Дворец Нецауалькойотля в Тескоко. Сооружения показаны в вертикальной проекции без перспективы. Царь и его сын сидят в тронном зале (вверху в центре), правители покоренных городов ожидают во дворе. Среди прочих зданий – арсенал (вверху справа) с воинскими облачениями, комната судей (вверху слева), кладовые (по правому краю) и храм или зал для занятий наукой и музыкой (слева, с вертикальным барабаном).

Этот дворец занимал прямоугольную площадь со сторонами около 200 метров. Он служил как частными апартаментами императора, так и административным сердцем империи. Двойная функция отражена в его архитектуре. Сооружение имело три внутренних дворика, и из схемы в Кодексе Мендосы мы знаем, что во дворце было два этажа. На верхнем уровне, до которого можно было добраться по лестнице, располагались апартаменты Монтесумы и его семьи. Первый этаж был отдан под административные помещения. Здесь находился зал заседаний совета, зал апелляционного суда, казначейство и кладовые, где хранилась собранная дань, зал для музыки и танцев, помещения для 3 тысяч слуг и рабочих, тюрьма, арсенал и гостевые комнаты для послов и важных гостей.

Рис. 30. Резной каменный фриз из Теночтитлана.

Дворец был маленьким городом. Неизвестный конкистадор писал:

«Я ходил по дворцу, пока не выбился из сил, и все-таки не посмотрел его целиком. У них в обычае располагать у входа в дома повелителей огромные залы и гостиные вокруг большого внутреннего двора, один зал был так велик, что мог вместить 3 тысячи человек».

Стены дворца облицовывали редким камнем или украшали фресками, деревянные части представляли собой резную сосну или кедр. Стены молельни были покрыты золотыми и серебряными пластинами. Дворец в Тескоко был также обширен – более трехсот комнат. На его содержание уходили подати, собираемые с сорока двух деревень. Каждый день в дворцовую кухню привозили сто индеек.

Все эти сооружения располагались в парках. Дворец Нецауалькойотля окружали сосны, там и сям встречались павильоны, лабиринты, пруды и купальни. Еще более прекрасным был парк уединенного дворца Нецауалькойотля за городом, в Тесконсинко. Акведук доставлял воду с гор в резервуар, украшенный барельефами, отсюда по каналам вода текла, наполняя пруды и купальни, высеченные в скале. Остатки этих бассейнов все еще можно видеть сегодня, но не осталось и следа от водопадов, деревьев, птичьих клеток и клумб, которые доставляли правителю такое удовольствие. У Монтесумы был похожий парк в Уаштепеке, который он засадил тропическими цветами и саженцами деревьев, присланных с побережья.

Рис. 31. Фрагменты цветной фрески, показывающей процессию воинов. Обнаружена в одном из храмов Малиналько.

И в Тескоко, и в Теночтитлане были зоопарки, а также вольеры возле дворцов. Упомянув о птицах в вольере Монтесумы, Диас описывает:

«…другое большое сооружение, где они держали множество идолов, которые, как они сказали, были свирепыми богами, а вместе с ними разных хищников, большинство из которых выращивались там же. Они были вскормлены на оленине, домашней птице, маленьких собаках и других животных, на которых они охотились, а еще мне говорили о телах индейцев, принесенных в жертву… В этом проклятом богом доме они также держали гадюк и прочих ядовитых змей[2], которые издавали такие звуки, словно на кончиках их хвостов были подвешены колокольчики. Этих, самых смертоносных из всех змей они держали в кувшинах и больших глиняных сосудах, наполненных перьями, в которых змеи откладывали яйца и растили свое потомство».

Однако, пожалуй, даже самый богатый ацтекский дом показался бы нам пустым и недостаточно меблированным. В плетеных корзинах или деревянных сундуках (некоторые из сундуков во дворце Монтесумы, говорят, были длиной порядка 20 метров) хранилась одежда и семейное имущество. Все, в равной степени богатые и бедные, спали на тростниковых циновках. Такие же циновки, уложенные на деревянные или земляные помосты, заменяли ацтекам стулья. В манускриптах иногда встречаются изображения кресел и стульев с четырьмя ножками, но важные персоны чаще всего изображены сидящими в чем-то вроде кресел без ножек (сделанных из тростника или плетеных), основание которых покоилось прямо на полу, а спинка доходила до затылка сидящего. Среди других предметов мебели стоит упомянуть низкие столики, резные и позолоченные ширмы, стенные драпировки, коврики. И еще жаровни, в которых пылало ароматическое дерево.

Храмы и дворы Теночтитлана были заполнены скульптурами, а стены храмов и светских зданий украшены фресками и барельефами. Не многие произведения пережили конкисту. Стенные росписи ацтекского периода существенно пострадали, лучше всего сохранились образчики из двух городов, расположенных вдали от столицы. Поврежденная роспись в одном из храмов в Малиналько изображает процессию воинов, а в Тисатлане, недалеко от Тласкалы, сохранились два алтаря, украшенные изображениями богов и религиозными символами, выполненными в перенятом от миштеков стиле.

Скульптурные изваяния сохранились гораздо лучше. В 1790 году на месте главной площади Теночтитлана была обнаружена огромная статуя богини Коатликуэ, в ходе тех же раскопок был извлечен на свет Календарный Камень – он весит 24 тонны и по сей день является самой крупной из известных ацтекских резных работ. Его диаметр свыше 3 метров. Рисунок на камне представляет квинтэссенцию ацтекской космографии (см. главу 8). В центре – лицо Тонатиу, Солнца, обрамленное когтями, сжимающими человеческие сердца. Наверху дата – 13-й Тростника, когда родилось нынешнее Солнце, в четырех прямоугольных панелях в центре – даты, в которые погибли прежние Солнца. Полоса вокруг внутреннего круга содержит двадцать знаков дней, а внешняя полоса состоит из двух Огненных Змей, встречающихся у основания диска.

Рис. 32. Каменная плита, увековечивающая вклад Тисока и Ауитсотля в строительство Великого Храма в Теночтитлане. На нижней панели дата – 8-й Тростника (1487 г.).

Рис. 33. Каменное изваяние Шиутекутли, Бога Огня. Высота 34 см.

Камень Тисока – часть мемориальной скульптуры. На верхней плоскости снова изображение Тонатиу, по окружности цилиндрического камня – рельефы, изображающие победы правителя Тисока, который, одетый как бог, пленяет правителей пятнадцати покоренных областей, чьи имена написаны иероглифами над сценами войны. Этот огромный цилиндр, более 2 метров в диаметре, был обнаружен в районе главного храма. Стиль резьбы напоминает рисованные фигурки в миштекских кодексах, возможно, работу выполнили миштекские ремесленники, проживавшие в Теночтитлане.

Была найдена также памятная доска, по всей вероятности ранее вмурованная в стену Великого Храма. Нижняя ее часть имеет иероглиф 8-й Тростника (1487 г.), в этом году было закончено новое здание, а над датой – два правителя, приносящие в жертву свою кровь из ушных мочек. Правителей можно идентифицировать по их именным иероглифам: слева – Тисок, который начал строительство, а справа – Ауитсотль, в правление которого оно завершилось. Над центральным элементом стоит дата 7-й Тростника (1447 г.) – в том году Монтесума предпринял первые попытки расширения империи.

Сохранились и многие другие резные изображения: статуи богов и важных персон, натуралистические изображения койотов, птиц, кузнечиков и растений, многочисленные версии Кецалькоатля в виде свернувшейся гремучей змеи, календарные надписи, Воины Орла, знаменосцы, макеты храмовых пирамид, а также резные сосуды для нужд храма.

Все произведения – включая самые крупные – сделаны без помощи металлических инструментов. В Теночтитлане камня, подходящего для такой работы, не было. В дело шел базальт, добываемый в карьерах на южном берегу озера. Каменные блоки для огромных скульптур, описанных выше, доставляли оттуда группы мужчин, вооруженных канатами, кольями и деревянными катками.

В каждом городе была своя рыночная площадь, а в крупных городах – даже несколько. В деревнях рынок работал раз в пять дней, и люди приходили сюда со всех окрестных областей, иногда преодолевая 10—15 миль в один конец. Рынок привлекал не только тем, что здесь можно было что-то продать или купить, но также и возможностью встретить друзей, поболтать всласть, обменяться местными новостями. Закон запрещал продавать товары по пути на рынок из страха оскорбить рыночных богов, и, хотя прежних богов уже нет, обычай этот все еще жив в некоторых сельских районах Мексики.

Некоторые города славились своим особым ассортиментом товаров: Акольман – съедобными собаками, Аскапотсалько – птицами и рабами, Чолула – изделиями из перьев, Тескоко – своим текстилем и раскрашенными бутылями из тыкв. Однако самый грандиозный в Мексике рынок был в Тлателолько, рядом с главным храмом. И Кортеса, и Берналя Диаса так поразило увиденное, что они оставили пространные описания.

У Кортеса читаем: «Площадь по размерам своим вдвое превышает город Саламанку, она окружена галереями, где ежедневно собирается более 60 тысяч человек, занятых продажей и покупкой». Рынок находился под непосредственным контролем правителя. Коробейники и владельцы палаток выплачивали пошлину управляющему рынком, а инспекторы, смешиваясь с толпой, проверяли качество продаваемых товаров и следили за тем, чтобы цены не были слишком высокими. У торговцев, уличенных в продаже некачественных товаров, конфисковывался весь ассортимент. Воры или люди, заподозренные в продаже краденого имущества, доставлялись в рыночный суд, где их заслушивали двенадцать судей. Наказание следовало непосредственно за вынесением приговора. Признанные виновными воры забивались до смерти на рыночной площади, где они совершили свое преступление. Тот же суд рассматривал все споры между торговцами.

В одной части площади стояли торговцы овощами, перед ними на циновках лежали груды початков маиса, связки перца, горы фруктов, бобов и помидоров – каждый продукт, а также продукты разного качества лежали отдельно. В другом месте располагались продавцы вышитых накидок и юбок, сандалий из волокон агавы, шкур диких животных и повседневной одежды. С другого конца площади доносился аромат приготовляемой пищи – жареное мясо с различными соусами, тортильи, толченая кукуруза с мясом и красным перцем, маисовые лепешки, блюда из рыбы и из требухи, жареные тыквенные семечки, посыпанные солью или политые медом. Другие продавцы предлагали уток, индеек или птиц в клетках. В углу площади продавались все материалы, необходимые ремесленнику и мастеровому, – кирпичи, камень, известь, доски и деревянные балки для строителей, хлопок-сырец для ткачих. И даже (благоразумно укрытые в ближайшем канале) каноэ, груженные человеческими экскрементами, используемыми при выделке кож. Домашние хозяйки могли купить на рынке горшки для варки пищи, тростниковые циновки, метлы, мешки и корзины, деревянные миски, тыквы, покрытые лаком, обсидиановые зеркала, тени для век, травы для лечения больных детей и даже приворотное зелье для сохранения привязанности своих мужей. Продавалось все, что только можно было вообразить: бумага и краски, клей, перья, ювелирные изделия и драгоценные камни, обсидиановые ножи, соль, каучук, смола… Список этот бесконечен.

Кортес заметил, что все продавалось по количеству или размерам, но никогда по весу. Основной ацтекской мерой объема для таких товаров, как маис и продовольственные хлеба, были тлакопинтли (60—70 килограммов). Мерой длины служила рука, вернее, расстояние, которое человек мог охватить руками, была и другая мера – от земли до кончиков пальцев вытянутой над головой руки.

Торговля была всецело основана на бартере, но определенные товары все же имели установленную цену и использовались почти так же, как мы используем деньги. Для дорогих товаров предметами обмена были накидки, медные лезвия топоров или стержни птичьих перьев, наполненные золотой пылью. Бобы какао выступали в качестве мелкой монеты, и нечестные на руку люди порой подделывали их, используя воск или муку из семян амаранта. Цены не так легко реконструировать: Саагун говорит, что накидка хорошего качества стоила 100 бобов какао, а всего лишь через тридцать три года после конкисты цена составляла уже 240—300 бобов.

Вот относительная стоимость некоторых товаров, выраженная в накидках (сокращенно «н»):

крупный кусок каучука = 1/20 н;

выдолбленное каноэ = 1 н;

100 листов бумаги = 1 н;

золотое ротовое украшение = 25 н;

мера кошенили = 20 или 100 н;

одеяние воина и щит = около 64 н;

накидка из перьев = 100 н;

нитка нефритовых бус = 600 н.